Текст книги "Дело о ледяных пальцах"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 13

Было три часа дня, когда Дрейк пришел к Мейсону с докладом о результатах описи, проведенной в офисе Фремонта.

– Ну что? – спросил Мейсон.

– Это было потрясающее зрелище.

– Холстед был с ними?

– Конечно.

– Он показал им тайник?

– Да. На цементном полу в офисе лежит ковер. Пол разделен на квадраты. Отодвинув ковер, видишь обычный цементный пол. Но в центральный квадрат вставлен еще один небольшой квадрат. Он пригнан так плотно, что увидеть это почти невозможно. В места соединения можно вставить лишь очень тонкую отвертку, толщиной в лезвие.

– Ну и что?

– Поднимаешь этот небольшой квадрат и видишь кольцо. Взявшись за него, поднимаешь всю квадратную плиту. Под ней металлическая коробка. Эта плита так искусно пригнана, что ничем не выделяется. Определить ее можно только по вставленному в него цементному квадрату. Но чтобы обнаружить его, нужно смотреть очень внимательно на близком расстоянии.

– Наверное, Холстед смотрел очень внимательно.

– Вероятно, что-то заподозрил и знал, где искать.

– Но этот тайник нашел и Родни Бэнкс, – заметил Мейсон.

– Да, вероятно, это так. Но, возможно, за Фремонтом потихоньку следили. Ничего отвратительнее этого офиса я не видел. На окнах решетки. Дверь, помимо замка, закрывается на тяжелый железный засов. Стены толстые, и не удивлюсь, если окна пуленепроницаемые.

– Об этом поговорим потом, – нетерпеливо перебил его Мейсон. – Сколько денег обнаружено в тайнике?

– Приготовься услышать самое невероятное. Ни цента!

– Что?

– Тайник был очищен.

– Кем?

– Никто не знает. Могу только сказать, что полицию это не удивило.

– Не удивило?

– Нет, сэр. Трегг был невозмутим. Возможно, он уже побывал там и знал, что тайник пуст. Может быть, полиция кого-то подозревает. Если кто и был удивлен, так это Ларсен Холстед. Он опустился на корточки, посмотрел, и, не веря своим глазам, стал шарить по дну коробки. Но Трегг его остановил. Вероятно, намеревается обнаружить отпечатки пальцев.

– Какова глубина этой металлической коробки?

– Около восемнадцати дюймов. Я не измерял. Может быть, пятнадцать или двадцать.

– Значит, цементный пол разбит на квадраты, стороны которых равняются восемнадцати дюймам, и цементная плита отличается от других квадратов только тем, что ее можно сдвинуть. И Трегг не был удивлен?

– Бровью не повел. Бросил взгляд в пустой тайник и хитро улыбнулся. Холстед же опустился на колени, как будто его оглушили дубинкой, и со словами: «Черт возьми! Что все это значит?» стал шарить внутри коробки. А Трегг, схватив его за руки, сказал: «Не надо нам ваших отпечатков!»

– Как на это реагировал Холстед?

– «Какая разница, – сказал он, – мои отпечатки там уже есть. Я видел деньги и считал их. Они были там. Я это знаю».

– Что ответил Трегг? – поинтересовался Мейсон.

– Он хитро, как лиса, ухмыльнулся и сказал: «Ваших отпечатков достаточно! Нельзя, чтобы оказались замазанными или стертыми отпечатки, которые могли быть оставлены другим лицом».

– Что было потом?

– Они провели опись всего имущества в офисе и заперли помещение. Холстеда увезли с собой. Вероятно, хотят получить от него дополнительную информацию. Какую – не могу сказать.

– Как они отнеслись к тебе?

– Хотели вышвырнуть. Но я предъявил доверенность миссис Фремонт и заявил, что представляю ее. Один из них обвинил меня в незаконных действиях. Я возразил, сказав, что, работая на вас, имею право представлять других клиентов. После этого Трегг отозвал полицейских в сторону, посовещался с ними и заявил, что согласен со мной, знает меня как честного, порядочного детектива и не будет возражать против моего присутствия. Затем Трегг выразил уверенность, что я-де не скрою от миссис Фремонт, что мне, как ее представителю, было оказано должное внимание, что полиция прилагает все усилия, дабы раскрыть преступление, и в дальнейшем окажет всяческую поддержку ее представителю.

