Текст книги "Компаньон её сиятельства"

Автор книги: Эванджелина Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Гидеон поднялся и встал перед ней в позе защитника.

Ее брат, граф Мейбурн, и еще один джентльмен вошли в комнату. Короткие каштановые волосы Филиппа были растрепаны ветром, лицо пылало от гнева.

– Мистер Роуздейл, полагаю, – процедил он сквозь зубы.

Гидеон кивнул.

– Отойдите от леди Стирлинг.

– Филипп, – запротестовала Белла становясь рядом с Гидеоном и взяла его руку в свою. Она почувствовала, как он пытается вырвать руку, но держала крепко, нуждаясь в его силе. – Как ты смеешь врываться в мой дом и вести себя так грубо с моим гостем?

Мужчина, который вошел вместе с Филиппом, остановился рядом с ее старшим братом. Она вгляделась в его лицо. Годы сделали его черты взрослее, а тело крупнее, но даже с рыжеватой щетиной на лице, отросшей за несколько дней, она узнала его.

– Джул?

– Добрый вечер, дорогая сестра. Должен сказать, ты знаешь, как выбирать их.

Резкий, язвительный тон подтолкнул ее к Гидеону. Если Филипп воплощал сильнейшее раздражение и неудовольствие, Джул, ее озорной импульсивный младший брат, источал яд, с которым она никогда прежде не сталкивалась. Ярость Стерлинга была грубой и примитивной в сравнении с острым как бритва языком Джула и четкой отточенной злобой.

Плечом к плечу ее братья с грозным видом стояли перед ней. Белла никогда не думала, что они, такие разные по характеру, действуют в паре. И то, что сегодня они здесь вдвоем, не предвещало ничего хорошего.

– Полагаю, Стирлинга нет в резиденции, – произнес Филипп.

– Вообще-то вы с ним разминулись всего на несколько минут. Он сегодня пораньше удалился к себе. – Лицо Филиппа приняло озадаченное выражение. Поделом ему. – Разумеется, его нет, Филипп.

– Мне следовало бы радоваться, что ты в этот раз демонстрируешь чуть больше благоразумия. Но я не рад. Ни в малейшей степени. Интересно почему?

Ожидает ли Филипп какого-то ответа? Мускул, дергавшийся на его сильной челюсти, был громким «нет». Ужасное чувство вины нахлынуло на нее. Оно легло ей на плечи и казалось таким знакомым, словно никогда и не покидало ее. Но в этот раз не будет никаких попыток извинений. Она не раскаивается в том, что обрела с Гидеоном, чего Филипп пытался лишить ее.

– Отведи ее к ней в комнату. Нам с мистером Роуздейлом надо поговорить, – проговорил Филипп с угрозой в голосе.

Джул кивнул и направился к ней.

– Нет. Вы не вправе мне приказывать. – Не сдавая позиций, она сверлила Филиппа гневным взглядом.

Но Гидеон пошевелился, потянув ее за руку, подталкивая к Джулу. Рука его стала вялой, и взгляд ее отчаянно метнулся к нему, но он не смотрел на нее. Его ничего не выражающие глаза были устремлены на Филиппа.

В этот момент он был далек от нее. Чужой и незнакомый. Это настолько потрясло ее, что, когда Джул взял ее за руку и оттащил от Гидеона, она не сопротивлялась.

– У вас передо мной преимущество, сэр.

– Вы будете обращаться ко мне «ваше сиятельство». Я граф Мейбурн, брат леди Стирлинг, и вы нежеланны в этом доме. Больше не приезжайте сюда. Не пытайтесь связаться с леди Стирлинг. В ваших услугах, – он выплюнул это слово, – больше не нуждаются.

Гидеон с непроницаемым лицом кивнул. Мейбурн знает. Нет смысла пытаться скрыть это. Возражения лишь навлекут больше позора на Беллу.

Последние несколько дней были блаженством. Идиллическим раем. Кусочком настоящего счастья. Он знал, что это не может длиться долго, но не ожидал, что его оторвут от Беллы так скоро. С величайшим усилием он сдержал желание завыть от горя.

– Вы позаботитесь о ней?

Он не думал, что это возможно, но ответный взгляд мужчины стал еще более грозным. Глупо было о чем-то просить графа, но он должен быть уверен, что брат позаботится о Белле. Ему не хочется оставлять ее одну. Еще слишком рано. Она еще слишком слаба, слишком ранима, слишком хрупка.

