Текст книги "Дело о ледяных пальцах"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Перекрестного допроса не будет? – переспросил Норрис с недоверием.

– Нет, – коротко ответил Мейсон.

– Можете вызвать следующего свидетеля, – распорядился судья Майлз.

Гамильтон Берджер многозначительно посмотрел на часы.

– Кажется, приближается время дневного перерыва. Считаю, Суд также может прервать свое вечернее заседание, – изменил свое решение судья Майлз. Уважаемые присяжные судьи! Суд, используя свое право, разрешает вам покинуть зал судебных заседаний и отправиться домой. Однако Суд предупреждает вас: вы не должны покидать пределы штата, вам не следует обсуждать судебное дело с посторонними лицами, друг с другом, а также допускать его обсуждение в вашем присутствии. Вы не должны читать газет, слушать радио и смотреть телепередачи, посвященные этому вопросу. Не должны высказывать своего мнения, пока дело не будет передано вам на обсуждение. Объявляется перерыв до девяти тридцати утра.

Мейсон незаметно для других с облегчением вздохнул и расслабил сжатые от напряжения руки.

Глава 15

В кабинете Перри Мейсона, кроме него самого, находились Делла Стрит и Пол Дрейк – все в подавленном настроении.

– Не вижу ничего, что могло бы нам помочь, – сказал Дрейк. – Собственно, ничего не поможет. Именно о таких делах мечтают окружные прокуроры. В руках у Берджера неопровержимые косвенные улики: пуля из револьвера, кусок картона, оторванный от коробки из-под сухого льда, и, наконец, подсудимая, застигнутая при попытке спрятать револьвер в мусорном контейнере.

Мейсон откинулся на спинку стула, опустил голову и задумался.

Делла смотрела то на Дрейка, то на Мейсона. Ее глаза были полны сочувствием к боссу, оказавшемуся в трудном положении.

– Не все у Гамильтона Берджера так уж радужно, – наконец сказал он. Что-то в его версии не сходится.

– Не беспокойся о нем: он все продумал, – воскликнул Дрейк. – Сегодня он выдал только первую порцию. Завтра выдаст вторую. В зале заседаний ходят слухи, что это нечто из ряда вон выходящее. Он вцепится в тебя мертвой хваткой. Недаром он взялся сам вести дело. Предвкушает большую победу.

– Почему Фремонт оказался в ванной у Нэнси? – продолжал размышлять Мейсон.

– Потому что она его туда заманила? – предположил Дрейк.

– Каким образом у него отобрали револьвер? Он всегда держал его при себе.

– Где он его носил? – спросил Дрейк.

– Может быть, в боковом кармане? Скорее всего, в кармане, специально пришитом к поясу. Ведь оружие всегда было при нем.

– Возможно, она прибегла к излюбленным женским штучкам, – предположил Дрейк. – Стала просить о снисходительности, обвила его шею руками, встала на колени, просунула руку под пиджак, вынула револьвер и…

– И что? – перебил его Мейсон.

– И выстрелила в него.

– Почему?

– Потому что он не хотел дать ее брату возможности возместить растрату.

– О возмещении речь не идет, – заявил Мейсон. Родни, выйдя из тюрьмы, полностью очистил тайник и стал хозяином положения. У брата с сестрой оказалось пятнадцать – двадцать тысяч долларов. Если бы Фремонт засадил Родни в тюрьму, то никогда не увидел бы своих денег. Возможно, именно этой гипотезой руководствуется окружной прокурор. Хочу надеяться, что это так. В ней есть уязвимые места, на которые я могу указать присяжным.

– Но их недостаточно, чтобы ее опровергнуть, – заметил Дрейк. – И учти, Перри, выиграть этот процесс, делая ставку на перекрестный допрос свидетелей обвинения, невозможно. Слишком неопровержимы улики. Вероятнее всего, завтра обвинение бросится на тебя в яростную атаку. Тогда тебе останется сказать: «Нэнси Бэнкс, займите свидетельское место». И ей придется выйти и убедительно рассказать все как было. И поверь мне, это произведет впечатление.

– Какие у тебя основания говорить так? – спросил Мейсон.

– Весь твой вид свидетельствует об этом, – усмехнулся Дрейк.

