Текст книги "На воле"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Глава 40

У входа в подъезд привычно маячил один из бойцов Радченко. По его унылому виду было заметно, что он прямо-таки подыхал от скуки. Наверняка его посещали крамольные мысли о том, что подобное дежурство неплохо было бы скрасить батареей пива в компании старых друзей. Замечательно было бы коротать его и в обществе подруги – поглазел на подъезд, убедился, что все в порядке, и прыг на бабу. Глядишь, и время побойчее пошло бы.

Едва пехотинец увидел подъезжающий «вольво», как его лицо мгновенно преобразилось. Тот, кто не видел минуту назад его кислую мину, вполне мог предположить, что этот парень несет самую ответственную вахту в своей жизни. Вроде поста номер один у Мавзолея Ленина лет десять назад.

Радченко, даже не удостоив «быка» взглядом, поднялся по лестнице. Его распирало от похоти. В последнее время вид пролитой крови действовал на него возбуждающе.

Он распахнул дверь и заорал с самого порога:

– Надька! Становись раком, нет мочи терпеть!

В начале супружеской жизни подобное требование муженька повергло бы Надежду в шок, но мало-помалу Колян приучил ее мгновенно повиноваться его кличу. Доходило до смешного: чтобы не рассердить Коляна, ей приходилось обрывать разговор с матерью на полуслове и устремляться по коридору навстречу похотливому мужу, сбрасывая через голову платье. Секундное замешательство могло обернуться крепкой оплеухой.

– Ты должна быть благодарна мне за то, что я донес до дома сперму, не растеряв ее по борделям!

Николай уверенно протопал через просторный холл на звуки работавшего телевизора. Надежда сидела в кресле и даже не посмотрела в его сторону, упорно продолжая делать вид, что смотрит какой-то дурацкий мультфильм.

Надежда была красивой женщиной, а профиль ее был прямо-таки как у древнегреческой богини. Да и фигурка что надо!

– Ты меня не слышишь, что ли?! – подошел почти вплотную Николай. – Может, я кому-то другому велел задрать юбку?

Надежда слегка повернула голову, стараясь не смотреть на разгневанного мужа.

– Я тебя не боюсь, – произнесла она не очень убедительно.

– Мне плевать на то, боишься ты меня или нет. Я тебе сказал встать раком, – грубо рванул Колян за руку Надежду. – А может, у тебя кто-то другой есть? – с любопытством посмотрел Колян на жену. – Так ты бы меня познакомила с ним. Может быть, он мне понравится, так мы бы организовали неплохую групповуху. А потом, у нас нашлось бы с ним много общего, поделились бы впечатлениями между собой. Все-таки ты баба неординарная!

– Перестань!

Надежда вскочила с кресла и с вызовом посмотрела на мужа.

Неожиданно Николай улыбнулся:

– Так, смелее! Понапористее! Узнаю свою благоверную женушку. Такой ты мне даже больше нравишься. Ну-ка, покажи свой характер, ощетинься пантерой, выпусти коготки. Я еще не позабыл, как ты можешь впиваться в лицо.

Неожиданно улыбка сползла с его лица» Он взял Надежду за плечи и с силой тряхнул:

– Чего ты от меня хочешь, стерва! Тонких ухаживаний? Охапок цветов? Объяснения в любви за бокалом шампанского? Так вот, послушай меня, лапочка, ничего Такого не будет. Я уже не тот робкий воздыхатель, каким был пять лет назад, и ты меня должна воспринимать таким, какой я есть на самом деле! Чего молчишь?! Или, может, мои слова тебе не кажутся убедительными?! Ладно, тогда я буду не говорить, а действовать.

Колян положил руку на грудь жены. Прикосновение получилось нежным. Так изящно мог действовать молодой супруг в первую брачную ночь. Сейчас пальцы должны отыскать набухший сосок, легкое прикосновение заставит отозваться нервные окончания в паху. Господи, как давно Николай не ласкал ее так бережно! Надежда сомкнула веки, чтобы полнее ощутить подступающее наслаждение. Но неожиданно Колян смял ее платье в кулаке и резким движением разодрал до пояса.

