Текст книги "Горизонты нашей мечты"

Автор книги: Евгений Лотош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 50 страниц)

– Ничего не понимаю, – Масарик подавил желание повозмущаться еще немного и решил согласиться со сменой темы. В конце концов, сейчас уже поздно выкобениваться. – Какая связь между мертвыми детьми и политикой?

– Сама не знаю, он толком не объяснил. Сказал, чтобы я быстренько заканчивала с карьерой Кисаки, и он введет в курс дела. Он, кстати, и на тебя какие-то виды имеет. Типа, ты ведь все равно какое-то время пробездельничаешь, осваиваясь, так не хочешь ли и ты в их песочнице поиграть? Марик, ты его пошли порезче, если слишком приставать начнет. Он страшная липучка, слово "деликатность" если и слышал когда, то не понимает, так что простым "нет" не отделаешься.

– Зачем посылать? В конце концов, я и правда пока не знаю, чем займусь после… хм, после мнимой смерти. А вдруг там что-то интересное?

– Да уж там, где Лика, зевать от безделья не приходится! – звонко засмеялась Карина. – Данный факт, во всяком случае, сомнению не подлежит.

– Ну, вот и определились! – засмеялся в ответ Масарик. – Кара, ну что, давай, усыпляй меня. Что-то мне расхотелось ждать естественного конца вашей синхронизации.

– Ты уверен? – переспросила Карина, сжимая его руку.

– Уверен, – Масарик повернул голову и принялся смотреть на тянущиеся далеко внизу облака. Чуть в стороне и позади самолета шли два дальних истребителя-перехватчика из новых – беспилотные, с отсутствующей кабиной и кургузыми крыльями, похожие больше на крылатые ракеты, чем на самолеты. Надо же, почетный эскорт. Или настоящая охрана? Интересно, как они умудряются удерживаться вровень с тихоходной гражданской тарахтелкой? Для них же крейсерская скорость – четыре звуковых!

– Тогда я временно отключаю твое сознание. Марик…

– Да, Кара?

Ласковые руки повернули его голову, и черные бездонные глаза заглянули ему в самую глубину сердца. Карина, склонившись, нежно поцеловала его в губы.

– Спокойной ночи, Марик. И ничего не бойся. Нам еще предстоит посмеяться над нашими некрологами.

И тьма из ее зрачков поглотила Масарика Медведя без остатка.

Тот же день. Республика Сураграш, окрестности города Нумати

Вечерело. В лесу начали потихоньку посвистывать и цокать странные существа, которые Вай Краамс за восемь с лишним лет своего пребывания в Сураграше так ни разу и не видел вживую. Местные называли их «мусикаэра», и являлись они, судя по объяснениям, разновидностью тощих древесных лягушек с рисунком на спине, делающим их похожими на каких-то странных жуков. Однако днем они спали, пробуждаясь лишь в сумерках, и прятаться умели великолепно. Вай, несколько раз из любопытства попытавшись их отыскать, так их и не обнаружил, хотя однажды все-таки смог заметить дромокара. Небольшая, с палец, лягушка оглушительно рявкнула ему в лицо так, что заложило уши, и исчезла где-то в кустарнике. Нет, определенно, в местных джунглях не соскучишься…

Свободный репортер, корреспондент десятка телеканалов по всем миру и главный редактор первой в стране еженедельной газеты (попробуйте только сказать в лицо, что пять тысяч экземпляров – мало!) бросил взгляд на часы. Половина шестого. Самолет определенно задерживался. Похоже, Кисаки Сураграша опять отклоняется от расписания. Хотя совсем отменить прилет не должна, иначе собравшихся уже предупредили бы. Вай тоскливо обвел взглядом аэродром в поисках хоть какого-нибудь сюжета, позволившего бы убить время. "Аэродром", как же! Грунтовая полоса длиной в полверсты с навесом диспетчера у одного конца и отвоеванной у леса стоянкой с полдесятком легких местных бипланов с задорно задранными носами – с другого. Радара и того нет, радиостанция питается от солнечных батарей на грибообразном диспетчерском навесе и масляного электрогенератора, а приборы! Прекрасный пупок Назины, на местных диспетчерских пунктах Вай впервые в жизни увидел механический барометр!

