Текст книги "Варвар для особых поручений"

Автор книги: Ерофей Трофимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Пусть набирают прямо сейчас. И чтобы с рассветом вашего духу здесь не было, – пробурчал чиновник и, неловко ворочая вёслами, погнал ялик обратно.

Не успел Вадим развернуться, как перед ним выросла стена под названием Рольф, Сигурд и Ан– хель. Причём две трети этой стены, как несложно было догадаться, составлял Рольф. Вопросительно посмотрев на стоящих перед ним северян, Вадим спросил:

– Чего?

– Они могут набрать воды? – спросил Рольф, ткнув пальцем в стоящих рядом.

– Да. И им придётся с этим поторопиться. Ночь они должны провести рядом с нами, а с рассветом нам всем придётся исчезнуть.

– А таможенный обыск? – навострил уши Сигурд.

– Забудь о нём. Отправляй корабль за водой и готовь его к выходу в море.

– Я же говорил, наш книгочей любого чиновника до смерти заговорит, – рассмеялся Рольф.

Сигурд отправил один из своих кораблей за водой и, обращаясь к Рольфу, задумчиво спросил:

– А сами-то вы с охраной пойдёте?

– Не знаю. Об этом с ярлом говори, – покачал головой гигант, словно случайно наступая на ногу Вадиму.

Чуть не взвыв от боли, бывший спецназовец с трудом удержался от того, чтобы снова не сбросить огромного обалдуя за борт. Отодвинувшись подальше, Вадим присел на банку и, делая вид, что натёр ногу, скинул сапог, старательно разминая пострадавшую конечность. Насторожённо покосившись на него, Сигурд жестом подозвал к себе своего кормчего и, ткнув пальцем в Вадима, проворчал:

– С этого грамотея глаз не спускай. Он знает намного больше, чем говорит.

– Так же, как и все вы, – пожал плечами Вадим.

– Что ты хочешь сказать? – насторожился Ан– хель.

– То, что вы тоже не всё рассказали о прошедшей зиме.

– И что ты хочешь знать? – скривившись, нехотя спросил седой кормчий.

– Всё, что заставило вас уйти от Олафа Рыжего. Чем он вам так насолил, что вы решились бежать?

– Мы не бежали, а ушли, – огрызнулся Сигурд.

– Тот же хрен, только в левой руке, – отмахнулся Вадим. – Как это ни называй, а пятки салом вы смазали. Так что лучше не злись, а дело говори.

– А ведь мой побратим прав. Как ни называй, а всё равно получается, что вы сбежали, – усмехнулся Рольф. – Поэтому лучше расскажи ему всё по порядку. И учти, вздумаешь дурить, его щит я держать буду.

Удивлённо косясь на великана, Вадим лихорадочно вспоминал, что означают эти слова. После короткого раздумья ему припомнился один из многих обычаев северян. На поединок чести могли выйти двое. Друзья или побратимы. Вызванный сражался выбранным оружием, а его партнёр прикрывал его щитом. Получалось, что в одном поединке, сражались не двое, а четверо, а фраза «держать щит» означала то же самое, что и обычное «будешь иметь дело со мной».

Слова Рольфа для пришедших прозвучали весьма внушительно. Растерянно переглянувшись, северяне заметно скисли и, рассевшись по банкам, вопросительно уставились на Вадима. Понимая, что пришло время задать интересующие его вопросы, Вадим задумчиво накрутил на палец прядь своих волос и, вздохнув, проговорил:

– Давайте сделаем так, парни. Просто расскажите мне всё, что сами сочтёте нужным. Это не праздное любопытство. Вся беда в том, что Рыжий не просто унизил соплеменников. Он прогневил Одноглазого.

– Что-о?! – взревел Сигурд, вскакивая на ноги.

– Заткнись и сядь. Парень правду говорит, – осадил его Рольф, моментально вырастая рядом с ярлом.

– От-от-откуда ты знаешь? – растерянно заикаясь, спросил Сигурд.

