Текст книги "Развод. (не)фиктивная любовь (СИ)"

Автор книги: Ева Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 8. Влюблён до одури

– Папа! – Сара бежит навстречу Артуру сломя голову. Её кудряшки развеваются по ветру, чистые глаза горят, объятия широко распахнуты.

Сам Грозовой, как только замечает дочь, присаживается и тоже раскрывает для неё свои объятия.

У него даже лицо меняется – становится добрым, любящим и совершенно мне незнакомым, что аж не по себе.

Несмотря на мои никакие отношения с мужем, то, что он искренне любит нашу дочь, является просто огромным утешением.

Я как будто даже меньше его ненавижу только за то, что он замечательный отец.

Вопрос у меня вызывает другое: как он может относиться абсолютно ко всем, как к грязи, а с Сарой обращаться как с ангелом?

Этим вопросом я задаюсь давно, но так и не смогла найти ответа. Наверное, даже чудовищам свойственно любить своё потомство.

– Ну привет, малышка, как ты? Уши после самолёта не болят? – он поправляет её платьице и приводит в порядок растрёпанные волосы покровительственным, отцовским жестом.

Сара как-то раз пожаловалась ему, что во время полёта, когда он забирал её с собой в Россию на каникулы, ей заложило уши. С тех пор он каждый раз справляется о её самочувствии после полёта.

– Людмила Викторовна, – Артур выпрямляется, чтобы поприветствовать мою маму, которая приглядывала за Сарой, пока я пыталась достучаться до мужа и получить развод. – Доброе утро. Отлично выглядите.

Моя мама – это, наверное, единственный человек, помимо нашей дочери, к которому он тоже относится с добротой и уважением.

– Ну привет, зятёк! – вижу по глазам мамы, что она вроде бы и рада его видеть, но в то же время она не слепая и знает, что именно у нас за брак. – Как жизнь молодая?

У них начинается светский разговор ни о чём. Артур держит Сару на руках, она обвивает его шею своими маленькими ручками, а я решаю прогуляться по маминому саду.

Незадолго до моей свадьбы она продала квартиру и переехала в частный дом. У неё была мечта о своём домике в деревне. И эту мечту решил воплотить мой биологический отец.

Сначала он выставил всё так, что просто добавит ей немного денег, а по итогу купил ей довольно дорогой частный дом в хорошем районе.

Мама сама никогда не смогла бы себе такого позволить.

Сначала она отказывалась и не хотела принимать его подарок, что, учитывая их историю, было более чем логично. Но Молчанов нашёл путь и к её сердцу тоже, подобрал нужные слова и в качестве извинения подарил ей дом.

Я тоже частично виновата, потому что убеждала маму послушать отца, потому что сама на тот момент ещё не понимала, что именно он делает.

Дом для мамы не был искуплением вины, а всего лишь очередным рычагом влияния на меня, чтобы устроить свадьбу с сыном Грозового.

– Марьяна, – мама догоняет меня, когда я ухожу за дом. – Дочь, привет, – она берёт меня за плечи, всматривается в глаза. – Ну как ты?

Она знает, о чём именно я хотела поговорить со своим мужем. Мне же нужно было объяснить причину, по которой я, только сойдя с трапа самолёта, отдала ей маленькую дочь и уехала на ночь глядя.

Да и всё она понимает. Раз я столько лет жила за границей, то явно между мной и мужем нет любви.

Кстати, она не знает о том, что в Англии я жила не по своей воле. Я не хотела её ранить, поэтому всё выставила так, словно это была моя инициатива.

– Всё хорошо, мам, – пытаюсь бодро улыбнуться. – Спасибо, что присмотрела за Сарой.

– С Артуром поговорила? – мама сразу же переходит к волнующей её теме. – Что вы решили насчёт развода?

– Ничего не решили, – автоматной очередью выпаливаю я и чувствую, как краснею. – Просто как-то так вышло…

… что твой вежливый зять повёл себя как чудовище и поставил меня перед фактом, что он будет мне изменять, а я должна терпеть.

Я не сумасшедшая и не могу сказать такого своей матери, потому что это разобьёт ей сердце. Мне намного легче перенести эту боль самой, чем знать, что ей плохо.

– Просто что, Марьяна? Говори уже.

Мама так сильно за меня переживает, что начинает теребить свой крестик.

– Мы полночи говорили с Артуром по душам, – я вру так складно, что сама себе поражаюсь. – И решили сохранить свой брак ради Сары.

