Текст книги "Развод. (не)фиктивная любовь (СИ)"

Автор книги: Ева Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 17. Переломный момент

Мне хочется отступить от него подальше. Закрыть руками уши и убежать.

Его слова будоражат – в самом плохом смысле этого слова. Смотрю на него и чувствую, что задыхаюсь от нехватки кислорода.

Зачем он мне это говорит? Зачем лжёт, если я досконально помню тот день, когда мне было в лицо сказано, чтобы я убиралась подальше?

– Зачем лжёшь? – наконец-то спрашиваю его вслух.

– У меня нулевой мотив тебе лгать, Марьяна, – он говорит мне так, что я верю.

Не хочу, но верю. Потому что есть в его интонации что-то такое… задевающее за душу.

– Хорошо, допустим, твои слова правда, – голос дрожит. – Какой в них сейчас смысл?

– У тебя намного меньше причин быть несчастной, чем ты думаешь.

Я прыскаю. Но не от неистового желания рассмеяться, а потому что психика не выдерживает. Грозовой не понимает, насколько сильным надрывом в моей жизни стало знакомство с ним.

– Это больше похоже на сделку с совестью, Артур, – обнимаю себя руками. – Ты не мне эти слова сейчас говоришь, а себе.

– Ты забавная, – а вот он смеётся по-настоящему. Коротко, сдержанно и цепляюще красиво. Но я не обманываюсь.

– Мне не нужна никакая сделка с совестью. Знаешь почему?

– Просвети.

– У меня нет иллюзий насчёт нашего брака. Я вижу всё именно так, как оно есть. И в отличие от тебя не драматизирую. Поэтому и сплю я спокойно, без мук совести.

– А ещё с другими бабами, – выплёвываю эти слова с презрением. – Но вернёмся к сути. Я, кстати, верю, что совести у тебя нет, потому что совесть никогда не позволит отцу допустить, чтобы ребёнок шесть лет рос без него!

Слова вырываются из меня взрывами лавы из жерла вулкана. Я дышу быстро, отрывисто и смотрю на своего фиктивного мужа исподлобья.

Артур выглядит настолько мрачно, что я туго сглатываю и едва сдерживаю порыв развернуться и убежать в лесную чащу. Есть в его взгляде что-то тяжёлое, но я пока не пойму что.

Неужели я попала в нерв и сумела достать его эгоистичную натуру?

– Не хотел, чтобы я уезжала с Сарой под сердцем?! – продолжаю. – Так сильно не хотел, что целых шесть лет держался от неё и меня в стороне, при этом активно выстраивая свою личную жизнь? И я должна в это поверить? Ты в себе, Грозовой? Может, другие люди перед тобой и пресмыкаются, проглатывая твою ложь. Но я не дура. И тебя не боюсь. Поэтому стелиться и притворяться не буду! – сама не замечаю, как, проговаривая всё это, я делаю навстречу ему шаги.

И так получается, что, договорив, я стою от него на расстоянии вытянутой руки. Щёки пылают, кожа горит. Я бы скинула с себя пальто, чтобы остудиться, но не буду.

– Марьяна, – его губ касается насмешка. – А ты чего разоралась?

– Захотела и разоралась.

– А не потому ли, что ты всё ещё меня любишь? – спрашивает он и ловит меня, когда я инстинктивно отшатываюсь подальше от его слов. – Ну и чего замолчала?

– Воспитание у меня такое: на глупости не реагировать.

– Как же это глупости? Я видел, как заблестели твои глаза, когда я сказал, что не хотел твоего отъезда. Это правда. Я не хотел терять тебя и ребёнка. Не хотел, – нажимает он. – Потому что даже несмотря на наши с тобой взаимоотношения и фарс с фиктивным браком…

– Артур, замолчи, ради всего святого! Ничего мне больше не говори. Потому что, во-первых, я тебе не верю, а во-вторых, ничего уже не изменить. У Сары шесть лет не было отца, у меня – шесть лет не было жизни…

– Так и у меня шесть лет ничего этого не было! – этой резкой фразой он не просто меня перебивает – я дышать перестаю.

