Текст книги "Ленинградский меридиан (СИ)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава XI. Испытание сил и мастерства – II.

Многие маститые ученые историки и специалисты военного дела сломали немало копий, споря о том, мог ли Ганнибал победить Рим после Каннского сражения. Сторонники пунийца твердо стояли на том, что такой шанс у него был, если бы он внял совета своего родственника Магарбала, призывавшего полководца идти на Рим сразу после победы. Послушайся он своего начальника конницы и у него был бы шанс ворваться в охваченный паникой город на плечах отступавших солдат, но этого не случилось и в конечном итоге, Ганнибал проиграл войну.

К счастью для Ленинграда и Волховского фронта, у них был свой Магарбал, роль которого с блеском сыграл генерал Рокоссовский. Он не дал Мерецкову ни одного лишнего часа понежиться на лаврах победителя в тот сентябрьский день. Ещё не утихли радостные доклады и поздравления, ещё составлялись победные реляции, а Рокоссовский уже требовал действий, для укрепления и расширения пробитого коридора.

Именно благодаря его настойчивости, подразделения 4-го гвардейского корпуса и влившиеся в него дивизии ленинградцев, без всякой раскачки продолжили наступление на 1-й городок и Арбузово.

Позднее геббельсовская пропаганда, на все лады будет нахваливать как славные союзники Германии испанцы, произнеся свой боевой клич "Бог, родина, король" не позволили большевикам продвинуться дальше городка ╧1. Доля правды в этом рассказе, безусловно, присутствовала.

Линия противостояния противников действительно пролегла по окраине городка, но захлебывавшиеся от пафоса дикторы не могли знать, что наступление советских войск на этом направлении было второстепенным. Рокоссовскому важно было блокировать зажатого межу Невой и Синявинским болотом противника, сковать его активность и только.

Свой главный удар, 4-й гвардейский корпус наносил на Арбузово, который прикрывали венгры. Возможно, солдаты адмирала Хорти также издавали боевые кличи во славу своего регента, но противостоять натиску танков Т-34 они не смогли. К тому же наступательные действия советских войск были поддержаны авиацией, чьи удары окончательно сломили сопротивление мадьяров и они в беспорядке отошли к поселку Анненскому.

Действия советских войск на южном фасе образовавшегося котла опережали противника на шаг, а иногда и на два. Потерпев поражение и оставив позиции, венгры не успели организовать контрудар, бросить свои потрепанные подразделения в атаку, как снова попали под удар. Преследуя отходящего противника, советские войска ворвались в Анненское, где завязалась яростная борьба. Венгры дрались отчаянно за каждый дом, но численное превосходство было на стороне красноармейцев.

Тех, кто не хотел сдаваться уничтожали из танков, пулеметов и связками гранат брошенных в окна или подвал домов, которые были превращены в опорные пункты обороны.

От полного уничтожения, венгров спасли подразделения полицейской дивизии СС. Благодаря их огневой поддержке, венгры смогли перебраться по мосту на южную сторону реки Мойки, ставшей разделительной чертой в этом бою.

В эти дни венграм определенно не везло. Союзники союзников постоянно их подставляли. Сначала испанцы не успели полностью занять оборонительные позиции на левом берегу Невы в районе Московской Дубровки и советские войска прорвали кольцо блокады. Затем хорваты не выдержали натиска советских войск наступающих на Мгу, в результате чего венгры получили удар во фланг.

К чести балканских союзников фюрера под командованием бригадного генерала Тужмана, необходимо сказать, что удар подразделений 2-й ударной армии пришелся на стык хорватских и венгерских позиций. Рота танков отдельной бригады смогла сразу прорвать оборону хорватов южнее Келколово, перерезала железную дорогу, идущую на юг и вдоль неё, двинулась на Мгу.

Известие о прорыве русских танков вызвало в стане хорватов такую же панику, что часто возникала в советских фронтовых тылах горьким летом сорок первого года. Число танков противника возрастало подобно снежному кому и хорваты, были сражены страшной силой слова, а не силой оружия.

Напуганные солдаты Тужмана хотели только одного, как можно скорее оказаться по ту сторону реки Мги, полностью позабыв о своих соседях – венграх. Руководивший обороной Мги полковник Ракоци узнал о том, что его левый фланг оголен, когда советские танки с десантом на броне атаковали железнодорожные разъезды Мги.