– Откуда, откуда, – проворчал в ответ Рольф. – Раскудахтался. Знает, раз говорит. И помни, Леворукий, всему, что ты здесь услышишь, есть свидетели. Весь наш экипаж. Так что помолчи и просто послушай.

Плюхнувшись на банку, Сигурд удивлённо покачал головой и, повернувшись к Рольфу, спросил:

– Откуда ты знаешь, что он говорит правду? Может, то, что он выдаёт за его волю, всего лишь способ заманить нас всех в ловушку?

– Дурак ты, Леворукий. Сколько раз тебе повторять, это мой побратим.

– И что? Если он твой побратим, так его не могут использовать тёмные? Думаешь, они твоих кулаков испугаются? – презрительно фыркнул Анхель.

– Я понимаю, что в это трудно поверить, – кивнул Вадим. – Но будь я на тёмной стороне, всё осталось бы так, как было. Всем известно, чем человеку хуже, тем им веселее. А мы должны сделать всё наоборот. Заставить Рыжего отступиться от своих планов. Потому я и говорю, что в этом деле есть и рука Одина.

– Тихо ты, – осадил его Рольф. – Сколько раз повторять, не зови его по имени.

– Неважно, – отмахнулся Вадим. – Ему всё известно. Поэтому если есть что-то, что поможет нам вернуть всё в старое русло, я должен об этом знать.

– И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты рука Одноглазого? – хмыкнул Сигурд.

– Веришь ты мне или нет, неважно. Главное остановить Рыжего.

Переглянувшись, воины замолчали, пытаясь осмыслить услышанное. Вадим не торопил их. Как ни крути, а услышать такое и поверить сразу просто невозможно. Скажи кто-нибудь такое ему самому, Вадим бы с ходу поднял такого рассказчика на смех. Сложив могучие руки на груди, Рольф стоял над всей сидевшей компанией, возвышаясь, словно монумент.

Наконец, в очередной раз вздохнув, Анхель кивнул и, покосившись на своего ярла, проворчал:

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Пусть я поверю, что тебя ведёт Одноглазый. Но зачем ему это? Он никогда не вмешивался в дела людей.

– Он и не вмешивается в них, – пожал плечами Вадим. – Он сказал, что ему не нравится и что нужно сделать, а уж кто и как это будет делать, нам самим решать.

– Странно это всё, – протянул Сигурд. – Ты, чужеземец, вдруг начинаешь рассказывать мне, рождённому в Нордхейме, чего от меня хочет тот, кому я поклоняюсь. Как такое может быть?

– Я и сам не сразу в это поверил, – развёл руками Вадим. – Ты хоть ему поклоняешься, а я ведь вообще в него не верил. Вот и думай, каково мне было.

– Проклятье! После такого ответа поневоле поверишь в твои слова, – покачал головой Анхель.

– Ладно, будь что будет, – махнул рукой Сигурд. – Ты прав, я многого не рассказал. И не потому, что хотел что-то спрятать, а потому, что мне стыдно признавать всё это.

Внимательно слушая молодого ярла, Вадим начал понимать, почему он не хотел признаваться в случившемся. Рассказать о том, что тебя попросту обобрали, отняв у близких тебе людей даже пищу, для воина, привыкшего кормить семью при помощи оружия, было очень тяжело. Проанализировав придуманную Рыжим схему, Вадим вдруг понял, что ярл не придумал ничего лучше, как попросту слизать имперские законы.

Судя по всему, за основу он взял законы Римской и Византийской империй и, недолго думая, попытался адаптировать их к собственным нуждам. Но вследствие безграмотности и желания как можно сильнее ускорить процесс подчинения себе северных краёв, за

порол всё дело. Придя к такому выводу, Вадим мрачно покачал головой и прервал исповедь ярла:

– И чего бы вам ему башку не проломить было в самом начале? Скольких проблем бы избежали!

– Чего? – удивлённо переспросил Анхель. – Нет, про башку я понял, а вот остальное…

– Не обращай внимания. У меня такое впечатление, что он иногда и сам не понимает, что несёт, – рассмеялся Рольф.