– Ой, детка, я не знаю, – начинает переживать мама. – Дети всегда чувствуют, когда между родителями что-то не так.

– Ты права, – пожевав нижнюю губу, добавляю: – Главное – не переживай. Мы знаем, что делаем.

Прежде чем отвезти Сару в наш большой семейный дом, мы остаёмся на чаепитие у моей мамы. Удивительно, но разговор складывается самым обычным образом. Иногда я совершенно не узнаю своего фиктивного мужа, который умеет быть, если не совсем душой компании, то прекрасным её дополнением.

Когда Сара убегает к себе в комнату, и мама встаёт следом, чтобы помочь малышке собрать игрушки, я обращаюсь к Грозовому.

Он уже смотрит на меня. Внимательно, хищно. Руки сложены на груди.

– Говори, – сухо бросает он, как будто секунду назад не улыбался нашей дочери.

– А вот и скажу, – понизив голос, отвечаю. – Раз ты решил поиграть в семью и силой оставить меня рядом с собой, то я тоже выставляю тебе условие.

– Какое же? – он вскидывает бровь, словно ему любопытно.

– При моей маме ты должен быть просто до одури в меня влюблён.

Он усмехается моим словам, отводит от меня взгляд и коротко кивает своим мыслям. Смешно ему. А у меня сердце в горле бьётся, пока я жду его ответа.

Мне нужно получить хоть какую-то выгоду из этого персонального ада. Хоть каплю.

– По рукам, – огорошивает меня он ответом.

Я какое-то время сижу, не моргая и, кажется, не дыша.

– Но тогда и у меня для тебя есть условие. Ты тоже, по моему указанию, на людях будешь самой счастливой женой, – от его тона у меня мурашки по коже.

В этот момент к нам обратно идут мама с Сарой. Артур их слышит и подсаживается ко мне, нежно приобнимая за плечо.

– Не дёргайся, – он не даёт мне даже немного отодвинуться. – А лучше: привыкай.

Глава 9. Раскованность

Было странно и дико ощущать на себе прикосновения мужа, который, я знаю точно, не испытывает ко мне и капли симпатии.

Зато на мою маму и на Сару это оказало эффект. Наша малышка смущенно косилась в нашу сторону, потому что никогда не видела нас… такими.

Под «такими» я подразумеваю, как пару. Ведь ее мама и папа в ее жизни практически всегда присутствовали по отдельности.

Мама сначала удивилась, когда заметила нас вместе, а потом заметно расслабилась, хотя мне все равно было легко прочитать грусть в ее глазах.

Конечно же, она хотела, чтобы я вышла замуж по любви, за надежного человека. Особенно после истории с моим отцом.

А вышло вот как.

Но я запрещаю ей унывать и пытаюсь выставить свой брак в лучшем свете. Мол, да, договор, но зато Сара никогда ни в чем не будет нуждаться. И сама я, тоже, живу без забот, ведь деньги у меня есть…

Умалчиваю я о другом. Деньги – это, пожалуй, единственное, что у меня есть, помимо дочери. Последние годы в изгнании на чужбине, я думала, что сойду с ума от душевной пустоты.

Я иногда листала соцсети и смотрела на девушек, чьи глаза светились от брендовых сумочек и жизни без забот. Я завидовала им, потому что я бы очень хотела смотреть на мир через призму денег.

А выходило, что смотрела я на него через призму боли одиночества.

Я знаю, что говорят люди. Мол, с милым рай в шалаше до первого дождичка. Да вот только я бы лучше в шалаше, рядом с надежным мужчиной, который меня любит, преодолевала удары судьбы, чем так.

– Ты постоянно о чем-то думаешь, – неожиданно обращается Артур ко мне за ужином.

Сара уже спит. Набегалась у бабушки во дворе, кое-как поужинала, и Грозовой уложил ее буквально за две минуты.

Я не успела доесть до его возвращения, а пыталась.

– Не знаю, – пожимаю в ответ на его вопрос. – Разве думать – это плохо?

Из-за выпитого во время ужина бокала вина, а я человек с нулевой толерантностью даже легкому алкоголю, у меня буквально толкает подначить Артура.

Ведь те девушки, с которыми он регулярно проводят время, не применяют себя такими мелочами, как «думать».

Молчу, накалывая на вилку листья салата.

– Обо мне думаешь, а, Марьян? – муж откидывается на спинку стула, а меня прошибает потом.