Для захвата станции и городка сил явно не доставало, но командовавший ротой майор Драгунский не ставил такой задачи. Он перерезал железнодорожное сообщение с Мгой с запада и юга, заняв глухую оборону на стыке этих магистралей.

Очень может быть, что смелый рейд Драгунского закончился бы геройской гибелью храбрецов. К сожалению очень часто вырвавшиеся вперед танковые подразделения не вовремя получали поддержки, но только не на этот раз. Генерал Орел внимательно следил за действиями танкистов и едва Драгунский сообщил по радио о своем успехе, он немедленно доложил об этом Рокоссовскому.

Осунувшийся от постоянного недосыпания последних дней, Константин Константинович быстро ввел в прорыв новые силы, и оборона противника была окончательно расколота. Шесть часов герои танкисты вместе с пехотой держали оборону до подхода главных сил. Сначала они отбили атаку венгров. Затем не пропустили рвущихся со стороны моста через Мгу немецкую пехоту и наконец, отразили натиск хорватов, которые отступали под натиском солдат 191-й стрелковой дивизии.

Во время отражения последней атаки противника, танкисты истратили запас снарядов и потому встречали врага сначала пулеметными очередями, а затем просто давили их гусеницами своих танков.

Подход подкрепления был как нельзя вовремя. Промедли командование хотя бы не только на день, на несколько часов и неизвестно чем закончилось сражение за Мгу. Возможно, венгры при поддержке немцев смогли бы восстановить оборону, но этого не случилось. Рота капитана Клестова захватила подступы к мосту через Мгу и чтобы не допустить его захват, противник был вынужден взорвать его.

После этого оборона противника посыпалась как карточный домик. Зажатый с двух сторон полковник Ракоци покинул Мгу, отведя свои подразделения на четыре километра к югу, заняв промежуток между станциями Сиголово и Сологубовка.

С отступление венгров, были вынуждены оставить свои позиции в Михайловском подразделения 223-й пехотной дивизии под натиском сразу двух советских дивизий наступающих со стороны поселка Мишкино.

Бегство хорватов предрешило судьбу Келколово. Станция с её сильными оборонительными рубежами была взята за несколько часов и как потом немцы не пытались спасти положение, все было безуспешно. Перешедшие Мойку советские дивизии взяли Мусталово, и полковнику фон дер Гольцу стоило огромных трудов удержать небольшой промежуток между реками Мойкой и Мгой.

Успешное наступление армий Волховского фронта в начале сентября вынудили фельдмаршала Кюхлера сказать, что русские научились хорошо маневрировать и быстро перебрасывать свои войска.

Все эти дни проходили под знаком отчаянных попыток соединений 18-й армии вермахта прорвать оборону Ленинградского фронта в районе Колпино. Ценой огромных потерь немцы буквально вгрызались в оборонительные позиции советских войск, которые непрерывно контратаковали.

Говоря Гитлеру о "русском Вердене" фельдмаршал Кюхлер не кривил душой. За время сидения в обороне ленинградцы создали свой маленький Верден, который противник не смог сокрушить. Продвижение вперед исчислялся не привычными для вермахта десятками километров, а сотнями метров. Всего чего они смогли добиться на колпиновском направлении это взять Ям-Ижору, малую часть Колпино но, ни к мостам через Ижору и к Неве они так и не вышли.

Что касается пулковского направления, то здесь успехи были прямо противоположны приложенным усилиям. Обрушив на советские позиции массу крупнокалиберных снарядов, немцы смогли продвинуться вперед на десятки метров, так и не сумев прорвать главную линию обороны.

Особенно кровопролитными были бои за Пулковские высоты. За два дня ожесточенных боев немцы смогли захватить одну из них, но главная высота осталась для них неприступной. Главной причиной неудач противника было не только личное мужество защитников Ленинграда, но и умелые действия командующего фронта. Говоров грамотно использовал тактику самих же немцев, которые с началом артподготовки отводили живую силу с передней линии обороны и быстро возвращали её на место с началом атаки.

Собранные для прорыва русской обороны тяжелые орудия тупо били по пустому пространству, а когда немецкие роты шли в атаку их встречал огонь. Особенно эффективны были танки, вкопанные в землю представлявшие собой маленькие подвижные доты.

