Текст книги "Мой бондфренд, или они друг друга стоят (СИ)"
Автор книги: Евгений Крыжановский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Ладно, явно у них тут нет библиотеки с моими любимыми авторами.
– Спасибо, – поблагодарила я. – А как вас зовут?
– Глеб Сергеевич, – представился мужчина.
– Извините, Глеб Сергеевич, а долго меня тут будут держать?
– Пару дней, – с неохотой буркнул он.
– Я думала, с меня тут же снимут блок и заставят пробудиться.
Он несколько секунд молча буравил меня тяжелым взглядом, потом воздохнул, словно я была маленькой девочкой, приставшей к большому дяде со своими глупыми расспросами, и ответил:
– Блок сильный. Просто так не снять. Сергей готовиться.
– Спасибо, – ответила я, понимая, что большего с него вытрясти не смогу.
Но главное я узнала, у меня есть пара дней, и это значит, нужно напрячь мозги и придумать, как отсюда выбраться.
Схватив книжку, я сделала вид, что разговор окончен и я вся во власти чтения.
– Если что надо – стучи погромче, – бросил он на ходу и вышел.
И вот когда он ушел, на меня накатилась истерика, которую я не могла себе до этого позволить. Хотелось разрыдаться, завыть в голос и разгромить тут все. Но я не поддалась этому чувству, лишь сильней вцепилась в стол и глубоко задышала.
«Мне нельзя волноваться. Мне нельзя волноваться. Мне нельзя волноваться» – повторяла я, как мантру.
Все обязательно наладится. Я не вернусь домой, и родители начнут меня искать. Первым делом позвонят девчонкам и Максу, а у того отец из органов. Да и моя семья с подругами землю будут рыть носом в моих поисках. А я пока постараюсь разведать обстановку внутри.
Разведка ничего не дала: дверь была деревянной и закрывалась на ключ с той стороны, окна были в решетке, ко всему рама залита белой краской и явно пару лет не открывалась. Можно было ночью втихаря ее расколупать, если у меня не отберут вилку, так как другого инвентаря в наличие не было. Но если мне удастся расколупать краску и открыть окно, то, что я буду делать дальше? Кричать помогите в надежде, что кто-то сжалиться надо мной и поможет? Персонал здесь явно или подкуплен, или загипнотизирован. Кто этих магов знает? Или надеяться, что кому-то левому приспичит прогуляться вдоль завода и меня услышат, перед тем как прибегут на крики о помощи маги? Был бы завод разрушен, то можно было надеяться на подростков, но он вполне рабочий, значит, окружен забором и колючей проволокой. И это не говоря о магической защите, ведь, опять-таки, кто знает этих магов? Хотя может меня по ней и найду, ведь маги могут чувствовать чужую силу. Если, конечно, вернется Соколов и поймет, что меня украли.
Стало тоскливей некуда. Ведь если бы не он, то я... хотя, даже если бы Соколов не вышел на меня, мой папаша все равно бы за мной пришел. Только тогда у меня было бы намного меньше информации, так что Марса еще и поблагодарить надо бы. Хотя, даже если бы я не знала об этих магах, организации и предателях, то я все равно не стала бы лезть в их разборки. Ну не прельщает меня неведомая сила. Так что за блок я благодарна, и была бы признательна еще больше, если б его с меня не хотели снимать!
Пока я летала в раздумьях «а чтобы да кабы», на улице потемнело, и молодой месяц заглянул в окно.
Дверь в мою тюрьму скрипнула (ну это я так к слову, так как петли они явно смазывали регулярно) и в нее вошел Артем.
– Здравствуй, Елена, – неуверенно поздоровался он, топчась на пороге. – Я отец Сережи Вереницкого... хотя его сейчас, скорей всего, по-другому зовут.
Признаться, я опешила. Это что получается? Настоящее имя Соколова – Сергей? Я б от такого тоже отказалась бы! И это имя ему совсем не идет! Уж лучше Александр, или Марс!
Я молчала. Артем (как его по батюшке? А то непривычно к взрослому дяде по имени обращаться) молчал. Когда молчание стало давить на нервы сильнее его требовательно и совсем непонятного взгляда, я повернулась к мужчине и спросила:
– Что вам нужно?
