Текст книги "Горизонты нашей мечты"

Автор книги: Евгений Лотош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

– Ага. Спасибо за лекцию. Ну, этот аспект я не изучал, так что спорить не стану. А Яни, выходит, не согласна?

– Точно. Она полагает, что такая теория основана на результатах единичных экспериментов, причем проведенных от безысходности, с детьми, не имевшими шансов дожить до пятнадцати из-за неизлечимых заболеваний. Даже в то время у Старших случались проколы с дальним прогнозированием во время верификации зародышей. Массовых экспериментов со здоровыми детьми никто никогда не проводил по понятным причинам. Да и просто необходимости не возникало – пренатальные генетический анализ и коррекция плюс развитая медицина плюс постоянный мониторинг со стороны чоки-компаньонов обычно делали развитие биологического тела беспроблемным. Сбои можно по пальцам одной руки пересчитать. Так вот, Яни в фирменном стиле нашей семейки озлилась на несправедливость мира и решила доказать, что умерших детей вполне можно воспитать в условиях Ракуэна. Просто нужно подобрать правильные социальный контекст и методы воспитания.

– Результаты?

– Знаешь, Би, а она права, похоже. Две у меня сестрички, обе невозможные зануды, хотя с Яни попроще, чем с Карой, и обе, понимаешь, страшно раздражают тем, что не умеют ошибаться. Предложат тебе таких завести – отказывайся сразу, даже если доплатить посулят. Я там проторчал неделю, пусть и урывками, и не вижу абсолютно никаких проблем с ко-нэмусинами. Они вполне соответствуют декларируемому возрасту в пятнадцать-шестнадцать лет, хотя многие умерли в возрасте от восьми до десяти. Только с одной, с принцессой, проблемы: в декларируемые двадцать семь у нее психика на уровне пятнадцатилетней, хотя она торчит в псевдореальности уже двенадцать лет.

– Погоди, как двенадцать лет? Когда успела? Нас самих всего восемь лет назад в Демиургов переделали.

– Яни с локальным временем игралась. Основную несущую частоту в несколько раз ускоряла. Сильно, правда, не могла – начинались проблемы с синхронизацией с внешними психоматрицами. Принцесса – самая первая ко-нэмусин в Академии-Си, на ней система опробовалась. Яни корит себя, что создала ей слишком мягкие условия, где самое страшное – лишение сладкого на десерт. Ну ничего, мы с ней поработаем. Кризис здесь только на руку.

– Интересно, – Биката задумчиво почесал бровь. – Значит, интернат из ко-нэмусинов и искинов…

– И взрослых нэмусинов. Кто-то – в роли воспитателей, кто-то в роли статистов. Для придания достоверности сцене, так сказать. Правда, Яни по глупости их втемную использует, в состоянии рекреационного сна, и кое-кто уже начал просыпаться.

– Кстати, это кое-что объясняет.

– А именно? – насторожился Палек.

– Количество внешних подключений к площадке. Там есть анонимный доступ к статистической информации, и я сумел отследить число внешних сессий. Их больше пятисот. Какая-то часть – каналы на носители ко-нэмусинов, а также на нас с тобой, Яну и Бокува. А вот остальные оставались загадкой. У них статус оригинальный – вроде бы наблюдатели, но какие-то странные. Я никак понять не мог, что за беда.

– Би, а больше тебя ничего не настораживает? Слушай, я, конечно, просмотрю твои материалы, но у тебя есть что-то, на что ты бы особо хотел обратить внимание? Чтобы я ненароком не пропустил?

– Ну… – Биката наморщил лоб. – Больше ничего особенного. Более-менее типовая площадка, насколько я успел разобраться в доисторических механизмах Демиургов. Типовые правила – двойного везения, когда усиленно везет одновременно и Стратегу, и играющему против него Тактику, эмоционального прорыва, когда усилием воли можно преодолевать ограничения, ограниченных инсайтов, допускающих эффективную работу гадалок и ясновидящих, ну и все такое…

– Погоди, Би. Что за эмоциональный прорыв?