– Сам дурак, – с ухмылкой огрызнулся Вадим. – Говорю, раньше его пришибить надо было. Тогда и не бегали бы по всему свету, прячась.

– Мы уже и сами так думаем, – вздохнул Сигурд.

– А кто ещё так думает? – моментально насторожился Вадим.

– Среди нас многие, – вздохнул ярл.

– А среди остальных ярлов? – не унимался Вадим.

– Разные слухи ходят, – проворчал Сигурд, почёсывая бороду. – Кто-то считает, что так, как сейчас, жить проще, но таких не много. Кто-то говорит, что нужно уходить, а кое-кто уже ушёл.

– И каких больше? – не отставал от него Вадим.

– Не знаю, не считал, – развёл руками Сигурд.

– Плохо, – вздохнул Вадим. – Если уж собрался уходить, так нужно знать, кто готов уйти с тобой, а кто может стать твоим врагом. Такие вещи помогают выжить.

Растерянно вздохнув, ярл кивнул и, махнув рукой, грустно ответил:

– Если мы из этого похода с пустыми руками вернёмся, так нам и враги не понадобятся. Сами с голоду передохнем.

– Всё настолько плохо? – вступил в разговор Свейн, подходя к сидящим и присаживаясь рядом с Вадимом.

– Очень. Сам понимаешь, с насиженного места ушли, запасов на зиму нет, а если и золота не будет, так совсем пропадём. Что там мальчишки наловят, пока мы в походе?

– Это верно, – кивнул Свейн. – Ну, что-нибудь придумаем. Всё равно после встречи с купцом мы обратно пойдём. Так что, если станет совсем плохо, дашь знать на остров кельтов.

– Вы там обосновались? – с интересом спросил Ан– хель.

– Нет, но кельты знают, где нас искать, – усмехнулся Вадим. – Не все, конечно, но кое-кто знает.

Кивнув, Сигурд поднялся и, сделав кормчему знак, отправился проверять корабли. Утром им предстояло выйти в море. Дождавшись, когда попутчики покинут корабль, Вадим поднялся и, подойдя к Свейну, тихо спросил:

– Ты ему веришь?

– Не похоже, что он врёт, – задумчиво ответил ярл.

Так и не придя к единому мнению, воины разошлись по своим местам. С наступлением темноты все три корабля осветились фонарями и погрузились в полную тишину, нарушаемую только шорохом волн. Небо ещё только начало сереть, когда корабли северян снялись с якорей и, выйдя из бухты, исчезли в открытом море.

Спустя четыре дня они вошли в очередной пролив, и Вадим, припомнив карту этих мест, с неожиданной ностальгией узнал Керченский пролив. Вздохнув, он окинул почти родные берега тоскливым взглядом и взялся за весло. Ещё через три дня драккары вошли в устье реки.

Дальше начались тяжёлые, изнуряющие дни бесконечной гребли против течения. Ладони воинов ороговели до такой степени, что любой из них мог разгребать уголь в жаровне руками без ущерба для себя.

Спину Вадима давно уже перестало ломить, а силы в руках прибавилось. Но то, с чем они столкнулись через две недели, заставило его сильно пересмотреть своё отношение к этому походу.

Добравшись почти до истока, северяне вытащили корабли на берег и, поставив их на катки, потащили дальше на себе. Это был тяжёлый переход. Даже несмотря на то что «Акулу» не перетаскивали, а перевозили, это было тяжело. Предусмотрительный Юрген приказал загрузить в трюм придуманные Вадимом телеги для перевозки корабля, и теперь шедшие за ними северяне поглядывали на их процессию с явной завистью.

Ещё три недели изнурительного пути, и корабли были снова спущены на воду. Вадим всё больше поражался памяти кормчего, способного провести их по морю и по суше, ориентируясь только по звёздам и степным приметам. Едва увидев ширину реки, в которой они оказались, Вадим понял, что это Волга. Растерянно почесав в затылке, он неопределённо хмыкнул и, подойдя к Юргену, спросил:

– Признавайся, старый пень, сколько раз ты здесь проходил?