– Я отец Сережи, – дал он совсем непонятный ответ.
– Вы это уже говорили, – холодно отрезала я. – И?..
– Я хотел узнать: как он? – Артем прошелся дальше и присел на тюк с ватой.
Да уж... разговор обещает быть долгим.
– Хорошо, – с неохотой ответила я и добавила, не сдержавшись: – У вас на него тоже планы, как и у моего папаши?
– Нет-нет, – в голосе, почему, звучал испуг. – Я просто хотел узнать, как он живет. Я... я не имею права... – и замолчал, склонил голову и уставился на кулон, который снял с меня пару часов назад.
Я помнила, как Соколов рассказывал мне об этом человека. С какой болью, ненависть, злостью. Но... но сейчас, глядя на этого осунувшегося мужчину, почему-то не сдержалась и произнесла:
– У него все хорошо. Он вырос прекрасным человеком. Добрым и храбрым. И заботливым, порой даже через меру. И он хочет все оставить, и жить как обычный человек. Завести семью, построить дом, вырастить дерево.
Артем поднял голову и ошарашил меня фразой:
– Я так и понял.
Словив мой недоуменный взгляд, мужчина поднял кулон и ошарашил повторно:
– Сила пропала.
Значит, Марс стал человеком?!
И я знаю, что это была эгоистичная мысль, но она все же промелькнула у меня в голове: «И именно тогда, когда его сила могла меня спасти».
– Вы с ним... – Артем кивнул, и я запоздало вспомнила про кольцо на указательном пальце.
А я на него уже совсем не обращаю внимания, а вот другие обращают и даже выводы правильные делают.
– Да, – кивнула я, и у меня вдруг возникло дико желание спрятать кольцо и просить Артема о нем не рассказывать. Я вспоминала взгляд Сергея, и мне стало страшно за Соколова. Вдруг мой папаша уже до того тю-тю, что эта новость совсем не обрадует? Понимаю, мысль дикая и ненормальная, но сейчас у меня в голове творился полнейший хаос и бедлам.
Артем резко поднялся, заходил по комнате туда-сюда, бормоча под нос:
– Я должен что-то сделать... Я уже лишил его... Не могу вновь... Должен что-то делать... Я не могу повторить еще раз... Должен... Он может меня простит... Я не могу все так оставить... Не могу повторить вновь... Лишить еще одной женщины... Должен что-то сделать... – Он резко остановился и посмотрел на меня в упор... холодные змеи страха поползли по мои ногам, коленям и вверх... это был безумный взгляд человека, которому терять уже было нечего. – У тебя есть его номер телефона.
– Нет, – испугано выдохнула я.
– Почему?! Ты же его невеста?! – закричал он со злостью и шагнул ко мне. – Нет-нет! – поднял он руки в жести «стоп» – Не бойся! Я не причиню тебе вреда! Я хочу помочь. Я хотел позвонить ему и сказать где ты, чтоб он тебя забрал. Но у тебя нет номера. Что же делать... – Он вновь заходил нервно по комнате и забормотал, только теперь о том, как можно с ним связаться.
Раз он решил мне помощь с побегом, то может, поможет и в решение некоторых терзающих меня вопросов?
– Извините.
Артем резко остановился и взглянул на меня.
Сглотнув комок в горле, я спросила:
– Зачем я понадобилась своему отцу?
Мужчина заколебался на пару секунд, но потом ответил:
– Эксперимент.
– Чего?! – эмоционально взорвалась я, точно не ожидая такого паподалова.
Вот тебе и папаша с его: «Здравствуй. Ленчик, ты мне нужна!».
– Я не знаю всех подробностей, но он хочет твоим пробуждением заполнить других.
– Но ведь это не реально! Затянуть можно только тех, к кому ты сильно привязан эмоционально, – вспомнилась лекция Лээс.
Артем усмехнулся:
– Ты много знаешь. Но твой отец придумал способ, как можно это делать без эмоциональной привязи. Для этого он и поставил на тебе блок, чтоб ты раньше времени не пробудилась.
