Текст книги "Горизонты нашей мечты"

Автор книги: Евгений Лотош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)

– Организованной толпой народ пришел на водопой, – негромко констатировал Май. – Кого, интересно, ловить собираются? Меня, что ли?

– Значит, так, – возвысила голос Сиори. – Слушайте все. Сейчас мы разделимся на пары и начнем прочесывать…

– Госпожа Сиори! – воскликнул кто-то. – Госпожа Сиори! Принцесса!

Ректор осеклась на полуслове. Она уставилась на Риту так, словно увидела ее впервые в жизни.

– Ваше Высочество! – громыхнул Крейт. – Вы целы и невредимы! Слава Всевышнему!

Словно фрегат меж рыбацких лодок, он двинулся к принцессе, раздвигая перед собой притихших кадетов руками.

– Так ты что, подруга, действительно принцесса? – Май озадаченно поскреб в затылке, глядя на Риту. – Ну ты даешь!

– Ты как разговариваешь с Ее Высочеством, скотина? – рявкнул капитан, занося руку для оплеухи. – Что ты себе позволяешь?

– Все в порядке, Крейт! – Рита шагнула вперед, останавливая его. – Я цела и невредима.

– Молодой господин Май Куданно! – Сиори тоже пробилась к ним и нависла над мальчишкой, угрожающе скрестив руки на груди. Ее глаза метали молнии. – Похоже, на сей раз ты перешел все границы! Кто позволил тебе приставать к Ее Высочеству?

– А что я? – обиделся мальчишка. – Я ее, – он невежливо ткнул в Риту пальцем, – вообще десять минут назад встретил. Она ко мне привязалась, не я к ней. Вот, забирайте назад свою цацу – почти новенькая и даже совсем не поцарапанная.

Капитан Крейт зарычал. Он шагнул вперед, огибая Риту, и сверху обрушил кулак на нахала. И чуть было не свалился, потеряв равновесие: в последний момент мальчишка небрежно уклонился от замаха, и окованная металлом перчатка сокрушила ни в чем не повинный куст за его спиной.

– Тихо всем! – рявкнула Рита, поражаясь самой себе. – Молчать, я сказала! Крейт, угомонись!

Она обвела грозным (как надеялась) взглядом всех присутствующих. Мальчишка, поймав его, чуть заметно подмигнул. Нет, ну каков нахал! Вот сейчас она потребует, чтобы его за непочтительность засунули в самый глубокий подвал – или куда в Академии сажают провинившихся?

– Господин Май Куданно из другого мира и не знает наших правил поведения. Я его прощаю, – царственно сказала она.

– Я тронут, подруга, – шепнул Май ей в ухо. – С меня поцелуй.

Нет, ну он что, действительно ее за принцессу не считает? Она ему кто, деревенская девка?

– Дама Сиори, ты можешь отпустить кадетов и воспитателей заниматься своими делами, – тем же тоном продолжила она, незаметно ткнув наглецу локтем под ребра. – Насколько я знаю, у второго курса сейчас начинается урок самообороны. Я хочу на нем поприсутствовать.

– Желание Ее Высочества – закон, – судя по лицу желтоволосой девицы, согнувшейся в низком поклоне, имела в виду она совсем иное. Ничего, потерпит.

– Разумеется, Ваше Высочество, – вздохнула ректор. – Только у меня одна очень скромная, но весьма настойчивая просьба.

– Я слушаю, дама полковник, – снисходительно сказала Рита.

– Я настоятельно рекомендую вам и вашим телохранителям разместиться как можно ближе к выходу. Рыцарь Крейт, а тебя я попрошу приготовиться эвакуировать Ее Высочество с места событий в максимальном темпе. Не то чтобы я ожидала чего-то плохого – просто на всякий случай. Хорошо?

И ректор Академии Высокого Стиля баронесса Меч полковник Сиори Сэйсона извиняющеся улыбнулась.

В Академии творились бедлам и божье разорение.

