Текст книги "Муравьиный лев"

Автор книги: Евгений Филимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

25. Шкатулка

– Ну что – начать с предыстории, так, что ли? Значит, лет двадцать назад ликвидируется одна группа, промышлявшая по золоту – далеко отсюда, скажем, в твоих местах. И один уходит – фигура не главная там, но заметная. Уходит и больше там не появляется…

Тоня расхаживала по своей комнатке в мансарде с видом лектора. Клим сидел все в той же качалке.

– …Да. Но уходит не просто – вешает свои улики на другого человека, которого перед этим умело скомпрометировали перед законом. Эта братия умеет вещи делать, я убедилась… Человека берут, обвинение довольно тяжелое, жена отказывается от него – принципиальная женщина, есть такие. Тут как раз амнистия – тогда были часты амнистии, этого человека выпускают, но семья его не принимает – амнистия это не оправдательный приговор. В городе он запятнан, на работу обратно его не берут, хотя механик он золотой…

Она распахнула окно в сад – стало слышно, как шуршат листья о крышу.

– Он уезжает в эти края, благо, родом отсюда. Обосновывается здесь, пытается начать новую жизнь, даже вскорости женится… И тут появляется этот, ускользнувший от облавы. Он прозябает на мелочах, ему нужны люди. А специализировался он на песочке, на слитках, на «желтяке». Для преступника специализация – большое дело, это определенные связи, свой круг посредников – исполнителей, вояжеров, реализующих… И техническая сторона дела в его промысле очень важна.

Он берет этого механика буквально в клещи – разбивает его брак, шантажирует его, тем более что далекая семья этого человека находится, будто бы, в его руках. А связи у того со старыми местами сохранились, так что угроза реальная. Я думаю, этот человек всегда любил только свою первую жену, эта Марина не в счет…

Внизу гудел пылесос – мать Тони прибирала огромный дом.

И человек начинает работать на этого выползка. После гибели матери (будь муж с ней рядом, она бы не пошла в малярку), так вот, после ее гибели этот тип переключается на детей. Он с одной стороны поставляет человеку все сведения о детях – чтобы не прерывалась иллюзия родственной близости… С другой – демонстрирует свою власть над ними, особенно над мальчиком. Большие изуверы встречаются в этой среде… Через всякую погань, подонков, он пытается растлить сына этого человека, приобщить и его к преступной среде. Но тот выпрямляется, он, вроде бы, вырастает в личность, – Тоня любовно окинула Клима взглядом своих карих глаз, – и это дает человеку какой-то шанс. Он видит, что его малыш устоял; так почему же его отец должен все так же барахтаться в этой грязи? И человек пытается высвободиться из когтей этого… муравьиного льва, как ты его назвал.

– Это не я. Продолжай, – Клим сидел, сцепив пальцы.

– Но тому вовсе не ко времени такой бунт. Как раз начинается богатая афера с «почтовым ящиком», буквально, золотое дно. Задействована вся агентура, и здесь, и на старом месте – дело масштабное, он его готовил с десяток лет. Оттуда, со старых мест в автоцистернах доставляется в «ящик» гальванический раствор с повышенным втрое золотосодержанием. Охраны никакой – кому нужна ядовитая жидкость, контроль на «ящике» пустяковый, почему – еще надо разобраться. На месте раствор умело разделяют, доводят нужное количество до кондиции, и свою часть вывозят с территории в поливочных цистернах. В глаза никому не бросается – площадь завода огромная, поливать газоны надо. В неприметном домике неподалеку, на Журавликах, оборудован небольшой гальванический цех. И каждый вечер с анодных решеток снимается «желтяк»…

– У Роман-Ключевой? Фамилия, как у артистки…

– Как у аферистки. Словом, дело раскручивается, в «ящике» все спокойно, можно качать «желтяк» и качать – а тут ответственный за всю машинерию собирается отвалить.

Этот самый лев прибегает к решительным мерам – организует там ложное ограбление, и тебя сажают. С этого момента, я думаю, начинается борьба Ярчука с Краевым. И особенно после того, как ты вышел на условный: более-менее ослабло опасение, что тебя привалит «случайно» стволом на лесосеке. Возможно, в это время у них произошел крупный разговор, может, даже с дракой, когда Ярчука пырнули в руку. Но его уже нельзя было остановить…

Тоня уселась на подоконник, сквозняк шевелил ее волосы.

