Текст книги "Император Пограничья 10 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

В кабинете повисла мёртвая тишина

Глава 16

Никита Акинфиевич Демидов прибыл к Сенатскому дворцу Кремля ровно без пяти минут полдень. Массивный четырёхдверный «Императивъ» с гербом рода остановился у парадного входа, и магнат тяжело вышел из машины, опираясь на трость с нефритовым набалдашником. Шрам на шее, убегающий к виску, побелел от напряжения – старый промышленник готовился к неприятному разговору.

Молодой секретарь в чёрном костюме встретил его у входа с демонстративной вежливостью, граничащей с издёвкой.

– Ваша Светлость, вас ожидают. Прошу следовать за мной.

Они миновали Голубую гостиную, где на бархатных диванах томились просители – мелкопоместные дворяне, купцы средней руки, управляющие торговых домов. Все они мечтали о личной аудиенции с князем Московского Бастиона, готовые часами, а то и днями ждать своей очереди. Некоторые узнали Демидова, торопливо кланялись, но он не удостоил их даже кивком. Сейчас его мысли были заняты предстоящей встречей.

Далее шёл Кабинет аудиенций – помещение поменьше, но с более респектабельной публикой. Здесь ждали те, кто почти наверняка попадёт к князю сегодня. Боярин Терновский листал какие-то бумаги, баронесса Вержбицкая изучала свой магофон, представитель гильдии ювелиров нервно теребил золотую цепь на шее. Демидов мысленно усмехнулся – все эти люди ждали милости князя, а его вызвали как провинившегося школяра.

Секретарь провёл его через анфиладу роскошных залов прямо в личный кабинет князя. Массивные дубовые двери распахнулись, и Никита Акинфиевич оказался в просторном помещении с высокими потолками и огромными окнами, выходящими на Соборную площадь.

Князь Дмитрий Валерьянович Голицын стоял спиной к входу, разглядывая что-то в окне. Демидов отметил, что правитель Москвы выглядит значительно лучше, чем во время их последней встречи полгода назад. Исчезла нездоровая бледность, движения стали более уверенными, плечи расправлены. После той истории с отравлением князь явно пошёл на поправку.

– Никита Акинфиевич, – князь повернулся, и его тёмные глаза с холодным блеском уставились на гостя. – Благодарю, что нашли время приехать.

– Ваше приглашение было… весьма настоятельным, – осторожно ответил Демидов, усаживаясь в предложенное кресло. Кожа скрипнула под его весом.

– О, я предпочитаю называть вещи своими именами, – Голицын сел за свой массивный стол. – Это был вызов. И мы оба прекрасно понимаем, по какому поводу.

– Боюсь, я не совсем понимаю, о чём идёт речь, – Демидов изобразил недоумение, хотя прекрасно знал, к чему клонит князь.

– Не стоит, Никита Акинфиевич. Не стоит изображать святую простоту, – князь достал из ящика стола папку и небрежно бросил её перед магнатом. – Вчера вечером в моём городе произошло… неприятное происшествие. Вооружённое нападение на магазин в «Золотых Вратах». Владелец – маркграф Платонов, новый поставщик оружия из Сумеречной стали.

– Печальная новость, – пробормотал Демидов, не притрагиваясь к папке. – Но при чём здесь…

– Пятеро наёмников задержаны, – перебил его князь. – Они оказались весьма разговорчивы. Удивительно, как быстро исчезает верность нанимателю, когда исчезают ногти на пальцах.

Никита Акинфиевич почувствовал, как по спине пробежал холодок. Нефритовый перстень на его пальце едва заметно засветился – признак того, что магистр инстинктивно начал накапливать энергию.

– Конечно, они не контактировали с вами напрямую, – продолжил Голицын, словно не замечая напряжения собеседника. – Между заказчиком и исполнителями было несколько посредников. Но знаете, что удивительно? Моя разведка умеет следовать по таким цепочкам. Особенно когда речь идёт о защите интересов Московского Бастиона.

