Текст книги "Последнее дело Блина"

Автор книги: Евгений Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Может, он зарыл кокаин на берегу? А что! Стоило проверить. Там невысокий обрывчик, с полметра. Если его подмыло водой, то Прохор мог просто затолкать мешок под берег и обрушить глыбу мерзлой земли.

Аксакал вернулся на место, с которого Прохор сворачивал на загадочную «Ф», и зашагал к реке.

Плотные заросли ивняка начинались уже метрах в пяти от берега. Проламываясь сквозь ветки с невысохшими каплями дождя, Аксакал снова промок так, что хоть выжимай. Прохору было легче – за зиму нападало снега, и он шел по верхушкам кустов. А скорее, подходил к тайнику со стороны реки по льду.

Через несколько шагов Аксакал уперся в сплошную упругую стену из веток.

– Иди сюда! – громким шепотом позвал Блинков-младший. Он высовывался из куста, живой, улыбающийся, мокрый с головы до пят.

«Митек!» – хотел заорать Аксакал, но ладонь напарника зажала ему рот.

– Тихо, Седая Борода. Хочешь познакомиться с Таможенником?

Глава 15
Пешком по воде

– Все-таки умных преступников не бывает, – говорил Блинков-младший, удобно развалившись на пружинящих ветвях, как в кресле. – Если умный человек хочет разбогатеть, он что сделает?

– Что? – с улыбкой спросил Аксакал. Митек задирал нос, как никогда.

– Он сначала крепко подумает: «А на самом ли деле я хочу разбогатеть?»

Ответ показался Аксакалу глупым.

– Разбогатеть все хотят, – сказал он.

– Ошибаешься, Седая Борода! Все хотят, чтобы им побольше платили за работу. А чтобы разбогатеть, чаще всего надо поменять и работу, и всю свою жизнь. Вот этого многие или не хотят, или не могут. Мою маму звали в банк начальником охраны. Зарплату давали в тридцать раз больше, чем в контрразведке.

– Отказалась?

– Ясное дело, раз она до сих пор служит. Ей в контрразведке интересней… Об этом и надо подумать: «Вправду ли я хочу разбогатеть или мне нравится моя жизнь, только денег не хватает?». Если нравится, то не завидуй богатым.

– А если не нравится? – спросил Аксакал. Разговор становился любопытным.

– Тогда меняй жизнь. Вот мой сосед князь Голенищев-Пупырко Старший был инженером и захотел разбогатеть. Он продал квартиру своей матери и на эти деньги открыл киоск. Его несчастные дети мучились в одной комнате с бабкой, вреднейшей из пенсионерок нашего микрорайона. А князь и его жена торговали в киоске днем и ночью. Он сам возил продукты на машине, сам их грузил и сам пересчитывал. Киоск грабили и поджигали, князь терял всё и начинал сначала. Зато теперь у него семь таких киосков, он богатый человек. Самое интересное, что князь по-прежнему работает с утра до вечера и не купил себе дорогую машину, хотя давно бы мог.

– Жадный? – спросил Аксакал.

– Да нет, просто спешит богатеть. Он лучше купит еще один киоск, чем новую машину, хотя каждый киоск добавляет ему работы. А вот кто по-настоящему жадный, завистливый, подлый, – это преступники. Они хотят разбогатеть без труда, а без труда можно только отнять или украсть. Считают себя умными, а на самом деле даже самые умные из преступников – только хитрые дураки. Полюбуйся на этого. – Блинков-младший раздвинул ветки и не глядя ткнул пальцем на реку. Упрямый рыболов снова забрасывал якорь напротив белой пирамиды.

– Он браконьер, что ли? – не понял Аксакал.

– Нет, Седая Борода. Познакомься, это Таможенник!

– Таможенник?! – Аксакал не знал, верить или не верить. – Рыбку приехал половить, что ли?

– Нет, он приехал за кокаином. Я до последней минуты боялся, – сказал Митек. – Думал, вдруг нашелся один умный? Только нет, фигушки! Три месяца держался, но все равно прискакал.

– Почему три месяца?