Наступает такая тишина, что даже звуки окружающей природы словно вымерли. Есть только ненормальный взгляд мужа, направленный на меня, и его горячие руки, сжимающие мои плечи.

Мне хочется задать ему тысячу вопросов, но я не спрашиваю ничего. Ни-че-го.

А потом Артуру на телефон поступает звонок, и происходят события, которые в корне переворачивают нашу жизнь.

– Отец умирает, – это единственное, что говорит мне Грозовой после короткого звонка. – Надо ехать.

Мы возвращаемся в город, где всё ещё бушует непогода. Я понимаю, что свёкор вот-вот умрёт, и мне что-то нужно сделать. Попрощаться с ним, сделать что-то хорошее. Но что?

– Ты повезёшь к отцу Сару? – поворачиваюсь к Артуру, который больше ни слова так и не сказал.

Он где-то далеко в своих мыслях, и я ему не завидую, потому что каким бы человеком ни был Грозовой-старший – он его отец. А даже плохих родителей любят.

– Зачем?

– Он хотел увидеть внучку.

– Ты права, – подумав, кивает он. – Тогда собери её и собирайся сама. Времени у нас немного.

Делаю всё, как и договаривались. Сара – послушная девочка и без проблем соглашается поехать проведать дедушку, которого никогда не видела.

Время тянется непозволительно медленно, словно пытка. Врачи, ухаживающие за свёкром, регулярно звонят Артуру, отчитываясь о состоянии отца.

Время у нас ещё есть, но немного, потому что он увядает на глазах.

Подойдя к кровати дедушки – а свои последние минуты он проводит дома, в своей спальне, которая пусть отдалённо, но напоминает медицинскую палату, – Сара вручает дедушке рисунок, который нарисовала, сидя на заднем сиденье машины.

Старик принимает у неё картинку, гладит внучку по голове. А потом переводит взгляд на меня.

Причём какой. По силе ничем не уступающий взгляду Артура в лесу. Если глубоко больной человек может смотреть на тебя с такой силой, то его внутренней энергии можно только позавидовать.

Грозового-старшего подводит больное тело, но никак не разум.

Ласково поговорив с Сарой, он отпускает её и подзывает к своей постели меня. Артур выводит дочь за двери, проводив меня долгим взглядом. Мол, если что он рядом.

– Марьяна, подойди ко мне, – слабой рукой свёкор подзывает меня, и я подчиняюсь.

В это мгновение собственные проблемы кажутся какими-то мелочными – ведь пока ты жив, можно исправить всё. Ну или почти всё.

– Я…

– Ничего не говори мне, дочка, – свёкор прикрывает веки. – Говорить буду я. Скажу коротко.

Его губы дрожат, как у столетнего старика, он медленно и шумно дышит.

– Бумаги в сейфе. Код от замка – день рождения Сары. Прости меня.

Глава 18. Поцелуй

Похороны Грозового-старшего и траур повлияли на меня сильнее, чем я думала. Какой бы ни была моя с ним история – умер больной, немощный старик.

И, возможно, это прозвучит старомодно – но я верю в уважение к старшим (воспитана так), особенно к тем, кто прожил долгую жизнь и ушёл в почтенном возрасте.

И вот пока я слонялась за Артуром словно тень – ведь статус жены обязывал – он, несмотря на то что тяжёлая потеря легла именно на его плечи, вёл себя как подобает.

Не подберу лучшего сравнения. Он организовал всё от и до и сделал это качественно, отдав усопшему отцу должное уважение.

Правда, вместе с произошедшим он окончательно лишился сна. Я знала об этом, потому что всю ночь он вертелся в постели, окружающие могли это заметить по залёгшим под глазами чёрным кругам.

