Текст книги "ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №9 2007 г."

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Фрагмент восьмой

166-е сутки полета

…В Штатах, когда поняли, к чему все это идет, просто с ума посходили.

У них действительно были основания для паники. Луна становилась не просто космодромом для продвижения к другим планетам, она оказалась неуязвимой площадкой для развертывания советских сил стратегического сдерживания. Нет, конечно, теоретически базу на Луне можно уничтожить атомным ударом, но на то, чтобы добраться до Луны, у вражеской ракеты уйдет пара суток, ее заметят, и удар возмездия станет неизбежным.

Базу на Луне создавали по опробованной схеме. Сначала на селеноцентрическую орбиту забросили связку из трех «Союзов». Потом при помощи тормозной двигательной установки свели эти «Союзы» с орбиты и мягко положили на грунт. Монтажники на двух экспедиционных кораблях прибыли позже. Они соединили модули гибкими переходными трубами, присыпали их грунтом, разместили панели солнечных батарей, установили радиомаяки, и в августе 1970 года база «Селена-1» приняла первую экспедицию посещения. Кстати, тогда же на Луне побывал и первый американец.

Я знаком с ним: Деннис Тито. Щуплый такой молодой человек. Инженер. Очень умный. Очень тихий. Очень вежливый. Мой большой поклонник. Он вступил в Коммунистическую партию Америки под впечатлением от нашего с Алексеем полета. За это его выгнали из НАСА, но он недолго переживал. Взял и сбежал из Штатов. Революционеры перевезли его в Мексику, оттуда он вполне легально улетел в Бразилию, а затем рейсом «Ту-144» – в Советский Союз. И сразу же попросил отправить его на Луну.

Желающих было очень много, но нашему руководству Тито понравился, и его направили в Центр подготовки астронавтов. Там он прошел ускоренный курс и полетел вместе с первой экспедицией посещения.

В этом, конечно, была доля риска. Ведь Тито мог оказаться шпионом ЦРУ, диверсантом с задачей уничтожить лунную базу. И все-таки мы пошли на риск!

167-е сутки полета

…Кстати, о коммунистах в Америке. Если вы, дорогие товарищи потомки, считаете, что в такой капиталистической стране, как США, не было коммунистов, то глубоко заблуждаетесь. Были, и очень хорошие коммунисты.

После войны, в сороковые, им пришлось многое вынести. В Америке началась «охота на ведьм», коммунистов изгоняли из политики и бизнеса, сажали в тюрьмы и на электрический стул. Во время орбитальной войны Коммунистическую партию вообще запретили, однако Джонсон под давлением общественности вновь разрешил ее, и оказалось, что в США очень много сочувствующих идее построения коммунистического общества. К нашему полету на Луну количество членов партии составляло полтора миллиона человек, а после полета – превысило три миллиона. Это уже серьезная политическая сила, с которой американскому правительству приходилось считаться.

Коммунисты США ездили по городам, рекламировали достижения Советского Союза, рассказывали о нашей космической программе. Кое-где их встречали враждебно, ведь многие американские астронавты погибли в схватке с нашими, а такое не проходит бесследно для народной памяти. Но еще они выступали за вывод войск из Вьетнама, за равные права для негров и индейцев Америки, за сокращение армии.

Мы никак не могли помогать американским коммунистам. Против Советского Союза действовали экономические санкции, за нашими гражданами в США велось непрерывное наблюдение. А потому молодой американский коммунист Деннис Тито пришелся как нельзя кстати. Надо было показать всему миру, что мы готовы предоставить нашим друзьям доступ к космосу и космическим богатствам. Нужно было показать, что мы не империалисты, которые действуют, исходя только из своих интересов, а не во имя всего человечества.

Деннис хотел поначалу принять советское гражданство, но потом передумал. Понял, что у него есть более важная миссия, и вернулся в Штаты. Там его хотели арестовать и предать суду, но общественность отстояла. Его возвращение было триумфальнее, чем даже наша с Алексеем поездка по США. Тито затмил собой звезд Голливуда, ему посвящали книги и песни. Не удивительно, что скоро он стал одним из лидеров Коммунистической партии США и намеревался баллотироваться в Конгресс…

168-е сутки полета

Алексей говорит, что я рассказываю все здорово и очень связно, но не упоминаю иногда важные детали. Например, у меня в дневнике ничего нет о программе «Аполлон».