В контрбатарейной борьбе, что развернулась между советскими артиллеристами и фашистами успехи имели обе стороны, но больший урон противнику нанесла авиация.

Благодаря сведениям, полученным от взятого в плен до начала наступления немецкого офицера было известно место базирования одного из двух "Карлов" отправленных Гитлером под Ленинград. Ночью, эскадрилья бомбардировщиков Ил-4 нанесла удар по логову врага, но самоходных мортир там не оказалось.

По личному приказу фюрера их местонахождение постоянно менялось и майор Магель, знал только одно из них, однако труд летчиков не пропал даром. Под удар их бомб попал склад снарядов для гигантских мортир. Именно его взрыв был зафиксирован экипажами самолетов и отражено в рапортах как уничтожение цели, что оказалось недалеко от истины. Лишенные боеприпасов, мортиры превратились в груду бесполезного металла, и обрадованный фельдмаршал отправил их в глубокий тыл от греха подальше.

– Лучше бы вместо этих монстров, фюрер прислал бы батарею 155 мм гаубиц. От них было бы больше толку – ворчал Кюхлер считавший 600 мм орудия глупой и бесполезной затеей и с его мнением, было согласно подавляющее число военачальников.

Фельдмаршал с легким сердцем отказался от "Карлов", но когда начальник штаба сообщил ему об уничтожении батареи 210 мм гаубиц, Кюхлер разгневался. Без малейшего колебания он приказал отдать под суд командира зенитных батарей прикрывавших батарею, а вместе с ним и начальника воздушного наблюдения, чьи посты проморгали появление самолетов противника.

Разбирательство было быстрым, но никто из подсудимых не был расстрелян, а только лишился должностей. Причиной столь мягкого приговора было то обстоятельство, что месторасположение батареи атаковали тихоходные бипланы У-2. За год войны они преподнесли противнику немало неприятных сюрпризов, нанося точечные бомбовые удары в ночное время. Наведенные на расположение гаубичной батареи партизанами, летчики удачно атаковали её, сократив число вражеских орудий терзавших Ленинград.

Но не только ударами по вражеским батареям отличились в эти дни советские летчики. Их главной заслугой было то, что они прочно закрыли небо над Ижорским пятачком на все время боев. С раннего утра истребители уже висели в воздухе, не давая возможность немецким бомбардировщикам наносить прицельные удары по советским позициям. Штурмовики вылетали по первому требованию пехоты для отражения натиска противника, а пикирующие бомбардировщики отчаянно наносили удары по местам предполагаемому скоплению противника и расположению осадных батарей.

В этой непрекращающейся схватке принимала участие авиация как Ленинградского, так и Волховского фронта. Подставив плечо в трудную минуту своему соседу, летчики 14-й воздушной армии сражаясь с врагом в воздухе, вносили свой вклад в общее дело победы над врагом. Иногда волховцы взлетали с фронтовых аэродромов по заявкам ленинградцев, в ущерб собственным интересам, чтобы только прикрыть Ижорский пятачок от фашистских стервятников. Таково было требование представителя Ставки хорошо понимавшего, где в этот момент решалась судьба всего сражения.

Потом, пытаясь оправдать неудачу сентябрьского наступления, Кюхлер говорил, что ему не хватило двух дней, что полностью расшатать и прорвать оборону противника. Каждый день к нему подходило подкрепление в виде крымского корпуса Фреттера-Пико, а также новые батареи осадной артиллерии. Возможно, что фельдмаршал был прав, давая такую оценку обстановки, но прорыв блокады в районе Синявинского выступа не позволил ему осуществить задуманное.

Однако не стоило считать Кюхлера слепым исполнителем воли Гитлера. Решение о переброске части войск под Колпино и Пулково он принимал в расчете на помощь со стороны фельдмаршала Маннергейма. И это не было слепой надеждой на то, что финны обязательно помогут своему германскому союзнику. Представитель прусской военной школы был холодным прагматиком и не предпринимал никаких шагов, не просчитав всех их последствий.

Все заключалось в том, что финский главнокомандующий согласился начать боевые действия на Карельском участке обороны Ленинграда. Чего стоило это Гитлеру, какими посулами или тайными пружинами он смог воспользоваться ради того чтобы добиться согласия Маннергейма, осталось тайной.

