Текст книги "Компаньон её сиятельства"
Автор книги: Эванджелина Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Он улыбнулся ей.
Ей показалось, или его улыбка действительно была натянутой, горькой, почти неестественной?
– Голодна? – спросил он.
Она собиралась сказать «нет», но с губ слетело «да». Мягкое урчание эхом отозвалось в тихой комнате. Белла прижала руку к животу и опустила голову.
– Извини.
– Не извиняйся. – Он поцеловал ее в лоб и направился к умывальнику.
Белла приподнялась на локте, чтобы не спеша полюбоваться зрелищем, которое до этого ей не позволило ее нетерпение. Он просто великолепен. Само совершенство. Пиршество для ее изголодавшихся глаз. Широкие плечи сужаются к крепкой талии. Вид его спины совершенно заворожил ее. Бугрящиеся и перекатывающиеся мускулы и твердые сильные кости под золотисто-медовой кожей, которая выглядела мягкой и гладкой, как тончайший шелк. Она все еще помнила ощущение этих мускулистых бедер между своих ног. Она пошевелилась, потирая подошвой икру. А эти крепкие, тугие ягодицы… Белла вздохнула. Неужели после того, сколько он ей дал, она хочет еще?
Натянув брюки, он вернулся к кровати.
– Нужна помощь?
Ее взгляд метнулся к его лицу, затем к влажному полотенцу у него в руке. О, так вот что он там обмывал. Румянец стыда залил ей щеки. Она схватила полотенце.
– Нет, я сама.
Он склонил голову.
– Я скоро вернусь.
Тугой узел беспокойства осел у нее в животе. При том как он чуть не побежал к двери, она совсем не была уверена, что этому стоит верить.
Глава 8
Гидеон закрыл дверь спальни и так сильно ущипнул себя за переносицу, что рука задрожала.
Божья матерь… ад и все дьяволы!
Этого он не ожидал. Не был к этому готов.
Она не должна была оказаться девственницей.
Но она была невинна. Алое пятно на чехле – тому доказательство.
Почему она отдала свою невинность именно ему? Он последний человек, который заслуживает этого. Благовоспитанные, благородные леди его не выбирают. Гидеону хотелось потребовать ответа: почему? Почему он? Почему, черт возьми, она была девственницей? Ведь она вроде бы замужем!
Да как она посмела не предупредить его? Хоть бы намекнула. А он-то играл с ней, поддразнивал ее, мучил, получал извращенное удовольствие, глядя на нее, распластанную перед ним, извивающуюся в неудовлетворенном экстазе. Но когда он все осознал, когда его желудок провалился в яму, он так и не смог понять, как не обмяк от потрясения. И возможно, это произошло бы, если б не тот факт, что он был глубоко в ней и ее жар сжимал его плоть словно кулак. Черт, ему повезло, что все не закончилось прежде, чем она достигла оргазма.
Удрученный, он тряхнул головой и убрал руку с дверной ручки, дабы не поддаться соблазну. Кое-как он добрел до столовой. Он должен был догадаться. Пять дней – беспримерный отрезок времени, прежде чем они лягут в постель. Это задание с самого начала отличалось от других. Две недели должны были стать первым ключом. Для загородных визитов норма – несколько дней. Неделя – в пределах обычного. Четырнадцать дней – неслыханно.
И что побудило ее воспользоваться услугами наемного любовника, чтобы лишиться девственности? Леди Стирлинг – воплощенное совершенство, и телом, и душой. Мужчины продали бы душу дьяволу за один только шанс быть с ней. У нее не было необходимости платить за это. Это чистая случайность, что Рубикон послала к ней его. Бессердечная сука легко могла выбрать одного из трех других мужчин, работающих у нее. Его бросило в дрожь при мысли о Белле. Беспринципные негодяи, вот они кто. Совершенно неразборчивые, готовые на все за деньги, на все, что Рубикон потребует от них. Исключительно на собственном удовольствии они действовали бы напористо, принудили бы Беллу к последнему шагу до того, как она была готова. И она подарила бы свою девственность мужчине, которому наплевать на нее, для которого имеют значение только деньги.
