Текст книги "Меланиновый синдром"
Автор книги: Эрвина Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
«Привет», – и сразу нажала клавишу «интер», потому что точно знала: если будет долго раздумывать, то ни за что не решится на это.
В животе все скрутилось в узел от волнения и мучительного ожидания. Ее как будто щекотали изнутри, и это ощущение было совершенно невыносимым. Сообщение прочитано. Назад пути нет. Она сама это затеяла.
«Артем набирает сообщение», – высветилось в окне диалога вместе с мигающим многоточием.
«Привет», – приходит ответ.
Состояние Ангелины сейчас было сродни сжатой пружине. На ее странице есть пара фотографий, довольно свежих и неразборчивых – лица практически не видно. Понял ли Артем вообще, кто ему написал?
Но следом пришло сообщение, которое расставило все точки над «i».
«Гель, это ты?» – такой странный, но в данной ситуации логичный и уместный вопрос.
«Да».
«Докажи».
В голову не пришло ничего умнее, кроме как сделать и отправить Артему свое селфи.
Сообщение прочитано. Ответа долго нет. Ангелина кусала простой карандаш и, совершенно позабыв о том, что Роза уже спит, барабанила ладонью по столу. А потом…
«Бля я не хочу все это печатать и обсуждать все это в вк. Не хочешь завтра встретится? Ты же сейчас тоже в Томске?»
– Вроде всегда четверка по русскому была, а даже мягкие знаки правильно расставить не может, – не удержалась Ангелина, сказав это вслух.
Однако сообщение, пришедшее через десять секунд, заставило ее расплыться в нервной, вымученной улыбке.
«встретиться*»
«Где?»
«Давай на лагерном. Тебе удобно»
«?»
Вообще-то, неудобно. От Каштака до Лагерного сада примерно час езды. И Ангелину совсем не радовала перспектива столько времени трястись в автобусе с такой тошнотой. Но спорить она все-таки не стала. На Лагерном – так на Лагерном.
«Да. Во сколько?»
«Давай в 3».
«Окей».
«Ну тогда до завтра».
«Ок».
И она резко захлопнула крышку ноутбука, пока еще до конца не осознав, что ей совсем скоро предстоит встретиться с Артемом – с одноклассником, с мальчиком, в которого она когда-то была по уши влюблена.
***
Впервые за последние несколько дней Ангелина решилась поспать одна, без Розы. А мотив у этого решения был донельзя нелепым – у нее все до жути зудело, а рядом с сестрой нормально почесаться точно не удастся. Лежа в кровати, она успела расчесать некоторые участки своего тела до красноты и даже крови. Потом приходилось выковыривать кожу из-под ногтей. Но она не могла остановиться. Это невозможно просто взять и прекратить, потому как зуд становился все более выраженным, а Розина мазь по-прежнему была бессильна перед странными симптомами.
Из-за невозможности уснуть Ангелине даже пришла в голову идея пересмотреть «Чужого», старую версию. Но от этой затеи она отказалась очень быстро, понимая, что это будет ей грозить не только ночными, но и дневными кошмарами. Вдруг внутри нее тоже живет какой-нибудь ксеноморф, жаждущий вырваться на волю и убивать всех людей на своем пути?
«Глупо. Это просто глупо».
Но зуд – не единственное, что не давало Ангелине уснуть этой ночью. Ее не отпускало постоянное, непонятно чем вызванное чувство жажды. В горле сушило, как в пустыне. Уже отчаявшись и устав постоянно мотаться на кухню, она принесла графин с водой к себе в комнату. Около семи раз вставала попить, столько же бегала по малой нужде.
Отбросив одеяло и практически вжимаясь в кровать, словно бы желая стать с ней одним целым, Ангелина все-таки начала постепенно проваливаться в сон, но в какой-то момент резко распахнула глаза и почувствовала настолько нестерпимую, настолько мучительную жажду, что поначалу не смогла даже разлепить пересохшие, потрескавшиеся губы. Создалось впечатление, что за эти неполные двадцать минут тонкая кожица успела срастись, и поэтому отдирать верхнюю губу от нижней пришлось буквально с кровью и слезами, при этом помогая пальцами.