– Черт возьми! – воскликнул Мейсон. – Что-то за этим кроется! Наверное, полиция располагает неизвестной нам информацией.

– Тебя это удивляет?

– В этом случае – нет.

– А что у тебя? – спросил Дрейк.

– Нэнси Бэнкс должны предъявить обвинение в убийстве первой степени и передать дело в суд. Думают, что предварительное слушание может замедлить процесс. Хотят, чтобы обвинение было вынесено Большим жюри, что позволит незамедлительно начать судебный процесс.

– А ты, конечно, попытаешься замедлить дело? – спросил Дрейк.

– Хочу тщательно изучить все показания. Мне предоставят копию показаний свидетелей, выступающих перед Большим жюри. Постараюсь их провести. Пол.

– Каким образом?

– Ты когда-нибудь наблюдал, как перетягивают канат? – спросил вдруг Мейсон. – Когда одна сторона неожиданно резко ослабляет усилия, другая, не чувствуя противодействия, легко перетягивает канат на свою сторону. Я хочу предоставить нашему дорогому окружному прокурору Гамильтону Берджеру такую возможность.

– Какую фору ты ему даешь? – спросил Дрейк.

– Достаточную, чтобы затянуть петлю на его шее, – ответил Мейсон.

– Это опасно, – предостерег его Дрейк. – Гамильтон Берджер очень сильный и хитрый противник. Если у него нет фактов, он не может выиграть дело, но если они у него есть, то борется отчаянно и выходит победителем.

– Знаю, но у меня возникла идея.

Глава 14

Судья Наварро Майлз внимательно посмотрел на окружного прокурора и сказал:

– Право отвода присяжных за обвиняемой.

– Если Суд не возражает, – поднялся Мейсон, – на этот раз мы не воспользуемся своим правом – защита вполне удовлетворена составом суда присяжных.

– Присяжных к присяге, – распорядился судья Майлз. Все присяжные одновременно подняли правую руку и поклялись честно и добросовестно вести дело, возбужденное штатом Калифорния против Нэнси Бэнкс.

Судья Майлз снова внимательно посмотрел на Гамильтона Берджера.

– Я правильно понял: окружной прокурор намерен сам вести дело?

– Да, Ваша Честь. Мне будет помогать находящийся в зале помощник по судебным делам Роберт Колверт Норрис. Но в основном вести дело я намерен сам.

Судья Майлз не мог скрыть любопытства.

– По причинам, – продолжил Гамильтон Берджер, – которые вскроются в процессе слушания, личное участие в этом своего рода уникальном деле законно избранного окружного прокурора представляется необходимым. С юридической стороны это дело может создать прецедент в округе. Если Суд не возражает, мой коллега мистер Норрис сделает вступительное заявление суду присяжных.

– Пожалуйста, начинайте, – распорядился судья Майлз. Норрис, высокий, стройный мужчина с длинными волнистыми каштановыми волосами, вышел вперед и с достоинством обратился к присяжным.

– Уважаемый Суд, леди и джентльмены, присяжные судьи, мое вступительное слово будет очень коротким. Я обозначу лишь факты и представлю наше видение дела. – Он помолчал, расправил плечи, торжественно посмотрел на присяжных и продолжил:

– Мы хотим доказать, что брат подсудимой Родни Бэнкс работал у покойного Марвина Фремонта и растратил значительную сумму денег, большую часть которых использовал, играя на скачках.

Обнаружив растрату, Фремонт отправился вслед за Родни Бэнксом и установил, что тот поставил на лошадь по кличке Пехотинец. Лошадь выиграла.

Марвин Фремонт не позволил Бэнксу получить выигрыш, заявив, что, поскольку ставка сделана его деньгами, выигрыш по праву принадлежит ему. Бэнкс был арестован за растрату. Это явилось прелюдией к убийству. Покойный Марвин Фремонт был далеко не ангелом, факты говорят об обратном. Фремонт совершал незаконные сделки. Для этой цели он прятал в тайнике крупные суммы денег.