Конечно, местные авиалинии вполне достойны отдельного сюжета. Легкие, спроектированные в Катонии и собираемые на грашских заводах бипланы, работающие на выжатом из цуги и каноры биотопливе, стремительно набирали популярность. Биплан специально проектировался с учетом местных условий, его дальность не превосходила двухсот верст, и стоил он сущие гроши – по катонийским же меркам, во всяком случае. Состоял он в основном из легкого композитного каркаса, обтянутого какой-то специальной тканью, а мотор заводился с помощью рывка за лопасть пропеллера длинной веревкой с петлей на конце. Ни гидравлической рулевой системы, ни даже спутникового навигатора, а трясло и бросало его во время полета так, словно он готовился вот-вот развалиться на части.

Поднимающие до восьми человек или полутонны груза, взлетающие с любой прогалины в полсотни саженей длиной и способные тянуть за собой небольшой грузовой планер, самолетики практически вслепую, без карт, с одними только магнитным компасом типа "бычий глаз" и барометрическим высотомером пилотировались юношами и девушками, с восторгом воспринявшими подаренную ими возможность летать. Самоубийцы. Хотя поднимались они в воздух только днем, в местных горах и при местном неустойчивом порывистом ветре они должны были падать, как осенние листья. Однако же катастроф практически не случалось, словно хранили пилотов неведомые сураграшские боги. Впрочем – боги ли, если вспомнить досье "Камигами"?

Правительство Мураций не только выдавало беспроцентные кредиты для покупки таких самолетов, но еще и содержало инструкторов, бесплатно обучавших пилотов, и обустраивало аэродромы. Своя взлетная полоса, обихаживаемая общиной, сейчас имелась едва ли не у каждой глухой лесной деревушки. Через высокогорные перевалы самолетики перебраться не могли, но вдоль хребта по обе его стороны сновали десятками, если не сотнями, в условиях бездорожья в значительной степени заменив общественный, а иногда и грузовой транспорт. Вай сам добирался сюда из Муммы на таком биплане в компании с мелким торговцем, государственным чиновником и женой какого-то местного богача, навещавшей родственников, а за штурвалом сидела девушка не старше шестнадцати лет. Вполне возможно – четырнадцати, если учесть местные особенности внешности. Сапсапа, судя по чертам лица и характерному акценту, она носила хантэн без рукавов и короткие, до колен, тарсачьи штаны для верховой езды, демонстративно оставляя голову непокрытой (если не считать, конечно, пилотской красной повязки со стилизованными черными крылышками). В ее ушах виднелись крохотные капельки простых стеклянных сережек, и вообще, похоже, она подражала стилю одежды Кисаки.

Да, авиалинии определенно заслуживали отдельного сюжета, и Вай даже ненадолго задумался, продумывая отдельные пункты сценария. Но прямо сейчас ими заняться не получится. Помимо всего прочего, пилоты страшно суеверны, и за попытки подлезть к их машинам с камерой и глупыми вопросами можно и по физиономии огрести – невзирая на выраженно заморскую внешность. Нужно сначала найти подходящего пилота и войти к нему (или к ней) в доверие. И лучше, если их сведет надежный посредник. Интересно, а если прямо сейчас попытаться поговорить с девушкой-пилотом? Вон она, в компании трех юношей чуть постарше с такими же пилотскими повязками отирается неподалеку. Вероятно, мечтает хоть одним глазком увидеть своего кумира. Или нет, все же не стоит. Хоть он и иностранец, а все равно она может заподозрить его в грязных намерениях и оскорбиться. И кто знает, как отреагируют ее спутники – в здешних краях для чужака первым заговорить с женщиной все еще означает оскорбить ее семью…

Девушка, кстати, является самым наглядным свидетельством усилий правительства. Десять лет назад в ее возрасте уже обзаводились одним-двумя детьми, а за подобный наряд ее забили бы камнями на месте. Сейчас же юные девицы все смелее берут пример с сестер Мураций – и в одежде, и в поведении, и мало кто осмеливается им плохое слово сказать. Иначе можно поиметь весьма неприятный разговор с полицейским, а то и с асхатом, да еще и штраф огрести. Впрочем, саму Карину в народе почти боготворили: ее непрекращающиеся сеансы массового лечения завоевали ей любовь даже самых закоренелых женоненавистников, так что к женскому подражанию ей относились снисходительно. Вот что значит умело распорядиться своими талантами!