– Тут папаня ошибся: я, вообще, не хочу иметь никакую силу! Мне она нах не сдалась, с вашей организацией и разборками. Я хочу жить как человек, работать, выйти замуж детей родить... – я осеклась и еле сдержалась, чтоб не прижать к животу руки.
А безопасно это чертово пробуждение будет для ребенка?! Если с ним что-то случится, я не знаю, что сделаю с этими чертовыми магами! В клочья порву, как тузик грелку!
– Твой отец слишком... полагается на силу, – замялся Артем.
– Я знаю, что у него от силы крыша поехала. Мне уже сообщили.
– И еще он хочет свободно ей пользоваться. Без надзора и условий со стороны организации.
– Хочет еще один крестовый поход организовать? – с сарказмом спросила я. – А он не подумал о том, что сейчас у людей намного развитей оружие? Или ваша магия может защитить от пули в лоб?
– Нет, но ты думаешь только об одной стороне медали. Предстать на что магия способна, скажем, в медицинской сфере. Рак мы еще лечить не умеет, на что будет способна магия и наука, если ее объединить?
– А сколько оружия можно сделать, покруче ядерных бомб! И думаете, люди примут вас с распростертыми объятьями? Вы сильней, не спорю, но людей больше. – Я замолчала от осознания одного факта и с презрительной усмешкой произнесла: – Поэтому нужно больше людей. И поэтому меня папаша хочет использовать. И они пойдут на пушечное мясо, потому что всех наделить огромной силой мое пробуждение явно не сможет. Скольких я смогу захватить?
– От трех до семи, в зависимости от энергии во время пробуждения, – спокойно ответил мужчина, а я аж поморщилась, настолько противно звучало это безразличие. – Но не волнуйся, я свяжусь с сыном, и он тебя заберет. Я не дам этому случится.
Вот это «этому сличаться» особенно резанула ухо, и вдруг поняла еще одно истину: Артем явно что-то не договаривает, раз хочет меня побыстрей отправить Соколову.
– Что со мной случится? – голос дрогнул.
Артем отвел взгляд, и я спросила с упором:
– Что со мной случится, если проведут этот... эксперимент?
– Физически ничего, – помедлим, произнес он. – Но психологически... это слишком серьезное потрясение для мозга.
– У меня спекутся мозги?! – ахнула я.
– Нет, – помахал он головой. – Просто ты перестанешь чувствовать. Станешь ко всему безразличной.
Я истерично захихикала.
Так вот значит, папаня, как я тебя пойму? Мне просто станет все равно! Стану бесчувственной куклой!
– Правда, у некоторых появляются вспышки гнева и огрести. Еще депрессии. Попытки суицида...
– Ну да, любой прогресс невозможен без жертв, только у жертв забыли поинтересоваться, хотят ли они, стать этими самыми жертвами?
– С тобой ничего не случится, – вновь забормотала Артем. – Я что-нибудь придумаю. Я свяжусь с сыном. Я спасу тебя.
Он, не прощаясь, быстро вышел из моей камеры. Я уставилась на молодой месяц в решетке и тихо плакала, тут же стирая дорожки слез и благодарила судьбу, что свела меня с Соколовым, иначе быть мне куклой со вспышками гнева, депрессиями и попытками суицида.
***
Днем заходил папаня. Пытался интересоваться, как я бедная жила все эти годы без его участия в моей жизни, но легче было разговорить стену, чем меня. Я чувствовала: произнесу хоть слово – не сдержусь и выскажу ему все, что думаю, о его лицемерной любезности. А он тогда, точно, поймет, откуда язык у моей осведомленности растет, и наш план по спасения меня родимой канет в лету.
Из его лепета были и крупицы полезной информации: оказалось, у меня есть братики и сестрички. Что они стали куклами бесчувственными и живы ли вообще – он не упомянул, но спишем это на возраст и прогрессирующий маразм. Потом, что блок с меня снимут через два дня и почему-то он думал, что я сразу пробужусь. Это меня насторожило, и я решила потом уточнить у Артема, могут ли они как-то вызвать пробуждение. Еще папаня заявил, что после пробуждения я смогу сходить домой и сообщить всем, что у меня все хорошо и нечего переживать. Ага, представляю, как я терминатором вхожу в дом и произношу металлически: «Айм бе бек!», или как там он говорил? Чертово не знание английского!