– Если есть какие-то ограничения игровой механики, то твоя проекция обязана им следовать. Но если ты приложишь колоссальные эмоциональные усилия, то система, грубо говоря, под тебя прогнется. Например, если на тебя начнет валиться огромный булыжник, он тебя раздавит, и ты умрешь. В смысле, потеряешь проекцию и превратишься в лучшем случае в наблюдателя без интерактивного взаимодействия. Но если сумеешь напрячься и стерпеть боль и напряжение, то сможешь камень удержать и даже оттолкнуть голыми руками. Эмоциональный прорыв снижает игровой ресурс проекции вплоть до внезапной преждевременной "смерти", вроде бы как инфаркта, но в случае острой необходимости, когда выхода нет, размен может оказаться адекватным.

– Угм. Не знал. Интересно. То есть если сильно напрячься, я могу, скажем, что-то вдалеке увидеть? А то без подзорной трубы получается простое увеличение картинки с саженными пикселями. Никакое сглаживание не помогает.

– Разумеется, – покровительственно улыбнулся Биката. – Если информации у тебя нет, то как ни напрягайся, ее не добудешь. Лика, ты же сам инженер, должен понимать.

– Щас в ухо плюну! – пообещал Палек. – Я не по той тематике инженер, если ты еще не заметил. Ты давай конкретнее и на пальцах.

– Все просто. Не забывай, что ты имеешь дело не с реальностью, а с ее эмуляцией. Все, что подается на видеовход твоего канала, является искусственно сконструированной картинкой. Когда ты смотришь на лес, ты на самом деле никуда не смотришь. Система определяет, где ты "находишься", в каком направлении устремлен твой "взгляд", какие именно объекты с учетом их координат ты можешь "увидеть" и кто из них кого "закрывает". Берутся проекции объектов в том виде, в каком их "видишь" ты, накладываются друг на друга, ретушируются в зависимости от текущей погоды, условий освещения и так далее – и получается картинка. Например, возьмем валун, дерево и дом, расположенные…

– Би, в таких азах я разбираюсь. Давай дальше.

– Как скажешь. Проблема в том, что ход лучей нельзя просчитывать на произвольное расстояние. Не забывай, что в виртуальности не только ты наблюдатель, которому надо картинку строить, их сотни. А с учетом искинов и прочих служебных сущностей – миллионы, пусть даже им не нужно предъявлять абсолютно достоверное изображение. Плюс к тому линейное наращивание вычислительных мощностей неэффективно, поскольку нивелируется сложностями с синхронизацией данных между независимыми потоками. Поэтому приходится оптимизировать процесс. На определенном расстоянии от тебя просчет сцены прекращается. Вместо интерактивных моделей объектов тебе показывают заранее просчитанный плоский задник с динамическими текстурами. Глаз не отличает, а мощности экономятся. И другие приемы есть – экранирование складками местности, дымкой в воздухе и так далее. Это если очень упрощенно, конечно, там есть механизмы оптимизации в зависимости от того, какие наблюдатели "смотрят" в том же направлении, но суть примерно такова.

– Ладно, ладно, – нетерпеливо сказал Палек. – А почему я увеличить не могу?

– Через подзорную трубу можешь? Которая существует как объект виртуальности?

– Не пробовал. Ни одна в руки пока не попалась, отсюда и проблема. Но есть такие, точно знаю.

– Вот. Если бы ты смотрел через местную подзорную трубу, механика виртуальности отследила бы ее и модифицировала бы свое поведение, выдав более детальное изображение. Но ты увеличиваешь картинку средствами собственной системы обработки изображения, о которой виртуальность ничего не знает. В конечном итоге ты пытаешься увеличить полученную со стороны статичную картинку с фиксированным разрешением. Толку от такого не больше, чем разглядывать через лупу изображение в дисплее, все равно в конце концов упрешься в зернистость. До определенного момента помогают алгоритмы интерполяции, но только до определенного. Так что ищи местную подзорную трубу.

– Или делай сам…

– Не факт. Лика, Академия-Си – довольно примитивная виртуальность по нынешним меркам. Она сильно уступает Ракуэну, к которому пристегнута весьма искусственно. Я не лез глубоко, но там похоже, физика не столько просчитывается, сколько эмулируется. Эмулируется – когда у тебя ложка на пол падает не потому, что с общим гравитационным полем взаимодействует, а потому, что в ее свойствах прописано, что без опоры она падать должна…

– Би, я знаю, что такое эмуляция. При чем здесь твой "не факт"?