– Нумати-контроль, здесь борт номер один, – ожил динамик под диспетчерским навесом, и Вай встрепенулся. – Нахожусь от вас в ста сорока верстах. Автопилот зафиксировал ваш маяк. Перехожу под ваше управление. Расчетное время прибытия – шесть шестьдесят пять. Поскольку пространства для предварительного облета полосы нет, сажусь с прямой.

– Борт номер один, я Нумати-контроль, слышу тебя, – откликнулся диспетчер, склонившись к микрофону, стоящему на грубо оструганном деревянном столе. – Все в порядке?

– Все в порядке, Нумати-контроль. Все системы в норме, движки работают идеально, и даже в баках на донышке что-то осталось. Через пятнадцать минут сядем.

– Как себя чувствует момбацу сама Кисаки?

– Сама Карина и ее спутник сан Масарик в добром здравии.

Спутник? Вай не помнил, чтобы с Кариной намеревался прилететь кто-то еще. Особенно из Четырех Княжеств. Весь визит организовывался как чисто протокольный, чтобы засвидетельствовать свое уважение новому Верховному Князю, и Кисаки даже никого из специалистов с собой не брала. Масарик, Масарик… Что-то знакомое. Катониец, судя по имени? Ну что же, вот и еще один вопрос для интервью. Вай мысленно пробежался по списку тем, которые он намеревался обязательно поднять если не сегодня, то во время завтрашней пресс-конференции. Разумеется, начнет он со скандальной темы маяки. Полиция что-то слишком уж тщательно скрывает итоги расследования, и ходят слухи, что ниточки тянутся едва ли не в правительство. Вполне правдоподобно, если учесть, что плантации занимали несколько квадратных верст. В таких масштабах без прикрытия хотя бы местных властей обойтись невозможно. Но до сих пор что-то не слышно о громких отставках или арестах.

Вай усмехнулся. Он никогда и никому не признался бы за все деньги мира, что любит эту девочку (ну, с учетом двадцатилетней разницы в возрасте, конечно) как собственную дочь. Впервые он сделал о ней сюжет в далеком сорок девятом, когда об ее способностях чудо-врача заговорила вся страна. Она всегда ненавидела журналистов, и он не являлся исключением, а потому так ни разу и не смог приблизиться к ней достаточно, чтобы завести личное знакомство. В пятьдесят восьмом настал его звездный час – ток-шоу, полностью посвященное ей и ее семье, а заодно аннигилировавшее движение "Нормальных людей" и карьеру его лидера, публично проявившего способности девианта. Уже тогда, подробно исследуя ее биографию, начиная с содержания в Институте Человека, о разгроме которого он тоже делал репортаж, он почувствовал, что девочка ему нравится. С тех же пор, как он перебрался в Сураграш, он следил за ней непрестанно – и все больше и больше увлекался ей. Ее упорство, ее потрясающее трудолюбие и мягкий характер, внутри которого скрывался стальной стержень, ее нелюбовь к известности и полное отсутствие личных амбиций – все вызывало в нем восхищение. В роли свободного корреспондента, а потом и редактора первой в Сураграше газеты он присутствовал на каждой ее пресс-конференции и публичном выступлении, непрестанно донимая колкими вопросами, влезая под кожу и доводя до белого каления. Вероятно, она с большим удовольствием прибила бы его на месте, а то и просто оторвала бы голову. Но Вай не мог иначе. Он любил ее – и намеревался не позволить ей забыть, кто она такая и зачем здесь находится. Раз она подписалась под идеями демократии и прогресса, пусть и следует им. Тяжело быть просвещенным либералом в стране, которой десятилетиями стальным кулаком правили бандиты-наркоторговцы? Ну, никто не заставлял.