Сегодня мы находимся в доме покойного свёкра. Артур попросил меня вместе с ним собрать некоторые вещи, а я настолько растерялась от его предложения, что даже не помню, зачем именно мы здесь.

– Держи, – протягиваю ему сэндвич, на который он смотрит без малейшего интереса. – Я знаю, что ты ничего не ел. Причём давно.

Ещё дома я быстро собрала нам еды с собой.

– Спасибо, Марьяна, – мазнув по мне незаинтересованным взглядом, он отворачивается обратно к рабочему столу своего отца. – Я не голоден.

– Верю. Но поесть надо, даже если ты будешь делать это через силу, – не отстаю.

– Что ты делаешь? – устало спрашивает он и трёт красные от отсутствия сна на протяжении нескольких дней глаза

– Отрабатываю зарплату жены, – не знаю, что толкает меня на эту шутку.

И она оказывается удачной, потому что вызывает не только мой тихий смех, но и призрак улыбки на губах Грозового.

– И ещё: я хотела сказать спасибо, – втягиваю воздух, что кажется морозным, потому что я никогда и ни за что не благодарю мужа.

На похоронах ко мне через толпу подошёл Молчанов. Артур молча заслонил меня собой, так и не дав отцу со мной заговорить. А тот хотел, я видела, какой взгляд он бросил на Грозового, когда тот задвинул меня себе за спину, а потом опекающе приобнял.

Я запомнила этот его поступок с благодарностью, правда, так и не поняла, как его интерпретировать.

– За то, что не дал Молчанову подойти ко мне.

Когда я говорю это, лицо Артура немного разглаживается, словно ему приятно слышать мои слова. Но я от этих мыслей моментально отмахиваюсь.

– Ты планируешь дальше с ним общаться? – глядя на меня внимательным взглядом исподлобья, спрашивает Артур.

Немного поразмыслив и шумно вздохнув, отвечаю:

– Что касается моего биологического отца, я никаких иллюзий не питаю, и в моих планах – окончательно разорвать с ним отношения. Люди не меняются, – когда я говорю это, взгляд Грозового, что и так был сфокусирован на мне, меняется, словно мои слова произвели эффект.

Впрочем, мне не до этого.

Во время недолгого перекуса приготовленными мною сэндвичами мы молчим. Артур находится у стола своего отца, я же обхаживаю кабинет Грозового-старшего.

Не зря говорят, что место хранит энергетику своего хозяина. Интересно, каково находиться здесь Артуру, ведь если энергию его отца ощущаю я – то он должен чувствовать её и подавно.

Из-за этого мне хочется поторопить его, а потом я понимаю, что это вполне, возможно, ценные моменты для него.

Я убеждаюсь в своей догадке, когда он достаёт из ящика фотоальбом и начинает медленно его пролистывать. На снимках – сам маленький Артур и Сара. Я замечаю, насколько он задерживает взгляд на каждой фотографии, и, видимо, глубоко о чём-то думает.

Я подхожу к нему сзади, когда он сидит на стуле. Руки сами тянутся к его широким, напряжённым до невозможного плечам.

И я делаю это – медленно опускаю на них свои ладони, слегка надавливая кончиками пальцев.

Грозовой моментально напрягается, но не оборачивается:

– Что ты делаешь?

У меня нет ответа на этот вопрос, и быструю ложь придумать мне не удаётся. Соответственно, настало время правды:

– Я хочу тебе помочь, но не знаю как.

– Мне не нужна помощь. И жалость тоже не нужна, – жёстко и в некоторой мере грубо отвечает он.

Но я не обижаюсь. Мне понятно, почему он реагирует именно так. Я не слишком хорошо знаю своего мужа, но одно мне известно точно – он не принимает жалость ни в какой форме, и вообще к жалости как к явлению относится крайне негативно.

– Наверное, я не так выразилась, – не убирая ладоней с широкого разворота его плеч, говорю я. – Я хочу помочь тебе быстрее избавиться от боли. Обычно люди справляются с ней быстрее, когда у них есть собеседник.

