Текст книги "Последнее дело Блина"

Автор книги: Евгений Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Круги на воде в тот же миг снесло течением. Аксакал с ужасом смотрел на речку – был человек и нету.

Митькина голова вынырнула далеко за мостом. Он подгреб к берегу и бегом вернулся к своей одежде.

– Ну и холодрыга! Почему быстрые реки всегда холодные? – Блинков-младший торопливо натягивал футболку на мокрое тело. – А ты что стоишь, Седая Борода? Макнись, и побежим!

– Неохота, – глядя под ноги, выдавил Аксакал.

– Плавать не умеешь! – догадался Блинков-младший.

– Где бы я научился?

– У вас и рек нет?

– У нас есть всё, – буркнул Аксакал, – но только не везде и не так много.

– Постой-постой… ТЫ ПЛАВАТЬ НЕ УМЕЕШЬ, – с изумлением повторил Блинков-младший, – И СТАЛ МЕНЯ ВЫТАСКИВАТЬ?! Ты же мог сам кувыркнуться в речку! Ты утонуть мог!

– Не утонул же. А у тебя сколько добра могло пропасть: записная книжка, рация, фотоаппарат, бинокль… Ты только никому не говори, что я плавать не умею, – попросил Аксакал, – а то в интернате меня дразнили «Топором». Нас всего-то четыре раза водили в бассейн, а сраму – на всю оставшуюся жизнь.

– Так записался бы к Валентинычу в секцию. За месяц научишься.

– Да ну, с малышней в «лягушатнике» бултыхаться. Засмеют, – отказался Аксакал.

– Тогда я тебя плавать научу. Сегодня же вечером, – легко пообещал Блинков-младший. – Седая Борода, но ты уж, пожалуйста, больше не геройствуй. Я же кричал: «Беги!», вот и надо было бежать. А я бы или сам вылез, или сдался охраннику. Он вроде нормальный дядька: не стрелял, пока ты меня не вытащил.

– Вечером научишь? – не поверил Аксакал. Все остальное он пропустил мимо ушей.

– Ну да, после отбоя, чтоб никто не видел.

– За один вечер?! ПЛАВАТЬ?!

– Если точно, то не плавать, а держаться на воде. Минут за пять.

– А почему не сейчас? – с вызовом спросил Аксакал и кивнул на реку. Он боялся, что Митек его разыгрывает.

– Лучше в бассейне: здесь течение слишком быстрое, – серьезно ответил Блинков-младший. – В олимпийскую сборную тебя сразу не возьмут, но и не потонешь. А потом Валентиныч тебя научит, как дышать, как руками-ногами работать. Будешь заниматься со взрослыми ребятами, а не с малышней.

Он завязал кроссовки и вскочил на ноги.

– Пойдем! Ты что стоишь, Седая Борода?

«Седая Борода» вдруг подумал, что расставаться с напарником будет горько, а расставаться придется.

Глава 7
Без вины виноватые

В лагерь они вернулись, еле волоча ноги от усталости.

Аксакал первым делом разулся, встал пылающими ступнями в мойку для ног и пустил ледяную воду. Мягкие резиновые стельки в кроссовках, казавшиеся такими удобными, почернели и стали скользкими от пота. На самом неожиданном месте – на подошве, где сроду не бывает мозолей, вздулось по бледному пузырю.

– После обеда пойдем искать по другому берегу, – сказал Блинков-младший, становясь в соседнюю мойку.

Аксакал охнул про себя: какой «другой берег», разве на сегодня не достаточно?! За год в интернате он разленился. Там переходишь из жилого корпуса в учебный, и можно хоть совсем не выходить на улицу.

– После обеда «тихий час»! – напомнил он. – Ты же сам говорил, что нельзя привлекать к себе внимание.

– Ладно, спи свой «тихий час», – сжалился Блинков-младший.

Аксакал вспомнил, что напарник тоже не спал полночи. Ему стало стыдно.

– Пойдем, чего уж…

– Да нет, Седая Борода, ты мудро сказал: нельзя нарушать режим, это привлекает внимание.

В умывальную сунулся Поля, многозначительно произнес: «Так-так!» и скрылся за дверью.