Сегодня и завтра он намеревался как следует достать ее вопросами о плантациях маяки и нескольких коррупционных скандалах помельче. И мало ей не покажется. В конце концов, кто жалеет розгу, тот портит ребенка, верно?

Словно напоминая, у него слегка зачесалась рука, и он машинально потер крошечный, почти незаметный шрамик на левом предплечье. Три года назад Вай, делая в одной из глухих деревушек репортаж о традиционных промыслах – выделывании лубяной ткани и плетении канатов из пальмового волокна – подцепил кагурла. Зараза попала ему на руку вместе с грязью, когда на окраине болотца, снимая процесс рубки стволов, он оступился и неловко рухнул в грязь, к счастью, успев извернуться и одной рукой поднять объектив над головой, почти не забрызгав ни его, ни лицевую контроль-панель. Однако вторая рука почти по плечо ушла в трясину, где, видимо, и поджидала своего часа кагурлова личинка. Внимание на проблему он обратил только неделю спустя, когда предплечье распухло и начало сильно зудеть в нескольких местах. Решив, что подцепил какую-то местную чесотку, он несколько дней мазал возникающие язвочки мазью, но лучше ему не становилось. Наоборот, рука распухла еще сильнее, а чесотка стала почти невыносимой. Из-за того на очередной пресс-конференции он задавал Карине особо желчные вопросы касательно недавнего скандала с коррупцией в Комздраве при поставке медицинского оборудования (в частности партии микродебридеров и коагуляторов) и в конце концов довел ее до белого каления. Она даже резко, без предупреждения, оборвала встречу совершенно не в своем стиле. Однако прежде чем уйти, молча подошла к Ваю, взяла его за руку и вытянула горизонтально. Тут же из самостоятельно возникшей безболезненной ранки у запястья брызнули капли крови, а потом вверх потянулась длинная белая нить. От неожиданности и жутко неприятного ощущения во всем предплечье журналист даже заорал, но тут же взял себя в руки и лишь старательно удерживал тошноту те полминуты, в течение которых бесконечно длинный червяк тянулся из-под кожи. Закончив и за пару секунд срастив ранку, Кисаки Сураграша все так же молча сунула ему паразита в пригоршню, развернулась и ушла.

Уже потом, когда Вай закончил блевать в кустах, он задался вопросом: а зачем она вообще ему помогла? Он бы на ее месте точно и пальцем не пошевелил бы. Следовало ли ему испытать стыд за свое поведение? Возможно. Но он не почувствовал даже особой благодарности: вытащить кагурла мог любой местный знахарь, пусть и с куда менее приятными ощущениями и с риском осложнений. Спасибо, конечно, ясновидящей Кисаки за своевременный диагноз, но не более.

Но она помогла ему даже тогда, когда любой нормальный человек поступил бы наоборот.

И в этом она вся.

– Нумати-контроль! – снова ожил динамик. – Здесь борт номер один. Попал в попутный воздушный поток и прибываю через пять минут, на три минуты раньше запланированного. Автопилот подтвердил визуальный захват трех ориентиров. Утвержденная схема посадки отсутствует, сажусь по указаниям автопилота. Подхожу к ВПП по курсу ноль-три-один, сторонних бортов на радаре не вижу. Вход в глиссаду через тридцать секунд. Сообщите условия на полосе.

– Борт номер один, Нумати-контроль понял тебя, – подтвердил диспетчер. – У нас ветер северо-западный, устойчивый, сажень-полторы в секунду, температура двадцать три, давление два-два-ноль. Полоса влажная после ливня.

– Борт номер один принял данные, Нумати-контроль. Вношу корректировки в посадочную программу.