Либо моя эмпатия сделала мне медвежью услугу, либо…

– Ты хочешь, чтобы я излил тебе свою душу? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне вполоборота, но в глаза не смотрит.

– Не обязательно. Можно просто поговорить.

– Я не хочу говорить.

С этими словами он отворачивается, возвращая взгляд к альбому. Я уже собираюсь отойти, как пальцы правой руки вдруг накрывает его горячая ладонь.

Это безумно странно, и у меня сердце подскакивает до самого горла. Но я не двигаюсь и остаюсь стоять у него за спиной, пока он вот так странно касается моих пальцев.

В один момент он возвращается на одну из первых страниц фотоальбома, где находится фотография Сары, когда ей было несколько дней от роду.

Смотрит на крохотную, розовощёкую малышку, что морщила носик, и…

подносит мою ладонь к своим губам, чтобы оставить на ней поцелуй.

Меня прошибает электричеством, а ноги подкашиваются, словно во мне не осталось сил, и всё, на что меня хватит – это с грохотом упасть на пол.

Я понимаю, что мы подошли к какому-то важному моменту, и сейчас – вот прямо сейчас – что-то произойдёт…

И оно происходит. Артуру звонят. На экране его смартфона появляется фотография Алексы. Соблазнительная и горячая.

Грозовой сразу же отпускает мою руку, встаёт с места, подхватив телефон, и молча уходит с ним за дверь.

Я хватаюсь за спинку кожаного кресла – ни живая, ни мёртвая. Тяжело описать словами своё состояние. Наверное, лучше всего подойдёт «спуститься с небес на землю».

Ведь именно это Артур и сделал, приняв звонок от своей любовницы в моём присутствии – показал мне, где моё место.

Я злюсь и хочу плакать. Но слезами горю не поможешь, и поэтому я решаю с толком использовать доставшиеся мне минуты наедине в кабинете свёкра.

Мне нужно найти его сейф…

Глава 19. Мы можем...

Пока Артур никак не может договориться со своей любовницей – я, кстати, отдаю себе отчёт в том, что не имею права ревновать – я нахожу и сейф Грозового старшего и даже открываю его, чувствуя себя последней преступницей.

В нём нет ничего. На меня смотрит пустая железная коробка, посередине которой лежит плотный конверт формата А4.

Я хватаю его, нетерпеливо открываю и вчитываюсь. Ведь не просто так свёкор на смертном одре решил передо мной извиниться.

Здесь документы – с именами, фамилиями, штампами. Я пробегаю по тексту взглядом и стараюсь выцепить самое важное.

Документ составлен нотариусом, но я не понимаю его сути, пока глазами не натыкаюсь на следующие слова:

«Признаю́, что условия контракта брака были навязаны. Прошу признать его недействительным по причине отсутствия добровольного согласия сторон».

Дверь в кабинет открывается, заходит Артур.

– Марьяна? – в его голосе слышится вопрос, требующий немедленного ответа.

И это неудивительно, ведь я стою у распахнутого сейфа его отца, а у меня в руках бумаги.

– Что ты делаешь? И как, чёрт подери, тебе удалось влезть в сейф отца? – задаёт он мне эти вопросы, быстро сокращает расстояние и выхватывает у меня бумаги.

– Верни! – тут же требую я. – Это не твоё.

В ответ он вскидывает бровь.

– Вообще-то, я – единственный наследник, так что ещё как моё. Что ты тут делаешь? – он снова требует от меня ответа.

Я облизываю губы, чувствуя, как от нервов начинает колотить в висках.

– Я скажу тебе правду в обмен на эти документы.

– Что это ещё за документы и зачем они тебе? – он становится всё враждебнее.

И это неудивительно, потому что он только что потерял отца и теперь думает, что я копаюсь в личных вещах усопшего человека.

