Текст книги "От аншлага до «Аншлага»"

Автор книги: Евгений Крыжановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

День рождения «Христофора»

В Беларуси с сатирой и юмором всегда было трудно. Петербург может похвастаться Райкиным, «Городком», Гальцевым, Ветровым, Леной Воробей, Киев – Тарапунькой и Штепселем, «Кроликами», Кларой Новиковой, Москва – Хазановым, Петросяном, Шифриным, Винокуром и т. д. Об Одессе вообще помолчу… А Минск?.. Ну, разве только кто-то из старожилов вспомнит Виктора Синайского (кстати, очень профессионального эстрадного артиста), да и то он выступал в годы самого кондового застоя, когда ни юмор, ни (Боже упаси!) сатира не приветствовались, и все выступления Виктора Григорьевича в основном проходили на гастролях и выездах.

И вот в 1986 году в Минске появляется автор-сатирик Владимир Васильевич Перцов. Сам он киевлянин, но женат был на минчанке, поэтому, когда в столице Украины у него, как у сатирика, начались проблемы, он решил переехать в Беларусь. Но без дела Володя сидеть не может и сразу же начинает искать собутыльников, в смысле – сообщников. Естественно – творческих. И они, конечно же, находятся.

Дело в том, что с конца 70–х годов в театре им. Я. Купалы, как я уже писал, возродилась прекрасная традиция театральных капустников. Собственно, она существовала и раньше, но все это было похоже на веселые междусобойчики и художественную самодеятельность. Когда же за дело взялись молодые тогда актеры-купаловцы Ю. Лесной, Г. Давыдько, Е. Крыжановский и другие, капустники поднялись на достаточно высокий профессиональный уровень (пока в театральном, а не в эстрадном смысле). Дошло до того, что один из капустников хотели даже включить в репертуар театра как спектакль. Нас начали приглашать на всевозможные юморины, КВНы и тому подобные веселые мероприятия. На одном из них и произошла наша встреча с Владимиром Перцовым. После краткой беседы было решено продолжить ее в более «интимной» обстановке…

Через несколько дней у меня на квартире и состоялась эта историческая встреча. С одной стороны стола сидел никому из нас неизвестный В. Перцов, с другой – корифеи юмора и титаны сатиры Юрий Лесной, Евгений Крыжановский и Геннадий Давыдько. Разговор не клеился, так как обе стороны ожидали друг от друга положенной в такой ситуации бутылки и обе были по своему правы. Мы понимали, что этот мужчина чего-то от нас хочет, а раз хочет, то, естественно, должен угостить… Перцов же, напротив, думал, что делает нам огромный подарок своим присутствием, и с нетерпением ожидал нашей проставки…

Ожидание затянулось, обе стороны нервно постукивали по столу пальцами, раздавались вздохи, хмыканье, и, наконец, Перцов полез в сумку и достал оттуда… тоненькую папочку… Примерно через час чтение закончилось, и гениальные юмористы-купаловцы закрыли, наконец, открывшиеся от удивления и восторга рты. Перед нами сидел АВТОР. А впереди у нас разворачивалась великолепная перспектива – Успех, Слава, Деньги. Перцов со свойственной ему щедростью пообещал нам по 50 р. за концерт, что по тем временам было немыслимо много, максимальная разовая концертная ставка не превышала 12 р. 50 коп.

– А водку вам будут давать без очереди! – закончил свою речь Володя.

Последняя фраза сразила нас наповал, ведь это было время горбачевской борьбы с пьянством. Короче, договор о сотрудничестве мгновенно был заключен …

Вот тут-то и наступила самая длинная пауза… Ни у кого не осталось и тени сомнения, кто теперь должен проставлять… Но не было, не было у нас с собой заветной бутылочки! Коммерческих структур тогда не существовало, а в винно-водочных отделах государственных магазинов, благодаря заботе партии о здоровье народа, стояли многокилометровые очереди… Эх-ма! Прости нас, если сможешь, дорогой друг и товарищ Перцов за тот вечер. Видит Бог, не виноваты… Кто ж знал, что ты сам ВЛАДИМИР ПЕРЦОВ!