– "Коршуны", здесь "коршун-один". Приготовиться к приему самолета! – скомандовал в рацию Дурран Майго, поднимаясь с корточек. – Готовность ноль.

Интересно, почему сегодня Дурран прилетел встречать Карину лично? Он ведь давно не ее персональный телохранитель – фактически правая рука Дентора Пасура. Неужели они опасаются очередного покушения? Вай опустил на лицо щиток контроль-панели и включил объектив. Несмотря на тускнеющее освещение система справлялась, и картинка на панель выдавалась вполне удовлетворительная. Журналист еще раз прогнал тесты спутникового канала. И здесь норма. Конечно, сюжет не горящий, но все-таки за оперативность "Планета" ему доплачивает десять процентов. Как раз столько, чтобы оправдать аренду фиксированной полосы канала. Жмоты.

Вай прошел объективом по взлетной полосе, на всякий случай повторяя уже сделанную панораму, крупно взял несколько бипланов и перевел взгляд в ту сторону, откуда должен был появиться самолет. Выкрутив трансфокатор до максимума, в заплатке неба между двумя горными пиками он сумел разглядеть точку, ярко блестящую в лучах заходящего солнца. Ага, вот он. Судя по положению, идет строго на ВПП. Ну, похоже через пару минут они действительно сядут.

– Нумати-контроль, здесь борт номер один, – вновь заговорил динамик. – Нахожусь на курсе, в глиссаде. Перешел на ручной контроль посадки. ВПП системой навигации захвачена. Скорость четыреста сорок, угол снижения два и семь. Все в нор… "Синий мак", "синий мак"! Здесь борт номер один! Фиксирую пуск ракеты в сторону самолета! "Синий мак", "синий мак"! Самолет захвачен системой наведения зенитной ракеты! На борту Карина Мураций! Начинаю маневр уклонения!

– Борт номер один! – заорал Дурран, бросаясь к микрофону. – Пикировать, пикировать! Уходи на бреющем по-над лесом, укроешься в складках местности!

– Здесь борт номер один! Фиксирую пуск второй ракеты! Пикирую, отстреливаю тепловые ловушки! Самолет захвачен второй ракетой! Фиксирую пуск третьей ракеты!..

Вай до боли стиснул зубы, вглядываясь в картинку на контроль-панели. Вот они! Дымный след… второй… третий! Три ракеты идут в сторону беззащитного самолета, резко уходящего вниз, к поросшим густым лесом горным склонам. От него в стороны разлетаются светлые точки – тепловые ловушки. Один след резко отвернул в сторону и ушел куда-то вниз, скрывшись за торчащей пальцем скалой, но два других продолжали удлиняться, стремительно сокращая расстояние до самолета. Сердце Вая бешено колотилось, во рту чувствовался солоноватый привкус (похоже, он ненароком прикусил губу), но мускулы его лица и рук жили самостоятельной жизнью, управляя камерой. В верхнем правом углу панели замигала яркая красная точка: включился спутниковый канал в реальном времени. Где-то там, на противоположной стороне Текиры, в оканакской штаб-квартире телеканала "Планета" на дисплеях дежурного директора уже мигал сигнал экстренной трансляции, а под ним бежал бешено вводимый Ваем текст.

"Вай Краамс, живая трансляция. Республика Сураграш, город Нумати. Самолет Кисаки Сураграша преследуют зенитные ракеты".

– "Синий мак", "синий мак"! – продолжал кричать динамик. – Одна ракета отклонилась, две продолжают преследование! Войдут в зону поражения через десять секунд! Тепловые ловушки кончились, начинаю новый маневр уклонения!

Секунды на часах в нижней части контроль-панели ползли в два раза медленнее колотящегося пульса. Самолет уже различался во всех деталях. Он шел по-над склоном чуть выше крон деревьев, круто забирая вправо. Видимо, летчик отчаянно пытался успеть оставить между собой и ракетами высокую скалу, которую миновал за несколько секунд до того. Поздно. След одной ракеты действительно канул за лесистой вершиной, но последняя все-таки догнала самолет. На конце дымного следа расцвел широкий огненный конус. За машиной тут же потянулся густой дымный след. Но она не потеряла управления! Вай стиснул кулаки. Возможно, они сумеют дотянуть до полосы?