Гидеон сунул руку в карман своего темно-синего сюртука, вытащил обернутый в бумагу сверток и протянул Мейбурну.

– Пожалуйста, верните это леди Стирлинг. Это принадлежит ей. Я собирался отдать ей… – Он не договорил, отведя глаза. Граф смотрел на него так, словно он выполз из сточной канавы.

Он почувствовал, как сверток покинул его руку.

Дело сделано.

Эти банкноты все время лежали у него в кармане, были с ним с тех пор, как он уехал из Лондона. Много раз он был на грани того, чтобы вытащить их и отдать Белле. Но он сдерживался, не желая расстраивать ее. Не желая напоминать о том, кем он был ей. Раньше был.

Здесь для него нет места. Никогда не было. Приехали братья Беллы. Теперь они позаботятся о ней и, конечно, смогут защитить ее гораздо лучше, чем он.

Ему следует быть благодарным, что пришлось иметь дело с этим братом. Ибо они явно братья. У них одинаковые сине-зеленые глаза и одинаковые властные манеры – этот врожденный показатель благородного происхождения, знатности, превосходства. Второй, младший, излучает смертельную угрозу. Угрозу, говорящую о том, что он может убить и не раскаяться. Если бы Гидеону пришлось иметь дело с тем братом, он сильно сомневался, что ему удалось бы выйти из этой комнаты.

Хотя уходить от Беллы – это хуже, чем смерть. В сущности, в данный момент он думал, что предпочел бы смерть, был бы рад ей.

Послышался легкий стук в дверь.

– Войдите. – Отрывистый приказ графа рассек напряженную тишину.

– Ваше сиятельство, лошадь готова.

Мейбурн не повернулся к слуге.

– Всего доброго, мистер Роуздейл.

Гидеон спокойно прошел мимо Мейбурна и вышел из гостиной, в которой они проводили время с Беллой. Граф шел за ним следом, намереваясь удостовериться, что он покинул дом. Дворецкий стоял на своем обычном месте – охранял вход в Боухилл. На лице старика играла довольная, надменная ухмылка.

Чистейшим усилием воли Гидеон подавил порыв оглянуться через плечо, на верх лестницы, и, не останавливаясь, вышел через парадную дверь к ожидавшей его лошади.

Он взял у грума поводья, вскочил в седло и покинул Боухилл, оставив брата Беллы стоять наверху каменных ступеней, сжимая сверток с деньгами – его плату от Беллы – в большом кулаке.

– Жиголо, Белла? О чем ты думала? Развлекаться со слугами – это одно, но нанять мужчину? Не могу поверить, что ты заплатила ему. Стирлинг знает, на что пошли его деньги, которые он выдает тебе на булавки?

Белла вздрогнула. Не из-за жестокости произнесенных слов, но из-за того, что она не поспевала за Джулом и он больно дергал ее за руку, и казалось, рука больше никогда не встанет на место. Она силилась идти с ним в ногу, когда он тащил ее в комнату, но с каждым шагом усиливалась слабость, усиливалась боль.

По мере того как росло расстояние, отделявшее её от Гидеона, этот покров покоя и уюта, который дал ей сил противостоять братьям, рассеивался. Боль вернулась. Каждый шаг отдавался в позвоночнике, в каждом наполовину зажившем синяке на спине.

К тому времени, когда Джул дошел до ее гостиной, болел каждый дюйм тела. Он захлопнул дверь, отпустил ее руку и повернулся к ней. Она отшатнулась, прижавшись к двери от гримасы презрения, исказившей его лицо.

– Ты хоть себе представляешь, каких трудов стоило Филиппу найти для тебя Стирлинга? – бросил он. – Но граф недостаточно хорош для тебя. Нет, они слишком хороши для тебя, не так ли, Белла? Тебе нравится вытаскивать их из сточных канав – чем ниже, чем лучше. Филипп мог бы избавить себя от затрат на твое приданое и просто отдать тебя тому конюху. Как будто у него без того мало проблем, ему пришлось все бросить и мчаться в Шотландию. Так ты отплатила Филиппу за все, что он сделал для тебя?

Она мотала головой, пока он обстреливал ее словами. Они были больнее, чем кулаки Стирлинга.