Родни Бэнкс, брат подсудимой, знал о существовании тайника. Поняв, что растрата обнаружена, он решает действовать по принципу «семь бед – один ответ». Освободившись под залог, быстро отправился в офис и очистил тайник. Он понимал, что Фремонт не сможет заявить о пропаже денег из тайника, не объяснив, откуда они, и не сомневался, что хозяин начнет с ним торговаться. Поэтому Родни Бэнкс совершенно спокойно взял все деньги.

Тогда Марвин Фремонт выследил подсудимую, которая остановилась в мотеле «Фоули», расположенном недалеко от «Озгуд Траут фарм». На ферме несколько прудов, соединенных с речушкой, они кишат форелью. Клиенты ловят там рыбу и платят за каждую пойманную форель.

Эта ферма известна подруге подсудимой Лоррейн Лотон. Она там работает. Подсудимая иногда помогала ей – зазывала клиентов броским купальным костюмом. Для клиентов на ферме держали сухой лед. У подсудимой были ключи.

Итак, подсудимая отправилась в мотель «Фоули», чтобы встретиться там с братом. Фремонт выследил ее.

Сейчас мы подходим к тому моменту, о котором нам не хотелось бы говорить. Но, увы, леди и джентльмены, избежать этого невозможно.

Родни Бэнкс не только сам сделал ставку казенными деньгами; часть казенных денег он передал сестре, чтобы та поставила на лошадь по кличке Пехотинец. Она сделала пять ставок по сто долларов. Увидев, что брата арестовали, когда тот собирался получить выигрыш, она в панике покинула ипподром, отправилась в контору Перри Мейсона и поручила ему получить деньги на следующий день.

Мистер Мейсон получил деньги и отвез их подсудимой в мотель, хотя был предупрежден, что ставки сделаны на казенные деньги.

Марвин Фремонт приехал в мотель. Вероятно, он был на взводе. Вскрытие показало, что он много пил. В мотеле подсудимая его застрелила. Тело его было обнаружено в ванне.

Пытаясь скрыть следы преступления и зная, что полиция устанавливает время смерти по температуре тела, подсудимая решила создать впечатление, что преступление совершено намного раньше.

Подсудимая направилась на ферму, захватила большое количество сухого льда и буквально упаковала в него тело, позвонила своему адвокату Перри Мейсону и попросила его приехать в мотель.

Убедившись, что лед сделал свое дело, она отвезла коробки из-под сухого льда назад на ферму и выбросила их в мусорный контейнер.

Далее, уважаемые присяжные, после первого допроса, испугавшись, что коробки будут обнаружены, она снова вернулась на ферму. Свидетельские показания ответят на вопрос, зачем она это сделала. И ее поступок можно будет рассматривать в качестве основной косвенной улики.

Руководствуясь этими показаниями, леди и джентльмены, обвинение будет требовать внесения вердикта об убийстве первой степени, то есть о преднамеренном, злостном убийстве с целью обогащения и сокрытия преступления.

После рассмотрения всех показаний, думаю, вы согласитесь, что обвинение занимает правильную позицию. Благодарю вас!

Роберт Норрис возвратился на свое место. Гамильтон Берджер пожал руку Роберту Норрису. Весь его вид свидетельствовал, что он удовлетворен вступительным словом своего судебного помощника.

– Не желает ли защита сделать вступительное заявление? – обратился судья Майлз к Перри Мейсону.

– Защита оставляет за собой это право, – ответил тот.

– Хорошо. Можете вызвать первого свидетеля, – распорядился судья Майлз.

Роберт Норрис вызвал топографа. Тот представил карту местности и обратил внимание суда на расстояние от «Озгут Траум фарм» до мотеля «Фоули» – не более полутора миль по главной магистрали. Карта была приобщена в качестве вещественного доказательства обвинения под номер Ml.

Вызванный вторым врач-патологоанатом показал, что смерть наступила мгновенно, причиной смерти явилась выпущенная из револьвера тридцать восьмого калибра пуля, которая попала в сердце.

