Текст книги "Гипнотические реальности. Наведение клинического гипноза и формы косвенного внушения"

С: У меня было такое,

когда я была годовалой малышкой и смотрела вверх из кроватки. А когда я была трехлетней, то пила из чашки, и мне забрызгало левую руку.

Я думала о том ощущении, которое у меня при этом возникло.

Это как в песне про Алису,

“в ней было росту десять футов”,

и у меня появился страх, что я получу стакан воды, и мне придется нагнуться к нему, потому что я такая высокая.

Э: И даже это

вы могли бы пережить без пугающих эмоций.

С: Да, это было как будто бы не по-настоящему,

как будто я наелась каких-то волшебных грибов.

Наверное, тут видишь все иначе. Это у меня мелькнуло в мозгу, когда я ребенком пыталась ходить на ходулях.

На это ушел весь день, и в конце концов стало получаться.

Э: И вы видели все с большой высоты?

С: Да! Эти ходули были выше моей головы.

[Эта сессия завершается рассказом о многочисленных воспоминаниях, которые вернулись к С. во время ее трансового переживания].

Доктор С. позже написала следующее о своих переживаниях в этот момент: “Прочитав все то, о чем говорила, я почувствовала смущение, потому что смогла вспомнить только первую часть – про то, как находилась в кроватке. Я помню это ощущение, как будто я на самом деле маленькая и смотрю вверх на огромный мир (подлинная возрастная регрессия). У меня теперь амнезия на историю про то, когда мне было три года, и на самом деле она не такая, какой я ее помню. У меня осталось воспоминание, что мне хотелось пить после трансовой работы, и я собиралась пойти в соседнюю комнату попить воды, однако я никак не могла себя мобилизовать. Я не могла поднять стакан воды, который стоял рядом с моим стулом. Каким-то образом я все еще была Алисой в Стране Чудес, десяти футов ростом, поэтому боялась, что мне придется согнуться, чтобы пройти в дверь, и у меня от этого может закружиться голова.

Я могу объяснить это тем, что снова вошла в транс, когда начала описывать события транса. Я вспоминаю, что на мне было платье с длинными рукавами, как у бабочки. Мои запястья были опущены на подлокотники кресла и прикрыты рукавами, это не похоже на мою обычную привычку держать руки на коленях. Очевидно, поскольку у меня было впечатление, что я не могу взять стакан, я (сложным образом) последовала внушению (которое я не помнила) не видеть мои руки.

Бессознательное существует!”

Р: Это фантастически успешное трансовое переживание для С. Она сумела отказаться от некоторых лимитирующих установок своего сознательного разума, так что у нее, по-видимому, был подлинный опыт возрастной регрессии, в котором она ощущала себя в детской кроватке и на самом деле видела мир таким, как видел бы ребенок. Она испытала гипермнезию (обширное вызывание ранних воспоминаний) и, что парадоксально, также испытала амнезию (забыла некоторые из трансовых событий). Она признает, что не видела свои руки, то есть по-своему отреагировала на ваше внушение, и это вызвало у нее неподвижность, так что она не смогла даже взять стакан воды. Вы пытались вызвать негативную зрительную галлюцинацию для ее рук “когда они будут прямо перед вами”. Но, по-видимому, бессознательное клиентки смогло сделать ее руки невидимыми, только сделав их неподвижными вне ее поля зрения. Она замечательно индивидуальна: ей легче в этот момент сделать себя неподвижной, чем не видеть. И, что всего важнее для дальнейшей гипнотической работы, она в самом деле признает существование бессознательного!

Замещение и разряжение сопротивления

В клинической практике сопротивление” означает, что пациент завяз в нескольких немногочисленных паттернах ассоциаций и переживаний, которые лишают его возможности получать новое знание. Таким образом, мы склонны рассматривать сопротивление как ошибочную психическую установку, которая мешает новому опыту.

Сопротивление не обязательно всегда понимать в психоаналитическом смысле, как что-то, что всегда поддерживается глубокими бессознательными силами. Скорее, оно может быть относительно простой ошибочной точкой зрения, мешающей людям использовать свои способности.

Эриксон разработал ряд методов для замещения и разряжения сопротивления, которые кажутся просто шутливыми, остроумными и поверхностными. Однако эти методы могут помочь пациенту сравнительно быстро выскользнуть из-под своих “психических блоков.