Многозначительно усмехнувшись, Юрген обвёл взглядом проходящие мимо берега и, помолчав, ответил:

– Четыре. Но, скажу тебе честно, этот переход был самым лёгким. Твои телеги здорово облегчили нам жизнь. Если бы не наши попутчики, мы бы уже по Хазарскому морю шли.

– Как думаешь, наш купец остался дома или всё– гаки ушёл? – спросил Вадим.

– Думаю, он дома. Уж очень сильно ему хотелось осесть, – решительно ответил кормчий.

– С чего это ты вдруг так решил? – не понял Вадим.

– Глаза у него были такие, ну, как тебе сказать, с тоской, что ли. В общем, устал он по земле болтаться. По дому соскучился. Не простая у них жизнь. Годами по странам бродить. Уходишь и не знаешь, вернёшься живым или так и останешься лежать где-нибудь в степи, – вздохнул Юрген.

– Интересно, с чего вдруг такая жалость к купцам? – полюбопытствовал Вадим.

– А они чем-то на нас похожи. Такие же бродяги. Перекати-поле. И всё только для того, чтобы семьи свои прокормить. Странно наша жизнь устроена. Бьешься, тянешься, жилы рвёшь, а в конце ничего. Хорошо если детей перед смертью увидишь, или как положено, в бою, с оружием в руках погибнешь, а не сдохнешь где-нибудь на голой скале от голода и жажды.

– Что, и такое бывало? – заинтересовался Вадим.

– И не раз, – кивнул Юрген.

Вадим с интересом оглянулся на проплывающий мимо борта берег и, помолчав, спросил:

– Сколько мы до моря идти будем?

– Сейчас по течению идём, так что через две седмицы на открытую воду выйдем, – уверенно ответил кормчий.

Используя опыт предыдущих походов, Свейн приказал экипажу разбиться пополам, и корабли шли вперёд, не делая остановок на ночь. Благо Юргену эти воды были хорошо известны. Пользуясь предоставившейся свободой, Вадим принялся старательно изучать берега, что называется, на всякий случай. Но его спокойное путешествие было прервано самым неожиданным образом.

Отстояв свою вахту, он растянулся на банке, планируя как следует выспаться, когда вдруг почувствовал себя странно. Это не было головной болью или каким– то подобным неприятным ощущением, это было что– то вроде щекотки на уровне мыслей. Вздрогнув, Вадим рассеянно потёр виски, не понимая, что происходит, и неожиданно услышал голос:

– Оставь башку в покое. Это не снаружи, а внутри. И не вздумай орать в полный голос. Не пугай людей.

«Ч-что это?» – подумал Вадим, внезапно сообразив, что заикается даже думая.

– Не что, а кто. Я это. И вообще, с чего это ты вздумал в панику впадать? В прошлый раз посмелее был.

– Один?! – мысленно охнул Вадим, разом забыв, что называть его но имени было запрещено.

– Он самый, – услышал он в ответ довольный смех. – А ты молодец, быстро соображаешь. Ну да ладно, давай-ка о деле поговорим.

– О каком это деле? – с трудом беря себя в руки, спросил Вадим.

– Ты чего, смертный, издеваешься надо мной? Я тебя для чего из пещеры вытащил и сюда перенёс? – возмутился голос.

– А, ты про Рыжего, – сделал вид, что сообразил, Вадим. – Так, работаем помаленьку. Вон уже одного ярла у него увели. Скоро, глядишь, и остальные зашевелятся.

– Я чего-то не понял, что значит помаленьку? – спросил собеседник, и в его голосе явственно прозвучала озадаченность.

– А куда торопиться? У тебя вечность впереди, а нам и так неплохо, – усмехнулся Вадим, набираясь наглости.

– Как тебя понимать, смертный? Ты собираешься спорить со мной? – послышался следующий вопрос, и температура вокруг Вадима заметно понизилась.