– Так ведь Прохора взяли в марте! Если бы Таможенник хотел найти тайник, то еще тогда нашел бы. Видишь, он и место знает даже без моей записной книжки. Значит, до сих пор Таможенник «лежал на дне»: жил, как честный человек, поэтому его и не смогли поймать. А кокаин тоже лежал на дне и дожидался хозяина… Я думаю, контрразведчики нарочно устроили Прохору и Султану побег. Таможенник узнал, что Султан появился на даче, и вот, пожалуйста: плюнул на осторожность и кинулся спасать свой кокаин!

Аксакал немо раскрывал и закрывал рот. На языке вертелись десятки вопросов. На некоторые он сам находил ответы, не успев их задать, другие, казалось, разбивали Митькину версию в пух и прах. Скажем, такие:

– А почему он ищет кокаин в реке? Ведь север вон там. – Аксакал показал на луг. – И потом, интересно, как Прохор отмерял шаги по речке? Святой он, что ли, по воде ходить?

– А у Прохора не написано «сто десять шагов на север», – возразил Митек. – Это мы думали, что «С» – север. А тут есть другая «С»! – Он показал рукой на пирамиду на том берегу реки. – Эта штука называется створный знак. Он говорит капитанам, где начинать поворот, чтобы корабль не сошел с «Ф» – фарватера. Фарватер – это самое глубокое место реки, не обязательно середина. А Прохор не по воде ходил, как посуху, он по льду ходил! – Круглое лицо напарника сияло. – Эх, Седая Борода! Я тоже шатался тут по лугу, как ты, шаги считал. А потом дождь ка-ак хлынет, молния ка-ак даст в реку! Совсем рядом, я с ног слетел, честное слово! Поднимаюсь и вижу: ливень, буря, а рыбачок этот сидит, как ненормальный, и кидает якорь, и кидает. И створный знак у него за спиной. Тут до меня и дошло… А потом я сообразил еще одну вещь. Тебе не казалось странным, что Прохор выбрал какие-то кривые координаты для тайника? Не просто сто десять шагов прямо, а еще шестнадцать вбок?

– Казалось, – подтвердил Аксакал. – Если бы «Ф» была, например, фермой, тогда другое дело: сто десять шагов до фермы, потом вдоль стены еще шестнадцать до какой-нибудь ямы или трубы. Нормальные координаты. А когда я вышел на луг, то сразу подумал: зачем крутить, если земля везде одинаковая?

– Вот! – еще сильнее засиял Блинков-младший. – А по льду зачем ему было крутить?

Аксакал развел руками.

– Да затем, что в шестнадцати шагах по фарватеру наверняка была готовая прорубь! Он просто скинул туда кокаин. Конечно, упаковал его как следует, чтобы не намок, привязал какой-нибудь груз. Очень толково придумано, – похвалил преступников Митек. – Я думаю, что Прохор и не собирался возвращаться к тайнику. Назавтра пришел бы к проруби «рыболов», поставил бы над ней палатку и при дневном свете, считай, что у всех на глазах, выудил бы кокаин. Главное, никто никогда не увидел бы их вместе. А если кого поймали бы, он мог сказать: «Нечаянно что-то зацепилось за крючок, сам не знаю, что выловил».

– Так, может, это не Таможенник? – Аксакал кивнул на рыбачка в лодке.

– Следствие покажет, – с важным видом ответил Блинков-младший, – Я все-таки думаю, что Таможенник. Раньше торговцы покупали кокаин у Прохора и могли не знать настоящего хозяина Синдиката. А теперь Таможенник должен с ними встретиться, познакомиться, припугнуть их, чтоб деньги не зажилили.

Аксакал снял с плеч лямки рюкзака. Пускай контрразведчики уехали, но Валера-то остался в лагере. Валера и Петя. Надо связаться с ними по рации, надо сказать, что Таможенник здесь!

– Ни в коем случае! – остановил его Митек. – Ты не заметил у него под капюшоном наушники?

– Нет, – помотал головой Аксакал.

– А я заметил, еще до дождя. Думал, он плеер слушает. А когда сообразил, что рыбачок-то не простой, то и про наушники понял.

– А что про наушники?