– Теперь о раскладке сил… Ярчук знает все повадки Краева, как-никак двадцать лет вместе. Он принимает меры предосторожности, а сам готовит решительный шаг – надо же расквитаться с человеком, сломавшим его жизнь! Краев чует это, он усиливает контроль за ним, его люди держат Ярчука под негласным надзором почти круглосуточно. Томик, человек для особых поручений, удобства ради сближается с Губским, ведь они дальние родственники. Кружит голову этой глупышке…

– А что мог предпринять отец? Ведь Краев сам ничего не делал?

– Как же! Все планы операций, «кроки», как у нас говорят, все связи, расходы, доходы – разве удержишь в памяти? А показания самого Ярчука? А пометки Краева на его технических чертежах? И все эти бумаги он собрал и спрятал (Краев подозревал – у себя дома), но передать ничего не мог! Сам посуди, какое положение – вокруг одни враги или люди, которым нельзя довериться. Учитель Пташко к тому времени уже поменял место жительства, да Ярчук, скорее всего, не захотел бы подвергать опасности единственного приятеля. И тут он вспомнил обо мне… Тем более, студентка-юрист. Словом, Ярчук передал бумаги мне, а я уже понятно куда… В тот же день Ярчук погиб. Думаю, было так…

К тому времени Краев понял, что нужно разделаться с Ярчуком окончательно. Он решает сделать это сам – Ярчуку, очевидно, вся эта братва достаточно доверяла, этакий забавный старикан-технарь, да еще с безобидными заскоками, манией преследования, например. И против него не было никаких улик. Краев же руководствовался чутьем.

– И он…

– Да, все сделал, как и задумал: проник в дом с темнотой, оголил концы у выключателя и затаился. Вошедший Ярчук успел получить слабый удар тока – вовсе не смертельный – и второй, страшный удар по темени… Когда Краев убедился, что Ярчук мертв, он устроил эту имитацию проводки – как умел. И обшарил весь дом, но коробки не обнаружил.

– Что же это за коробка?

– У Ярчука была такая тяжелая бронзовая шкатулка старинной работы, в ней он хранил все ценное, наверное, это была единственная вещь, что осталась у него от жены… от твоей мамы, я хотела сказать. Шкатулка всегда стояла на виду, возле телевизора. Краев, конечно же, сразу заметил ее исчезновение и предположил, что она спрятана, зарыта, может быть, где-то в саду. Тогда-то и начались поиски. Чтобы заинтересовать ищеек – Томика, Козыря, Дональда – Краев раскрыл им, что Ярчук держал кассу.

– Он что, в самом деле ее держал?

– Некоторую часть, Краев рассредоточил нереализованный «желтяк» по нескольким надежным местам – обычное правило. Основной запас он держал при себе. Интересно, что Ярчуку он доверял в денежных отношениях, знал, что тот равнодушен к мирским благам. Больше того – он, скорее всего, не потратил ни единого рубля из преступного источника. То, что он посылал вашей тетке, – было с заработка – мы проверили. Так что можешь не волноваться.

– Но почему Сай немедленно…

– … не взял Краева? Сведения Ярчука касались Краева, многого он вообще не знал, к примеру, людей, что заправляли в твоем родном городе. Взять его – значило половину спугнуть, а следствие тогда еще многих не раскрыло.

– Да, ты мне тут все разложила, как по писаному.

– Я только повторила то, что Сай говорил на разборе. Конечно, кое-что добавила от себя – не посторонняя, все-таки.

– А раз так, – Клим поднялся со скрипучей качалки, – объясни еще, будь добра: где ты была последние дни, практикант Губская?

– Помнишь, я говорила тебе, что видела знакомую инвалидку возле моего жилья в городе? Краев уже тогда меня заподозрил, мне нельзя было особенно вертеться возле места событий. Кроме того, когда капитан, – Антонина искоса стрельнула глазами на Ярчука, – узнал, что я к тебе… неравнодушна, он вообще хотел снять меня с практики. Виданное дело – следователь влюбляется в подозреваемого!

– Тогда вы мне не доверяли?

Тоня вспыхнула и промолчала.

– Небось, ты следила за мной в Журавликах?