Магнат мысленно отметил, что князь явно навёл порядок в собственных спецслужбах. Ещё месяц назад московская разведка была деморализована. Голицын разогнал многих после той истории с пропавшей дочкой, и как результат отравление, которое его же охрана и контрразведка умудрились прозевать. А теперь, судя по всему, князь выстроил новую систему, и она работала как часы. Неприятное открытие.

– Вы обвиняете меня без доказательств, – голос Демидова стал жёстче.

– Мне нет нужды вас обвинять, мы не на публике, – князь откинулся в кресле. – Я просто констатирую факты. В моём городе произошёл акт вандализма. Некие лица решили, что могут безнаказанно устраивать разборки на моей территории. Это… неприемлемо.

Глава Палаты Промышленников молчал, понимая, что любые оправдания сейчас только ухудшат ситуацию.

– Знаете, что в моей власти? – князь встал и подошёл к окну. – Я могу полностью закрыть для рода Демидовых рынок Москвы. Ни грамма вашей Сумеречной стали не попадёт в мой Бастион.

– Яковлевы не справятся с освободившимися объёмами! – не выдержал Никита Акинфиевич. – Вы создадите дефицит!

– Яковлевы? – Голицын повернулся с лёгкой улыбкой. – А кто сказал, что я буду полагаться на Яковлевых? Недавно в Москве открылось представительство компании «Альпийские металлы». Прямые поставки из Лихтенштейна. Европейское качество, стабильные объёмы.

– Вы готовы поддержать иностранцев⁈ – старик вскочил с кресла, багровея от возмущения. – Иностранный знатный род вместо земляков⁈

– Я поддержу любого, – голос князя стал ледяным, – кто не забывается, в чьём городе ведёт дела. Вы, Никита Акинфиевич, похоже, забыли, что законы писаны для всех, и решили, что контроль над Уральскими месторождениями даёт вам индульгенцию на любые выходки. Позвольте вас разочаровать – в стенах моего Бастиона даже владельцы Сумеречной стали подчиняются общим правилам. Без исключений.

Князь вернулся к столу и сел, сцепив пальцы в замок.

– В качестве… компенсации за причинённые неудобства, род Демидовых по собственной инициатве в течение полугода построит в Москве новую лечебницу. Хорошо оснащённую, с современным оборудованием. Для незащищённых слоёв населения. Бесплатную.

– Это разорение! – выдохнул магнат.

– Это расплата, – поправил его Голицын. – И ещё. Пятьдесят процентов объёмов Сумеречной стали, которые вы сейчас поставляете в Москву, будут перераспределены другим поставщикам. Сроком на два года.

– Вы не можете…

– Могу и сделаю, – отрезал князь. – Документы уже подготовлены. Ваши торговые представители получат их завтра утром.

Магнат тяжело опустился обратно в кресло. За несколько минут князь нанёс удар по финансовому благополучию его рода на годы вперёд. И самое обидное – он не мог ничего с этим поделать. Открытый конфликт с правителем Московского Бастиона означал бы полную изоляцию от крупнейшего рынка Содружества.

– Знаете, Никита Акинфиевич, – князь налил себе коньяка из хрустального графина, демонстративно не предложив гостю, – по большому счёту вы должны быть мне благодарны.

– Благодарен? – Демидов не смог скрыть изумления.

– Именно. Я взял разрешение этой ситуации на себя. Удержал маркграфа Платонова от действий в его… характерном стиле. Вы же слышали, что он сделал с теми польскими наёмниками, которые напали на Угрюм? Или как разобрался с боярином Елецким? – Голицын сделал глоток. – Если бы я дал ему карт-бланш, ваш сын уже висел бы на воротах вашего родового поместья, а склады горели бы по всему Содружеству. И это в лучшем случае. В худшем – он бы лично приехал в Нижний Новгород и устроил там такую резню, что Палата Промышленников ещё десять лет новых членов искала бы. Платонов из тех, кто предпочитает решать проблемы радикально и окончательно.

Магнат только сильнее озверел, представив описанную картину. Какой-то выскочка из Пограничья, мелкопоместный воевода, осмелился бы угрожать роду Демидовых? И самое мерзкое – этот щенок действительно мог попытаться это сделать. Различные истории, связанные с Платоновым, доказывали: тот не блефует, когда дело доходит до насилия.