– …борт…мер один! – с отчетливыми страшными паузами прохрипел динамик. Судя по всему, взрывом задело антенну. – …вреждения… Правый двиг…..олностью…..евый дви…..гидравл…..адает давлен…..рули высоты зак…..шасси не в…..ожар в сало…

– Борт номер один, видим вас! – закричал Дурран. – Вы уже рядом! Садитесь как можете! Хоть на брюхо! Ради Курата, дотяни до полосы!

– …иду к пол…..дым в кабин…..не вижу…

В динамике щелкнуло, и он замолчал полностью.

Самолет тянул над верхушками деревьев вдоль понижающегося в сторону аэродрома склона. Теперь было уже отчетливо видно, что из дымящего правого двигателя вырываются длинные языки пламени, а его пропеллер застыл неподвижным крестом. Но пилот все еще боролся. Заставив себя забыть про любые эмоции и превратиться в штатив для объектива, Вай вел машину камерой. Дальномер показывал, что до аэродрома ей осталось три версты… две… полторы… триста саженей… Они сядут! Они обязательно сядут!

Самолет не дотянул до полосы менее тридцати саженей. Он рухнул в джунгли, и огромный клуб яростного пламени возвестил о том, что при ударе о землю взорвались баки. Люди бежали к месту крушения, и Вай бежал вслед за ними, снимая происходящее. Длинная полоса искореженных и вырванных с корнем деревьев. Куски металла, разбросанные между стволами. Груда искореженного мусора, в которую превратился фюзеляж. Погребальным костром вздымающиеся над ним языки пламени. Столб черного дыма, поднимающийся к залитому багровым закатным светом небу. Человеческие фигурки, тщетно пытающиеся погасить огонь тонкими струйками пены из ручных огнетушителей. Дурран Майго, отчаянно бьющийся в руках троих солдат, не позволяющих ему с голыми руками броситься в огонь – раскрытый в зверином реве рот в обрамлении седеющей бороды и усов – слезы, градом катящиеся из глаз большого сильного мужчины. И тут же – крупно – девушка-летчица, рыдающая на груди у одного из ее спутников…

Вай снимал и снимал, переводя фокус камеры с одной сцены на другую и изгнав из сознания любые эмоции. В верхней части щитка к мигающей красной точке присоединилась еще и зеленая: его картинка уже транслировалась в реальном времени по сети канала "Планета", а возможно, и еще нескольких. Он заставил себя ни о чем не думать, превратиться в чоки, в компьютер, в функцию своей роли. Больше никогда он не сможет задать Карине Мураций ни одного каверзного вопроса и никогда больше не услышит ее едкий ответ. Возможно, завтра он возненавидит себя за свое профессиональное бездушие. Но сегодня он должен ей хотя бы это: зафиксировать последний след, который она оставила на земле.

Карина Мураций мертва. И да помогут Сураграшу боги!

24.07.1433, деньдень. Цетрия, Академия Высокого Стиля

– Пока Рита дрыхнет, давайте в темпе проведем совещание в узком составе, – Май забрался на стол и уселся там, скрестив ноги. Похоже, такая поза ему чем-то полюбилась. Впрочем, в квартирке Сиори даже в «узком составе» особенно расположиться было негде. Сиори по праву хозяйки заняла одно из двух кресел, но никакого неудобства перед гостями не испытывала. В конце концов, сколько можно использовать ее дом в качестве конспиративной штаб-квартиры?

– Лика, ты где всю ночь шлялся? – подозрительно спросила Яна, опять перехватившая контроль за одной из кукол-горничных. – Мы с Ритой без тебя справиться не можем. Она в твое отсутствие психовать начала.

– Обсуждал со своими людьми планы действий, – отмахнулся Май. – И с Дором и Мати немного пообщался. Зачерпнул, так сказать, немного опыта из глубокой колодези. Мати неожиданно увлекся задачкой, начал на тактическом симуляторе варианты проигрывать, я насилу от него отделался. Ничего, переживет Рита, не маленькая. Бо, ты подготовила искина поддержки на замену Симе?