– Может выйти так, что если созданный тобой объект не зарегистрировать надлежаще в системе, он не станет работать, как ожидается. Просто соответствующие атрибуты не заполнятся должным образом.

– Блин. Ну, Яни! Не могла, что ли, с умными людьми проконсультироваться…

– Ты, что ли, умный? – недружелюбно спросила Яна, возникая из воздуха. – Воображаю, что бы ты насоветовал.

– Во-первых, без спросу включаться невежливо, – огрызнулся Палек. – Во-вторых, уж точно не порекомендовал бы хвататься за античную систему!

– Во-первых, – парировала Яна, в своей излюбленной манере упирая кулаки в бедра, – я не сбрасывала канал с последнего раза специально, чтобы не тратить время на обмен преамбулами, и ты о том прекрасно знаешь. Во-вторых, даже такая "античная система" для обезьяны вроде тебя все равно что авиалайнер для первобытного тролля. В-третьих…

– Вы еще подеритесь! – хладнокровно посоветовал Биката. – А я пока пойду. Повыдергаете друг другу лохмы – зовите, продолжим.

– Би, ну ты посмотри на него! – пожаловалась Яна. – Влез на чужую площадку, устроил там форменный бедлам, сломал всю педагогическую систему, свел с ума нэмусинов, ввел в ступор половину искинов поддержки, которые просто не понимают, что с ним делать, мне без конца на нервы действует… Одна Бокува в порядке, да и то потому, что неб, а у небов с эмоциями куда лучше, чем у меня, несчастной!

– Кто? – переспросил Биката. – Неб?

– Разум небиологическиго происхождения, – пояснила Яна. – Чтобы с искинами не путать. А то искины Камилла, да и Художницы в Ракуэне, на самом деле со служебными искинами мало чего общего имеют. Путаница выходит.

– Я, между прочим, термин придумал! – важно похвастался Палек. – Я гений, точно вам говорю. Недаром я в свое время Бокува отремонтировал.

– Не приписывай себе чужие заслуги, ее я отремонтировал, – усмехнулся Биката. – А если точнее, то диагностический модуль справился без нашего с тобой участия. Яни, пока я не забыл – Лика упомянул, что ты с локальным временем игралась. Так?

– Да. Что-то не так?

– Имей в виду, что психоматрицы нэмусинов не являются частью Академии-Си и зависят не только от нее. Они не в состоянии адаптироваться к слишком отличающимся частотам одновременно входящих несущих. Поаккуратнее со скоростями.

– Погоди, то есть как поаккуратнее? Я же несколько раз полностью замораживала Академию, когда ее отлаживала!

– Нэмусины тогда были подключены?

– Да… нет… не помню точно. Наверное, нет.

– Наверняка нет. Нельзя полностью заморозить виртуальность, к которой полноценно подключены внешние психоматрицы. Плохо кончится, да и система не позволит. Сначала отключи, а потом замораживай. Ладно, я побежал. Кстати, Яни, если есть Академия-Си, то должно иметься еще минимум три предыдущих. Надеюсь, ты не?..

– Те Академии ко мне отношения не имеют. Открытые площадки для проснувшихся нэмусинов. Академия-Сан, например, вотчина Цукки, она там собирает ученых из проснувшихся, с научными школами играется. Би, я же не совсем свихнулась – несколько таких проектов одновременно вести.

– Да кто вашу сумасшедшую семейку знает! Лика, просмотришь материалы – зови, если понадоблюсь. А пока…

– Погоди! – встрепенулся Палек. – Только одно скажи. Там связь через магические шары идет, но есть еще и радио, я о нем слышал. Перехватить переговоры можно?

– Ну… – Биката задумчиво потер подбородок. – Как я уже сказал, физика там не столько просчитывается, сколько эмулируется. Следовательно, должна существовать выделенная система связи, к которой можно подключиться независимо от месторасположения говорящих и наблюдателя. Неважно, магическая там связь или радио, схема наверняка одна и та же. Что-то типа выделенной области памяти, в которую на определенное время помещаются пакеты сообщений. А что? Кого-то послушать хочешь?

– Угу. Очень мне интересно, о чем графья и попики меж собой болтают. Если наткнешься по ходу дела – сообщи, ладно? Яни, ты мне так и не переслала полные данные о нэмусинах в Академии. Где они?