Мейсон встал и начал ходить по комнате.

– Черт возьми! Было бы лучше, если бы у Нэнси был другой адвокат. Мне не следовало браться за это дело.

– Почему?

– Потому что я стою за правду, стараюсь докопаться до истины. Хорошо, когда клиент не виновен, но когда защищаешь клиента, совершившего преступление, даже при смягчающих вину обстоятельствах, это совсем другое дело. Многие адвокаты предпочитают не расспрашивать своих клиентов, а ждут, какие улики представит обвинение, отыскивая в них уязвимые места. Только после этого клиент выходит на свидетельское место и рассказывает свою историю. Она соответствует фактам, изложенным обвинением, и в то же время обнажает все его слабые места. Обвинение предстает в невыгодном свете. Конечно, они не учат клиентов давать ложные показания, но подсказывают, как и что сказать, чтобы присяжные им поверили. Клиент быстро соображает что к чему и все делает как надо. Если адвокат не знает, как трактует клиент свою историю, то клиенту не приходится ничего менять в своем рассказе, а адвоката нельзя обвинить в том, что он склонял его к лжесвидетельству.

– Ее рассказ ей не поможет, – заметил Дрейк.

– Не знаю, не знаю. Нэнси – привлекательная молодая женщина. Она может произвести впечатление.

– Ладно, ладно! – буркнул Дрейк. – Это действовало, когда в составе присяжных не было женщин. Девушка с красивыми ногами имела шанс сухой выйти из воды. Теперь среди присяжных есть женщины. Они смотрят на все иначе. Если девушки слишком явно выставляют ножки, они настраивают против себя женщин. В противном случае невыгодную для подсудимых позицию занимают мужчины.

– Ей незачем показывать ножки. Она может просто честно рассказать, как все было.

– А именно?

– Она поехала в мотель, чтобы встретиться с братом.

– Ты действительно так думаешь?

– Да. Это вполне логичное объяснение. Ведь она попросила меня внести залог за брата. Чувствовала, что за ним могут следить, могут предъявить претензии и на ее выигрыш, как это было сделано с Родни. Она хотела иметь возможность поговорить с ним наедине, выяснить, что произошло, сколько денег он растратил, что делать дальше.

– Ну, это все объясняет. – Дрейк щелкнул пальцами. – Родни приехал в мотель. Фремонт, который за ним следил, объявился там же. Родни, вероятно, пригрозил ему, сказал примерно следующее: «Если засадишь меня в тюрьму, не увидишь своих денег. А еще расскажу налоговому инспектору о всех твоих махинациях, и через двадцать четыре часа ты будешь объясняться с полицией».

– И затем? – Мейсон был явно заинтересован.

– Затем Фремонт набросился на него. Родни Бэнкс ударил его кулаком в живот, втолкнул в ванную и…

– И что?

– Потом, – Дрейк говорил уже не так уверенно, – Фремонт вытащил револьвер. Родни вырвал его и выстрелил…

– Каким образом Родни смог вырвать у Фремонта оружие? – начал размышлять Мейсон. – Вернемся еще раз к тому, что ты сказал. Фремонт в ванной с револьвером в руке, направленным на Бэнкса. Бэнкс наступает на Фремонта, выхватывает у него оружие… Каким образом?

– Вероятно, в игру вступает сестра. Бросается на Фремонта и отвлекает его внимание.

– Предположим. Дальше.

– Черт побери, Перри! Мне нужно время, чтобы продумать все до конца. Устрой мне перекрестный допрос, и… Мейсон вдруг щелкнул пальцами.

– Что? – оживился Дрейк. – Ты что-то придумал?

– Кажется, я начинаю догадываться, почему Гамильтон Берджер взялся сам вести дело.

– Почему же?

– Вспомни, он заявил, что дело потребует присутствия законно избранного прокурора или что-то в этом роде.

– Мне удалось незаметно записать его слова, – вступила в разговор Делла.

– Как именно он сказал? – спросил Мейсон.

