Текст книги "Дело о ледяных пальцах"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Предлагаю исключить ответ свидетеля, прежде чем он будет прочитан, заявил Гамильтон Берджер.

– Создается чрезвычайная ситуация, – сказал судья Майлз. – Мне кажется, окружной прокурор застигнут врасплох. Как явствует из предварительного обсуждения, заявление о предоставлении свидетелю иммунитета против любого преступления, которое может быть раскрыто при ответе на вопрос и к которому свидетель может оказаться причастным формально-юридически или каким-либо другим образом, изложено на официальном бланке.

– Если Суд не возражает, – не отступал Мейсон, – могу я вновь обратиться с предложением, чтобы секретарь зачитал вопрос и ответ на него?

Судья Майлз сурово посмотрел на адвокатов – на невозмутимого Перри Мейсона и самодовольно улыбающегося Джарвиса Гилмора – и, не скрывая раздражения, обратился к секретарю:

– Зачитайте ответ на вопрос. Зачитайте и вопрос, и ответ.

– «Итак, откуда у вас стодолларовая купюра?» – начал секретарь и, перевернув страницу, продолжил:

– «Я взял эту стодолларовую купюру у Марвина Фремонта после того, как убил его».

– Подсудимый совершил акт лжесвидетельства, – взвился Гамильтон Берджер. Он получил эту стодолларовую купюру от сестры, и он прекрасно знает об этом.

– Итак, – вступил Мейсон, – окружной прокурор еще раз позволяет себе противоправное действие, делая заявление присяжным о фактах, которых нет среди принятых в качестве доказательств.

– Да, это повторный акт должностного правонарушения, – резюмировал судья Майлз. – Делаю предупреждение окружному прокурору. Это необычная процедура, и окружной прокурор должен сдерживать себя и сохранять присутствие духа. Еще раз обращаюсь к присяжным не принимать во внимание заявления, сделанные прокурором о фактах по этому делу, если эти заявления не подтверждены доказательствами. Учитывая сложившуюся ситуацию, не намерены ли вы, мистер Мейсон, поставить вопрос о том, что в данном судебном разбирательстве допущено нарушение процессуальных норм?

– Нет, Ваша Честь. – Мейсон с трудом сдерживал улыбку. – Я лишь хочу, чтобы Суд еще раз попросил окружного прокурора не делать заявлений по фактам, не подтвержденным доказательствами, и предупредил присяжных не принимать во внимание эти заявления. Судья Майлз задумался.

– Может быть, все-таки следует признать, что в данном судебном разбирательстве допущено нарушение процессуальных норм? – с надеждой произнес Гамильтон Берджер.

– Думаю, подсудимая предстала перед присяжными, равными ей, и имеет право на то, чтобы этот же суд присяжных вынес ей оправдательный вердикт, – заявил Мейсон.

– Я привлеку свидетеля за дачу ложных показаний, – пригрозил Гамильтон Берджер.

– Снова, если Суд позволит мне сказать, налицо должностное правонарушение: окружной прокурор, используя свое положение, запугивает свидетеля и дискредитирует свидетельские показания, – заявил Мейсон.

– Не думаю, что свидетель запуган, – позволил себе улыбнуться судья Майлз. – Однако окружному прокурору не следует забывать, что это уголовное дело, что в зале заседаний присутствует суд присяжных и что настоящая беспрецедентная ситуация возникла только в результате действий, предпринятых обвинением. Из протокола следует: свидетелю предоставлен иммунитет, свидетель ответил на вопрос, в результате которого раскрыто преступление. Есть ли у вас еще вопросы к свидетелю?

– Конечно, есть! – закричал Гамильтон Берджер.

– Думаю, – продолжил судья Майлз, – следует объявить перерыв на пятнадцать минут, чтобы позволить обеим сторонам привести в равновесие свои чувства и приготовиться к дальнейшему слушанию дела, принявшего такой неожиданный поворот. Итак, Суд отправляется на перерыв. Присяжным предписывается не обсуждать дело между собой и не допускать, чтобы это делал кто-либо в их присутствии.

Не успел судья покинуть свое место, как разъяренный Гамильтон Берджер бросился в сторону защиты.