Если проще, то все стояли на ушах. В женскую комнату Мира вышла из библиотеки прямо перед тем, как туда, по словам Бохаки, явилась госпожа Сиори в сопровождении двух здоровых громил в кольчугах (и вообще в такой куче металла, которая саму Миру просто раздавила бы). Громилы носили доспехи цветов королевского дома – зеленого с золотом – и казались страшно взволнованными. По крайней мере, нервничал один, седоусый и седобородый. Второй, с заметно опухшей щекой, просто злился. Госпожа Сиори забрала всех, кто находился в библиотеке в этот момент, и увела в парк (так что Мира, вернувшись, слегка прибалдела от непривычной пустоты читального зала) – искать пропавшую принцессу. Принцесса, говорят, явилась в Академию незадолго до того с какими-то своими целями, зачем-то пошла прогуляться по парку, и ее там украли то ли духи, то ли демоны, то ли злоумышленники, то ли она сама свернула с дорожки и потерялась. Однако мирин фертрат Май, как оказалось, уже нашел ее совершенно самостоятельно (здесь версии снова расходились: романтическая Хана и еще несколько девочек считали, что он отбил ее у демонов или похитителей, а рассудительная Бохака – что просто нашел заблудившуюся) и вывел к людям. Потом принцесса почему-то захотела посмотреть, как в Академии обучают драться, и пришла в зал вместе со своими охранниками.

Последнее, во всяком случае, сомнению не подлежало. Принцесса небрежно сидела на скамье неподалеку от входа в спортзал, а по ее сторонам высились охранники. Громилы влезли на чистый пол прямо в грязной уличной обуви (Мира так и не знала, как называть тяжелые ботинки, покрытые кольчужной сеткой) и уже изрядно натоптали вокруг скамьи. И кому, спрашивается, придется отмывать? Принцесса же выглядела как-то заурядно и даже слегка потрепанно: простенькая для дамы ее положения серая блузка и черные штаны в обтяжку (говорят, все придворные дамы любят так бесстыдно одеваться). Сапожки она, как ни странно, сняла и оставила у входа, словно знала правила. Обтягивающие ее ступни белые шелковые чулки расползлись так, словно в них ходили по острым грязным камням. И почти никаких украшений, если не считать небольших искрящихся сережек и совсем маленькой диадемы в черных как смоль волосах. Раньше Мира видела принцессу лишь однажды, на вступительной церемонии, но издалека. И уж пышность ее платья не шла ни в какое сравнение с нынешней одеждой.

И перстень на указательном пальце – массивный, золотой, вероятно, с какой-то печатью. Интересно, ключ-перстень или нет? Говорят, принцесса может авторизовать любого Защитника независимо от иерархии подчинения. Вот и сейчас седоусый дядька-гвардеец стоял с активным Атрибутом – монотонно-серым, в цвет принцессиной блузе, плащом, все время трепетавшим, словно на слабом ветру. Впрочем, он, наверное, Атрибут может призвать и сам – он же все-таки телохранитель. Точно так же, как и Защитники на заставе перед вратами Академии. Им хорошо, они исключения.

В спортивном зале чувствовалась напряженная нервозность. Второкурсники переглядывались друг с другом и в присутствии принцессы явно чувствовали себя не в своей тарелке. Огромные зияющие дыры в стенах, пробитые Маем во время проверки способностей, спокойствию ситуации не способствовали. Посвистывающие сквозь них сквозняки неприятно холодили спину. Побыстрей бы их заделали.

Резкий свисток заставил ее вздрогнуть.

– Так, народ, всем слушать сюда! – Грампа встала перед скамьей, на которой сидели кадеты. – Начинаем занятие. Всем встать! Разминка – бегом пять кругов вокруг зала, потом первый комплекс упражнений.

Во время разминки Мире казалось, что взгляд принцессы неотступно следует за ней. Пару раз девочка украдкой смотрела в ее сторону. Ну да, смотрит. Только, наверное, все же не на нее, а на Мая. Тот неспешно, благодаря своим длинным ногам, трусил рядом с ней, потом добросовестно махал руками и ногами, отжимался и качал пресс, зацепившись ногами с ней, Ханой и Бохакой в крест. И чего на него смотреть? Мальчишка и мальчишка. С перекатами вперед у него все в порядке – во всяком случае, для человека, который раньше не занимался рукопашным боем. А вот назад он кувыркаться совсем не умеет, сразу видно, что новичок. Тридцать баллов, максимум сорок – больше на месте воспитателя она бы ему не дала. И чего пялиться? Зачем принцесса вообще сюда притащилась? Ни разу физзарядки не видела?