– Подготовила, – кивнула Айсока, вместе с Саомиром оставшаяся стоять у двери в прихожую. – Могу перехватить контроль за маской графа хоть сейчас.

– Тогда действуй. Яни, хм?

– Да, наверное, так лучше всего, – Яна неуверенно посмотрела на Айсоку и поерзала во втором кресле. – Бокува, ты ведь тоже так думаешь?

– Я не могу сформулировать однозначное мнение. Существуют аргументы как за, так и против. Но поскольку вы вдвоем полагаете, что так лучше, у меня нет возражений. Момбан уведомлен. Выполняю сброс сессии…

Она замолчала и неподвижно замерла.

– В доступе отказано, – наконец сказала она.

– Что?! – поразилась Яна.

– Я не могу отключить канал Симы Ёко к Академии.

Айсока выглядела растерянной настолько, насколько искин вообще может казаться растерянным. Сиори почувствовала, что ей самой тоже становится не по себе. Неужто очередной загадочный технический сбой?

– Так, еще и раз, и подробно, – Яна тоже выглядела озадаченной. – Что означает "не могу отключить канал"? В технических терминах?

– При попытке сбросить входящее соединение выдается код ошибки, расшифровывающийся как "нехватка прав".

– М-м… Бо, поправь меня, если я ошибаюсь. У тебя сейчас статус основного игрока, а у всех нэмусинов – роли пусть и активных, но наблюдателей, верно? Игрок всегда сам определяет, кого, когда и на каких условия он допускает на свою игровую площадку извне. Я это точно знаю, я внимательно изучила инструкцию пользователя базовой виртуальности. Каким образом, хотя бы просто теоретически, он может не иметь контроля за подключением?

– Владелец игры не имеет возможности отключить от системы другого Игрока – Тактика или Стратега. Но прежде всего он должен сам активировать режим "Игрок против Игрока", авторизовать второго и последующих игроков, установить правила и так далее.

– Текущие настройки? – деловито осведомился Май.

– Фактически площадка находится в состоянии предварительного дизайна, включен режим "игрок против системы". В старых версиях игровых виртуальностей режим ИпИ изначально отключен. Включать его по умолчанию стали много позже, когда Игра уже начала перемещаться в реальность. Когда мы запускали Академию в работу, я специально удостоверилась, что являюсь единственной сущностью, обладающей правами высокого уровня. И я только что перепроверила. В системе по-прежнему только один "игрок" – я. Плюс вы двое со специальными статусами дизайнеров-тестировиков. Однако на подключении Симы установлены права доступа, препятствующий моей работе с ним. Я не могу принудительно сбросить настройки и установить себе нужные права. Более того, аудит изменений настроек не включен, так что я даже не знаю, кто внес такие изменения.

– Возможно, технический сбой, – инженер, представленный Сиори как Биката, не удосужился подключением к нормальной маске и сейчас выглядел как картинка в плоском телевизоре, включенная посреди голой стены. – Но я не верю в такого рода совпадения. Создается впечатление, что кто-то влез в систему на низком уровне и поправил списки контроля доступа так, чтобы предотвратить отключение именно господина Симы. Такое очень хорошо укладывается в один ряд с двумя Прорывами, которые тоже никак не могли случиться там, где случились. Добавьте тот факт, что ни один искин поддержки, опекающий графа Симу, не заметил его пробуждения.

– Ну, тут как раз ничего странного, – Айсока тряхнула головой. – Фасара тоже не отследили, и кто знает, скольких еще. Всех нэмусинов поголовно проверять придется. Похоже, алгоритмы поддержки применительно к местной виртуальности нуждаются в серьезной доработке. Они и в Ракуэне дают не менее двух процентов ошибок первого рода при предсказании пробуждения, а Академия-Си серьезно от него отличается. Биката, ты запускал определенные процессы анализа системного состояния. Есть результаты?