– Мы мчались прямиком сюда, не останавливаясь даже, чтобы сменить лошадей, сходя с ума от беспокойства. И нашли тебя проводящий спокойный вечер со своим жиголо. Иисусе, ты же полуодета. Ты выглядишь так, словно только что выползла из постели. Он того стоил, Белла? Ты не даром потратила свои деньги? – презрительно скривился он.

Белла поплотнее запахнула пеньюар.

– Нет, Джул. Я не… не платила ему, чтобы он приехал в Боухилл, – заикаясь, пробормотала она, обретя наконец дар речи.

– Ой, не смеши, – бросил он с издевательской снисходительностью. – Расскажи это кому-нибудь другому. Я знаю, кто он.

– Нет, все не так. В этот раз я даже не посылала за ним. Ты не понимаешь. Я ему не безразлична.

– Ему небезразличны твои деньги. Плевать ему на тебя, и если ты ему веришь, значит, ты дура.

– Нет. – Она бросила на него гневный взгляд. Джул зашел слишком далеко. Она не позволит своему младшему брату говорить так о Гидеоне.

– Ему нужно было увидеть меня. Ты не понимаешь. Я люблю его. И я дорога Гидеону. Он нуждается во мне так же, как я нуждаюсь…

Слова застряли у нее в горле. Белла вздрогнула, глаза ее округлились. Стук лошадиных копыт по гравию проскрежетал по каждому дюйму ее кожи, словно эти копыта прошлись по ней. Затаив дыхание, она напрягла слух. Удаляющийся стук копыт одной лошади.

Только одной.

– Нет! Он не может. Филипп не может! – Она повернулась и распахнула дверь гостиной с такой силой, что та ударилась о стену. Сзади до нее донеслись протесты Джула. Рука ухватила ее за пояс халата. Выкрутив плечи, она завела руки назад, выскальзывая из пеньюара, ускользая от брата. На полпути вниз по лестнице она снова почувствовала его руку, но уютному ношеному ситцу было не тягаться с ее скоростью. С громким треском разрывающейся ткани она снова вырвалась, сосредоточив взгляд на одиноком широком силуэте Филиппа, обрамленном открытой передней дверью.

Охваченная отчаянием, она пронеслась по переднему холлу, выскочила в открытую дверь, но была схвачена сильными руками.

– Гидеон!

– Изабелла, прекрати! – приказал Филипп.

– Нет. Нет! Ты не можешь. Филипп, мне нужен… Гидеон! – закричала она, вырываясь из своих пут.

– Изабелла, он уехал. Он никогда не вернется.

Паника от угрозы потерять Гидеона затмила все, кроме потребности добраться до него. Но от неумолимых слов Филиппа боль во всем теле вернулась с такой пугающей силой, что переполнила все ее существо, затопила все чувства. Используя последний запас сил, она вырвалась из железных рук, сжимавших ее покрытую синяками спину, и рухнула на колени.

– Нет, нет, нет! – завывала она снова и снова.

Филипп прогнал его, точно так как прогонял всех от нее. Физическая боль – ничто, всего лишь булавочный укол в сравнении с осознанием, что она больше никогда не увидит Гидеона.

– Проклятие, Филипп, не стой ты так. Сделай что-нибудь, – сказал Джулиан.

– Я? Это ты должен был удержать ее в комнате.

– Я пытался. Она проворнее Китти. Все это ее длинные ноги. – Джулиан нахмурился, явно негодуя из-за того, что над ним одержала верх женщина.

Двое мужчин сверлили друг друга взглядами, бросая вызов. Но Филипп будто прирос к месту. Часть его отказывалась помочь ей. Она заслужила эти мучения. Она сама навлекла их на себя. Он просто снова убирает за ней. Но Изабелла женщина. Его сестра. И звуки ее рыданий, пронизанных горем, тяжестью ложились на сердце.

Он все еще удивлялся, как у него хватило присутствия духа схватить ее. При виде ее, бегущей к нему в белой рубашке с развевающимися белокурыми волосами, ему на мгновение почудилось, что это привидение.

Джулиан выругался себе под нос, потом опустился на колени.

– Белла, – прошептал он. Ее длинные волосы покрывали спину как серебристое одеяло. Он собрал тяжелую массу в одну руку, подняв концы с каменного пола лестницы и открывая лицо. И резко втянул воздух.

– Что за черт?