Госпожа Грампа тоже все время прохаживалась неподалеку. Ну, с ней-то все ясно, она новенького оценивает. Но почему ему она замечаний не делает, а ее, Миру, все время одергивает и поправляет? Подумаешь, ноги слишком сильно вытягивает во время кувырка! Ей так удобнее. Не первый год так кувыркается, и ничего… Постепенно Мира начала злиться. Смотрят на Мая, а все шишки – ей. Так нечестно! И когда закончится дурацкая разминка?

Наконец Грампа сжалилась и снова протяжно подула в свисток.

– Все сесть! – скомандовала она. Вымотанная Мира, потная и запыхавшаяся, с облегчением поднялась на ноги, доплелась до скамьи и упала на нее, отдуваясь. Май уселся рядом, закинув руки за голову и далеко вытянув скрещенные ноги. Его неумело затянутый пояс ослаб и почти развязался, полы куртки распахнулись, открывая голое тело, но дыхание оставалось ровным, и он, казалось, даже не вспотел.

– Сегодня мы начинаем изучать техники защиты от удара ножом, – Грампа отошла к учительскому столу и взяла с него полированную коричневую деревяшку сантиметров двадцать или тридцать длиной. – Несмотря на то, что Защитники по природе своей должны сражаться с чудовищами, а не с людьми, иногда им приходится выступать и в роли телохранителей. Присутствующий здесь рыцарь капитан Крейт, – она кивнула в сторону седоусого громилы, – тому живое подтверждение. Да и вообще Защитник должен уметь постоять за себя в любой момент. А нож – наиболее распространенное оружие, от которого за всю историю погибло куда больше людей, чем от мечей, топоров и прочего холодного оружия, вместе взятого. Фехтование, которым так увлечены некоторые из вас, мало поможет в кабаке, когда на вас внезапно набрасываются несколько подонков с ножами и кастетами. Вы не успеете выхватить меч, да если и успеете, размахнуться им негде.

В кабаке? Интересный пример. Похоже, биография госпожи лейтенанта содержит довольно увлекательные страницы, обычно не афишируемые.

– Поэтому с сегодняшнего дня, – продолжала Грампа, – и до конца вашего обучения в Академии вы станете уделять по крайней мере половину времени защите от малого оружия и технике боя в ограниченном пространстве. Сейчас я покажу несколько основных приемов защиты, после чего вы разобьетесь на пары и начнете их отрабатывать. Мне потребуется помощник. Скажем… – Она прищуренно осмотрела напрягшихся кадетов.

Выступать в качестве модели для показательного битья не хотелось никому. Такое часто заканчивалось растяжениями и ушибами, а иногда и настоящими вывихами. Народ притих и съежился.

– Можно я? – Май лениво поднял руку.

Грампа неторопливо подошла к иномирянину вплотную.

– Малыш, ты даже страховаться при падении толком не умеешь, – странным тоном сказала она. – Ты можешь покалечиться.

– А я рискну, – хмыкнул Май, поднимаясь. – В конце концов, если не бить ребенка как следует, как его научишь?

– А я обещала лишь, что не стану докапываться специально, – пробормотала Грампа себе под нос так тихо, что Мира с трудом расслышала ее. – Хорошо, Май, держи, – громко добавила она, передавая мальчишке деревяшку. – Встань туда, – она ткнула пальцем в точку в паре саженей перед скамьями.

– С удовольствием, – Май вразвалочку прошел к указанному месту.

Грампа встала перед ним.

– Атака номер один. Тычок ножом справа снизу в живот или под ребра. Один из наиболее распространенных ударов – вот так. Май, возьми макет клинком вверх и очень медленно наноси удар, как показано.

Май послушно повторил движение.