– Чего он? – удивился Аксакал. Блинков-младший подумал и сказал:

– Отгадай с двух раз: или он приготовил нам по конфетке, или наябедничал Пете, что мы убегали из лагеря.

– Так Петя же знает!

– ПЕТЯ знает, – подчеркнул голосом Блинков-младший, – но другим-то знать не положено! По-моему, сейчас нас будут воспитывать, Седая Борода!

И началось.

– ГДЕ ВЫ БЫЛИ?! – проревел Петя, врываясь в умывальную. Подмигнул разинувшему рот Аксакалу и опять заорал: – КО МНЕ В КОМНАТУ! БЕГОМ!

Приоткрытая на щелку дверь умывальной захлопнулась. Послышался топот нескольких пар ног, и в спальне заныли пружины кроватей.

– БЫСТРО! КОМУ ГОВОРЯТ! – Воспитатель-диверсант ревел так мощно, что в дальнем углу скатился в раковину забытый кем-то кусок мыла. У Аксакала задрожало в животе, хотя он уже понял, что Петя не собирается наказывать их всерьез. Спектакль разыгрывался для тех, кто подслушивал.

Петя вытолкал напарников в спальню, и Аксакал увидел своих врагов. Поля и Макс валялись на кроватях, один с книжкой, другой с радиоприемником. Почему-то в их компанию затесался Фунтик. Аксакал сначала решил, что он случайно зашел в спальню. Но нет: лицо у Фунтика было красное, как и у Поли с Максом. И кед на одной ноге. Ясно, что Фунтик тоже подслушивал за дверью и только что плюхнулся на кровать.

– На террасу! – скомандовал им Петя. – Вам разве неизвестно, что днем нельзя валяться на кроватях?

Ябедники неохотно встали. Все им было известно: и что валяться днем нельзя, и что с террасы не услышишь, как Петя будет карать нарушителей.

А воспитатель-диверсант завел Митьку с Аксакалом в свою комнату, запер дверь и кивнул на кровать: садитесь.

– СОВСЕМ РАСПУСТИЛИСЬ! ГДЕ ВЫ БЫЛИ?! НЕ СЛЫШУ ОТВЕТА!!

Спектакль продолжался. Было понятно, что Поля и компания все равно подслушивают или за дверью, или под окном.

– Это я виноват, – громко сказал Аксакал. – Хотелось лес посмотреть, я и уговорил Митьку пойти со мной. Один я бы заблудился.

Петя вроде бы смягчился и убавил звук:

– Да, ты же леса не видел. Но все равно нельзя убегать из лагеря. И потом, кто за вас убираться будет?

Для Аксакала это была новость.

– Почему «за нас»? Мы не дежурные.

– Да я сам сообразил, только поздно, – наклонившись к напарникам, зашептал Петя. – Вас подставили. Я спросил, кто дежурные, а мне говорят: «Аксакал с новичком».

Вот оно что! Аксакал задохнулся от обиды. На самом деле сегодня дежурили Артем и Фунтик. Путаницы тут быть не могло, а была тонкая подлянка. Ябедники не ябедничали: «Аксакал с новичком из лагеря убежали!», а только сказали, что они дежурные. После этого Пете пришлось их разыскивать. Он уже не мог делать вид, будто не замечает, что двоих из его отряда нет в лагере. Теперь Петя обязан проучить нарушителей, а то завтра у него весь отряд разбежится. Почему другим нельзя, если Митьке и Аксакалу можно?

Аксакал не сомневался, что эту подставку выдумали не Фунтик с Артемом. Они только смолчали…

– Петь, ну ты сам посчитай, – громко начал он. – Мы дежурим по двое. В спальне два ряда по десять коек, моя с краю…

– Это уже не имеет значения, – отрезал Петя. – Убежали, значит, будете наказаны. – Он подумал и, рявкнул: – ДВАДЦАТЬ ОТЖИМАНИЙ!

Наказание было легким. Тем более что никто не собирался его выполнять. Митек рылся в своем рюкзачке, доставая рассыпанные фотокарточки особняков. Аксакал развалился поперек Петиной кровати и ничего не делал. После четырехчасовых блужданий по жаре это было приятно.

– Блинков, что за улыбочки! – добавил строгости воспитатель-диверсант. – Еще десять отжиманий!