Обычно агрессивный пациент может войти в ситуацию, изо всех сил храбрясь: “Мне нужна гипнотерапия, и я уверен, что меня нельзя загипнотизировать”. Однажды у Эриксона в офисе случайно были три пустых стула и он сделал так:

Э: Есть, разумеется, вероятность,

что вас можно загипнотизировать.

(Пауза)

Эриксон приоткрывает дверку, упоминая “вероятность” транса.

Существует еще большая вероятность,

что вас нельзя загипнотизировать.

Затем он подкрепляет или добивается приятия этой “положительной” вероятности своим открытым признанием и приятием негативного отношения пациента. Пациент немедленно начинает чувствовать, что его уважают, и устанавливается позитивный раппорт.

Ну, давайте попробуем этот стул.

Таким образом предполагается, что вопрос о вхождении в транс как-то связан с тем, какой стул используется. Это начинает процесс смещения сопротивления с пациента на стул.

Если на этом не получится, все-таки еще есть вероятность, что вы войдете в транс.

Это дает пациенту возможность потерпеть неудачу и тем самым доказать, что он прав и его “нельзя загипнотизировать”. Первая неудача позволяет пациенту растратить и разрядить свое сопротивление.

[Пациент не смог войти в транс на трех стульях. Наконец, он получает удовлетворительный транс на четвертом стуле. Каждый раз, когда у него не получалось, он “растрачивал” еще одну частицу сопротивления, пока транс не сделался неизбежным, потому что приведенная выше импликация смещала сопротивление пациента на детали того, где он будет сидеть и проч.]

Для Эриксона типично, что процедура слегка варьируется при каждом отдельном усилии (например, меняется направление, куда повернут стул и куда он двигается, меняется процедура наведения, в поисках наиболее удовлетворительной для пациента).

Другой способ вытеснения и разрядки сопротивления – это игры и, казалось бы, ни к чему не относящиеся, но забавные вызовы на спор, когда терапевт активно вызывает и затем разряжает сопротивление при помощи предсказуемой развязки.

Например, у вас есть горсть игральных шариков, из которых только один одноцветный. Вы говорите ребенку, что запишете на бумаге, какой он выберет шарик. Вы утверждаете, что угадали заранее, и можете заставить ребенка выбрать ваш шарик. Ребенок принимает вызов и утверждает, что вы не можете предсказать его выбор. Затем вы начинаете описывать разные шарики, как возможности выбора: голубенький с белыми полосочками, коричневый с белым и т.д. Он слушает, как вы описываете все шарики, казалось бы, случайным образом, и не замечает, что вы каждый раз выбираете сочетание цветов. Он может избежать вашей отгадки, выбрав шарик без сочетания цветов – одноцветный шарик, который вы первоначально записали как его окончательный выбор.

В этом случае вы создаете сопротивление, говоря: “Я могу предсказать твой выбор”. Вы настаивали, что ребенок выберет одно из упоминаемых вами сочетаний цветов, но он завершает ваши размышления, выбирая одноцветный, который вы изначально предсказали, когда записывали. Ребенок не знает, как вы это сделали, однако, для того чтобы предсказать его выбор, существует абсолютно разумное объяснение. Теперь ребенку любопытно, и он открыт другим вещам, которые вам надо ему сказать. Та же самая процедура может работать с сопротивляющимся взрослым. Вы смотрите на книжные полки в своем офисе и говорите ему, что можете предсказать, какую книгу он выберет. Затем упоминаете все возможные варианты выбора: темные книги со светлым тиснением и те, где наоборот, красочные переплеты, книги нестандартного формата и прочие. Вы тщательно избегаете упоминать только одну книгу. Пациенты всячески сопротивляются всем возможностям, которые вы упомянули, и выбирают ту самую, о которой вы умолчали. Пациенты переживают удивление, обнаружив, что вы записали то, что они выберут, до того, как началась игра. Их сопротивление обычно остается там, на книжной полке. И теперь они просто открыты и любопытствуют, что еще вы затеваете. Когда вся процедура проходит в спокойной и шутливой манере, усиливается раппорт. Разумеется, при работе со взрослым следует избегать вызова всерьез. Если терапевту не удастся угадать книгу, которую выбирает пациент, то не все потеряно. Пациент его теперь “обставил” и слегка расслабился; теперь он как бы обязан быть любезным, войти в транс и т.д. Сопротивление разряжено в ходе игры, и пациент стал доступен для терапевтической работы.