Когда свидетель перешел к анатомическим подробностям, Мейсон повернулся к Нэнси Бэнкс.

– Нэнси, вы участвовали вместе с братом в растрате денег? – прошептал он. – Вы должны сказать мне правду.

– Нет.

– Что они могли обнаружить в мусорном контейнере? Чем собираются нас поразить?

– Коробки из-под сухого льда, – ответила девушка шепотом.

Мейсон в сомнении покачал головой.

– Это уже известно. Они знают, что нам это тоже известно. Им известно что-то, что не известно нам.

– Не знаю. Ничего другого там быть не могло.

– Больше вопросов нет, – заявил Роберт Норрис с пафосом. – Можете приступать к перекрестному допросу.

Мейсон успокаивающе погладил Нэнси по плечу, встал и внимательно посмотрел на свидетеля.

– Доктор, вы сказали, что обнаружили роковую пулю?

– Да, сэр.

– И передали ее полиции?

– Да, сэр.

– Где вы ее обнаружили?

– В углу ванны, там, куда упало тело, когда прогремел смертельный выстрел.

– Вы передали пулю в отдел баллистики?

– Нет, я передал ее лейтенанту Треггу из отдела по расследованию убийств. Думаю, он в свою очередь передал ее в отдел баллистики.

– А теперь, – продолжил Мейсон, – откуда вам известно, что это смертельная пуля? Доктор улыбнулся.

– Это была единственная пуля в ванной, и она прошла через тело.

– Откуда вы знаете, что человек был убит в ванной?

– Смерть наступила мгновенно, и он упал там.

– Откуда вам известно, что он упал там?

– Тело находилось там.

– Пуля прошла насквозь через тело?

– Да.

– И была обнаружена в ванной?

– Да, сэр.

– Итак, – резюмировал Мейсон, – вас вызвали осмотреть тело, и вы пришли к заключению, что человека застрелили там, где было обнаружено тело, и что пуля, найденная в ванной, была смертельной.

– Это вполне логичное предположение.

– Другими словами, – продолжил Мейсон, – ваши показания основываются на предположениях, а не на фактах.

– Думаю, это логическое предположение.

– Но то, что вы сказали, не может быть расценено как показание против обвиняемой. Против нее должны свидетельствовать только факты. Таким образом, вы не можете утверждать, что человек, чье тело было обнаружено в ванной, был застрелен именно там?

– Ну, конечно.., нет, не знаю. Меня там не было, когда был произведен выстрел.

– Из сказанного вами можно предположить, что его застрелили в другом месте, а потом перенесли в мотель, в ванную.

– Такое предположение не логично, – Но такое предположение возможно. Отвечайте: да или нет? Возможно?

– Да, возможно. Но в нем нет логики, – помолчав, сказал свидетель.

– Почему?

– На полу не было крови. Она была только в ванной. Ожоги от пороха свидетельствуют, что выстрел был произведен с расстояния трех дюймов. Труп кому бы то ни было перенести трудно, а женщине, да еще такой, как подсудимая, просто невозможно.

– Таким образом, предполагая, что преступление совершено обвиняемой, вы не допускаете того, что тело можно было перенести через номер в ванную? – спросил Мейсон.

– Да, я сказал именно это.

– Вы высказываете слишком много предположений. Ваши свидетельства основаны не на фактах. Вы делаете заключения. Вы допускаете, что смертельную пулю выпустила обвиняемая. Высказывая такое предположение, вы тем самым делаете выводы.

– Но они вполне логичны. Как еще можно объяснить факты?

– Почему убитый, оказавшись в номере, сразу же прошел в ванную?

– Этого я сказать не могу.

– А вы можете найти какое-нибудь логическое объяснение этому?

– Я не должен этого делать. Я здесь для того, чтобы свидетельствовать о том, что произошло, а не высказывать предположения о том, что могло бы произойти.

– Однако ваши показания – это целый ряд предположений о том, что произошло, – сказал Мейсон. – Если Суд не возражает, прошу исключить из протокола показания этого свидетеля.