С натугом перегоняя через легкие сухой воздух, который сейчас, подобно миллиону острым микроскопическим лезвиям, резал нежную слизистую оболочку гортани, Ангелина с немым криком перекатилась на другой бок и свалилась с дивана – рот был раскрыт, но оттуда не вырывалось даже хрипов, как будто голосовые связки перестали работать.
Уже практически не контролируя свое тело, опираясь ладонями сначала о пол, а потом о диван, она встала на шатающихся ногах и, едва не теряя равновесие на каждом шагу, на цыпочках побрела на кухню, поскольку вода в графине уже закончилась.
Крадучись и часто спотыкаясь, подошла к крану, не с первого раза открыла его таким образом, чтобы напор воды был небольшой. И жадно припала к ледяной струе. Потом, стараясь сильно не греметь посудой, налила воду в прозрачный высокий стакан. Опрокинула в себя. Снова налила. Снова выпила одним глотком. Снова – по кругу. Потом еще, еще и еще… Жажда оказалась настолько неукротимой, что ее не представлялось возможным утолить никакими силами. Ангелина была почти уверена, что даже если за раз выпьет пятилитровую бутыль воды, то в горле все равно останется сухо. А слизистая оболочка сейчас будто превратилась в засохшую глину под палящим знойным солнцем: еще чуть-чуть, и внутри все пойдет трещинами. Как же плохо и больно…
***
Розу разбудила возня на кухне, которая в один момент прекратилась, чтобы парой секунд позже раздаться из ванной комнаты. Она тихо пошла на звуки, сразу же почувствовав подсознательное беспокойство. Интуиция подсказывала: что-то не так. Даже больше, чем обычно.
В ванной она обнаружила Ангелину, которая наливала в стакан воду из-под крана, выпивала залпом, наливала снова, снова выпивала… При этом она тихо, почти беззвучно плакала. И продолжала пить. Ее руки дрожали, а зубы стучали о стекло.
– Что ты делаешь?
Вздрогнув и сощурившись от включенного света, Ангелина от неожиданности выпустила стакан из трясущихся слабых рук. Он тут же разбился вдребезги у ее ног. Геля уж было открыла рот, чтобы что-то ответить, но не успела. Буквально в тот же миг она обеими руками вцепилась в раковину, и ее начало безостановочно рвать водой.
Ангелину полоскало так долго, что Роза сначала просто поразилась, а потом пришла в ужас. Это ж сколько она выпила? А Геля все стравливала и стравливала воду в раковину, каждая мышца в ее хрупком теле была напряжена; кости, особенно позвоночник, выпирали наружу, будто намереваясь прорваться сквозь уже почти прозрачную расчесанную кожу и тонкую майку.
Роза ошарашенно пронаблюдала, как Ангелина, которую вдруг перестало рвать, опять припала к струе – она продолжила жадно пить воду прямо из-под крана, без стакана. Роза с криком «Гель, что с тобой?!» попыталась оттащить сестру от раковины и привести в чувства, но та вдруг поперхнулась и начала надсадно, очень громко откашливаться. В ее мокрых и очень красных глазах читался какой-то сверхъестественный ужас.
Ангелина опустилась на колени, и Роза била ее по спине до тех пор, пока она не задышала – отрывисто, со свистом, но зато самостоятельно. Однако неутолимая жажда не сошла на нет, а даже, наоборот, только усугубилась.
– П-пить… – выдавила Ангелина хриплое. – Хочу п-пить… – эти слова дались ей так тяжело, как если бы ее заставили проглотить измельченное стекло. Казалось, она вот-вот начнет отхаркиваться кровью. – Я н-не могу! – ей овладела сильнейшая истерика. Ангелина осела на пол, привалилась к стене, ее руки дернулись к горлу, будто бы она хотела схватиться за него, но в последний момент передумала. Слезы без остановки катились по щекам.
– Я сейчас вызову скорую! – Роза уж было приготовилась кинуться за телефоном, но Ангелина решительно осадила ее.
– Не надо скорую! Я просто хочу пить.