– Вам это так не пройдет! – закричал он на Гилмора. – Вы предстанете перед Большим жюри. Не перед Комитетом по жалобам при Ассоциации адвокатов, а перед Большим жюри. Имейте это в виду. Вам будет предъявлено обвинение в сговоре о даче ложных показаний и в соучастии по факту в деле об убийстве. Вы не хуже моего знаете, что этот молодой человек получил деньги от сестры. Вы все так хитро подстроили, что в результате его ответа на вопрос я потерпел поражение.

– Действуйте, поставьте меня перед Большим жюри, – сказал Гилмор. – Судите Родни за дачу ложных показаний. Но чтобы доказать, что лжесвидетельство имело место, вначале придется доказать, что он не убивал Фремонта. Представляю, какое будет великолепное зрелище: окружной прокурор пытается доказать, что человек не совершал убийства, а человек утверждает, что он виновен. Горю желанием увидеть это представление.

– Это правда? Вам действительно придется доказывать, что он не совершил убийства? – обратился к Берджеру один из репортеров.

Гамильтон Берджер в негодовании набросился на него. В тот же миг последовала вспышка магния, и сцена была запечатлена на снимке. Довольный репортер бросился из зала с фотографией окружного прокурора, который явно потерял самообладание.

– Успокойтесь, Гамильтон, – сказал Мейсон. – Вы ничего не добьетесь, если не возьмете себя в руки.

– От вас я этого не ожидал, – тяжело вздохнул Берджер.

– Не от меня, – поправил его Мейсон. – Вы сами виноваты. Вы попали в ловушку. Хотите там оставаться или намерены выбраться и продолжить ведение дела? Думаю, мог бы вам помочь.

– Собственно, никакого дела уже нет, – заметил Берджер.

Мейсон, подойдя к возбужденному окружному прокурору, взял его под руку.

– Если вы будете так настроены, тогда конец вашей карьере. Придите в себя, успокойтесь. Спуститесь на землю.

– Мне не по себе оттого, что я попался в ловушку этому продажному стряпчему с его темными делами. Все мы хорошо знаем Гилмора. Ему ничего не стоит склонить клиента к лжесвидетельству.

– Спокойней, спокойней, – увещевал его Мейсон. – Выпейте воды, начните улыбаться, и продолжим вести дело.

– Какое дело? Его уже нет. Остается только кричать в отчаянии.

– Вы этим и занимаетесь. Охладите свой пыл. Разрешите мне устроить перекрестный допрос Родни Бэнксу. У публики не должно сложиться впечатления, что Гилмор обвел вас вокруг пальца.

– Я знал о его непорядочности, но не предполагал, что он дойдет до такой низости.

– Но у вас же нет доказательств, что именно он толкнул Родни на этот поступок, – сказал Мейсон. – Успокойтесь, возьмите себя в руки. Нехорошо, что вы..

– Ладно, – вздохнул Берджер. – Только, черт возьми, я чувствую, вы тоже приложили к этому руку.

– Да, – улыбнулся Мейсон, – но не в такой степени, как вам кажется.

Берджер отошел от Мейсона, оттолкнул репортеров, бросив им: «Никаких комментариев», – и направился к лейтенанту Треггу.

Тем временем зал быстро заполнялся газетчиками, фоторепортерами с аппаратами и фотовспышками.

Минут через двадцать судья Майлз занял свое место.

– Я вижу в зале представителей прессы. Просьба – никаких снимков в зале заседаний! Разрешается делать снимки лишь в коридоре. В зале заседаний это возможно только после объявления перерыва, когда присяжные покинут свое место. Окружной прокурор, приступайте к ведению дела.

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – заявил Гамильтон Берджер. Если Суд не возражает, смею утверждать, что ответ на вопрос был сделан не с целью уяснения фактов, а с целью выгородить сестру, обвиняемую по данному делу. Прошу Суд приказать, чтобы свидетеля взяли под стражу.

– В настоящее время Суд не вправе это сделать. Суд также не намерен выносить решения по данным вопросам. Когда дело в полном объеме будет представлено присяжным, суд присяжных вынесет вердикт. Итак, мистер Бэнкс, вы дали показания и были оправданы.

– Мне предоставлен иммунитет против преследования за убийство? – спросил Бэнкс.

– Суд не намерен комментировать юридическую сторону дела в вашем случае. Судья Майлз не скрывал неприязни. – Вас представляет адвокат, – добавил судья с тайным восхищением, – который, несомненно, сможет защитить ваши интересы. Можете оставить свидетельское место, мистер Бэнкс.