– Предложение отклоняется, – заявил судья Майлз, – однако присяжным не следует принимать во внимание заключения свидетеля в отношении того, что могло произойти. Принимать во внимание нужно лишь те показания свидетеля, которые подкреплены основными фактами, и медицинское заключение, сделанное им как экспертом. Суд исключает все остальные показания и просит присяжных поступить таким же образом.

– Включая показания о смертельной пуле? – спросил Мейсон.

– Конечно, – подтвердил судья Майлз. – Свидетель не знает, была ли это, смертельная пуля. Обвинение может свидетельствовать только то, что в ванной было обнаружено тело, что смерть наступила в результате выстрела из револьвера тридцать восьмого калибра, что в ванной найдена пуля, что это единственная пуля. Делать выводы – компетенция присяжных, а не свидетеля.

– Если Суд не возражает, позволю высказать предположение, что мой друг уж слишком демонстрирует свои профессиональные знания, – заявил Гамильтон Берджер.

– Суд считает, что свидетели должны ограничиваться приведением фактов, а не делать выводы, – обрезал его судья Майлз. – Решение Суда остается в силе.

– Думаю, Суд не правомочен показания свидетелей пропускать через сито подобным образом и указывать присяжным, какие показания принимать во внимание, а какие нет.

– Я подвел черту под показаниями свидетеля, – резюмировал судья Майлз. Уважаемый прокурор, я не намерен терять время. Если вы хотите рассуждать о правах Суда с формально-юридической точки зрения, я поддержу предложение защиты и целиком исключу показания свидетеля на том основании, что они основаны на выводах. В этом случае вы можете еще раз задать свидетелю вопросы, отвечая на которые он действительно сможет дать показания: о месте, где было найдено тело, о причине смерти, о пороховых ожогах, о наличии пули – не в теле, а в ванной.

– Хорошо. – Гамильтон Берджер согласился без особого энтузиазма. – В создавшейся ситуации я безусловно должен согласиться с решением Суда. Но при всем уважении к Суду смею заметить, что у мистера Мейсона была возможность не согласиться с вопросами, которые я задавал. Я спросил доктора, обнаружил ли он роковую пулю. Он ответил: да. Мистер Мейсон мог возразить, что эта пуля не была таковой или, по крайней мере, что свидетель не мог знать, была ли она таковой.

– Вы избрали такой способ ведения дела, при котором свидетель вынужден делать выводы, – судья Майлз старался сохранять невозмутимость. – Я бы поддержал ваше замечание по порядку ведения перекрестного допроса защитой, если бы не один факт. Время от времени адвокат и подсудимая совещались. Воспользовавшись тем, что адвокат был поглощен разговором со своей клиенткой, вы поставили вопрос таким образом, что свидетель вынужден был сделать заключение.

– Я не задавал таких вопросов, – возразил Гамильтон Берджер.

– Их задавала ваша сторона. И вы ответственны за это. С лицом, пылающим от негодования, Берджер медленно занял свое место.

– Вызвать к свидетельскому месту лейтенанта Трегга, – распорядился Роберт Норрис.

Трегг, воплощение любезности, вышел вперед, всем видом давая понять, что он на службе у налогоплательщиков и честно выполняет возложенные на него обязанности.

Лейтенант Трегг сказал, что ему позвонил Перри Мейсон, который сообщил: в мотеле, в номере его клиентки, обнаружено тело. Не теряя времени, Трегг отправился в мотель. Вместе с доктором, который только что давал свидетельские показания, он осмотрел тело. В ванной была найдена пуля, одна-единственная пуля. Она приобщена к вещественным доказательствам.

Трегг заявил, что передал ее в отдел баллистики и присутствовал при решении вопроса, была ли она выпущена из револьвера тридцать восьмого калибра. Проведенные опыты показали, что пуля действительно была выпущена из револьвера вышеназванного калибра. Револьвер может быть приобщен к вещественным доказательствам.

Мейсон повернулся к Нэнси.

– Откуда он у них?

– Не знаю, – прошептала она. – Я никогда его не видела.