Но юмористы всегда юмористы. Уже в коридоре, провожая Перцова к лифту, Гена Давыдько почесал затылок и, задумчиво глядя на Владимира Васильевича, сказал:

– А может ему в морду дать?..

Такого неожиданного поворота не ожидал никто. Через секунду все грохнули хохотом.

Так в безалкогольных муках был зачат «Христофор». Хотя официально день рождения «Христофора» – 31 декабря 1987 года. В тот день «Христофор» впервые вышел на сцену Дворца профсоюзов с программой «Кто кого?» Концерт был назначен на 16 часов. Публики пришло чуть больше одной трети зала (а какой дурак, кроме пришедших, перед самым Новым годом попрётся в театр?). Паникеры во главе со мной кричали, что надо отменять представление, что мы опозоримся, что честь дороже денег (а билеты тогда стоили где-то около двух рублей, что было довольно дорого). Но большинство, (а нас тогда было человек семь) ведомое Перцовым, резонно возражало, что публика не виновата и раз уж пришла, должна получить удовольствие, и при чем тут честь, когда ТАКИЕ деньги. Против последнего аргумента крыть было нечем, и премьера состоялась…

Но истинный день рождения «Христофора» – 2 сентября 1987 года, когда Ю. Лесной и Е. Крыжановский впервые, в Доме литераторов, вышли на сцену с номером «Спокойной ночи, малыши» («Хрюша»). Еще один день рождения был где-то в ноябре, когда в Доме Искусств собрался весь театральный бомонд Минска и с недоумением взирал на Нечто с гордым названием «Минский театр Сатиры» (тогда названия «Христофор» еще не было). И когда в конце, после трех-четырех вежливых хлопков, публика молча удалилась, мы поздравили себя с рождением Театра. Поэтому, чтобы никому не было обидно, мы решили праздновать день рождения «Христофора» 25 декабря. Так что милости просим (со своей бутылкой).

Вопрос о названии возник буквально сразу же после первых удачных выступлений, когда стало ясно, что театр вроде бы состоялся, и мы должны иметь свое имя, как Таганка, «Современник», Ленком и т. д. Группа серьезных артистов, в том числе и я, настаивала на солидном названии, вроде Минского театра Сатиры, тем более что оно уже прозвучало на упомянутом выше позорном выступлении в Доме Искусств. Группа несерьезных артистов в составе А. Никитченко (теперь живет в Киеве) предлагала оригинальнейшее название – театр «Улыбка». Встречались наглые предложения типа «Умрете со смеху!» или «Ха-Ха». Творческий спор плавно переходил в драку, когда Перцов, поставив рюмку, сказал:

– Друзья мои, наш театр с сегодняшнего дня будет называться «Христофор»!

– Почему «Христофор», в честь кого это?! – закричали все.

– Наш театр будет назван «Христофором» в честь известного мореплавателя и путешественника Миклухи Маклая!

Потом он добавил несколько крепких морских выражений (а Владимир служил на флоте), после чего спор был закончен, и все выпили за рождение театра сатиры и юмора «Христофор».