Желудок Гидеона скрутило. Волна подступающей желчи наполнила горло. Он схватил бутылку вина, поднес к губам и сделал два длинных глотка, затем со стуком поставил ее на стол и хмыкнул. Бордо следует смаковать, а не лить в глотку.
Ему нужно что-нибудь покрепче, но в этом чертовом коттедже нет спиртного. Он знает, потому что уже искал вчера вечером после того, как служанка принесла ему обед. Ему стоило бы уступить своим растрепанным нервам, пойти в дом и попросить бутылку скотча. Тогда по крайней мере у него было бы что-то покрепче, чем вино. Иисусе, сейчас он не отказался бы и от джина.
Но он не покинул коттедж, опасаясь, как бы она не узнала, что тот, кого она выдает за своего кузена, алкоголик. Роуздейл ни разу не появился в особняке без приглашения.
Съежившись, он быстро взглянул в сторону комнаты. Он никогда надолго не задерживался в их спальнях, но и не вылетал пулей, как сейчас. Ее взгляд, который говорил о безоговорочном доверии, напугал его до чертиков. Самообладание, за сохранение которого он так упорно боролся, было опасно близко к тому, чтобы рассыпаться на части. Поступок не самый тактичный, но уйти, причем быстро, было его единственным выбором.
Опершись ладонями о стол, он понурился; внезапно почувствовав себя усталым и побежденным, словно, ввязавшись в битву, не мог выйти из нее невредимым. Один глубокий вдох. И еще один. Он сосредоточился на том, чтобы наполнять воздухом легкие и с шумом выпускать его через нос.
Гидеон выпрямился, прижав ладони к закрытым глазам.
– Возьми себя в руки, – пробормотал он.
Она была девственницей. Он принял этот факт. Рано или поздно ему бы все равно пришлось иметь дело с оной, так что сам виноват, что такая вероятность не пришла ему в голову. Выйти в дверь и вернуться сегодня в Лондон не вариант. Когда потрясение немного отпустит, а расстройство пройдет, он снова сможет посмотреть ей в лицо. Теперь он знает, с чем имеет дело, и уверен, что сумеет с этим справиться так же, как справлялся со всеми другими своими заданиями. Их долгие прогулки, разговоры, это необъяснимое «нечто», что он чувствовал в ней, не имеют к нему никакого отношения. Это все результат ее девственности.
Но почему именно он? Об этом Гидеон не стал размышлять. Ответ не имеет значения. Через десять дней он уедет.
Гидеон хмыкнул, смеясь над собой. Что ж, он ошибся – Белла не совсем такая, как остальные.
Часы затикали у него в голове, отсчитывая время, оставшееся до того, как ее одолеет любопытство и она выйдет из спальни. Она заслуживает особого внимания и заботы, после того как потеряла девственность.
Схватив корзину, Гидеон вернулся в спальню и увидел Беллу. Она стояла у туалетного столика и втыкала в волосы шпильки.
Белла обернулась. Ее белая шелковая шемизетка была такой тонкой, что сквозь нее просвечивали длинные изящные линии и грациозные изгибы тела. Почему же он чувствует себя вором, словно украл то, что ему не принадлежит?
Белла попыталась улыбнуться:
– Доброе утро.
– Помочь тебе? – спросил он, надеясь, что она не жалеет о содеянном.
– Нет, сама справлюсь.
Он разгладил помятое покрывало и поставил корзинку на кровать.
– Устроим пикник в постели?
Поколебавшись, она ответила:
– Согласна.
Он доставал еду, когда она наклонилась, чтобы поднять платье с пола.
– Не трудись, иначе я буду чувствовать себя одетым удручающе скромно. – Гидеон забрался на кровать, лег на бок и вытянул ноги. – Ну же, иди ко мне в постель.
Белла покачала головой, искренняя улыбка расцвела на губах. Уронив платье на пол, она присоединилась к нему на кровати, расправила рубашку, чтобы прикрыть ноги, изящно согнутые, и взяла самую маленькую куриную ножку из серебряной миски.