– Приобщите револьвер к вещественным доказательствам, – распорядился Норрис.

– Минуточку! – вмешался Мейсон. – По ходу дела у меня появились вопросы.

– Пожалуйста, – распорядился судья Майлз, – можете задать свидетелю вопрос о револьвере, мистер Мейсон.

– Откуда у вас этот револьвер? – спросил адвокат.

– Мне передал его полицейский, – с ангельской улыбкой ответил лейтенант Трегг.

– Вам известно, каким образом револьвер попал к полицейскому?

– Только с чужих слов. Я не могу давать показания со слов другого лица.

– Вы лично вместе с экспертом по баллистике проверяли этот револьвер и пулю, найденную в ванной?

– Да, сэр.

– Насколько мне известно, вы являетесь экспертом по вопросам идентификации огнестрельного оружия.

– Я считаю себя таковым, хотя и не являюсь официальным экспертом. Тем не менее я присутствовал при сравнительном анализе пули, которую я буду называть не роковой, а «пулей из ванной», и пули из револьвера, который я сейчас держу в руках. Я имею все основания утверждать, что «пуля из ванной» была выпущена из револьвера, который вы видите у меня в руках.

– Вы установили по номеру, где он зарегистрирован?

– Да, сэр.

– Кто его приобрел? За кем он значится?

– Да, сэр. Револьвер, – Трегг изобразил на лице любезную улыбку, – был приобретен Марвином Фремонтом. У него имелось разрешение на ношение оружия.

– Другими словами, Фремонт купил этот револьвер и обратился за соответствующим разрешением на том основании, что ему приходилось иметь при себе крупные суммы денег?

– Именно так.

– И на этом основании он получил разрешение?

– Так точно.

– И вам не известно, где был найден револьвер?

– Только с чужих слов, – расплылся в улыбке Трегг.

– С разрешения Суда на этом я прекращаю задавать вопросы и не возражаю против того, чтобы револьвер был приобщен к вещественным доказательствам, сказал Мейсон.

Он сел, повернулся к Нэнси и прошептал:

– Нэнси, они нашли его в мусорном контейнере у фермы.

– Нет, нет, – зашептала она, глядя на него широко открытыми от ужаса глазами, – этого не может быть.., это…

– Чего вы добиваетесь, все время говоря мне не правду и ставя меня в положение, когда мне приходится бороться вслепую? – Мейсон не мог скрыть раздражения. – Я стараюсь помочь вам, и мне надоела ваша ложь.

– Что же вы обнаружили, лейтенант? – спросил Норрис после того, как револьвер был зарегистрирован как вещественное доказательство «Б».

– Подсунув руку под одеяло, я почувствовал, что ванная была очень холодной, чрезвычайно холодной.

– Она могла быть холодной сама по себе, в результате испарений?

– Да.

– Она была холоднее, чем можно было ожидать?

– Намного. Более того, одежда покойного была холодной на ощупь.

– Прохладной?

– Я сказал «холодной».

– А как вы определили температуру?

– У доктора был медицинский термометр для определения температуры тела, и в мотеле оказался термометр. Температура кафеля равнялась 4,5 градусам, а одежды покойного – 6. Температура же воздуха в номере составляла 25 градусов.

– Был использован один и тот же термометр?

– Да, сэр.

– Он был точным?

– Я проверил исправность термометра через час, когда вернулся в Главное полицейское управление.

– Что вы установили?

– Что термометр был достаточно точным, с допустимыми отклонениями. Обнаружили вы что-нибудь еще?

– Да. Заинтересовавшись необычайной температурой одежды и ванной, я продолжил обследование и обнаружил кусок картона, оторванного от коробки.

– У вас с собой этот кусок?

– Да.

Трегг предъявил кусок картона, и он также был приобщен к вещественным доказательствам.

– Как вы поступили после этого?

– Я вышел из номера и подошел к ожидавшим меня Перри Мейсону и его клиентке и сказал, что этот кусок картона, по моему мнению…

– Остановитесь, – перебил его Норрис, – не нужно высказывать свое мнение. Я лишь хочу знать, что вы сказали обвиняемой и ее адвокату Перри Мейсону. Меня интересует, что вы сказали в их присутствии.