Итак, в 1987 году «Христофор» начал свой многострадальный и победный путь по трудным эстрадным дорогам. Как писали раньше: «за всеми их успехами и признанием стояла тяжелая, кропотливая работа»… И это было действительно так. А труднее всех приходилось, конечно же, Перцову. И не только в бытовом и материальном смысле (а он с семьей мыкался тогда по частным квартирам и был единственным ее кормильцем), самая главная его проблема состояла в том, чтобы сплотить театр и повести его за собой. В «Христофоре» на тот период собрались «асы» белорусских КВНов, юморин, капустников… Нас было 7 человек, и каждый имел свой вкус, свое мнение, свое представление о смешном. Практически все репетиции проходили в жутких спорах и скандалах: смешно – не смешно, пОшло – не пОшло, вкусно – безвкусно… Мы, артисты, были в эстраде новичками, не профессионалами, Перцов же, наоборот, был мастером эстрады, познавшим законы этого жанра. Однако как режиссер и художественный руководитель он тоже не имел опыта и поэтому совершал массу ошибок. Ответственность на нем лежала колоссальная: он пытался создать новый театр, фактически – новое направление в белорусской эстраде. Но, в конце концов, путем проб и ошибок, жестоких провалов и поражений мы пришли к общему мнению: в доме должен быть один хозяин. Мы убедились на практике в правоте многих принципов Перцова, поверили в него, стали внимательнее прислушиваться к его рекомендациям – и вскоре это начало давать результаты. У «Христофора» появился свой, ни на кого не похожий, стиль, свой творческий почерк и, самое главное – свой зритель. Конечно, не обошлось без потерь (помните – искусство требует жертв). По творческим, моральным, а то и по материальным причинам из «Христофора» в разное время ушли очень талантливые актеры, музыканты, режиссеры… Всего около тридцати человек. Одни потом вернулись обратно, другие при встречах только вспоминают свои, как они говорят, лучшие годы в «Христофоре», но, несмотря ни на что, произошло самое главное – из нескольких несгибаемых энтузиастов во главе с Владимиром Перцовым сложился надежный костяк «Христофора».

Театр, как однажды, видимо по пьянке, сказал великий Станиславский, начинается с вешалки. То есть: пришел в театр, посмотрел спектакль, вышел – и повесился… Но вешалка должна ведь где-то стоять. Сотни талантливых коллективов развалились из-за того, что у них не было своего помещения. Отсутствие элементарных бытовых удобств, гримерок, подсобных помещений и кабинетов, постоянная дележка сцены и репетиционного времени с другими – все это вносит в работу дополнительную напряженность и дезорганизацию. Плюс к тому начальство какого-нибудь Дворца культуры, отжалевшее театру «угол», считает себя полновластным хозяином и при всяком удобном случае это подчеркивает. А постоянное ощущение, что тебя в любой момент могут вытурить, способно довести до того, что опускаются руки и пропадает всякое желание работать. Да еще учтите, что театр обязательно должен находиться в центре города, чтобы всем зрителям было удобно добираться, потому что только завзятые театралы и фанаты могут ехать «за искусством» на край города. Представьте, что было бы, если бы «Христофор» базировался, например, в Шабанах (хотя для кого-то, прошу их меня простить, это малая Родина): театру – конец, и вы эту книжку не держали бы в руках, потому что попросту не о чем было бы писать. Но с другой стороны, Аркадий Райкин, после переезда своего театра из Ленинграда в Москву, почти до конца своей жизни не смог выбить для него собственного помещения – и ничего. Думаю, что во всех Дворцах культуры, где базировался его Театр, почиталось за честь работать рядом с Мастером. Наверняка, многие директора и администраторы с гордостью говорили: «Я, видите ли, с Райкиным работаю… Так что, насчет контрамарочки, пожалста…».

В этом отношении у «Христофора» была судьба как у военного. Помотало нас по Минску… Но первое свое здание мы вспоминаем с теплотой. Рядом с Комаровкой, напротив Дома быта, есть такое кубическое стеклянное здание (клуб завода, носившего ранее имя Ленина), где мы успешно проработали несколько лет. В результате, после пародийного номера о тогдашнем Президенте СССР Горбачеве, ярый коммунист (впоследствии ярый капиталист-бизнесмен), директор завода, гражданин Мумай выгнал нас в 24 часа, правда, без конфискации имущества.

Потом мы выступали на многих достаточно крупных площадках Минска: в Доме офицеров, во Дворцах железнодорожников и тракторостроителей, пока следующим постоянным пристанищем для нас не стал клуб им. Дзержинского. Нас иногда в шутку так и называли – театр сатиры и юмора при Комитете государственной безопасности… Шутки шутками, но отношения у нас с комитетом всегда были самые дружеские, не считая конфликта из-за хохмы о ГКЧП, когда мы сильно обиделись на «контору».