Вообще-то, я всегда о тебе думаю, дорогой мой фиктивный муж. И о том, как моя жизнь покатилось по наклонной с момента встречи с тобой.

– С чего ты взял?

– С того, что я мудак, который испортил тебе жизнь, – он произносит это практически безэмоционально.

Как данность. Ну испортил кому-то жизнь и испортил. С одной стороны я безумно на него злюсь, а с другой, понимаю, что мужчина вроде его отца не мог вырастить другого сына.

– Так это факт, Артур, – копирую его позы и тоже откидываюсь на спинку стула. – Зачем мне об этом лишний раз думать?

– Красиво ответила, – он даже усмехается так, словно правда оценил мою реплику. – Но к сожалению, это совершенно ничего не меняет, – загадочно произносит Грозовой, и я замираю в ожидании продолжения.

– К чему ты это говоришь?

– Чем скорее ты смиришься с положением вещей. Тем лучше будет для тебя самой. Я хочу, чтобы мою дочь растила довольная жизнью, самодостаточная и уверенная в себе женщина, а не вечно задумчивая депрессивная моль.

Его хамский упрек я улавливаю, но с ответом не спешу, и сначала отправляю в рот кусочек мяса.

Пережёвываю.

Запиваю вином.

Да пошел он!

– Я бы тоже хотела, чтобы у моей дочери был достойный, зрелый и уважающий окружающих отец. Желательно с мозгами в черепной коробке, а не болтающимися между ног. У которого любовницы не меняются каждые две недели или в зависимости от настроения. Но, как видишь, в мужья мне достался ты.

– Смотрю, вино развязало тебе язык, – он бросает на меня темный взгляд. – Мне нравится.

– Нет. Как раз таки тебе Грозовой, этого стоит опасаться, потому что чем-чем, а комплиментами я тебя одаривать точно не буду.

– Они мне и не нужны. Я совершенно о другом, – загадочно говорит он, встает из-за стола и выходя из обеденной, бросает мне через плечо: – Доедай и поднимайся. Посмотрим, на что хватит твоей раскованности.

Главв 10. Ночной гость

Но планам Артура на меня, его нелюбимую жену, сбыться было не дано.

В дверь звонят. Несколько раз. Настойчиво.

А я, в очередной раз осознав безнадежность своего положения, колко бросаю мужу:

– Иди. Открывай. Может, Алекса тебя разыскивает, ведь ты обещал с ней связаться, а сам весь день провел с нами.

Скрипнув зубами, но ничего не ответив, Артур идет открывать дверь. С меня моментально слетает напускная смелость.

Что я буду делать, когда сюда действительно войдет его любовница? Сидеть в гостиной и ждать, пока они «закончат»?

Без сомнения, Грозовой именно такого поведения от меня и ожидает. Ведь моя работа – терпеть.

Царапнув вилкой по тарелке, я бросаю ее. Залпом опустошаю бокал, и, промокнув уголки губ салфеткой, направляюсь в прихожую.

Патлы любовнице Артура я выдергивать не буду, не мой уровень. А вот показать ей, что я здесь хозяйка – не помешает.

Если Грозовому так горит и чешется, то он может заниматься своей личной жизнью подальше от моих глаз.

– Невестушка моя! – на пороге у нас, к сожалению, не любовница Артура, а его отец. – Как ты похорошела! Стала женственнее, породистее. Не то что раньше, – в своей обычно пассивно агрессивной манере говорит он, пусть и с улыбкой во все тридцать два.

Я не принимаю близко к сердцу его слова.

Но причина, по которой я пропускаю его завуалированное оскорбление, заключается еще и в том, что Григорий Антонович сильно изменился с нашей последней встречи.

Говоря простым языком – сдал.

Свекор заходит в наш дом, опираясь на трость. Причем я даже на расстоянии вижу, как он дрожит, делая мелкие шаги, а ведь ему чуть больше шестидесяти.

Он всегда молодился, сколько помню. Ел только здоровую пищу, покупал фермерские продукты и органические овощи.

Никаких вредных привычек, наоборот, силовые тренировки через день, закаливание, массажи.

Так что же с ним случилось? Болезнь?

– Ну не смотри ты так на меня, Марьяна. Никто не вечен, я в том числе, – язвит он, потому что я засмотрелась на то, как ему тяжело передвигаться. – Поздоровайся хоть.

– Добрый вечер, Григорий Антонович, – язык прилипает к небу. – Я очень рада вас видеть, – преодолеваю внутренний барьер.