Полностью растерянная и до смерти напуганная, Роза привлекла сестру к себе и, разметав ладонью осколки от стакана, с нажимом надавила ей на лопатки, вынуждая лечь. Ангелина положила голову ей на колени, пока она успокаивающе гладила ее по спутанным волосам; ее так трясло, что эта дрожь передалась и Розе.
Та продолжала ей шептать какие-то слова утешения, в которые у Ангелины не получалось вслушиваться, но эффект они все же возымели: истерика пошла на спад.
Отдышавшись, Ангелина еле слышно попросила:
– Воды… – от этого единственного брошенного слова ей окончательно высушило горло, хотя и казалось, что сильнее просто некуда. Взгляд Ангелины был пришибленным, затравленным, словно она оказалась загнанной в ловушку. – П-пож-жалуйста…
Роза помогла сестре встать и выйти из ванной, усадила ее на табурет, за кухонный стол. Достала новый стакан, налила в него воды – уже не из-под крана, а кипяченую. И даже глазом не успела моргнуть, как Ангелина осушила его до дна.
«Надо не забыть осколки в ванной убрать. А то еще поранимся…» – абсолютно отстраненно подумала Роза, присаживаясь рядом с Ангелиной. Та, упершись локтями в столешницу, подперев щеки кулаками, шаталась из стороны в сторону, как хлипкая береза на ветру. Ее всю колотило. Похоже, она пыталась что-то сказать, но пока не могла. Наверное, хочет попросить еще воды.
Роза сама была сейчас в нескольких секундах от того, чтобы разрыдаться. Но, всхлипнув, все-таки сумела задавить в себе этот порыв.
– Что со мной? – наконец, вымучила Ангелина.
Внятный ответ так и не нашелся.
– Пойдем-ка лучше в комнату.
Ангелина не стала возражать. Обессиленная до крайности, она на подгибающихся ногах поковыляла в сторону спальни – не своей, Розиной; и если бы сестра не была на подхвате, Ангелина бы в первую же секунду впечаталась в косяк.
Изможденно рухнув на кровать, она какое-то время не шевелилась. Но немного успокоилась и даже расслабилась, когда Роза, наполнив графин водой и поставив его рядом с изголовьем, легла рядом, у стенки.
Около минуты они лежали молча.
– «Белка», – первой нарушила молчание Ангелина. Голос ее стал более ровным и спокойным. Время от времени она припадала к многострадальному графину, в котором вода исчезала с просто немыслимой скоростью.
– Что? – у Розы не было абсолютно никакого понимания происходящего, поэтому она задавала вопросы чисто на автомате.
– После того, как я тогда пришла домой… то есть Артем довез меня до калитки… Я снова оказалась на «Белке». Не знаю, как, но я там точно была, – Ангелина пресекла попытку Розы перебить ее. – И еще… там что-то произошло.
– О чем ты говоришь? Как ты могла там оказаться?
– Да не помню я! Помню, как зашла в ограду, а потом… у меня кто-то спросил дорогу, кажется…
Так как Роза и Ангелина были повернуты лицом друг к другу, последняя смогла разглядеть в темноте, как сестра нахмурилась.
– Дорогу? Кто у тебя там мог спрашивать дорогу? Это же… Правообское. Да еще и посреди ночи.
– Не знаю. Но на «Белке»… Мне кажется, там кто-то был. Я точно кого-то видела!
– Это был тот, кто… вернул тебя туда? Я имею в виду, на «Белку», – подбирала слова очень осторожно. Гипноз Ангелине так и не помог, но что, если она… сама вспомнит.
– Я не знаю. Помню только то, что там ТОЧНО кто-то был. И еще… – она с усилием сглотнула и выждала паузу. То ли от того, что не хватало воздуха, то ли просто собиралась с мыслями. – Помню… свет. Там был свет. Очень много света… белого, красного и голубого. И помню… их.
Глава 8. «Белка». Ночной кошмар. Часть II
Чтобы попасть на «Белку», достаточно лишь свернуть с крайней улицы и выйти на пустырь. Здание возвышается над унылыми бесхозными пейзажами, и его прекрасно видно из окон ближайших домов. Днем ничего примечательного в нем нет – заброшка как заброшка, – но ночь всегда придает этому месту какую-то особенную атмосферу.