– Так что считайте строительство лечебницы и временное сокращение поставок… небольшой платой за сохранение вашей семьи и бизнеса в целости. Я убедил его подождать, пообещав разобраться сам. И я разбираюсь. По-своему. Цивилизованно.

Голицын сейчас выставлял себя благодетелем, защитником! Унижение жгло горло хуже кислоты.

– И последнее, Никита Акинфиевич, – князь встал, давая понять, что аудиенция окончена. – Если вы или ваш безрассудный отпрыск снова решите поохотиться в моих угодьях, помните – браконьеров я не просто штрафую. Я спускаю на них собак. А мои псы, когда загоняют добычу, не оставляют даже костей. Вы меня понимаете?

Демидов поднялся, чувствуя, как пульсирует жила на виске. Ему, главе могущественного рода, владельцу месторождений и заводов, магнату, чей титул приравнен к княжескому, сделали выволочку как нашкодившему ребёнку. Формально они были равны – князь говорил с князем. Но как говорится, все животные равны, да только некоторые равнее других.

Голицын правил Московским Бастионом, крупнейшим центром власти и денег в Содружестве, а Никита Акинфиевич, при всём своём богатстве и влиянии, оставался лишь первым среди промышленников Нижнего Новгорода. И сейчас эта разница в реальном могуществе проявилась со всей очевидностью. Он ничего не мог поделать с решением московского государя.

– Я… понял, Дмитрий Валерьянович.

– Отлично. Секретарь проводит вас.

Никита Акинфиевич вышел из кабинета, стараясь сохранить остатки достоинства. Но внутри всё кипело от унижения и бессильной ярости. Князь не просто наказал их – он продемонстрировал, кто настоящий хозяин положения. И этот урок Демидов запомнит надолго.

В коридоре его ждал всё тот же секретарь с вежливой улыбкой, больше похожей на оскал. Магнат прошёл мимо, не удостоив его взглядом. Нужно было срочно возвращаться в Нижний Новгород и думать, как минимизировать ущерб. А ещё – разобраться с идиотом-сыном, чья «инициатива» поставила род на грань катастрофы. Ну и конечно, Демидов не забывал, кто был истинной причиной происходящего. Такое унижение смывается только кровью.

* * *

Я вернулся в Угрюм глубокой ночью, оставив московские проблемы князю Голицыну. Сорок восемь часов – именно столько он попросил на разрешение ситуации с нападением на магазин. Нет смысла терять время в столице, когда дома ждут важные дела.

Утреннее солнце едва поднялось над горизонтом, когда я, проспав всего четыре часа, выехал из ворот острога верхом на своём вороном жеребце. За мной следовала целая кавалькада – все руководители проектов продовольственной программы, старосты деревень и несколько охранников. Лошади фыркали, их дыхание превращалось в пар в прохладном воздухе. Сегодня был день подведения итогов, и я хотел лично увидеть результаты работы каждой группы.

– Начнём с южных полей, – объявил я, направляя коня по утоптанной дороге. – Максим, Фрол, ваша очередь первая.

Вскоре мы остановились у края обширного поля, где нас уже ждали несколько крестьян с запряжёнными волами. В центре внимания находился необычный плуг – массивная конструкция из тёмного металла с вплавленными кристаллами, мерцающими слабым голубоватым светом.

Арсеньев спешился первым, его впалые щёки раскраснелись от волнения.

– Позвольте продемонстрировать, воевода. Иван, – он кивнул пожилому пахарю, – начинай.

Крестьянин привычным движением взялся за рукояти плуга и прикрикнул на животное. Едва лемех коснулся земли, как произошло нечто удивительное – земля словно сама расступалась перед ним, образуя идеально ровную борозду глубиной в полтора раза больше обычной. Тягловое животное шло легко, будто тянули пустую телегу, а не тяжёлый плуг через плотную почву.