Оба мужчины в ужасе уставились на ее распростертое тело. Большой разрыв на рубашке обнажал хрупкие линии спины. Свет фонарей по обе стороны двери освещал гротескный набор длинных черных синяков вперемешку с более слабыми отметинами.

– Роуздейл – покойник! – прорычал Джулиан.

– Нет, это не он, – сказал Филипп, не давая ярости брата упасть не на ту голову. Он сжал кулак, крепко стиснув завернутые в бумагу банкноты. Ему достаточно было один раз взглянуть на набросок перед тем, как Белла сбежала по лестнице, чтобы понять, что художник никогда бы не причинил боли его сестре.

Мощный поток ярости грозил поглотить все его существо, но понимая, что ему нужна ясная голова, он поборол его. Он опустился на корточки по другую сторону от нее.

– Изабелла? Кто сделал это с тобой? – Ему удавалось удерживать свою ярость в узде, удавалось сдержать желание разорвать кого-нибудь на части. Но не получилось задать вопрос мягко, не угрожающе.

Она покачала опущенной головой. Ее рыдания стихли, напряженность ушла, но она по-прежнему всхлипывала.

– Нет, нет, нет.

– Письмо.

Это слово, произнесенное Джулианом, оторвало его взгляд от сестры.

– Вот почему экономка послала за тобой.

Раздраженный очевидным, Филипп кивнул.

– Верни Роуздейла.

– Прошу прощения?

– Верни его. Быстрее. Мне плевать, как ты это сделаешь. Просто привези его сюда.

– Зачем?

– Мы ничего от нее не добьемся, но Роуздейл знает, что произошло.

Просьба мужчины казалась странной, неуместной в тот момент. Но это то, что он имел в виду. Поэтому Роуздейлу нужно было удостовериться, что кто-то  позаботится об Изабелле вместо него.

– Поезжай, Джулиан. Быстро. Пока он не уехал слишком далеко. Я позабочусь об Изабелле.

Вместо ответа брат вскочил на ноги и побежал в сторону конюшни.

Глава 18

Приблизительно через милю Гидеон решил, что уже удалился на достаточное расстояние от графа, и перевел кобылу на шаг. Теперь, когда его правый карман был пуст, у него осталось чуть больше пяти фунтов. Ему надо беречь силы лошади, потому что у него нет денег, чтобы обменять ее на свежую, если вымотается.

В сущности, эти несколько бумажек и монет – все, что он имеет. У него ничего не осталось.

Гидеона охватило отчаяние. Гневная сила, которая вызывала желание закричать, заорать, завыть от несправедливости всего этого. Стиснув зубы, он сжал поводья. Проклятая Рубикон! Если бы эта сука просто приняла его увольнение, в его распоряжении было бы маленькое состояние. Хоть что-то, чтобы как-то устроиться. Не то чтобы оно помогло. Он все равно сын шлюхи, не отошедший отдел жиголо и ублюдок, иначе остался бы рядом с Беллой и противостоял ее братьям. Высказал бы им все, что думает о том, что они позволили ей выйти замуж за такое чудовище, как Стирлинг. Алчные аристократы с холодной кровью. С готовностью продали свою родную сестру за титул, не задумываясь о последствиях.

Но что он сделал? Передал ее братьям и вышел в дверь. У него не было другого выхода. Ничего, потому что он ничто.

Кобыла вскинула голову и навострила уши на звук приближавшегося стука копыт. От толчка его ноги лошадь отошла в сторону с дороги. Приближавшийся конь остановился с ним рядом, подняв клубы пыли.

– Роуздейл.

Везет же ему. Это другой брат. Тот, которого Белла называла Джул. В ответ Гидеон молча повернул голову.

– Поехали со мной.

Гидеон отвернулся от мужчины и пустил кобылу вперед, но натянул поводья при безошибочном звуке взводимого курка пистолета. Судя по громкости, он был нацелен прямо ему в голову.

– Я не в настроении спорить. Возвращайтесь в особняк, – проговорил мужчина. После короткой паузы он продолжил, явно истощив тот небольшой запас терпения, который имел. – Быстро! – прорычал он. – Не искушайте меня. Я с удовольствием пристрелю вас. Пусть лучше Белла винит меня за вашу смерть, чем я вернусь с пустыми руками, доказав, что вы не тот мужчина, которым она вас считает, Не угроза получить пулю, а упоминание о Белле заставило Гидеона быстро повернуть кобылу. Вонзив пятки в бока, он пустил лошадь в быстрый галоп.