Делла открыла блокнот, просмотрела записи и зачитала:

– «Да, Ваша Честь. Мне будет помогать находящийся в зале помощник по судебным делам Роберт Колверт Норрис. Но в основном вести дело я намерен сам. По причинам, которые вскроются в процессе слушания, личное участие в этом своего рода уникальном деле законно избранного окружного прокурора представляется необходимым. С юридической стороны это дело может создать прецедент в округе».

– Все ясно! – заявил Мейсон. – Он сделает это, чтобы объявить о предоставлении иммунитета.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Он собирается вызвать Бэнкса в качестве свидетеля.

– Неужели Бэнкс станет давать показания против сестры?

– У него не будет другого выхода, – ответил Мейсон. – Берджер спросит его о растрате. Родни откажется отвечать на этот вопрос, ведь адвокат наверняка объяснит ему, что его ответ может быть использован против него. Тогда Берджер обратится к суду с просьбой приказать Родни ответить на этот вопрос и заявит, что обвинение полностью освобождает его от наказания за преступление, по которому он будет давать показания.

– Тогда ему придется ответить на этот вопрос? – спросила Делла.

– Да. – Мейсон кивнул головой. – Этот закон принят сравнительно недавно.

– И тогда вы окажетесь в положении…

– Невыигрышном, – докончил за нее Мейсон. – Пол, – обратился он к Дрейку, – в соседней комнате есть телефон… Ты приставил своего человека к Родни Бэнксу?

Дрейк кивнул.

– Свяжись с ним. Пусть наладит дружеский контакт с Бэнксом. А может быть, в качестве агента привлечь симпатичную девочку?! Она намекнет Родни Бэнксу на то, что окружной прокурор заставит его отвечать на вопросы и освободит от наказания.

– Что это даст? Родни просто сбежит за границу.

– По крайней мере, – улыбнулся Мейсон, – его не застанут врасплох.

– У Родни есть адвокат, – сказал Дрейк. – Джервис Н. Гилмор.

– Джервис?! – воскликнул Мейсон.

– Ты его знаешь?

– Слышал. Знаю, как он работает. Между прочим, его второе имя – Неттл, что значит «крапива». Этот парень может обставить любого прокурора. Меня ненавидят, но уважают, потому что я всегда отстаиваю правду. К Джервису отношение другое. Его смертельно ненавидят: они проигрывают все дела, на которых защиту представляет Джервис.

– Ты хочешь сказать, что он не доискивается до правды?

– Между нами, когда я говорил об адвокатах, которые внимательно выслушивают обвинение, затем просят объявить перерыв, чтобы подготовиться к защите, наставляют клиента, как лучше составить выступление, чтобы высветить все слабые стороны обвинения, я имел в виду Джервиса. Он всячески тянет время, чтобы дождаться вечернего перерыва, и только после этого выпускает клиента к свидетельскому месту. К этому времени клиент достаточно натаскан, подвергнут не одному перекрестному допросу и может просто и убедительно рассказать обо всем. Его рассказ выдержит любой перекрестный допрос… Значит, Родни Бэнкс консультируется у Гилмора. Тогда понятно, почему Гилмор проявил сегодня такой интерес к делу. Нужно сделать следующее, Пол. Расстроим планы окружного прокурора. Пойдешь в телефонную будку, где нельзя засечь разговор, и позвонишь Джервису Гилмору.

– В такой поздний час? – удивился Дрейк.

– Почему нет? У меня ночной телефон не зарегистрирован. Джервис Гилмор придерживается другого порядка: у него есть и дневной и ночной номера. Есть и служащий, который отвечает на телефонные звонки в любое время дня и ночи. Гилмор любит, когда ему звонят.

– О'кэй. Что я должен сделать?

– Измени голос. Представься другом Родни. Скажи, что окружной прокурор заставит его клиента отвечать на вопросы со свидетельского места и предоставит ему иммунитет.

– Что дальше?

– Повесь трубку и забудь об этом звонке, – усмехнулся Мейсон. – Нашему другу окружному прокурору будет над чем поломать голову.

– Ты хочешь сказать, что Джервис Гилмор такой хороший? – спросил Дрейк.

– Напротив, я хочу сказать, что он плохой, – ответил Мейсон. – Давай, Пол, действуй.

Глава 16

Судья Майлз поднялся на судейское место.

– Просьба всем сесть, – раздался голос судебного пристава.