– Минутку, – вмешался Мейсон, – я имею право подвергнуть свидетеля перекрестному допросу. Немного подумав, судья Майлз сказал:

– Да, у вас есть такое право.

– У меня несколько вопросов, – пояснил Мейсон.

– Хорошо, приступайте.

Перри Мейсон окинул свидетеля внимательным взглядом.

– Вы время от времени играли на скачках?

– Да, по субботам и воскресеньям.

– И вы взяли деньги своего босса, чтобы покрыть проигрыш?

– Ваша Честь, – раздался голос Гилмора, – возражаю против вопроса как не относящегося к делу, несущественного и не правомерного. Ответ на него может повредить свидетелю. Вопрос рассчитан на то, чтобы выявить факты, которые не связаны с обсуждаемым вопросом. Прошу своего клиента не отвечать на вопрос на том основании, что ответ может быть использован против него.

– Считаете ли вы, что ваш ответ может быть использован против вас? спросил судья Майлз.

– Да, Ваша Честь.

– Ваш адвокат рекомендовал вам не отвечать на вопрос, так как ваш ответ может быть использован против вас, и вы отказываетесь отвечать на этом основании?

– Да, Ваша Честь.

– В таком случае Суд считает, что может заставить свидетеля ответить на вопрос только в том случае, если окружной прокурор готов предоставить свидетелю абсолютный иммунитет. Окружной прокурор намерен сделать это?

– Окружной прокурор не намерен этого делать, – ответил Гамильтон Берджер. – Окружной прокурор не намерен быть вовлеченным в игры, затеянные Мейсоном и Гилмором вокруг Бэнкса. Окружной прокурор не намерен больше предоставлять никакого иммунитета этому свидетелю. Окружной прокурор намерен привлечь свидетеля к ответственности в рамках закона за любое преступление, на которые не распространяется предоставленный ему иммунитет. – Не в силах сдержать себя, Гамильтон Берджер продолжал:

– Я буду судить его за растрату, за превышение скорости, за плевок на тротуаре.

– В таком случае, – слегка улыбнулся судья Майлз, – у Суда нет оснований настаивать на ответе.

– Итак, – продолжил Мейсон, – поняв, что растрата будет выявлена, вы отправились в офис и вынули все деньги из тайника, который обнаружили перед этим, не так ли?

– Не отвечайте, не отвечайте, не отвечайте, – предостерег его Гилмор. Ответ будет использован против вас. Я протестую против такого перекрестного допроса, – заявил Гилмор судье Майлзу. – Адвокат хорошо знает, что делает. Он подвергает моего клиента опасности. Суд слышал заявление окружного прокурора…

– Нет необходимости выступать с речью по этому поводу, – остановил его судья Майлз. – Достаточно вашего возражения.

– Возражаю против вопроса, так как ответ на него может повредить моему клиенту. Рекомендую ему не отвечать на вопрос на том основании, что ответ может быть использован против него.

– Вы слушали заявление своего адвоката? – обратился судья Майлз к Родни Бэнксу. – Вы придерживаетесь того же мнения?

– Да.

– В таком случае, – заявил судья Майлз, – учитывая, что ответ свидетеля может быть использован против него, у суда нет основания настаивать на ответе.

– На этом мой перекрестный допрос закончен, – сказал Мейсон.

– О, Ваша Честь! – воскликнул Гамильтон Берджер. – Где же выход? Это превращается в фарс. Обвинение считает, что…

– Разрешите вмешаться, – поднялся со своего места Мейсон.

– В чем дело? – спросил судья Майлз. – Я думаю, мистер Мейсон, в интересах вашей клиентки позволить окружному прокурору высказать свою мысль до конца. Как мне представляется, он собирается внести предложение.

– Прежде чем он это сделает, я хотел бы вызвать еще одного свидетеля для перекрестного допроса.

– Кто этот свидетель?

– Миссис Лоррейн Лотон.

Гамильтон Берджер хотел было возразить, но передумал и снова уселся на свое место. При этом его глаза хитро блеснули.

– Нет ли возражений со стороны окружного прокурора? – спросил судья Майлз.

– Возражений нет, – последовал ответ.

Судья Майлз перевел внимательный взгляд на Мейсона.

– Хочу заявить адвокату, что перекрестный допрос свидетеля обвинения вряд ли улучшит положение вашей клиентки. Напротив, он может иметь отрицательное действие.