– Перед смертью твой отец попросил у меня прощения, – стараюсь говорить спокойно, но голос всё равно дрожит. – Он сказал мне код от своего сейфа, а внутри я нашла…

Грозовой внимательно меня выслушивает и опускает взгляд на документы, которые начинает довольно быстро листать. У него в юридическом плане больше подкованности, чем у меня, поэтому нужную строку он находит намного быстрее.

– Что это? – в его голосе смешались гнев, непонимание и изумление.

– Это заверенное нотариусом заявление твоего отца о том, что он принудил нас к этому браку.

Произнося это, я испытываю облегчение. У меня даже плечи расправляются, ведь фиктивный брак, который дамокловым мечом много лет висел у меня над головой…

– Мы можем взять эти бумаги и пойти в суд, чтобы...

Меня прерывает обрушившийся лавиной резкий взгляд Грозового.

– Чтобы что?

– Аннулировать брак, который не нужен ни тебе, ни мне, – я говорю это и развожу руками в ожидании ответа Артура. – Мы оба можем перечеркнуть свой прошлый опыт и начать заново. У тебя уже есть своё счастье, – клянусь, я даже стараюсь не язвить, упоминая его любовницу. – А я могу встретить своё…

– Марьяна… – он с такой жестокостью произносит моё имя, что я делаю инстинктивный шаг назад. – И давно у тебя появились мечты встретить кого-то? – спрашивает Артур и сминает документы, оставленные его отцом в сейфе.

Клочок бросает на пол, к своим ногам, словно это мусор, а не шанс на моё спасение.

– Что ты делаешь? Это же… – я наклоняюсь, чтобы поднять документ, и тогда Артур на него наступает.

Я выпрямляюсь, глядя на него в тотальном шоке.

– Артур?!

– Ты не ответила на мой вопрос.

– И не собираюсь! Я тебе жена ненастоящая, так что переставай играть в ревнивого мужа. Тебе не к лицу. И уж особенно после долгого разговора с любовницей. Не будь собакой на сене, пожалуйста. Раз ты сам претендуешь на счастье в личной жизни, то будь добр и мне такую возможность предоставь. К слову, именно это и сделал перед смертью твой отец, за что я ему очень благодарна. Он этим документом меня освободил, понимаешь? А ты на мою свободу взял и наступил грязной подошвой!

Внимательно меня выслушав, Артур вскидывает подбородок и… начинает идти прямо на меня.

Я пячусь. Правда, недолго, потому что запинаюсь о мебель в кабинете, спотыкаюсь и спиной падаю на диван.

Сначала я чувствую себя неловко – надо же было так грохнуться. Но потом мою неловкость как рукой снимает, и на её место приходят паника, перемешанная со стыдом.

Потому что я не успеваю подняться с дивана, как меня практически накрывает собой мой муж.

Выставив руки по обе стороны от моей головы, он смотрит на меня сверху вниз.

– Я послал Алексу на хрен. Вернее, не так. Я долго и грубо посылал её туда, в течение нескольких минут, чтобы она наверняка поняла. Так что, как ты сама теперь понимаешь, – он делает паузу, во время которой взглядом гуляет по моему лицу – красному и зардевшемуся, – моя личная жизнь заключается только в тебе.

Он говорит это таким тоном, что у меня по венам растекается тепло. Конечно же, обманчивое, потому что мне прекрасно известно, насколько нежным умеет быть Грозовой, когда ему что-то нужно.

И как резко и жестоко он потом умеет отталкивать. Взять в пример его любовницу, которую мне, чисто по-женски, даже немного жаль. Он открестился от неё и выбросил на помойку с лёгким сердцем. А теперь, непонятно зачем, хочет переключиться на меня.

– Не смеши меня, – твёрдо говорю. – Мы с тобой женаты фиктивно. Для нас обоих это бремя. Я хочу воспользоваться лазейкой, оставленной твоим отцом.

– И сделать, что именно? – Артур смотрит на меня с прищуром, словно не одобряет моих слов.

– Развестись.

– Прикольно, – жестко дразнит меня он.