– Хватит об этом! – Девушка соскочила с окна и отвернулась к стене. – Тогда я тебя еще не знала…

– Ладно, замнем. Но все-таки, что тебе понадобилось на чердаке?

Ярчук подошел к девушке; нога все еще побаливала. Та слегка улыбнулась, стало видно, что она, все-таки, еще совсем молоденькая.

– Нужно было снять «лапшу» эту, провод, для повторной экспертизы. Дело в том, что при обследовании на месте на проводе вообще не обнаружили отпечатков. Будто его тщательно протерли, а потом работали в перчатках. Вот я и полезла – ночью, днем бы Томик засек. Ох и страху натерпелась!

– А сундук зачем трогала?

– Отодвинула. Из-за него нельзя было добраться. А рылся в нем кто-то другой, может, сам Краев. Зато второй раз я была на чердаке в целях твоей защиты. – Это было сказано с некоторой гордостью. – Не одна, правда. С Савченко…

– Спасибо! Перед вечеринкой, надо полагать? Как вы, кстати, узнали срок? Ведь, как известно…

– Сай его сам назначил тебе – срок продажи. А ты его разгласил в междугородке, это показания Дональда. К тому времени мы уже рассчитывали на тебя. Сай понял, к чему ты ведешь.

Ярчук обнял Тоню за плечи. И вдруг заметил в углу на полке фигурную бронзовую ножку под накидкой. Подошел, осторожно снял ткань со шкатулки. Спросил коротко:

– Она?

– Она самая! – нахмурилась, а затем рассмеялась Тоня. – Всевидящее око испортит любой сюрприз! Эту шкатулку твой отец подарил мне…

Ну вот, я тебе все выложила, – Антонина собрала в стопку листки отчета по практике, куда заглядывала время от времени, для большей складности. Клим рассматривал шкатулку.

– А что, красивая штука. В самом деле, тяжелая.

– Она была еще тяжелее – ведь Ярчук положил туда весь тот «желтяк», что был у него на хранении. В качестве вещественного доказательства.

– Все ясно. Хотя нет, не совсем… В показаниях отца что, не было точек Пана?

– Нет. Был только городской адрес этой самой… Клавдии, его сожительницы. В бумагах упор делался, в основном, на его дела, местонахождение Ярчук, наверное, откладывал на фазу ареста, ведь он набросал было схемку…

– …которую у вас пропустили. Ведь книжка была просмотрена?

– Ну, знаешь! – Тоня возмущенно сверкнула на него глазами. – Найти сходство в этой каракатице с картой? И ни один пункт не обозначен.

– Не обозначен, потому что он опасался ревизии Краева… А сходство тебе подтвердит любой биолог, умеющий и в деформированной клетке узнать определенный вид.

Это было единственное упущение следствия. Клим все расспрашивал:

– И еще… Я до сих пор не знаю, как развернулись события, пока я был под опекой… твоей сестрички.

– Да, Линка меня поразила… Может, у них такие приемы в обычае – в салоне красоты? Ну, ладно… Так вот, когда свидание с тобой разладилось, основная их группа убралась – достать тебя в переполненном доме было все равно невозможно. – Краев знал, что среда – крайний срок, вообще, он всегда предвидел опасность – по всем прошлым делам.

– Угадал и на этот раз?

– Еще бы не угадать, если сам капитан Сай дал ему наводку. В общем, он понял, что пора уходить, – с бумагами, без бумаг… Сай, правда, рассчитывал, что он прибудет сюда собственной персоной. Но он был слишком насторожен, ты у него особого доверия не вызывал.

– Хотел спровоцировать его выглянуть, засечь физиономию. А выглянул Томик… Но ты не отвлекайся, продолжай.

– Они должны были со всем покончить к часу, после этого Пану можно было сматываться. По обычаю своему он никого не предупредил. И вот тогда-то Козырев и Томик приступили к своей программе… Раз уж на то пошло, встречный вопрос – зачем ты намекнул Козырю, что коробка в лесу?

– Я же видел, что в усадьбе все перерыто, и сами они знали уже – там пусто. Кроме того, большая свобода маневра – в случае осложнений.

Тоня усмехнулась.

– Легче дать деру в лес? Не зря тебе Томик чуть ногу не оторвал.

– Брых – это его работа?