– Подсудимая в зале, присяжные в сборе, – констатировал судья Майлз. Готовы ли вы приступить к слушанию дела?

– Да, Ваша Честь, – ответил Гамильтон Берджер.

– Да, Ваша Честь, – подтвердил Мейсон, – вполне готовы.

– Вызвать к свидетельскому месту Ларсена Холстеда, – распорядился Норрис.

Через несколько минут свидетель появился в зале, направился к свидетельскому месту и был приведен к присяге.

– Вы работали у Фремонта в течение нескольких месяцев, вплоть до его смерти?

– Да.

– Вы знакомы с Родни Бэнксом, братом обвиняемой?

– Да.

– Откуда вы его знаете?

– Он также работал у Марвина Фремонта.

– В чем заключались ваши обязанности?

– Ну, – начал Холстед, глядя через очки на присяжных, – я был и бухгалтером, и менеджером, следил за налогоотчислениями, выполнял другую работу.

– Чем занимался Родни Бэнкс?

– Он был инкассатором, продавцом и вообще мастером на все руки. Дело Фремонта выходило за рамки обычного, и работа у него носила разный характер.

– Понимаю. Насколько его дело было связано с финансовыми операциями?

Холстед поджал губы, задумался.

– Больше, чем я подозревал, – наконец ответил он.

– Ответ звучит довольно неопределенно, – заметил Норрис и посмотрел на присяжных, чтобы проверить их реакцию на ответ свидетеля. – Поставлю вопрос по-другому. Держал ли покойный крупные суммы наличными в офисе?

– Очень крупные.

– Для вас это не являлось секретом?

– О некоторых суммах я знал, о других узнал позже.

– Они были отражены в бухгалтерских книгах?

– Нет, сэр. Это были неучтенные деньги. Никто, кроме Фремонта, не знал о них.

– Где они хранились?

– В тайнике под цементной плиткой, скрытой ковром.

– Сейчас я покажу вам фотографию пола в офисе. И попрошу указать, в какой части пола находилась эта цементная плитка.

– Здесь, – показал Холстед.

– Теперь я покажу вам фотографию поднятой с пола цементной плитки и попрошу сказать, та ли это плитка, которую вы описали.

– Да, это она.

– Что находится под этой плиткой?

– Вделанная в цемент металлическая коробка.

– Что было в коробке, когда вы видели ее в последний раз?

– Ничего.

– Я имею в виду – в предпоследний раз.

– Там было восемнадцать тысяч шестьсот девяносто долларов.

– Вы их сосчитали?

– Да.

– Почему вы это сделали?

– Потому что я составлял налоговую декларацию и не хотел представлять ложные данные. Обнаружив эти деньги, я решил поговорить с мистером Фремонтом, услышать его объяснения и попросить показать, как эти деньги отражены в его бухгалтерских книгах.

– Вы это сделали?

– Нет, сэр.

– Почему?

– Не успел. Мистер Фремонт был убит.

– Когда вы обнаружили эту сумму?

– В пятницу днем.

– Вы каким-то образом засвидетельствовали факт обнаружения этих денег?

– Да. Я решил проверить, куда уходят купюры. Большей частью эти купюры были достоинством в пять, десять и двадцать долларов. Попадались купюры по пятьдесят долларов. Встречались стодолларовые банкноты. Я записал номера четырех стодолларовых банкнотов.

– У вас с собой эти номера?

– Да.

– Можете вы посмотреть в свои записи и сообщить присяжным эти номера?

– Да, сэр.

– Прочтите номера этих четырех стодолларовых банкнотов.

– Вот они: Л04824084А, Л01324510А, Г06300382А и К00460975А.

– Когда вы записали эти номера? – спросил Норрис.

– Когда считал деньги.

– Когда это было?

– Второго.

– В пятницу?

– Да.

– В какое время?

– Около полудня. Насколько помню, в одиннадцать тридцать пять. Точное время я не зафиксировал, но думаю, было одиннадцать тридцать пять. Мистер Фремонт ушел из конторы в одиннадцать тридцать, и я решил сделать проверку.

– Вы знали, куда он пошел?