Возможно, рейхсканцлер пообещал увеличить границы Финляндии до Архангельска и тем самым реализовать старую мечту фельдмаршала о "Великой Финляндии" от моря до моря. Очень может быть, что на Маннергейма надавили люди из правительства, соблазненные большим займом под малые проценты, который Берлин был готов предоставить финнам.

Не исключено, что не последнюю роль сыграла батарея тяжелых орудий, что немцы передали Финляндии незадолго до начала боевых действий под Ленинградом. Все это могло в той или иной мере сыграть свою роль в принятии финской стороной так нужного для группы армий "Север" решения, но все это были второстепенные нюансы способные заинтересовать ученых историков.

Важно было другое. После долгого отказа от активного сотрудничества, финны позвонили в ставку Кюхлера, согласовали с ним дату наступления своих войск и ударили по советской линии обороны точно в назначенный срок.

Место удара, финны выбрали промежуток между Сестрорецком и Белоостровом, где они смогли добиться наибольшего успеха в своем прошлогоднем наступлении. Тогда финским солдатам удалось захватить дот "Миллионик", но дальше этого дело не пошло. Соседние доты своим фланкирующим огнем не позволяли пехоте противника продвинуться ни на шаг. Полевые орудия финнов не могли привести к молчанию бетонные доты Карельского Ура, а к массовым потерям солдат маршал Маннергейм не был готов. По этой причине бравая армия Суоми прочно застряла на протяжении всего северного отрезка "линии Сталина", наскочив на её бастионы как парусник на риф в штормовую погоду.

Отсутствие тяжелой артиллерии для финнов было прекрасным поводом для того, чтобы сидеть и ничего не делать, спокойно ожидая, когда старший партнер сделает за них основную работу. На все упреки Гитлера, Маннергейм отвечали, что штурм "линии Сталина" может привести к невосполнимым потерям для финской армии.

Чтобы у Берлина не было возможностей упрекать Хельсинки в неисполнении своих союзнических обязательств и тем самым претендовать на земли Русского Севера, летом 1942 года финны активизировали свою деятельность на Ладожском озере. Это было им по силам, но предпринятая ими попытка установления контроля над ладожскими островами закончились неудачей.

Дав согласие начать наступление на "линию Сталина" Маннергейм изначально собирался действовать по принципу "повезет – не повезет". Он был готов предпринять попытку штурма советской обороны, но не собирался ради её прорыва приносить в жертву многочисленные жизни своих солдат. Уроки "Зимней войны" и неудачного осеннего наступления на КАУР, хорошо были усвоены финским главнокомандующим.

Для прорыва укреплений Белоострова был создан ударный кулак, в который входили все тяжелые орудия, полученные от немцев, а также танковая рота, состоящая из трофейных советских танков Т-26 и Т-28. По непонятным причинам весной 1940 года советская сторона не потребовала у финнов их возврата, и теперь это оружие было повернуто против своего бывшего хозяина.

Командование штурмовыми батальонами было поручено полковнику Макарайнену хорошо показавшему себя в боевых действиях против Красной Армии в Восточной Карелии. По результатам "Зимней войны" он лишился своей усадьбы и прилегающих к ней земель и пылал к русским самыми "нежными" чувствами.

Узнав о готовящемся наступлении, он с радостью согласился на предложение Маннергейма возглавить ударный отряд, искренне поблагодарив маршала за оказанную ему честь. Подобно молодому любовнику, что ждет встречи с ненаглядной красавицей, он ждал начала артподготовки, которая продлилась около часа.

Стремясь отвлечь внимание советского командования от Белоострова, финны предприняли отвлекающий маневр. За день до наступления в этом месте, они имитировали начало наступления под Лемболово. Два часа финская артиллерия утюжила переднюю линию обороны советских войск, а потом предприняла две атаки, при поддержке танков.

Танки являлись переделанными британскими "Викерсами" вооруженными 45 мм пушкой и с боковыми бронированными экранами. Подобные чудеса финской оборонительной промышленности, не шли ни в какие сравнения с советскими и немецкими танками. Они горели как свечки от попаданий 76 мм противотанковых орудий, но своим присутствием должны были создать у противника иллюзию начавшегося на этом участки обороны наступления.

Всю силу своих тяжелых орудий, финны обрушили на два боковых от "миллионика" дота получившего гордое название "Северный лев". Для полной уверенности в разрушении советских укреплений артобстрел должен был идти не менее двух часов, но финская сторона испытывала нехватку боеприпасов и была вынуждена сократить время обстрела.