Несколько мгновений они сидели молча.
– Я думал, ты замужем.
– Замужем, – тихо отозвалась она, избегая его взгляда.
– И давно?
– Пять лет.
– Но тогда как ты могла быть?
Опустив голову, она поморщилась.
– Он не может. Не способен.
Как могла такая красивая, страстная женщина выйти замуж за старого импотента? Судьба не могла быть более жестокой. Он протянул было руку, чтобы приподнять ее подбородок и посмотреть ей в глаза, но остановился, заметив, как она напряглась.
Взглянув вниз, он нахмурился.
– Белла, нож с вилкой не обязательны. Ее руки застыли над тарелкой.
– Это куриная ножка, ее можно брать руками. Смутившись, Белла положила вилку и нож и неуверенно потянулась за ножкой на тарелке.
– А теперь откуси. Твой желудрк скажет тебе «спасибо». – Гидеон надкусил куриную ножку и подмигнул, Белла повторила все вслед за ним вплоть до озорного подмигивания. Если она может смеяться, значит, все между ними будет отлично, заверил он себя.
После их пикника он помог ей одеться, ловко справившись с рядом крошечных пуговок на спине. И сам нашел рубашку и жилет, прежде чем идти провожать ее до двери. Набросив накидку ей на плечи, Гидеон застегнул застежку и поднял капюшон.
Белла благодарно улыбнулась:
– Мистер Роуздейл, буду вам чрезвычайно признательна, если вы составите мне компанию сегодня за обедом.
– С превеликим удовольствием. Она повернулась, чтобы идти.
– И, Белла…
Она оглянулась через плечо. Темно-синий капюшон оттенял ее черты. Тонкие брови вопросительно подняты. Высокие скулы порозовели после их занятий любовью.
– Гидеон, с твоего позволения.
Она кивнула, и он уловил проблеск смущенной улыбки, прежде чем она направилась к двери.
Этим вечером они с Беллой повторили свой обеденный ритуал, но атмосфера была более интимной, чем прежде. В ней присутствовала определенная мягкость, томная непринужденность в движениях, выражении глаз. Теперь ему было ясно, что рядом с ним сидит женщина, уверенная в своей чувственности, женщина без сожалений, тогда как два дня назад он обедал со святой невинностью.
Когда обед закончился, он пошел проводить ее до лестницы. Белла стала подниматься по ступенькам, он остался у подножия. На первой ступеньке она повернулась и искоса взглянула на него.
– Не желаете пойти в гостиную и выпить стакан бренди или чашку чаю?
Намерение, стоящее за этим приглашением, было кристально ясно. Но Гидеон никогда раньше не был с девственницей и решил, что консервативный подход в данном случае наиболее приемлем. Последнее, чего он хочет, – это причинить ей боль.
– Спасибо, сегодня мне хотелось бы лечь пораньше. Она чуть заметно кивнула.
– Завтра, – прошептал он, удерживая ее взгляд, и, заметив мелькнувшую в ее глазах неуверенность, добавил: – Дело не в том, что я не хочу или не могу, – не смог он удержаться от самодовольной ухмылки, – но тебе надо отдохнуть.
– Нет. Сегодня, – ответила она едва слышно.
– Да. Доверься мне. Завтра.
Заметив служанку, входившую в ближайшую гостиную, Гидеон лишь поклонился, поднеся руку Беллы к губам. Трепет пробежал по ее телу, когда он провел по сеточке голубых вен обнаженного запястья кончиком языка. После чего оставил ее на лестнице и вернулся в садовый домик.
На следующий вечер Гидеон принял приглашение и поднялся вместе с ней по лестнице. Он не задержался и гостиной, но уверенно прошел прямо в ее спальню, затворив дверь и заперев ее на замок. И в этот раз не было никаких неприятных сюрпризов.