– Он сказал, что больше не вернется. Не знаю, куда он пошел. Нет, не знаю.

– Перекрестный допрос, – распорядился Норрис.

– Прежде чем задать вопросы, – сказал Мейсон, – мне хотелось бы посмотреть записи, которыми пользовался свидетель, зачитывая номера стодолларовых банкнотов.

– Возражений нет, – заявил Норрис.

Мейсон выступил вперед, и свидетель протянул ему небольшую записную книжечку, где рукой профессионального бухгалтера были записаны номера стодолларовых банкнотов, о которых он говорил в своих показаниях. Записаны они были настолько аккуратно и четко, что об ошибке не могло быть и речи.

Мейсон внимательно просмотрел записи и возвратил книжечку.

– Вопросов нет, – констатировал он.

– Если Суд не возражает, – заявил Норрис, – мы желаем еще раз вызвать к свидетельскому месту полицейского Мултона.

– Мистера Мултона к свидетельскому месту, – распорядился судья Майлз. – Вы находитесь под присягой, – предупредил Мултона судья Майлз, когда тот появился в зале заседаний. – Займите свидетельское место.

Норрис подошел к свидетелю, вынул из кармана стодолларовый банкнот и протянул ему.

– Мистер Мултон, обратите внимание на его номер – К00460975А – и скажите, видели ли вы этот банкнот раньше.

Мултон достал из кармана записную книжку, положил на колени рядом с банкнотом, сверил свои записи с номером купюры, поднял голову и сказал:

– Да, я видел его раньше.

– Где?

– Я изъял его у Родни Бэнкса.

– Известно ли вам, в каком родстве Родни Бэнкс находится с подсудимой?

– Он ее брат.

– Значит, вы изъяли банкнот у него?

– Да.

– Он объяснил, каким образом он попал к нему?

– Минутку, – вмешался Мейсон, – возражаю против этого вопроса как доказательства, основанного на слухах.

– Возражение принимается.

– Если Суд не возражает, – сказал Норрис, – прошу, чтобы на вопрос был дан ответ «да» или «нет».

– В данной ситуации Суд допускает это. Вопрос стоит так, мистер Мултон: заявил он вам, где взял этот банкнот? Вы можете ответить «да» или «нет».

– Да, – сказал Мултон.

– Разговаривали вы после этого с обвиняемой Нэнси Бэнкс?

– Да.

– Сделали вы заявление в ее присутствии?

– Да.

– Какого рода было это заявление?

– Минутку, – вмешался Мейсон, – отвожу вопрос как не относящийся к делу, несущественный и не правомерный. Не имеет значения, что сказал полицейский Нэнси Бэнкс.

– Ваша Честь, – начал Норрис, – я хочу увязать это показание с другими, хочу, чтобы было засвидетельствовано, что он сделал заявление. Это позволит ее ответ на заявление присовокупить к показаниям.

– Я пойду на то, чтобы разрешить свидетелю дать показания относительно этого заявления, – сказал судья Майлз, – однако сделаю это лишь в том числе, если прокурор заверит нас, что подсудимой был дан ответ и что он считает его относящимся к делу.

– Заверяю в этом Суд.

– Возражение отклоняется. Отвечайте на вопрос.

– Я сказал следующее: ее брат заявил, что эта стодолларовая купюра является частью тех денег, которые он получил от нее. – Таков был ответ Мултона.

– Что она ответила? – спросил Норрис.

– Отвожу вопрос как не относящийся к делу, несущественный и не правомерный.

– Возражение отклоняется.

– Она сказала, что отказывается делать заявление, что ее адвокат Перри Мейсон может сделать это за нее.