– Давай я тебя довезу? – предложил Артем. К этому времени Свету и Славу уже доставили домой. – А ты, Петь, увезешь Машку с Надей? А то мне вообще не по пути.
Когда Ангелина запрыгивала на красно-черный «Минск» Артема, то почувствовала, как насыщенный запах табака ударил в ноздри. Силясь притерпеться к горечи и першению в глотке, она все-таки не сдержалась и закашлялась. От такого амбре никакой лавровый лист не спасет, хоть ты изваляйся в нем с ног до головы.
Прежде чем они затушили костер и уехали с «Белки», Ангелина посмотрела на время. Дисплей мобильника высветил «01:11». Она мысленно загадала желание, думая о том, что уже прилично опаздывает. Обещала же маме, что не будет задерживаться позже, чем до половины первого ночи.
Вот уже, миновав крайнюю улицу, они неслись на мотоцикле со скоростью, явно превышающей девяносто километров в час. Дорожная пыль била в лицо, вынуждая Ангелину жмуриться и морщиться. Ветер растрепал и без того спутанные волосы. В ушах свистело; Артем, кажется, что-то ей говорил пару раз, но Ангелина не расслышала.
В какой-то момент она не удержалась и сильнее приобняла одноклассника сзади, упираясь щекой в его спину. Исключительно ради безопасности! Чтобы не упасть.
Они одновременно обернулись на далекий лес – он рос за маленькой речушкой, напротив дамбы. Над деревьями сверкнула белая вспышка. И еще раз. Черные тяжелые тучи, заполонившие ночное небо, приобрели в этом ледяном серебристом свете зловещие очертания.
Когда Ангелина заговорила, пытаясь перекричать рев двигателя, Артем немного сбавил скорость – по-другому он бы ее просто не услышал.
– Ого, первая гроза, что ли?
– Может, зарница?
– Не рановато ли?
Гром так и не ударил, и они поехали дальше. В поселке было тихо и пусто. Создавалось впечатление, будто все в один миг исчезли из своих домов, как в жутких историях про то, как люди пропадают без вести не поодиночке, а целыми населенными пунктами.
Утвердившееся чувство смутной, ничем не мотивированной тревоги преследовало Ангелину на протяжении всего пути от «Белки» до дома, и даже когда Артем высадил ее возле калитки, ощущение того, что сейчас должно произойти нечто плохое, не отпустило. Ангелина не верила в предчувствия, но все равно находила это состояние крайне неприятным. Сразу же захотелось ворваться в комнату к спящим родителям и убедиться, что с ними все в порядке.
– Пока, – смущенно попрощалась Ангелина, обернувшись возле калитки. В горле защипало от подступивших слез и ощущения какой-то недосказанности и упущенной возможности; прямо сейчас хотелось просто сесть на тротуар и бессильно расплакаться, но Геля терпела. В конце концов, это не последний раз, когда она видится с Артемом.
«Сейчас или никогда!» – ну уж нет!
– Пока! – махнул ей рукой одноклассник и угнал прочь.
Минуту Ангелина, точно завороженная, наблюдала, как свет фары его мотоцикла рассекает темноту на дороге, а потом исчезает за поворотом.
Но стоило ей со вздохом открыть калитку, как все фонари на их улице вдруг синхронно погасли. «Да ладно?» – первым делом пронеслось в голове.
Может, действительно гроза будет? Вот и электричество начинают постепенно отключать. Это же не город, где есть заземление. Но обычно такое происходит летом, а не в мае.
Мысленно посокрушавшись, Ангелина даже не успела ступить шагу, потому что ее буквально приморозил к месту звук, похожий на тот, когда кто-то фотографирует со вспышкой.
Резко обернулась – никого. У соседей в ограде она тоже не заметила никакого подозрительного шевеления, только едва уловимо шуршал ветер, волнуя листву на яблоне, сирени, рябине и прочих зеленых насаждениях.