Белла была настойчива, требовательна, нетерпелива, ненасытна в своей страсти. Как наркоман, который долго был лишен зелья, она, казалось, никак не могла насытиться. Как она умудрилась так долго обходиться без любовника, держать все это взаперти под обычной и пешней сдержанностью, было выше его понимания. В постели это была совершенно другая женщина. Он обнаружил, что ему нравится это раздвоение, а особенно тот факт, что он единственный видит, как она сбрасывает оковы приличий.
Белла выгибалась и извивалась под ним. Не требовалось почти никаких усилий с его стороны, чтобы она взлетела на вершину блаженства. Энтузиазма у Беллы было в избытке, а вот терпения явно не хватало. Ведь любовный акт – это не только лежание на спине. Перспектива познать все разнообразие чувственных наслаждений была весьма и весьма привлекательной.
В первую ночь в ее постели Гидеон некоторое время уступал ее желаниям, затем дал ей вкусить то, что она упускает.
Приподнявшись, чтобы отстраниться, он нарушил ее приказ остаться на месте, не обращая внимания на ее руки у него на спине, на ноги, обвивающие его бедра, и заскользил вниз по ее телу. Он не остановился, чтобы отдать должное ее роскошной груди, а направился прямиком к своей цели. Его плечи устроились между стройными бедрами, и в тот момент, когда язык коснулся потайного местечка, Белла застонала. Она несколько раз взлетела на вершину блаженства.
Гидеон же, придя к финалу, не стал тут же вскакивать с кровати, нежно обнял Беллу, поцеловал и только потом вернулся в садовый домик. Один.
Глава 9
Последующие дни слились для Беллы в одно сплошное пятно. В дневные часы они с Гидеоном совершали долгие прогулки, останавливаясь то там, то тут, чтобы поцеловаться украдкой, а вечера… вечера были ее любимым временем. За закрытыми дверьми в ее спальне они сбрасывали одежду, и Гидеон возносил ее к новым высотам страсти.
Вместо пешей прогулки сегодня днем онапредпочла покататься в коляске. Только она и Гидеон, и никакого кучера. Быстрая остановка в конюшне – вот все, что понадобилось, чтобы лошадь была запряжена и выведена на дорожку. Подсадив Беллу в коляску, Гидеон взял поводья и пустил лошадь легкой рысью по проселочной дороге.
Она повернулась на скамье, чтобы посмотреть назад. Двуколка оставляла за собой маленькое облачко пыли. Она увидела, как ведут черного коня к открытым дверям конюшни, но не смогла разглядеть, кто именно из грумов. Рассудив, что они отъехали уже достаточно далеко, она повернулась и потянула за края ленты, щекочущей щеку, развязывая бант и шляпку, свободно связала ленты и повесила их на руку.
Белла приподняла кверху лицо, наслаждаясь теплом солнца. Погода в последние дни стояла на удивление хорошая. В сущности, со времени приезда Гидеона в Боухилл дождь шел всего раз. Два дня серых туч из десяти последних. Но стоило ей лишиться невинности, как тучи рассеялись. Белла с трудом сдержала смех. Знай она, что это хороший способ ублажить солнце, возможно… но нет. Она усмехнулась, подумав, что за глупые мысли приходят ей в голову. Это мог быть только он.
– Моя езда тебя забавляет?
– Нет. Я просто размышляла. – Она повернулась к Гидеону. К его мастерству невозможно придраться. Он правит лошадьми с ловкостью джентльмена, с непринужденной уверенностью держит поводья в сильных руках.
Он причмокнул, и лошадь послушно ускорила шаг до быстрой рыси.
– Размышляла? О чем, могу я спросить?
– Ей не хотелось говорить ему правду. Ее муж и то, почему он не осуществил их брак, было последней темой, которую она хотела бы обсуждать с Гидеоном. Вместо этого она поведала ему то, что было у нее на уме пять минут назад.
– Я думала о вчерашнем дне. И дне, предшествовавшем ему. И дне до этого.
– И что же в них вызвало твою усмешку?
– Ты.
Он скосил на нее взгляд. Солнце омывало классические черты его красивого лица. Ветер ерошил короткие темные волосы. Поддразнивающий изгиб рта не мог скрыть искреннего мужского возмущения.