– Минутку, – сказал судья Майлз. – Я разрешил включить эти показания, руководствуясь заверением обвинения о том, что ответ имеет отношение к делу. Я полагал, что ответ подсудимой подтвердит это. Но этого не произошло. Подсудимая имеет безусловное право не разговаривать с полицейскими, не отвечать на их вопросы, если не сочтет это нужным. Взвесив все, я намерен пересмотреть свое решение. Я намерен исключить эти ответы из показаний. Считаю нужным рекомендовать присяжным не принимать их во внимание. Хочу заявить присяжным: если обвиняемый признает предъявленное ему обвинение или делает заявление, которое свидетельствует, что обвинение предъявлено правильно, закон разрешает, чтобы признание вины, или заявление, сделанное обвиняемым, или его поведение были представлены в качестве показаний. Но в данном случае показания выходят за рамки этих правил. По крайней мере, я так считаю. Полагаю, что обвиняемый всегда имеет право сказать: «Обратитесь к моему адвокату. От моего имени он может сделать любое заявление». Таким образом, уважаемые присяжные судьи, не принимайте во внимание заявление, сделанное свидетелем обвиняемой, и ее ответ. Они должны быть исключены из показаний по этому делу.

– В таком случае, – Гамильтон Берджер встал, – я вызываю в качестве свидетеля Лоррейн Лотон.

Видимо, он был готов к такому повороту событий. Лоррейн Лотон заняла свидетельское место.

– Ваше имя Лоррейн Лотон. Вы живете напротив подсудимой, – начал допрос Норрис. – Присутствовали вы, когда полицейский Мултон попросил Родни Бэнкса объяснить, как к нему попали обнаруженные у него деньги?

– Да.

– Вы слышали его ответ?

– Да.

– Откуда он получил деньги, найденные у него в бумажнике? Кто, по его словам, дал ему эти деньги?

– Отвожу вопрос, – вмешался Мейсон, – как не относящийся к делу, несущественный и не правомерный, требующий от свидетельницы показаний, основанных на чужих словах.

– Возражение принимается, – распорядился судья Майлз.

– Все, – сказал Норрис.

– Перекрестного допроса не будет, – вслед за ним сказал Мейсон.

– Вызвать Родни Бэнкса, – распорядился Берджер.

– Вы вызываете Родни Бэнкса в качестве своего свидетеля? – удивился судья Майлз.

– Да, Ваша Честь.

Родни Бэнкс вошел в сопровождении невысокого, франтовато одетого мужчины.

– Уважаемый Суд, – выбежал вперед мужчина, – я Джервис Гилмор. Прошу записать в протокол, что я выступаю в качестве адвоката Родни Бэнкса.

– Хорошо, мистер Гилмор, – ответил судья Майлз, – в протоколе это будет отражено.

– Поднимите правую руку и принесите присягу, – стал наставлять Гилмор своего клиента.

Родни вышел вперед, поднял правую руку, был приведен к присяге и занял свидетельское место. Назвав имя и фамилию и сообщив адрес, он повернулся к окружному прокурору и хмуро, с некоторым вызовом посмотрел на него.

– Если Суд не возражает, допрашивать этого свидетеля буду я сам, – заявил Гамильтон Берджер. – Вы помните, когда и как вас арестовали за растрату?

– Да.

– И как были освобождены под залог?

– Да.

– В день освобождения вы получали деньги от сестры, обвиняемой по данному делу?

– Возражаю против вопроса как не правомерного, не относящегося к делу и несущественного, – заявил Мейсон. – Более того, вопрос предвзятый, наводящий. Он требует от свидетеля ответа, который выходит за рамки настоящего дела.

– Мы намерены увязать оба дела, – сказал Гамильтон Берджер. – Что касается этого свидетеля, он настроен по отношению к нам нелояльно. Я имею право задавать наводящие вопросы.

– Суд разрешает ответить на вопрос. Ответ должен быть «да» или «нет», заявил судья Майлз.

– Получали вы деньги от сестры? – громовым голосом задал вопрос Гамильтон Берджер.

– Да.

– Сейчас я покажу вам стодолларовую купюру, на которой стоит номер К00460975А, и прошу ответить, была ли она среди денег, полученных вами от сестры?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, так как мой ответ может быть использован против меня.

– В тот же день, чуть позже, к вам приходил полицейский Стенли Мултон. Когда это было?

– Кажется, ближе к полуночи. Точнее… Уже в воскресенье, четвертого.

– Был ли у Мултона ордер на проведение обыска в вашей квартире?

– Был.

– Он произвел обыск?

– Да.

– И он изъял у вас стодолларовую купюру?

– Да.

– Откуда она у вас?