– Его… Томик вообще персонаж довольно черный. Сын двоюродного брата мамы, некоего Гонтаря. Этот Гонтарь все время, как говорят, варил воду – то машины перепродавал, то мебель, в общем – дал сынку хорошую закваску. Он и на отца имел влияние – до самого последнего времени… Как раз накануне всех этих дел его забрали, правда, по другому делу; мама была очень расстроена… Ну вот, а Томик пошел другим путем – сперва автоспорт, родео и тому подобные турне, жизнь легкая. Где-то он сорвался первый раз – перегонял украденную машину. Отвертелся – не знал, мол, что она краденая. Через год попался на угоне – тут уже дали срок. Вышел вполне готовым подонком и – видишь вот, докатился до убийства. Снес Брыха на московской трассе угнанным самосвалом и скрылся.

– Жаль мне Брыха почему-то. Он, я думаю, был в этом «ящике» не первой скрипкой. И, кажется мне, склонялся к повинной… Он почему-то решил, что я хочу шантажировать именно его.

– У страха глаза велики… А первой скрипкой был там один Лозинский.

Пылесос смолк, и стало слышно, как в столовой напевает Губский – фальшиво и не особенно весело, подыгрывая себе одним пальцем на пианино. Ярчук прислушался со смешанным чувством.

– Странный человек – твой отец. До сих пор не знаю, почему он так ко мне загорелся с самого начала.

– Чудак ты… – Тоня грустно опустила ресницы. – Сперва он тобой заинтересовался в связи с возможной продажей – его этот Гонтарь склонял к маклерству. Ну, а потом ты ему просто понравился – не такой уж он конченый человек, был подрывником на этих самых шахтах… Оттуда у него и шрам…

– Ну хорошо, нам пора туда, – Ярчук заговорщицки подмигнул, – а после этого важного дела мне еще нужно успеть к капитану Саю, он назначил прием в пять, в своей резиденции.

Клим поставил шкатулку на место: оказывается, он все время держал ее в руках. Тоня все время следила за ним, улыбнулась, торжествуя.

– Эх ты, следопыт! Не поинтересовался заглянуть под крышку. Сюрприз тебе я, все-таки, преподнесла.

Ярчук потянул за узорную ручку – на дне голубел конверт. «Сыну», – он узнал знакомый уже почерк. Нерешительно взглянув на Тоню, распечатал конверт.

– Ничего… Пустая бумага.

– Я ожидала чего-то в этом роде, – Антонина бережно взяла у него из рук чистый лист. – Он был уверен, что ты приедешь. Он завещал тебе начать все заново – с чистого листа…

26. Капитан Сай

– Значит, так, – капитан Сай достал из сейфа толстую папку. – За твоим батьком числится… так, ага, вот оно – установка для осаждения электролитическим способом, ну, это ты знаешь, так… техническое оборудование двух побегов – один из Калачевского лагеря, когда грузовик переоборудовали вроде бы под снегоочиститель, а затем на нем взломали ворота зоны… Вот, полюбуйся.

Клим взглянул на фото.

– И удалось им рвануть?

– Удалось. Но недалеко… А вот тебе еще штука – такое не всякому в голову придет, я тебе говорю.

Сай подал Климу еще один снимок.

– Что это?

– Не понимаешь? И охрана долго соображала, когда нашла эту штуку в тайге. Это, чтоб ты знал, летательный аппарат.

– Не может быть! Вентилятор какой-то.

– Самодельный вертолет на базе мотопилы! Этого, товарищ Ярчук, авиация еще не знала.

– Ну и ну! – Клим вглядывался в детали. – А этот далеко улетел?

– Через проволоку, дальше этот геликоптер не потянул бы. А ему это лишь и надо было. Поймали аж на твоей родине – Краев обслуживал только своих людей.

– При мне обмолвился один насчет Пана – когда я еще отбывал…

– Знаю, звонил ты Крынскому насчет запроса. А почему воспитателю, а не прямо в ваш розыск?

– Репутация ненадежная…

– …была. – Сай наклонился над его стулом. – Давай дальше смотреть. Ага, вот еще штучка, полюбуйся.

– Похоже на веревки для сушки белья. На балконе?

– На нем самом, на пятом этаже, – хмуро подтвердил капитан. – Блоки видишь?

– Конечно.