А в последние годы поистине родным домом для «Христофора» стал Дворец профсоюзов.

Если вам какой-нибудь слишком самоуверенный театральный критик начнет доказывать, что слово «спектакль» имеет отношение только к драматическому театру, а к эстраде применительно лишь «концерт» или, в лучшем случае, «программа», плюньте этому зануде на его потную лысину, сорвите с него очки и дайте ему в морду… Потому что «Христофор» ставит только спектакли, хотя они имеют форму и концерта, и программы, и обозрения. Но по сути, «Христофор» является Театром со всеми вытекающими последствиями – со спектаклями, репертуаром, труппой, гастролями, дирекцией и… буфетом.

Да, так вот о спектаклях. За эти годы в нашем репертуаре их было более двух десятков, и все они не похожи один на другой. Если «Кто кого» – «необыкновенный концерт» с самым разнообразным юмором (тут и пантомима, и пародии, и нормальные песни, и монологи, и синхробуффонада), то, например «М и Ж» – это уже программа, посвященная одной теме, теме Мужчины и Женщины, их отношений (и не только в «интересном» смысле, хотя ЭТО присутствует и тут, в спектакле была даже группа дрессированных эротиков). Кстати, о женщинах. Для тех, кто не попадет на спектакль. Если у женщины красивый голос, и она поет – это певица. Если у женщины – красивые ноги, и она танцует – это балерина. А если у женщины хриплый голос, некрасивые ноги, плохая фигура и лысина… – это мужчина.

«Кавалеры приглашают дамов» – это был сольный спектакль нашего самого «главного» мужчины Анатолия Длусского, где звучат его песни и стихи его дружка Сашки Пушкина, а остальной «Христофор» изо всех сил старается изгадить зрителю впечатление и не дать подумать, что Длусский умный и серьезный артист…

«От Чижовки до Комаровки», «Все на уколы!», «Третьим будешь?», «Хорошо сидим!», «Избранное», «Женефис», «От роддома до заката», «Вчера, сегодня, завтра», «День танкиста», «Постой паровоз», «Хоть стой, хоть падай»… Это далеко не полный список наших «детей».

Так в чем же отличие «Христофора» от других театрально-зрелищных учреждений Беларуси? Отличий от других театров у «Христофора» навалом и все они имеют принципиальное значение. Ну, во-первых, в нашей труппе всего-навсего десять человек, и это с обслуживающим персоналом, администрацией, рабочими сцены и продюссером Ю. Лесным. Для сравнения, в академическом театре им. Я. Купалы шестьдесят актеров и почти столько же человек обслуги. В Оперном и того больше. Естественно, у нас преимущество в мобильности, нам нужно меньше мест в гостинице, меньше билетов на самолет, поезд, автобус (чего не скажешь о расходах на банкеты)… Последнее, сами понимаете, шутка. Во-вторых, у нас в театре работают одни мужчины. Этакий сатирический театр Кабуки. И в этом тоже наше огромное преимущество. Мы и переодеться можем при случае в одной гримерке, и при расселении в гостинице никаких проблем. И отношения в коллективе чисто мужские, без выяснений, интриг и слез. А если что, то и матюгнуться могем в сердцах (иногда сильно помогает). В-третьих, «Христофор» – частный театр и вынужден крутиться изо всех сил, чтоб выжить, а гостеатры находятся на иждивении у государства, то есть по-прежнему живут, как при социализме, а при нем было все равно – есть зритель или нет, выполнили план или завалили его к чертям собачьим, пользуется театр популярностью или не очень. И потом, как мы уже знаем, социализм развращает, при нем можно не работать, но есть (хоть и плохо). А это породило десятки и сотни артистов, ноющих, жалующихся на свою судьбу, и по большому счету действительно страдающих, но палец о палец не ударяющих для того, чтобы изменить свою жизнь, как это сделали артисты театра «Христофор». И, наконец, самое главное отличие – это отношение к зрителю! В «нормальном» государственном театре на зрителя почти не обращают внимания. Режиссеры в этих театрах выражают прежде всего свое собственное «Я», высказывают свои личные мысли о бытие, свои взгляды на жизнь, на классику и современность… А так как в Беларуси, к сожалению, среди режиссеров нет таких личностей, как Товстоногов, Любимов, Ефремов, Виктюк, Табаков, Житинкин и так далее, то все эти взгляды, как оказывается, на фиг никому не нужны, потому и зритель остается равнодушен. Хотя, конечно же, раз в несколько лет бывают отличные спектакли, но – все реже и реже. А «Христофор» зрители любят за то, что у нас всегда можно отдохнуть, посмеяться, и на наши программы можно приходить по несколько раз. Недавно в одной школе проводили опрос – в какой театр дети хотят сходить на каникулах? 90 % ответило – в «Христофор». А один мальчик на вопрос географички, кто такой Христофор Колумб, ответил: «Это такой прикольный театр»…