– Я? Следует ли мне радоваться, что ты не хохотала до упаду?
Белла закатила глаза. Вот глупый.
– Я смеялась не над тобой. Это было скорее… – Она покачала головой, пытаясь найти слова, чтобы описать, насколько прекрасны были последние дни. Она не могла припомнить, когда еще была так счастлива и в ладу с самой собой. После того как Белла ему отдалась, она, казалось, обрела покой. И дело было не только в их вечерах или мгновениях подобно вчерашней остановке в оранжерее, когда она не могла больше ждать, а в самом Гидеоне. – Те дни были чудесными, таким же как будет и сегодняшний.
– Какая уверенность. Мне придется очень постараться, чтобы сегодняшний день не обманул твоих ожиданий.
– Не обязательно говорить таким мрачным тоном. Мне не трудно угодить.
Его взгляд ощупал ее с ног до головы, и он улыбнулся – медленно и греховно. Она сжала бедра, борясь с волной вожделения, поднимавшейся в ней. Тело ее всегда наполовину заряжено, нацелено на возбуждение, когда он рядом.
Устремив взгляд вперед, он направил лошадь на поворот, который делала дорога.
– Да, тебе совсем не трудно угодить.
Тягучий и плавный, как теплый мед, его глубокий голос потек по ее позвоночнику. Она сделала быстрый вдох и почувствовала, как во рту внезапно пересохло.
– Миледи не терпится? – Взгляд его был сосредоточен на дороге, и все же каким-то образом он не глядя понял, какое направление приняли ее мысли.
– Возможно, – призналась она, стараясь подражать его небрежному тону, но учащенное дыхание ее выдало.
– Ну что ж, посмотрим, чем я могу помочь. В какую сторону? Направо, налево?
Белла оторвала взгляд от его красивого профиля. Открытые поля с обеих сторон с редко растущими деревьями. Конюшни они, должно быть, уже миновали, ибо деревянные заборы, огораживающие пастбища, остались позади.
– Налево. Держись границы имения. Дорога пойдет через небольшой лесок.
Он кивнул:
– Хороший выбор. Нам надо спешить?
– Да. – Слово буквально вырвалось у нее, мысль о том, чтобы уединиться с ним, вытеснила все остальные.
– Твое желание для меня закон. – Он щелкнул поводьями, и гнедая кобылка перешла с рыси на легкий галоп. – Держись.
Белла ухватилась за боковой край. Двуколка с грохотом катилась по грунтовой дороге. Ветер свистел в ушах. Белла запрокинула голову и рассмеялась.
Они наехали на особенно крепкую кочку, и она ухватилась за его бедро, но не отпустила, как только восстановила равновесие. Ноги его были слегка расставлены, подошвы сапог упирались в половицы. Мышцы бедра были твердыми. Она обожала прикасаться к нему, пробегать ладонями по твердым контурам тела, но больше всего обожала то, что было чуть выше.
Лукавая улыбка изогнула ее губы, когда ладонь стала пробираться выше, пока не наткнулась на выпуклость под бриджами. Гидеон дернулся, его плоть удлинилась, разбухла. Она брала его в руки и в свое тело много раз за последние несколько дней, и все же его размеры никогда не переставали ее изумлять. И он всегда был таким готовым, когда бы она ни захотела его. Это для нее внове – чтобы мужчина был таким желающим и способным удовлетворить каждый ее каприз. Она придвинулась ближе, прижавшись к его бедру своим бедром, а плечом к бицепсам руки, и погладила его сквозь бриджи.
– Ты пытаешься меня отвлечь?
– Нет, я бы не хотела этого делать, – ответила она с напускной скромностью, потираясь щекой о мягкую шерсть рукава сюртука, вдыхая его соблазнительный аромат. Клевер, лимоны и свежий воздух. И он. Ахнув, она прикрыла глаза от сильного наплыва горячего желания. Она повращала бедрами, поудобнее усаживаясь на сиденье, шелком рубашки дразня свою плоть.