– Понимаю, сэр. Я сказал им, что, по моему мнению, этот кусок картона оторвался от коробки из-под сухого льда, и поинтересовался, не могут ли они сказать мне что-нибудь по этому поводу.

– Что они сделали?

– Обвиняемая отрицательно покачала головой. Адвокат предупредил ее, чтобы она ничего не говорила, даже не делала никаких движений головой.

– Если Суд не возражает, на этом я заканчиваю прямой допрос свидетеля. Возможно, я вызову его еще раз и попрошу дать показания по другим фактам. Защита может приступить к перекрестному допросу.

Лейтенант Трегг, серьезный противник, повернулся лицом к Перри Мейсону. Взгляд его был настороженный, хотя он приветливо улыбнулся и казался воплощением любезности.

Поняв, что ему расставлена ловушка, Мейсон старался не уступать ему в галантности.

– Принимая во внимание, – сказал он, – что обвинение собирается вызвать свидетеля еще раз для дальнейшего допроса, считаю целесообразным воздержаться сейчас от перекрестного допроса и провести его после повторного прямого допроса. Если же обвинение откажется от своего намерения, я оставляю за собой право самостоятельно вызвать свидетеля для перекрестного допроса. Если Суд не возражает.

– Суд не возражает, – заявил судья Майлз. – Это вполне справедливо. Прошу вызвать следующего свидетеля.

Норрис не мог скрыть своего разочарования. С недовольным видом он повернулся к Гамильтону Берджеру и начал ему что-то шептать. Искушенный в судейских делах, Берджер, почувствовав , что своим поведением Норрис слишком явно демонстрирует обеспокоенность позицией Мейсона (что было не в их пользу), легонько отстранил Норриса и объявил:

– Следующий свидетель обвинения – Стенли Мултон.

Стенли Мултон, который ожидал вызова в комнате для свидетелей, вошел в зал заседаний и направился к свидетельскому месту.

Мултон, как выяснилось, в день убийства дежурил на патрульной машине с рацией.

На вопрос, были ли ему даны особые инструкции, он ответил, что такие инструкции он действительно получил.

На вопрос, каковы были его действия, он ответил, что на большой скорости отправился в район расположения «Озгуд Траут фарм». Поставил машину на ближайшей улице, возвратился и занял наблюдательный пост в кустах, футах в тридцати от находившегося там мусорного контейнера.

– Видели вы обвиняемую в тот вечер?

– Да.

– Где?

– У мусорного контейнера.

– Вы были один?

– Нет, сэр. Со мной был еще один полицейский.

– Когда вы увидели подсудимую?

– В двадцать два шестнадцать, а задержали ее в двадцать два двадцать одну.

– Что делала в это время обвиняемая?

– Она подъехала на машине, поставила ее так, чтобы свет от передних фар падал на мусорный контейнер, вышла из машины, осмотрелась, постояла и направилась прямо к мусорному контейнеру.

– Что она делала?

– Сначала вынула то, что лежало сверху, потом стала вытаскивать картонные ящики, которые, как оказалось, были частично заполнены сухим льдом.

– Но в то время вы об этом не знали?

– В первый момент – нет. Однако мы обнаружили это уже через несколько минут.

– Вы говорите, она вытащила эти коробки?

– Да.

– Была ли среди них коробка с оторванным от нее куском?

– Да. Была.

– Одна из тех, которую вынула обвиняемая?

– Да.

– Как вы поступили с этой коробкой и с оторванным от нее куском, обнаруженным лейтенантом Треггом под телом убитого и приобщенным к уликам как вещественное доказательство «В»?

– Вы имеете в виду позже?

– Да. После ареста, мистер Мултон.

– Я посмотрел, подходят ли они друг к другу.

– У вас с собой коробка с оторванным куском, которую вы отобрали у подсудимой вечером третьего числа?

– Да, сэр.

– Покажите ее, пожалуйста.

Свидетель открыл портфель и вынул поврежденную продолговатую коробку.