– Перешлю сейчас. Забыла, извини.

– Да! – спохватился Биката. – Я сам чуть не забыл. Яни, мне нужны пространственные координаты носителя Академии. Если вам нужно понять, как захватить контроль над игровой площадкой на низком уровне, придется работать напрямую с физическим носителем.

– Перешлю, – уныло согласилась Яна. – Можете не смотреть на меня с таким сарказмом, я уже поняла, что дура беспросветная. Просите чего хотите, все расскажу. Даже где последняя заначенная шоколадка лежит.

– Ух ты! – удивился Палек. – Слышь, Би, она и в самом деле раскаивается. Лови момент, когда еще такое случится!

– Обойдусь без вашей шоколадки, – отмахнулся Биката. – Все, пошел я от вас. Там Камилл по параллельному каналу житья не дает, все с ходом торопит.

– Камилл? – хором переспросили Яна с Палеком.

– Он самый. Он меня несколько периодов назад научил игре, "шахматы" называется. Доска восемь на восемь, два идентичных комплекта фишек и определенные правила их перемещения. Чем-то на "золотого генерала" смахивает. Интересно, между прочим.

– Да он тебя обдурит, как младенца, – пожал Палек плечами. – Нашел, с кем связываться.

– Не все так просто, Лика, – серьезно сказал Биката. – Конечно, за четыре миллиона лет дерево позиций могли и просчитать полностью, если задавались такой целью. Но Камилл – настоящий игрок, играет не ради победы, а ради процесса. Не думаю, что он жульничает. Все, пока, молодежь. Недосуг мне.

И он растаял в воздухе.

Яна с Палеком переглянулись.

– Я-то думала, что ты, Лика, из наших станешь первым, кто с Камиллом в игру ввяжется, – насмешливо прищурилась Яна. – Как же ты такой шанс упустил?

– Мне пока в жизни интереса хватает, чтобы еще и в игры влезать. Ну что, давай думать, что делать с нашей Академией. Ты в курсе, что Бокува просветила Сиори, Грампу и Исуку насчет их истинной природы?

– Да, она сообщила. Не вовремя ты это затеял, Лика, попомни мои слова. Сиори на грани пробуждения. Если она проснется в результате твоей самодеятельности, считай, минимум неделю в себя приходить станет. А то и период. Зря думаешь, у Момбана стандартная процедура сатори на десять суток растянута?

– Так лучше, чем если она проснется от шока в момент острого кризиса. Ничего, она тетка сильная, справится. Ну что, зовем Каси и начинаем обсуждение всерьез? Кстати, а Кару привлечь не стоит? Обидится еще потом, что не рассказали.

– Нет. Она и так в эмоциональном раздрае. Вон, переживает, что решила проконтролировать свою проекцию в Масарии на профилактическом осмотре, раскрылась и психанула.

– Когда успела? Я что-то не слышал.

– Да там ребенок полез куда-то на верхотуру и сорвался. Вместо того, чтобы вероятностями поиграться и эффектором подстраховать, зачем-то повела свою проекцию его вручную спасать. Проявила себя как девианта, вместо намечаемой третьей категории показала первую и попала в фокус внимания исследователей. Она мне призналась, что вдруг почувствовала себя снова в Институте Человека. Что ее сейчас снова привяжут к стенду и начнут мучать. Знала, что чушь полная, и все-таки не справилась с собой. Она очень устала, Лика. Она много лет насилует себя, занимаясь делом, к которому питает глубокое отвращение. Ей срочно нужно в длительный отпуск. Или же решиться окончательно уйти из Сураграша. А если рассказать ей об Академии, наверняка она и ко-нэмусинов на себя взвалить попытается – и тогда точно сломается.

– Ладно, убедила. И вообще, нужно против нее заговор организовать и государственный переворот. Связать и увезти силой на природу, к озерам. На лошадях кататься, на сукато летать, все такое. И Дзи позовем, чтобы не брыкалась.

– Незачем. Она в последнее время все больше и больше торчит в Масарии. Ничем не хуже разгрузка. Ты давай Каси зови, мечтатель. Она ведь наверняка не сразу подключится.