Под распахнутым окном послышалась возня. Что-то заскреблось по дощатой стене. Аксакал не успел опомниться, как напарник стащил его на пол. Пришлось на самом деле отжиматься. В окне мелькнула довольная физиономия Поли.

– Скройся, Николаев! – приказал ему воспитатель-диверсант, а наказуемым бросил: – Энергичнее. Я вас научу Родину любить!

Аксакал плохо себе представлял, как можно научиться любить Родину, отжимаясь от пола. Но такое уж присловье у многих военных.

– Достаточно, – сказал Петя и, не повышая голоса, добавил: – Фурсов и Николаев, а вы будете дежурить до конца недели.

– За что?! – пискнул за окном Фунтик.

Воспитатель-диверсант перегнулся через подоконник:

– Николаев, а тебе надо объяснять или сам поймешь? Ты же у нас «дед»…

– Не надо, – буркнул Поля. – Только это нечестно: за самоволку – двадцать отжиманий, а нам – три наряда.

– Блинкову и Теплякову – за самоволку, а вам за что? – спросил Петя. – Скажи вслух, как называется то, что вы сделали, и я отменю наказание.

– Я только сказал, что они дежурные. Ошибся.

– Ответ неправильный. – Петя захлопнул окно и подсел на кровать к Блинкову-младшему и Аксакалу. – Докладывайте.

Тут и оказалось, что поиски дачи Прохора – идея чисто Митькина. Петя ей не обрадовался. Для начала он, как Митек, подсчитал зону поиска, только взял для верности площадь пятьдесят на пятьдесят километров – две с половиной тысячи квадратных! Потом стал прикидывать, сколько нужно времени двоим олухам, чтобы вдоль и поперек прочесать всю зону пешком. Запутался, махнул рукой и сказал:

– В общем, с год, не меньше. Это неразумная инициатива, рядовой Блинков. Я вас отпускал не дачу искать, а чтобы вы побродили вокруг лагеря, сориентировались на местности. Мало ли, как пойдет дело – может, вам убегать придется, так вы хоть будете знать, в какую сторону… А дачу контрразведчики без вас найдут.

– Не найдут, – уперся Блинков-младший. – Ее и не ищут.

– Вас, что ли, дожидаются? – не поверил Петя.

– Не нас, а Султана.

– Ах, да! – вспомнил Петя. – Султан украдет у тебя записную книжку с радиомаячком, пойдет на дачу к тайнику, а контрразведчики – за ним. Тем более вам незачем искать эту дачу!

– А если Таможенник успеет найти тайник раньше Султана?

Аксакал не понял, при чем здесь Таможенник, и посмотрел на Петю. Воспитатель-диверсант выпучил глаза:

– Какой таможенник?

– С большой буквы Таможенник. Про которого ничего не известно, – терпеливо объяснил Блинков-младший.

– Ну вот, нате! Ты же сам говорил, что тайник ищет Султан. А Таможенник откуда взялся?! Или ты для него тоже письмо написал?

– Таможеннику не нужно письмо. Он знает, что Прохор получил кокаин, и знает, что его не нашли. Значит, будет искать тайник и доберется до дачи. Где дача, он тоже должен знать.

– Ну зачем, зачем я ушел из спецназа?! – простонал воспитатель-диверсант. – Так все было просто, так понятно: вот наши, вот боевики – не перепутаешь! Они в тебя из пулемета, а ты в ответ – гранатой из подствольника. Отдыхаешь душой! А тут – письма, книжки, мальчишки. Контрразведчиков о чем ни спросишь, говорят: «Служебная тайна» – догадайся, мол, сама!

– Разберешься, – утешил его Митек. – Я тоже не за один час разобрался. Думаешь, мне доверяют служебные тайны? Фигушки! Мне рассказали с ноготок: «Султан плохой парень, поэтому слушайся старших». А все остальное – или то, что я слышал в суде, или мои догадки.

– Ах, догадки? – недоверчиво улыбнулся Петя.

– Догадки, – подтвердил Блинков-младший. – Например, такая: зачем контрразведке тайник с кокаином? Передали бы дело в милицию, там есть целое управление по борьбе с наркотиками.