– Знаю, – ответил Мейсон. – Если Суд не возражает, от имени обвиняемой смею заверить, что она не может быть удовлетворена, если ее освобождение будет носить формальный характер. Она должна выйти отсюда с незапятнанным именем. Ей нужна правда, вся правда, и только правда.

– К чему такие высокие слова? – сыронизировал Гамильтон Берджер. Поберегите свое красноречие. Не теряйте напрасно время. Вызывайте свидетеля. И смотрите: сами не окажитесь в ловушке.

– Замечание прокурора неуместно, – ответил судья Майлз. – Суд понимает, в каком непростом положении оказалось обвинение. Но это не может служить оправданием для нарушения приличий. Итак, мистер Мейсон, вы хотели вызвать миссис Лоррейн Лотон?

– Да, Ваша Честь.

– Миссис Лоррейн Лотон к свидетельскому месту, – приказал судья Майлз.

Лоррейн Лотон вошла в зал судебных заседаний.

– Вы уже были приведены к присяге, – обратился к ней судья Майлз. Помните, вы даете показания под присягой. Мистер Мейсон вызвал вас для перекрестного допроса. Приступайте к допросу, мистер Мейсон.

– Вы были в дружеских отношениях с подсудимой?

– Да.

– И с ее братом?

– Да.

– Вы работаете на ферме по разведению форели, известной как «Озгуд Траут фарм»?

– Да.

– Все это уже известно, – вмешался Гамильтон Берджер.

– Это вступительная часть, – возразил Мейсон. – Моя цель – дать понять, что я не намерен использовать показания свидетельницы ей во вред.

– Продолжайте, – распорядился судья Майлз.

– Виделись вы с Родни Бэнксом вечером третьего числа, после того как он был освобожден под залог?

– Да.

– Знали вы, что Родни Бэнкс после визита к вам собирался встретиться с сестрой в мотеле «Фоули», который находится недалеко от фермы и который вам хорошо известен?

– Да.

– Ездили вы на ферму в тот вечер?

– Я.., я.., я не расположена отвечать на этот вопрос.

– Ездили вы на ферму, чтобы взять упаковки с сухим льдом? – продолжал Мейсон.

– Я…

– Подождите! – Мейсон поднял руку. – Прежде чем вы ответите на вопрос, хочу обратить ваше внимание на некоторые факты. Родни Бэнкс признался, что убил Марвина Фремонта. Окружным прокурором ему предоставлен иммунитет. Я понимаю, что с юридической точки зрения ваше поведение можно считать противозаконным. Но думаю, что власти заинтересованы в том, чтобы узнать правду, и к вам будет проявлена снисходительность, если вы расскажете все до конца. Итак, ездили вы в «Озгуд Траут фарм» в тот вечер?

– Я.., я считаю, что не должна отвечать на этот вопрос, так как ответ может быть использован против меня.

– Это зависит от того, что вы сделали, – возразил Мейсон. – Если, обнаружив тело Марвина Фремонта и решив, что его убил Родни Бэнкс, вы обложили тело сухим льдом, чтобы ввести в заблуждение полицию, то есть попытаться убедить ее, что преступление совершено тогда, когда Родни еще находился в тюрьме, тогда вы совершили преступление. Однако это останется на вашей совести. Это не повлияет на судьбу Родни, так как ему предоставлен иммунитет.

– Все было не совсем так, – сказала она. – Я знала:

Родни обозлен на Марвина Фремонта и ему известно, что Марвин Фремонт собирался поехать к Нэнси. Он знал, где она остановилась. Я боялась, что он мог… Конечно, я видела Родни после того, как его освободили под залог, но скрыла это. Когда я приехала в мотель, дверь в номер оказалась открытой. Я вошла. Но ни Нэнси, ни Родни там не было. Я внимательно осмотрела все вокруг и обнаружила тело в ванной. Вероятно, он был убит незадолго до этого. Меня охватила паника. Потом я обратила внимание на то, что тело было обложено сухим льдом, и вспомнил рассказ Нэнси о том, что по температуре тела можно определить время, когда наступила смерть. И я подумала.., я подумала, его убил Родни, Нэнси достала на ферме сухой лед, обложила им тело, чтобы ввести в заблуждение полицию и таким образом обеспечить Родни алиби. Ведь установить, когда он был освобожден из тюрьмы, было легко. Поэтому я ничего не заявила в полицию.