– Сейчас. Ты мне только скажи – тот парень, что тебе сценарий писал, он все из головы придумал? У меня смутные подозрения, что я такое уже где-то видел.

– Ну, я ему общие рамки поставила. Взяла пару старых сериалов и попросила скомпилировать похожий сюжет.

– Каких сериалов? Конкретно?

– Ну, "Дева Ватасино". И "Моя танцовщица".

– Точно! – Палек хлопнул себя по бедрам. – Я же чувствовал, что что-то здесь очень знакомое для малолеток. Яни, ты ничего более инфантильного ему подсунуть не могла? Типа "Душееда", например? Или "Кровососки с крестом"? Там тоже в школах действие происходит.

– Половина таких сериалов про школы! – обиженно сказала Яна. – Что вспомнилось, то и использовала. И вообще, кончай издеваться, зови Каси.

– Зануда. Ладно, сейчас.

Палек полуприкрыл глаза, пробежался по списку первого круга и активировал канал в сторону Кансы.

"Канса, контакт. Палек в канале. Каси, ты там не слишком занята? Мы тут с Яни сидим, ты нужна…"

10.07.1433, перидень. Цетрия, Академия Высокого Стиля

Девичью фигурку в неприлично короткой юбке Мира заметила сразу же, как поднялась на третий этаж дормитория. Вообще говоря, сейчас ей полагалось находиться в библиотеке на самостоятельной подготовке, но учеба совершенно не лезла ей в голову. Не ей одной, разумеется. После вчерашних событий в бассейне все три курса гудели словно перегретый магический кристалл, готовый взорваться брызгами пламени. Нападение чудовищ, Май, сам похожий на одно из них, спасение принцессы и ее укрытие в Академии – любого из произошедшего хватило бы на полгода разговоров. Все же одновременно привело к тому, что об учебе попросту забыли. На первых уроках никто из второкурсников не слушал ни господина Саомира, ни почему-то подменившую госпожу Сиори Клию, перекидываясь записочками и перешептываясь. Саму Сиори Мира видела только мельком, с утра: та стояла на краю плаца перед учебным корпусом и смотрела на проходящих мимо кадетов с таким видом, словно еще не до конца проснулась. Когда Мира попыталась поздороваться с ней, та вздрогнула, поспешно кивнула и быстро ушла в сторону преподавательских домиков.

Май не появлялся. Вчера днем он сначала оставался с принцессой в медпункте, потом шлялся неизвестно где, а потом Клия принесла его, бессознательного и в разодранной рубашке, в его комнату, где и оставила дрыхнуть поверх покрывала прямо в одежде. Определенно, творилось что-то странное, потому что раньше за такое директор медслужбы сходу бы влепила виновному пару нарядов вне очереди. Невзирая на личности.

Темой перешептываний и записочек являлся, разумеется, Май и его невообразимый щупальцатый Атрибут, продемонстрированный накануне всей Академии. Из того, что ей удалось подслушать, Мира поняла, что его начали бояться. Раньше к нему относились как к хотя и необычному и странноватому, но вполне своему парню. Теперь же он едва ли не перешел в разряд тех самых демонов, с которыми кадетов учили сражаться. Главным предметом споров стала довольно неприятная тема: сумеет ли хоть кто-то победить Мая в открытом бою, если дело дойдет до сражения. Мнения разделились почти поровну.

Мира чувствовала, что окружающие и к ней самой начали относиться куда как настороженнее, чем раньше. При ее приближении разговоры смолкали, и ее встречали напряженные взгляды в упор. Если она сама пыталась заводить беседу, она, как правило, не клеилась. Верные Хана и Бохака успокаивали Миру, но на сердце легче не становилось. И теперь, не выдержав, она сбежала из библиотеки, чтобы заглянуть в комнату Мая и выяснить, не случилось ли с ним чего. В конце концов, спящий, он не отреагирует, даже если ему уши отрезать.

И вот сейчас, оказывается, кто-то уже намыливается забраться к нему в комнату! Нет, не "кто-то". Только одна особа во всей Академии способна одеваться так бесстыдно – Одора. Ее вчерашний купальник так просто срам. Думает, если у нее выпуск через полгода, так ей все можно? И куда только воспитатели смотрят?

Ухватив в руки туфли и бесшумно ступая на цыпочки, она подкралась к заглядывающей в приоткрытую дверь фигуре.