Что ж, наверное, действительно стоит рассказать об этой программе.

Проект НАСА по быстрому достижению Луны так и не был доведен до ума. Поэтому американцы снова поменяли планы, вспомнив, что у них завалялся старый военный проект «Лунэкс». Он предусматривает запуск огромной ракеты «Нова» с верхней ступенью на атомном двигателе. Эта ступень была готовым космическим кораблем, сделанным по схеме ракетоплана, и называлась почему-то «Аполлон». Корабль должен совершить перелет к Луне, сесть на нее, а потом вернуться обратно и спланировать в атмосфере. Всего на Луну отправятся семеро американских астронавтов.

Алексей скептически оценивает этот проект. Его аргументы таковы:

– Эта дура грохнется при старте. Я возражаю:

– Одна уже не грохнулась. Макет «Аполлона» успешно вышел на высокую орбиту.

– Фигня, – говорит Алексей. – Нормальные ЛКИ предусматривают от пяти успешных запусков. А они сразу хотят лететь.

– Мы тоже сразу полетели.

Алексей начинает перечислять, загибая пальцы:

– Ракета «Восход» была отработана дальше некуда. Орбитальные блоки «Союз» доказали свою надежность. Танкеры «Прогресс» тоже. «Циолковский» прошел полный цикл испытаний на Камчатке.

– И все равно что-нибудь могло грохнуться. Американцы, я думаю, учитывали возможность аварии. Но у них нет выбора. Ведь мы с тобой летим на Марс…

169-е сутки полета

После присоединения Луны к территории Советского Союза весь мир ждал от нас каких-то действий. Ответ напрашивался сам собой. Марс должен был стать нашей новой целью.

Королев никогда не забывал о Марсе. Он рассказывал нам, что идеей пилотируемого полета на Марс его зажег Фридрих Цандер – талантливый двигателист, который ушел из жизни очень рано, еще в тридцатые. Цандер был одержим Марсом настолько, что верил в реальность межпланетного полета еще на довоенной технике. Он верил, что мы отыщем марсиан и установим культурный обмен с ними. Королев, конечно же, был намного прагматичнее Цандера. Он понимал, что без большой ракеты о Марсе можно только мечтать. Но сама идея глубоко проникла в его душу. Она давала Королеву романтическое обоснование астронавтики. Поэтому, стоило появиться ракете, он посадил своих инженеров за проект межпланетного корабля «Аэлита».

Как и раньше, Королев использовал существующий задел. Планировалось запустить два корабля с интервалом в четыре года. Первый корабль, «Аэлита», был беспилотным – на нем предполагалось опробовать новые технологии. Второй, «Заря», управлялся экипажем из шести человек. Оба корабля собирались на низкой орбите из блоков «Союз». В качестве движителя использовался атомный реактор с литиевой электроракетной установкой. После сборки корабль по раскручивающейся спирали поднимался на высокую орбиту, за пределы радиационных поясов, и отправлялся в многомесячный межпланетный перелет. При достижении Марса он выходил на ареоцентрическую орбиту, сбрасывал на Марс зонды, изучал Красную планету с дистанции, а потом возвращался назад. На первом этапе более чем достаточно.

Так было записано в проекте. Но американцы готовили «Нову» и «Аполлон», и на самом верху было принято решение вбить последний гвоздь в космические планы США. Взять такой приоритет, который закрепит превосходство СССР на десятилетия вперед.

«Аэлита» стала пилотируемым кораблем. А лететь предложили нам. Просто в мире не было более опытных астронавтов…

170-е сутки полета

– Тут и не надо быть опытным, – ворчит Алексей. – Сиди себе, соси минералку, лопай паштеты. Довезут и обратно привезут. Растолстеешь от такой жизни.