Брат Беллы не проронил ни слова за время их короткой скачки к Боухиллу. Но, быть может, это имело отношение к тому факту, что Гидеону еще предстояло обмолвиться словечком с мужчиной. Возможно, Джул наконец понял намек. Или, может, просто потому, что они скакали слишком быстро, чтобы разговаривать.

Гидеон остановил лошадь у подножия парадной лестницы, спрыгнул и бросил поводья поджидавшему груму. Сразу за дверьми он остановился, поводя глазами, напрягая слух; сердце его учащенно билось. Гидеон заметил миссис Кули, маячившую в холле возле большой гостиной, и пригвоздил ее твердым вопросительным взглядом.

Ее взгляд метнулся ему за плечо, прежде снова вернуться к нему.

– Лорд Мейбурн увел ее сиятельство в ее покои отдохнуть.

Гидеон направился к Белле. Он прошел через малую гостиную и остановился в дверях спальни.

– Нет, Филипп. Нет!

Мейбурн стоял над ней, явно пытаясь удержать на кровати.

– Успокойся. Все будет хорошо.

Белла пыталась вырваться от брата, который ее крепко держал.

– Нет, не будет. Больше никогда не будет. Пожалуйста. Я хочу, чтобы он вернулся. Мне нужно… Гидеон! – Последнее слово словно вырвалось у нее из сердца, когда широко распахнутые фиалковые глаза встретились с его глазами поверх плеча Мейбурна.

В мгновение ока Гидеон оказался рядом с ней. Белла бросилась к нему и прижалась лицом к его груди. Он осторожно обнял ее. Взгляд его ненадолго оставил Беллу, устремившись к графу, стоявшему рядом. Он посмотрел в угрюмое лицо и кивнул.

Мейбурн отвернулся.

Для Гидеона в этот момент существовала только Белла. Все остальное не имело значения.

– Шш, Белла-Белла. Не плачь, – уговаривал он ее как ребенка до тех пор, пока она не перестала всхлипывать. Гидеон уложил ее на кровать и опустился на колени, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Он шептал ей что-то ласковое, убрал шелковые пряди с ее лица. Наконец дыхание ее выровнялось. Решив, что она уснула, Гидеон хотел подняться, но Белла схватила его за запястье.

– Почему ты покинул меня?

– Белла, я… – Он судорожно сглотнул и произнес: – Твои братья здесь. Они могут лучше позаботиться о тебе, чем я.

Она горько усмехнулась:

– Я не видела ни одного из них пять лет. Они просто забыли обо мне. Ни разу не интересовались, как я живу.

– Они твоя семья, Белла. – Укор был легким и мягким, и все же в нем слышались отголоски сильнейшей тоски. За возможность увидеть Беллу он по доброй воле отказался от надежды иметь семью. Но все равно это тоскливое желание не ушло.

Она снова горько усмехнулась:

– Они жалкая замена тебе.

Дыхание его сбилось от ее слов. Он опустил голову. «Я люблю тебя», – хотел сказать Гидеон, но не решился. Лишь прижался целомудренным поцелуем к ее лбу и поднялся.

– Гидеон, не покидай меня. – Глаза ее снова наполнились слезами.

– Нет, нет, из дома я не уйду. Но я должен поговорить с твоими братьями.

– Не позволяй им прогнать тебя, – охваченная отчаянием, умоляла Белла. – Что бы они ни говорили. Что бы ни делали. – Гидеон промолчал. Белла снова схватила его за запястье. – Не позволяй им. Обещай, Гидеон. Возвращайся ко мне.

– Обещаю, – торжественно произнес он, всей душой надеясь, что не дает клятву, которую не сможет выполнить.

Все ее тело расслабилось, и она упала на подушки. Он накрыл ее легким одеялом с изножья кровати, погасил свечу на прикроватной тумбочке и вышел из комнаты.

Он нашел миссис Кули у основания лестницы.

– Лорд Мейбурн в кабинете его светлости, – сообщила она.