– Спорить? Нет. Спорить я не собираюсь. Сам знаешь, дело я делаю, но вся беда в том, что верить твои отмороженные потомки умеют слабо. Что в тебя, что в чьи-то рассказы. Так что, если уж и собираешься кого-

то винить, так только себя, – вздохнул Вадим, стараясь контролировать каждую мысль, каждую эмоцию, мелькающую в его мозгу

– Знаю, – пришёл неожиданный ответ. – Потому и не стал брать кого-то из них. Упрямы, как ослы, и фантазии мало. Вся надежда только на тебя. Сам я в эти дела вмешиваться не могу, но вот придержать ветер, когда надо, или весть нужную подать, это запросто. А если припрёт, можешь позвать. Отвечу.

– И как это сделать? – окончательно растерявшись, спросил Вадим.

Ему моментально представилась картина молебна, проведённая чернокожей рабыней, когда он пытался найти ответы на свои вопросы. Но всё оказалось значительно проще. Звучавший в его голове голос обрёл озорные нотки, и Вадим услышал:

– Нет уж, таких ритуалов мне не нужно. Если уж и вздумаешь звать, просто зови по имени. Я услышу.

– Так ведь к тебе многие обращаются, – с сомнением ответил Вадим.

– И что? Не сомневайся, человек из другого времени, тебя я узнаю всегда. Мысли у тебя другие. И звучат они по-другому. Я услышу.

– Ладно, договорились, – вздохнул Вадим, уже всерьёз опасаясь за свой разум. – Так что ты сказать-то хотел?

– Рыжий Сигурда предателем объявил. Подумай, как это можно использовать. И поспеши. За всеми этими сложностями мои ослы про меня и думать забыли, а мне это не нравится. Сам понимаешь, всего сказать я тебе не могу, да и не надо тебе этого знать, но дело нужно с места сдвигать.

– Что он теперь задумал? После того, как набег на ярмарку сорвался? – быстро спросил Вадим.

Его бесило полное отсутствие информации. Работать в подобных условиях было очень сложно.

– Ничего пока. Только орёт на всех и злится. Но это не значит, что и тебе можно без дела болтаться.

Неожиданно щекотка пропала, и Вадим снова начал ощущать собственное тело. Резко выпрямившись, он огляделся и, убедившись, что никто из окружающих ничего не заметил, с облегчением вздохнул и испуганно подумал: «Ну вот и приплыл ты, капитан Руднев. Всё, амбец. Крыша окончательно протекла. Сначала викинги с мечами и топорами, потом африканские колдуньи, а теперь ещё и с самим северным богом беседовать начал. Ку-ку, Гриня».

Именно последняя фраза, пришедшая на ум совершенно случайно, так рассмешила Вадима, что он не удержался и расхохотался в полный голос. Услышав его смех, устроившийся рядом Рольф проснулся и, подняв голову, удивлённо спросил:

– Ты чего, Валдин?

– Не поверишь, брат. Я только что с Одноглазым говорил. Прямо вот так, как с тобой, только мысленно. Похоже, пора твоему побратиму в дом призрения.

– Куда? Ты чего несёшь, тролль тебя раздери? – возмутился гигант, приподнимаясь на локте.

– Сам не пойму, то ли мне это приснилось, а то ли и вправду было, – вздохнул Вадим.

– Спи давай, – проворчал в ответ Рольф, опускаясь на банку.

* * *

Никодим едва успел пригнуться, чтобы убрать голову от летящей в неё серебряной чаши, которую конунг запустил в него в очередном порыве гнева.

– Чтоб тебя акулы разорвали, дерьмо тупое, – зарычал Рыжий, стукнув кулаком по столу. – Сколько раз тебе повторять, мне больше добыча нужна. Чтобы с одного разу, сразу. Эти болваны только и говорят, что про мои неудачи. А должно быть наоборот. Думай, или собственными руками ворона тебе вырежу.

– Как же глупый раб может давать советы великому императору? – изогнулся в льстивом поклоне Никодим.

