Текст книги "Ограбить Европу"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 32
Спасибо за предупреждение

До Вены добирались вчетвером: Евдоким за кучера, Варнаховский, Элиз и Христофоров, который теперь всюду представлялся немецким бароном. Оставалось большущей загадкой: почему пограничников не удивил его чудовищный акцент? Впрочем, существовало единственное объяснение: полагали, что барон разговаривает на одном из диалектов, которыми столь богата немецкая земля.

Потом Христофоров пропал на два дня в казино, где умудрился за час проиграть три тысячи флоринов, и, стараясь больше не искушать судьбу, решил податься в спокойную Данию, которая отчего-то напоминала ему Санкт-Петербург. Варнаховский и Элиз решили на какое-то время задержаться в столице Австро-Венгрии: ожидалась грандиозная премьера оперы «Лакме», и пропустить столь значительное событие было бы преступно! А потом в Вене и без оперы было немало интересных мест, которые стоило непременно посетить. Правда, в летний сезон в Вену съезжалась российская аристократия, и на старинных улочках города можно было запросто встретить какого-нибудь петербургского приятеля. Следовало быть настороже и вертеть головы во все стороны, дабы не случилось конфуза. Как-никак отныне Леонид французский граф!

Но покудова от давнишних знакомств бог миловал. Правда, совсем невзначай у дворца Хофбург Варнаховский едва не столкнулся с графом Дмитрием Шереметевым, с которым несколько раз играл за одним карточным столом. Но его сиятельство находился в сопровождении молодой дамы и определенно ничего вокруг не замечал.

После спектакля возвращались в приподнятом настроении. Премьера удалась! Можно было задержаться в Вене еще на пару недель, но, опять-таки, многократно возрастал риск быть узнанным. Где гарантия того, что кто-нибудь не бросится с радостным криком на шею, чтобы повспоминать разудалую корнетскую юность… Так что рисковать не следовало. То, что не дослушали в Вене, можно будет сделать в Италии, где собраны едва ли не лучшие голоса мира.

Швейцар встречал их у входа в гостиницу, широко распахивая дверь, видно рассчитывая на щедрые чаевые. В своих предположениях он не ошибался: сунув в его широкую ладонь пригоршню крейцеров, Варнаховский не стал дожидаться обязательного поклона, лишь услышал пожелание «доброго вечера» и прошел в вестибюль.

– Я так устала, – произнесла Элиз. Прижавшись к его плечу, она посмотрела на Леонида снизу в его глаза и добавила тихо: – Но я так счастлива…

Уже пошел четвертый год, как они были вместе, однако эта женщина продолжала сводить его с ума. Только от одной мысли о предстоящей близости у Леонида начинала кружиться голова и пересыхало в горле.

– Я так хочу остаться с тобой вдвоем…

– Ждать недолго, – неожиданно осипшим голосом произнес Варнаховский. – Нам нужно только подняться на второй этаж, пройти к себе в номер и закрыться ото всех на замок.

На пролетах лестницы, застывшие в мраморе, их приветствовали Дионис с чашей в руках и Ариадна, увенчанная венцом. Все складывалось как нельзя лучше. В чем-то с Дионисом они были похожи – тот тоже в свое время похитил прекрасную Ариадну, чтобы вступить с ней в брак.

Прошли в номер, благоухавший свежими букетами хризантем. Леонид, едва справляясь с нарастающим желанием, обнял девушку за плечи и притянул к себе.

– Ты торопишься, милый, – с придыханием заметила Элиз. – Сейчас ты напоминаешь нетерпеливого гимназиста. Давай пройдем в комнату.

Неожиданно в глубине комнаты полыхнуло пламя от свечей.

«Что за дьявол!» – невольно выругался Варнаховский.

В проеме двери, сжимая в правой руке револьвер, а в левой – канделябр с тремя свечами, стоял Всеволод Рачковский. Лицо его выглядело суровым. Отстранившись, Элиз с ужасом наблюдала за приближающимся агентом.

– Рачковский, может быть, вы мне объясните, что все это значит?! – гневно произнес Варнаховский, чувствуя себя совершенно беспомощным под направленным в грудь пистолетом.