Когда нервы папеньки поняли, что башню под именем «Елене Пехова» не взять, то он плюнул на душевней разговор и ушел, напоследок вновь пообещав, что я пойму все после пробуждения. Вот только теперь я слышала в этой фразу жестокое предупреждение и обещание не лучшей участи.
К вечеру я истоптала дорожку в своей камере. Хотелось занять себя каким-то делом, а не вариться в мыслях от представлений, ибо фантазия у меня всегда хорошо работала. Поначалу я хотела отвлечься и почитать книгу, но, оказалось, даже под страхом участи хуже смерти, мой мозг смог осилить только две страницы этого бульварного романа с элементами детектива, вышедшего из-под пера подражательницы Донцовой.
Ночью, когда в мою клетку тихо приоткрылась дверь, я готова была даже завести душевно-плаксивый диалог с папаней, лишь бы занять себя хоть чем-то. Или попросить иголку с ниткой и начать практиковаться в пришивания глаз к ушам. Других частей тела в коробках не обнаружилось. Но в мою камеру крадучись вошел Артем. Приложил палец к губам и прошептал:
– Идем? Только тихо.
Кивнув головой, я направилась за Артемом, вон из осточертевшей мне камеры.
Крадучись словно воры, залезшие в дом, где по сводкам обитают собаки, но куш слишком сладок, чтоб не рискнуть, мы спустились по лестнице на первый этаж, вышли на улицу и... раздался звук сирены, зажглись прожектора, закричали люди.
Лаянье собак только не хватает!
– Беги! – крикнул Артем и я побежала. – Не туда! На право! Не на то...
Его крик оборвался, я рефлекторно обернулась и увидела в свете прожектора папеньку с еще тремя мужиками и как Артем падает на щебенку, которой тут был все усыпано.
– Лена! – услышала самый родной голос на свете, и я кинулась к нему, но добежать не успела.
Меня дернуло вверх. Я перекувырнулась в воздухе, упала на спину и словно с горки покатилась по щебенке, прикрывая руками и коленями самое дорогое – живот. Боль была адская, тело вдруг превратилось в комок боли, но все это было не важно, по сравнению с важностью маленькой жизни.
– Лееенаа! – взревел Соколов, но сейчас поднять голову и посмотреть на него я не могла.
Мне нужно было посмотреть и убедиться...
Впервые за эти два дня ада я не смогла сдержать эмоции. Крик... мой безумный крик разнесся над головами.
– НЕТ!!!
Светло-голубые бриджи были в крови.
Руки схватили меня, обняли, крепко прижали к себе.
– Лена...
Я подняла голову, встретилась взглядом с Марсом, показала кровавые руки и выдохнула с болью:
– Мой ребенок!
В следующую секунду руки Марса прижали меня к себе со всей силы и...
...и начался действительно Ад...
... страх, ужас, паника залезли мне под кожу. Я билась в крепких руках. Вопила, ревела, орала. Я царапала то, до чего могла дотянуться: ноги, грудь, лицо, волосы. Свои и его. Пыталась влезть ногтями под кожу, что вырвать с корнем непонятно что в теле. Если бы не захват Марса, то я содрала бы с себя кожу и скальп, в попытке выдрать этот паршивое чувства...
... лопнули мои барабанные перепонки... или мир просто нажал на кнопку «стоп» на пульте. Хотя это было больше похоже на замедленную съемку, только без звуковых эффектов...
... и начался Рай...
... в меня потек невидимый поток. Кипяток, в котором, я горела и захлебывалась. И в тоже время оживала и напивалась. Казалась, что я пью это поток не только ртом, но и всем телом, каждой частицей, клеткой, молекулой. И они наполняется им. Они пьют его словно святой нектар...
... эйфория заполнила меня. Стало так легко и радостно. И появилось такое возвышенное чувство, словно ты – сам мир. Но это чувство схлынуло мгновенно, не дав сполна в нем искупаться...