– Запоминаем, – комментировала Грампа. – Подшаг вперед ногой со стороны атакующей руки – кулаки сжаты, руки перекрещены в запястьях. Удар идет у вас слева – ваша правая рука сверху. Видите? Удар заблокирован на начальной стадии, атакующий в неустойчивом положении. Дальше пошли варианты. Первый – подшаг вправо с ударом основанием правого кулака вверх вдоль руки противника ему в челюсть или щеку. Левая рука продолжает блокировать вооруженную руку врага. Если у вас кастет или клинок с полной гардой, вы сломаете ему челюсть или как минимум выбьете зубы. Если нож лезвием в ту сторону – вспорете шею. Голой незащищенной рукой, однако, такой удар наносить опасно, особенно если шея защищена доспехом. И не забывайте – в этот момент уже вы сами оказываетесь уязвимы. Если противник расслабит вооруженную руку, вы рискуете потерять равновесие и подставиться под следующий удар в очень невыгодном положении. Май, повтори движение.

Мальчишка повторил.

– Второй вариант – выкручивание руки. То же положение – рука врага заблокирована внизу. Не останавливая свое движение, делаете полуразворот вокруг передней ноги, задняя нога скользит по окружности, левая рука отжимает назад руку противника, правая сверху нажимает ему на плечо – и он сгибается. Видите, в каком положении он оказался? Если сейчас ударить вот так, – Грампа наметила удар в рукоять ножа основанием правой ладони, – то вы воткнете врагу в почки или между лопаток его собственный нож. Если же враг в доспехе или нужен более мягкий вариант – продолжаете круговое движение и нажим сверху. Противник с выкрученной рукой падает носом в землю, и вы завершаете его фиксацию, как при бросках на четыре стороны. Май, поднимись. Еще раз, медленно… Хорошо. А теперь еще раз, быстрее.

Май добросовестно повторил – и взвыл, хлопая по полу свободной ладонью, когда Грампа резко уронила его на пол с завернутой рукой.

– Эй! – крикнул он. – Больно же!

– Больно в учебе – дольше проживешь в бою, – зубасто усмехнулась лейтенант. – Не скули, ты же мужчина. Еще раз.

– Ах, еще раз? – Май повел плечом, очевидно, потянутым. – Значит, больно в учебе, да? Ну ладно…

Он отступил на шаг, как-то странно сгорбился, свободно опустив руки вдоль тела, и замер.

– Ну, нападай! – нетерпеливо поторопила его воспитатель.

Одним быстрым слитным движением Май перебросил макет в левую руку, шагнул вперед и в сторону и бросил руку вперед. "Острие" макета замерло в сантиметре от правого бока Грампы. Та застыла на месте.

– В учебе, значит, тяжело? – ехидно спросил мальчишка. – А в бою легче?

– Ты нарываешься, малыш, – сквозь зубы проговорила воспитатель. – Я сейчас показываю технику…

– А слабо по-настоящему показать?

Мира съежилась. На ее памяти в таком тоне с госпожой Грампой разговаривать осмелились только однажды, больше года назад. Мира помнила, как однажды в Академию приехал с инспекцией граф Феерии, чья грубая физиономия замечательно соответствовала имени: Тверий Каменный. Вопреки всем положениям о статусе Академии он притащил с собой огромную свиту, в которую входили в том числе десять телохранителей. Мира так и не поняла, чем один из гвардейцев задел лейтенанта, но следующие пять минут она безжалостно возила его мордой по плацу, не давая даже толком подняться. А когда он в бешенстве выхватил из ножен палаш, она уронила его на брусчатку так, что выбила ему несколько зубов и сломала в двух местах руку. А меч под тяжестью его тела разломился напополам. А ведь тот парень был на две головы ее выше и в полтора раза шире в плечах, и она даже не активировала Атрибут. Скандал тогда вышел знатный, но поскольку Грампа до сих пор преподавала в Академии, его, видимо, как-то замяли.

И сейчас она раскатает Мая по полу тонким слоем.

Или не раскатает? Она ведь уже пыталась его ловить.

– Значит, все-таки нарываешься, – неожиданно спокойно констатировала Грампа. – Ну что же. Рано или поздно каждый щенок начинает скалить зубы на старших. Значит, господин Май Куданно, ты полагаешь, что способен подраться со мной по-настоящему?

– Да кто меня знает? – Май пожал плечами. – Пока не попробуешь, не поймешь, верно?

– Ну что же… – повторила Грампа. – Сразу предупреждаю – когда я гонялась за тебой в прошлый раз, я старалась не причинить тебе вреда. Впрочем, не беспокойся – переломы госпожа Клия замечательно умеет залечивать за пару дней.