– Теперь, мистер Мултон, – продолжил Норрис, – передаю вам кусок картона, который значится как вещественное доказательство «В». Прошу показать его, а также коробку, которую вы изъяли у подсудимой. Суду. Пусть Суд удостоверится, соответствует ли этот кусок разорванной коробке.

– Хорошо, – сказал свидетель. Он приложил кусок к коробке, и присяжные увидели, что кусок точно совпал с поврежденной частью коробки.

– Если Суд не возражает, – заявил Норрис, – прошу приобщить эту коробку к уликам и считать ее вещественным доказательством «Г».

Судья Майлз вопросительно посмотрел на Мейсона. Чувствуя на себе взгляды присяжных и понимая, что это неопровержимая улика прямо указывает на обвиняемую, Мейсон, стараясь быть как можно спокойнее, сказал:

– Приобщите коробку к уликам в качестве вещественного доказательства «Г».

– Теперь, – продолжил Норрис, – если Суд не возражает, прошу разрешить присяжным взять в руки вещественное доказательство «Г» и вещественное доказательство «В» и убедиться, что они подходят друг к другу.

– Возражений нет. – Мейсон сказал это раньше, чем судья Майлз успел вынести решение. – Мы считаем, что присяжные могут осмотреть эти вещественные доказательства.

Своим поведением адвокат старался дать понять, что для него это не явилось неожиданностью, что он все предвидел и не придает этому особого значения.

Присяжные, однако, после сравнения вещественных доказательств «В» и «Г» многозначительно посмотрели друг на друга, понимающе закивали головами, показывая тем самым, что эти улики произвели на них большое впечатление.

Когда присяжные возвратили вещественные доказательства, Роберт Норрис, чувствуя, какой они произвели эффект, обратился к свидетелю:

– А теперь, мистер Мултон, я хочу спросить вас: как вы поступили после того, как задержали обвиняемую? Сразу же после этого.

– Мы поставили ее в известность, что отвезем в Главное полицейское управление, так как она обвиняется в убийстве первой степени.

– Она что-нибудь сказала на это?

– Сказала, что ничего говорить не будет и чтобы по всем вопросам мы обращались к Перри Мейсону.

– Что вы сделали потом?

– Посадили ее в полицейскую машину. Я возвратился к мусорному контейнеру, чтобы проверить его еще раз.

– И вы еще раз осмотрели его?

– Да.

– Вы еще что-нибудь там нашли?

– Да.

– Где?

– На самом дне.

– Что?

– Револьвер тридцать восьмого калибра.

– Вы записали его номер?

– Да.

– Прошу вас сравнить номер револьвера, который значится как вещественное доказательство «Б», с номером найденного вами револьвера.

Свидетель достал из кармана записную книжку, взял револьвер, внимательно вгляделся в каждую отдельную цифру, поднял голову и утвердительно кивнул.

– Что вы обнаружили?

– Номера совпали. Это тот самый револьвер, который я обнаружил в мусорном контейнере.

– Другими словами, револьвер, найденный вами на дне контейнера, это револьвер, который значится как вещественное доказательство «Б»?

– Да.

Норрис торжествующе улыбнулся.

– В каком состоянии был револьвер, когда вы его обнаружили, мистер Мултон?

– В барабане револьвера была одна пустая гильза, остальные патроны были заряжены.

– Итак, значит, вы знакомы с огнестрельным оружием. Подготовка полицейских предусматривает курс по изучению обращения с огнестрельным оружием?

– Да.

– Вы знакомы с револьвером системы «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра?

– Да, сэр.

– И гильза находилась под ударным механизмом?

– Так точно, это револьвер-самовзвод, двойного действия. Гильза находилась под бойком. Другими словами, револьвер вначале был заряжен шестью патронами. Был произведет один выстрел, и гильза находилась в том положении, какое она приняла во время выстрела, то есть занимала соответствующее положение в барабане.

– Можете начинать перекрестный допрос, – торжественно заявил Норрис.

– Зачем перекрестный допрос? – изобразил удивление Мейсон. – У нас нет вопросов к этому свидетелю.