– Чего глазами хлопаешь?! Потерпи немножко, сейчас будет лучше. Наклонись!

– Коля, не надо, – несмело воспротивилась Надежда.

– Я сказал – ниже! Ах, мешают трусы? Ну, это дело поправимое, – сильным рывком Николай сорвал с ее бедер узенькие кружевные трусики и отбросил в сторону. – Теперь-то тебе ничего не мешает? Так ведь лучше, верно? Еще ниже наклонись, бот так! А теперь подожди меня, крошка, и не думай распрямляться, если не желаешь для себя неприятностей. У меня, знаешь ли, сегодня очень скверное настроение. А твоя поза меня очень возбуждает!

Николай неторопливо расстегнул ремень, снял рубашку, отбросил ногой сползшие брюки.

– Сейчас мне предстоит нелегкая задача: доказать, что я самый лучший в мире любовник. И знаешь, моя радость, я готов взять эту колоссальную высоту. Так ты готова? – обхватил Колян супругу за талию. – Может быть, скажешь какое-нибудь ласковое словечко и вдохновишь меня на покорение вершины? «Любимый», например… Молчишь? Ну ладно, я готов и так.

И он резким движением вошел в нее, заставив ее непроизвольно вскрикнуть.

– Ну как тебе наука? Ты мне ответь откровенно, кто тебя так имел? А?! Ну-ка расскажи!

Руки Коляна потихоньку переползли к грудям жены.

–Ответь мне, Надежда, кто еще тебя способен так охаживать? Ну? Громче говори, ничего не слышу. Громче, если не хочешь без титек остаться! – крикнул он, с силой сжимая груди жены.

– Ты, Коля.

– Я сказал тебе – громче! – сжал он в ладонях ее груди.

– Ты!

– Вот так-то лучше. А теперь по-другому давай. В любви должно присутствовать разнообразие. Повернись ко мне, а теперь обопрись о стену.

Колян раздвинул ноги Надежды в стороны и уверенно распял ее на стене.

–Дрожишь?! Тебе хорошо?! Ну ответь мне, кто бы тебя еще так смог?! Кто?!

Наконец он дернулся в конвульсиях и застыл. Надежда, воспользовавшись передышкой, выскользнула из его ослабевших рук.

– Все, – бесцветно объявил Колян. – Надька, предупреждаю тебя, если что-нибудь с твоей стороны паскудное замечу, урою, как крысу! Даже могилки твоей никто не отыщет.

– Коля, зачем ты так? – глаза Надежды наполнились слезами. – Ты же не был таким. Я же тебя помню совсем другим. Что с тобой случилось? Может, тебе нужна моя помощь, так ты скажи.

На мгновение в лице Николая произошла какая-то перемена, Надежде даже показалось, что он стал тем прежним парнем, которого она когда-то знала. Однако следующая фраза мгновенно и безжалостно лишила ее всех иллюзий:

– Полотенце подай – не видишь, что ли, хер весь мокрый, – зло буркнул Колян. – Ну и как твоя давалка, не пострадала?

Он с силой вырвал из ее рук полотенце и хмуро объявил:

– Все, свободна! И чтобы не пищала сегодня у меня над ухом. Отдохнуть хочу капитально.

Глава 41

Встречи с незнакомцем Николай Радченко ожидал с волнением. Интуиция подсказывала ему, что предстоящая беседа значительно повлияет на его дальнейшую жизнь и его судьба заложит новый, еще более захватывающий вираж.

– Как только я поднимаю руку, значит, все кончено, – наставлял Угрюмого Николай. – Его нужно будет грохнуть. Проследите, куда он отправится, а потом пальните в спину из пары стволов.

– А если сигнала не будет?

– Тогда пальба ни к чему, но проследить за ним нужно будет все равно. Ты меня хорошо понял?

– Отлично.