– Кадет Одора Призрак! – рявкнула она в ухо старшекурснице. – Смирно!

Одора подпрыгнула на месте и вытянулась в струнку спиной к Мире.

– Кру-гом! – скомандовала та.

Девушка четко, как на параде, обернулась – и непонимающе уставилась на Миру. Потом ее лицо исказилось злобой.

– Ты чё орешь? – неприязненно спросила она, сверля Миру взглядом. – По башке захотела?

– Сама захотела! – огрызнулась Мира. – Ты куда подглядываешь, орясина? Не твоя комната!

– Твоя, что ли? – сощурилась Одора.

– Не моя. Мая. Тебе что нужно?

– Не твое дело. А тебе что нужно?

– Тебя не касается. Он, между прочим, мой фертрат. Мне за ним положено приглядывать.

– А больше тебе ничего не положено?..

– Вы чего шумите? – осведомился Май, распахивая дверь и появляясь на пороге своей комнаты. Его штаны выглядели изжеванными и неопрятными, но рубашку он сменил на чистую и целую. – Отдохнуть не даете как следует. Привет, хозяюшка. Чего не спится с утра пораньше?

– Какое утро? – не поняла Мира. – Сейчас почти два часа дня!

– Действительно… – Май бросил взгляд в окно и поскреб в затылке. – У меня окон нет, я не заметил. Что-то я увлекся. Что тут случилось в мое отсутствие? Новых чудищ в городском фонтане не замечено?

– Нет. Ты как, в порядке? – осведомилась Мира.

– Нормально все. Так, мне бежать пора. Извини, не до тебя пока что.

Май сделал движение, чтобы проскользнуть мимо.

– Э-э, господин Май… – робко подала голос Одора.

– А? – удивленно воззрился на нее мальчишка. – Ты кто? И что так официально?

– Я Одора. Одора Призрак, третий курс. Рада знакомству. Я… а-а… хотела сказать, что ты так здорово вчера… ну… принцессу спас.

– Ага, я вообще крутой по жизни, – согласился тот. – Одора, значит? Хм. Ну, раз ты Одора, а я Май, надо как-нибудь обязательно станцевать вместе. Кстати, хозяюшка, я все забываю спросить – у вас тут танцульки устраивают? Дискотеки, танцполы или еще в том же духе?

– Уроки бальных танцев, что ли? – не поняла Мира. – Конечно. Раз в неделю. Ты же сам видел.

– Да нет, нормальные танцы. Ладно, не парься. Все понятно.

– А я с удовольствием с тобой станцую… Май. Так, как ты захочешь, – Одора придвинулась вплотную к мальчишке, вроде бы как поправив блузу, а на самом деле расстегнув еще одну пуговицу. Мира почувствовала, что к лицу приливает краска. Что она делает?! Еще немного, и ее вымя вывалится на всеобщее обозрение! – А еще я очень хочу, чтобы ты рассказал мне о своем мире. Наедине. Как-нибудь вечером, при луне – только ты и я…

– Я бы с большим удовольствием, – Май склонился к ее уху, так что Мира с трудом разбирала слова. Все мужики – кобели, и он туда же? – Только скажи мне, красотка, а разве Защитницам трахаться не запрещено?

Одора вздрогнула, и Мира порадовалась, что не одна она здесь умеет краснеть. Однако старшекурсница справилась с собой почти мгновенно.

– Если знать, как, то все можно, – шепнула она в ответ, хотя ее обаятельная улыбка вышла несколько кривоватой и слегка растерянной. Зато взгляд, который она искоса метнула на Миру, оказался наполнен победным торжеством. – Сегодня в одиннадцать, после отбоя – сумеешь выбраться в парк?

– Я все сумею, – Май по-хозяйски положил руку ей на талию. – Только…

Он слегка подмигнул Мире.

– Я не заинтересован, – закончил он прежним тоном, в котором, словно блики по поверхности прохладного ручья, скользили насмешливые нотки. – Ты не в моем вкусе, красотка.

Одора отшатнулась, сбрасывая его руку. Ее лицо пошло пятнами.

– И кто же в твоем? – сквозь зубы процедила она. – Эта доска? – она кивнула на Миру.