Лицо ее было бесстрастным, однако серые глаза видели его насквозь. Возможно, она и раньше подозревала, что происходит, но сцена, которую устроили братья Беллы этим вечером, подтвердила правду. Не пройдет и дня, как вся челядь узнает, что он не родственник леди Стирлинг, как и не благородный джентльмен, который гостит у ее светлости. Гидеон по опыту знал, чего ждать от слуг Боухилла. Они будут действовать исподтишка, но намек будет предельно ясен.

Расправив плечи, Гидеон направился к кабинету Стирлинга. Не удосужившись постучать, впервые открыл толстую дубовую дверь. В последние несколько дней он намеренно не заходил в эту комнату. Кабинет – мужское убежище, а этот принадлежит мужу Беллы. Комната оказалась не такой большой, как он себе представлял, – примерно таких же размеров, как гостиная Беллы. Судя по многочисленным книжным полкам, стоящим вдоль стен, комната служит и кабинетом, и библиотекой. И она удивительно неорганизованна. Книги не стоят аккуратными рядами на полках, а газеты свалены грудой на столе.

Мейбурн и его брат выглядели неуместно в этой комнате, в атмосфере которой ощущалось присутствие выжившего из ума старика. Они стояли у стола в дальнем углу.

Граф метнул на брата предостерегающий взгляд, затем посмотрел на Гидеона.

– Садитесь, – спокойно произнес Мейбурн, жестом указав на стул, стоявший у стола.

Гидеон сел, приготовившись к допросу, который, как он знал, сейчас последует. Ситуация не из приятных, но Гидеон не беспокоился. В конце концов его призвали назад в дом, а не бросили мертвым на обочине дороги.

Второй брат встал сбоку стола, чтобы сверлить Гидеона взглядом.

– Я достаточно хорошо знаю своего брата, чтобы понимать, что любезности часто ускользают от него в такие моменты, как этот. Поэтому здесь будут уместны представления. Это мистер Джулиан Райли, младший брат леди Стирлинг. Думаю, вы будете рады услышать, что нас, братьев, только двое, посему не стоит беспокоиться, что появится еще и третий.

– Двух более чем достаточно, благодарю.

Мейбурн вскинул бровь на бойкое замечание Гидеона и опустился в кресло за столом. Гидеон раньше не замечал, потому что Мейбурн стоял перед ним, но теперь портрет на стене приковал его внимание. Он смутно сознавал, что дыхание его сделалось резким и неровным, когда он уставился на портрет мужчины в расцвете лет, с рыжеватыми волосами и темно-синими глазами.

Если это тот, на кого Гидеон думает…

– Мистер Роуздейл?

Взгляд Гидеона резко метнулся к Мейбурну:

– Кто этот мужчина?

Граф, казалось, был сбит с толку резким вопросом, затем оглянулся через плечо:

– Лорд Стирлинг. Насколько я понимаю, вы никогда не встречались?

Гидеон покачал головой.

– А когда был изготовлен портрет?

– Не имею понятия, но думаю, где-то в последние несколько лет.

Стиснув челюсти, Гидеон закрыл глаза. В глубине души он надеялся, что муж Беллы старик. Больной слабый старик, которому недолго осталось жить. Синяки, покрывавшие ее спину, опровергали предположение о слабости. Но возраст? Он цеплялся за эту надежду. Старик мог использовать оружие против женщины. Но мужчина на портрете выглядел достаточно сильным, чтобы не пользоваться тяжелым подсвечником, намереваясь причинить боль кому бы то ни было. И тем не менее он сделал это. Ярость, подобная той, которой он никогда не испытывая, быстро и неистово вскипела в жилах. Мышцы задрожали от силы этой ярости.

– Роуздейл.

Тонкая ниточка вежливой сдержанности Мейбурна готова была вот-вот порваться. Мускулы на руках под хорошо сшитым черным сюртуком вздулись. Сине-зеленые глаза не были такими холодными, как у Райли, но угрожающе горели.

– Кто избил мою сестру?

– Он! – прорычал Гидеон.

Мейбурн снова быстро взглянул через плечо. Темные брови сошлись на переносице.

– Лорд Стирлинг? – спросил он, словно боясь ответа.

– Да.

Ужас отразился на лице Мейбурна – он понятия не имел о жестоком обращении Стирлинга с Беллой и был потрясен.

– Когда?

– Пять дней назад.

– Из-за чего?

Гидеон покачал головой.

– Спросите об этом у леди Стирлинг.

Лицо Мейбурна потемнело от ярости.