К месту встречи Колян пришел на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Теперь он хорошо понимал, почему неизвестный выбрал именно этот скверик. Подходы к нему просматривались со всех сторон, и если бы Колян явился не один, то сопровождающего вычислили бы мгновенно. Николай опустился на скамейку и стал терпеливо ждать, соображая, с какой стороны должен показаться неизвестный собеседник. Скверик был совершенно пустынен, еслине считать молодой парочки, скрашивающей размеренную беседу затяжными поцелуями. Под старой высокой липой сидела старушка, размеренно покачивавшая закрытую детскую коляску.

 Николай посмотрел на часы – до стрелки оставалось две минуты. Если его неизвестный собеседник пунктуален, то это неплохо, но если он все же решил опоздать, то это уже дурной знак. Ожидая, Колян автоматически попадает к нему в зависимость. И тут Николай похолодел от страшной догадки: затененный скверик – идеальное место для убийства. Несмотря на обилие листвы и кажущуюся отстраненность от суетного мира, все скамейки скверика просматривались с трех высотных зданий, стоявших неподалеку. На крыше любого из них мог залечь снайпер, и, возможно, сейчас лоб Коляна попал в перекрестье оптического прицела. Даже старушка, ласково убаюкивавшая внука, казалась Коляну подозрительной. Не исключено, что это переодетый киллер. Вот сейчас он достанет из коляски укороченный АКМ и начнет шмалять очередями… Теперь Николай понимал, что оказался в самой настоящей западне и шансов остаться в живых у него крайне мало.

– Кажется, я пришел вовремя. Ровно два, – раздался за спиной Николая спокойный, очень уверенный голос.

Радченко невольно обернулся. В двух шагах от него стоял сухощавый мужчина лет пятидесяти. В его облике не было ничего устрашающего – обыкновенный дядька, каких полно шастает по улицам города.

Его запросто можно было представить спешащим ранним утром на работу к токарному станку или попивающим пенистое пиво за столиком дешевой забегаловки. Вот только глаза, холодные, почти немигающие, свидетельствовали о том, что перед Коляном стоял человек необычный. Так разглядывать собеседника могут только уверенные в себе люди. Они знают, что собеседник не выдержит их пристального взгляда и непременно опустит глаза.

Незнакомец уверенно сел рядом, по-хозяйски осмотрелся вокруг. Примерно так глава львиного прайда озирает окрестности, прекрасно осознавая, что в радиусе тысячи километров ему не найдется достойного соперника.

Николай посмотрел на часы.

– Ровно два.

Старушка беззаботно покачивала малыша. Судя по ее умиротворенному лицу, подобное занятие было ей явно по душе.

– Это хорошо, что ты пришел один. В противном случае наша встреча могла не состояться или закончилась бы очень трагически.

На секунду старушка отвлеклась от малыша и поправила на плечах кофточку. Коляну вдруг показалось, будто на поясе из-под кофточки выпирает рукоять пистолета.

– Чего вы от меня хотите?

– Продолжения сотрудничества, – произнес собеседник. – Для начала хочу представиться: Герасим Савельевич. Имя настоящее.

Мужчина сунул руку в правый карман пиджака и вытащил из него удостоверение сотрудника ФСБ.

– Можешь взглянуть. Прочитал?

-Да.

– Мне нет смысла чего-то скрывать. Нам предстоит работать с тобой очень плотно, а значит, мы должны доверять друг другу. Буду с тобой предельно откровенен: я хочу перетащить тебя в Москву. Ты готов к такому шагу?

– В Москву? – не смог скрыть Радченко своего-; удивления.

-Да.

– Но что я там буду делать?

Герасим Савельевич погасил удивление Коляна холодным взглядом.

– Само собой разумеется, ты мне нужен там не для того, чтобы показать тебе исторические места. Хочу тебя спросить, что ты знаешь о ворах в законе?

– Многое, – ответил Колян.

– Это уже хорошо.

– Но мне с ними не по пути. Эта публика любит получать «капусту» задарма. Обложат данью каких– нибудь богатеньких лохов и стригут с них денежки. А тут каждую минуту рискуешь… Копейка просто так не дается!

– Значит, ты не такой?

– Я пахарь! – объявил Николай. Сказано было с неподдельным чувством гордости. – Мне никто ничего не приносит на блюдечке. Все самому приходится завоевывать.