Она нехорошо ухмыльнулась, и у Миры по спине пробежали мурашки. Такой пугающей всегда веселую и задорную воспитательницу она не видела.

– Да и я в прошлый раз тоже не старался тебя зацепить как следует, – развел руками Май. – Но раз у вас все так хорошо с переломами… Только без Атрибутов, лады? А то зал окончательно обрушится.

Он снова сгорбился и странными мелкими шажками начал по кругу обходить Грампу, неуловимыми движениями перебрасывая макет ножа из руки в руку. Та повела плечами и слегка присела, но в остальном даже не попыталась принимать боевую стойку.

А потом Май прянул вперед.

Мира даже не сумела рассмотреть сражение – или драку? – как следует. Противники двигались настолько быстро, что глаз не успевал даже за движениями их тел, не говоря уже про руки. Удары "ножом" и руками, пинки, захваты, уходы и подножки – все слилось в такую карусель, что Мира лишь вздрагивала, когда один из противников с шумом и грохотом обрушивался на пол. Несколько раз карусель замирала: то Грампа прижимала к полу Мая в вывернутой наизнанку позе, то Май останавливал растопыренные пальцы в сантиметрах перед ее глазами, то "нож" оказывался прижат к горлу или животу одного из дерущихся… Потом все возобновлялось.

Кончилось все тем, что Грампа в очередной раз уронила Мая на спину, прижала его грудь коленом и нанесла размашистый удар сверху вниз, задержав кулак перед самой переносицей мальчишки.

– Считай, сударь мой Май, что я окончательно вышибла тебе мозги, – задыхающимся голосом проговорила она.

– А ты вниз посмотри, – посоветовал тот.

Грампа опустила глаза на острие макета, прижатое к ее солнечному сплетению, и покачала головой.

– Все-таки шустрый ты, малыш, – одобрительно сказала она. – Но ты грязно дерешься.

– Ну, что делать! – хмыкнул тот. – Тяжелое приютское детство, подозрительные компании, дурное влияние улицы. Я, между прочим, одно время кошельки по карманам тырил.

– Оно и заметно. И с техникой у тебя хреновато. Ты мне раз десять для смертельного удара подставился. Все, конец схватки.

Она слезла с его груди и поднялась, отряхивая колени.

– Подставился и подставился, – Май приподнялся на локте, охнул и прижал руку к боку. – Я – не моя сестричка, никогда специально не учился. Так, по верхам нахватался от нее да от опекуна.

– Ничего, я тебя вымуштрую, – пообещала Грампа, протягивая руку. – Только имей в виду – попробуешь в настоящем бою все время лезть на рожон, как сейчас, и долго не протянешь.

– Вот еще! – фыркнул Май, ухватываясь за ее руку и поднимаясь. – Обещаю, что приложу все усилия, чтобы в настоящем бою не оказаться. Едва он на горизонте покажется, как только меня и видели.

– Дошутишься, кадет, – Грампа показала ему кулак. – Думаешь, что легко отделался? Впаять бы тебе пару нарядов за нарушение субординации…

– А я разве что-то нарушил? – невинно осведомился Май. – Вслух не ругался, проявлял почтительность… ну, иногда, и все такое. А что тебя пару раз уронил, так нефиг на подножки попадаться.

– Мы с тобой потом поговорим, кто на что попался, после занятия, – пообещала Грампа. – Хватит развлекаться. У нас отработка новых приемов, если ты еще не забыл. Нож подбери. Показываем технику снова. И только попробуй мне повыёживаться. Итак, удар справа снизу вверх, медленно…

Послу случившегося Мира решила, что Грампа тут же назначит Мая своим помощником, но та даже и не подумала. После завершения демонстрации кадеты разбились по парам (Май, разумеется, тут же узурпировал Миру) и начали отработку.

– Слушай, Май, – шепотом спросила Мира, в очередной раз помогая ему подняться после фиксации, – а ты с ней по-настоящему дрался или так, спарринг? А в настоящей драке ты бы ее победил?