Как-то артист театра им. Я. Купалы Борис Владомирский был приглашен на телевидение для чтения какой-то поэмы. Выучил он ее наизусть и пришел на запись. Вот он читает, читает и вдруг – забыл текст. Признаться в этом ему было неудобно, все-таки известный актер, поэтому он мгновенно придумал такой выход из положения: стал открывать рот, не издавая звуков. Кто бывал на телевидении, тот видел, что режиссер и все технические службы отделены от артиста толстым стеклом и следят за выступающим по мониторам (таким специальным телевизорам). Увидев, что «пропал» звук, режиссер стал подавать Владомирскому сигналы, чтобы тот перестал «вхолостую» читать: все равно, дескать, запись не идет. Извинившись перед актером, все бросились искать неисправность, проверили еще раз работу микрофонов, убедились, что звук «появился», и предложили Владомирскому продолжить чтение. За это время он, воспользовавшись суматохой, успел достать текст и посмотреть все, что ему было нужно, поэтому как ни в чем не бывало стал читать дольше. Так был спасен авторитет популярного артиста.

Однажды, по доброй традиции, мы всем театром Янки Купалы поехали за грибами. Несколько автобусов, заполненных артистами, с песнями и выпивкой, отправились в район Плещениц. По приезду все сели на поляне и, разбившись на компании, достали заветные собойки. Отдохнув от дороги и выпив за удачную «тихую охоту», мы разбрелись по лесу. Я, честно говоря, в грибах особо не разбираюсь, но бродить по лесу очень люблю. А так как я в тот период был в очередной раз холост, то одеть меня в грибы было некому. Да и не было у меня тогда ни кроссовок, ни ветровки, ни свитера. Перед грибами я зашел в нашу костюмерную, и сердобольные женщины, работающие там, дали мне из какого-то спектакля «напрокат» старую солдатскую форму времен начала войны (с петлицами) и кирзовые сапоги. И вот в такой одежке я, поплутав часа полтора, вышел к какой-то заброшенной лесной деревушке. Несколько покосившихся избушек, сломанный трактор у стога с сеном и сидящая на завалинке старушка… И вот сидит себе эта бабулька, вспоминает свою молодость, а тут из леса вываливает солдатик молоденький в форме с петличками и пилоточке со звездочкой. И солдатик этот, такой худенький, такой замученный, с березовой палкой в руке, пошатываясь, подходит к бабуське и спрашивает:

– Бабушка, немцы в деревне есть?

Несколько лет назад я на своей машине с семьей ездил в эти места за грибами. В финской ветровке, в канадских кроссовках и бейсболке, с сотовым телефоном и цифровым фотоаппаратом я вновь забрел в эту деревушку… бабка как сидела с раскрытым ртом, так и сидит до сих пор. Не верите? Давайте съездим, покажу.