– Ну-ну… – мелькнула на губах незнакомца улыбка. – Значит, с ворами в законе ты не ладишь?

– Нет!

Намиловавшись вволю, молоденькая парочка поднялась и, держась за руки, направилась к выходу. Радченко подумал, что напрасно их подозревал – под легким ситцевым платьем девушки вряд ли мог прятаться ТТ, да и парень, судя по его горящему взгляду,

был очень далек от шпионских проблем. Просто скверик для молодежи стал чересчур многолюдным, и они отправились искать местечко поукромнее.

– А ты слышал о законном с кликухой Варяг?

Николай повнимательнее присмотрелся к собеседнику. Перед ним, несомненно, сидел король. Он не ходил бестолково через все поле, а передвигался маленькими шажками, но именно такая стратегия способна загнать противника в угол и поставить ему мат.

– Разумеется, – как можно ровнее отозвался Радченко.

– Хочу тебе сказать, что это очень нехороший человек. Он сильно насолил мне и моим друзьям. Ты должен его убрать…

– Именно из-за этого мне нужно переться за несколько тысяч верст в Москву? – усмехнулся Колян.

– Ты не совсем правильно меня понял, – голос Герасима Савельевича приобрел металлический оттенок. – Я тебе предлагаю нечто большее, чем банальное убийство. Ты получишь власть! С его устранением по всей России начнется самый настоящий разброд. Всплывут на поверхность давние обиды. Законные начнут стрелять друг в друга, ты же между тем будешь закрепляться в Москве, а это ключ ко всей России. Я не курьер, который передает чужие приказы, эта игра идет по моим правилам, и я хочу, чтобы ты их принял. Ты не можешь их не принять! Совсем не потому, что против тебя может сыграть очень сильная команда, а потому, что ты честолюбив и уже давно перестал умещаться в рамках своего региона. Тебя непременно должно потянуть выше! Считай, что это твой шанс. А потом, не так легко устранить Варяга, как тебе могло показаться. Многие пытались с ним разделаться, но ничего не получилось. Мне думается, ты должен начать с его друзей. Выманить его из норы, чтобы он показался весь целиком, и только потом свести счеты с ним.

Герасим Савельевич пустил в ход домашнюю заготовку, которой трудно было что-либо противопоставить. Он любил играть по-крупному и очень редко разменивался пешками. Интересная складывалась ситуация – на шахматной доске два короля, а короли, как известно, в шахматах никогда не встречаются. Иное дело жизнь – сидят на узенькой лавочке главные фигуры и неторопливо беседуют.

– Хорошо. Я согласен.

Где-то поблизости должен быть Угрюмый. Наверняка он наблюдает за их милой беседой через мощнейшую оптику. Колян на мгновение осознал себя всемогущим. Такое же чувство испытывает энтомолог, когда усыпляет насекомое эфиром.

–Да, кстати, хочу тебя спросить: это не твой парень с биноклем в руках спрятался во-он в том доме? – показал Герасим Савельевич на торчащую высотку.

Колян попытался изобразить невозмутимость:

– Нет.

Очевидно, в его глазах промелькнула растерянность. Герасим Савельевич снисходительно улыбнулся:

– Ты не переживай, с ним будет все в порядке. Мои люди решили его не убивать. Парень он боевой и наверняка пригодится тебе в Москве. Со сборами затягивать не стоит, буду ждать тебя в Москве на следующей неделе. Мои люди тебя встретят и помогут устроиться и осмотреться. Москва непростой город, важно, чтобы вам в первые же дни не прострелили голову. Так что помогу, чем смогу.

Новый знакомый поднялся, и Колян, понимая, что разговор завершен, тоже встал со скамейки.

Случайность это б ыла или нет, но следом за ними поднялась и старушенция и неторопливо, что-то мурлыча себе под нос, пошла прочь, катя впереди себя коляску.

Глава 42

– Ты думаешь, если он узнает о нас, то непременно убьет? – посмотрела на Федора Надежда.