– Не скажи, – говорю я. – Мы с тобой люди бывалые. Не раз смерти в глаза смотрели. Космоса уже не боимся. Помнишь, как ты меня из трещины тащил за десять минут до отлета? А ЦУП кричал, чтобы ты меня бросил и взлетал немедленно?

– Такое разве забудешь?

Мы посмеялись, но как-то без веселья.

– Неизвестно, – говорю, – как повели бы себя новички, когда рванул бак с кислородом. Может, легли и померли бы. А мы с тобой сразу побежали и все сделали. И заметь, молча. Нам для общения слова уже не нужны!… Да и везет нам с тобой, разве не так?

– Везет. Но только не в этот раз.

На этой похоронной ноте и закончили беседу. Не нравится мне Алексей в последнее время. Что-то он больно мрачный…

171-е сутки полета

Министр Королев напутствовал нас перед отлетом. Но странное было напутствие.

Мы втроем сидели на скамеечке в парке Центра подготовки астронавтов. Я и Алексей чувствовали себя на подъеме, радовались малейшей ерунде: вон воробушек поскакал, вон белка пробежала, вон собачку выгуливают. Предстоящая экспедиция будоражила нас, гоняла кровь. Еще бы, мы снова будем первыми! А вот Королев был мрачен, сидел, насупившись, и смотрел вдаль. Наконец заговорил. Медленно роняя слова:

– Ну что, опять летите, соколы? Летите… А я ведь был против этой экспедиции.

– Почему? – удивились мы. Королев поморщился:

– Рано еще лететь к Марсу. Рано! Не готовы мы к дальним перелетам. Надо еще подумать, порисовать, посчитать. Ведь если ваша экспедиция провалится, следующую нескоро пошлют. А у нас даже ракетоплана посадочного нет. Видели этот «Арес»?

– Не только видели, но и тренировались. Это же «Красная звезда», только топливная загрузка больше. И для двух человек.

– Какой толк тренироваться на этой бандуре? Если она и сядет на Марс, то не взлетит. Советую забыть про «Арес». Запустите его, снимите телеметрию и назад!

– Так и запланировано.

– Знаю, что запланировано. Но тут такое дело… Большая политика… Помните Денниса?

– Конечно же, помним.

– У него есть реальный шанс стать президентом США.

– Не может быть.

– Может. Все может быть. Представляете, президент США – коммунист! В Конгресс, считайте, он прошел, счет размочили, но это ерунда по сравнению с постом президента. Если мы это продавим, то американе будут у нас вот где, – Королев показал сжатый кулак.

Мы переглянулись, не веря услышанному.

– Сильный ход нужен, – продолжал Королев. – Очень сильный ход. Чтобы шок! Вот для этого вы и летите. Но хочу вас предупредить. Если приказ поступит или вам самим какая-нибудь блажь в голову придет, не смейте даже думать об «Аресе». Сбрасывайте его и – ходу-ходу! Вы мне живыми здесь нужны, а не мертвыми на Марсе.

– От кого такой приказ может поступить? – спросил я. Настроение резко портилось.

– Есть еще шишка покруче вашего министра. Устинов. Ну и сам Генсек. У них свои доводы. Что такое жизнь или смерть двух пилотов в сравнении с победой мировой революции? В войну вон двадцать миллионов положили. И Сталин еще несколько миллионов закопал – всех и не посчитали до сих пор. Я ведь тоже там был, знаете? В ГУЛАГе. Чуть не подох. Помню, чего эта победа стоит… Да и будет ли победа?

– Разве дело в этом? – разгорячился Алексей, которого тоже проняло. – Время такое. Но ведь лучше жить! С каждым днем все лучше. Значит, правильным курсом идем!

– Много вы видите из своего городка… – Королев вздохнул. – Экономика – это вам не ракетами пулять, – он явно повторял чьи-то слова. – Астронавтика уже жрет половину бюджета. А мы не такие богатые, как американе. Нам кредиты нужны, а их не дают. Но западный мир уже шатается. Немцы и французы только и ждут, когда санкции снимут. Готовы миллиарды вкладывать и в экономику, и в астронавтику…

– Значит, тем более надо лететь! Королев посмотрел искоса.