– А для чего я тебя держу, болван? – вызверился Олаф. – Ты мир повидал, грамотный, а значит, можешь подсказать то, о чём мы здесь и не слышали.

– Мудрость твоя не сравнится ни с какими знаниями, великий конунг. Посему я смею только одно сказать: другую ярмарку ждать надо или идти туда, где она может начаться, – снова поклонился Никодим.

– Ладно, раб. Ступай, – смилостивился Олаф, отпуская его.

Подобрав брошенную в него чашу, Никодим вышел из комнаты, которую по приказу Рыжего оборудовали отдельно от всего дома. Это были личные покои императора, где он обдумывал дальнейшие планы и обсуждал их со своими приближёнными. Купленный в Византии грек давно уже стал не только личным рабом, но и ближайшим советником Рыжего. Но в этот раз даже хитроумный раб не мог предложить ничего толкового.

Оставшись в одиночестве, Рыжий с грехом пополам обуздал свою ярость и принялся размышлять. Вот уже пять раз он собирал всех кормчих, чтобы выяснить, где собираются торговые ярмарки и куда можно направить воинов. Но, как на грех, после спора у столба совета на эти сборища не приходили самые опытные кормчие. Решение Райна Полярного волка не прошло для Олафа даром. Почувствовав свою силу, это сословие осмелилось противопоставить себя воле новоявленного императора.

И самое обидное, что Олафу приходилось с этим мириться. Ведь откажись кормчие вести его корабли, и

вся его затея окажется под угрозой. Обитатели Норд– хейма всегда жили морем, и остаться на берегу, имея под рукой кучу кораблей, или даже просто передвигаться на них только вдоль берега, было для них неприемлемо.

Вести весь флот в неизвестность было глупо. Ведь появление такой армады у любых берегов сразу вызовет вполне предсказуемую реакцию. Обычно, уходя в викинг, корабли вставали неподалёку от места нападения и, дождавшись появления добычи, атаковали. Северяне редко уходили далеко от побережья, если ожидалась серьёзная добыча.

Зная об этой привычке, жители континента старались устраивать большие ярмарки и базары подальше от берега. Расчёт был прост. Даже сутки пути от берега могли сильно повлиять на результат нападения. Ведь мало захватить добычу, с ней ещё нужно уйти. И хотя северяне всегда считались отменными воинами, малочисленность их отрядов, обусловленная грузоподъёмностью кораблей, делала своё дело.

Глотнув мёда, Олаф отставил кубок и, поднявшись, медленно прошёлся по комнате. Ему срочно нужно было найти выход, и он его найдёт. Должен найти. Но без помощи опытных кормчих в этом деле ему было не разобраться. Только они помнили, где именно и когда проходили большие ярмарки. Нападать на крупные города Олаф не хотел.

Любой крупный город это, прежде всего, территория государства, а значит, принадлежность чьей-то короны. А корона это властитель. А признание чужеземных королей это гарантия его будущего звания. Олаф Рыжий просто обязан был быть прозорливым и соотносить свои действия с тем, как к нему отнесутся властители крупных государств.

Все эти мысли ему внушил не кто иной, как его раб, Никодим. Отлично знавший все хитросплетения

внешней политики, бывший личный слуга ромейско– го императора, стал просто незаменимым советчиком в таких делах. Но сейчас Олафу нужен был не просто политический совет. Ему нужен был выход.

Рыжий уже и сам начал склоняться к тому, что умудрился чем-то прогневить богов. Но чем, а главное, когда? Впрочем, сейчас этот вопрос волновал его меньше всего. Нужно было срочно найти воинам достойное применение, в противном случае, все его попытки сосредоточить всю власть над Нордхеймом в одних руках провалятся.

Придя к выводу, что без помощи кормчих не обойтись, Олаф с ненавистью сжал кулаки и, вздохнув, решительно вышел из дома. Ему предстояло, уняв гордость, обратиться за помощью к Райну Полярному волку. Если кто-то и мог дать нужный совет, так только он. Но это будет непросто. Старый Райн недаром прославился не только огромным количеством знаний, но и ослиным упрямством.