– Значит, ты не против? – внутри вспыхивает надежда с горьким оттенком, но я не даю себе думать, откуда в ней набирается горечь.

– Я не просто против, Марьяна, – его голос сочится яростью. – Я в бешенстве. И не собираюсь тебя никуда отпускать.

– Это не те слова, которые должен говорить муж своей фиктивной жене, – слова царапают пересохшее горло.

– Помнишь, я говорил тебе, что не хотел, чтобы ты беременная уезжала?

– Помню, – сердце предательски подскакивает в груди.

– Спроси меня почему, Марьяна.

Артур склоняется надо мной, и я чувствую, как жар его тела обжигает мою кожу. В последний раз мы были так близко накануне того, как я забеременела Сарой. В моменты нашей близости я была самой счастливой женщиной на свете. А с наступлением беременности – самой несчастной.

– Почему? – спрашиваю я, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Я с нашей первой встречи чувствовал к тебе намного больше, чем позволял себе.

Глава 20. Мамина дочка

Его слова переворачивают мой мир с ног на голову, но я до последнего не разрешаю себе в них верить.

– Это не может быть правдой, – зажмурив веки, говорю. – Но даже если это так, то ведь ты всё равно отправил нас с Сарой за тридевять земель, а сам развлекался со шлюхами.

– Я понимаю, что ты думаешь, – со скрипом признаёт он. – Но вспомни себя семь лет назад. Подумай, насколько правильными были твои решения. Разве ты, глядя назад, ни о чём не жалеешь?

Ох, ну он и завернул, чтобы выйти сухим из воды.

– Я много о чём жалею, Артур, поверь мне.

– Я тоже, Марьяна, – я чувствую горячее дыхание на своих губах. – Я тоже.

В этот момент он пытается поцеловать меня. Я тоже чувствую, как его губы скользят по моей щеке в тот момент, когда я отворачиваюсь от него.

– Что это значит? – притворно спокойно спрашивает он.

– Я тебе уже сказала, – тихо отвечаю. – Я хочу развода.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: мои слова выбили у него почву из-под ног. Подозреваю, это первый отказ от женщины в жизни Артура. Но для меня на кону слишком много, чтобы я могла дать эмоциям победить. И неважно, как сильно мне хотелось этого поцелуя.

Решение принято, и я не собираюсь от него отступать.

Осталось только завершить ещё одно дело...

Поставить точку не только в моём браке, но и в отношениях с человеком, который в этом браке сыграл едва ли не самую большую роль.

*

– Марьяна, девочка! – отец приближается ко мне с распахнутыми объятиями. Я позвала его на встречу в кафе, на чашечку кофе и разговор. – Как ты? Одумалась, да? Ну и прекрасно!

Останавливаю его, не давая себя обнять.

– Я не одумалась, – мотаю головой и смотрю на него прямо. – Я пришла поговорить с тобой и поставить в наших с тобой отношениях точку.

Смотрю отцу прямо в глаза. Он опускается на стул напротив меня. Сидит, как всегда, в своём дорогом костюме, с выражением человека, уверенного, что всё в мире под его контролем.

Только кое-что изменилось…

– Поставить точку? – усмехается. – Удиви меня. Что там твоя светлая головка опять придумала?

– Я больше не хочу с тобой никаких отношений, – говорю и чувствую, как с моих плеч испаряется просто неимоверный вес. – Вернёмся к тому времени, когда я тебя не знала, а ты не знал меня.

– Дурочка? – он прыскает, а глаза злые-злые. – На чём ты там решила точку поставить, а? Ребёнок, ты мой несмышленый.

– На твоей власти надо мной, – принимаю нарочито расслабленную позу. – На манипуляциях, которые ты называешь заботой. На контракте, которым ты приковал меня к чужому человеку.

– Ради твоего же блага и защиты!

– Ты это называешь защитой, а я клеткой. Я много лет жила в аду, а ты этого даже не понял.