– Я не думаю, я знаю это совершенно точно. Й при этом он не будет ощущать никаких угрызений совести. Наступит на одну ногу, а за другую дернет. Ты плохо знаешь своего уникального муженька. Так что мы с тобой ходим по самому краю пропасти.

Угрюмый обнял Надежду, вдохнув сладковато-пряный запах ее волос, и поцеловал в макушку. Миновал месяц с того дня, как они преступили грань дозволенного, и теперь созерцать друг друга в обнаженном виде для них было так же естественно, как дышать. Однажды Надежда призналась Федору, что отдается ему с большей страстью, чем собственному мужу. Да и сам Угрюмый тоже ощущал нечто подобное. Ни одна женщина не волновала его больше, чем Надежда.

Трудно было понять, почему ее выбор остановился именно на нем. Скорее всего интим произошел п отому, что в последнее время Федор находился рядом с Надеждой гораздо чаще, чем ее собственный муж, исправно выполняя при ней обязанности не то сторожа, не то телохранителя. С психологической точки зрения подобное объяснимо: когда ты очень долго видишь перед собой одного и того же человека, который постоянно оказывает тебе знаки внимания, то кроме обыкновенной благодарности в такой ситуации способно родиться куда более глубокое чувство. Поэтому миллиардерши и отдаются своим телохранителям, а принцессы влюбляются в парней из собственной охраны. Если покопаться, то можно встретить похожие случаи даже в отечественной истории – достаточно вспомнить, что Григорий Потемкин когда-то стоял на часах у покоев Екатерины Великой.

Поначалу Угрюмый честно старался выполнять свои обязанности, не думая ни о чем грешном. Даже когда Надежда выглядывала из комнаты" на его робкий стук в коротенькой прозрачной комбинашке, сквозь которую просвечивало аппетитное тело, – даже тогда он не мог предположить, насколько серьезно и прочно переплетутся их судьбы.

– Как ты? – спросил Федор, откинувшись на подушку.

– Ты сегодня был в ударе, – честно признала Надежда, улыбнувшись. – Я чуть не улетела! Такого с Колей у меня не бывает. Хоть бы он подготовил меня разок, а ему всегда засунуть не терпится. А вчера он меня просто изнасиловал, – помрачнела Надежда. – Раньше он не был таким.

– Возможно, – задумался Угрюмый. – Надя, признайся, ты со мной начала для того, чтобы Коляну досадить?

Надежда теснее прижалась бедром к его паху, и Федор почувствовал, что готов на большее. Несмотря на то что Надя имела ребенка, ее кожа не потеряла девичьей упругости, даже на животе не проявилось той характерной складки, которая образуется у многих женщин после беременности. Создавалось ощущение, будто Надежда продолжает пребывать в светлой поре девичества.

–Ты прав, но только отчасти, – честно призналась Надежда. – Получается так, что он может, а я как будто бы не имею права. Я не из тех баб, которые будут плакать в подушку. Я ничего не прощаю… А потом… если уж говорить серьезно, то я давно на тебя запала!..

Ты мне можешь не верить, но когда ты приходил к нам с Девушками, то я их просто ненавидёла!

Угрюмый усмехнулся:

– А я-то все голову ломал, почему ты меня так глазищами сверлишь. Теперь многое проясняется.

– Жалко, что мы не встретились с тобой раньше.

– Жаль, – согласился Федор. – Тогда у нас с тобой все получилось бы совершенно иначе.

– Ты даже не представляешь, как я ненавижу Кольку! Вот если бы у меня хватило сил, я бы взяла да и задушила его ночью, пока он спит.

– Не понимаю, зачем его душить? Разве не проще уйти от него?

– Это как? – искренне удивилась Надежда, придвинувшись еще ближе.

Казалось, будто она слилась с его телом, заполнив все его неровности, как это делает вода, затопляя холмистую местность. Сейчас они представляли собой единое целое.

–А вот так! Собрать вещички и уехать к матери.

