Текст книги "Император Пограничья 10 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22

В кабинете Верховного целителя царила тягостная тишина. Семь членов руководящего совета Гильдии Целителей расселись вокруг овального гранитного стола, их лица выражали различные оттенки недовольства. Виссарион Соколовский восседал во главе стола, его пальцы, унизанные перстнями, медленно постукивали по шершавой поверхности – единственный звук в помещении, от которого у присутствующих напрягались нервы.

– Константин Петрович, – голос Верховного целителя звучал обманчиво мягко, – полагаю, вы готовы объяснить нам, как маркграф Платонов не только остался жив, но и захватил нашу базу под Владимиром?

Скуратов-Бельский стоял у окна, его бесцветные глаза безучастно смотрели на утренний Московский Бастион. Невзрачная фигура в сером сюртуке казалась ещё более незаметной в полумраке кабинета.

– Безусловно, Ваше превосходительство. Операция провалилась по нескольким причинам, – начал он ровным голосом, словно докладывал о погоде. – Первая – недооценка ресурсов противника. Платонов привлёк отряд наёмников – Северных Волков. Вторая – его элитный отряд оказался усилен экспериментальными улучшениями, схожими с нашими разработками. Третья…

– Третья – ваша некомпетентность! – перебил Железнов, его массивная фигура напряглась. – База считалась неприступной, а они прошли через неё как нож сквозь масло!

– Позвольте мне закончить, Ратмир Софронович, – Скуратов даже не повернулся. – Третья причина – предательство. Кто-то слил информацию о дате поставок, что позволило перехватить грузовой конвой.

– О, конечно, предательство! – графиня Долгорукова театрально всплеснула руками. – Как удобно списать провал на мифического предателя! Может, стоит признать, что вы просто не справились, Константин Петрович? Возраст, знаете ли, не щадит никого. Рефлексы уже не те, планирование хромает…

Скуратов медленно повернулся к ней, на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Маргарита Павловна изволит шутить. В мои пятьдесят семь я планирую операции не хуже, чем в тридцать. А вот подбор кадров – это, кажется, ваша епархия?

– К чему вы клоните? – Долгорукова нахмурилась.

– Хотелось бы понять, – Соколовский наклонился вперёд, – почему подопытные и пленники не были ликвидированы вместе с персоналом? У нас же есть протокол – все на базе должны иметь импланты.

Скуратов-Бельский достал из внутреннего кармана тонкую папку и положил на стол.

– Внутреннее расследование показало интересные факты. Как вам известно, Ваше превосходительство, артефакты-убийцы весьма дорогостоящи. Гильдия выделила бюджет в тридцать пять тысяч на полную «прошивку» базы – охрана, учёные, обслуга, подопытные.

– И? – нетерпеливо поторопил глава организации.

– Начальник базы Алексей Борисов, – Скуратов сделал паузу, – присвоил семьдесят процентов этого бюджета. Двадцать четыре с половиной тысячи рублей.

В кабинете повисла оглушительная тишина. Лицо Соколовского медленно багровело.

– Что⁈ – выдохнул Верховный целитель.

– В отчётах он указал, что все подопытные получили импланты, – продолжил Скуратов тем же бесстрастным тоном. – На деле артефакты получила только охрана и ключевой персонал. Деньги господин Борисов потратил на покупку поместья под Владимиром и содержание своей любовницы.

– Этого не может быть! – взорвался Железнов. – Я лично инспектировал базу полгода назад!

– Охрана действительно была «прошита», – кивнул Скуратов. – Борисов не рискнул экономить на тех, с кем вы могли взаимодействовать. Но подопытные… Их никто бы не стал осматривать с ног до головы.

– И теперь у Платонова есть свидетели, – мрачно заметил Одоевский, поглаживая козлиную бородку. – Тридцать пять человек, готовых рассказать об экспериментах. Прощай, информационная атака. Мы не можем обвинить его в нападении на мирную медицинскую организацию, когда у него есть живые доказательства обратного.