– У него сканер – такой специальный приемник. У Султана в машине был сканер, я видел. Прохор нажал на кнопочку – раз! – сканер ему нашел переговоры каких-то крановщиков на стройке. Полминуты подержал и стал дальше искать, пока не вышел на милицейскую волну. Патрульные машины друг с другом переговариваются: «Я на такой-то улице», «А я на такой-то», а Султан слышит и рулит туда, где милиции нет. Так что, Седая Борода, будем следить за Таможенником вдвоем. И ждать контрразведчиков.

– Они уехали, – сказал Аксакал. – Арестовали Султана и уехали. Султан Михал Михалыча ранил.

– Тяжело? – помрачнел Митек.

– В лоб чем-то попал. Михал Михалыч говорил, что камнем, но мне не верится. В кепке дырища, рана здоровенная. Разве можно обычным камнем…

– Можно, – кивнул Митек. – Был такой библейский царь Давид. Он сразил великана Голиафа камнем из пращи. Тоже в лоб влепил.

– Из пращи?! – не поверил Аксакал. – Две веревочки, а посередине кармашек? Я пробовал, чуть сам себе мозги не отшиб. Камень летит, куда ему вздумается.

– Султан был спецназовцем, – напомнил Митек. – Я читал курс выживания для американских «зеленых беретов». Их не то что специально тренируют, но разок показывают, как добыть огонь трением, как сделать пращу, какая ветка годится для лука, а какая нет. Я думаю, нашим спецназовцам тоже это показывают, а дальше уж, если кому охота, тот сам тренируется… Седая Борода, вот я не знаю, но могу тебе сказать наверняка, что у Султана был при себе чужой паспорт, а оружия не было.

– Насчет паспорта не знаю, а оружия точно не было, – подтвердил Аксакал. – Как ты догадался?

– Да все просто: в метро, на вокзалах, в электричках милиция проверяет документы, особенно у приезжих. А Султан чернявый, смуглый, его наверняка останавливали. Чуть какое подозрение, могли обыскать. Ему нельзя было брать с собой оружие. Попался бы с паршивым ножиком и загремел обратно в лагеря. А пращу можно сделать за две минуты хоть из носовых платков. Может, он эту пращу для меня готовил.

Митек снова раздвинул ветки и полюбовался сгорбленной спиной Таможенника в лодке.

– Жадина-говядина, турецкий барабан, – ласково сказал он. – Не захотел делиться с Султаном, сам прибежал. Сидит, вылавливает себе тюремный срок… Вот поэтому я и люблю преступников ловить. Сразу кажешься себе умным-преумным.

– А я не понимаю, – признался Аксакал. – Ты так уверенно рассуждаешь: «Султан должен сделать так, Таможенник – этак», и они действительно так и делают. Откуда тебе знать, что у них на уме?!

– Это просто, – ответил сыщик. – Забудь всех, кого ты любишь. Забудь про совесть и честь. Вспомни, как ты видел крутую «тачку» и тебе хотелось сесть за руль, врезать по газам, и чтобы все завидовали. Умножь свою зависть и жадность на сто – и узнаешь, что на уме у преступника.

Глава 16
Сообщник Султана

Еще с полчаса ничего особенного не происходило. Таможенник с упорством робота кидал за борт «кошку», ждал, когда течением снесет лодку, и возвращался на прежнее место. Может быть, лапы якорька скребли по дну в сантиметре от спрятанного кокаина – разве увидишь, что творится под водой? Судя по всему, Прохор не рассчитывал, что его тайник просуществует до лета. Он (или, если Митек прав, его сообщник) собирался вернуться еще по льду и выудить кокаин из проруби, как утонувшее ведро из колодца. А теперь Таможеннику приходилось на глазок определять расстояние от ангела и обшаривать большой участок реки.

Напарники сидели в кустах, мокрые и голодные, прижавшись друг к другу для тепла.

– Ты про что думаешь? – спросил Аксакал. И тут Митек огорошил его в очередной раз.

– Про танцы, – ответил он. – Быстрые полезнее, они дыхалку тренируют, зато медленные приятнее. Особенно с Васильевой.

– Дура набитая! – буркнул Аксакал. – С Фунтиком за ручку гуляла – нашла с кем! Он ей жука за шиворот сунул.

– Тогда скорее Фунтик дурак, а она просто ошиблась, – решил Блинков-младший.