Ангелина безотчетно скинула с плеч рюкзак, достала оттуда телефон с целью включить фонарик, но…
– Уже сдох, что ли? – она несколько раз надавила на кнопку включения-выключения, но экран мобильника по-прежнему оставался черным. Хотя, насколько помнила, батарея была заряжена как минимум на двадцать пять процентов.
Выругавшись про себя, Ангелина бросила смартфон обратно в рюкзак, перекинула через плечо одну лямку. Аккуратно, без стука закрыла за собой ворота, как вдруг звук повторился.
– Эй, кто здесь? Харэ меня фоткать! Это не смешно! – а звук повторялся и повторялся, словно кто-то пытается привлечь ее внимание. Но самой вспышки или другой активности, которая указывала бы на конкретный источник этого странного сигнала, выискать взглядом не удалось. Ангелина старалась прислушиваться, но как только замирала без движения, любой шум, кроме ветра, прекращался. – Эй! – и опять!
Привлеченная этим, Ангелина чуть приоткрыла калитку, сама высовываться не стала, а лишь окинула слегка опасливым взглядом пустую улицу – ни души. Но стоило ей отвести свое внимание от дороги, как звуки вернулись.
Под ребрами заскребла острая, уже вполне оправданная тревога.
Больше не заботясь о том, что разбудит родителей, Ангелина снова захлопнула за собой ворота, но даже не успела дойти до крыльца, как чей-то голос пригвоздил ее к тому месту, где стояла.
Ветер донес слова:
– Не подскажите дорогу? – голос, непонятно, мужской или женский, раздавался из ниоткуда и отовсюду одновременно.
Не сразу овладев собой, Ангелина резко обернулась. Калитка была наглухо закрыта.
«Дорогу? Посреди ночи? В деревеньке, аки поселок городского типа, где невозможно заблудиться? Неместный, что ли?» – но в горле будто что-то застряло, не давая словам вырваться наружу.
А когда к Ангелине все-таки частично вернулась речь, она задала единственный вопрос, волнующий ее сейчас – вопрос, который обычно задают полоумные герои типичных ужастиков, спускаясь в темный-темный подвал:
– Кто здесь? – сердце забилось где-то в районе горла. От страха скрутило живот. Наряду с этим Ангелина почувствовала сначала что-то густое и горячее над верхней губой, а потом и привкус железа на языке – кровь пошла носом. – Черт! – она резким движением утерлась рукавом ветровки, размазав кровь по лицу.
«Странно… Даже мошкара не кусает. И как я сразу не заметила?..»
Но долго рассуждать об этом не пришлось. Ангелина замерла без движения, когда спиной явственно почувствовала чье-то постороннее присутствие, но по какой-то причине обернуться не смогла. Словно… сзади находилось нечто, что сдерживало ее.
Осознание неправильности происходящего хоть и постепенно приходило к ней, но почему-то воспринималось очень отстраненно, будто его что-то глушило. Что-то… извне.
«Почему. Я. Не. Могу. Обернуться?» – здравый смысл все еще работал, и даже в правильном направлении, но с каждой секундой за него становилось все сложнее цепляться.
– Здесь кто-нибудь есть? – на этот раз громко переспросила Ангелина, до сих пор не в состоянии повернуть голову ни вправо, ни влево. Где-то на задворках сознания витала мысль, что ситуация складывалась ненормальная и грозилась перерасти в абсурдную, но зацикливаться на этом не получалось и не хотелось.
А ощущение чужого присутствия стало таким отчетливым, что уже не возникало никаких сомнений: здесь точно кто-то есть. Или, возможно, что-то.
В один момент это странное наваждение отпустило, и Ангелина на инстинктах бросилась к крыльцу. Кровь стучала в висках и заглушала даже мысли, в желудке опасно шалило, перед глазами все плыло… Быть может, поэтому она споткнулась на первой же ступеньке и, навернувшись с крыльца, шваркнулась на тротуар, больно приложившись затылком о доски.
– М-м-м, – Ангелина со стоном ухватилась за ушибленное место, а когда предприняла первую попытку встать, то, ойкнув, упала на одно колено – кажется, ногу подвернула.