– Да что ты говоришь такое? Это невозможно! Он меня из-под земли достанет и убьет. Может, это и покажется тебе странным, но Николай по-прежнему любит меня… Он не допускает и мысли о том, что мы можем разойтись. Тут нужно придумать что-то другое, – и Надежда очень серьезно посмотрела на Угрюмого.

Федор скривил губы:

– Уж не хочешь ли ты мне предложить грохнуть твоего муженька?

– А почему бы и нет? Даме, которую любят, как правило, не отказывают, – усмехнулась Надежда. – Или ты не мой рыцарь? Разве ты не боишься, что я когда-нибудь проговорюсь своему мужу о наших не совсем обычных отношениях? Меня-то он не убьет, потому что любит. В крайнем случае отвесит пару крепких оплеух, и все. А вот тебя он не пожалеет, это точно. Федя, что-то ты вдруг побледнел? Ой, Господи, что с тобой? Извини меня, я ведь не знала, что ты такой впечатлительный… Ну прости меня, прости, – сокрушалась Надежда. – Я просто дрянная девчонка, я непременно исправлюсь. Хочешь, я докажу это? Ну давай я реабилитируюсь прямо сейчас. Расслабься, не будь таким скованным.

Надежда запустила свою узкую ладонь между ног Угрюмого, погладила его бедра, сжала в кулаке член, а когда поняла, что бессильна, разочарованно фыркнула:

– Значит, продолжения не будет? Никогда не подозревала, что эта штука может быть у тебя такой мягкой. И чего ты так испугался!

Угрюмый скинул с себя одеяло и принялся натягивать трусы.

– Видно, я не из тех людей, которые возбуждаются при мысли о скорой смерти.

– Ну ладно, я пошутила, – капризно надула губы Надежда и попыталась спрятать рубашку Угрюмого под одеяло.

– Ладно, оставь, Надя, мне сейчас не до шуток, – вырвал он из ее рук Одежду.

Если трезво подходить к ситуации, то с Надькой он действительно связался зря. Все это время он ходил по лезвию ножа, и если верить собственным предчувствиям, то недалек тот день, когда он ухнет на заточенное лезвие обнаженной задницей. С Надеждой следовало завязывать, но, как это сделать, Федор не знал. Он привык к ней – очевидно, такое же привыкание происходит к сильнодействующим наркотикам. Теперь он мог поверить в то, что существуют препараты, зависимость от которых вырабатывается после первого же приема. Нечто подобное у Федора случилось с Надеждой – стоило ему провести с ней одну ночь, как он тотчас перестал интересоваться другими жен– шинами. Да, тело Надежды было на редкость аппетитным, да, она как никто разбиралась в искусстве любви, но особенно возбуждающим было сознание того, что он имеет жену своего босса. Когда ему приходилось разговаривать с Коляном, в башке вертелась одна и та же подленькая мысль: дескать, ты мной помыкаешь, а сегодня после обеда я имел твою жену столько раз, сколько хотел, и она вертелась подо мной, как под тобой никогда не вертелась. Угрюмый был из тех людей, чьи чувства от близкого соприкосновения с опасностью только усиливаются.

Его роман с Надеждой был вполне закономерен. С первой же встречи они потянулись друг к другу, как разноименные полюсы, и все дальнейшее было уже делом техники… Угрюмый всегда с довольной улыбкой вспоминал тот день, когда впервые запустил жадную пятерню под коротенькую юбочку Надежды.

Это произошло немногим более полугода назад, когда он, уподобившись сторожевому псу, нес свою вахту у дверей босса, трудолюбиво фиксируя каждый звонок. В последнее время в голове у Коляна что-то замкнуло: он ревновал жену буквально ко всем мужчинам, даже к случайным прохожим, а в тех, кто заговаривал с Надеждой даже по самому безобидному поводу, видел потенциальных соперников. Тем же, кто пытался познакомиться с Надеждой на улице, и вовсе приходилось солоно: их выслеживали и устраивали им допрос с пристрастием, в течение которого несчастным вполне могли переломать ребра, а то и раскроить череп.

Да, знал бы Николай истинное положение вещей!..