С реки послышался плеск. Аксакал приподнялся на цыпочки и поверх ветвей посмотрел на Таможенника. Клюнуло! Встав на колени, преступник тянул из воды что-то тяжелое. Его резиновую лодку перекосило набок. Капюшон плаща он откинул, и под ним действительно оказались наушники.

– Что там? – спросил Блинков-младший. – Нашел?

– Нашел.

– Плохо дело, – расстроился Митек. – Я-то надеялся, что Валера с Петей сообразят нас поискать. А теперь поздно. Сейчас он как дунет по течению да с моторчиком, и неизвестно, к какому берегу пристанет.

– Почему ты так думаешь? – не понял Аксакал. – Он же на дачу приехал и вернется сейчас на дачу.

– Там нет машины, Седая Борода. Я заглядывал в гараж – пусто. Не в электричке же Таможенник собирается увезти кокаин. Значит, где-то дальше по берегу он спрятал машину. А на дачу он, скорее всего, и носа не показывал. Старик Михеич сейчас небось бегает по комнатам и мечет икру: «Где мой Султаша?! Из-под носа кокаин уводят!!».

– Михеич – сторож? – догадался Аксакал. – Откуда ты знаешь, как его зовут?

– Я не знаю, просто видел его и придумал кличку. Вон он, полюбуйся!

У ограды особняка, протиснув меж прутьев красное от злобы лицо, переминался с ноги на ногу «старик Михеич». Он скалился и кусал губы. А Таможенник, низко нагнувшись над водой и черпая бортом воду, втаскивал в лодку большой молочный бидон. Горловина бидона была обвязана веревкой, ее конец уходил в реку. Бидон то и дело соскальзывал с круглого надутого борта, лодка снова и снова черпала воду, и каждый раз казалось, что вот-вот она перевернется.

В конце концов Таможенник, придерживая бидон одной рукой, выхватил нож и полоснул им по уходящей вглубь веревке. Раздался стреляющий звук, как будто лопнула струна. Обрезанный конец веревки хлестнул по воде и мгновенно ушел ко дну. Видно, к нему был привязан солидный груз, потому что, разделавшись с веревкой, Таможенник легко втащил бидон к себе. Лодка здорово осела. Борта чуть возвышались над зеркалом реки. Таможенник стал пригоршнями вычерпывать воду.

Когда Аксакал снова посмотрел в сторону дачи, сторож быстро убегал от ограды.

– Решился, – заметил Блинков-младший. – Я тебе давно говорил, что он старый уголовник. Сейчас будет схватка пауков в банке.

– Думаешь, Султан сказал ему про кокаин?

– Думаю, – уверенно ответил Блинков-младший. – Думаю, побежал наш старик Михеич за своей лодкой или, хуже того, за оружием. Сейчас увидим.

Тряся жирными складками на спине, сторож скрылся в гараже. А Таможенник тем временем нашел в лодке специальную черпалку для воды, и дело у него пошло быстрее.

Лодку снесло течением метров на двадцать. Некоторое время напарники видели только сгибающуюся и разгибающуюся спину преступника. Он доплыл до поворота и снова показался в профиль. Лицо у Таможенника было багровое, как свекла. Старался, спасал свои три миллиона. Вода из черпалки летела за борт, и лодка приподнималась.

Наконец преступник, откатив бидон на нос, перебрался на корму и включил моторчик. Нельзя сказать, что лодка понеслась – пожалуй, ее можно было бы догнать по берегу быстрым шагом. Руля одной рукой, Таможенник продолжал вычерпывать воду. Потом он было взялся за весла, но моторчик стал болтаться за кормой, и лодка зарыскала носом. Таможенник бросил весла и снова начал рулить моторчиком.

– Электрический, – заметил Блинков-младший. – Значит, запас хода у него небольшой. Запросто можем…

Договорить Митек не успел. Из гаража выскочил «старик Михеич» и, оставив распахнутыми ворота и калитку в ограде, помчался по берегу наперерез лодке. В руках у него была охотничья двустволка!

– Пора вмешаться и спасти старика Михеича от тюрьмы, – сказал Блинков-младший. – За мной, Седая Борода!