Однажды что-то решив для себя, он никогда не сворачивал с намеченного пути и шёл к своей цели, не считаясь с потерями. Но именно благодаря своему упрямству он и стал живой легендой всего Нордхейма. Именно благодаря ему он был в числе тех, кто побывал на берегах Исландии, и, пройдя через Гренландское море, добрался до мест, населенных людьми с красной кожей.

И вот теперь Олафу предстояло сделать всё, чтобы заставить этого человека дать нужный совет. Олаф Рыжий уже просто слышал, как трещат по швам все его планы. Ввалившись в общий дом, аналог армейской казармы, который обустроили под свои нужды кормчие, Олаф медленно огляделся и, увидев в дальнем углу Райна, решительно направился к нему.

Увидев конунга, Райн мрачно скривился и, кивнув, вернулся к своему делу. В руках старого кормчего про

ворно сновал брусок точильного камня, полируя лунообразное лезвие секиры, выкованной из чёрной бронзы. Покосившись на этот раритет, Олаф присел на скамью и, помолчав, спросил:

– Ты можешь припомнить, где сейчас проходят большие торговые ярмарки?

– И ты здравствуй, Олаф Рыжий, – усмехнулся в ответ Райн.

Сообразив, что ни с того начал разговор, Олаф скривился, но, упрямо тряхнув головой, повторил вопрос.

– А зачем тебе ярмарка? – неожиданно спросил Райн. – Нужна добыча – собери людей и веди их на Византию, хочешь славы – иди на бриттов.

– Мне не нужна большая война, – скривился Олаф. – Мне нужна добыча.

– Так найди её, – пожал плечами Райн. – Ты то кричишь, что должен решать только конунг, то вдруг приходишь и начинаешь задавать вопросы. Как тебя понять, Олаф? Забыл наши правила? Нужна добыча, значит, нужно выйти в море и найти её.

– Но где? Где искать такую добычу, чтобы хватило сразу на всех? – не выдержав, спросил Рыжий, чувствуя, что вот-вот сорвётся.

– Погоди, что-то я опять запутался, – остановил его Райн, пряча улыбку в бороде. – Ты хочешь создать империю, но не подумал, чем она будет жить? Как же так?

– Я создаю империю, но не собираюсь делать из вас трусов, – зарычал в ответ Олаф.

– А как же тогда будет существовать твоя империя? Что это будет? Об этом ты подумал? Посмотри, как живут все эти твои империи. Ведь почти все жители этих стран – крестьяне. Данники, которых стригут, словно овец. И ты решил, что мы, воины по духу и крови, будем так жить? Ты ошибся, Рыжий. Ты сильно ошибся. И до тех пор, пока ты не решишь, как собираешься жить дальше, помощи от нас не жди. Мы поведём твои корабли туда, куда скажешь, но ничего другого мы делать не будем.

– Да как ты смеешь?! – задохнулся Олаф, хватаясь за кинжал.

– Убьёшь меня? – спросил Райн, иронично выгнув бровь. – Что ж, попробуй. Только помни, тронув любого из кормчих, ты навечно останешься на берегу. Это решение совета кормчих.

– Что это ещё за совет такой? – растерялся Олаф.

– Ты строишь империю, а мы построили совет кормчих. Так нам будет проще решать, как и куда вести твои корабли, – усмехнулся Райн.

– Решать? – удивлённо переспросил Олаф, не веря своим ушам. – Что вы собираетесь решать?

– Я же сказал, как и куда вести корабли. Ты будешь говорить нам, куда тебе нужно попасть, а мы будем решать, как лучше отвезти тебя туда.

Услышав его ответ, Олаф замер, словно громом поражённый. Такого он не ожидал. Но кормчие недаром всегда считались самыми мудрыми среди всех северян. С ними считались даже советы старейших. Любой ярл, прежде чем принять решение, считал своим долгом выслушать мнение кормчих, а условия, озвученные Райном, не оставляли Олафу выбора. Теперь он мог рассчитывать только на себя.