– Ну и зачем?

– Затем, что главная цель операции – Таможенника поймать! А кокаин тут – приманка, вроде червяка на удочке.

– Допустим, – нехотя согласился воспитатель-диверсант.

– Да нет, я точно говорю! Чей, по-твоему, кокаин в тайнике?

– Прохора?

– Нет, Прохор был как директор магазина: сдал кокаин торговцам, собрал деньги и отдал хозяину. А хозяин – Таможенник. Султан тут вообще сбоку припека. Ему доверяли только морды бить и стрелять, в кого прикажут. Сейчас он хочет заработать, найти тайник. Но куда потом идти с мешком кокаина? Прохор знал крупных торговцев, которые смогут купить сразу тридцать кило, а Султан – вряд ли. Значит, если он доберется до тайника, то побежит к Таможеннику: «Возьмите свой кокаин за полцены, возьмите за треть»… Контрразведка проследит за ним и схватит Таможенника с поличным.

– Вот и хорошо! – сказал Петя.

Аксакал замотал головой. Он уже понял, в чем слабое место всей операции. А если Султан опоздает к тайнику? Вдруг прямо сейчас Таможенник бродит вокруг дачи Прохора? Он может опередить Султана на день, на час, и операция будет провалена. Контрразведчики найдут опустевший тайник, а Таможенник опять уйдет от наказания!

– Нет, Петя, дачу нужно поискать, – вздохнул Аксакал. – Пускай две тысячи квадратных километров, пускай мы олухи. Но вдруг дача рядом? Представляешь, контрразведчики придут, а в тайнике пусто? Я бы никогда себе этого не простил!

– И я! Лучше мы дачу поищем, чем ничего не делать, – поддержал его Блинков-младший.

– Я тебя охранять должен! – рыкнул Петя. – А как охранять, если неизвестно, где ты шатаешься?!

– Рано меня охранять, – возразил Блинков-младший. – Султан еще не вынул мое письмо из почтового ящика и не знает, что я в лагере. Вот передадут мне на пейджер «Не простудись», тогда я от тебя – ни на шаг. Обещаю.

Ничего не ответил воспитатель-диверсант, только задумчиво поиграл мускулами, а в «тихий час» куда-то исчез.

Аксакал решил, что поспать ему не удастся, потому что Фунтик с Артемом устроили подушечное побоище. Но Петя вернулся минут через двадцать, рассеянным движением брови уложил нарушителей по кроватям, а Митьке одобрительно кивнул.

Стало ясно, что Петя ходил советоваться с контрразведчиком, и тот разрешил поиски. Выходит, контрразведчик был где-то в лагере! А то бы Петя не вернулся так скоро.

Остаток «тихого часа» тянулся, как целый «тихий день».

Аксакал начинал дремать, и вдруг ему чудилось, что уже вечер и пора учиться плавать. Встрепенувшись, он глядел на часы. Минутная стрелка примерзла к циферблату. Посмотришь – без пяти три. Полежишь, опять посмотришь – опять без пяти три! Только в первый раз стрелка на волосок не доползла до точки, а теперь чуть-чуть отползла.

Он пытался читать: «Фентон выхватил пистолет, но я его опередил. В его глазах мелькнуло понимание того, что в следующее мгновение он будет приколот к стене, как таракан». А где смысл? Аксакал забыл, пират ли Фентон или наш и с какой стати он выхватил пистолет. Из-за чего весь сыр-бор? И при чем тут Фентон, когда он, Аксакал, сегодня научится плавать? Митьке можно верить: раз сказал, что научит, – значит, научит. Другое дело – КАК? Вдруг швырнет Аксакала на глубину, и выплывай, напарник, сам, как получится?

Кстати, Митек дремал на соседней кровати. Аксакал остался в своем углу. При опасности ему достаточно было стукнуть кулаком в перегородку, чтобы вызвать Петю. А спорная кровать, из-за которой Полковник повздорил с новичком и стал Полей, досталась Фунтику – Митек с ним поменялся.

Фунтик был человеком беззлобным, но шкодливым. Если утром твоя кроссовка висит на люстре, а под носом у тебя усы из зубной пасты – это его шуточки. Поля молча смирился с таким опасным соседством, хотя мог бы пустить на свободную кровать своего дружка Макса.