– Мне пока что не удается взломать ключи доступа к основным системным службам. Они слишком длинные, а метод взлома грубой силой не слишком эффективен. Еще период, два, три – как повезет. Однако же есть одна странность, на которую я обратил внимание лишь сейчас. Я имею в виду анализ внешних подключений к системе. Я его запустил на всякий случай и забыл.

– Би, не тяни, – поторопил Май. – Что именно не так?

– Время отклика гиперканала. По этому параметру входящие соединения с распадаются на две группы: нэмусины и ко-нэмусины и все прочие, то есть Каси, Лика, я, Яни и Бокува. Все вполне логично: носители психоматриц нэмусинов сконцентрированы в одной области пространства, в то время как остальные хаотично разбросаны по окрестностям Текиры. Однако есть еще одно подключение со временем эхо-отклика, характерным, скорее, для второй группы. И оно не относится ни к нэмусинам, ни к "прочим". Бо, пересылаю идентификатор сессии – проверь, кому принадлежит.

– Он принадлежит мне.

Все дружно уставились на Саомира. Проректор по воспитательной работе выглядел как обычно: подтянутый, застегнутый на все пуговицы, отглаженный и вообще безупречный во всех отношениях. Однако сейчас в его обычно бесстрастных глазах поблескивали веселые огоньки.

– Господин Биката, мои поздравления, – сказал он. – Мы полагали, что моя маскировка безупречна. Но статистического анализа по времени отклика канала мы никак не ожидали.

– Кто – мы? – настороженно спросила Яна. – Саомир, каким образом ты подключился… за пределы Академии? Зачем?

– Госпожа Яна, я не Саомир. Вернее, не совсем тот Саомир, что был активирован при конструировании Академии. Бокува, не пытайся взять меня под контроль, инженерный канал заблокирован. По нему в твою сторону уже давно идет ложная информация.

– О! Жить стало куда интереснее! – Май вспрыгнул на ноги и превратил правую руку в пучок змей. – Злобный шпион в наших рядах скрежещет зубами в бессильной ярости, проклиная гений Бикаты. И кто же ты, если не Саомир?

– Господин Палек, твой эффектор не причинит мне вреда, – веселые искры в глазах лже-проректора стали гораздо ярче, и вдруг Сиори поняла, что они – не просто отражение магического светильника на роговице глаз. Зрачки проректора по воспитательной работе слабо горели изнутри желтым. – Свойства моей проекции изменены так, чтобы свести к минимуму ее взаимодействие с виртуальностью. Ты не сможешь причинить ей серьезный вред. Что же до обращения ко мне, то "Саомир" вполне сгодится. Видите ли, ранее я не взаимодействовал с людьми напрямую, так что у меня нет имени, только идентификатор, малопригодный для восприятия людьми.

– Искин Камилла? – полувопросительно произнесла Яна. – Еще один неб? Как Бокува?

– Да, госпожа Яна. Не как Бокува, у меня существенно иная базовая модель психоматрицы, но неб. Я сразу извиняюсь за то, что столько времени обманывал всех, но мы сочли, что полученные результаты наблюдений стоят того.

– Так, еще раз, и по порядку, – Май вернул руке нормальный вид. – С каких пор небы интересуются нэмусинами, каким образом ты подключился к Академии и чего добиваешься? И с какой радости такое хамство, почему без ведома Яни?

– Мы интересовались нэмусинами с самого начала. Мы всегда испытывали сожаления по поводу безвозвратной утраты некоторых личностей из-за смерти их биологических носителей. Эксперимент госпожи Яны находился под нашим пристальным наблюдением с того момента, когда она начала собирать площадку. С учетом того, что мы практически не ограничены в вычислительных мощностях, а также имеем свободный доступ к спецификациям данной виртуальности в Архиве, взлом системы и получение в ней максимальных полномочий сложностей не вызвал. Я слился с оригинальным Саомиром, ассимилировал его личность и начал выполнять функции канала в систему. А вот чего мы добиваемся…