... Вновь была ночь. Звук сирены, прожектора, крики людей. Галька, врезающаяся в кожу. Крепкие руки Соколова. И сфера силы, за которой опускалась пыль.
Марс разжал объятья и взглянул мне в лицо.
В его глазах еще плясали частички эйфории и радости. Не знаю, что было в моих глазах, но он вновь прижал меня к себе и прошептал на ухо:
– Извини.
Затем Соколов выпустил меня из объятий и поднялся. Я понимала, что сейчас он хочет сделать, но допустить подобного не могла, поэтому схватила его за ноги и сказала:
– Не убивай их!
Ответ я не услышал. Пришел откат, и я потеряла сознание.
***
Это случилось в 21 час 17 минут 28 секунд...
Марс лежал на кровати и глядел на телефон. Он уже тысячу и один раз набирал номер Лены, но не звонил. И причина тому была не их недавняя ссора. Напротив. Марс знал, что Лена быстро вспыхивает, но так же быстро остывает, и если сейчас он позвонит ей, то она тут же начнет извиняться. Тогда он точно сорвется и этого ему не хотелось. Ведь осталось совсем немного, и это время он хотел посвятить только себе.
Марс имел на это право. Всю сознательную жизнь он исполнял приказы, сражался за чужое счастье и напоследок – жертвовал частью души во имя любви. Поэтому он имел полное право немного побыть эгоистом и посвятить последние два дня себе.
Он плескался в остатках своей силы, словно в ванной. Чувствовал, как вода остывала, и не в силах был подлить кипятка.
И в 21 час 17 минут и 28 секунд это случилось.
Его энергия, сила, магия исчезла.
Удушающая тоска навалилась на Марса. Мир словно выцвел. Звуки стихали. Запахи исчезали. Вкусы потеряли оттенки. Холод заполнил нутро. Чувства поблекли.
Казалось, все шесть чувств исчезли вместе с силой.
Ужас скрутил его тело. Но лишь на несколько секунд. Стоило Марсу вспомнить Лену, ее озорные зеленые глаза, веселую улыбку, смех, лицо, волосы, запах шампуня, руки, гладившие его плечи, вкус поцелует, доверчиво прильнувшее тело, шепот его имени...
Мир вновь наполнился светом, звуком, вкусом, запахом, теплом и чувствами.
Да, с силой он потерял часть своей души. Но ему уже было не страшно, потому что он нашел ту, кто сможет заполнить эту пустоту. Он нашел половинку своей души.
И в 21 час 18 минут и 04 секунды Марс принял свою судьбу, набрал номер и позвонил.
Лена не брала долго. Марс даже подумал, что, возможно, она на него в обиде из-за долго отсутствия. Все же он исчез на две недели.
Когда гудки сменились принятием вызова, Марс мысленно вздохнул и наигранно бодрым голом произнес:
– Милая, я тебя прощаю и не обижаюсь. А ты на меня?
В трубке пару секунд молчали. Марс подумал, что девушка все же обиделась и поэтому молчит, как раздался совсем не Ленин голос.
– Сережа...
Рука с силой сжала телефон и в грудь, словно с размаху ударили, выбив из легких воздух.
– ТЫ?!
– Сережа, успокойся и послушай. – Он говорил быстро и тихо, словно боялся, что сын не станет его слушать или, наоборот, что услышат чужие уши. – На Лену вышел ее отец и сейчас она у него. Ты должен ее спасти, иначе она...
Годы тренировок помогли. Сделав глубокий вздох, Марс холодно спросил:
– Где она?
– Улица Переселенская 3. Фабрика мягких игрушек.
– В городе, где живет Лена?
– Да.
– Сколько есть времени?
– Не больше двух дней.
– Дай мне Лену.
– Не могу. Я не смогу пронести к ней телефон.
– Если это ловушка...
– Нет, Сережа. Это не ловушка. Я хочу спасти твою невесту и хоть этим искупить свой грех.
– Ты сможешь вывести Лену из фабрики, – перебил Марс мужчину. Не желая слушать то, что не касается спасения его невесты.