– Все изменилось, поручик, вы теперь лишний. Что поделаешь, у большой политики свои правила. – В его голосе прозвучали нотки сожаления. – Если бы вы стали болгарским царем, тогда мы оберегали бы вас, как могли; а так получается, что на политическом поле вы стали лишней фигурой и даже компрометируете августейшую фамилию.

– Чего же вы медлите? Стреляйте! Только ради всего святого, не трогайте Элиз, она здесь ни при чем, вы сами прекрасно это знаете.

– Знаю, поручик, знаю, – произнес Рачковский, опуская револьвер, – и поэтому я здесь. Несколько дней назад мною была получена депеша с приказом разыскать и убрать вас. Признаюсь откровенно, в какой-то степени я даже привязался к вам. А потом, меня всегда поражали ваши хитроумные мошеннические комбинации. С таким даром вам прямая дорога в заграничный отдел разведки. Жаль только, что в Петербурге посчитали по-иному, а убедить директорат в обратном я не сумел.

– Что же вас останавливает?

– Вы мне симпатичны, Варнаховский, я пришел предупредить вас. Считайте мое появление в гостинице неким подарком к вашим прежним заслугам. У вас всего лишь несколько часов. Утром я просто обязан буду отдать приказ о вашем устранении. Вас будут искать по всей Европе; уверен, что вам не удастся спрятаться даже в тюремном замке. Агенты первой экспедиции не успокоятся до тех самых пор, пока не устранят вас.

– Спасибо за предупреждение, князь… Не ожидал от вас подобной любезности.

Рачковский грустно улыбнулся.

– Знаете, я сам не ожидал от себя подобного. Во всяком случае, прежде я ни разу не нарушал приказа.

– Куда же вы советуете мне съезжать?

– Полагаю, что лучше всего в Америку. Это едва ли не единственное место на земле, где вас не будут искать. Кроме того, таких, как вы, там наберется немало. Если вы промедлите хотя бы на час, – Рачковский развел руками, – то вам не поможет даже Богородица.

– Я вас понял. Как вы меня нашли? Шереметев?

Рачковский печально улыбнулся:

– Мы с ним старинные приятели. А теперь позвольте откланяться… – Протянув канделябр Варнаховскому, князь сказал: – Это вам.

И походкой прирожденного аристократа вышел из номера.

Глава 33
Прощание

До отъезда курьерского поезда на Марсель оставалось ровно два часа. Самые нетерпеливые уже осаждали длинное здание вокзала, а некоторые из них – очевидно, особо романтичные натуры – вышли на перрон. Есть в этом нечто такое – встречать поезда, пусть даже это не твой состав.

– Дорогая, побудь здесь немного, я скоро подойду, – сказал Варнаховский, бережно взяв ладонь Элиз в свою.

В глазах девушки промелькнуло беспокойство.

– Ты меня не оставишь?

– Как ты могла подумать такое? Я хоть и авантюрист, но с честью у меня все в порядке, – с улыбкой заметил Варнаховский.

– Иногда ты называешь меня Ариадной, – упрекнула Элиз.

– Верно, – легко согласился Леонид, – потому что ты невероятно красива.

– Но, по легенде, Тесей оставил Ариадну спящей, потому что не захотел брать ее с собой в Афины.

– Ты слишком часто читаешь мифы. Не забывай, в этой сказке есть и вторая версия: Дионис украл у Тезея Ариадну, в которую был бесконечно влюблен, чтобы жениться на ней. – Варнаховский подошел к девушке вплотную и, обхватив ладонями ее голову, продолжил: – Я скорее Дионис, чем Тезей…

– Я это знаю.

– Не переживай, все будет хорошо.

* * *

Варнаховский пересек привокзальную площадь и направился в сторону большого тихого здания с небольшими узкими окнами, в котором располагалась городская больница. Уверенно прошел через металлическую калитку и направился в здание морга – одноэтажное вытянутое белое здание. Дверь морга оказалась открытой. В небольшом помещении, пропахшем тленом и химикалиями, кряжистый широкоплечий санитар пил чай из закопченной кружки, сидя за низким столиком.