– Понятия не имею, и выяснять не собираюсь, – Май резко выкрутил ей руку, так что она зашипела от боли, и бросил на пол. Мира сильно стукнулась коленками и крякнула. – Не отвлекайся, а то я тебе связки растяну. Настоящий бой, хозяюшка, длится секунды, а потом проигравший подбирает с земли свои кишки, а победитель отправляется дальше. Или подбирает свои собственные кишки, как повезет. Как я уже сказал, я приложу все усилия для того, чтобы никогда не оказаться в настоящем бою.

– Трус! – фыркнула Мира, в свою очередь грубо укладывая его носом в пол. – Настоящий воин всегда готов сражаться не на жизнь, а на смерть!

– Дура. Настоящий воин всегда думает о том, как бы избежать драки. Только сопляки вроде тебя стремятся героически погибнуть. Опытные солдаты думают о том, как бы выжить.

– От сопляка слышу! – обиделась Мира. – Самому-то сколько?

– Я в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил, – Май похлопал себя по тощему животу. – И в жизни разбираюсь куда лучше тебя. Так что внимай великому учителю…

– Эй! – прикрикнула неспешно дефилирующая мимо Грампа. – Разговорчики! Еще слово услышу – три штрафных круга побежите после занятия. Мира, присед глубже, сколько раз напоминать? У тебя не ноги, а ходули! Ты что, старуха, что коленки не сгибаются? И двигаться плавней, все слитным движением, а не по частям.

Какие же все-таки зануды эти взрослые!

Остаток занятия прошел как обычно – в отработке обычных техник ударов, захватов и перекатов. Когда прозвенел звонок с урока и кадеты потянулись в душевые, Грампа, однако, подозвала Мая.

– Слушай, малыш, – сказала она задумчиво, – а ведь у тебя врожденный талант. Я еще не видела, чтобы кто-то поставил себе технику в течение занятия. Не хочешь позаниматься индивидуально вечерком? Мне давно помощника не хватало.

Прикрывшаяся его спиной Мир насторожилась. Она бросила завистливый взгляд на ладную фигурку воспитательницы, которую не могла скрыть даже грубая холщовая куртка до середины бедер. Хоть она и старуха, но некоторые мальчишки заглядываются. А вдруг Май?..

– Извини, Гра, – покачал головой ее фертрат. – Во-первых, вечером я обычно дрыхну. Я предупреждал Сиори и Клию, сейчас тебе говорю: у меня проблема в том, что сон меня вырубает внезапно и без предупреждения. И дома-то так было, а у вас еще хуже. Акклиматизация, что ли.

– А во-вторых? – осведомилась воспитатель, пропустив фамильярность мимо ушей.

– А во-вторых, я вовсе не собираюсь ни с кем сражаться. Ни врукопашную, ни на мечах, ни еще как. Есть у меня такой принцип – никого не убивать.

– Тогда убьют тебя, малыш. Не знаю, как в вашем мире, а у нас правила именно такие.

– Я никогда легких путей не искал, – озорно усмехнулся Май, обнимая Миру рукой за плечи и привлекая к себе. – Вот она меня, если что, авторизует, я всем своими гиперщупальцами навешаю плюх, и на том разойдемся, взаимно довольные.

– Ну, смотри, – не стала спорить Грампа. – Если передумаешь, дай знать.

– Впечатляет, – оказывается, принцесса подошла к ним сбоку и тихо слушала разговор. Мире показалось, что в ее взгляде мелькнула и тут же скрылась острая неприязнь. Да нет, вряд ли. С чего бы? – Значит, господин Май, ты никого не убиваешь?

– Ну, типа того, – согласился мальчишка. – Слушай, подруга, а тебя-то драться учили? Я видел, как у тебя глазки горели, когда ты за нами наблюдала – тоже так хочешь?

– Еще раз "подругой" назовешь – получишь, – пообещала принцесса. – Так и быть, можешь звать "дама Рита", если на "Ваше Высочество" сил не хватает.

– Ты от ответа не уходи. Так учили или нет, твое величество, или как тебя там?

– Высокородным дамам не положено руками-ногами махать, – вздернула нос принцесса. – На то другие есть, попроще. Вон, как твоя подружка.

– Во-первых, она не подружка, а хозяюшка. Подружка у меня ты, если только нудеть не станешь. Во-вторых, ревновать с первого взгляда нехорошо, дождись хотя бы второго.