Такая покладистость разжалованного Полковника не нравилась Аксакалу. Нет, Поля не сдался. Он только перешел к партизанской войне, и нужно ждать от него какой-то особо выдающейся подлости.

Глава 8
Козни Полковника

За окном зашипело – это радист Валера поставил заезженную пленку с сигналами. Сейчас по всему лагерю затрубит: «Вставай-вставай, дружок…». Аксакал сорвался с постели еще до первых звуков горна, но не пошел со всеми на полдник. Ноги сами вынесли его к бассейну.

Лагерь обезлюдел минут на пятнадцать, пока отряды расправлялись с чаем и печеньем. Аксакал разделся и сполз с борта в «лягушатник».

Вода не доставала ему до пояса, даже резинка плавок не намокла. Он пошел вглубь. Дно плавно снижалось, и у дальнего борта бассейна было «с ручками».

Нельзя сказать, что Аксакал не видел рек. Видел, но те реки были по колено, хотя такие быстрые, что могли сбить с ног. Глубину он тоже видел, например, в цистерне с водой, когда залезешь на нее и заглянешь в люк. Но ТАК МНОГО ТАКОЙ ГЛУБОКОЙ ВОДЫ было для Аксакала слишком. Он еще не успел привыкнуть к мысли, что воду не только пьют и что водой не только моются, а в ней еще и плавают.

Ежась, он прошел еще несколько шагов, пока вода не стала щекотать ребра, и повернул обратно.

– А слабо наперегонки сплавать?

Аксакал поднял глаза. На бортике бассейна сидел Поля.

– Да ну, я уже накупался, – соврал Аксакал и торопливо повозил себя мокрыми ладонями по груди.

– Потереть спинку? – заботливо предложил Поля. – Спина у тебя сухая. Ты, наверное, на подводных крыльях плавал.

Не ответив, Аксакал вылез на бортик и сел, чтобы обсохнуть.

– Что-то быстро ты подружился с новичком.

Аксакал опять не ответил.

– А куда вы ходили? – наклонился к нему Поля.

– В лес, посмотреть. Я же «челавэк гор».

– Про лес ты Пете грузить будешь! А на самом деле?

На плечо Аксакалу легла тяжелая рука бывшего первого силача отряда. Поля обхватил его за шею и притянул лицом к лицу. С ума он сошел? И тут до Аксакала дошло:

– Ты что думаешь, мы выпивали?

Поля принюхался и отпустил Аксакала. Лицо у него было разочарованное.

– А что такого? Бутылочка пивка перед обедом не вредит, – зашептал он, оглядываясь. – Это вы, кстати, четко просекли: в обед поешь, и никто потом не унюхает… Мы с Максом еще вчера хотели разведать, где магазин, где что. Покажешь?

– Мы в лесу были, – повторил Аксакал и стал одеваться.

– Ну и дураки. Хочешь, завтра прошвырнемся на станцию? Затаримся пивком или чем покрепче…

Смысл Полиной провокации был ясен: за выпивку наверняка выгонят из лагеря. Аксакал встал и молча пошел в корпус.

– У тебя, может, денег нет? – догнал его Поля. – Так не стесняйся, мы угощаем!

– Я многого не знаю в России, но это не значит, что я дурак, – на ходу ответил Аксакал. – Когда к нам в погранотряд попадают москвичи, они тоже ничего у нас не знают. Ходят, и то неправильно: волочат ноги, как по асфальту, и спотыкаются о камни.

– Да ты что? Разве я когда дураком тебя называл?! – фальшиво удивился Поля. – Я знаю, ты правильный пацан!

Аксакал остановился и посмотрел на него снизу вверх:

– Лучше отстань от нас, Полковник! Ты не солдатский «дед», а мы не первогодки.

Лагерь снова ожил. Кто-то с визгом плюхнулся в бассейн, какая-то девчонка кричала вредным голосом: «Нельзя без взрослых, я Татьяниванне скажу!» Из столовой кучками шли младшие отряды с воспитателями, а старшие расходились по одному или небольшими компаниями. Аксакал увидел в конце аллеи Митьку. Напарник что-то рассказывал девчонкам, сразу трем. Двоих он держал под руки, а третья плелась за ними хвостом. Она шла, нагнувшись, потому что была выше Митьки на полголовы, и завистливо наступала соперницам на пятки. Аксакал узнал Савостикову из первого отряда.