– Вы к кому? – удивленно спросил он.

Леонид слепил горестное лицо:

– Дело в том, что я пришел к кузену; мне сказали, что его поместили сюда.

На лице санитара отразилось дежурное сочувствие, исчезнувшее со следующим глотком чая.

– Вот оно как, – не то посочувствовал, не то порадовался он. – Когда же поступил ваш кузен?

– Мне сказали, что где-то с неделю назад.

– Ишь ты, как раз на праздники приходится… В это время у нас всегда много покойников. Где же его тут отыщешь! У нас ведь сюда разные поступают: с больниц, с богаделен, в драках порезанных много, бродяг всяких, беспаспортных… Не оставлять же их на улице!

– Не оставлять, – охотно согласился Варнаховский.

– Так что не успеваем хоронить. Как же его звали?

– Феликс. Но при себе паспорта у него не было, по приметам отыскали.

– Ах, вот оно что… А как он выглядел?

– Похож на меня, роста такого же, немного помоложе будет.

Махнув рукой, санитар сказал:

– Да они теперь все на одно лицо.

– Могу я попрощаться с кузеном?

– С этим делом у нас строго, – замялся санитар, вытирая ладони о край халата. – Разрешение начальства требуется.

– Так ведь сейчас никого нет.

– То-то и оно что нет, придется вам подождать до утра. А там уж и посмотрите.

– Его заберет моя сестра. Сегодня я уезжаю в Милан, мне бы только попрощаться… – Сунув руку в карман, Леонид Варнаховский вытащил два флорина. – Вот, возьмите, это вам за хлопоты, только поймите меня правильно.

Санитар тыльной стороной ладони потер на скуле проступившую седую щетину, а потом обреченно вздохнул:

– Ну что же с вами поделаешь! Умеете вы уговаривать. Пойдемте, только чтоб недолго…

Открыв дверь, санитар впустил Варнаховского в полутемное помещение, потом прошел сам. При взгляде на трупы, разложенные на столах, у него невольно зародились мысли о вурдалаках и прочей нечисти.

– С этой стороны у нас те, кто удосужился помереть своей смертью, – хорошо поставленным голосом экскурсовода заговорил санитар. – А здесь – те, кому помогли. Кого в драке зашибли, кого карета переехала, а кто и руки на себя наложил…

Леонид шагал за санитаром, всматриваясь в застывшие лица покойников, молодых и старых. Наконец его внимание привлек мужчина с коротко стриженой бородкой, одетый в дорогой зеленый сюртук со следами крови. Внутри невольно сжалось, как если бы он всмотрелся в собственное неподвижное отражение.

– Вот он, – остановился Варнаховский, показав на чернобородого мужчину.

Санитар повернулся и, посмотрев на покойника, вынес вердикт:

– Э-э-э-э… Похож. А ведь он у нас, того… неопознанным лежал.

– Извините меня, но я бы хотел попрощаться с кузеном наедине.

– Оно, конечно, так, – с некоторым сомнением протянул санитар, – а только у нас порядок строгий, не полагается.

Вытащив еще флорин, Леонид сунул его в ладонь санитару.

– Кхм… – уложил тот деньги в верхний карман халата. – Я, конечно, понимаю… Это такое дело… Вы тут прощайтесь, а я за дверью постою.

Дождавшись, пока санитар уйдет, Варнаховский вытащил свой паспорт и сунул его во внутренний карман сюртука покойника. Теперь у того появилось имя: « отставной поручик лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Леонид Назарович Варнаховский». Покойник хранил невозмутимость и, по всему видать, совершенно не возражал против смены фамилии. Оно и к лучшему!

Быстрым шагом Леонид миновал столы с мертвецами и вышел из покойницкой. С души малость отлегло. Теперь немедленно на вокзал!

– Простились? – полюбопытствовал санитар, увидев Варнаховского. На затертой дощечке лежали куски нарезанного хлеба и две ярко-красные помидорки: к трапезе он готовился основательно.