– Так вот, в этой квартире проживал Лозинский Михаил Исакович, начальник гальванического цеха с «ящика». И когда пришли к нему с арестом, он быстренько спустился вниз на тросе, посредством этого полиопаста. И весточку о себе подал семье уже из Тель-Авива! А уж я за ним охотился…

Капитан горестно вздохнул.

– Понимаешь, у выхода поставили двух, а во дворе, с обратной стороны – никого. В голову не пришло, что может деру дать с пятого этажа. Имею теперь выговор за этого альпиниста. Может, теперь снимут…

Зазвонил телефон. Сай взял трубку.

– Да… У меня, Михал Палыч. С этим не знаю как, это майору Кошкину передайте. Чем занимаюсь? – Капитан скосил глаза на Ярчука. – Да вот, беседую с нашим наследником, выясняем кой-какие подробности… Минут через пятнадцать, есть.

Он положил трубку.

– Да, так о чем мы? Ах, о твоем батьке. Что еще сказать – блестящий технический дар, но испоганенный на замыслах этого Краева. А сложись у него нормально жизнь…

– Он и водородным двигателем занимался, – заметил Клим.

– Чего? – Сай выпучился с притворным ужасом. – Хорошо еще, там не применил.

Вошел давешний лейтенант, молча положил на стол бумаги. Капитан ткнул окурок в пепельницу и мельком просмотрел их.

– Ага, я этого и ожидал. Загляни еще к баллистикам, что-то они долго ковыряются.

Лейтенант вышел. Сай поймал вопросительный взгляд Клима.

– Заключение насчет Панковской липы. Об инвалидности.

– У меня еще вот какой вопрос…

Капитан комично поднял плечи; Ярчук снова отметил их квадратность.

– Занятное положение: не привык я отвечать в этом кабинете. Но вот тебе выкладываю все, как на духу. Спрашивай, дублер!

– Что же там, в осинках нашлось? Я же сам слышал зуммер.

– В жизни не угадаешь! Танковый трак, видать, еще с войны…

– И еще. Зачем вы тогда ко мне пожаловали… Андрей Гаврилович?

Сай нимало не смутился.

– Понимаешь, хотел на месте побывать – раненько, пока все спят. И обнаружил, что спят не все, особенно у твоих соседей. Вот и пришлось прикинуться покупателем. Заодно узнал, что ты за человек есть. Понял, что Антонина не ошиблась… Ну, ладно, теперь я тебя попытаю.

– Я же вам все рассказал.

– А я не об этом, – капитан, видимо, не знал, как начать. – Значит, так: во-первых, Крынский о тебе отзывался самым лучшим образом, а Крынский – это авторитет не только для Сибири. Раз. – Капитан Сай загнул палец. – Два – проявил ты, парень, хватку, и, я бы сказал, склонность к нашему делу.

Тут уж Ярчук рассмеялся.

– Вот уж никогда не подумал бы. Нужда заставила просто…

– …А я вот о чем, – не слушал его Сай, – как ты смотришь на то, чтобы… Ну, словом – переквалифицироваться? Тоже, профессию выбрал – биолог! Будешь сорванцов учить, как червяк устроен?

Видно было, что капитан Сай преувеличивал свое отвращение к биологии.

– Нам такие ребята нужны – энергичные, смекалистые и, главное, в деле проверенные. С образованием… Ты, к слову, на каком курсе?

– Только начал.

– Во-во! – почему-то обрадовался Сай. – А то так сюда переведись, на свой биофак. Ты сгоряча не отвечай, подумай; будешь переводиться – мы поможем со своей стороны, нам люди во как нужны, но не абы кто…

Девушка в форме заглянула в кабинет.

– Андрей Гаврилович, к полковнику.

– Сейчас. Так вот, Ярчук, подумай крепко. Дар, как говорится, грех зарывать в землю… Однако, пора мне, дай отмечу пропуск… – Сай поставил корявую подпись и, сопя, подтянул ремень. – Если по правде, так я тебя только за этим и вызывал сюда. Надумаешь – дай знать.

Клим пожал жесткую ладонь.

* * *

– Не знаю, как теперь быть с отцом. Сай предупредил его, что если не оставит свои маклерские занятия и картеж – не посмотрят ни на какие прежние заслуги… И Линка – представь, она носит траур. И мне ее страшно жаль почему-то…

Они смотрели, как вдали разбегался бело-синий биплан – крохотный, утлый на фоне столпившихся дородных лайнеров. Портфель Клима с голубой биркой стоял, прислоненный к ограде летного поля. Оставалось еще минут двадцать.