– Быстрее? – спросил он.
– Да!
Он щелкнул поводьями по спине лошади. Двуколка, дернувшись, рванулась вперед. Она сомкнула руку на его возбужденной плоти, насколько позволяли бриджи, и сжала. Наклонившись к нему, она потянулась еще дальше, легонько водя ногтями по выступающей выпуклости. Застонав, он раздвинул ноги пошире. Тихий стон сорвался с ее губ. Одно лишь прикосновение к нему вызывало в ней желание.
Он придержал лошадь, когда дорога сузилась и они въехали в лес. Здесь было прохладнее. Высокие деревья отбрасывали тень, но ничто не могло остудить кровь, бурлившую у нее в жилах. Гидеон натянул поводья и обмотал их вокруг перекладины.
– Ну так что там у тебя на уме?
Она нетерпеливо потянула за пуговицы его ширинки.
– Ах это!..
– Прекрати дразнить меня и… и… – Оставив наполовину расстегнутыми его бриджи, Белла стряхнула ленточки шляпы с запястья и наклонилась к нему, чтобы поцеловать. Их языки сплелись, рот его был горячим и восхитительным.
Он откинулся на сиденье, и Белла наклонилась к нему, не собираясь сдаваться. Прохладный воздух коснулся затянутых в чулки ног, когда он собрал ее юбки вверх, к бедрам. Она быстро оседлала его, поставив колени на сиденье по обе стороны от него. Он показал ей эту позу вчера днем в оранжерее. Ей никогда бы и в голову не пришло, что ее плетеный диванчик может быть использован в таких шокирующих целях или что снятие одежды – необязательный компонент занятий любовью. Теперь-то она знает.
Он отвернулся и приказал:
– Откинься. – Голос его звучал хрипло. Она кивнула и опустилась к нему на колени.
Чуть приподнявшись, он расстегнул оставшиеся пуговицы бриджей. Легкая гримаса промелькнула на его лице, когда он потянулся, чтобы освободить свою плоть. Ее внутренние мышцы сжались, жидкое тепло растеклось между бедер. Она почти чувствовала, как глубоко он погружается в нее, растягивает, наполняет, захватывает. Дыхание ее участилось, она облизнула губы и потянулась к Гидеону.
– Минуточку, – сказал он, перехватывая ее руку и кладя ей на бедро.
Одной рукой он задрал ее юбки выше, взял свою плоть в руку. Она не могла этого объяснить, но зрелище его большой ладони, державшей собственную плоть, было возбуждающим. Она хотела, чтобы он вошел в нее, положила руки ему на плечи и привстала на колени. Дерзкий кончик коснулся средоточия ее наслаждения. Острые как стрелы ощущения пронзили тело. Поморщившись, она вздрогнула. Нервы были натянуты до предела, и легкий контакт показался почти болезненным.
– Извини, – быстро проговорил он.
Она покачала головой. Ей не нужно его извинение, ей нужно…
– Да. – Слово вырвалось судорожным стоном, внутри все затрепетало, когда он разместился у ее сердцевины.
Закусив губу от стремительного натиска чистейшего наслаждения, она медленно опустилась. Она была вся пропитана желанием, и все равно пришлось покрутить бедрами и расставить ноги пошире, чтобы приноровиться к величине его плоти.
Кульминация обрушилась на нее, захватив все чувства, еще даже раньше, чем она вобрала всего его. Ее вскрик эхом отозвался среди деревьев.
Запрокинув голову и зажмурившись, она вцепилась ему в плечи и насаживала его на себя. Обтянутые шелковыми чулками колени скользили по сиденью с каждым погружением. Это так порочно, так скандально – заниматься любовью в коляске. Никто их не увидит – они на территории Боухилла, и ни у кого из слуг нет причины забрести сюда. И все равно привкус опасности подстегивал ее ощущения, торопил. Ей хотелось обнажить грудь, почувствовать его губы, ощутить, как он покусывает соски, но не было времени.