Конкурсы

Буквально с первого года существования «Христофора» мы стали участвовать во всевозможных конкурсах и фестивалях. Конкурсы артистам эстрады необходимы не только для того, чтобы, как говорится, «себя показать и других посмотреть», они дают еще возможность набраться опыта и, как и у спортсменов на соревнованиях, «выложиться», то есть попытаться достичь пика своих возможностей. Разумеется, при условии, что эти конкурсы хорошо организованы и интересно подготовлены, чего нельзя сказать о первом из них, на который нас пригласили. Назывался он «Конкурс политической сатиры», что сразу напоминало о суровых традициях застойных времен, хотя перестройка была уже в самом разгаре и шел полный очередных надежд 1988 год. Все расходы по проведению конкурса взял на себя ЦК комсомола и, хотя мероприятие представлялось всем сверхскучным и архаичным, участников было достаточно много, видимо, они соблазнились, как и мы, возможностью съездить «на дармовщинку» в Москву и выступить на престижной сцене Театра эстрады. К такому конкурсу мы были абсолютно не готовы и взяли номера, явно не соответствовавшие ожиданиям организаторов. Позднее выяснилось, что мы были в этом не одиноки, и почти все, что показывали участники конкурса, с трудом и при очень богатом воображении можно было назвать политической сатирой. Я думаю, что по идее людей, придумавших этот конкурс, мы должны были «оживить» картинки с последних страниц обложек «Крокодила» 50–х – 60–х годов, где – возможно, читатели постарше еще помнят – изображались жуткие кровожадные империалисты и положительные во всех отношениях советские люди. Такого типа выступление было лишь одно, поэтому я расскажу о нем подробнее, уж больно всех удивило, что не везде еще выветрился дух «холодной» войны. Вначале на сцену вышел жонглер в костюме под «дядю Сэма»: в цилиндре, с сигарой в зубах, в обтягивающем трико из ткани, расцветкой повторявшей американский флаг, и с неумело наклеенной «козлиной» бородкой. Сделав жуткое выражение лица, он под какую-то визгливую музыку, видимо, чтобы вызвать еще большее отвращение к своему герою, жонглировал «земным шаром» и «атомными бомбами». Перекидывая их с руки на руку, жонглер изображал мир на грани катастрофы. Неожиданно земной шар у него полетел вниз, затем на него сверху устремились бомбы. В этот момент на сцену выбежала в красивом белом костюме девушка, изображавшая силы мира и добра, она перехватила бомбы, отбросила их в сторону, потом поймала шар и стала сама выполнять упражнения с ним. Музыка сменилась на благозвучную, «дядя Сэм» поддался благотворному влиянию, сбросил свой гадкий костюм и, превратившись в благородного юношу тоже во всем белом, в финальной части выступления стал помогать девушке «бороться за мир». Такая вот фигня.

Бурную реакцию присутствовавшей в зале немногочисленной публики вызвал номер двух девушек из Узбекистана. Одна из них была в парандже и пыталась сбросить ее с себя, вторая изо всех сил мешала подруге это сделать. При этом они обменивались эмоциональными репликами на узбекском языке, которого никто в зале не знал. Сначала девушки выступали при замершем от недоумения, вызванного непониманием, зале, но потом, когда кто-то из зрителей, видимо, от большого желания смеяться, хохотнул, все подхватили его почин и отвечали на каждую фразу девушек, даже не дослушав ее, громким смехом. Причем, смех этот от реплики к реплике все усиливался, зрители вошли во вкус, разогревая и себя, и соседей, и покидали сцену девушки под неистовую овацию, сами не понимая причины своего «успеха», но, судя по их виду, довольные и гордые собой и тем, что так угодили зрителям.