– И как теперь быть мне… – Тоня отвернулась, но Клим привлек ее к себе и заставил поднять глаза. Странное дело – что ему раньше были девичьи слезы? А теперь…

– Мы ведь уже решили, как быть тебе. И незачем тревожиться напрасно. Ведь самое трудное позади.

– А мне все время кажется, что эта история еще не кончилась.

– Конечно же нет, – Ярчук держал Тоню в кольце своих рук; над полем грохотали турбины. – Подумать только, не будь всех этих дел, я бы тебя не встретил. С ума сойти! Пришлось бы дать обет безбрачия…

– Так я и поверила! Нашлась бы другая, похожая.

– Уже была такая. Похожа, как две капли воды. Устоял!

Тоня невесело рассмеялась. Клим вгляделся в толпу у посадочных секторов и заметил знакомый квадратный силуэт.

– Так и есть! Капитан Сай собственной персоной. Интересно, что ему еще от меня надо?

Сай пробирался среди поклажи, отдуваясь и поглядывая вокруг. Клим махнул ему рукой.

– Успел-таки! – капитан протянул Климу руку. – Здравствуй, Тонечка! Провожаем?

– От вас ничего не скроешь, Андрей Гаврилович.

– Я ж детектив-профессионал, не то что некоторые любители…

Посмеялись. И, сразу став серьезным, капитан сказал:

– Слушай, Ярчук. Пока ты не упорхнул, вот какая у меня возникла мысль…

И капитан Сай коротко изложил, что должен выполнить Клим в своем городе – при содействии нужных людей, это Сай брался обеспечить. Кое-что Клим записал.

– Так. Ну, с делами, считай, у тебя здесь покончено. Дома ждут?

– Ясное дело.

– Гм… ну что ж, езжай. А то, может, вспомнишь мое предложение, надумаешь приехать?

– Я уже надумал.

Капитан Сай глянул на него с недоверием.

– Шутишь, хлопец?

– Серьезно. Жить есть где, люди вокруг хорошие… Сестренку вот не знаю, вытащу ли оттуда…

– Вытащим! – зашумел весело Сай. – Еще и жениха тут найдем, а, Тонь? – Он обратил к Тоне улыбающуюся физиономию. – От, решительный парень, этот Ярчук. Ты б его хоть засватала, Тонечка!

– Уже, – скромно потупилась девушка.

– Как? – Сай, пораженный, глядел то на него, то на нее. Антонина прислонилась к парню.

– Можете поздравить – перед вами чета Ярчук. Со вчерашнего дня.

Капитан Сай не мог оправиться от изумления.

– Супруги… Ну, молодежь! Ты только предположение сделаешь, а они, оказывается уже… все осуществили! Ну, от души, от души… Как же вы, все-таки, скоропалительно? Ведь там, в этом Дворце брака, ждать надо три месяца?

– А мы без дворцов, в простом старинном деревенском загсе поселка Загородный. Станевич употребил свое влияние, чтобы нас срочно обвенчали, поскольку я сибирский гость, и когда еще сюда загляну. Так, Тонь?

– Да, конечно. Я буду ждать.

– …полмесяца.

– Неважно сколько. Я буду ждать…

На табло вспыхнул номер рейса. Сай закурил сигарету.

– Ну, добро, не буду вам мешать, да и меня машина дожидается. Прощайтесь… в новом качестве. Пока, Ярчук, не забудь позвонить, как там дела пойдут. В общем, на тебя надеюсь… Пока, Тонечка!

И Сай ушел, не оглядываясь, мелькая голубой рубашкой в толпе. Тягач подтащил самолет совсем близко, и, когда цепочка улетавших двинулась к трапу, Тоня видела высокую фигуру Ярчука с его тощим портфелем. Он поднялся по трапу и сверху, оглянувшись, махнул рукой – как бы прощаясь со всем городом, со всей этой разноцветной толпой у аэропорта, хотя – Тоня знала это всем сердцем – сейчас видел он только ее и думал только о ней…

Самолет дрогнул от свистящего грохота и начал медленно выруливать к стартовой черте.