– Если память мне не изменяет, – Скуратов повернулся к Долгоруковой, и в его бесцветных глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение, – начальника базы Борисова рекрутировали именно вы, Маргарита Павловна? Кажется, вы уверяли нас, что это надёжный и ответственный человек? «Проверенный годами службы», если процитировать ваши слова на совете два года назад?

Лицо графини стало пунцовым. Она открыла рот, но слова застряли в горле.

– Я… это… – Долгорукова запнулась, затем резко выпрямилась. – Борисов служил пятнадцать лет! У него были безупречные рекомендации!

– Безупречные рекомендации не помешали ему украсть двадцать четыре тысячи, – парировал Скуратов.

Тяжёлое молчание повисло над столом. Шереметьев откашлялся, Железнов скрипнул зубами.

– Хуже всего, – вдруг подал голос Неклюдов, нервно поправляя очки, – что среди освобождённых была Мария Вдовина. Женщина с редчайшим Талантом Алхимического резонанса. Я три месяца готовил эксперименты специально под её способности! Она могла бы продвинуть наши исследования улучшенных солдат на годы вперёд! И теперь этот бесценный актив работает на Платонова!

– Да, жадность Борисова дорого нам обошлась, – Соколовский откинулся в кресле, его голос стал ледяным. – Жаль, что мы не можем допросить покойника. Константин Петрович, почему вы не эвакуировали семью Вдовина заранее, если планировали использовать их как приманку?

– Я был уверен в успехе засады, – признал невзрачный мужчина с бесцветными глазами. – База казалась неприступной – артефактный купол, полсотни бойцов, боевые химеры, мои соколики, улучшенные по методике Семёна Венедиктовича. Не предполагал, что Платонов сможет прорваться.

– «Не предполагали»! – фыркнул Железнов. – От вашего отдела я ожидал большего!

– Если господин Железнов считает, что справится лучше… – Скуратов пожал плечами.

– Достаточно! – рявкнул Соколовский. – Что сделано, то сделано. Константин Петрович, вы отстранены от операций против Платонова. Ратмир Софронович, если вы так уверены в себе, это теперь ваша головная боль.

Железнов выпрямился, военная выправка стала ещё заметнее.

– Не подведу, Ваше превосходительство. У меня уже есть несколько идей. Этот выскочка пожалеет, что связался с Гильдией, – его циничный взгляд и лихая усмешка красноречиво говорили о том, что он намерен действовать максимально жёстко и беспощадно.

– Надеюсь на это, – Верховный целитель встал, давая понять, что заседание окончено. – И помните – никаких провалов. Мы не можем позволить себе ещё одно фиаско. Наша великая работа должна продолжаться, невзирая на временные трудности.

Члены совета начали расходиться. Долгорукова бросила злобный взгляд на Скуратова, но тот уже отвернулся к окну, созерцая городской пейзаж с тем же безучастным выражением лица. Только внимательный наблюдатель мог бы заметить лёгкую усмешку в уголках его тонких губ – месть за насмешки оказалась сладкой, пусть и пришлось признать собственный промах.

* * *

Колонна грузовиков медленно катилась по разбитой дороге в сторону Угрюма. Я сидел в кабине головной машины, берег перевязанную рану – последствие схватки с близнецами. Рядом Ярослава сидела за рулем, её профиль чётко вырисовывался на фоне утреннего неба.

– Не боишься, что Гильдия попробует отомстить законным путём? – спросила княжна, не отрывая взгляда от дороги. – У них же наверняка есть связи в княжеских канцеляриях. Могут подать жалобу на незаконное нападение.

Я усмехнулся, покачав головой.

– Сейчас мы находимся в положении взаимного сдерживания. У них есть улики против меня – записи нападения. У меня есть тридцать пять освобождённых подопытных, готовых рассказать об экспериментах и пытках.

– И что, так и будете смотреть друг на друга волками? – Ярослава бросила на меня быстрый взгляд.

– Именно. Если Гильдия пойдёт законным путём, я обнародую свидетельства людей из лабораторий. А если я первым выступлю с обвинениями, они предъявят доказательства «неспровоцированной атаки на медицинское учреждение». В этом шатком равновесии никто не рискнёт переводить конфликт в публично-правовое поле. По крайней мере, пока.