– Спасибо. Это все, – сказал Мейсон.

– Думаю, – Гамильтон Берджер встал, – что… Вопросов не будет.

– Теперь, – продолжил Мейсон, – я хотел бы задать несколько вопросов Ларсену Холстеду.

– Возражений нет. – Берджер внимательно и с явным уважением посмотрел на Мейсона.

– Вызвать еще раз Ларсена Холстеда, – распорядился судья Майлз. – Считаю нужным заявить: согласен с мистером Мейсоном в том, что установление истины по этому делу важно не только для подсудимой, но и для правосудия. Вношу этот вопрос на рассмотрение обвинения.

Ларсен Холстед вернулся на свидетельское место, поправил очки на носу и приготовился к перекрестному допросу.

– Вы сказали, что в предпоследний раз видели в тайнике восемнадцать тысяч шестьсот девяносто долларов? – спросил Мейсон.

– Верно.

– И вы записали номера четырех стодолларовых банкнотов?

– Да.

– В их числе был банкнот, представленный в качестве улики, за номером К00460975А?

– Да.

– Вы утверждаете, что мистер Фремонт не собирался в тот день возвращаться в офис?

– Да, но не исключено, что это он, а не Родни возвратился в офис и взял деньги. Может, это случилось на следующее утро. Не знаю. Знаю только, что когда я был в офисе в последний раз, деньги были на месте и что их там не оказалось, когда полиция производила опись имущества.

– Чтобы проследить за купюрами, вы выбрали несколько крупных и записали их номера?

– Да.

– Взяли их на заметку?

– Да.

– И номер К00460975А значится в числе номеров трех остальных банкнотов?

– Да.

– Можно мне взглянуть на ваши записи? Хочу еще раз проверить номера купюр.

Свидетель нехотя вынул бумажник из бокового кармана и извлек из него небольшую записную книжку.

– Минутку, ваша записная книжка находилась в бумажнике?

– Да.

– Можно мне заглянуть туда?

Свидетель передал адвокату потрепанный кожаный бумажник. Мейсон открыл его и вытащил стодолларовую купюру.

– Номер этого банкнота – Л04824084А. А вот еще одна стодолларовая купюра. Ее номер – Г06300382А. А вот третья стодолларовая купюра, номер Л0132…

Свидетель попытался выхватить у Мейсона бумажник и стодолларовые банкноты, но безуспешно.

– Повторяю. Здесь еще один стодолларовый банкнот. Его номер – Л01324510А. Итак, если вы не причастны к убийству, если банкноту оставались в тайнике, когда вы ушли из офиса, каким образом они оказались в вашем бумажнике?

Холстед в страхе уставился на Мейсона.

– Думаю.., я… Наверное, я по ошибке засунул банкноты в бумажник вместо того, чтобы положить их на место. Я списывал номера и, видимо, машинально…

– Тогда, – продолжил Мейсон, – у вас должен быть и банкнот К00460975А, проставленный в качестве улики.

– Да. Думаю, что так.

– Тогда каким образом он оказался у Родни Бэнкса? Может быть, вы незаметно подложили купюру в его бумажник?

– Я.., я… Наверное, я не правильно записал номер.

– Нет, Холстед, – заявил Мейсон. – Ваша ошибка состояла в другом. Вы думали, что сможете очистить тайник, а Фремонту сказать, что деньги взял Родни Бэнкс. Когда же Фремонт разгадал ваш замысел и, чтобы заставить вас вернуть деньги, наставил на вас пистолет, вы его толкнули, и он упал в ванну. Пистолет выстрелил, и пуля вошла ему в сердце. Или, может быть, спровоцировав его, вы завладели его револьвером и сами убили его?

– Нет, нет! Это был несчастный случай. Я отказываюсь отвечать на вопросы. Произошла ошибка. Все это подстроено.

На какое-то мгновение в зале судебных заседаний наступила мертвая тишина. Затем зал взорвался.

– Взять этого человека под стражу! – приказал судья Майлз. – Объявляется перерыв на пятнадцать минут.

Глава 17

В конторе Мейсона сидели Делла Стрит, Пол Дрейк и Нэнси Бэнкс.

– Не представляю, как вам это удалось, мистер Мейсон. – Нэнси не могла прийти в себя от волнения.

– Сам не знаю, – улыбнулся адвокат.

– Расскажите! Я хочу понять, что же произошло на самом деле.