Впрочем, штурмовые батальоны Макарайнена пошли в атаку не сразу. Сорок минут после того как тяжелые орудия прекратили вести огонь, по советской линии обороны били орудия полевой артиллерии с целью максимального разрушения проволочных заграждений передней линии.

Каждому штурмовому батальону был придан отряд танков, которые по неизвестной причине состояли в основном либо из танков Т-26, либо танков Т-28. По злой иронии судьбы отряд, состоявший из танков Т-26, наступал на левый от "Северного льва" дот, получивший серьезные повреждения в результате обстрела. Тогда как правый дот, который штурмовали танки Т-28, имел минимальные разрушения.

Из-за эскарпа танки атаковавшие правый дот были вынуждены его обогнуть, и вышли прямо под удар батареи противотанковых пушек. Отлично замаскированная он была хорошо спрятана от глаз земных и воздушных наблюдателей и не получила серьезного урона при недавнем обстреле.

При появлении противника советские артиллеристы не сразу обнаружили свое присутствие. Они подождали, пока танки не развернулись к ним боком и стали громить амбразуры дота и только потом открыли огонь.

Стоит ли говорить, что у орудий батареи каждый метр был заранее выверен и пристрелян и потому они стреляли почти без промаха. С первого выстрела повреждение получили сразу два танка. Один из них встал, получив прямое попадание в моторное отделение. Второй стал разворачивать на противника свои орудия, мужественно выдержал несколько попаданий, но в самый последний момент советский снаряд угодил в командирскую башню и в танке начался пожар. Экипаж едва успел покинуть машину, как раздался оглушительный взрыв и танк завалился на бок.

Ещё один танк попытался атаковать батарею ударом в лоб, но на его путь оказались бетонные надолбы, преодолеть которые он не смог. Гусеницы машины застряли в промежутке между надолбами, и она превратилась в отличную мишень. 76 мм пушка и два пулемета в дуэли против трех орудий имели определенные шансы, если бы танк имел горизонтальное положение и точно знал, где находится его противник. В противном случае он становился легкой добычей артиллеристов, что и случилось.

Оставшиеся два танка попытались обойти надолбы, но при этом попали под огонь другого дота имевшего на своем вооружении 45 мм пушку. Её выстрелы не принесли танкам большого вреда, но и разрывов снарядов хватило на то, чтобы у финнов сдали нервы и они повернули обратно.

Двигавшиеся вместе с танками штурмовой отряд попала под заградительный огонь артиллерии и пулеметов прикрывавших дот стрелковых взводов. Действия их были хорошо согласованы и не позволили автоматчикам противника не только приблизиться к советским траншеям на расстояние броска гранаты, а также сорвали попытку саперов заложить заряд динамита под стену дота.

Неудачей закончилась попытка финнов выбить засевших в траншеях советских солдат возле "Северного льва". Обрадованные подходом своих танков, они предприняли вылазку из "миллионика", но были сразу встречены пулеметными очередями и гранатами. Пытавшийся же поддержать их своим огнем танк Т-26, получил попадание двух бутылок с зажигательной смесью и объятый пламенем отступил.

Больше шансов на успех имела атака второго штурмового отряда на советский дот, расположенный по правую сторону "Северного льва". После артобстрела фланкирующие амбразуры дота, державшие проход со стороны "миллионика" молчали, равно как и два противотанковых орудия, прикрывавшие это направления. Прорваться через траншеи с засевшей в них пехотой для пяти танков не составляло большого труда, но не все оказалось так просто.

Не успели финские танкисты приблизиться к молчавшему доту, как головная машина командира взвода наскочила на минное поле, прикрывавшее к нему подступы. Пока оставшиеся танки совершали обходной маневр этого опасного места, засевший в траншеи расчет ПТР, вел огонь по их бортам. Одна из выпущенных пуль угодила в бензобак танка, и он моментально вспыхнул подобно свечке. Охваченная огнем машина прокатилась вперед, а затем раздался мощный взрыв.

Когда поднятая взрывом земля осела, стал, виден перевернутый дном вверх многотонный корпус танка, чьи гусеницы продолжали с лязгом двигаться. Искореженная башня лежала сорванной чуть в стороне и не у кого не вызывало сомнение о страшной судьбе экипажа танка.