Мы выступали с номером «Хрюша», который к политике никакого отношения не имел, но тем не менее стали лауреатами конкурса, как, впрочем, и все без исключения остальные его участники. Но лауреатство оказалось не самой большой нашей удачей во время пребывания в Москве. Как выяснилось, мы еще понравились председателю жюри, знаменитому конферансье Борису Брунову. В результате он пригласил нас через год на Всесоюзный конкурс артистов эстрады разговорного жанра, который проходил в городе Кисловодске. Эти конкурсы организуются раз в четыре года, как олимпиады у спортсменов, и считаются очень престижными, поэтому участвовать в них стремятся все самые сильные артисты. Победа в таком состязании свидетельствует, почти объективно, об истинной силе артиста и во многом заменяет ему звание заслуженного или даже народного, которыми очень неохотно баловали всегда тех, кто выступал на эстраде. Вообще, артистов разговорного жанра очень немного, считается, где-то в среднем по одному человеку на миллион зрителей. Они все на виду, новичкам пробиться неимоверно трудно, и конкурс дает одну из немногих реальных возможностей сделать это.

Жюри состояло только из «звезд» первой величины. Назову лишь нескольких: Борис Брунов, Евгений Петросян, Александра Пахмутова и Евгений Добронравов, Махмуд Эсамбаев, Матвей Грин, старейшина юмористики, работающий в этом жанре с тридцатых годов, писавший для многих знаменитых артистов, в том числе и для Аркадия Райкина, и другие популярнейшие в стране люди. Кисловодск был не случайно выбран в качестве места проведения конкурса. Во-первых, там можно было не только выступить, но и хорошо отдохнуть как членам жюри, так и артистам, поэтому некоторые приехали даже с семьями; во-вторых, публика сама настроена на отдых и развлечения, залы всегда переполнены зрителями, жаждущими веселья и привлеченными соцветием выдающихся имен на афишах.

Претендентов на победу приехало очень много со всего Союза, только из Москвы более 40 человек, из других городов поменьше, но это все были артисты, прошедшие сквозь сито предварительного отбора на местах. Конкурс проходил в три тура, между которыми давали по дню отдыха, поэтому длился почти неделю. Номинаций было девять, мы выступали почти во всех: и в одиночном жанре, и в парном, и в музыкальном, и в пародийном, и в авторском, и в других. Итоги конкурса превзошли все наши самые смелые ожидания: мы завоевали семь первых призов из девяти. Ваш покорный слуга, Евгений Крыжановский, был признан лучшим в самом престижном разговорном жанре (кстати, за все годы проведения конкурса подобной чести удостаивались лишь Аркадий Райкин, Геннадий Хазанов и Клара Новикова), мне вручили в качестве награды красивый кинжал и огромную (по тем временам) денежную премию – 350 рублей, тогда как зарплата у меня была 180 рублей в месяц. Лауреатами стали Юрий Лесной (парные выступления), Сергей Кравец (музыкальные пародии), сам театр «Христофор» и Владимир Перцов (как автор и как руководитель театра). Оставшиеся два приза достались киевской паре Данилец и Моисеенко («Кролики») и ленинградскому дуэту Бандурин и Вашуков, которые пели куплеты под гитару и маленькую гармошку-концертино. Сегодня и «Кролики», и Бандурин с Вашуковым уже настоящие звезды эстрады, играющие в Петросяновском «Кривом зеркале», а тогда они были такими же молодыми исполнителями, как и мы. Сенсацией стало то, что москвичи остались без единого призового места, хотя надеялись забрать их почти все, тем более что многие из московских конкурсантов работали вместе с членами жюри и были хорошо им знакомы. Наша победа привела всех в состояние шока, благодаря ей эстрадная Москва открыла для себя эстрадную Беларусь. Все хотели узнать о нас побольше. К нам постоянно подходили и спрашивали, где находится Минск, кто наши учителя, много ли в Минске еще таких коллективов. Мы прямо купались в море всеобщей доброжелательности и поддержки. Все болели за нас, как, наверно, в спорте болеют за неизвестную команду, которая приезжает из глубинки и начинает побеждать признанных столичных фаворитов.