– Минутку, минутку, минутку! – Джервис Гилмор, демонстрируя свой щегольской костюм, стал между окружным прокурором и свидетелем. – Не отвечайте на этот вопрос, так как ответ может быть использован против вас. По совету моего адвоката, – заявил Родни Бэнкс, – я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том основании, что ответ может быть использован против меня.

– Минутку! – вмешался судья Майлз. – Я хочу по ходу дела задать вопрос. Мистер Бэнкс, знает ли ваш адвокат мистер Гилмор возможный ответ на этот вопрос?

– Да, сэр.

– Вы поставили его в известность обо всем происшедшем?

– Да, сэр.

– И мистер Гилмор предупредил вас, что ответ на данный вопрос может быть использован против вас?

– Да, сэр.

– Вы рекомендовали своему клиенту не отвечать на этот вопрос на том основании, что ответ может быть использован против него. И вы знакомы со всеми фактами по этому делу? – Этот вопрос судьи Майлза был обращен к Гилмору.

– Да, Ваша Честь.

– В таком случае, – заключил судья Майлз, – нельзя настаивать на том, чтобы свидетель отвечал на этот вопрос.

– Одну минутку, – вмешался Гамильтон Берджер, – если Суд не возражает, я намерен предложить новую процедуру и действовать в соответствии с ней. Располагая всеми фактами по этому делу, я обращаюсь к вам, Ваша Честь, с просьбой, изложенной письменно, приказать свидетелю ответить на вопрос, несмотря на то, что ответ может быть использован против него. В письменном заявлении я предоставляю этому свидетелю иммунитет против любого преступления, к которому он мог бы оказаться причастным в связи с получением этих денег.

Прошу Суд продолжить слушание дела, объяснить свидетелю, что обвинение предоставляет ему иммунитет, и приказать ему ответить на вопрос.

– Разрешите ознакомиться с вашим заявлением, – обратился к Гамильтону Берджеру судья Майлз. – Полагаю, у вас есть копии для Перри Мейсона и для свидетеля.

– И для адвоката свидетеля, – добавил Берджер и протянул бумагу судье. Затем несколько театрально вручил копии Гилмору, Перри Мейсону и Родни Бэнксу.

Судья Майлз стал внимательно читать заявление.

– Настоящий документ, министр Гилмор, предоставляет вашему клиенту Родни Бэнксу иммунитет против любого формально-юридического нарушения закона или преступления, которые могут быть вскрыты в результате получения им от своей сестры незаконно присвоенных ею денег.

– Этого недостаточно, – заявил Гилмор. – Окружной прокурор задал вопрос, но он может заставить свидетеля ответить на этот вопрос только в том случае, если в заявлении будет уточнено, что свидетелю будет предоставлен полный иммунитет против любого преступления, которое может вскрыться в результате ответа на вопрос.

– Если адвокат продолжит чтение документа, – сказал Гамильтон Берджер, он увидит, что этот момент отражен в следующем абзаце. Я использовал общепринятую форму изложения, но включил особый параграф, о чем только что сказал адвокату, так как предвидел возражения против слишком общего характера изложения. Таким образом, согласно представленному документу иммунитет предоставляется против любого преступления, которое может быть вскрыто в результате ответа на вопрос, на который свидетель отказался отвечать на том основании, что ответ будет использован против него.

– Очень хорошо, – сказал судья Майлз, – я продолжаю слушание. Думаю, это вполне законно. Мистер Бэнкс, вы заявили, что, ответив на вопрос, вы тем самым можете оказаться причастным к преступлению?

– Да, сэр.

– Так объяснил ваш адвокат?

– Да, сэр.

– Вы отказываетесь отвечать на вопрос исключительно на том основании, что ответ будет использован против вас?

– Да, сэр.

– Может послужить основанием для обвинения вас в совершении преступления в пределах этого штата?

– Да, сэр.

– В пределах этого государства?

– Да, сэр.

– Итак, мистер Бэнкс! Мистер Гамильтон Берджер, законно избранный окружной прокурор штата, согласно статье закона и используя вверенную ему законом власть, предоставляет вам полный иммунитет против судебного преследования за любое преступление, которое может быть раскрыто в результате вашего ответа на заданный вам вопрос. Суд заверяет вас, что вам предоставляется иммунитет. Закон, по которому ваши показания могут быть использованы против вас, перестает действовать. Таким образом, вам предоставлен полный иммунитет, и теперь вы обязаны отвечать на заданный вам вопрос.