Еле-еле уселась на ступеньку, с хныканьем сняла кроссовок с правой ноги и начала ощупывать лодыжку. Вроде не так уж и больно, но если надавить посильнее…
– А-ау! – это давалось ей непросто, однако Ангелина начала решительно сокращать количество ступенек между своей пятой точкой опоры и порогом дома, перенося вес тела на руки и передвигаясь одиночными скачками.
Но она была вынуждена оставить попытки вскарабкаться на крыльцо, поскольку в голове внезапно раздался какой-то высокочастотный писк. Ангелина заткнула уши, на рефлексах попыталась встать, но от боли в лодыжке тут же осела вниз. Затем почувствовала, что начала задыхаться. Ее занесло набок, и она опять упала с крыльца на тротуар, закашлялась, бессознательно хватаясь за горло. Слезы градом катились по лицу. «П-пом-мог-гит-те», – срывалось с губ беззвучное.
Что-то извне со страшной силой давило ей на череп, будто желая его расплющить, как перезревший помидор; глаза вот-вот вылезут из орбит. Все онемело, во всех конечностях чувствовалось покалывание, точно кожу пронизывают миллионы микроскопических игл. Язык вывалился; все тело, прошибаемое волнами тянущих болей, начало изгибаться в неестественных позах, мышцы горели, как после очень долгой пробежки – Ангелина уже полностью не владела собой. Лишь, в этом припадке сверзившись с тротуара в огород, могла беспомощно кататься по земле, думая, что умирает от эпилепсии.
В поле зрения то попадали, то исчезали какие-то светящиеся серебристо-красные и голубые сферы, похожие на шаровые молнии и непонятно откуда взявшиеся. От них исходил почти осязаемый гипнотический свет. Это тот случай, когда одновременно хочется тянуться к чему-то и убежать подальше.
«Может, меня током ударило?..»
Сфер становилось все больше, и вскоре они начали сливаться воедино, полностью перекрывая луч зрения. Ангелина зажмурилась, проморгалась, снова зажмурилась. А когда начала таращить слезящиеся глаза и попыталась сфокусироваться на том, что находится перед ней, поняла, что утратила эту способность – фокусировку зрения. Все поперек обзора стало размытым, смазанным и преимущественно состояло из серебряного, с проблесками красного и голубого света. Высокочастотный писк в голове оборвался, на смену ему пришел негромкий, но тяжелый монотонный гул, который звучал уже не в голове, а где-то вовне.
«Я что, умираю?»
А потом в одно мгновение все внезапно стихло, и наступило полное бессилие: все мышцы одновременно расслабились. Хоть и к Ангелине отчасти вернулась двигательная способность, крик по-прежнему не мог вырваться из ее горла. Она едва могла пошевелиться. Лежа пластом на земле, Геля жадно хватала ртом спасительный воздух и бессильно наблюдала, как гигантская светящаяся сфера вновь перекрывает луч зрения. Ангелина сомкнула веки. Казалось, еще сотая доля секунды, и сердце остановится от ужаса.
«Нет, нет, нет, я просто ударилась головой!» – мысленно успокаивала она себя, больше не размыкая глаз. Свет давил и резал радужку даже сквозь плотно сомкнутые веки. Пространство вокруг стало чуть наэлектризованным. – «Я просто сильно ударилась головой! Наверное, у меня сотрясение!» – она приложила отяжелевшую руку к ноющему затылку.
И даже ничего больше подумать не успела, как адреналин выбросило в кровь; гул возобновился, буквально сотрясая пространство вокруг, и Ангелину охватил подлинный, настолько сильный ужас, что она заорала во все горло и, кое-как взобравшись обратно на тротуар, начала перемещаться по дощатой поверхности отрывистыми ползками. Или… Минуточку! Это уже был не тротуар!
Ангелина с усилием перевернулась на бок и закрыла лицо ладонями. Вокруг опять все стихло, даже ветер. Через некоторое время, пытаясь восстановить дыхание, она слегка растопырила пальцы и посмотрела в образовавшийся зазор. И поняла, что находится не возле своего дома, а каким-то невероятным образом снова оказалась на «Белке».