Он помахал рукой и пошел к напарнику.

– Да никто к вам и не приставал! Кому вы нужны? – крикнул ему в спину Поля, чтобы оставить последнее слово за собой.

Мутный разговор с Полей сразу же забылся. Блинков-младший стал знакомить Аксакала с девчонками, хотя он и так знал их по фамилиям: Васильева и Бродерзон из их отряда, ну и Савостикова. Но Митек устроил церемонию с пожиманием ручек, и пришлось из вежливости даже сесть с ними на одну скамейку. Ни девчонки, ни Аксакал не произвели друг на друга никакого впечатления. Он помолчал с ними пять минут и ушел в отрядный корпус на террасу.

Время снова потянулось, как застывающая капля клея. От нечего делать Аксакал сел играть в шашки со Сладей и просадил подряд восемь партий. Непостижимая наука плавания не шла из головы. Главное, за пять минут!

Он еле дождался сигнала «отбой».

Второй отряд как всегда не спешил засыпать. Поля опять рассказывал анекдоты, а сам, понятно, не смеялся, потому что их знал. Когда воспитателю-диверсанту надоели взрывы хохота за стеной, он выставил на террасу двоих попавшихся под руку хохотунов. Оправдания «Почему мы, когда все смеялись?» на него не действовали.

– Если бы вы отвечали за себя, то вам не пришлось бы отвечать за всех, – ответил Петя и ушел к себе в комнату.

Аксакал ждал, когда все угомонятся и можно будет наконец удрать к бассейну. Митьке он сказал: «Спи, если охота». Известно же, что у него, Аксакала, бессонница. Уж он поднимет напарника, когда будет нужно.

В конце концов Аксакал так успокоился, понадеявшись на свою бессонницу, что заснул. Блинков-младший растолкал его, когда за окнами полыхал оранжево-розовый рассвет.

Еще с вечера Митек открыл оконные шпингалеты и смазал скрипучие петли захваченным из столовой сливочным маслом. Не одеваясь, в одних плавках, напарники ящерицами шмыгнули за окно и пошли к бассейну. Босые ноги скользили по сырой от росы траве. Аксакала познабливало.

– Светло. Заметят, – опасливо сказал он, ежась и потирая плечи.

Бассейн с четырех сторон окружали отрядные корпуса. Не иначе как нарочно окна всех воспитательских комнат смотрели на воду.

– За бассейн из лагеря не выгоняют, я узнавал, – ответил Митек. – В прошлом году первый отряд купался по ночам. Сначала в столовой вывешивали «Молнии»: «Позор Петрову, позор Иванову за нарушение режима», а потом надоело и перестали… Не дрейфь, Седая Борода, научишься.

– С чего мне дрейфить? Я же только стрельбы боюсь.

– А охранника вчера не испугался.

– Я испугался! – Аксакал даже обиделся: все врачи говорили, что он боится стрельбы, а Митек не верит. – Но я же не мог тебя бросить. И потом, козе было понятно, что револьвер у него газовый.

– Ага, так ты не выстрелов боишься, а пуль. Но пуль каждый нормальный человек боится, – заключил Блинков-младший.

Он шел к глубокой стороне бассейна, где «с ручками». Аксакал тихо запаниковал: ну, точно, сейчас Митек столкнет его в воду, вот и все обучение за пять минут!

– Теоретическая часть, – объявил Блинков-младший, становясь на бортик. – В человеке полно воды, и весит он примерно как такой же объем воды. Если точно, то когда вдохнешь воздуху, становишься легче воды. А когда выдохнешь, а тем более нахлебаешься, становишься тяжелее. Отсюда вывод: не выдыхай весь воздух, и не утонешь никогда.

– А как же люди тонут?

– Со страху, – ответил напарник. – Есть только две уважительные причины, чтобы утонуть: холодная вода и быстрое течение или волны, когда они бьют человека о камни.