Аксакал не понимал, что они делают, и решил довериться напарнику.

Они проломились через кусты и догнали сторожа на том самом лугу, где Аксакал безуспешно разыскивал фиалки или что-нибудь еще на букву «Ф».

– Дяденька! Подождите, дяденька! – кричал Блинков-младший.

«Старик Михеич» остановился, вращая глазами, как Карабас-Барабас в кукольном театре. Не так уж стар он был, но рожу имел злодейскую: красную, с глубокими складками на щеках и сизым носом. Он дернул руками, как будто собираясь вскинуть к плечу ружье, но спохватился – лето, на соседних дачах полно людей.

– Ш-што тебе? – жутким голосом прошипел сторож.

– Дяденька, вы из этого дома? – суетился Митек.

– Ну?

– Нас Равиль послал.

Услышав имя Султана, уголовник снова дернул руками, как будто собираясь тут же пристрелить Митьку, потом успокоился и закинул ружье за спину.

– Ну?

– Он сказал, что вы нам дадите сто рублей!

– Это с какой стати? – спросил сторож, глядя вслед уплывающей лодке.

– С такой, что мы вам должны кое-что передать. Только деньги вперед.

– Ну?

– Что ну?

– Давай сюда! – Уголовник снял с плеча ружье.

– На словах передать, – как будто не замечая ружья, спокойно уточнил Блинков-младший. – Но вам, кажется, некогда. Пойдем, Вася, нас не поняли. Равиль предупреждал, что так и будет.

У «старика Михеича» было несчастное лицо. Один глаз косил вслед уплывающему кокаину, второй уставился на Митьку. Наконец он вздохнул и выбрал послание от Султана. Наверное, решил, что догнать медлительную лодчонку еще успеет.

– А про что Равиль предупреждал? – спросил он.

– Он предупреждал, что вы такой… – Митек замялся. – Начнете вопросы задавать, сотнягу зажимать.

– Пошли, – хриплым голосом выдавил сторож и, не оглядываясь, зашагал к особняку.

– Ты что делаешь? – зашептал Аксакал.

– Даю Таможеннику возможность смыться. Не бойся, мы не станем заходить в дом, подождем у ограды.

Так и вышло. Сторож минут пять заманивал их в особняк, надеясь бесплатно вытрясти из мальчишек послание Султана. Напарники стояли на своем: не пойдем и все тут, на улице подождем. В конце концов сторож замахнулся прикладом, Блинков-младший сделал вид, что обиделся и стал уходить.

– Ждите, – сдался уголовник и ушел в особняк.

Он скоро вернулся, держа сторублевку в кулаке так, что высовывался кончик.

– На.

– Мы так не договаривались, – издали ответил Блинков-младший. – Засуньте деньги вот сюда, в калитку, я подойду и возьму.

Сторож ожесточенно плюнул и бросил сторублевку на траву.

– Отойдите! – потребовал Блинков-младший.

Окончательно смирившись с потерей сотни, уголовник отошел. Митек подобрал бумажку, посмотрел на свет, сложил и спрятал в карман.

– Говори! – приказал «старик Михеич». Наморщив лоб и закатив глаза, Блинков-младший отбарабанил с видом детсадовца, который только что разучил стишок про елочку:

– Равиль сказал: «На малолетке красноперые, снежок с парафином, стремаюсь заболеть».

Повисла пауза. Уголовник глядел мимо напарников и шевелил губами. Думал.

– Снежок с парафином? – переспросил он.

– Да, – подтвердил Блинков-младший, потихоньку отодвигаясь от уголовника и оттаскивая Аксакала.

– А он сам-то не парафинит?

Митек сделал глупое лицо:

– Чего?

Сторож снова посмотрел на реку. Лодки Таможенника уже не было видно за кустами.

– Откуда вы Равиля знаете?

– Мы не знаем, мы его на станции встретили. Сходим с электрички, а он собирался садиться. Потом вроде передумал, догнал нас и говорит: «Пацаны, хотите заработать?».

– А сами вы откуда?

– Так вам и скажи! Пойдем, Вася. – Блинков-младший повернулся и взял Аксакала под локоть. – Дураков нашел. Мы ему скажем, а он придет свои денежки отнимать!