– Да, сэр, – сказал Родни Бэнкс.

– Вам ясна ситуация? – спросил судья Майлз.

– Да, сэр.

– Хорошо. Вам был задан вопрос: откуда у вас стодолларовая купюра, найденная полицейским Мултоном?

– Если Суд не возражает, – вмешался Перри Мейсон, – Суд не должен перефразировать вопрос. Считаю, вопрос должен быть зачитан свидетелю.

– Хорошо, вопрос будет зачитан, – несколько раздраженно произнес судья Майлз. – Полагаю, вы согласитесь, что смысл вопроса был передан достаточно точно. Я просто хочу быть уверенным, что свидетель осознает свое положение, понимает, что ему предоставлен иммунитет. Думаю, что и Суду и адвокату вполне ясна сложившаяся ситуация. Известны случаи, когда конституционная гарантия не использовать показаний против лиц, давших эти показания, трактовалась неверно. Лица, не желающие отвечать на вопросы, нанимают адвоката. Он объясняет им, что их ответы могут явиться свидетельством их формально-юридического причастия к преступлению. Заверяет, что они имеют право не отвечать на вопросы на том основании, что это может быть использовано против них. Ныне закон наделил окружного прокурора правом гарантировать свидетелям иммунитет, в результате чего для нелояльно настроенных свидетелей закрылась лазейка – избежать ответа на вопросы.

Судья Майлз сурово посмотрел на Перри Мейсона, давая ему понять, что Суд был бы расположен к нему более доброжелательно, если бы он воздержался и не подвергал сомнению правильность ведения дела Судом.

– Да, Ваша Честь! – Мейсон изобразил приличествующее смирение.

– Сейчас вопрос будет зачитан, – объявил судья Майлз.

– «Откуда у вас стодолларовая купюра?» – зачитал вопрос секретарь.

– Вам понятен вопрос? – обратился судья Майлз к свидетелю.

– Да, сэр.

– Тогда отвечайте на него. Родни Бэнкс взглянул на Гилмора.

– Я должен это сделать?

– Да, так постановил Суд. Вам предоставлен иммунитет против любого преступления, о котором может стать известно в результате вашего ответа.

– Я взял эту стодолларовую купюру у Марвина Фремонта после того, как убил его.

– Что?! – закричал Гамильтон Берджер, вскочив со своего места.

Родни Бэнкс молчал.

Джервис Гилмор изобразил улыбку и отвесил церемонный поклон пришедшему в ярость окружному прокурору.

– Прошу секретаря прочитать ответ, – раздался голос Перри Мейсона. – Хочу удостовериться, что ответ занесен в протокол, что я его правильно понял, что присяжные его правильно поняли.

– Подождите! – закричал Гамильтон Берджер. – Ответ следует исключить из протокола. Это не ответ. Это.., это не правильный ответ. Свидетель получил деньги от сестры и дает ложные показания, чтобы помочь ей избежать наказания.

– Если Суд не возражает, – вмешался Перри Мейсон, – я расцениваю замечание окружного прокурора как противоправное действие должностного лица. Окружной прокурор в присутствии присяжных дает показания по делу и свидетельствует по факту, не приобщенному к уликам.

– Именно так, – с раздражением согласился судья Майлз. – Присяжным не следует принимать во внимание заявление окружного прокурора как не основанное на доказательствах. Заявление можно считать должностным правонарушением.

– Если Суд не возражает, – начал Мейсон, – прошу, чтобы секретарь зачитал ответ свидетеля. Хочу быть уверенным, что он внесен в протокол и правильно понят.

– Протестую! – воскликнул Гамильтон Берджер. – Это.., это заслуживает того, чтобы поставить вопрос перед Комитетом по жалобам при Ассоциации адвокатов о применении дисциплинарных мер. Адвокаты, разгадав мои планы, подстроили все таким образом… Просто неслыханно!

– Правильно ли я понимаю, – начал Мейсон, – что окружной прокурор возражает против того, чтобы эта часть протокола была прочитана?