Засекина кивнула, принимая логику. Остаток пути прошёл в молчании, каждый обдумывал последствия ночной операции.

У ворот Угрюма дежурные быстро открыли створки, опознав нас. Я выбрался из кабины и обратился к ближайшему стражнику:

– Немедленно пошли за докторами Альбинони и Световым.

Стражник кивнул и побежал выполнять приказ. Через несколько минут освобождённые начали выбираться из кузовов. Люди щурились от яркого дневного света, многие с трудом держались на ногах после долгой дороги.

Вскоре запыхавшийся Джованни с медицинской сумкой, а следом спешил Георгий Светов с жезлом.

– Джованни, Георгий, здесь тридцать пять человек из лабораторий Гильдии. Нужен полный медосмотр – физическое состояние, возможные инфекции, последствия экспериментов.

– Mamma mia! – воскликнул итальянец, всплеснув руками. – Тридцать пять⁈ Это же целая эпидемия может быть! Но не волнуйтесь, signore, я проверю каждого! Каждую царапину, каждый чих!

Светов более сдержанно кивнул:

– Понял, воевода. Организуем поточный осмотр. Есть особо тяжёлые случаи?

– Все истощены, у некоторых следы побоев.

Пока доктора организовывали приём освобождённых, я пошёл на поиски Крылова. Новый начальник правоохранительных органов Угрюма сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. При моём появлении он поднял голову, его проницательные серые глаза внимательно изучили моё лицо.

– Воевода, с возвращением. Как прошла поездка?

Я опустился на стул напротив и выдохнул. С Крыловым не имело смысла хитрить – его Талант всё равно почувствует ложь.

– Лучше, чем могла бы. Я привёз тридцать пять человек, Григорий Мартынович. Освобождённые пленники. Сейчас проходят медосмотр у наших докторов.

Усы начальника стражи дёрнулись, он отложил бумаги.

– Пленники? Откуда? И что значит «освобождённые»? Вы что, штурмовали тюрьму?

– Хуже. Штурмовал базу Гильдии Целителей под Владимиром.

Крылов резко выпрямился, его глаза сузились.

– Гильдию Целителей? Вы напали на медицинскую организацию?

– На организацию, которая прикрывается маской благородства, но на деле ставит чудовищные эксперименты на людях. Массовые убийства, превращение людей в мутантов и наёмных убийц, пытки…

– Стоп, – Крылов поднял руку, – я вижу, что вы говорите правду, но давайте по порядку. С самого начала.

Я откинулся на спинку стула и начал рассказывать. О Фонде Добродетели в Сергиевом Посаде, который оказался прикрытием для экспериментальной лаборатории и внедрении туда моего кузена Святослава. О найденных там документах, о людях, которых превращали в оружие, о Макаре Вдовине, которого заставили выпить смертельное зелье и отправили убивать меня, держа в заложниках его семью.

– «Ярость берсерка», – пробормотал Крылов. – Слышал о таком. Запрещённый стимулятор, даёт нечеловеческую силу ценой жизни.

– Именно. И это только вершина айсберга. На базе под Владимиром они держали десятки подопытных, ставили эксперименты с Реликтами, создавали боевых химер…

– И вы решили устроить самосуд? – собеседник нахмурился. – Взяли и напали на них, вместо того чтобы обратиться к властям?

– К каким властям, Григорий Мартынович? – я развёл руками. – К князьям Сабурову и Терехову, которые сами повязаны с Гильдией? К Московскому Бастиону, где у них главный офис? Или может к Академическому совету, половина которого лечится у их целителей?

Крылов молчал, барабаня пальцами по столу. Я видел, как работает его мозг, анализируя информацию.

– Доказательства есть? – наконец спросил он.

– Тридцать пять живых свидетелей. Формулы запрещённых стимуляторов, захваченные в лаборатории. Семья того самого убийцы-смертника – жена с редким алхимическим Талантом и сын с огромным магическим потенциалом, которых держали в заложниках. Мой двоюродный брат, в конце концов, который лично изучал их конфиденциальную переписку.

– А что Гильдия? Они же не оставят это просто так.