– Артефактный модуль берёт на себя семьдесят процентов нагрузки, – пояснил Максим, доставая записную книжку. – Один человек с парой волов или лошадей теперь вспашет за день столько же, сколько раньше трое. И глубина вспашки увеличена – корни получат больше питательных веществ.

Фрол добавил, грубоватым голосом полным гордости:

– Основа сделана воеводой из Сумеречной стали. Крепче обычного железа в три раза, износ минимальный. Прослужит хоть век.

Я едва сдержал усмешку. Если бы аристократы в столицах узнали, что мы используем Сумеречную сталь, металл, из которого куют мечи для высшей знати и доспехи стоимостью с поместье, для изготовления плугов, у них бы случился апоплексический удар. Демидовы и Яковлевы, наверное, сочли бы это святотатством. Но для меня практическая польза всегда была важнее престижа – лучше плуг, кормящий сотни людей, чем парадный меч, пылящийся на стене.

Спешившись, я подошёл ближе и провёл ладонью над кристаллами, чувствуя ровное пульсирование энергии.

– Что насчёт безопасности? Если кристалл треснет во время работы?

– Предусмотрено, – артефактор перелистнул страницу. – Система защиты автоматически рассеивает энергию при повреждении. Максимум – плуг станет обычным, без магического усиления.

– Превосходно. Сколько таких готово?

– Три полностью рабочих, ещё пять будут через неделю, – ответил Фрол.

Мы двинулись дальше, к восточным склонам, где Полина и Элеонора организовали демонстрацию системы полива. На склоне холма виднелись аккуратные ряды узких отверстий от каменных труб, уходящих под землю, а за ними накопительный резервуар, каменная чаша размером с небольшой пруд, укрытая навесом, чтобы защитить воду от испарения. Этот самый навес легко можно было свернуть дистанционной командой. Довольно простая магия, позволяющая наполнять резервуар за счёт дождевой воды.

– Система полностью функциональна, – Белозёрова указала на плоды своих трудов. – Геоманты создали основные магистрали из цельного гранита, как и планировали. Смотрите.

Она положила руку на управляющий камень у резервуара, и вода начала движение по трубам. Через несколько мгновений на поле внизу забили десятки мелких фонтанчиков, орошая почву равномерно и экономно.

– Потери воды – менее десяти процентов, – с гордостью заявила Элеонора. – Традиционный полив теряет до семидесяти. К тому же, вода поступает прямо к корням, что повышает эффективность в разы.

Староста Тихон, ехавший рядом со мной, присвистнул:

– Да с такой системой и в засуху урожай не пропадёт!

– В том и расчёт, – кивнула Полина. – Резервуары наполняются весной талыми водами и дождями, а летом обеспечивают стабильный полив.

Следующая остановка – бывшие болота к югу от острога. Ещё до Гона геоманты успели осушить двенадцать гектаров, потом работы прервало нашествие Бездушных. Но за последние недели, пока я разбирался с делами в Москве и других городах, команда Василисы завершила проект. Там, где раньше была непроходимая топь, теперь расстилались ровные поля чёрной, богатой органикой земли. Княжна сидела в седле с видом полководца, обозревающего завоёванные территории

– Сорок два гектара полностью осушенных и готовых к посеву земель, – объявила она. – Дренажная система работает безупречно, излишки воды отводятся в накопители для системы полива Полины.

Вельский добавил, кашлянув:

– Торфяной слой оказался даже богаче, чем мы предполагали. Эта земля даст урожай в полтора раза больше обычной, минимум первые три года.

Мария Сомова указала на систему каналов, опоясывающих поля:

– Противопожарные рвы готовы. Даже если торф начнёт тлеть в засуху, огонь не распространится.

Я соскочил с коня и зачерпнул горсть чёрной земли. Она была влажной, рассыпчатой, пахла перегноем и прелыми листьями.

– Великолепная работа. Когда можно начинать сев?

– Хоть завтра, – ответил Вершинин. – Земля готова принять семена.