– Ой, да ладно, – он машет ладонью и проходит мимо меня. – Рада она. Была бы та рада, что сама бы меня навестила. Внучку бы привезла в гости. Кстати, где моя Сара?

Как только свекор свободно проходит внутрь дома, мой нос улавливает стойкий запах лекарств. И снова у меня в голове диссонанс.

Раньше он демонстративно отказывался от таблеток и употреблял только дорогие импортные бады. Теперь же от него пахнет как от больного старика.

– Сара спит, – твердо отвечает на вопрос отца Грозовой, и что удивительно, жестом показывает мне, чтобы я шла за ним.

А сам равняется с отцом.

Если бы я не знала своего мужа настолько хорошо, я бы подумала, что он меня ограждает. Но этого просто не может быть. Уверена, он бы в любой день недели свободно бросил меня под поезд.

– Ну так разбуди внучку, – требует свекор, отчего у меня кровь закипает. Время позднее, малышка крепко спит.

Я уже открываю рот, чтобы отказать ему, как снова вмешивается Артур.

– Никто не будет будить Сару. Ей нужен отдых. Смена обстановки это стресс для ребёнка, – с нажимом говорит он, причем тон его вовсе не подразумевает компромисса. – Приезжай завтра. Или мы сами тебя навестим.

У свёкра есть такая черта – унижать надменным смехом. И сейчас он тоже попытался прибегнуть к этому инструменту управления людьми, но не смог.

Из глубокого, уверенного властного смеха хозяина этой жизни, нашу гостиную наполнил сиплый скрежет, в который скоро превратился его глубокий и страшный кашель.

– Так я, может, до завтра и не доживу! – между приступами кашля бросает он сыну.

Смысл его слов доходит до меня сразу же. Ладони намокают, пульс подскакивает.

Неужели он…

– Умираю я, невестушка, – он как будто прочитал мои мысли и решил устранить непонятки. – Рак, – его губы дрожат. – Сжирает меня эта зараза и ничего не помогает. Вот так. Работал всю жизнь, пытался там урвать и тут. Думал, что никто и ничто меня не сломит, – он усмехается и снова начинает кашлять. – Забыл, что я всего лишь человек. Хрупкое существо.

У меня внутри все переворачивается, потому что такого я не ожидала. Я была уверена, что свекор нас всех переживет уж с его-то характером и рвением к жизни.

– Мне очень жаль, Григорий Анатольевич, – говорю искренне. – Проходите в обеденную, я подогрею вам ужин. Посидим, поговорим.

– Спасибо, – отвечает он дрожащими губами. – Я же говорил, что ты изменилась. Даже звучишь как хозяйка. Молодец!

Пропускаю его комплимент и, когда свекор шоркающими шагами удаляется в обеденную, поворачиваюсь к Артуру.

– Разбуди Сару, – киваю на второй этаж, где находится ее розовая комната.

– Нет, – он непреклонен.

– Твой отец болен, – привожу кажущийся логичным довод. – Для него каждая встреча с внучкой – событие.

К тому же, я правда верю в то, что надвигающаяся смерть способна поставить приоритеты на правильные места. К тому же Сара – единственная внучка.

– Я сказал – нет.

– Почему? Это важно…

– Потому что я так решил, Марьяна, – он перебивает меня, не дав договорить, и проходит мимо.

Глава 11. «Скучаю по твоему большому…»

Артур выставляет меня за дверь почти сразу же, как я успеваю накрыть на стол его отцу.

– Ты чего? – смотрю на него растерянно.

Мне, вообще-то, хочется, исходя из простого человеческого уважения, пообщаться со свекром.

Старик всё-таки, и тем более больной. Но Артур ведет себя так, словно любой ценой хочет отвадить меня прочь.

Ничего не понимаю.

– Тебя нечего здесь делать, – только подтверждает мои догадки он. – Это мужской разговор. Иди спать, – строго отчеканивает муж, и почти закрывает у меня перед лицом дверь, но решает напоследок сказать: – И даже не вздумай подслушивать. Поняла меня?

– За кого ты меня считаешь? За дуру? – краснею от негодования, потому что заниматься такими мелочными пакостями, как подслушивание точно не про меня.

– Свободна, Марьяна.

Дверь закрывается. Щелкает замок. Я в шоке от его грубости, отшатываюсь от дверей.

– Гад надменный! Да кому ты нужен со своими секретами разговорами! – шепотом ругаюсь я, разворачиваюсь и, сжав кулаки, быстрыми шагами поднимаюсь на второй этаж.