– Да, теперь он не будет на меня в обиде, – коротко отвечал Варнаховский и вышел из морга.

Глава 34
Славный был плут!

Открыв утреннюю газету, Всеволод Рачковский тотчас обратил внимание на броский заголовок:

«УБИЙСТВО ПРЕТЕНДЕНТАНА БОЛГАРСКИЙ ПРЕСТОЛ».

Князь углубился в чтение.

«Вчера на русском кладбище в Вене был похоронен поручик лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Леонид Варнаховский. Шесть дней назад с глубокой раной в груди и без признаков жизни его подобрали близ собора Святого Стефана и доставили в морг госпиталя для бедняков при французской миссии. В последний путь на катафалке, взятом напрокат, его проводил монах с двумя соотечественниками. А русский цветочный магазин выделил небольшой венок, перевязанный трехцветным флагом.

Как нам удалось выяснить, Леонид Варнаховский – это тот самый знаменитый аферист, что обманул самый респектабельный игорный дом в Монте-Карло «Гранд Казино». Именно он умудрился «продать» русский императорский дворец заезжему бизнесмену Генриху Моргану. Он наладил производство фальшивых денег в Германии, что привело страну к значительному кризису. Скрываясь от преследования полиции, Варнаховский обосновался в Болгарии, где выдавал себя за великого князя Николая Романова, изъявив желание стать болгарским царем. Народное собрание Болгарии единодушно проголосовало за его кандидатуру, однако за день до его избрания он был изобличен и вынужден был бежать из страны.

Следует сообщить, что почти во всех европейских государствах Леонид Варнаховский был объявлен в розыск. Будем надеяться, что неисправимый дуэлянт, мошенник и авантюрист останется под могильной плитой навсегда…»

Рачковский сложил газету. На душе отчего-то сделалось скверно. Уж такого конца для поручика Варнаховского он не желал. Родись тот в другое время, из него получился бы крупный политический деятель. Ему просто не повезло.

– Макар! – громко позвал князь.

– Что желаете, ваше сиятельство?

– Вот что, дурень, принеси-ка мне чарку водки. И закуску какую-нибудь.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – заторопился на кухню слуга.

Через несколько минут тот явился, держа в руках поднос, на котором стояла запотелая чарка водки и два ломтика хлеба, укрытых сырокопченой колбасой.

Осторожно взяв чарку, Рачковский произнес:

– На помин души раба божьего Леонида Назаровича Варнаховского.

Шумно выдохнув, он в один глоток выпил содержимое и, едва поморщившись, закусил хлебом с колбаской.

Скверное настроение малость отошло. Вспомнилось хорошее. «А славный был плут! – Хмурое лицо начальника заграничной российской агентуры осветилось улыбкой. – Мне тебя будет не хватать».

* * *

На противоположном конце планеты, в городе Нью-Йорке, подданный Франции граф де Дюнуа перечитывал европейские газеты, доставленные час назад. Скверно, что с европейскими новостями приходится знакомиться со значительным опозданием. Оно и понятно – все-таки им приходится преодолевать Атлантический океан. Статья во французской газете «Фигаро» его заинтересовала особенно. Называлась она «Убийство российского мошенника». Прочитав ее с интересом, французский граф победно улыбнулся: жаль, что отсутствует фотография покойника, был бы дополнительный повод для шуток.

– Элиз, – позвал он молодую красивую женщину. – Ты не хочешь взглянуть? – протянул он ей газету.

– А что это такое?

– Здесь пишут о том, что с месяц назад был убит Леонид Варнаховский, известный в Европе как международный аферист и мошенник.

– Вот как…

Женщина углубилась в чтение. Прочитав статью, она обняла за плечи супруга.

– Теперь я не сомневаюсь, что мы будем жить долго.

– Я очень на это рассчитываю. А еще хотелось бы прожить счастливо…

Эпилог

В сентябре 1894 года во время охоты в Беловежье Александр Третий почувствовал себя скверно. Берлинский профессор Эрнст Лейден, срочно приехавший по вызову в Россию, нашел у государя острое воспаление почек. А еще через месяц царь скончался в своем дворце в Ливадии, в возрасте сорока девяти лет.