– Ваш брат не знал о существовании тайника, где Фремонт прятал деньги. Но ему было известно о деньгах в сейфе, сумма которых иногда доходила до нескольких сотен долларов.

Фремонт намеренно искушал Родни, заставляя снимать кассу по пятницам в конце дня, когда банки уже закрыты, в результате чего ему приходилось держать деньги в сейфе до понедельника.

Он знал, что ваш брат часто бывал на ипподроме и делал небольшие ставки.

Рано или поздно неизбежное должно было случиться. Родни «позаимствовал» небольшую сумму у Фремонта, чтобы сделать ставку. Вскоре это вошло у него в привычку. Вот тогда Фремонт и решил устроить ему ловушку.

– Но зачем? – спросила Нэнси.

– Затем, что Фремонт был к вам неравнодушен и не мог простить вам пощечины. Он задался целью заставить вас покориться ему. Зная вашу привязанность к брату, Фремонт рассчитывал, что, если брата арестуют, вы непременно придете к нему на поклон. Когда Фремонт был уверен, что его планы вот-вот осуществятся. Родни обратился к вам за помощью. Вы одновременно с братом сделали рискованные ставки – и выиграли.

Фремонт тут же предъявил претензии на выигрыш, заявив, что раз ставки сделаны его деньгами, выигрыш принадлежит ему. Он был вне себя от ярости. Еще бы: вы выиграли огромную сумму денег, я их получил, и он не смог заставить меня вернуть их.

Фремонт знал, все деньги, за вычетом гонорара, я передам вам, знал, где вы ставите машину. Он сделал маску из носового платка и напал на вас, считая себя вправе претендовать на эти деньги. Вернуть то, что, как он полагал, принадлежит ему, не преступление.

После нападения, однако, он обнаружил, что денег намного меньше, чем он предполагал. Он не учел, что пять тысяч были внесены в качестве залога за освобождение Родни из тюрьмы. Он решил, что вы их спрятали.

Ему удалось узнать, что вы остановились в мотеле «Фоули», и он отправился туда, чтобы забрать остальное.

Но никому не пришло в голову, что Холстед, знавший о тайнике, в котором Фремонт прятал деньги, может использовать ситуацию и забрать все деньги, что он и сделал, не сомневаясь, что подозрение падет на Родни. Однако Фремонт заподозрил Холстеда и обвинил его в краже. Холстед последовал за Фремонтом в мотель «Фоули».

О том, что произошло, мы можем судить лишь по тому, что говорил Холстед. Но очевидно, его рассказ соответствует действительности. Факты подтверждают это.

Холстед поставил Фремонту условие: он оставляет у себя деньги, Фремонт снимает обвинение против Родни, а за это Холстед скроет от властей то, что Фремонт сбывает краденое. Однако дело приняло другой оборот. Завязался спор. Фремонт вытащил револьвер, Холстед попытался выхватить его. Между ними началась борьба. Фремонт попятился в ванную, поскользнулся и упал. В это время пистолет выстрелил, и пуля попала ему в сердце.

Холстеда охватила паника. Нужно было замести следы. Зная о вашей теории сухой лед, температура тела, – он отправился в «Озгуд Траут фарм». Спрятал револьвер в мусорном контейнере, достал сухой лед, возвратился в мотель и обложил льдом тело Фремонта.

Потом поехал туда, где – а он знал об этом – ваш брат оставил резервные деньги, и подложил ему один из помеченных им банкнотов, чтобы, направив подозрение против Родни, самому выйти сухим из воды.

– А почему вы заподозрили, что у Холстеда в бумажнике находились остальные банкноты? – спросила Делла Стрит.

– Обратил внимание, – объяснил Мейсон, – на то, как были записаны номера купюр. Человек, скрючившись на полу, не мог больше номера написать так аккуратно, строго по линейке. Это можно было сделать только сидя за столом. И я подумал, что Холстед, вероятно, забрал эти стодолларовые банкноты и, записав их номера, подложил некоторые из них в бумажник Родни, чтобы таким образом отвести от себя подозрение. Если бы представился случай, он подложил бы банкноты и Нэнси. С моей стороны это был рискованный ход, но, как и рискованные ставки на Пехотинца, он оправдал себя.

– Да! – Нэнси порывистым движением обвила руками шею адвоката.

– Что я и чувствую сейчас! – заулыбался довольный Мейсон.