– Ну вот, сразу пошли ярлыки. Почему доска? Просто дите недоросшее, все еще впереди. Эй, Каси! – он махнул рукой. – Меня ищешь?

Мира обернулась. К ним, неслышно ступая мягкими туфлями, приближалась молодая женщина в платье и наколке горничной и с рыжеватыми волосами, забранными на затылке в конский хвост.

– Да, господин Май, – вежливым тоном ответила она. – Госпожа Клия просила передать, что Ее Высочество проснулась и сейчас изволит обедать. С ней можно поговорить, как ты хотел. И госпожа Сиори просила тебя зайти как можно быстрее. Она хочет спросить… касательно вчерашних рассказов госпожи Айсоки.

– Спасибо, зайду, – кивнул Май. – Кстати, хочешь посмеяться?

Он жестом фокусника извлек из нагрудного кармана рубашки смятый клочок бумаги.

– Третье письмо. Похоже, я нарасхват. Ладно, пошли. Пока, девочки! Вечером поболтаем.

Он звонко шлепнул обеими ладонями по ягодицам Миры и Одоры, прошмыгнул между ними и с громким топотом ссыпался вниз по лестнице.

– Прошу его простить, – поклонилась горничная. – Я уверена, он не держит в голове скверных мыслей.

Она повернулась и степенным шагом спустилась за Маем.

– Я его убью! – прошипела Одора.

– И я поучаствую! – поддержала ее Мира, еще полминуты назад радовавшаяся унижению соперницы. Дите недоросшее? Ах он… – И ведь он так все время!

– И как ты его переносишь? – поинтересовалась Одора, задумчиво теребя ворот блузы. – Ты ведь за ним все время хвостиком таскаешься. Неужто терпишь?

– Ничего я не таскаюсь! – буркнула Мира, чувствуя, что опять краснеет. – Просто я за ним присматривать должна. Мне госпожа Сиори приказала.

– Ага, рассказывай! – скептически хмыкнула Одора. – А то я не видела, как ты на него смотришь. Но чтоб я сдохла, если не отомщу!

– И как собираешься?

– Заложить хочешь? – подозрительно глянула Одора.

– Помочь хочу! – фыркнула Мира. – Тоже мне, спаситель принцессы. Все ему вокруг дети, один он умный!

Девицы синхронно решительно кивнули. Союз, по крайней мере, временный, был заключен.

– Что сделаем? – осведомилась Мира.

– Сейчас… – Одора задумалась. – Ну-ка, за мной.

Она воровато оглянулась и вошла в комнату Мая. Мира последовала за ней. Прикрыв за собой дверь, старшекурсница осмотрелась по сторонам. Правда, особо смотреть казалось не на что. Кровать, шкаф и тумбочка, да еще шар-светильник под потолком. Окно отсутствует, зато вовсю пахнет пылью. Кладовка, да и только.

– Ага! – Одора торжествующе ткнула пальцем в тумбочку. – Вот!

Она схватила стакан, мирно стоящий рядом с пустым графином, и победно воздела его над головой.

– Ну и что? – непонимающе переспросила Мира.

– Пошли!

И Одора выскочила в коридор.

– Стой здесь! – приказала она и со всех ног бросилась к женской душевой по ту сторону лестничной площадки. Спустя несколько секунд она выскочила оттуда с полным стаканом воды. – Смотри – чуть приоткроем дверь и поставим стакан сверху на ее край. Как только дверь откроется, стакан ему на голову упадет и обольет. Поняла?

– А он там устоит? – засомневалась Мира. – Уж больно он узкий.

– Куда он денется! Ну-ка, приподними меня, а то я не достану.

Мира нехотя присела и обхватила старшекурсницу за бедра. Пыхтя, она приподняла Одору над полом сантиметров на тридцать, уткнувшись ей лицом в спину, и замерла, перебарывая дрожь в коленках.

– Еще чуть-чуть! – скомандовала та сверху. – Ага, вот так держи! Все, опускай.

Мира почти уронила ее на пол и глянула вверх. Дверь чуть приоткрывалась внутрь комнаты, но стакана наверху не замечалось.

– Сматываемся, пока никто нас не засек! – озабоченно сказала она.

– Тихо! – оборвала ее Одора. – Тьфу, скотская жизнь! Идет кто-то.