Мира уже привычно поежилась. Ой, дождется он, что его в казематы засадят…

– Что? – взвилась принцесса. – Да как ты смеешь, плебей? Ты забываешься! К кому я тебя приревновала?

– К хозяюшке, – обстоятельно пояснил Май. – И к Грампе. Ко всем сразу, в общем. Взгляды огненные мечешь, язвишь без повода. Слушай, подруга, да у тебя что, совсем друзей нет, что ты на первого встречного пацана так западаешь?

Принцесса тяжело задышала, сжимая и разжимая кулаки. Она набычилась, ее глаза подозрительно заблестели.

– Ты… – разъяренно сказала она. – Ты… ты…

Она резко повернулась и пошла к переминавшимся у выхода из спортзала телохранителям, вздернув подбородок и расправив плечи. Мира провожала ее круглыми от удивления глазами. На месте принцессы она точно не спустила такое откровенное хамство никому, пусть даже тысячу раз обаятельному Маю. Или приказала бы охранникам его на месте прибить, или в казематы оттащить, или хотя бы явно и недвусмысленно поставила его на место. Почему Ее Высочество так странно повела себя?

– Перегибаешь палку, малыш, – негромко заметила Грампа, когда принцесса с телохранителями вышли из зала. – Очень сильно перегибаешь. Даже у тебя есть свои границы.

– С одной стороны, она точно не кукла, – пробормотал Май. – Наверняка нэ… я имею в виду, не разряженная глупая паркетная кукла, свои мозги у нее определено имеются. С другой – если она так отреагировала на простейший тест… Да и от охраны сегодня сбежала. Гра, кто в Академии разбирается в дворцовой политике?

– Саомир, – незамедлительно откликнулась Грампа. – У него, по слухам, даже связи во дворце имеются. Ты тоже заметил?

– Да. Она ведет себя не по возрасту. Словно лет на десять лет младше, чем выглядит.

– И за последние двенадцать лет, с момента смерти отца, говорят, почти не изменилась. Именно потому Даоран до сих пор не признал ее дееспособность и право наследования. Впрочем, тебе действительно лучше поговорить с Саомиром. Без… – она бросила взгляд на Миру. – Без лишних свидетелей.

– Хозяюшке тоже пора взрослеть, Гра. И я ей верю.

Он хлопнул Миру по плечу.

– Ну что, давай в темпе в душ и переодеваться. Сегодня, я слышал, тренируемся использовать Атрибуты. Оченно мне интересно посмотреть, как ты со своей глефой управляешься. А может даже, Сиори позволит тебе меня авторизовать…

– И не мечтай, господин мой Май, – сухо оборвала его Грампа. – Попечительский совет постановил, что активация твоего большого Атрибута пока что под абсолютным запретом. Обойдешься малым, он у тебя и без того выдающийся. И что касается душа – до начала следующего занятия осталось меньше пятнадцати минут. Вы всерьез думаете, что я вас на Арену пущу потными и вонючими? А ну-ка оба, в темпе себя в порядок приводить!

15.02.867, небодень. Четыре Княжества, Каменный Остров

– Как он? – спросила Ольга, останавливаясь возле серого «цуматы-пассата».

– Плохо, – Ветка устало оперлась о раскрытую дверцу. – Депрессия. Улыбается вымученно, шуткам смеется невпопад. На форумах после смерти отца почти не появляется, народ уже волноваться начал.

– Плохо, – согласилась Ольга. – Тяжело Марик смерть отца переживает. У них ведь и отношения были не самыми теплыми.

– Нормальные были отношения. Конечно, Марику его зависимость от других никогда не нравилась, но он свой нрав в узде держал. И с отцом вполне ладил. И потом, тот для него был единственным родным человеком. Теперь он совсем один остался.

– У Марика есть мы, – твердо заявила Ольга. – Пойду, поговорю. Авось мне его развеселить удастся.

– Удачи, – журналистка опустилась в кресло автомобиля, захлопнула дверцу и помахала рукой сквозь стекло. Загудел мотор, и "пассат" выехал со стоянки. Ольга проводила его взглядом, оглянулась на скучающего в машине телохранителя и вошла в подъезд. Консьерж знал ее в лицо, а потому пропустил, даже не спросив удостоверения.