Впервые Федор поимел Надьку прямо в машине, когда отвозил ее к матери. Надежда села рядом с ним, и без того короткое платье задралось еще выше, и у Федора едва хватало сил, чтобы не смотреть на ее длинные красивые ноги. Надька закурила. Угрюмый знал, что она не позволяет себе курить в присутствии Коляна и прячет сигареты от мужа, словно школьница от строгих родителей.

Угрюмый скосил на Надежду взгляд: интересно, что она еще выкинет? Похоже, Колян знает о ней далеко не все.

Надежда нажала на кнопку электроподъемника стекла, выпустила струйку дыма на улицу и сдержанно заметила:

– На дорогу не забывай смотреть, а то зацепишь какого-нибудь мудака, потом неприятностей не оберешься.

Затем она отвернулась и вновь затянулась сигаретой.

Мать Надежды жила в небольшом уютном каменном домике на самой окраине города. Дорога проходила через густую лесопосадку, которая для местной молодежи служила местом свиданий. В кустах кроме высохших испражнений можно было заметить множество использованных презервативов.

Едва они въехали в лесопосадку, как Надежда приказала:

– Притормози здесь и сверни во-он на ту дорожку.

– Зачем? – удивился Угрюмый.

– Может, ты предпочитаешь, чтобы я сходила по нужде прямо посреди дороги? – усмехнулась Надежда, швырнув недокуренную сигарету в окно. – А может быть, тебя это возбуждает?

– Не очень… – буркнул Угрюмый.

Он мгновенно погасил скорость, съехал к обочине дороги, а потом осторожно, стараясь не зацепить брюхом автомобиля торчавшие из земли коренья и пни, медленно покатил по грунтовой дороге в глубину лесопосадки.

– Дальше, дальше, – властно пропела Надежда.

На одной из кочек машину сильно тряхнуло, и Надежда, невольно откинувшись на спинку кресла, задрала ноги к самому подбородку. На ее лице вдруг заиграла улыбка. Она обхватила колени руками, и Федору не нужно было напрягать фантазию, чтобы понять, какие блудливые мысли зашевелились в ее грешной головке.

Секунду Федор еще колебался, созерцая позу, от которой у любого мужика застучало бы в висках, а потом, не в силах бороться с искушением, положил ладонь на круглое колено. Надежда блаженно закрыла глаза, и Федор, совсем осмелев, провел ладонью по ее гладкому загорелому бедру. Пальцы натолкнулись на узкую полоску шелковистой материи, и он уверенно потянул трусики вниз. Надежда слегка приподнялась, и трусики легко соскользнули. Она перехватила их у Федора и швырнула на заднее сиденье.

– Обожди, – мягко отстранила Надежда навалившегося на нее Угрюмого. – Отодвинь кресло, так получше будет. Если уж трахаться в машине, так надо создать себе хотя бы иллюзию удобства.

У Федора перехватило дыхание – события развивались стремительно, он даже не подозревал, что овладеет Надеждой так легко, – каких-то несколько минут назад он гнал по трассе, совершенно не думая ни о каком интиме, а вот сейчас он уверенно запустил Надежде ладонь между ног.

– Сейчас, – пробормотал Угрюмый. Он надавил на рычаг под сиденьем и откатил кресло Надежды назад. – Так достаточно?

– Вполне. Давай поменяемся, а то тебе будет неудобно.

Угрюмый приспустил штаны, сел на пассажирское кресло и привлек к себе женщину. Надежда, внимательно глядя на него сверху вниз, обняла его ногами, прижалась к его груди и села прямо на его восставшую плоть. Последовал легкий вскрик наслаждения, и в следующую секунду Надежда, крепко обвив руками его шею, принялась умело извиваться всем телом.

– Вот так, мой хороший! Вот так! – приговаривала она, закрыв глаза. – Ой, как хорошо! Ты крепче меня держи, еще крепче! За спину… Не ленись, прошу тебя, шевели руками!

Угрюмый старался вовсю, и из груди молодой женщины вновь вырывались восторженные крики:

– Ой, миленький, так хорошо! Всегда бы так!