После окончания конкурса некоторые из нас получили довольно соблазнительные предложения. Мне Матвей Грин предложил посодействовать прослушаться в театр Геннадия Хазанова, который тогда планировали создать, Сергею Кравцу предложили выступать в театре песни Аллы Пугачевой, были и некоторые другие предложения. Но все мы отказались, так как считали себя патриотами «Христофора», перед которым открывались огромные перспективы, и не хотели находиться в тени московских суперзвезд, лишь подыгрывая им и исполняя второстепенные роли. Теперь я думаю, что просто надо было всем театром перебираться в Москву и начинать там работать, но тогда мы об этом не думали. А вот от предложенных нам гастролей по курортам Северного Кавказа мы решили не отказываться и через пару месяцев с большим успехом провели их.

Там же в Кисловодске у нас состоялась первая встреча с программой «Аншлаг! Аншлаг!». Эту встречу у нас в театре никто не может вспоминать без недоумения. Хотя вначале все было очень хорошо и мило: к нам подошла сама Регина Дубовицкая и стала расспрашивать, что-то записывать. Мы с готовностью отвечали на ее вопросы, по неопытности воспринимая все как должное и считая, что не меньше других заслужили право быть показанными по телевидению. Но оказалось, что все в этой жизни не так просто. В итоге репортаж с конкурса был показан в передаче «Аншлаг! Аншлаг!», но нам в нем почему-то места не нашлось, несмотря на Гран-при и семь лауреатских мест из девяти. Показали только Серегу Кравца и все. О самом «Христофоре» не было сказано ни слова… Через несколько месяцев Регина сама позвонила Перцову и попросила пару номеров для новогоднего «Аншлага». Это был еще один шанс. Но Володя, помня о нанесенной обиде, отказал ей. Более того, он сказал дословно: «Регина, мы в твоей передаче сниматься не будем’. Что и происходило долгих 15 лет. Из-за этой ссоры мы потеряли так нужную нам раскрутку на российских телеканалах, в отличие от тех же «Кроликов», и сегодня изо всех сил наверстываем упущенные годы.

Через год после Кисловодска в Ленинграде проходил очень интересный конкурс театральных капустников. Это было что-то наподобие КВНа, но выступали только театральные профессионалы. Участвовали команды шести театров из Москвы, Ленинграда, Одессы и Минска. Начали конкурс мы довольно неудачно, заняв в первый день только четвертое место, во второй день мы тоже не смогли подняться выше третьего, но зато в третий, заключительный, день мы стали первыми, выйдя в итоге на общее второе место и уступив лишь великолепной команде Ленинградского театра музыкальной комедии. По положению, между командами, занявшими два первых места, должно было состояться финальное сражение, чтобы окончательно определить победителя конкурса. Сражение это проходило на «нашем поле», в Минске, и завершилось убедительной победой «Христофора». За время выступлений мы сдружились с ленинградцами и очень жалеем сейчас, что их группа распалась и талантливейшие артисты вынуждены были разойтись по разным театрам. Недавно, снимаясь в «Смехопанораме», мы выяснили, что Юра Гальцев и Михаил Смирнов (ведущий артист «Кривого зеркала», он обычно делает номера со скрипкой), были на этом конкурсе в качестве зрителей. Они тогда учились на втором курсе театрального института.

Здорово потрепал нам нервы и доставил массу неприятных впечатлений фестиваль юмора «Море смеха–92» в Риге. Там мы вплотную столкнулись с откровенно пристрастным жюри, проталкивавшим своих кандидатов. За «Христофором» никто не стоял, мы, как всегда, рассчитывали только на свои силы, поэтому Перцова, как автора, срезали уже в первом туре, Серега Кравец дошел до третьего, я тоже дошел до третьего и явно претендовал на призовое место, но после окончания тура узнал, что не стал даже дипломантом. Увидев мое огорченное и недоуменное лицо, ко мне подошел один из членов жюри и, дружески похлопав по плечу, сказал: