Текст книги "Мой бондфренд, или они друг друга стоят (СИ)"
Автор книги: Евгений Крыжановский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Он нерешительно вытащил одну руку из кармана, стянул кепку, посмотрел на меня своими голубыми с зеленой у зрачка глазами, слабо усмехнулся.
Все те злостные обвинения и упреки, которые я готова была вывалить на его голову вдруг исчезли, стоило мне увидеть, как осунулось его лицо, какие у него круги под глазами, и как впали щеки, а уж когда он тихо произнес: «– Я скучал», то мою крышу сорвало на корню, так как я встала на ноги и ответила:
– Я тоже.
И в этот момент словно невидимая стена неловкости, обид, сожалений и потерянных мечтаний обрушилась к нашим ногами. Мы, как две мартышки, которых запихнули в одну клетку в период спаривания, кинулись друг к другу, больно ударились зубами, рассмеялись и уже аккуратно поцеловались.
Поцелуй был страстный, жаркий, безумный. Соколов даже не давал мне перевести дыхание, от чего я схватила его рубашку и дернула возмущенно, но мое действие оценили по-другому: прижали так крепко к себе, что я думала ребра треснут, повернули, и резко дернули вниз, при этом не переставая целовать меня так, что мне казалось: небо и земля, крутятся вокруг меня словно в сумасшедшей карусели.
Каким-то краем сознание я поняла (это случилось тогда, когда его губы переместили на шею, давая мне все же перевести дыхание), что сижу у Соколова на коленях, недвусмысленно расставив ноги в стороны, а он в свою очередь на лавочке. Что платье поднялась по самое не балуй, и что парень делает бедрами такие характерные толчки, от чего меня бьет током, словно я засунула туда вилку, а потом эту вилку всунула в розетку. Нет, мы с ним еще не того... его штаны и мои колготки это явственно подтверждали, но эти точки были такие... характерные... такие очень-очень характерные, что я вдруг почувствовала, как цунами, тайфун, и прочие катаклизмы разгораются огнем внутри живота, и как волны всего этого обрушиваются на мое слабое человеческое тело... и меня накрывает что-то... непонятное и такое... такое охрененное, что я схватилась за плечи Соколова, выгнулась дугой и застонала... громко, потому что в эту минуту мне было плевать на все. Даже если бы и, вправду, сейчас наступил конец света, я бы, наверное, и не заметила! Точнее, я так думала, пока не раздалось смущенное кашлянье и встревожено-возбужденный голос:
– Лена?..
Я посмотрела направо... и почувствовала, как нога одного сумасшедшего парня скидывает меня с райских кущей в гиену огненную.
«Мать твою! Я тут получаю, понимаешь, первый оргазм в своей жизни, а этот... нехороший человек нет, чтоб пройти мимо и не мешать, смеет перерывать!» – это была моя первая мысль, вторая: «Мать мою! Парк, люди ходят, а я тут словно путана стону на ногах у Соколова во все горло! А если бы нас не прервали, уверена, мы бы этот фактор и не заметили. Вот я, например, уже стащила с парня рубашку, а он стянул болеро и опустил мне лямки платья, открыв вид на подарок Гены... на очень-очень горящий подарок, от чего Сашин взгляд так и застыл на нем». Третья была: «Мать вашу! А какого хрена я до сих пор сижу тут и свечу на всю округу своими верхними и нижними недевяностыми?».
Я резко вскочила с ног Соколова, поправила лямки, юбку, подняла с пола болеро и одела. Соколов тоже поднялся, надел рубашку, на которой не осталось пуговиц, я покраснела, а он дерзко усмехнулся, словно говоря: я готов накупить миллион рубашек, если ты будешь отрывать пуговицы на них подобным образом! Я еще больше покраснела, только теперь от тока, стрельнувшего между ног, отреагировавшего на улыбку парня. На счет Соколова... то выпирало у него очень заметно, но это его совсем не смущало и не заботило... мне бы такую самоуверенность и нахальство!
Саша, все наше надевание стянутого и переглядывание одевающихся, молчаливо стоял и смотрел, словно отец, который застал свою дочь с парнем и теперь ждал, когда они оденутся, чтобы провести нудную дискуссию о подростковом сексе и ранней беременности, или наоборот. И это меня очень взбесило.
– Ты следишь за мной? – грубо спросила я, а потом закатила глаза и со смешком воскликнула: – Два Шурика-сталкера на одну мою тушку как-то многовато. Господи, за что?
Сталкер номер два, нахмурился и ответил:
– Я просто подумал, что лучше будет тебя все же проводить до дому. Пошел за тобой, но ты вдруг исчезла в темноте. Я прошелся до остановки, но тебя не было. Тогда я решил, что ты, возможно, свернула в парк по делам, постаял возле входа, но ты так и не вышла. Поэтому я решил пойти, проверить... и тут ты... – Он замолчал и посмотрел на меня каким-то странным взглядом... таким взглядом обычно алкаш на бутылку смотрит... пришло в голову невольное сравнение.
– Не беспокойся, – резко сказал Соколов, придвинувшись ко мне, – я ее провожу до дома.
– А ты кто такой будешь? – с вызовом спросил сумасшедший.
– Ее парень, – с явным превосходством ответил Соколов, таким характерным жестом собственника притягивая меня за талию к своему бедру.
И вот тут проснулся мой Паганый Характер, который полгода провалялся в спячке.
– Ты охренел? – воскликнула я, отпрянув от него. – Тебя, свинья, не было полгода, из-за чего мой психиатр решил, что у меня уж больно живая фантазия, и я тебя попросту выдумала, и я стала думать, что совсем сбрендила, и, вообще, шизофреничка! И тут посылка, шары эти серые, записка «прости, если бы мог вручил бы лично», флакон с духами, какими-то возбуждающими, от чего все нюхают меня, как те кобели... В общем, теперь ты появляешься весь из себя такой страдающий и бедненький, добиваешь меня своим «я скучал», а потом... потом... – Хоть Смущение и Стыд, прихватив попкорн, присели на диван к Поганому Характеру, перед телеками-глазами, но я все же продолжила: – Потом набрасываешься с поцелуями, что я думала, задохнусь в самом рассвете сил и возможностей. Доводишь, понимаешь, до оргазма... Нет, это было круто и я-то не прочь повторить, ведь вправду круто, как и говорят... Но блин, Соколов, определенно не с тем, кто полгода назад заявил, что любит меня, но остаться не сможет, потому что я ему, видите ли, своим происхождением не угодила!..
На этом мою тираду оборвали, так как Соколов притянул меня к себе и сказал:
– Боже, как я скучал по твоему неслежению за языком, по сильной эмоциональности, даже по твоему «Соколов»! – Затем он наклонился к уху, но все равно произнес довольно громко: – И это был еще не оргазм... пока.
Я дернулась и от души врезала ему по морде.
***
Домой я вернулась одна, так как провожатых послала куда подальше, вызвала себе такси и уехала. Злая, взвинченная, раздраженная, а еще чуть-чуть счастливая.
Ладно-ладно, вы меня поймали, совсем не чуть-чуть. Но радость разбодяживала злость и непонимание, как кока-кола коньяк. И выпитое это «пойло» затормозило мой мыслительный процесс, получше настоящего алкоголя. В голове были не сотня, но, точно, чертова дюжина вопросов, и самый животрепещущий: «Какого хрена он вернулся и зачем?». Ведь при последней нашей встрече меня не двусмысленно послали в одно место, пойти и пробудить в себе силу. И вот теперь он заявляется, целует меня и... еще... ммм... Как вспомню, так сердце начинает бешено стучать и кажется, что мои внутренние органы кувыркаются от радости. Не удивлюсь, если органы сейчас поменялись местами и печень находится где-то в легких, а сердце определенно упало в низ живота.
Нет, ну зачем? Зачем он вернулся?!
Нужно было вместо поцелуев заняться выяснением этих вопросов, а не накидываться на него словно нимфоманка, у которой долго мужика не было!
Хорошо все же, что Саша решил проявить свое джентльменство посредством провожания меня до дому и остановил нас, а то я не знаю, чтобы мы успели натворить под таким-то напором эмоций.
И откуда они взялись эти чувства? Я ведь думала, что за полгода избавилась от них, а они оказывается просто в спячку легли.
Соколов меня разбудил, и это радовало и пугало меня одновременно. Ведь я не думала, что он имеет такую власть надо мной... И от этого мне было очень страшно, ведь я так и не пробудилась, а это значит – он вновь исчезнет.
Смогу ли я повторно пережить его уход? Смогу вернуться к тому состоянию, в котором находилось. И что самое главное: захочу ли возвращаться?
Говорят, что одну любовь можно забыть другой? Может, попробовать? Ведь Саша не двусмысленно продемонстрировал мне свою заинтересованность. Может, попробовать закрутить с ним роман? Уж в том, что я его не интересую как денежный мешок или энергетическая батарейка, я уверена. Может, его мне послала сама судьба? А возвращение Соколова должно подтвердить то, что вместе мы быть не сможем. Но тогда, зачем он приперся? Ррррр... Так ладно, хватит, обо всем это думать!
Дома меня ждала... мама. Она смогла купить билет на другой рейс и успеть, приехать во время. Хоть настроения не было, но все равно пришлось помогать бабушке с сестрой, накрывать на стол, а потом сидеть во главе этого самого стола и выслушивать тосты о том, какая я выросла у них красивая и умная. Единственное, что меня радовало в тостах, эта возможность выпить, так как напиться – хотелось зверски. Правда, мне этого сделать не дали и после четвертого бокала шампанского послали спать.
В комнате до сих пор парили эти проклятые шары. Взяв у бабушки спицу, я решительно принялась, устранять эту проблему. Один шар я все же, признаться, оставила и привязала его к настольной лампе, а остальные – похлопала, собрала в мусорный пакет и вынесла его на мусорку. Открытку я засунула в ящик стола, а духи спрятала в коробку под кроватью, где хранила голубой и продолговатый подарок Шурки. Потом я приняла душ и решила залезть в вк.
Интуиция меня не подвела. От Макса пришло письмо со следующим текстом:
«ЭТО ПРАВДА? СОКОЛОВ ВЕРНУЛСЯ?!»
Быстро же меня сдали, и когда эти двое успели подружиться? Хотя они оба рыжие и, если судить по людской молве, бездушные, а значит, общий язык все же нашли.
«Сдал?» – спросила я.
«Саша просто сказал, что по дороге к тебе подошел парень и сказал, что ты его девушка. Потом ты уехала домой, а они... так сказать, поговорили, и твой якобы парень сказал больше к тебе – не подходить»
Да уж. Спасибо, конечно, Саше, что не рассказал, что именно произошло. И поговорили, как я понимаю, они не ртами.
«Значит наябедничал»
«Лена! Тут дело не в том, сдал или наябедничал, а в том, что это ведь был Соколов?»
«Да»
«Ну, я ему при встрече харю разобью! Подонок! И как только у него совести хватило, вернуться после всего!»
«Я ему уже прописала, так что не надо» – притом Соколов был явно сильнее Макса, так что тут еще спорный вопрос, кто кому морду-то набьет. «А совести у него и так никогда не было, так что я бы удивилась, если бы сейчас появилась»
«Лена... ты его, что до сих пор любишь?!»
«Ага... Прям люблю до потери сознания!»
«Просто, ты так спокойно к этому отнеслась...»
«Спокойно? Мой разбитый об его морду кулак поспорил бы с этим заявлением»
«Я не о том...»
«А о чем тогда?»
«Просто, я думал, что ты сейчас начнешь писать, какой он мудак и как его ненавидишь»
« Тебе напомнить о кулаке? Да и притом словами все равно ничего не решишь, зачем только зря воздух сотрясать»
« В этом твоя проблема, Лена. Даже когда он внезапно исчез, ты вела себя так, словно все это случилось не с тобой. Раньше ты была не такой»
«Рыжий, я просто выросла»
«Иногда надо давать волю чувствам, а не держать все в себе, как это делаешь сейчас ты»
«Ты сейчас говоришь как мой психолог! Если ты спросишь: не хочу ли я, поговорить об этом, то я приеду к тебе домой и набью уже морду тебе!».
«Не хочешь ли поговорить об этом?»
«Ты че издеваешься? Или в тебе вдруг проснулся мазохист?»
«Я просто хочу, чтоб ты приехала ко мне. Мы бы выпили, поговорили...»
Я думала над этим предложением минуты две, а потом написала:
«А есть, что выпить?»
«Купим»
«Я хочу рома»
«В этот день любое твое желание – закон)))»
«Ха-ха. Точно у меня же днюха. Ну тогда не воспользоваться твоим соблазнительным предложением я не в силах! Все жди тогда. Буду скоро)))»
«Тогда я побежал за ромом в магазин)))»
Родители, конечно же, свою кровинушку в начале десятого не хотели никуда отпускать, не помогло даже «в этот день любое мое желание – закон». Мне предложили,перечитать конституцию и предъявить закон перед честными очами. Минут пятнадцать мы спорили, а потом приехало такси (которое я вызвала перед походом к родителям) и спор решился сам собой, так как они осознали, что гулять, неизвестно где, я не собираюсь, а еду в определенное место. Притом завтра воскресенье и на пары мне не надо.
Макс жил один в однокомнатной квартире в центре, поэтому нашим поседелкам никто не мог помешать. Точнее, я так думала...
Мы успели выпить за меня, прекрасную, два раза (друг понимал, что я не стану ему выговаривать с самого порога и, вообще, должна дойти до той кондиции, после которой и тянет поговорить), как в дверь кто-то позвонил.
Мы, конечно же, удивились, так как не орали, не буянили и песни не пели... пока. Да и, вообще, у друга были поразительно понимающие соседи. Понимающие в смысле, что сами нередко устраивают гулянки и на поседелки соседей внимания не обращают, а иногда и сами присоединяются, так как жила в доме сплошная молодёжь, даже ни одной бабушки не было.
– Я щас, – сказал друг, поднялся и пошел смотреть, кто там решил побеспокоить нас в такой ответственный момент.
Спустя минуту из коридора послышался мат вперемешку с вопросам: какого черта, тебе тут надо?
Я резко вскочила, кинулась в коридор... и застыла от удивления.
Макс, держал Соколова за грудки и кричал, и судя по красному пятну на лице одного мудака – сегодня он получил по морде повторно.
– Макс, брось каку, – хмуро попросила я.
Друг кинул на меня взгляд, но рубашку (кстати, другую, на которой уже оторвались две верхние пуговицы) выпустил, отошел на шаг.
– Ну, заходи, гусь залетный, – «гостеприимно» произнесла я.
– Лена... – предостерегающее начал Макс, но я его перебила:
– Нам надо поговорить.
Друг перевел взгляд с меня на Соколова, развернулся и зашагал в комнату.
Мудак остался стоять на пороге, от чего я вздохнула и раздраженно сказала:
– Дверь закрывают. Холодно.
– Лена, я бы хотел поговорить с тобой на едине, – хмуро ответил Соколов.
– Мало ли, что ты хочешь, – буркнула, развернулась и тоже пошла в комнату.
Дверь хлопнула и мудак прошел к нам.
– Принеси еще один стакан, – попросила я друга.
Тот кинул на мудака раздраженный взгляд, но за стаканом на кухню сходил, налили всем рома.
– Присаживайся, – кивнула я кресло, так как мы с Максом сидели на диване.
Соколов присел, взял стакан, даже не сказав, что, вообще-то, не пьет. Видно, тоже понимал, что разговор без горючего вряд ли состоится.
– Ну, – протянула задумчиво я, – за что выпьем?
– За понимание, – хмуро предложил Соколов.
– Ладно, – согласилась я.
Мы выпили за понимание, не чокаясь, после чего я уставилась на мудака и спросила:
– И че надо?
Соколов кинул взгляд на Макса, усмехнулся и протянул угрожающе:
– Я хотел поговорить с тобой о своей силе...
– Макс, выйди, покури на лестничную площадку.
– Я не курю.
– Ну, свежим воздухом подышать!
Друг внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Ты уверена?
– Да, Макс, уверена!
Как мне тут быть не уверенной, когда тебе между строк заявляют, что могут поспособствовать тому, чтоб друг оставил нас другим способом, нежили по своему собственному желанию.
Друг посмотрел на Соколова и предупредил:
– Обидишь ее – прибью!
Мудак с насмешкой улыбнулся. Даже если не брать в расчет его магические способности, он явно физически был сильнее друга.
Макс вышел из квартиры, напоследок так хлопнув дверью, что я даже удивилась: как это стекла на окнах не разбились?
– Говори, – со вздохом сказала я, влив внутрь еще одну дозу рома.
Соколов некоторое время смотрел на меня, а потом выдал:
– Я скучал.
Я рассмеялась: громко, издевательски, до слез, а потом зло спросила:
– Думаешь, это прокатит второй раз день? Ты меня за кого держишь, Соколов?!
– Я, правда, скучал. Вначале я держался, убеждая себя, что так будет в первую очередь хорошо для тебя и что у меня есть один долг, который я должен отдать. Я выдержал два месяца, а потом сорвался, приехал к тебе...
– И следил?
– Да. Следил. – Он опустил взгляд на свои руки, а затем вздохнул и продолжил. – Я много раз хотел, раскрыть себя, но боялся и не знал, что скажу...
-" Я скучал" – очень оригинально, – ядовито заметила я.
Он посмотрел на меня исподлобья и вернул взгляд на руку.
– Потом я приезжал каждый месяц, хотя это и стоило мне понижения в звании и постоянных выговоров. Но я не мог ничего с собой поделать, меня тянуло к тебе и я... я решил, отказаться от своей мести, доиспользовать свою энергию и стать обычным человеком.
Если я скажу, что его слова меня не тронули – то совру, но я все равно ответила с безразличием:
– Поздравляю. И что ты хочешь от меня?
– Я хочу второго шанса. Хочу начать все с начала и быть с тобой.
– А я не хочу! – из противоречия ответила я.
И, вообще, я не собираюсь сразу же прощать его, хотя его решение меня, вправду, обрадовало и дало надежду на то, что мы можем быть вместе.
Соколов поднялся, решительно подошел ко мне, сел рядом. Я, заподозрив неладное, хотела было встать, но меня схватили за талию, прижали к себе, уткнулся лбом в поясницу и заговорил:
– Лена, я не могу без тебя... я без тебя не живу, а существую... существую, как пустая оболочка.
Я понимала его, потому что испытывала тоже самое, что и он. Эти полгода я лишь существовала. И когда он появился передо мной, то поняла, что я словно возродилась... или вышла из комы.
Он развернул меня лицом к себе, заглянул в глаза, и взгляд у него был такой молящий о прощении, что мне как-то стало не по себе.
– Дашь мне второй шанс?
Возможно, нужно было включить гордячку, но я не стала. Он ради меня решил, отказаться от силы, а это уже значит многое.
– Дам, – прошептала я.
Мне улыбнулись такой счастливой улыбкой, что мои губы просто не в силах были противостоять желанию самой улыбнуться.
Соколов запрокинул голову и подался немного вперед, и я ответила на призыв: наклонилась, поцеловала его, руками обняла за шею.
Мой личный мудак заставил, опуститься ему на колени, я оторвалась от его губ и прошептала:
– Ну, так просто ты у меня прощения не выманишь.
Мне продемонстрировали соблазнительную улыбку и самоуверенным:
– Посмотрим.
Я хотела было его оттолкнуть, но его губы мигом убрали все мысли из головы, наполняя ее счастьем.
И мы целовались, не так как в парке, а медленно, нежно, словно пытаясь утешить друг друга за те полгода боли, которые мы испытали.
А потом заявился Макс, увидел нас, начал орать, пока я не накапала ему пятнадцать капель рома для успокоения.
– Ты хоть можешь предстать себе, что с ней было, когда ты внезапно исчез?! – зло он спросил у Соколова после третей рюмки"успокоительного". – Она ходила – неживая! И, вообще, почему ты внезапно исчез, никому ничего не сказал? Не объяснил Лене?!
Соколов посмотрел на меня, задумчиво нахмурился и спросил:
– Ты ничего не сказала?
В словах отчетливо промелькнуло «ты ничего не придумала»?
– Ну, – протянула я и с насмешкой сказала: – Я хотела сказать, что ты стал геем и отправился, покорять голубые берега, а потом передумала.
– И хорошо, что передумала, – хмуро согласился парень и ущипнул меня за бок.
– Постойте! – воскликнул друг. – Так Лена знала, почему ты внезапно исчез?
– Знала, – кивнул Соколов головой.
– Тогда, почему ты нам ничего не сказала? – вновь взбесился он.
В ответ я развела руки в стороны, но Макса этот ответ не удовлетворил, и он перевел требовательный взгляд на парня, бесстыдно обнимающего меня. Хотя я этому не была уж так и против.
– Скажем так: у меня были некоторые проблемы, и я немного запутался в главных приоритетах жизни, – ушел от прямого ответа Соколов.
– Ты связался с бандитами? – серьезно спросил Макс.
Мы переглянулись, а друг продолжил:
– Если да, то нужно было мне сказать! Ты знаешь, какая у меня семья? Мы бы помогли тебе.
– Эээ... кажется, кому-то больше не стоит наливать, – протянул Соколов.
– Значит, нет? – рассудил, по-своему, Макс.
– Нет, я не связан ни с какими бандитами, – устало протянул друг.
– Тогда, какие у тебя возникли проблемы, что ты исчез бесследно?! Я ведь даже пытался, найти тебя, точнее, попросил отца пробить по своим каналам на тебя инфу, но ты как сквозь землю провалился! И, вообще, он мне сказал, чтоб я не лез в это дело, так как там что-то нечисто!
Ничего себе!
– Почему я об этом впервые слышу? – удивленно спросила я.
– А что я должен был тебе сказать, Лена? Что Александр Соколов появился как черт их табакерки и так же исчез без следа. Я ведь, правда, думал, что он как-то связан с преступниками!
– Извиняй, Макс, но твои предположения не верны. Я, можно сказать, нахожусь по другую сторону баррикады.
Друг налил в рюмку рома, выпил, занюхал долькой лимона и спросил осторожно:
– Правительство?
– Я завязал, – хмуро отрезал Соколов.
– Ты можешь гарантировать, что с Леной ничего не случится?
Тут уж решила вмешаться я и раздраженно заявила:
– Макс, в жизни может случится всякое! Например, мне завтра на голову может кирпич упасть! От судьбы никто не застрахован.
– Лена, не влезай! – с не меньшим раздражением ответил друг. – Мы сейчас говорим совсем о другом! – Затем он серьезно посмотрел на Соколова: – Ты можешь, гарантировать, что твое прошлое не в мешается в будущее?
Соколов замялся, а я задумалась.
Ведь, действительно, сможет ли его «Организация» отпустить его без проблем, когда его сила закончится? И как мы дальше будем жить? Ведь как я поняла: его по документам попросту не существует.
– Я не могу этого гарантировать, – спустя несколько минут молчания признался Соколов. – Но я гарантирую одно: с Лениной головы не упадет и волосок.
– Соколов... – осторожно протянула я, – а что ты дальше будешь делать?
Он опустил взгляд и ответил с сожалением:
– Сейчас я должен буду вернуться назад, но где-то через неделю я вернусь к тебе.
– А тебя... отпустят? – так же осторожничаю.
– Придется, – фыркнул парень.
– А что потом? – все же не успокаиваюсь я.
– А потом ты доучишься, мы поженимся и уедем ко мне домой, – легко отвечает... это все же мудак.
– Это что предложение? – просто-таки офигеваю я от расписывания нашего будущего. – И куда это «домой»?
– Это не предложение, а констатация факта. А дом мой находится в очень красивом месте. Тебе понравиться, – мне счастливо улыбнулись.
– И что я там буду делать? Стирать, готовить и за нашими детьми смотреть?
– Почему сразу «стирать, готовить»? – недоуменно интересуется парень. – Что хочешь, то и можешь делать. Проблем с деньгами у меня нет, так что хочешь – будешь бездельничать, хочешь – будешь книги писать, хочешь – устроишься, работать журналистом.
– И что еще за «констатация факта»? – раздраженно интересуюсь. – Я тебе еще даже не простила, а ты уже о замужестве думаешь?
– Лена, – его улыбка просто лучилась уверенностью, – твое прощение – дело времени. К концу года, я могу с уверенностью сказать, ты меня простишь и мы поженимся.
– Знаешь что? – Я резко вскочила и зло сказала: – Вот возьму и не соглашусь, выйти за тебя!
На меня удивленно посмотрели и с непониманием спросила:
– Это еще почему?
– Потому что ты самоуверенный мудак!
Да, было обидно. Я понимаю, что если бы наши отношения возобновились и продолжились, то мы бы скорей всего в будущем поженились. Но заявлять об это вот так, как «констатацию факта»! Словно я обязана!
– И, вообще, за кого я, интересно, выйду замуж? – с раздражением интересуюсь.
– Как за «кого»? За меня! – начинает сердиться Соколов.
– Я имею в виду: какая у меня фамилия после замужества станет?
– А какая тебе нравится? – лукаво улыбнулся мне бесфамильный наглый субъект под кодовым именем «Соколов».
– Мне моя нравится!
– Хорошо, – пожимает парень плечами. – Я возьму твою.
– Я не давала, вообще-то, согласие выйти за тебя, – напоминаю я.
– Лена, ну что за истерика? – устало спросил претендент на мою фамилию, пытаясь обнять меня, но я ловко отскочила в сторону. – Все же было хорошо и вдруг ты с чего-то завелась.
– С «чего-то»? – с вызовом спросила я. – Как бы ты себя чувствовал, если бы я тебе заявила, что ты обязан выйти за меня?
– Почему сразу «обязан»?
– А вам больше нравится термин «констатация факта»?
– Лена, ну что ты как ребенок?
– Нет, я не ребенок, потому что детям в брак вступать не положено!
Соколов устало посмотрел на офигевшего от нашего диалога Макса и спросил:
– И вот, что мне с ней делать?
– Отшлепать, – тут же ответил друг и с ухмылкой добавил: – Могу плетку одолжить.
– Жену свою будущую шлепать будешь, Рыжий! – накинулась я на друга.
– Лена, нет, ну ты, правда, как маленькая, – поморщился друг. – Ты, наоборот, радоваться должна, что на такой заразе как ты, хоть кто-то решил жениться.
– Я и без мужа обойдусь! – с гордостью отвечаю я.
– Ну это мы еще посмотрим, – угрожающе протянул Соколов, потому я решила от греха подальше отойти подальше и сесть на подоконник. – Лена, я люблю тебя, поэтому ничего удивительного, что я хочу на тебе жениться.
– Я тебе еще не простила, – напоминаю уж в какой за сегодня раз. – А теперь не факт, что прощу.
Соколов на это заявление отреагировал странно: счастливо улыбнулся и заявил:
– Я все-таки очень по тебе скучал. – А потом добавил злорадно: – И раз ты так решительно настроена против брака, то хорошо, я больше никогда не подниму тему о женитьбе.
Я чуть с подоконники не свалилась.
Это как понимать? Вначале меня поставили перед фактом, что я скоро стану замужней барышней, а теперь «никогда не подниму тему о женитьбе»?
– Отлично! – холодно сказала я. – И переезжать никуда я не собираюсь. Мне хорошо и в этом городе. У меня тут родные и друзья.
– Ладно, – ответил Соколов. – Будешь жить тут.
Не понравилось мне, как он это произнес, поэтому я и уточнила:
– А ты, где будешь жить?
– Дома, – спокойно отвечает мне эта сволочь. – У меня большой дом в Ирландии. Дом это я люблю, и продавать его не собираюсь. Буду приезжать к тебе иногда.
Обиделся, значит? Ну ничего, на обиженных балконы падаю и воду возят!
– Зачем «иногда»? Можешь, вообще, не приезжать! И у меня появились планы на другого сталкера, так что, извини, Соколов, но ты в пролете.
– На какого еще другого? – в голосе отчетливо слышалась угроза, но я все равно выпалила:
– Какая ирония: его Саша зовут. По настоящему. Помнишь тот в парке?
– Вот только Шурика не надо в свои разборки вплетать! – заступился за одного рыжего другой. – Он отличный парень и ты ему, действительно, нравишься... – Макс осекся, поняв, что сболтнул лишнего, с тревогой взглянул на Соколова, но тот оказался поразительно спокойным.
– Валяй, – махнул парень рукой. – Я уже привык к твоей привычке, угрожать мне другими парнями.
– Привык? Да я всего однажды сказала, – разгневанно уточнила я.
И вспомнил же!
– Это уже второй, – тоже уточнил он.
– Знаете, что ребятки, – прервал нас Макс. – Валите-ка домой, потому что мне, признаться, уже зае*лось слушать ваши разборки!
– А ром? – тут же спросила я.
– Забирай, алкашка, – махнул он рукой на бутылку.
– Сам ты алкаш! – возмущенно ответила я, спрыгнула с подоконника и направилась в коридор, обуваться.
Соколов последовал за мной, и когда мы оказались на улице я с нарочитой холодностью сказала:
– Можешь меня не провожать.
– И не собирался, – хмуро ответила Соколов, развернулся и стал отходить от меня.
Я стаяла и просто оторопевши смотрела ему в спину.
Обида – обидой. Гордость – гордостью. Но блин!..
– Соколов – ты мудак! – закричала я.
Секунда – и он уже возле меня. Схватил, прижал к себе и принялся целовать. Когда жар наших поцелуем приутих, мы прижались друг к другу как пингвины при буре и Соколов сказала:
– Люблю тебя.
– И я тебя люблю, – ответила я и счастливо улыбнулась.
– Пообещай, что больше никогда не будешь говорить, что уйдешь к другому парню.
– Посмотрим на твое поведение.
– Лена!
– Ладно... Обещаю, шантажист недоделанный.
Меня вновь поцеловали, а потом отвезли домой на машине, кстати, другой, и марку в этот раз я узнала. Это был черный «мустанг».
Перед моим домом мы еще долго не могли отлипнуть друг от друга, а потом, когда мы дошли уже до той точки, после которой девушки, обычно, приходят домой только под утро, я медленно отстранилась и сказала:
– Давай не сейчас.
Соколов некоторое время смотрел на меня таким взглядом, отчего внутренние органы совершали кульбиты, которые и не снились цирку Дюсолей, а потом глубоко вздохнул и ответил:
– Да ты права. Сейчас не место и не время.
– Значит, ты приедешь через неделю?
– Да, прости, но пока я еще числюсь, как член Организации, и у меня есть свои обязательства.
– А когда твоя сила закончится? – решила я наконец-то узнать, так как при Максе задать этот вопрос не могла.
– А когда закончится, я буду числиться – внештатным сотрудником.
– Подожди... – с непониманием сказала я. – Ты же сказала, что собираешься стать обычным человеком.
– Собираюсь, но пойми Лена, из Организации не увольняются по своему желанию, а сбежать и стать предателем я не хочу. Я продолжу на них работать, только мои обязанности изменятся.
– И, например, как?
– Ну, я могу стать наставником для будущих воинов. Я все-таки с восьми лет тренировался, и знаешь, какой у меня послужной список. Обзавидоваться можно!
Он выглядел гордым и немного смущенным. Сразу становилось понятно, что его работа ему нравится.
– А кто эти воины? – решила уточнить я. – Точнее, что они делают.
– Ну, воины – это, можно сказать, магическая полиция.
– Так среди нас коп, – вспомнился прикол.
– Ну, если быть точнее – ОМОН. Я, так сказать, вхожу... точнее, входил в отряд быстрого реагирования. Например, если не засеченный нами «пробужденный» решил с помощью силы ограбить банк или отомстить обидчикам, то моя задача – захватить его и доставить в Организацию.
У меня аж сердце в пятки ушло, так как я подумала, что он скажет «ликвидировать».
Соколов увидел, мелькнувшие эмоции на моем лице, и аккуратно спросил:
– Ты чего?
Я рассказала, на что парень помрачнел и сухо сказал:
– Главная наша задача – захватить, так как нас мало и даже если он убийца, то Организация, так сказать, дает им второй шанс, если они согласятся, работать на нее.