– Я ничего от нее не добьюсь, и вы это знаете. Вы не выйдете из этой комнаты, пока не расскажете мне всю правду. Я хочу знать, почему моя сестра выглядит так, словно по ней проехала карета.

– Лорду Стерлингу не понравилось кое-что, что сказала ему Белла.

– Что именно она сказала ему? Гидеон судорожно сглотнул.

– Белла рассказала ему обо мне.

– Зачем? – удивился Мейбурн.

Гидеон тоже не понимал, зачем Белла так поступила.

– Не знаю. – Он проклинал себя за то, что не спросил, что заставило ее рассказать мужу о платном любовнике. Она должна была знать, что реакция Стирлинга будет ужасной.

– Он избивал ее и раньше?

– Да.

Мейбурн провел дрожащей рукой по лицу.

– Как часто? Сколько раз?

– Один раз – это точно. Но уверен, что это было не один раз. По словам Беллы, он ненавидит ее.

Райли угрожающе придвинулся.

– Вы знали и позволили ему избить ее?

– Я не знал, узнал только несколько дней назад, – парировал Гидеон. – Однако не я игнорировал ее в течение пяти лет.

Мужчины вздрогнули словно от удара. Райли первым пришел в себя и с трудом сдерживал ярость.

– Вы ничего не знаете!

Мейбурн вскинул руку, останавливая его. Райли бросил взгляд на брата. Он, казалось, собрался спорить, но в следующее мгновение с низким, коротким рыком отвел глаза.

Граф снова переключил внимание на Гидеона.

– У нее были другие любовники?

– Нет.

– Откуда вы знаете?

– Я в этом уверен, – мрачно ответил Гидеон.

Мейбурн недоверчиво фыркнул.

– Если это правда, то почему, во имя Господа, он ненавидит ее?

– Потому что не может спать с ней.

 Граф открыл рот от удивления.

– Он импотент?

– Отличный выбор, Филипп, – скрестив руки на груди, пробормотал Райли с издевкой.

Мейбурн игнорировал брата.

– Почему вы в этом уверены?

– По той же причине, по которой уверен, что  у неё не было других любовников.

Граф нахмурился, затем глаза его вспыхнули, когда до него дошел смысл сказанного.

– Этого не может быть. Она не была невинна, когда выходила за Стирлинга.

– Нет, была. Я это точно знаю. – Не веря своим ушам, Мейбурн уставился на него. Но Гидеон еще не закончил. – Стирлинг всегда был импотентом. По словам Беллы, прошлые попытки не только не увенчались успехом, но также плохо заканчивались.

Он точно знал, в какой именно момент Мейбурн поверил ему. Возможно, в тот миг, когда в его мозгу четко возник образ девственной Беллы в постели с грубой скотиной, когда мужчина силой пытается навязать себя ей, затем дает выход своей злости. Это тот самый образ, который терзал Гидеона, когда Белла рассказала ему о своем браке. Тот самый образ, который до сих пор терзает его.

– Филипп?.. – Голос Райли нарушил молчание.

С закрытыми глазами Мейбурн покачал головой, молча отклоняя любой вопрос, который брат хотел задать. Обеими руками он провел по волосам, а когда снова открыл глаза, восстановил некое подобие самообладания.

– Как давно вы поддерживаете связь с леди Стирлинг?

– С апреля этого года.

– А как вы с ней познакомились?

– В Лондон приехала женщина и, – Гидеон вздернул подбородок, – наняла меня для ее сиятельства.

– Какая женщина? – Гидеон молчал, и Мейбурн повторил: – Кто?

Гидеон продолжал молчать, и Мейбурн процедил сквозь зубы:

– Кто? Кто нанял вас спать с моей сестрой?

– Мадам Марсо.

– Эсме? Какого черта ей нанимать мужчину для Беллы?

Гидеон адресовал свой ответ графу.

– Она полагала, что Белла становится слишком замкнутой. Что ей необходим флирт.

– Эсме за все ответит, – раздраженно пробормотал Райли.

Мейбурн устало вскинул бровь. Райли скосил взгляд на брата.

– Я с ней поговорю.

Мейбурн кивнул.

– Мадам Марсо знает, что Стирлинг ее бьет?

– Не думаю. Когда лорд Стирлинг узнал обо мне, положение Беллы ухудшилось.

– А мадам Марсо знает, что Стирлинг импотент?