– Ну и ладушки, – подытожил он. – Извините, ребята, но я должен был сказать. Хотя все это мерзость…

Фрагмент девятый

222-е сутки полета

…Мерзость.

Марс нас обманул. Он мертвее мертвого.

Никаких каналов здесь, конечно, нет. И никогда не было. Оптическая иллюзия. Обман.

На самом деле Марс – это ржавый пустынный шар, наискось пересеченный чудовищным каньоном.

Мы верили в лучшее до последней минуты. Все-таки в перископы ничего толком не разглядишь. До первой коррекции мы видели только звезды. После нее Марс выглядел оранжевой горошиной без деталей. Третья коррекция опять ориентировала корабль по звездам. А после четвертой Марс заслонил перископическое поле, и перед нами было только красное нечеткое пятно. Но теперь расконсервирован «Арес», можно в свободное время прогуляться через отсеки в кабину посадочного ракетоплана, сесть в кресло и любоваться на Красную планету до ряби в глазах.

Впрочем, удовольствие сомнительное. Выглядит Марс плохо. Очень плохо. Как планета, пережившая катастрофу. Алексей, который читал много фантастики, утверждает, что такая гипотеза тоже фигурировала. Мол, когда-то Марс был во всем подобен Земле, но потом случился глобальный катаклизм, на Марс упал астероид или комета, и жизнь погибла. Или еще одна гипотеза: на Марсе процветала высокоразвитая цивилизация, но потом, после катастрофы, она перебралась на Землю и одичала в суровых условиях первобытного мира, а мы все – потомки марсиан.

Я сказал, что обе гипотезы – полная ерунда. Белиберда. Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять: Марс умер давно, возможно, еще в те времена, когда формировалась Солнечная система. Он был мертв с самого начала, а вся наша астронавтика выросла из ошибочной предпосылки. Говорил же Циолковский, что нельзя «завязываться» на Марс…

Честно говоря, я в отчаянии. Я прихожу в «Арес», сажусь, смотрю и хочется расколотить все вдребезги! Как мы могли так ошибаться? Как?!

Пустышка. Мертвый проклятый шар. Ты же убиваешь нас! Кто полетит сюда, когда увидит снимки? Кому ты будешь нужен, пустыня пустыней?

Мерзость…

Проклятье…

223-е сутки полета

Работаем почти без перерывов. Выход на орбиту чужой планеты – это сложный процесс, требующий особых усилий от экипажа. Вообще-то, согласно штатному расписанию, его делают четверо, а нам нужно управиться вдвоем. Почти не спим. ЦУП помогает советом и расчетами, но уже ощущается запаздывание сигнала, а скоро мы вообще останемся без связи – Земля уйдет за Солнце. Это будет самый сложный этап в нашей экспедиции, когда придется полагаться только на собственные силы. Если допустим ошибку, на ареоцентрической орбите появится еще один спутник – мертвый корабль с мертвым экипажем…

О Марсе еще ничего толком не сообщали. Алексей не хочет, то есть прямо отказался. Говорит, что это прерогатива командира корабля. А я думаю. Что сказать? Марс мертв, как Луна? Цандер был сумасшедшим? А между прочим, в честь Цандера недавно новый город в Сибири назвали…

Хорошо хоть на период маневрирования из ЦУПа выгнали астрономов с планетологами. Те уж точно достучались бы. Ведь что-то отвечать им пришлось бы, а врать… Не хочется врать…

Сегодня в ЦУП приезжал Королев. И спросил меня прямо: что видим в «Аресе»? Я уклонился от ответа. Сказал, что наблюдаем много интересного, но анализировать времени нет. Королев наверняка заподозрил. Его такими речами не проведешь. Догадался, что темню. Но настаивать не стал.

Был бы он один на защищенной частоте, я бы не удержался. Если кто и может правильно понять наше с Алексеем состояние, так это Сергей Павлович…

Но раньше или позже придется все рассказать. Миллионы людей по всему миру ждут нашего доклада. Тут любая фраза имеет значение. Эти фразы потом будут изучать специалисты, чтобы понять, что мы имели в виду.