Аксакал шел рядом с напарником, заставляя себя не оглядываться. Его «желтый свет» ярко полыхал. Шутка ли – за спиной уголовник с ружьем, сообщник Прохора и Султана! Он ждал щелчка взводимых курков.

Когда сзади лязгнуло, Аксакал обернулся, готовый падать на землю, но увидел только спину «старика Михеича». Уголовник уходил, сгорбившись, держа ружье за ремень в опущенной руке, и стволы волочились по дорожке.

– Бегом, пока не видит! – Блинков-младший дернул Аксакала за руку, и напарники, перепрыгнув через забор, спрятались за чьим-то садовым домиком.

– Хозяева заметят и кричать начнут, – сказал Аксакал.

– Да нет, здесь не живет никто. Видишь, на грядках одни сорняки. Ты смотри, что делает! – Блинков-младший высунулся из-за угла, глядя вслед сторожу.

Повесив голову, тот добрел до угла своего участка и вдруг, размахнувшись, далеко швырнул ружье через ограду.

– В речке утопил! – охнул Аксакал.

«Старик Михеич», горстями выгребая из карманов патроны, кидал их в воду.

– Что ты ему сказал? – спросил Аксакал. – Вроде слова знакомые, но я понял только, что Султан чего-то стремается. Это тинейджерское словечко.

– Нет, уголовное. Слово «стрёма», то есть опасность, есть в словаре жаргона преступников, составленном научно-техническим подотделом НКВД в 1927 году, – дал справку Блинков-младший. – «Стремаюсь заболеть» – значит, «боюсь, что арестуют».

– А остальное? «На малолетке красноперые, снежок с парафином»?

– «Красноперые» – это милиция, внутренние войска и вообще власть. Как у преступников называется детский лагерь, я не знал. Может, у них вообще нет такого слова. Я сказал «малолетка», то есть колония для малолетних преступников, и старик Михеич прекрасно понял. «Снежок» – это кокаин, «парафинить» – врать.

– Получается: «В лагере милиция, кокаин с обманом, боюсь, что арестуют», – перевел Аксакал.

Блинков-младший довольно улыбался:

– Поздравьте меня, Ватсон, психологический портрет неизвестного полностью удался. Я говорил, что Прохор записал свою дачу на человека не очень старого и с преступным прошлым. Таким и оказался наш старик Михеич, который даже не подозревает, как он счастлив.

– Почему счастлив? – спросил Аксакал.

– Седая Борода, мы с тобой за пять минут осчастливили кучу народу, хотя никто об этом не подозревает. Старик Михеич не убил Таможенника и теперь не попадет в тюрьму. Таможенник плывет себе с кокаином и не знает, что остался жив благодаря нам. А контрразведчики не знают, что мы спасли Таможеннику жизнь, и теперь, когда его задержат, он сдаст еще нескольких преступников.

– Почему же сдаст? – не понял Аксакал. – Может, упрется и будет молчать. Вон Султан и Прохор не выдали его три месяца назад.

– А Таможенник выдаст! – с напором ответил Митек. – Часа через два-три. Знаешь, почему? Потому что он под подозрением. Он лишней минуты не продержит у себя кокаин и сразу повезет его торговцам. А мы, если поторопимся, можем стать свидетелями.

– Мы вдвоем? – весело переспросил Аксакал. Он уже ничего не боялся и ничему не удивлялся. – А контрразведчики, а Валера? Может, все-таки включить рацию хоть на секундочку?

– Ни в коем случае! – отрезал напарник. – Ты только подумай: он же в лодке! Малейшее подозрение – и кокаин полетит в воду. А сканер у него наверняка уже настроен на волну контрразведчиков. Небось, когда брали Султана, человек десять переговаривались. У него было время настроиться.

– Не десять, – поправил Аксакал. – Я лично слышал Второго, Четвертого, Пятого, Шестого и твою маму.

– А мама что сказала? Ты с ней говорил?

– Ага. Она сказала: «Поздравь моего сына с большим трудовым успехом. Он сделал все, чтобы я получила выговорешник».

– «С большим трудовым успехом»! – улыбаясь, повторил Митек и засмеялся, как будто не слышал про выговорешник.