Стиснув зубы, Ангелина попыталась приподняться на локтях. У нее это получилось, правда, не с первого раза. Перед ней предстало не укладывающееся в голове зрелище. Она осмотрелась – каждое движение выглядело, как в замедленной съемке. Окружающие предметы то приобретали аделоморфные очертания, то становились до одури четкими.
– Эй? – позвала Ангелина, и ее слова утонули в пространстве, которое на небольшой промежуток времени стало казаться зыбким, словно она очутилась на дне глубокого озера.
Абсолютно дезориентированная, Геля даже позабыла про ушибленную лодыжку, и металась из стороны в сторону, и кричала, но ей не отзывалось даже эхо. Она все время протирала глаза, как будто надеясь, что этот мираж исчезнет.
Но он не только не исчезал, а, напротив, становился все более реальным.
Ангелина невольно обратила внимание на то, что пивные бутылки не валяются под ногами где попало, а разложены в неком порядке, точно бы кто-то специально их отсортировал согласно некой системе. А стоило Геле отвлечься на несколько секунд, как эти же бутылки и прочий мусор уже оказались сложенными в масштабную, геометрически правильную, балансирующую конструкцию, которая, казалось, вот-вот обрушится прямо ей на голову. Ангелина боязливо отступила на несколько шагов назад. Панорама все еще угрожающе пошатывалась перед ней, но и не думала падать.
Даже самые размашистые шаги получались мягкими и бесшумными, потому что грунт под ногами был сплошняком присыпан окурками, их было преувеличено много, как будто землю накрыли ковром, сплетенным из сигаретных бычков.
Но больше всего бросалось в глаза другое: декоративный, стилизованный под старину фонарный столб, которого уж точно на «Белке» никогда не было. Он торчал прямо из бетонной стены, в паре метров над землей. Лампа на нем то загоралась донельзя ярко, то медленно угасала, чтобы потом вспыхнуть в разы сильнее.
Чуть в стороне от «бутылочной структуры» в аккуратном порядке также стояли банки из-под алкоголя с каким-то флуоресцирующим содержимым. Бетонные стены были по-прежнему исчирканы всякими надписями и рисунками, но Ангелина не могла ничего рассмотреть или прочитать, будто бы внезапно забыла, как это делается.
Что за абсурдная, фантасмагорическая картина! Ангелина подумала, что либо уже вернулась домой и давно спит в своей кровати, либо ударилась головой сильнее, чем ей показалось вначале. Она надеялась, что родители обнаружат ее, валяющуюся без сознания возле крыльца, как можно скорее.
Но она позабыла обо всем на свете, когда взгляд остановился на очень знакомой фигуре.
– Маша! – радостно воскликнула Ангелина и уж было хотела рвануться к однокласснице, но что-то заставило ее остаться на месте. – М-Маша? – уже более неуверенно, боязливо позвала она, почему-то не решаясь подойти ближе. Наоборот, Ангелина почувствовала острую необходимость увеличить дистанцию между собой и подругой до максимума.
Маша была повернута к ней спиной, сидела на импровизированной лавочке и, с треском ломая полусгнившие рейки, кидала их в костер.
Ангелина округлила глаза и с открытым ртом уставилась на это сюрреалистическое зрелище: в костре вместо огня светились электрические лампочки накаливания, от которых на удивление исходило сильное тепло, прямо как от настоящего пламени.
А Маша, не оборачиваясь на Ангелину и вообще никак не реагируя на ее присутствие, продолжала бросать рейки в «костер». Некоторые лампочки разбивались в дребезги, потухали, отчего становилось все темнее и холоднее.
Но, к счастью, это было не единственным освещением здесь. В помещении темноту рассеивал слабый красный свет, у которого не было источника. По крайней мере, Ангелина так и не смогла его высмотреть.
– Зачем ты пила и курила? Ты же не куришь, – голос Маши, глубокий, лишенный интонаций и отбрасывающий эхо, заставил Ангелину вздрогнуть и пригвоздил ее к месту.