В июне 1888 года трон объединенной Германии занял молодой честолюбивый Вильгельм Второй. Не пожелав находиться в тени влиятельного канцлера, он вынудил стареющего Бисмарка подать в отставку. В качестве компенсации «железный канцлер» получил почетный титул герцога и звание генерал-полковника кавалерии. Еще через несколько лет экс-канцлер принял участие в коронации всероссийского императора Николая Второго. Умер Бисмарк в почтенном возрасте. После тяжелой болезни, придя ненадолго в сознание, «железный канцлер» произнес:

– Я умираю, но с точки зрения интересов государства – это невозможно!

Действительный тайный советник, граф Александр Петрович Уваров указом императора вскоре был отправлен в отставку и последующие двадцать лет, до самой своей смерти, проживал в своем родовом имении Обухово под Смоленском. Место начальника Третьего делопроизводства Департамента полиции занял начальник первой экспедиции действительный статский советник Кирилл Федорович Бобровин. Поначалу он хотел избавиться от декоративной финиковой пальмы, необычайно разросшейся за последние годы, выставив ее в коридор, но потом передумал. И теперь всякое утро, придя на службу, поливал ее из миниатюрной зеленой лейки. У государя Александра Третьего Бобровин пользовался особым расположением: только за два первых года на новом посту он сумел раскрыть четыре террористических заговора, направленных против государя и его семьи, за что был отмечен Императорским орденом Святого Равноапостольного князя Владимира 2-й степени.

Спустя пять лет после переезда в Америку супруги Дюнуа (точнее, Леонид Варнаховский и Элиз Руше) получили американское гражданство. Однако авантюрная жилка не позволяла отставному поручику сидеть без дела: граф занялся сбором денег на строительство Транссибирской магистрали и, сколотив значительный капитал, уехал во Францию, где прожил до конца жизни в Коломбо (небольшом городишке под Парижем). Соседи-иммигранты помнили его как высокого худого старика, одетого во френч с золотыми погонами. На его груди сверкали золотая цепочка от часов и орден Святого Станислава. Слегка крючковатый нос делал его похожим на стервятника. Шевелюра графа была точно такой же густой и черной, как и в молодости, лишь борода и усы сделались белоснежного цвета, а широко открытые глаза молодо сверкали из-под густых мохнатых бровей. При знакомстве, видно, памятуя о своем былом претендентстве, он представлялся не иначе, как «его высочество». Рядом с ним всегда была миниатюрная привлекательная молодящаяся старушка. Судя по правильным чертам лица, в молодости она была весьма обворожительной. Ей приписывали многочисленные романы, в том числе и с великим князем Николаем Константиновичем Романовым, но трудно было сказать, насколько это было правдой.

Валерий Михеевич Христофоров вскоре вернулся в Монте-Карло, где вновь занялся коллекционированием монет и среди коллег пользовался немалым уважением. Комиссар полиции Луи Кошон любил заходить к нему по вечерам, чтобы послушать интересные истории об античных монетах. Порой приятели засиживались до самого утра, попивая сладкое итальянское вино. С Леонидом Варнаховским Христофоров больше не встречался и, сиживая порой на крыльце, широко улыбался, вспоминая занятного малого, поручика лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка.

Евдоким последовал в Америку следом за Варнаховским. Продав карету и лошадей, он обзавелся небольшой квартирой в Нью-Йорке, а вскоре женился на пышногрудой красавице Варваре, дочке от эмигрантов первого поколения, которая за восемь лет родила ему семь детей: шесть мальчиков и одну девочку. Более от жизни он ничего не желал. Правда, когда тосковал по дому, мог на неделю уйти в запой, а то вспоминал про забавные чудачества своего хозяина Леонида Варнаховского, где находилось место и для его скромной персоны.

Стефану Стамбулову, прослывшему в Болгарии неустанным Казановой, после скандальной истории с женой военного министра пришлось уйти в отставку. А годом позже он подвергся нападению со стороны нескольких неизвестных лиц, нанесших ему тяжкие раны, от которых через три дня умер в страшных мучениях.