– Да, – коротко ответил Артем, поняв желания сына.
– Завтра в одиннадцать.
– Хорошо. Завтра в одиннадцать я выведу ее на улицу. И Сережа...
– Мое имя Марс, – произнес и отключился.
Несколько секунд он дал гневу, ненависти, злости гореть в его крови, затем успокоился, вышел из комнаты общежития при главном центре организации и отправился к тому, кого считал отцом. У него уже не было права собрать отряд воинов и отправиться спасать свою невесту. Но были дядя Андрей и друзья, которые, точно, не откажут в помощи бывшему товарищу.
***
Они подъехали к фабрике игрушек, уже когда стемнело. Оставили машины в паре кварталов от пункта назначения и, скрыв себя невидимостью, направились к фабрике.
Главы не только не отказали Марсу в помощи, но и выделили в два раза больше людей, чем он рассчитывал. Конечно, их интересовала не его невеста, а ее отец, за которым организация гонялась уже не один десяток лет.
Насколько Сергей Веслов был безумен, настолько же и гениален. Когда-то он служил организации, пока один из его сотрудников не раскрыл правду о его запрещенных экспериментах над людьми. Подобного не смогла стерпеть даже организация, которая могла лояльно отнестись к тем, кто хотел и мог перевоспитаться. Сергею вынесли вердикт – смертная казнь, но ему удалось сбежать, залечь на дно и столько лет водить организацию за нос. И вот теперь появился шанс его захватить.
– Уже без пятнадцати одиннадцать, – произнес дядя Андрей, сверившись с часами, и покосился на Марса. – Не волнуйся.
– Я не волнуюсь, – солгал парень.
Конечно, он волновался. Но не за себя и тем более не за операцию, а за Лену.
Даже лишившись силы, Марс мог постоять за себя, ведь он с детства учился не только управлять силой, но и пользоваться холодным и огнестрельным оружием. У него даже мысль мелькнула теперь податься в правовые органы.
Воины оцепили фабрику кольцом. Ближе пока не подходили. Территория была окружена не только забором, но и сферой силы, притом необычной, а точно поставленной Сергеем. Тронешь ее , и ему об этот тут же станет известно. Среди организации мало было людей с подобным уровнем силы, да и они все занимали верхние посты и на подобные операции не выезжали. Хотя дядя Андрей все же выехал – он был главой отдела «воинов», но до уровня Сергея Веслова все же не дотягивал.
Наконец-то часы показали одиннадцать. Выждав еще четыре длинных минуты, Марс наконец-то увидел, как из дверей выходит Артем, а за ним Лена.
Сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой.
Следом раздалась тревога – реакция на пересеченную черту защиты.
Андрей выругался – кто-то из его парней поспешил – и подал сигнал «в бой».
Если бы кто-то из обычных людей сейчас наблюдал за происходящим, то мог подумать, что здесь просто выпустили погулять душевно больных.
Воины и проклятые кидались друг в друга силой, но не было не световых эффектов, не звуковых, не ярких вспышек и выкрикивания заклинаний. Со стороны казалась, что брутальные дяденьки в защитных костюмах и обычные граждане в цивильном, с чего-то размахивают руками и матерятся. Вот только если кто-то падал на пол, то уже не вставал.
Просто обычные люди не способны были чувствовать энергию, а вот для необычных воздух звенел от силы, от энергии, от мощи.
– Лена! – Марс увидел, что девушка бежит совсем в другую от него сторону и окрикнул ее.
Она обернулась на его колос, но не сделала и двух шагов, как чужая энергия схватила ее и потянула к себе. Андрей выругался сквозь зубы и своей силой попытался дернуть девушку к себе.
Две энергии встретились, взорвались... Лену подкинуло воздух, повернуло несколько раз в полете и отдачей покрутило еще по земле.
– Леееннааа!
– НЕТ! – ее крик был страшен и безумен.
Люди на секунду даже застыли, загипнотизированные настолько поглощающим чувством боли, в каком-то первобытном порыве защитить женщину. Но в следующую секунду наваждение схлынуло, оставив в душе непонимание, и они вернулись к своим соперникам.