С лестницы и в самом деле донеслось щелканье каблуков. Переглянувшись, девочки на цыпочках добежали до душевой, нырнули в нее и затаились, чуть приоткрыв дверь, чтобы в щелку видеть коридор.

– Грампа! – тихо выдохнула Одора.

Воспитательницу они видели со спины, но даже так она показалась какой-то странной. Ее обычно резкие энергичные движения сменились медленной задумчивой походкой. Поднявшись на этаж, она остановилась, словно колеблясь, потом подошла к двери в комнату Мая и замерла, протянув к ней руку.

– К-ссо… – шепотом выругалась Одора. Мира замерла. Только не входи, не входи, молила она. Ну нет там никого!

Грампа толкнула дверь и решительно ступила в проем. В следующий момент тишину дневного дормитория разорвал громкий взвизг, сопровождающийся звоном разбитого стекла.

Девочки отпрянули от двери и прилипли к покрытой плиткой стене раздевалки.

– Мы попали, – едва слышным шепотом констатировала Одора. – Идем сдаваться? Тогда она нас хоть не убьет.

– А откуда она узнает, что мы виноваты? – таким же шепотом откликнулась Мира.

– А если она сейчас сюда заглянет?

В коридоре раздались шаги. Они приблизились к душевой и затихли. Мира вцепилась себе в плечи. Если госпожа Грампа сейчас заглянет сюда…

Но она не заглянула. После паузы шаги возобновились – и на сей раз они точно принадлежали инструктору по боевым единоборствам: звонкие, энергичные и решительные. Они почти тут же пропали – вероятно, воспитатель спустилась по лестнице. Девочки синхронно выдохнули.

– Пронесло, – облегченно констатировала Одора. – И чего она сюда притащилась? Она ведь сегодня даже не дежурная.

Мира выглянула из душевой. У порога двери в комнату Мая валялись осколки стакана и растеклась лужица воды. Похоже, орудие возмездия по Грампе промахнулось.

– Ладно, пошла я, – сказала Одора. – Помалкивай только. А ты вообще-то ничего девчонка, даром что плоская.

– Да и ты ничего, – в тон ей откликнулась Мира. – Даром что корова.

Старшекурсница покровительственно усмехнулась, одернула свою мини-юбку и вышла, махнув рукой на прощание. Мира посмотрела ей вслед, потом вздохнула, открыла шкафчик с инвентарем и извлекла оттуда веник, совок и тряпку. Не может же она уйти просто так, оставив следы случившегося безобразия!

– Прошу, Ваше Высочество, – служанка с поклоном поставила поднос на прикроватный столик, склонилась, скрестив руки на груди, и, пятясь, вышла из палаты.

Рита недоверчиво посмотрела на еду. Омлет… наверное, омлет с ломтиками помидоров. Нарезанная кружками колбаса. Молодой сыр, от которого подозрительно пахнет даже на расстоянии. Горка зелени, политая маслом. Ломти хлеба – хотя и вроде как белого, но с отчетливым сероватым оттенком. И глиняный кувшинчик с какой-то темной жидкостью. Это – обед? Она еще ни разу полноценно не ела в Академии, ограничиваясь тортами и пирожными. Если кадетов здесь кормят ТАК, им можно только посочувствовать.

– Что-то мне не хочется есть, – пробормотала она. Ну почему здесь нет старой доброй Грейлы? Уж она-то знает, что следует подавать на стол. И в груди жжет так, что дышать больно – как прикажете в таких условиях наслаждаться пищей?

– Необходимо, Ваше Высочество.

Крейт полусидел-полулежал в углу в мягком глубоком кресле, которое специально для него с помощью своего Щита и двух кадетов принесла капитан Клия. Утром Крейт в надраенной до блеска броне, с пристегнутым палашом приковылял в палату и встал у стены, словно на дежурстве, никак не отреагировав на попытки директора медслужбы Академии выгнать его из комнаты. Даже усадить его удалось не сразу: Защитник намеревался твердо следовать этикету, и потребовался прямой приказ Риты, чтобы он все-таки сел. Тогда он устроился в кресле с таким видом, словно собирался провести здесь остаток жизни. А что, и проведет. Он такой. Полное отсутствие чувства юмора и твердокаменная приверженность долгу, как он сам его понимает.