Работа Эриксона по вытеснению сомнений и разряжению сопротивления является уникальным вкладом в психотерапию. Очевидно, что этот метод может быть полезен в любой форме терапии, когда важно помочь пациенту обойти его приобретенные ограничения, чтобы достичь чего-то нового.

Эриксон предложил еще один пример весьма обычной ситуации в терапии, когда он регулярно замещает сомнения и разряжает сопротивление следующим образом:

Э: Пациентка пришла ко мне с сомнениями по поводу того, как много она может мне рассказать. Поэтому я сказал: “Хорошо, не рассказывайте мне ничего, о чем у вас могли бы быть какие бы то ни было сомнения, можно ли об этом рассказывать”.

Р: Так что это сразу мобилизовало в ее сознании все возможные вещи, которые она могла бы сказать.

Э: Да, к концу этого часа она мне все рассказала, потому что как только она рассказала мне что-то одно, это потянуло за собой другое. В конце концов, она обнаружила, что у нее не нашлось ничего, в чем она хоть сколько-нибудь сомневалась, можно ли мне это рассказывать. У аналитика на такое сопротивление могло бы уйти несколько лет.

Р: Каждый раз, когда вы даете важное указание, вы стараетесь одновременно создать громоотвод для разрядки их сопротивлений.

Э: При этом осознание сопротивления на первый план не выносится, хочется, чтобы пациент о сопротивлении не думал.

Р: Вы так разряжаете сопротивление, что они даже не сознают, что это происходит.

Э: И неверно было бы называть это манипуляцией, это все равно что сказать, что с едой обошлись манипулятивно, потому что правильно приправу положили.

Подход Эриксона к разряжению негативности и сопротивления можно рассмотреть глубже на примере того, как он уводит “нет” пациента прочь от ситуации терапии и постепенно заменяет его на “да”. С сопротивляющимся пациентом (“сопротивляющийся” в данном случае означает, что присутствует непонимание; человек обычно сопротивляется, когда из-за недопонимания ожидает, что ему причинят вред) иногда он начинает словами: “Вам не нравится весь этот смог, не так ли?”. Конечно, пациент отвечает “нет”. Эриксон продолжает задавать серию вопросов, вызывающих ответ “нет”, о вещах, которые далеко отстоят от терапевтической ситуации. Этот процесс дает пациенту возможность вытеснить и разрядить свое сопротивление вне терапевтической ситуации. Затем Эриксон начинает задавать вопросы, которые требуют ответа “да”, о ситуации терапии (например, “вам достаточно удобно в этом кресле?”). Ответы “да” постепенно становятся более общими, чем пациент осознает. Один вопрос о комфорте, например, не убеждает пациента в том, что терапевт озабочен его комфортом и благополучием, но серия вопросов о комфорте начинает обобщаться через ассоциативные процессы пациента. Возможность комфорта, например, начинает теперь ассоциироваться с трудным или травматичным материалом, который пациент пытается выразить.

Очевидно следующее: Эриксон использует некое ориентирование процесса, чтобы вывести сопротивление и “нет” из ситуации терапии и привнести в ситуацию терапии комфорт и “да”. Причем конкретное наполнение этих “нет” или “да” не имеет значения. Любое “нет” поможет разрядить негативность, независимо от того, каково его конкретное содержание. Любое выраженное “да” будет в целом способствовать сотрудничеству, независимо от темы разговора.

По зрелом размышлении обнаруживается, что ориентирование процесса в подходе Эриксона наблюдается чаще, чем забота о содержании. При наведении транса, например, он использует процесс замешательства, чтобы депотенциализировать сознание, и конкретная причина замешательства становится несущественной. При обучении гипнотического субъекта важен именно процесс переживания сначала одного, а позже ряда гипнотических явлений, а не содержание конкретного явления. При создании терапевтической ситуации важен именно процесс получения заметного улучшения, даже если он изначально весьма удален от содержания наиболее срочной проблемы пациента. Конечно же, содержание важно, но его значимость обычно заключается в том, что содержание позволяет обратиться к вниманию пациента и его ассоциативным структурам, с помощью которых можно инициировать процесс терапии.