Только Марс подбежал к Лене, упал на колени, крепко прижал к себе и прошептал с облегчением и тревогой:
– Лена...
Руки схватили меня, обняли, крепко прижали к себе.
– Лена...
Девушка подняла голову, посмотрела на Марса с такой болью и обреченностью... а затем она протянула к нему руки. Он вначале не понял этот жест, а потом увидел, на них кровь... и ее голос... нет, крик души:
– Мой ребенок!
Мир Марса взорвался... и замедлился, стих, словно они оказались на дне океана.
Марсу хорошо было знакомо это чувство, и только единая мысль успела проскользнуть в мыслях: «Блок!» и еще две секунды, чтоб прижать крепко Лену к себе.
... Ему уже доводилось это чувствовать... но тогда это было совсем другое чувство... Тогда он только принимал в себя энергию, а сейчас она лилась из него, словно сок из дерева.
ПОТОК. НЕКТАР. ЭНЕРГИЯ. СИЛА.
Можно назвать, как угодно. Угадать и ошибиться.
Это была душа. Чистый свет души, которым он делился со своей второй половиной.
Разделял свет на двоих...
Лена кричала. Брыкалась. Царапалась. Кусалась.
Марс лишь сильней прижимал ее к себе, не чувствуя боли. Сейчас его тело стало словно чужое. Казалось, душа вышла земной оболочки, как при смерти, и наблюдала за всем сверху.
... а затем поток обрушился на него. Вбил назад в тело и стал наполнять энергией.
Успокоилась и Лена. И они вдвоем пили нектар и ощущали себя единым миром. Только их ...
Когда пробуждение закончилось, Марс посмотрел в лицо Лены и увидел непонимание и испуг.
– Извини, – попросил он за то, что разделил с ней силу; за то, что перевернул будущую жизнь; за то, что теперь не мог дать того, чего она хотела; за то, что теперь никогда не сможет отпустить ее; за то, что теперь ей придется пожертвовать частью себя для него...
Для Марса и Лены пробуждение, казалось, длилось несколько часов, но на деле не прошла и минута. Люди продолжали сражаться друг с другом, и Марс чувствовал, что перевес не на их стороне из-за Сергей Веслова... но теперь он мог справиться с ним.
Он поднялся и взглянул в сторону самой большой вспышки энергии – там сражался Сергей и Андрей.
Марс уже хотел шагнуть вперед, как Лена схватила его за ноги и произнесла:
– Не убивай их!
Он понял, что она просит не только, за своего биологического отца... Ему трудно было сдержаться, ведь столько лет он грезил о мести. Но сейчас, глядя в глаза Лене, Марс понимал, что она просит совсем не для них...
И он ответил, но Лена уже потеряла сознание.
***
Марс пришел в себя резко, словно от звона невидимого будильника в голове. Даже не открывая глаза, он знал, что в комнате находиться еще кто-то... точнее чувствовал. Теперь он мог чувствовать намного больше, чем раньше...
– Сколько я был в отключке? – привстав на локтях, хрипло спросил он.
Лэс протянула ему стакан с водой и ответила:
– Девять часов и тридцать три минуты.
Напившись, Марс задал следующий вопрос:
– Лена уже пришла в себя?
– Еще нет. Для нее это большое потрясение, поэтому в себя она по статике не придет еще ближайшие пять-семь часов.
– А ребенок?.. – У Марса все внутри похолодело, когда он задавал этот вопрос.
– Все с ним нормально. Ребенку ничего не угрожало. Лена просто распорола обо что-то бедро.
Марс перевел дыхание, ощущая, как тяжелая плита сваливаться с его плеч.
– Тебя можно поздравить, – произнесла Лэс с улыбкой и добавила: – Дважды.
– У нее двойня?! – удивился и обрадовался Марс.
– Нет. Я про назначение. Теперь тебя, точно, повысят. Ты все же третий «повторно пробудившийся».
Марс закрыл глаза и со стоном повалился на больничную кушетку.
Он был рад этому... и в тоже время, радость разъедало чувство вины.