– Не оставят. Но сейчас у нас паритет – у них есть доказательства моего нападения, у меня есть свидетели их преступлений. Никто не рискнёт выносить это в публичное поле.

Крылов встал, прошёлся по комнате к окну, постоял, глядя на улицу.

– Знаете, воевода, всю жизнь я верил в закон. В то, что правосудие должно быть слепым и беспристрастным. Что любое преступление должно караться по закону, а не по чьей-то воле.

– И куда вас это привело? – спросил я тихо.

Начальник стражи горько усмехнулся.

– В Угрюм. Потому что арестовал сына первого советника князя. Потому что отказался брать взятки. Потому что верил, что закон выше связей и денег.

Он развернулся ко мне, и в его глазах я увидел боль человека, чьи идеалы разбились о реальность.

– Но знаете что самое страшное? Даже сейчас, зная всё это, я не могу просто взять и отбросить принципы. Не могу стать тем, с кем боролся всю жизнь.

– Я не прошу вас становиться преступником, Григорий Мартынович. Я прошу помочь защитить невинных от тех, кто использует закон как щит для своих зверств.

Крылов вернулся к столу, тяжело опустился в кресло.

– Эти тридцать пять человек… Среди них могут быть засланные агенты Гильдии. Или просто опасные преступники – не все попадают в тюрьмы за долги.

– Именно поэтому мне нужна ваша помощь. Ваш Талант позволит отсеять бандитов и шпионов.

– Хорошо, – наконец кивнул Крылов. – Я проведу фильтрацию. Каждого опрошу лично. Но, воевода, – он поднял палец, – если среди них окажутся убийцы или насильники, они предстанут перед судом. Никаких исключений.

– А как может быть иначе?..

– И ещё, – Крылов посмотрел мне прямо в глаза. – Я хочу, чтобы вы знали мою позицию, воевода. В борьбе с Гильдией я буду действовать так, как умею – через расследования, сбор доказательств, работу с свидетелями. Не могу переступить через себя и действовать их методами. Если мы станем такими же, как они, то какой смысл в нашей борьбе?

Я встал и протянул ему руку:

– Я уважаю вашу позицию, Григорий Мартынович. Каждый должен бороться так, как велит ему совесть. Вы займётесь правовой стороной, а я… я буду действовать по обстоятельствам.

Крылов пожал мою ладонь, кивнув с пониманием. Он не одобрял всех моих методов, но понимал необходимость.

Дальше я направился в лабораторию к Зарецкому. Тот возился с новым алхимическим оборудованием, привезённым с базы Гильдии, а рядом Исаев, бывший наставник Василисы, с восхищением изучал массивную центрифугу.

– Александр, Евгений Аркадьевич, – окликнул я их.

Оба алхимика обернулись. Зарецкий тут же заулыбался:

– Воевода! Это оборудование – просто чудо! Такие возможности для экспериментов! А как проявила себя усиленная восьмёрка?

– Превосходно. Ваши улучшения сработали даже лучше, чем ожидалось. Дмитрий голыми руками разорвал пасть химере размером с грузовик, а Раиса двигалась быстрее, чем глаз мог уследить.

Исаев поправил очки, его академический интерес явно был задет:

– Интересно… Стабильные улучшения человеческого тела через Реликты. В теории это граничит с невозможным, но если результаты такие впечатляющие…

– Есть кое-что ещё, – я сделал паузу для эффекта. – Среди освобождённых есть женщина с редчайшим Талантом – Мария Вдовина. Она может предсказывать результаты смешивания алхимических компонентов, не проводя экспериментов. Просто… чувствует, какая будет реакция.

Глаза обоих алхимиков загорелись одинаковым фанатичным огнём. Зарецкий даже уронил колбу, которую держал в руках – к счастью, пустую.

– Алхимический резонанс⁈ – воскликнул Исаев. – Я читал о таком в древних трактатах, но думал, это легенды! Если это правда…

– Годы экспериментов можно будет сократить до недель! – подхватил Зарецкий. – Не нужно будет тратить редкие компоненты на пробы! Воевода, это… это изменит всё!

Я усмехнулся, глядя на их воодушевление:

– Она пока проходит медосмотр, но как только Джованни закончит, представлю вам её. Только помните – женщина пережила плен, потеряла мужа. Обращайтесь с ней бережно.

Оба алхимика закивали, но мысли их явно уже витали в облаках будущих открытий. Оставив их обсуждать перспективы, я вышел из лаборатории. День выдался долгим, но продуктивным. Гильдия Целителей получила болезненный удар, Угрюм пополнился ценными специалистами, а у моих алхимиков появился инструмент, способный вывести их исследования на новый уровень.

После разговора с алхимиками я вернулся в дом воеводы. День клонился к вечеру, усталость после операции и долгой дороги давала о себе знать. В прихожей меня встретил Захар, державший в руках стопку писем.

– С возвращением, барин. Пока вас не было, несколько мелких дворян прислали посыльных. Бояре Кологривов и Толбузин, боярыня Селезнёва – их земли ближайшие к Угрюму… Все хотят лично встретиться с новым маркграфом. Обещали прибыть, когда вам это будет удобно.

– Отложи на завтра, Захар. Разберёмся с визитами, когда отдохну.

Слуга кивнул, но не ушёл, переминаясь с ноги на ногу.

– Что ещё?

– Княжна Ярослава Фёдоровна ждёт вас наверху, барин. В вашей комнате. Сказала, что это важно.

Я нахмурился. Что могло случиться? Проблемы с ранеными Северными Волками? Новости от её информаторов? Быстро поднявшись по лестнице, я толкнул дверь своей спальни.

Ярослава стояла у окна спиной ко мне, распущенные волосы золотой волной спадали на плечи. Услышав мои шаги, она обернулась, и я замер от выражения её лица – в глазах цвета штурмового моря плясало пламя, которое не имело ничего общего с опасностью или тревогой.

– Ярослава, что случи…

Договорить я не успел. Княжна в два шага преодолела разделявшее нас расстояние и впилась в мои губы жарким поцелуем.

– Всю дорогу думала только об этом, – прошептала она, на мгновение отстранившись. – Когда ты дрался с теми мерзавцами, я поняла – жизнь слишком коротка, чтобы откладывать важное на потом!

Глава 23

Я стоял ошеломлённый, всё ещё ощущая тепло губ Ярославы. Княжна прижималась ко мне, её пальцы зарылись в мои волосы, и я чувствовал, как дрожит её тело – то ли от возбуждения, то ли от волнения. Когда она на мгновение отстранилась, чтобы перевести дыхание, я попытался собраться с мыслями.

– Ярослава, подожди, – выдохнул я, придерживая её за плечи. – Я весь в крови и грязи после той заварушки. Дай мне хотя бы умыться…

Она посмотрела на меня с удивлением, потом рассмеялась – звонко, искренне, запрокинув голову. Медно-рыжие волосы рассыпались по плечам, в глазах плясали искорки веселья.

– Прохор, ты серьёзно? – она покачала головой, не переставая улыбаться. – Мы оба воины. Мы живём и умираем на поле боя. Думаешь, меня может испугать немного крови? Или грязи?

Княжна провела пальцем по засохшей царапине на моей щеке, потом показала испачканный кровью палец.

– Видишь? Всё ещё жива. К тому же, – её голос стал тише, интимнее, – разве не символично? Мы только что вместе прошли через ад, вытащили людей из лап этих мерзавцев. И теперь… теперь мы празднуем жизнь. По-моему, очень подходящий момент.

– Но я хотел, чтобы наш первый раз был… – я запнулся, подбирая слова.

– Идеальным? – подсказала Ярослава с лёгкой иронией. – С розовыми лепестками на шёлковых простынях? Прохор, я не изнеженная барышня из столицы. Никогда ею не была. Даже когда жила во дворце, отец учил меня драться, а не вышивать крестиком.

Она прижалась ко мне теснее, и я почувствовал жар её тела сквозь тонкую ткань рубашки.

– К тому же, – шепнула она мне на ухо, – я никогда не была излишне брезгливой девицей.

Я хмыкнул, признавая её правоту. Мои руки скользнули по её талии, проникая под одежду. Ярослава нетерпеливо помогла мне, стягивая рубашку, и вскоре мы оба забыли о крови, грязи и всём остальном мире.

* * *

Темнота спальни укрыла нас милосердным покровом. Я держал Ярославу в объятиях, ощущая абсолютное, почти забытое счастье. Не просто физическое удовлетворение – это было нечто большее. Рядом со мной лежала женщина, которая понимала меня без слов. Воин, прошедший через потери и боль, но не сломавшийся. Душа, созвучная моей собственной.

– Ай! Прохор, у тебя рана открылась, – вдруг воскликнула Ярослава, заметив тёмное пятно на простыне.

– Ты же сказала, что не боишься крови, – парировал я с усмешкой.

– Не боюсь, но портить постельное бельё – это уже вандализм, – фыркнула она, прижимая к ране край простыни.

* * *

Время текло незаметно, растворяясь в прикосновениях и шёпоте. В какой-то момент Ярослава простонала:

– Ох, Прохор, пощади… Дай отдохнуть хоть немного.

– Настоящий воин не просит пощады, – поддразнил я, целуя её в плечо. – Не так ли, Бешеная Волчица?

– Ах так! – возмутилась она, и в следующий миг я оказался на спине, а княжна сидела верхом, прижимая мои запястья к подушке. – Посмотрим, кто первый запросит пощады, маркграф!

* * *

Утреннее солнце било в окна, когда я наконец выбрался из постели, оставив Ярославу досыпать. Спустившись вниз, нашёл старого слугу, уже хлопочущего по хозяйству.

– Захар, будь добр, растопи баню, – распорядился я. – И подготовь чистую одежду для меня и княжны Засекиной.

Старый слуга кивнул с абсолютно невозмутимым видом, словно находить в доме воеводы по утрам женщин было обычным делом. Впрочем, Захар наверняка видал и не такое, когда этим телом управлял покойный Прохор Платонов.

Через час мы с Ярославой парились в бане, смывая следы вчерашней битвы и ночных утех. Княжна блаженно откинулась на полке, подставляя лицо горячему пару.

– Знаешь, – сказала она лениво, – я почти забыла, каково это – просто расслабиться. Без мыслей о контрактах, тренировках, снабжении…

– Наслаждайся моментом, – посоветовал я, плеская водой на раскалённые камни. – В нашей жизни, увы, таких возможностей слишком много не бывает.

– Вот уж не говори…

В предбаннике, попивая холодный квас, я решил перейти к деловым вопросам:

– Ярослава, сколько я должен за услуги Северных Волков? Штурм хорошо укреплённой базы – это серьёзная работа.

Она смутилась, опустив взгляд на деревянную кружку в своих руках.

– Прохор, я… – княжна замолчала, явно борясь сама с собой. – Чёрт, это сложно. С одной стороны, я не хочу брать с тебя деньги. Особенно после… после этой ночи. Но с другой – мне нужно восполнять припасы и платить людям. Они рисковали жизнями, трое моих бойцов всё ещё восстанавливаются после ранений.

– Я понимаю, – кивнул я. – Потому и спрашиваю. Назови сумму. Честную, рыночную. Без скидок «для своих».

Ярослава помолчала, прикидывая в уме.

– Пять тысяч рублей, – наконец сказала она. – Там был серьёзный риск, противник превосходил числом. Это стандартные расценки для операций такого уровня без моей доли. Себе ни возьму ни копейки.

– А за растопленную баню и квас вычтешь? – спросил я с серьёзным видом.

Ярослава расхохоталась:

– Прохор, ты же не из торгового сословия! Хотя постой… Платонов, Платонов… полная форма Платенберг, да?

– Какая ты догадливая.

Отсмеявшись, я протянул ей руку для рукопожатия.

– Получишь перевод сегодня же.

– Спасибо, – она пожала мою ладонь, потом неожиданно дёрнула меня на себя и поцеловала. – За понимание.

Выйдя из бани, я направился осматривать Угрюм. Первым встретился Илья Бутурлин, спешащий на утреннюю тренировку. Молодой дворянин окинул меня взглядом, и уголки его губ дрогнули в понимающей улыбке.

– Доброе утро, Прохор. Прекрасный день, не правда ли?

– И тебе доброго, Илья. Да, день действительно хорош.

Мы обменялись взглядами мужчин, которые всё понимают без слов. С его стороны не прозвучало никаких пошлых комментариев или подмигиваний – просто молчаливое одобрение. Что, теперь весь Угрюм в курсе?..

У кузницы столкнулся с Борисом. Начальник дружины осматривал новую партию оружия, но, увидев меня, отложил клинок.

– Воевода, ты как? После вчерашнего штурма все целы?

– Все в порядке, Борис. Среди наших убитых нет, результат превзошёл ожидания.

Собеседник кивнул, и я заметил, как его взгляд скользнул по моей шее, где вероятно остался след от поцелуев Ярославы. Но Борис лишь хмыкнул и вернулся к осмотру оружия. Тоже понял, но промолчал из уважения.

В главном доме Захар накрывал поздний завтрак. Старый слуга двигался с обычной неторопливой основательностью, но я уловил довольные нотки в его голосе, когда он доложил:

– Стол на двоих готов, барин. Княжна Ярослава Фёдоровна уже спустилась.

Через полчаса возле школы я наткнулся на Голицыну. Девушка выглядела явно не в духе – брови сдвинуты, губы поджаты. Увидев меня, она отвернулась с демонстративным равнодушием.

– Доброе утро, Василиса.

– Утро, – буркнула она, не поворачивая головы.

Я не стал развивать эту тему. Понимал, что Василисе, возможно, непросто видеть моё сближение с Ярославой – девушка молода, и чувства в этом возрасте особенно остры. Но я всегда старался быть с ней честным, никогда не давал повода думать, что между нами может быть нечто большее, чем дружба и наставничество. Со временем она поймёт, что так лучше для всех.

Зато Белозёрова, встреченная у алхимичесакой лаборатории, выглядела вполне довольной жизнью. Она оживлённо беседовала с Тимуром Черкасским, стоя к нему ближе, чем требовали приличия. Заметив меня, гидромантка помахала рукой:

– Прохор! Как прошла операция?

– Всё прошло успешно, Полина. Спасибо за беспокойство.

Она улыбнулась и вернулась к разговору с пиромантом, положив руку ему на предплечье. Что ж, похоже, девушка наконец-то переключила своё внимание на более подходящий объект.

В кабинете меня ждала стопка документов, но не успел я взяться за первый отчёт, как зазвонил магофон. На экране высветилось имя управляющего магазином в Москве.

– Слушаю, Артём.

– Прохор Игнатьевич, доброе утро! У меня отличные новости!

– Давай без прелюдий, – попросил я, откидываясь в кресле.

– Пятнадцать минут назад люди князя Голицына доставили в наш московский магазин всё украденное оружие! – голос управляющего звенел от возбуждения. – Представляете? Принесли, извинились за недоразумение и сказали, что следственные мероприятия завершены!

– Интересно, – я усмехнулся. – И что, прямо всё до последнего клинка?

– Абсолютно всё! Я трижды пересчитал по описи.

– Отлично. Верни всё на витрины, Артём. И удвой охрану на всякий случай.

– Уже сделано, Прохор Игнатьевич!

Отключившись, я задумался. Значит, князь Голицын выполнил своё обещание. Демидовы, похоже, получили недвусмысленный сигнал от князя Московского Бастиона: в его владениях подобные выходки недопустимы. Возвращение оружия – это демонстрация власти Дмитрия Валерьяновича, который не потерпит беспредела в элитном торговом центре. Впрочем, меня это устраивало. Князь защитил свои инвестиции и репутацию Золотых Врат, я получил товар обратно без кровопролития. Выиграли все, кроме Демидовых, которым пришлось проглотить унижение. Небольшая, но приятная победа.

Ближе к полудню Захар доложил о прибытии гостей, которым я назначил одно и то же время для встречи. Трое местных дворян изволили пожаловать для знакомства с новым маркграфом.

Я неспешно спустился во двор, где меня уже ждали визитёры. Двое мужчин средних лет спешились со своих коней, а пожилая дама с трудом выбиралась из потрёпанного автомобиля, за рулём которого сидел пожилой шофёр. Видимо, единственная из троих могла позволить себе самоходный транспорт, пусть и подержанный.

– Боярин Кологривов Пётр Андреевич, – представился первый, коренастый мужчина с окладистой бородой. – Мои земли граничат с вашими на севере.

– Боярин Толбузин Михаил Львович, – кивнул второй, худощавый дворянин с нервным тиком в левом глазу. – Владею деревнями к востоку отсюда.

– Боярыня Селезнёва Марфа Игоревна, – величественно произнесла дама, поправляя потёртую лисью горжетку, для которой было слишком жарко в такую погоду. – Мои владения с западной стороны.

Я жестом пригласил их в дом воеводы. За чаем началась осторожная дипломатическая игра – гости прощупывали почву, пытаясь понять, что за человек новый маркграф.

– Признаться, мы были… ошеломлены новостью, – начал Толбузин, нервно теребя усы. – Марка Угрюм? И переход под юрисдикцию Сергиева Посада? Князь Сабуров, должно быть, в ярости.

– Князь Сабуров должен винить только своего предшественника, – ответил я, отпивая чай. – Где тот был во время Гона? Где была обещанная защита?

– Но мы-то остаёмся его подданными, – заметила Селезнёва, сжав морщинистые пальцы на ручке чашки. – Присяга князю…

– Присяга работает в обе стороны, – перебил я. – Вассал обязан служить сюзерену, но и сюзерен обязан защищать вассала. Это основа феодального договора, известная ещё со времён империи.

Кологривов задумчиво кивнул:

– Вы правы в теории, но на практике…

– На практике князь Сабуров бросил вас. Сколько раз вы просили помощи во время Гона? Сколько раз получали отказ? – я наклонился вперёд. – Или, может, он прислал войска? Магов? Хотя бы патроны?

Толбузин опустил взгляд:

– Ничего. Мы получили письмо, что княжеские силы заняты защитой более приоритетных территорий.

– Вот именно. Сюзерен, не выполняющий своих обязательств, не имеет права на верность вассала. Я не предлагаю вам измену – я предлагаю восстановить справедливость.

– Но если мы перейдём под вашу власть… – начала Селезнёва.

– Никто не посмеет вас упрекнуть. Вы всего лишь уйдёте под защиту того, кто готов вас защищать, – твёрдо сказал я.

– А вы сможете? Защитить нас… – сглотнув добавил, Толбузин, и его нервный тик стал ещё отчётливее, будто он изо всех сил подмигивал мне.

– Угрюм уже доказал свою силу, – просто ответил я. – Ни одна деревня под моей властью не пала во время Гона. В Угрюме не погиб ни один мирный житель. Могут ли сказать о себе такое же земли князя Сабурова?

Кологривов горько усмехнулся:

– Я потерял две деревни из пяти. Триста душ погибло.

– У меня – три из семи, – тихо добавил Толбузин. – Младший сын погиб…

Что ж, по крайней мере причина его нервной реакции стала понятна.

– И князь даже не прислал соболезнований, не так ли Михаил Львович?.. – фыркнула Селезнёва.

Тот печально покачал головой и добавил:

– Только требование заплатить налог в полном объёме, несмотря на потери.

– А я предлагаю вам реальную защиту. Общие патрули, современное оружие, обученные маги. И главное – я буду здесь, рядом, а не в далёком Владимире за крепкими стенами.

Бояре переглянулись.

– Юридически вы правы, – медленно произнёс Кологривов. – Если сюзерен не выполняет обязательств, вассальная присяга теряет силу.

– Именно так я аргументировал свой переход под власть князя Оболенского, – кивнул я. – Прецедент создан.

Толбузин внезапно решительно стукнул кулаком по столу:

– К чёрту Сабурова и к чёрту Владимир! Они нас предали первыми. Я готов принести присягу вам, Прохор Игнатьевич.

– Михаил Львович… – начала было Селезнёва.

– Что, Марфа Игоревна? Будем и дальше платить налоги тому, кто оставил нас умирать? – боярин покачал головой. – Нет уж. Маркграф прав – это не измена, это восстановление справедливости.