– Н-не знаю, – на автомате ошарашенно ответила она и начала инстинктивно пятиться назад, по какой-то причине очень боясь, что Маша повернется к ней лицом.
«Это не Маша… Это не может быть она! Ты же не Маша? Тогда кто ты?»
– Нужно чистить организм от токсинов. Ты же будущая мать!
– Чт-то?
Когда Маша, не оборачиваясь, медленно встала, Ангелина, ведомая одними лишь инстинктами, кинулась к недостроенной стене, к выходу, но не тут-то было. Убегая, она впечаталась лбом прямо в бетон, по инерции откинула голову назад, отступила на несколько шагов, схватилась за нос, надавила на переносицу, чтобы понять масштаб трагедии. Но ни крови, ни боли не почувствовала, только легкий дискомфорт.
Надписи на стене залюминесцировали едким розовым цветом.
– Ты такая молодая, а твой организм уже полон токсинов. Ты ешь неправильную еду, ты в таком раннем возрасте начала употреблять алкоголь, ты не следишь за своим здоровьем. Так дело не пойдет, – услышав голос Маши прямо над своим ухом, Ангелина, едва не рыдая, начала судорожно шарить по бетонной стене, которая теперь почему-то ощущалась идеально гладкой, без каких-либо неровностей; на ладонях не оставалось ни царапины. Вместе с бессильным шоком к Ангелине пришло совершенно ужасающее осознание: это не бетон. Это вообще не «Белка»! – Ему это не понравится.
– К-кому?
– Отцу твоих будущих детей. Ты должна его уважать.
Все тело сковало, а горло сдавил спазм, не давая прорваться даже хрипу. Но когда Маша хлопнула в ладоши, Ангелина была готова поклясться, что прямо сейчас умрет от страха.
– Больше никаких сомнительных веществ. Только немного фелицитаса, и ничего более.
– Помоги-и-ите-е-е! На помощь! Кто-нибудь! НА ПОМОЩЬ!!!
Отсюда не было видно фонарей деревни; все, что находилось за пределами «заброшки», окутал густой белесый туман, полностью лишая обзора.
Ангелина не поняла, как так получилось, что в какой-то момент она оказалась лежащей на той самой стене, в которую с таким отчаянным усердием и упорством ломилась – стена вдруг стала полом. Лихорадочно мотая головой из стороны в сторону, Ангелина сразу же попыталась встать на ноги, ухватившись за злополучный фонарный столб, который теперь тоже стоял вертикально. Однако руки соскользнули, и Геля с коротким вскриком тут же шмякнулась назад, на «пол».
Из незастекленного окна, которое располагалось под бывшим потолком первого этажа, вдруг начал вырываться красный, на этот раз более яркий свет, и раздаваться приглушенные голоса. Не задумываясь о мотивации своих действий, Ангелина поползла к этой пробоине в теперь уже полу, но когда до цели оставалось буквально полметра, начала скатываться вниз – мир снова перевернулся, поменяв пространственные координаты. Соскальзывая со стены, Ангелина с визгом пыталась ухватиться за что угодно, за фонарный столб в том числе, но поверхность оказалась такой безупречно гладкой, что это не представлялось возможным. На ней даже не оставалось следов от ногтей. А на коже – по-прежнему ни царапины.
Нет. Это определенно не бетон.
Снова очутившись на земле и борясь с сильным головокружением и тошнотой, Ангелина еле-еле уселась и бессознательно провела рукой по волосам, ожидая, что в них запутались окурки, коих повсюду валялось так много, что из-за них даже грунта не было видно. Однако в волосах ничего постороннего не нашлось – ни бычков, ни травы, ни грязи.
Ангелина медленно встала и сразу же ничком повалилась на «пол» – мир вокруг будто содрогнулся от ее падения, состояние дереализации приняло более острую форму.
Усилием воли Геля все-таки заставила себя подняться; окружающее пространство снова пошатнулось, но в итоге все же нашло точку равновесия. Она сделала пару несмелых шагов вперед и почти сразу споткнулась, едва не сбившись с ног, потому как налетела на пивную банку, наполненную некой флуоресцирующей жидкостью. Содержимое банки тут же опрокинулось… наверх.