Аксакал заглянул в бассейн. На дне, под голубой толщей, едва различались кафельные плитки. А в «лягушатнике» казалось, что вода совсем прозрачная. Сколько же тут, метра три? Примерно с середины бассейна дно шло на подъем. Может, удастся как-нибудь утонуть и пешком дойти до мелкого места?

– У тебя есть девчонка в Москве? – спросил Аксакал, чтобы потянуть время.

Митек тоже заглянул в глубину и, кажется, все понял.

– Ты почему спрашиваешь?

– Интересно, – соврал Аксакал. – Если есть, то зачем ты с другими тусуешься?

– Есть у меня девчонка. Скорее всего, я ее даже люблю. Но, понимаешь, Седая Борода, у меня сейчас такой период… – Блинков-младший изобразил руками что-то волнистое. – Такой период, что я их всех люблю. В разную силу, конечно.

– Девчонок?! – не поверил Аксакал. После такого признания любой, кроме напарника, сильно упал бы в его глазах.

– Ага. По-моему, они гораздо лучше нас.

– Ну, чем?!

– Тем, что они девчонки! – отрезал Блинков-младший и неумолимо продолжал: – Теперь – практические занятия. Показываю. Вентилирую легкие. – Он раз пять глубоко вдохнул и выдохнул. – Вдох и нырок!

Держа руки за спиной, Митек «солдатиком» спрыгнул в воду и пошел ко дну. Руки у него по-прежнему были за спиной, и ногами он даже не пошевелил. Так и булькнулся на самое дно, как статуя.

Аксакал начал беспокоиться и вдруг заметил, что напарник уже не стоит на дне, а висит, будто на невидимой леске. Он всплывал, все быстрее и быстрее! Вода раздалась, и на поверхность всплыла Митькина макушка с налипшими волосами.

«Для дельфина неплохо, – подумал Аксакал, – у него на макушке ноздря. А человеку дышать нечем».

Митек пошевелил ногами и стал опрокидываться на спину. Из воды вынырнули нос и рот.

– Заметь: без рук, а ноги только для управления, – сказал он, отдышавшись. – Я не гребу, вода сама меня держит. Сможешь повторить?

– А нельзя на мелком месте? Для пробы? – поинтересовался Аксакал.

– Конечно. Зайди по грудь, набери воздуху и ложись на спину.

Аксакал смело влез в «лягушатник» и забрел по грудь. После вчерашней тренировки это было нестрашно.

– Вентилируй легкие, – напомнил Митек.

Аксакал глубоко задышал. Голова стала кружиться, он в последний раз схватил ртом воздух и стал заваливаться на спину.

– Сначала ты утонешь, но не бойся, – донесся голос напарника, и вода сомкнулась над Аксакалом.

Труднее всего было оторвать ноги от дна и остаться без опоры. Верх и низ сразу перепутались. Аксакал повис в темноте, словно космонавт за бортом космического корабля. Дышать пока что не хотелось.

Так, а почему темно? «Да потому что ты зажмурился, челавэк гор!» – сказал себе Аксакал и открыл глаза. Зеркальная поверхность воды колыхалась совсем близко, но не там, где он ожидал. Вверху (если считать верхом голову) нависло дно бассейна с выщербленными кафельными плитками. Похоже, он слишком запрокинулся назад.

«Чуть что не так, я встану», – напомнил себе Аксакал и стал потихоньку опускать ноги вниз. Поверхность воды приблизилась. В глаза ударил солнечный свет. Удалось! Он разжал губы и вдохнул. В уголок рта просочилась тонкая струйка воды.

– Получается.

– Что? – что не расслышал Митек.

– Получается!

Напарник ничуть не восхитился его достижением.

– Не получиться не могло! – отрубил он. – Все животные от рождения умеют плавать, даже верблюды, хотя им и не надо. И ты умеешь! Ты понял, что умеешь?!

Вода подступала к губам.

– Угу, – подтвердил Аксакал, стараясь не особенно раскрывать рот.

– Теперь оттолкнись от воды ногами.

Аксакал попытался, но вдруг стал переворачиваться. Он вовремя заставил себя не двигаться и опять всплыл, как надутый мячик.

– Надо быстрей, – подсказал Блинков-младший. – Подтяни ноги и сразу же выброси, как будто хочешь подпрыгнуть.