Столь жуткая гибель товарищей сильно потрясла экипажей остальных танков, но не поколебало решимости продолжить атаку. Взревев моторами, они устремились вперед мимо железного остова, ставшего братской могилой.

Оставшиеся три машины каких-либо трудностей прорвались через траншеи занятые советской пехотой. Ни одна брошенная в них граната или зажигательная бутылка не причинила им вреда. Оставалось только подняться по склону, развернуться и огнем из пушек и пулеметов расчистить путь идущей следом пехоте, однако финских танкистов ждал неприятный сюрприз.

Им был хорошо замаскированный дзот вооруженный 45 мм орудием. Именно оно с небольшим интервалом поразило два вражеских танка, когда они пытались проехать мимо него. У одного из танков взрывом снаряда повредило трак и идущую на скорости машину развернуло в бок. Второй получил прямое попадание снаряда в основание башни и встал как вкопанный.

Танк не горел, серьезных разрушений на нем не было, но из люков машины смог выбраться только залитый кровью механик-водитель. Согнувшись в три погибели, он с трудом сделал несколько шагов и упал на землю. Все остальной экипаж погиб на месте от осколков брызнувших внутри машины смертельным градом.

Встав друг за другом, поврежденные машины представляли собой надежное прикрытие, благодаря которому оставшийся танк мог проскочить опасное место, но экипаж машины проявил разумное благоразумие. Обнаружив присутствие артиллерии противника, танк сделал быстрый разворот и ретировался. Жизнь для финских танкистов оказалось дороже чести и достоинства.

У штурмовых рот была возможность исправить положение, несмотря на неудачный рейд танков. Стрелкового прикрытия дота не смогло бы остановить горячих финских парней полковника Макарайнена имевших многократное численное превосходство над ними. Но тут в процесс боя вмешался случай, а точнее сказать решимость гарнизона дота умереть, но не пропустить врага.

В результате артобстрела дот ╧ 17 получил серьезные повреждения своих казематов. Вести огонь в сторону атакующего врага он не мог, но у него уцелела телефонная связь. Благодаря этому, уцелевшие защитники смогли связаться с артиллеристами и вызвать огонь на себя, чем сорвали атаку противника. Попав под шквальный град мин и снарядов, обрушившихся на них, финские солдаты отступили, а когда попытались вновь атаковать, момент был упущен. К месту прорыва были переброшены резервы, и враг был отброшен.

Обозленный неудачей полковник Макарайнен ещё дважды бросал свои батальоны в атаку. Артиллеристы тяжелых орудий полностью расстреляли свои боеприпасы по правому доту от "Северного льва". Полковник ввел в бой все оставшиеся в его распоряжении танки, но успех так и не был достигнут. Поняв, где противник наносит свой главный удар, советское командование организовало прочный заслон.

На второй день боев по предполагаемое местонахождение батареи тяжелых орудий было подвергнуто бомбардировке с воздуха. Когда же Макарайнен собрался вновь штурмовать советские позиции, по финским позициям был нанесен удар из гвардейских минометов. Обстрел был проведен так удачно, что вместе со своими солдатами пострадал и неудержимый Макарайнен.

Оглохший и контуженый взрывов реактивного снаряда он предстал перед Маннергеймом, прибывшим объявить полковнику, что его миссия закончена.

– Мы потеряли за время боев свыше шестисот человек ранеными и убитыми. Финский народ не простит нам таких неоправданных потерь, и я приказываю прекратить наступление – изрек маршал и отправил полковника на лечение.

Неудача наступления финнов на Карельском перешейке поставила крест на наступательных действиях немцев под Пулково. Спасая положение фронта под Мгой от полного развала, Кюхлер был вынужден прекратить атаки на Ленинград и в срочном порядке вернуть так неосмотрительно изъятые им немецкие соединения. Благодаря этим энергичным мерам фельдмаршалу удалось стабилизировать обстановку и удержать важный плацдарм в районе села Мишкино, через который проходила Кировская железная дорога.

К концу первой декады сентября линия фронта временно застыла. Обе стороны нуждались в перегруппировке сил, чтобы затем вновь сойтись в непримиримой схватке. Фюрер не собирался мириться с прорывом кольца блокады. Он готовил ответный удар, но и вождь мирового пролетариата не собирался довольствоваться достигнутым результатом.