Дверь открыла Кимана. Пожилая экономка выглядела усталой и осунувшейся.

– Вечер, госпожа Коверная, – поздоровалась Ольга. – Я в гости. Не прогонишь?

– Добрый вечер, дама Лесной Дождь, – откликнулась та. – Спасибо, что зашла. Господин Медведь наверняка обрадуется. Я пойду займусь ужином. Госпожа Туча так и убежала, не став дожидаться. Фигуру, говорит, портить не хочет. Хозяин в кабинете, но я накрою в столовой.

– Ну, я-то уж точно перекусить не откажусь, – улыбнулась Ольга. Экономка слабо улыбнулась в ответ, повернулась и пошаркала к кухне.

Кимана упорно отказывалась общаться накоротке, и с гостями и с хозяевами. Вероятно, полагала, что прислуге не положено фамильярничать. Ольга знала, что женщина давно стала практически членом семьи и имела свободный доступ к счетам и финансовым ключам Медведей, но, вероятно, у Киманы имелись свои собственные соображения. Старая добрая Кимана – как она, наверное, страдает, что ничего не может сделать для хозяина. Она заметно сдала за последнюю неделю. Вероятно, переживала не меньше остальных – а то и больше. Все-таки пятнадцать лет в семье…

Масарик сидел за своим столом, положив подбородок на опертые локтями на стол руки. Он всегда неосознанно принимал такую позу в момент задумчивости: пальцы сцеплены в замок, нижняя челюсть лежит на отставленных назад больших пальцах, костяшки указательных пальцев прижимаются к губам, словно напоминая о секретном обете молчания. Перед ним в кубе дисплея медленно вращалась заставка: несколько разноцветных спиралей, переплетающихся и постоянно меняющих цвет. В комнате стояли густые зимние сумерки.

При появлении Ольги Масарик встрепенулся.

– Кто там? – глухо спросил он и дважды хлопнул в ладоши. Под потолком вспыхнула люстра, и комната осветилась неярким светом. – А, вечер, Онка. Решила заглянуть на огонек?

– Вечер. Где ты у себя огонек увидел, Марик? – поинтересовалась Ольга, усаживаясь в кресло перед столом. – Сидишь впотьмах, словно медведь в берлоге.

– А я и есть Медведь, забыла? – улыбка у Масарика выглядела какой-то кривой и вымученной.

– Да уж тебя забудешь, – так же криво ухмыльнулась глава Сураграшского департамента. – Ты мне отчет еще позавчера сдать намеревался. И где? Ты все еще у меня экспертом числишься, на тот случай, если забыть успел.

– Сегодня, между прочим, небодень. Могу я хотя бы в выходной передохнуть?

– Да сколько угодно. Отчет сдай – и передыхай. Только, Марик, объясни, на что ты его хочешь потратить? Если на депресняк и унылую тоску – не позволю. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но чем больше ты в себя уходишь, тем хуже тебе становится. Закрылся у себя в квартире…

– А кто сказал, что я в тоске? – поинтересовался Масарик, и в углах его рта залегли жесткие складки. – Между прочим, милая моя, мне уже сорок четыре стукнуло. Я своими чувствами командовать могу ничуть не хуже тебя. Просто меня тут на мистику потянуло, видишь ли. О причине сама догадаешься. Вот я и решил статейку накропать.

– Да ну? – заинтересовалась Ольга. – Ты – и мистика? Не верю. О чем?

– О богах и смертных, так сказать.

– Ты же всегда атеистом был?

– И остаюсь. Неужто ты думаешь, что меня к попам на причастие можно заманить? Нет уж, спасибо. Так, чисто теоретические размышления на тему.

– Ну и ну. Дай почитать.

– Ты же знаешь, я не даю почитать незавершенное. На днях закончу, тогда и прочитаешь.

– К тому времени я от любопытства помру. Марик, не ломайся, ты же меня знаешь. Я с тебя не слезу!

– Ну да, ты у нас дворянка, девиант вся из себя, особа, обласканная самим Повелителем… – проворчал Масарик. – Тебе все дозволено. Куда там простому мещанину с тобой сражаться!