Аксакал понял: ударил ногами с такой силой, что, кажется, мог бы проломить стену. Вода податливо разошлась, и он почувствовал, что плывет! Не плавает, как бессмысленная щепка, а ПЛЫВЕТ, КУДА ХОЧЕТ!!! Он снова ударил ногами. На этот раз получилось еще лучше. И снова, и…

– ТОНЕТ, АКСАКАЛ ТОНЕТ! – завопил чей-то знакомый голос.

«Я? Тону?!» – изумился Аксакал и хотел сказать, что с ним все в порядке, он не тонет, а плывет, плывет впервые в жизни!

Вода хлынула в нос холодно и больно, как будто в череп Аксакалу загнали железку. Он закашлялся, хлебнул и забил руками. Мелькнула стенка бассейна, нет, не стенка, а дно. Аксакал боднул его лбом и понял, что, кажется, на самом деле тонет!

Кто-то бултыхнулся в бассейн и схватил его под мышки. Он почувствовал под ногами дно.

– ТОНЕТ!!! СПАСИТЕ!!!

В уши попала вода, и вопли слышались, как сквозь вату. Теперь он узнал голос Поли.

– Бегом! – скомандовал Митек.

Но по грудь в воде можно было только брести. Аксакал сообразил оттолкнуться ногами и «ласточкой» прыгнуть вперед. Оказывается, он умел нырять! Не успев порадоваться этому открытию, Аксакал встал уже на мелком месте, побежал и выскочил из бассейна даже раньше Митьки.

Полина спина мелькала у корпуса первого отряда.

– Спасите!! – Он колотил в окна кулаком. – Тонет!

– Чего он к «первакам» кинулся? – на бегу спросил Аксакал.

– Хочет, чтоб весь лагерь знал.

Напарники наддали и, пулей подлетев к своему корпусу, влезли в окно.

Как ни удивительно, второй отряд спал и не слышал Полиных криков.

– Переодеваемся и ложимся. – Блинков-младший торопливо стаскивал плавки.

– Думаешь, нас не засекли?

– Засекли, – выходя из своей комнаты, мрачно сказал воспитатель-диверсант и погрозил напарникам кулаком. – Давайте сюда плавки! Да куда вы в койки с грязными ногами?! Вытрите плавками!

Из соседнего корпуса уже выбегали. Размахивая руками, небольшая толпа помчалась к бассейну. Летевший впереди всех Поля начал приотставать. Он уже заметил, что в «лягушатнике» никого нет. Остальные, не зная, где искать утопленника, бежали к глубокой части бассейна.

– Ложитесь! – шикнул Петя и, взяв мокрые плавки, скрылся в комнате.

Сидя в кровати, Блинков-младший яростно вытирал голову. Полотенце он держал за два конца, как бархотку для чистки сапог. Аксакалу было почти нечего вытирать: перед каникулами его оболванили в интернате «под бокс», оставив одну челку.

На террасе послышался топот. Напарники упали на подушки и притворились спящими.

Скрипнула дверь. Аксакал не сомневался, что Поля во все глаза смотрит на «утопленника». Было интересно, как он теперь поступит. До сих пор Поля обставлял свое ябедничество как нечаянное: «по ошибке» сказал, что они дежурят, «по ошибке» решил, что Аксакал тонет. Теперь ему оставалось или смириться с поражением, или пойти к Пете и наябедничать без притворства.

Он долго стоял в дверях. Наконец Аксакал услышал, как скрипнули пружины кровати.

– Учтите, – громко сказал Поля, – если на меня покатят баллон, я расскажу, что вы купались!

Аксакал подумал, что покатят, и не «если», а обязательно. Шутка ли, в четыре утра поднять отряд криками «Человек тонет!». Да, Поле не позавидуешь. Воспитатель в первом отряде совсем не такой, как Петя. Худой, в очёчках, въедливый до ужаса. Прозвище – «Ботаник», хотя на самом деле он учитель математики. Уж этот Ботаник всё раскопает: кто кричал, почему кричал… Обязательно влетит всем троим!

Но это были пустяки по сравнению с главным: ТЕПЕРЬ АКСАКАЛ УМЕЛ ПЛАВАТЬ!