Вот уж, правда, утро вечера мудренее. Тем более я выпила вина, что развязало мне язык. Так что лучше уж точно держаться подальше от семьи Грозовых. А то еще начну резать правду-матку.

Вообще, конечно, у богатых свои причуды. Мама растила меня с понятием, что такое честность и как важно быть порядочным человеком. И только выйдя замуж за Артура, я поняла, что правда никому не нужна, как и честность.

В мире богатых нужно отыгрывать роль. И на этом все.

Поэтому Артур и отослал меня в Туманный Альбион. Потому что я не принимала роль инкубатора на ножках, отказывалась мириться с положением нелюбимой жены и продолжала задавать ему один и тот же вопрос, который вводил его в бешенство.

«Зачем ты притворялся, что наша любовь взаимна?»

Ведь он притворялся. Я это знаю и хорошо помню. Каким методичным обманщиком он был ровно до наступления моей беременности.

А когда цель нашего брака была достигнута, настало моё время быть сосланной.

Ей-богу, Средние века какие-то, где неугодную жену ссылали в дальний монастырь, чтобы глаза не мозолила.

Захожу в спальню злая и взмыленная. Голова гудит, а сердце разрывается от боли бессилия. Не прошло и двух дней с моего возвращения на родину, а я уже схожу с ума.

– Как мне играть роль счастливой жены до окончания контракта? – шепчу в темноту. – Боже, как?..

И ответа на мой вопрос является вибрация. Трогаю карманы джинсов, проверяю телефон. На экране уведомлений нет.

Снова вибрация.

Прохожу вперед к заправленной постели и вижу телефон мужа. Экран горит, а на заставке фотография Сары, которую он сделал в саду моей матери сегодня днем.

Угораздило же меня родить полную его копию, даже цвет глаз и тот его.

Телефон снова вибрирует, но уже в моей руке. Я вижу, что это уведомление мессенджера, но чтобы его открыть нужен пароль.

Завожу пальцы над экраном и вожу дату рождения дочери. Но не то что у нее в свидетельстве рождения, а ту, что знаем только мы с мужем.

Дело в том, что в роддоме произошла бюрократическая ошибка, и по документам Сара родилась на день раньше, чем на самом деле. Мы заметили слишком поздно, поэтому пришлось оставлять так.

Бинго. Экран разблокирован, и пишет Артуру не кто иной, как Алекса. Чувствую невидимый удар под дых.

Глаза сразу же режут десятки сердечек. Ничего не стесняясь, сажусь на кровать, закидываю ногу на ногу и начинаю листать их переписку. Помирать так с музыкой

«Обожаю тебя, мой лев!» – вслух читаю я.

«Скучаю по твоему большому…» – тут мне остается только закатывать глаза, и испытывать неконтролируемую ревность, за которую мне сразу же становится стыдно.

Вся их переписка проходит примерно в таком же духе, где любовница, что-то пишет моему мужу, заваливает признаниями в чувствах и сексапильными форточками.

А он практически ничего ей не отвечает и даже не ставит на ее сообщения никаких реакций. Алекса от него получает только два вида сообщений.

«Выезжаю» – видимо, это значит, что секс будет на ее территории.

«Будь готова» – а это, что он ее заберет и приедут они сюда. На эту постель.

Как бы я ни храбрилась, и сколько бы смелости мне ни придало вино, боль разбитого сердца она и в Африке боль разбитого сердца.

Сколько бы я ни убеждалась в том, что он бессердечное чудовище, таскающее любовниц, я так и не смогла окончательно его возненавидеть.

Блокирую телефон и возвращаю его на постель. Меня аж подбрасывает от агонии, что разливается по венам.

Бросаю взгляд в сторону ванной, где собиралась принять остужающий душ, потом на выход, и тут у меня в голове что-то щелкает. Раз Артур предупредил меня, чтобы я не подслушивала, значит, я должна сделать именно это.

Глава 12. О прошлом

Спускаюсь по лестнице на носочках, и уже издалека слышу резкие звуки оживленной беседы.

Подхожу ближе и понимаю, что беседа не оживленная – она на повышенных тонах.

– Ты должен меня благородить! – вопит Грозовой старший так громко, что подрагивает дверь. – Я тебе дал все, щенок!

Слова старика окатили меня кипятком. Зачем такое говорить сыну? И уж кто-кто, но Артур, даже несмотря на нашу с ним сложную историю уж точно не тот, кого можно назвать щенком.