– Понятия не имею.

Наступило молчание. Оно длилось очень долго. Наконец Мейбурн заговорил:

– Миссис Кули послала два письма в Лондон. Одно адресовано мне, другое вам. Я знаю, что вы свое не получили, поскольку оно у меня. Как вы узнали, что надо ехать в Шотландию? Леди Стирлинг посылала за вами?

Экономка послала ему письмо? Должно быть, она была близка к панике, если изо всех сил старалась помочь Белле.

– Нет. Лорд Стирлинг был дома и находился здесь довольно продолжительное время. Белла не послала бы за мной, поскольку не знала, когда он уедет. Я сам приехал.

– Почему?

Гидеон не собирался отвечать на этот вопрос, по крайней мере брату Беллы.

Мейбурн пожал плечами, словно осознав, что глупо было задавать подобный вопрос.

– Вы рассказали все, что мне нужно было знать. Теперь можете идти.

Гидеон не подчинился приказу графа и остался сидеть, не зная точно, пытается ли мужчина заставить его нарушить данное Белле слово и покинуть не только кабинет, но и дом.

Мейбурн испустил короткий раздраженный вздох.

– Вы можете остаться, если таково желание леди Стирлинг. – Граф поморщился от собственных слов, в то время как его брат фыркнул и закатил глаза.

Гидеон вышел из кабинета, поднялся по лестнице и остановился. К нему подошла служанка.

– Для вас приготовлена Голубая комната.

Определившись с местом назначения, Гидеон кивнул и пошел за девушкой по коридору в противоположную сторону от Беллы.

Она искоса посмотрела на него холодным оценивающим взглядом, когда открыла дверь. Известие уже разлетелось. От почтения, которое она раньше оказывала ему как гостю хозяйки, не осталось и следа.

Гидеон закрыл дверь, погасил свечу рядом с кроватью, снял одежду и забрался под холодные простыни. Казалось бы, он должен быть привычным спать один – он делал это всю жизнь, причем намеренно, – но последние несколько ночей с Беллой стерли давнюю привычку. Ему понравилось засыпать рядом с ней, нежно прижимающейся к нему, и сейчас он ощущал себя ребенком, которого лишили любимой игрушки, которую можно обнять.

Он перевернулся, взбил мягкую перьевую подушку, улегся поудобнее и попытался уснуть.

Белла тихонько постучала в дверь и повернула ручку. Она уже заглянула во все остальные гостевые комнаты. Эта – ее последняя надежда.

– Гидеон?

«Пожалуйста, пусть он будет здесь. Пожалуйста, Филипп не мог опять прогнать его». Миссис Кули не говорила ни о каких громких спорах. Но Филиппу не всегда нужно повышать голос, чтобы навязать свою волю другим.

– Белла?

Тревога испарилась, оставив отчетливые признаки негодования. Она закрыла дверь и подбежала к кровати. Темная фигура села и повернулась к ней.

– Ты же обещал. – В тоне ее слышался упрек.

Лунный свет просачивался между не до конца задернутыми шторами, позволяя ей увидеть, как от вздоха его широкие плечи поникли.

– Я не уехал.

– Ты обещал вернуться ко мне.

– Белла, я не могу спать с тобой в одной постели, когда твои братья здесь.

– Чепуха. Это не их дом. Ты обещал, – возразила она обиженным тоном.

Он снова вздохнул и откинул простыню.

– Иди сюда.

Она заколебалась на долю секунды.

– Пожалуйста, Белла.

От тихой мольбы ее халат и ночная рубашка полетели на пол, и в следующее мгновение она уже забиралась в кровать, в ожидающие объятия Гидеона. Застарелая тянущая боль исчезла, едва он обнял ее.

Наслаждение, желание, восторг тут же наполнили каждую клеточку ее тела. Обнаженная кожа восхитительно потиралась о кожу, когда она двигалась на нем. Белла обвила его тело руками и ногами.

– Люби меня, – прошептала она, овевая теплым дыханием гладкую кожу.

– Нет, еще рано. Я не хочу причинить тебе боль.

– Да.

– Белла…

Она толкнулась бедрами и соскальзывала вниз до тех пор, пока твердая выпуклость его возбуждения не встретилась с мягкими складками ее плоти.

 – Да.

Гидеон забыл обо всем на свете и прильнул губами к ее губам.