Еще один оргазм. Потом еще. Жесткий. Быстрый. Иссушающий силы. Распластав ладони у нее на талии, он помог ей, когда мышцы ее начали уставать от лихорадочных движений. Но она не остановилась.
Еще один. Всего лишь один – вот все, что ей нужно. Запрокинув голову, она хватала ртом воздух.
– Белла. Ну же, давай. Сейчас, – побуждал он.
Голова ее дернулась. Напряженные и пылающие, его глаза вспыхнули, прожигая дорожку в душу, искрящийся оргазм задержался где-то на самом краю. Когда экстаз охватил ее, лишив последних сил, Гидеон со стоном дернулся кверху, его плоть запульсировала внутри ее, и они вместе взлетели на вершину блаженства.
Белла обмякла на нем. Опустошенная и пресыщенная. Упивающаяся томной расслабленностью каждой мышцы в теле. Сердце гулко стучало. Пальцы рук и ног покалывало. Вдруг она услышала щебет птиц, шелест листьев на ветру, тихое, едва слышное позвякивание сбруи, когда лошадь пошевелилась.
– Куда теперь? – спросил Гидеон. Удовлетворенная и сонная, Белла выгнулась как кошка.
– На озеро. Посмотрим на лебедей. Они прекрасны. Приподнявшись, она поцеловала его в губы. В этот момент Белла почувствовала себя влюбленной юной девушкой.
Он игриво шлепнул ее по попке.
– Подъем. Лебеди ждут.
Он приподнял ее и бережно усадил на сиденье. Когда она расправила юбки, он снял французское письмо, сунул его в конверт и в карман. Потом застегнул бриджи. Ее платье было безнадежно измято от их торопливого соития, но на его темно-коричневом сюртуке не было ни морщинки. Он выглядел, как всегда, привилегированным лондонским джентльменом, которых она в избытке встречала много лет назад.
Гидеон собрал поводья и, выехав из леса, направил двуколку через широкое поле, затем остановился у озера, где три белых лебедя грациозно скользили по поверхности, изящно выгнув длинные шеи, время от времени ныряя головой под воду в поисках пищи. После долгой прогулки они с Гидеоном вернулись к двуколке и не спеша направились к конюшням.
Ненадолго утолив свою похоть, Белла сидела с ним рядом, наслаждаясь тем, что они вместе; тем, как его рука легко касается ее руки, когда он управляет лошадью; тем, как он поглядывает на нее время от времени. Живя в одиночестве много лет, Белла привыкла молчать. Казалось бы, надо радоваться возможности с кем-то поговорить, однако Белла молчала.
Получив письмо от Эсме, Белла представить себе не могла, что такой мужчина, как Гидеон, появится у нее в доме. Впрочем, она никогда раньше не встречала такого, как он, поэтому на самом деле не знала, чего ожидать. Как бы то ни было, Белла никогда не надеялась на кого-то, подобного ему, – мужчину, который подарит ей уверенность, смелость просто быть самой собой. Мужчину, который впервые в жизни заставит ее почувствовать себя по-настоящему живой. Он идеальный компаньон; Белла даже забыла, что Эсме наняла его.
Она закрыла глаза и прогнала прочь неприятную мысль. Уж очень хочется чувствовать себя счастливой.
Были, конечно, легкие тычки и толчки, с тех пор как она заглушила совесть своими условиями. Гидеон никогда не оставался на всю ночь в ее постели, уходил задолго до полуночи, до того как слуги могли начать уж слишком дотошно задаваться вопросом, почему это хозяйка и ее «кузен» так долго пропускают по стаканчику перед сном. Но они с Эсме часто подолгу разговаривали перед тем, как отправиться спать, поэтому она не слишком беспокоилась о размышлениях слуг и изо всех сил старалась не обращать внимания на подкрадывающееся желание, чтобы Гидеон остался с ней.
И они, разумеется, не могли позволить себе открытого флирта на виду у слуг. Не было никаких страстных поцелуев, когда он приходил в дом на чай или чтобы отвести ее на прогулку. Но хотя губы ее покалывало от желания ощутить его губы всякий раз, когда он находился рядом, не так-то легко отодвинуть в сторону целую жизнь надлежащих внешних приличий.