Выход только один. Надо сесть с Алексеем и подумать, а может, и на бумажке набросать, что мы будем говорить, как и когда. Вопрос-то серьезный. От него, не побоюсь этой высокопарности, зависит будущее цивилизации…

224-е сутки полета

…В самый разгар наших дел пришло сообщение с Земли. Американцы запустили-таки свой «Аполлон» с экипажем. Алексей, бледный от расчетов и недосыпа, пробурчал, что их надо поздравить. Продиктовал поздравительную телеграмму. Надеюсь, американским астронавтам это будет приятно. Обнадежит. У меня нет к ним ненависти. Совсем нет.

226-е сутки полета

Вчера записей не делал. Просто падаем от усталости. Хотя в невесомости это выглядит, скорее, фигурально… Алексей совсем позеленел. Не спит, но что особенно вызывает опасения – не ест. Говорит, что нет желания и потом наверстает. Круги под глазами. В «Арес» не ходит. Даже мой дневник забросил. Лишь бы не код 212…

227-е сутки полета

…Не было печали…

Только что сообщили с Земли…

Никак не могу это понять и переварить.

Это просто… чудовищно!

«Аполлон» атаковал «Селену». Потом попытался прилуниться и высадить десант. Но разбился при посадке. Нескольких американцев мы спасли.

Но ситуация аховая. На Земле, похоже, все опять на кнопках. Снова повышенная боевая готовность. Как в шестьдесят шестом. Опять «Су-100» в воздухе, а экипажи «Союзов» эвакуируют.

Когда ж это кончится, ребята?! И как вы могли? Мы же вас с Алексеем ПОЗДРАВИЛИ.

228-е сутки полета

…Мы знали об этом. Готовились. Но все равно как-то непривычно. Земля уходит за Солнце. Связи не будет. Мы с Алексеем остаемся вдвоем. Или втроем – с Марсом…

Нет, все-таки вдвоем. Мы ведь живы, а Марс мертв.

Не хожу больше в «Арес». По плану сбрасываем его через девять суток. Пусть уходит.

Земля сейчас главнее. Что там на Земле?

Валя! Как ты там? Валя…

229-е сутки полета

Алексей готовился к этому разговору. Хоть и был в депрессии, но видно, что готовился.

Сказал, чтобы я все запоминал, а потом изложил в дневнике как можно подробнее.

Сказал: «Теперь это не только твой мемуар, но и мой».

Сказал: «Пусть это будет как протокол. Дословно. По пунктам. Напишем, прочитаем, согласуем, подпишемся».

Сказал: «Ты командир, но нас всего двое, и на мой выбор ты не можешь повлиять. И остановить не можешь».

После этого я начал догадываться, о чем он будет говорить. Мы давно вместе. Нам не нужны слова…

Записываю, как есть.

– Я хочу сесть в «Арес», – сказал Алексей. – И совершить посадку на Марс. Это первое условие.

– Хорошо, – сказал я. – Есть второе?

– Есть, – сказал Алексей. – Ты вернешься назад и будешь врать всю оставшуюся жизнь. Ты будешь врать, что видел на Марсе каналы. Ты будешь врать, что видел большие белые города. Ты будешь врать, что видел готовые посадочные полосы. Ты будешь врать, что я нормально сел на одну из таких полос. Ты соврешь, что я вступил в контакт и остался на Марсе. И запомни: ты будешь улыбаться во всю свою пасть, чтобы все поверили.

– Ты сошел с ума, – сказал я. – По инструкции, я должен запереть тебя в третьем отсеке и доложить на Землю.

– Нет Земли, – сказал Алексей. – Кому будешь докладывать?

– Будет Земля, – сказал я. – Законы Кеплера еще никто не отменял.

– Нескоро, – сказал Алексей. – А я сильнее.

– Ты ведь знаешь, что это самоубийство, – сказал я. – Зачем тебе это?

– Надо, – сказал Алексей.

– Королев подозревал тебя с самого начала, – сказал я. – «Блажь в голову придет». Лучше бы я с Гречко полетел…

– Дурак, – сказал Алексей. – Валенок. Всегда был валенком. Я тебе жизнь предлагаю. И всемирную славу.