Угрюмый и сам старался показать, на что он способен: обхватив бедра Надежды, он уверенно насаживал ее на себя, заставляя корчиться в сладких муках.

– Еще! Еще! – просила она. – Только не торопись, вот так, мой сладенький, вот так! Ой, как хорошо!

В тот момент Федор Угрюмов понимал, что даже появление Коляна с автоматом в руках не смогло бы его остановить.

Надежда до матери тогда так и не доехала. Остаток вечера они провели в курятнике у приятеля Федора. Длиннохвостый петух, наклонив голову, с каким-то удивлением поглядывал на любовные забавы людей.

С того дня их встречи стали регулярными. Непредсказуемость в отношениях исчезла, а курятник с надоедливыми птицами они вспоминали всегда со смехом.

– Так ты все-таки уходишь? – капризно надула губы Надежда.

– Ухожу, – принялся застегивать рубашку Федор. Одна из пуговиц никак не желала пролезать в петлю.

– Послушай, Надежда, только не надо устраивать мне сцены, я тебе все-таки не муж. А потом, если ты не забыла, я ведь состою на службе у твоего супруга. Неужели ты добиваешься того, чтобы он подвесил меня за член?

Надежда любила свое тело и, в отличие от многих женщин, совершенно не стеснялась собственной наготы. Она могла развалиться поверх одеяла, разбросав ноги в стороны, нагишом расхаживать по комнате и как бы невзначай принимать такие позы, от которых даже у скопца перехватило бы дыхание. – Ладно, хорошо, я тебя прощаю, – перевернулась Надежда на живот, показав Угрюмому гладкие упругие ягодицы. – Когда же мы увидимся в следующий раз?

–Я все хотел тебя спросить: а ты не боишься, что Колян когда-нибудь внезапно заявится к своей теще и застукает нас с тобой, как говорится, с поличным?

– Совершенно не боюсь, – беспечно ответила Надежда. Она подняла ноги и совсем по-детски стала размахивать ими в воздухе. Тугие тяжелые груди вдавились в подушку – они-то выглядели вовсе не по– детски, напоминая обо всех известных способах обольщения. – Он никогда еще сюда не приходил, и я даже не уверена, знает ли он, где проживает моя мама. Так что можешь чувствовать себя здесь в полной безопасности.

Федор затянул ремень. Еще полминуты понадобилось ему на то, чтобы подобрать разбросанные носки. Странное дело: всякий раз он тратит немало времени на то, чтобы найти недостающие детали своего туалета. Видно, его нетерпение всегда так велико, что он не замечает, куда швыряет одежду.

–Ты меня успокоила. Прямо от сердца отлегло, – усмехнулся Федор.

– Так когда мы увидимся в следующий раз?

–Не знаю. Тут Колян что-то говорил о том, будто нам в Москву придется ехать. Выходит, наше следующее свидание целиком зависит от твоего муженька.

– Как жалко!

–А что, попросись в столицу, там и покуражимся. Кстати, хочу тебя спросить, Надюша: а ты случаем не боишься от меня залететь?

Надежда села на край кровати, взяла со стола трусики и с улыбкой ответила:

– А что тут особенного? Все в порядке. Один ребенок от одного любимого человека, а другой от другого. – Она натянула трусики. – Или ты против?

– Нет, отчего же? – пожал плечами Федор. – Пусть будет.

Хороша перспектива! Федор не только наставлял рога отцу-командиру, но также имел возможность и подбросить ему на воспитание своего отпрыска.

Федор сделал над собой усилие и оторвал взгляд от Надежды. Совсем иные чувства испытываешь, когда наблюдаешь за раздеванием женщины. Вот где настоящая музыка!

Надежда запахнула на плечах халат.

– Я закрою за тобой.

– У меня есть твой ключ, я могу закрыть сам.

– Не надо. Я хотела бы получить прощальный поцелуй у самого порога.

– А ты хитра.

– Что поделаешь, такой уродилась, – печально вздохнула Надежда.

Федор обнял ее за плечи. Поцелуй получился страстным и совсем не напоминал прощальный. Со стороны могло показаться, что молодые любовники не виделись целую вечность.