После обеда в тот вечер они удалились к ней в спальню. В последние несколько дней Гидеон буквально раскрыл ей глаза. Быстрое совокупление в карете – это одно и совсем другое – когда они в постели.
Он маневрирует ею, поднимая, переворачивая и сгибая так, словно она ничего не весит, никогда не меняя ритма, в каждой смене положения находя какую-то новую вершину.
Но в ту ночь, когда он был то на ней, то под ней, то сзади, пропитанное страстью марево слегка рассеялось, как туман, поднимающийся под натиском лучей утреннего солнца, и Белла осознала, что, тогда как она всегда забывает обо всем и полностью растворяется в нем, он, похоже, никогда не теряет самообладания. И как только это осознание пришло, оно осталось с ней, не давая вновь погрузиться в чувственный туман.
Первая покалывающая боль пробежалась по запястьям от напряжения удерживать верхнюю часть тела на руках. В следующее мгновение, прежде чем легкая боль усилилась, большие ладони, удерживающие ее за бедра, переместились. Одна ладонь распласталась по грудной клетке, а другая скользнула вниз живота. Он наклонился над ней, чтобы легонько прикусить плечо, зубами слегка касаясь кожи в игривом любовном укусе. Нежно и бережно он перевернул ее на спину. Руки и ноги обвились вокруг него в приветствии, когда он устроился меж ее раздвинутых бедер, удерживая свой вес на руках, но ресницы его даже не дрогнули, когда он снова скользнул в нее.
Это не было совсем уж рассчитано или продумано, но непринужденная легкость, с которой он двигался, то, как он, казалось, всегда узнавал на секунду раньше, чего она хочет, не могло не беспокоить ее. Это была тренированная легкость, свидетельствовавшая о его профессии. Она, конечно, знала, что мужчины его возраста достаточно опытны, но именно знание, что Гидеону платят за это, не давало ей затеряться в нем. Эта мысль, засевшая на задворках сознания, всё сильнее и сильнее тревожила ее. Теперь она наблюдалa за ним как бы со стороны.
Он, должно быть, почувствовал ее отстраненность, ибо ритм его изменился. Толчки стали более медленными и длинными, и он задерживался в конце каждого погружения, потираясь пахом о ее плоть. Это должно было вызвать у нее немедленный оргазм, но не вызвало ничего.
– Ну же, Белла, сделай это для меня, – взмолился Гидеон.
Он опустил голову и легонько прикусил зубами затвердевший сосок. Вместо того чтобы выгнуться под ним, застонать, достигнуть оргазма, она думала: «Делает ли он это с каждой женщиной? Думает ли он обо мне, или о тех сотнях фунтов, которые Эсме наверняка заплатила ему?»
Прежде чем Гидеон завладел ее губами, она оттолкнула его.
– Прекрати!
Подняв голову, он застыл. Карие глаза встретились с ее глазами, губы были влажными от их поцелуев, взгляд вопросительный. Она быстро отвела глаза. Не говоря ни слова, он лег на бок.
Ей хотелось замолотить кулаками по его груди, требуя сказать, чувствует ли он вообще хоть что-нибудь. Но она не могла заставить себя заговорить. Сердце билось о ребра в плотном, учащенном ритме. Она даже не могла посмотреть на него.
Несмотря на ее условия, она не что иное, как пачка купюр у него в кармане. Какая же она дура. Размечталась. А Гидеон все это время просто работал. Через месяц он, вероятно, не сможет отличить ее от остальных женщин, с которыми ему приходилось иметь дело.
Сердце как будто попало в тиски – раздавленное, расплющенное, судорожно дергающееся в агонии. Слезы навернулись на глаза. Белла судорожно сглотнула.
Она ничего для него не значит.
Прошлое повторяется.
Нет, на этот раз хуже. Ибо она отдала свою девственность жиголо и влюбилась в него.