Он смотрит на меня, чуть склонив голову, как будто я – глупый ребёнок, который не понимает, от чего отказывается.

– Дай угадаю… Артур, тебя накрутил? – произносит он холодно. – Не ожидал, что ты окажешься такой слабой. Думал, моя кровь победит.

– Слава богу, что во мне нет ничего твоего! – говорю это громко и с облегчением. – Я мамина, чем бесконечно горжусь. И нет. Это не Артур. Это я. И, кстати, – про предсмертный подарок Грозового старшего я решаю промолчать, но ставлю биологического отца в известность: – с мужем я развожусь. Наш брак будет аннулирован, так что…

Я победно улыбаюсь, чувствуя, как за спиной раскрываются крылья.

Он откидывается на спинку стула, прищуривается:

– Ты дура? Аннулировать такой брак может только дура, Марьяна. И как ты вообще собралась это делать, родная? – он хочет запустить свои загребущие руки в мою жизнь снова, но я не даю.

– Будь я дурой, я бы и дальше верила, что ты желаешь мне добра.

– Точно дура! Так а на кой ты мне нужна после развода? А? Толк с тебя какой? – вот так на поверхность и выходит настоящая личина моего биологического отца. – У тебя была одна задача: обезопасить мои деньги, заработанные потом, кровью и горбом. Одна, чёрт тебя побери! Куда пошла, клоунесса? – орёт он мне вслед, когда я прохожу мимо него к выходу. – Марьяна! Если ты сейчас же не вернёшься, то ты мне не дочь!

– Большего мне и не надо, – говорю себе под нос и навсегда обрываю отношения с отцом.

Вот бы ещё и поставить точку в нашем браке с Артуром было также просто…

Но просто с таким, как он, быть просто не может. Меня каждое мгновение провожают его долгие мрачные взгляды. И ни одна из моих попыток поднять тему развода не увенчивается успехом в течение нескольких недель.

Артур, видимо, планирует взять меня измором, но я слишком хорошо себя знаю. У него не выйдет.

Поздно ночью Артур вдруг пододвигается ко мне, словно знает, что я не сплю. Но знать он этого не может, потому что я лежу к нему спиной.

Значит, он обнимает меня и лицом зарывается в мой затылок, потому что… ему этого хочется?

На объятиях всё не останавливается. Я чувствую, как мой всё ещё муж ныряет руками под одеяло и подминает меня под себя таким образом, что наши тела повторяют форму друг друга.

Это поднимает во мне волну давно забытого чувства. Этакого предвкушения интимной близости, о которой, конечно же, не идёт и речи. Просто…

Просто женщина во мне умерла много лет назад, а тело моё настолько привыкло быть замороженным, что его «оттаивание» рядом с Артуром чувствуется особенно ярко.

Пульс подскакивает, а ведь он не сделал ничего такого. Просто прижался ко мне со спины.

Я не выдерживаю.

– Артур, – поворачиваюсь к нему полубоком и чувствую, как мне в бедро упирается его эрекция. Мне становится безумно неловко. Я горю. – Что ты делаешь?

Он не спешит отвечать. И отодвинуться, чтобы скрыть своё возбуждение – тоже.

– Когда я думал, что ты спишь, то просто хотел вдыхать твой запах и чувствовать тебя рядом. Но теперь, когда я вижу, что ты не спишь, я хочу… – его взгляд мечется между моими глазами и губами.

С этими словами он спешит накрыть меня собой, но куда более интимно, чем тогда на диване в кабинете его отца.

– Артур, – я упираюсь руками в его могучие плечи.

– Нам не обязательно заниматься сексом, – спокойно говорит он и губами касается моего запястья, что около его лица. – Если что, я вообще не об этом. Не о физике, – продолжает он. – Я о совсем другом, – он наклоняется к моим губам, и в этот раз я даю поцелую случиться.

Недолгому, выстраданному, болезненному.

А потом разрываю его и говорю то, о чём думала много дней:

– Я хочу съехать.