– Славы мне хватает, – сказал я.

– Другую славу, – сказал Алексей. – Тито станет президентом, а ты – Генсеком.

– Ты точно псих, – сказал я. – С чего ты решил, что я хочу стать Генсеком?

– У тебя задатки есть, – сказал Алексей. – Но это ерунда, чушь. Ты отвлекаешься…

– Я тебя не брошу. Ты сошел с ума, если думаешь, что я тебя брошу. Ты со мной сел в том автобусе. Ты меня из трещины вытащил. Я тебя не брошу.

– Кто-то должен вернуться, – сказал Алексей. – Кто-то должен остаться.

– Но зачем? – сказал я.

– Помнишь, ты говорил… и писал об образах? – сказал Алексей. – Об образах будущего? Ты прав! Образы влияют на наши поступки, на наш выбор. И будущее становится таким, каким мы его себе представляем. И если боремся, то образ становится объективной реальностью. И об этом тоже говорил Королев. Мы сейчас на распутье. Весь мир сейчас на распутье. «Аполлон» – идиоты. Они снова начали войну. Мы даже с тобой не знаем, что за Земля выйдет из-за Солнца. Может, наша Земля, а может… другая… Оплавленная. Радиацией политая. Может, мы с тобой последние земляне во Вселенной? Вот к чему пришли. Вот чего добились. Но если все-таки Земля уцелела, у нас с тобой есть шанс все изменить.

– Что изменится от твоей смерти?! Что изменится от вранья?! – кричал я. Впервые по-настоящему кричал.

– Образ, – сказал Алексей. – Образ неба. А значит, и образ будущего. Ты же понимаешь, что образ неба менялся. Веками люди жили на Земле, которая центр Вселенной. А потом открыли, что Земля не центр, что существуют другие миры. Открыли, что миров много. И двинулись дальше. Но если мы с тобой скажем, объявим, что Марс мертв – кому нужен такой образ? Мертвый Марс, мертвое небо. Разочарование. Астронавтики больше не будет… Нет, будет, конечно. Но другая астронавтика. Война на орбитах. Война на Луне. Война в мелкой луже. Пока не поубиваем друг друга…

Алексей задохнулся, но справился с собой и продолжил:

– Вот вы все любите склонять, – сказал Алексей, – Сталин, ГУЛАГ, массовое истребление народа, взрыв в Кремле, съезд. Что это такое? Да, это было. Но что это такое? Это тоже образ. Нас ненавидят, нас боятся – такой образ. Сейчас с астронавтикой мы этот образ меняем. Наши люди уже ездят за границу. Советские ученые, советские писатели, советские артисты – желанные гости везде. Каждый стремится прикоснуться к тем, кто летает в космос. Еще немного, и мы станем своими в мире. Нас признают окончательно. Деннис станет президентом… А что будет после нашего возвращения? Мы скажем: Марс мертв, все усилия и жертвы были напрасны. Мы уничтожим образ неба, который создал Циолковский. А с ним уничтожим свой образ…

– Есть еще звезды, – сказал я.

– Через сто лет, – сказал Алексей. – И без нас. Потому что нас сотрут. А если не сотрут, то будет еще хуже. Снова будет Сталин, еще страшнее, чем вы думаете. Космический. Ты хочешь, чтобы ГУЛАГ добрался до звезд?

– Нет, не хочу, – сказал я.

– Поэтому улетай, – сказал Алексей. – А я пойду в «Арес».

– Я тебя не брошу, – сказал я. – Никогда. Только вместе. Жили вместе, летали вместе. Умрем тоже вместе.

– Ну лети же ты! – закричал Алексей.

– Не люблю врать, – сказал я. – Не могу врать. Небо не велит.

– Романтик, неисправимый, улыбчивый, – сказал Алексей.

– А может, наоборот? – сказал я. – Ты полетишь врать, а я останусь?

– На-кась выкуси, – сказал Алексей.

Помолчали. Потом я сказал:

– Ты знаешь, я согласен с тобой. Но нужно подумать. Это непростое решение…