Лэс, как всегда, его прекрасно поняла и спросила:
– Лена?
– Мы ведь хотели жить как обычнее люди, – пояснил терзающие его чувства Марс.
Аналитик присела на кушетку и произнесла:
– Я никогда не могла понять и принять, то твое решение. Я уверена, ты бы жалел, что отказался от силы.
– Знаешь, когда энергия исчезла я... я испугался. Это было странное и страшное чувство. Казалось, что у меня отняли часть души, и мир словно поблек. Поблекли чувства и эмоции. Но потом я вспомнил Лену, и все вернулось в норму. И я понял, что никогда не буду жалеть, потому что у меня есть она. Я готов был сделать этот шаг, и я сделал его. Я откинул свою жизнь ради нее.
– А она готова будет сделать тоже самое, Марс? – Лэс уставилась на нее в упор, своими холодными глазами. – Ты затянул ее и теперь ее жизнь изменится. И сможешь ли ты принять ее после того, как она пройдет обучение?
– Нет. Она не будет проходить обучение, – решительно произнес Марс.
– Организация этого не допустит. Она – неуравновешенна, легко поддается чувствам. Если она не научится подавлять эмоции, то не сможет контролировать силу. А ее у нее много.
– Я буду ее «заглушать», а со временем она сама научится контролировать силу. Я хочу, чтоб она повзрослела сама, без принуждения. Я не хочу ей нашей участи.
– Как ты намериваешься это сделать? – скептически спросила Лэс.
– Если я стану главой, то никто не посмеет приказывать моей жене.
Лэс покачала головой.
– Еще попробуй им стать.
– Я уже на их уровне и моя сила будет расти. Ведь ты сама сказала, что я третий из «повторно пробужденных».
– Надеюсь, у тебя все получится, – с добротой улыбнулась девушка.
– А что насчет операции?
Марс сдержал слово и никого не убил. Он успел вырубить Сергей и еще пятерых предателей, перед тем как откат затянул в обморок и его.
Лицо Лэс превратилось в холодную маску.
– Удалось всех захватить с минимальными потерями. Все-таки наши появились неожиданно и застали предателей врасплох. И то, что потом нашли аналитики... это ужас. Даже такая циничная сука как я прониклась. На фабрике игрушек, – девушка мрачно усмехнулась, – они, действительно, делали игрушки из людей. Кукол наделенных силой. Веслову удалось создать машину, которая могла «затягивать» людей в пробуждение, не используя эмоциональные привязки. И если «затянутые» могли переносить этот процесс без серьезных психологических травм, то «пробужденные» сходили с ума. Показать?
Марс, поколебавшись, кивнул. В конце концов, он должен знать, с чем может столкнуться в будущем.
Лэс прижала ладони к его вискам и направила фрагмент воспоминания в голову.
... Это были клетки, прутья которых обтянули ватой. И в них были люди.
Некоторые сидели расслаблено на полу и смотрели вверх, не реагируя ни на что.
Некоторые кидались на прутья в безумном гневе.
Некоторые бились головами об обтянутые ватой прутья и молили убить их.
Среди таких он увидел знакомое лицо – Света Березова, подопечная Эллая, которую они не успели спасти.
– Ты говорила ему? – спросил Марс, когда девушка убрала руки.
– Нет, – отрицательно кивнула она головой. – Как бы он не хвастался своей теорией о пустой бутылке, я-то знаю, что сердце у него в груди есть.
– И подобное могло случиться с Леной?
Лэс промолчала, и Марса заполнил гнев и ненависть.
– Успокойся, – схватила подруга его за руки. – С Леной все нормально, а пострадавших мы отправили на реабилитацию. Вдобавок, многие раскололись и наши уже отправились на другие «фабрики». – Помолчав, Лэс неуверенно добавила: – Приговор уже вынесли...
Марсу захотелось откусить себе язык, когда он произнес:
– Когда?..
– Через четыре часа. Главы опасаются, что может повториться побег Веслова, как в прошлом, поэтому и ускорили суд. И решили казнить всех сразу...
Лэс вскочила на ноги, и Марс поднялся следом, вышел палаты и направился на нижние уровни.