Последняя остановка – экспериментальные грядки возле алхимической лаборатории. Зарецкий и Соболева ждали нас среди аккуратных рядов растений, которые выглядели… неестественно здоровыми. Капуста размером с тележное колесо, морковь толщиной с руку, пшеница, колосья которой сгибались под собственным весом.

– Жилотрав укрепил корневую систему, – Анна провела рукой над грядками. – Растения берут из почвы в два раза больше питательных веществ. Серая Росянка удерживает влагу даже в самые жаркие дни.

Александр достал флакон с зеленоватой жидкостью:

– А это концентрат для обработки семян. Одной капли хватит на мешок зерна. Всхожесть увеличивается до девяноста пяти процентов, скорость роста – на треть.

– Что с эликсирами для работников? – поинтересовался я.

Алхимик кивнул на группу крестьян, работавших неподалёку. Они двигались с невероятной для обычных людей скоростью и лёгкостью, таская тяжёлые мешки словно пушинки.

– Безопасная формула отработана. Шесть часов повышенной силы и выносливости, никаких побочных эффектов. Единственное ограничение – не чаще раза в три дня, иначе организм истощается.

Я оглядел собравшихся. На лицах читалась заслуженная гордость.

– Дамы и господа, вы проделали невероятную работу. То, что казалось невозможным три месяца назад, сегодня – реальность. С такими технологиями и вашим усердием Угрюм не просто переживёт зиму – мы сможем кормить в два раза больше людей, чем планировали.

Старосты заулыбались, переглядываясь между собой. Марфа, всегда скептически настроенная, даже прослезилась:

– Кто бы мог подумать… Из болот – плодородные поля, вода сама течёт к корням, плуг пашет будто заколдованный…

– Он и есть заколдованный, – усмехнулся Арсеньев.

Все рассмеялись, напряжение последних недель наконец отпустило. Я поднял руку, призывая к вниманию:

– Сегодня вечером нужно отметить успешное завершение проектов. Приказываю всем участникам отдохнуть и отпраздновать. Вы это заслужили.

Группа начала расходиться, оживлённо обсуждая увиденное. Старосты поспешили в свои бастионы – делиться новостями, маги собрались обсудить технические детали.

Я уже собирался направиться на поиски Карпова, когда Зарецкий подъехал ближе.

– Прохор Игнатьевич, можно вас на минуту? – алхимик явно нервничал, теребя поводья. – Есть кое-что важное. Касательно… иного вашего поручения.

Я мгновенно понял, о чём речь. Программа создания безопасных улучшений человеческого тела на основе исследований Фонда Добродетели.

– Мы с Анной Дмитриевной достигли значительных успехов, – голос Александра дрожал от волнения. – Безопасное, контролируемое улучшение человеческих возможностей. Без жертв, без необратимых изменений. Все добровольцы показывают впечатляющие результаты после курса процедур…

В этот момент к нам подскакал Родион Коршунов. Его лошадь тяжело дышала – судя по всему, он не жалел шпор по дороге.

– Воевода, простите, что прерываю, – он дождался моего кивка, прежде чем говорить свободно. – Операция готова. Все разведданные собраны, маршруты отхода проработаны, люди отобраны. Ждём только вашего приказа.

База Гильдии Целителей под Владимиром. Наконец-то!

Я переглянулся с Зарецким, и на моих губах появилась хищная улыбка.

– Какое удачное совпадение. Александр только что сообщил о прорыве в программе улучшений. Что ж, появился отличный шанс проверить достижения в деле. Скоро эти бойцы покажут, на что способны против настоящего противника.

Зарецкий побледнел, но кивнул. Коршунов же усмехнулся – он понял, что операция одобрена.

Глава 17

Я вошёл в просторное помещение на первом этаже цитадели, где ещё месяц назад укрывались от атаки Бездушных мирные жители Угрюма. Сегодня здесь выстроились восемь человек – элита из элиты, прошедшая через горнило экспериментальной программы улучшений. За моей спиной следовали Коршунов, довольно потирающий щетинистый подбородок, Борис с каменным лицом и взволнованный Зарецкий, едва сдерживающий гордость за свою работу.

– Изначально их было десять, – негромко пояснил алхимик, пока я рассматривал выстроившихся бойцов. – Но Васнецов погиб при отражении третьей волны штурма, а у Грекова обнаружилась индивидуальная непереносимость алхимических компонентов – пошла сильная аллергия. Пришлось исключить из программы.

Я медленно прошёл вдоль строя, изучая каждого. Изменения бросались в глаза даже при беглом осмотре – все восемь двигались с той особой грацией хищников, которая выдаёт абсолютный контроль над телом. Мышцы под одеждой перекатывались плавно и мощно, взгляды оставались острыми и сосредоточенными, несмотря на долгие часы тренировок.

– Два с половиной месяца, – продолжил Александр, доставая свою записную книжку. – Начали ещё до Гона и продолжали всё это время. Четыре полных цикла укрепления костей через Костяницу – это примерно половина от необходимого для постоянного эффекта, но кости уже стали прочнее процентов на шестьдесят. Три цикла повышения силы с комплексом Перелиста и Харнеции – тоже около трети пути. Сейчас завершаем второй цикл на выносливость с Агнолией. До полной трансформации ещё далеко, но результаты уже впечатляют. После операции продолжим – доведём каждый параметр до максимума.

Остановившись перед первым бойцом, я встретил взгляд Дмитрия Ермакова. Молодой соматомант стоял прямо, но без напряжения, его необычайно развитая мускулатура угадывалась даже под броней.

Глядя на него, я невольно вспомнил ту лечебницу Фонда, где нашёл его и Раису – забившихся в угол карцера, изломанных, превращённых в живое оружие. Теперь передо мной стоял другой человек. Но что двигало им, когда он соглашался снова подвергнуть своё тело экспериментам, пусть и безопасным? Мне нужно было знать – не из праздного любопытства, а чтобы понимать, на кого опираюсь. Гвардия – это не просто оружие, это люди, которым я доверю самые опасные задания. И я должен быть уверен в их мотивах.

– Дмитрий, – обратился я к нему, – скажи, что заставило тебя согласиться на эксперимент? В теории всё выглядело безопасно, но мы оба знаем – любая инновация несёт риски.

Парень чуть склонил голову, и я заметил, как его пальцы слегка сжались – единственный признак волнения.

– Воевода, вы вытащили меня из того ада в подвалах Фонда. Дали шанс стать человеком, а не оружием в чужих руках, – голос звучал глухо, но твёрдо. – Если для защиты Угрюма нужно было рискнуть – я готов был рискнуть. Это меньшее, чем я мог отплатить за спасение.

Рядом с ним стоял Игнат Молотов – коренастый мужчина лет тридцати с руками кузнеца. На вопрос о мотивации он мрачно усмехнулся в густую бороду:

– А что терять-то было, воевода? Я благодаря вам из долговой ямы вылез, семью потерял, пока там гнил… Вы дали крышу над головой и работу. Если есть шанс стать сильнее, чтобы защитить новый дом – почему нет? К тому же, – он похлопал себя по груди, – теперь я «Трещотку» как пушинку таскаю. Раньше после часа стрельбы руки отваливались.

Марья Брагина, светловолосая женщина с острыми скулами, поймав мой взгляд, ответила, не дожидаясь вопроса:

– Не буду лукавить, воевода. Я хочу большего, чем просто выживать. В Овечкино я бы до старости коровам хвосты крутила да о погибшем женихе плакала. А тут… – она провела рукой по ложу снайперской винтовки, висящей через плечо на ремне. – Тут я могу стать кем-то. Боец высшей пробы стоит дороже простой крестьянки. Больше возможностей, больше уважения. И да, защищать Угрюм тоже хочется – это теперь мой дом.

Емельян Железняков, высокий и жилистый, с лицом, изрезанным шрамами, пожал плечами:

– После того как Бездушные сожрали мою деревню, я живу одной целью – убивать этих тварей. Чем я сильнее, тем больше их положу. Всё просто.

Всеволод Каменев, его напарник по штурмовой паре, добавил спокойно:

– Согласен с Емельяном. Только у меня ещё жена и двое детей в Угрюме. Хочу, чтобы они спали спокойно, зная – отец сильнее любого голодного выродка.

Марина Соколова выпрямилась ещё больше, когда я остановился перед ней. В её глазах читался вызов, смешанный с решимостью.

– Все думают, что я тут из-за отца, – начала она резко. – Мол, папина дочка, Командир Валькирий пристроил. Но я сама пробилась в медики, сама научилась у итальянца латать раны под огнём. И в программу пошла, чтобы доказать – я чего-то стою не из-за фамилии, а благодаря собственным силам. Теперь могу вытащить раненого с поля боя в одиночку, даже если он в два раза тяжелее меня.

Севастьян Журавлёв, невысокий плотный мужчина с ироничной улыбкой, хмыкнул:

– У меня всё проще, воевода. Сапёр ошибается один раз. С улучшенной реакцией и скоростью шансов ошибиться меньше. А ещё теперь могу нести вдвое больше взрывчатки и быстрее уходить после закладки. Практично.

Последней была Раиса Лихачёва. Тенебромантка смотрела прямо, без малейшего смущения, хотя её фигура почти терялась в тенях помещения – побочный эффект её дара.

– Как и Дима, я в долгу перед вами, воевода. Фонд сломал бы меня окончательно, превратил в безмозглое оружие. Вы дали шанс остаться собой. Если нужно снова стать сильнее, но уже по своей воле – я готова. К тому же, – уголок её губ дёрнулся в подобии улыбки, – мой новый дар прекрасно сочетается с улучшенной скоростью. Могу проникнуть куда угодно и исчезнуть прежде, чем меня заметят.

Я кивнул, переводя взгляд на их экипировку. Борис, заметив моё внимание, шагнул вперёд:

– Совместно с кузнецами и Арсеньевым обеспечили их самым лучшим, воевода. У шестерых – панцири из Костедрева, как ваш, только перекрашенные в тёмно-серый для ночных операций. Молотов и Ермаков, как пулемётчики, получили усиленные комплекты из Сумеречной стали – полное покрытие от макушки до пяток. Да, подвижность страдает, обзор ограничен, зато могут выдержать прямое попадание из гранатомёта и выжить. Скорее всего…

Кто-то из бойцов мрачно хмыкнул.

Я подступил ближе, рассматривая экипировку. Панцири из Костедрева выглядели зловеще в своей новой окраске – тёмно-серая краска с матовым покрытием превратила органическую броню в нечто среднее между хитиновым покровом насекомого и тактическим бронежилетом. Костяные пластины, обычно молочно-белые, теперь поглощали свет, а красноватые прожилки стали почти чёрными, создавая рисунок, напоминающий венозную сетку.

Комплекты пулемётчиков впечатляли ещё больше. Массивные доспехи из Сумеречной стали покрывали бойцов с головы до ног, превращая их в ходячие крепости. Толстые пластины на груди и спине соединялись массивными наплечниками, от которых спускались сегментированные рукава. Шлемы с узкими прорезями для глаз и дыхательными отверстиями делали их похожими на средневековых рыцарей, переосмысленных для современной войны.

Несмотря на внушительные размеры и толщину брони, Ермаков и Молотов двигались удивительно легко – магические свойства Сумеречной стали делали доспехи практически невесомыми для владельцев. Любой другой едва смог бы поднять такой комплект, но для них это была вторая кожа, пусть и ограничивающая периферийное зрение.

Командир дружины подошёл к стойке с оружием:

– Штурмовики вооружены автоматами с глушителями и подствольниками. В планах достать автоматические дробовики – Родион обещал найти поставщика. У Брагиной – снайперская винтовка с отменной оптикой, прибором ночного видения и глушителем. Все, кроме Лихачёвой, носят короткие мечи из Сумеречной стали и пистолеты как запасное оружие. У Раисы – парные ножи той же стали, более подходящие для её стиля.

На этих словах Тенебромантка, чуть красуясь, крутанула два тонких кинжала, оставляя за ними дымный шлейф сумрака. Я уже слышал байку, что кто-то из особо впечатлительных дружинников посоветовал ей сделать лезвия трёхгранными, закрученными по спирали, – мол, врачи потом не зашьют такие раны, а само оружие якобы запрещено конвенциями как «негуманное». Но Кузьмич, как знаток, развеял этот пафос, объяснив, что вся эта «невозможность зашить» – миф, а сам клинок в бою бесполезнее обычного, потому что его трудно точить, сложно носить и применять, и он не даёт практического преимущества перед обычным кинжалом.

Зарецкий не выдержал и вмешался, едва не подпрыгивая от возбуждения:

– Но самое главное – результаты! Воевода, они превзошли все ожидания! Сила увеличена в среднем в два с половиной раза, скорость реакции – почти вдвое, выносливость – втрое! Дмитрий вчера на спор поднял стокилограммовую наковальню одной рукой. Правда, только оторвал от земли и удержал секунд десять, но без пройденного усиления и этого бы не смог. А когда активирует свой дар соматоманта вместе с алхимическими улучшениями… В бою сможет швырять противников как кукол. Марья попадает в монету с трёхсот метров.

Та гордо расправила плечи, мол, да, я такая!

– И это только начало, – добавил алхимик, понизив голос. – Если продолжить циклы и дальше, можно достичь ещё больших результатов.

Я поднял руку, останавливая его поток энтузиазма:

– После операции и обсудим. Сейчас важнее другое. – Повернулся к восьмёрке. – Вы – остриё копья, которое пробьёт оборону вражеской базы.

Восьмёрка синхронно ударила кулаками в грудь – жест уважения, который Борис ввёл для элитных подразделений. Глядя на них, я подумал, что Гильдия Целителей ещё пожалеет о том дне, когда решила использовать людей как подопытных кроликов. Теперь эти «кролики» превратились в волков и шли за головой своих мучителей.

– Александр, Борис, отличная работа. Вы молодцы. Родион, пошли, обсудим детали.

Мы переместились в дом воеводы, и уже через пять минут Коршунов приблизился к столу в моём кабинете, разворачивая карту. На ней были помечены дороги вокруг Владимира, лесные тропы и расположение базы.

– За последние недели я не сидел сложа руки, воевода. Кроме того бывшего охранника Крутикова, удалось найти ещё троих, кто имел дело с базой. Двое – бывшие поставщики, возили туда продовольствие и оборудование. Третий – лесник из соседней деревни, его Гильдия наняла расчищать просеки вокруг базы. Все трое подтвердили основную информацию и добавили деталей.

Начальник разведки указал на отмеченную красным точку на карте:

– Самое главное – мне удалось выяснить точную дату ближайшей поставки. Следующий конвой будет послезавтра, выезжает из Владимира в шесть утра, к базе прибывает около семи. Три грузовика «Берёза-М», в каждом по два охранника плюс водитель, и ещё один бронированный внедорожник сопровождения с магом и тремя элитными бойцами. Итого – 13 человек охраны.

– Как удалось узнать точную дату? – поинтересовался я.

– Один из моих новых людей, Егор Синицын, бывший сотрудник транспортного управления Владимира. Его брат погиб три года назад на объекте Гильдии – якобы несчастный случай во время «лечения». Егор до сих пор имеет связи в управлении, смог посмотреть накладные. Конвой официально оформляется как «плановые поставки для режимного медицинского объекта» – стандартная формулировка для закрытых учреждений. Никто лишних вопросов не задаёт, все знают, что лучше не совать нос в дела Гильдии.

Коршунов развернул второй лист – схему дороги:

– План простой, но требует точности. Перехватываем конвой здесь, – он ткнул пальцем в отмеченный участок, – в семи километрах от базы. Лес подходит вплотную к дороге, есть поворот с ограниченной видимостью. Берём тихо, без шумной пальбы и взрывов – на базе не должны ничего заподозрить. Грузим наших людей в захваченные машины и подъезжаем прямо к воротам. Там действуем по ситуации – либо снимаем охрану, либо она откроет «своим», а когда поймут, что к чему – будет поздно.