Впрочем, он и сам это знает, раз никак не отреагировал на оскорбление отца.

– Я тебя просил? – а нет, муж ответил, как бензина в костер подлил. – Просил лезть в мою жизнь? Не припомню, – тон у Артура мертвецки ледяной.

– А что именно тебя не устраивает? Кресло гендира? Особняк? Или, может, тебя не устраивает, что я тебе выбрал чистую, правильную жену, которая тебе красавицу-дочь родила?

Наступает такая тишина, что самый громкий звук – это биение моего сердца. Я рассчитывала из вредности подслушать семейные тайны Грозовых, а не напороться на разговор про меня же.

– Или ты хотел пережениться на своих шлюшках? – надменно смеется свекор. – От каждой нарожать по парочке тупых детей, да? Потому что тупые шлюхи рожают тупых детей, если ты не знал. А тупые дети вырастают в тупых взрослых, которые потом как по щелчку разбазаривают то, что было заработано тяжелым трудом.

– Хватит выставлять ваш уговор с Молчановым как нечто, что было нужно мне. Смешно.

– Артур! – после короткой паузы, во время которой у меня от нервов подкосились ноги, свекор наконец-то продолжает: – Я же помню все, – ядовито произносит старик, я прямо вижу улыбку на его губах.

– Что, тебе кажется, ты помнишь? – Артур цепляет за приманку отца.

– Как ты на Марьяну смотрел в первый раз.

– Батя, завали, – спешит перебить его муж. – Не ведаешь, что несешь.

Ох. Сердце пускается в бешеную скачку. Это что такое я только что услышала?

– Я не ведаю? Ты что думаешь, я старым пердуном родился? – хрипло смеется свекор, в перерывах покашливая. – Мужик всегда видит другого влюбленного мужика. Знаешь почему?

– Почему? – "на отвали" продолжает беседу Грозовой младший.

– Потому что влюбленный мужик всегда выглядит как дурак. И твою дебильную рожу и с блестящими глазами я помню тогда в ресторане. Марьяна еще такая скромная пришла, как мышка. Сидела рядом с Молчановым, глаза в пол, видно, что неискушенная в отличие от прошаренных девок ее возраста. Тогда-то ты на нее и запал.

Меня буквально уводит в сторону от двери. Я пялюсь в пустоту не моргая, как будто увидела приведение. Дрожащие пальцы касаются губ.

Запал? На меня? Артур?

– Нет, – шепчу и мотаю головой до первых звездочек перед глазами. – Свекру просто плохо, вот они придумывает то, чего не было.

Крадусь к двери, несмотря на зашкаливающий уровень адреналина в крови. Сама не знаю, что еще хочу услышать.

– Люби жену, сын, – и все-таки свекру снова удается меня удивить. – Она у тебя заслуживает этого.

– Заслуживает. Кто ж спорит? – голос Артура звенит металлом, словно эта тема его коробит. – Только я ее не люблю, батя.

И почему боже, почему мне больно слышать его откровение? Спросили бы меня пять минут назад, любит он или нет, я бы уверенно сказала, что нет. Так почему в груди печет до слез?

– А она тебя – да, – продолжает свекор.

– Не думаю, – настаивает муж, а я понимаю, что пора валить по-хорошему, потому что разговора Грозовых я не выдержу. – Ей не за что меня любить.

А вот это правда. Любить мне его не за что, только это никак не облегчает моего положения.

– Я за телефоном. Сейчас вернусь.

Как только Артур это произносит, я стрелой лечу наверх. Наверное, мне помогли высшие силы, потому что отец отвлек мужа еще на пару секунд и я сумела остаться незамеченной.

Залетаю в спальню, на ходу стягивая с себя одежду, и в одном белье юркаю под одеяло. Теперь надо дыхание замедлить каким-то чудом, чтобы он, не дай бог, ничего не заподозрил.

Слова свекра взбередили душу, но о них я подумаю позже. А лучше – никогда.

Шаги Артура я слышу издалека. Натягиваю одеяло на губы и нос, чтобы заглушить шумное дыхание, и поворачиваюсь набок, чтобы быть к нему спиной, когда зайдет.

Вот он входит. Шаги тихие, осторожные. Он что, боится разбудить? Меня?!

Да нет, мне, наверное, что-то подсыпали в вино, вот и чудится всякое.

Он берет с кровати телефон и вот-вот должен уйти. Но матрас за спиной вдруг прогибается...