Текст книги "Прокурор бросает вызов"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Соедините меня с ними, – попросил Селби.

– Секундочку.

Селби услышал на другом конце провода длинные гудки. Затем, после, казалось, бесконечного ожидания, сонный голос ответил:

– Дежурная аптека.

– Скажите, телефон, по которому вы говорите, находится за прилавком в глубине магазина или же… – произнес Селби.

– В будке, – ответил мужчина. – А кто это? Постарайтесь поверить, что это не розыгрыш.

С вами говорит Дуглас Селби, окружной прокурор. Минуту или две назад с вашего телефона звонили. Мне крайне важно знать, как выглядел этот человек.

– Звонила женщина, – ответил аптекарь. – Ее подвез сюда какой-то мужчина. Когда она вбежала, я подумал, что ей нужно какое-нибудь лекарство, и уже было направился в рецептурный отдел, но она помотала головой и юркнула в телефонную будку.

– Вы запомнили, как она выглядела?

– Молодая такая… В плаще с накинутым на голову капюшоном.

– Какого цвета был плащ?

– Какого-то темного. Черного, наверное.

– Не заметили, она была блондинкой или брюнеткой?

– Нет, на лицо я вообще не обратил внимания.

– Сколько ей приблизительно было лет?

– Господи! Мне-то откуда знать? Вроде молоденькая. Говорю же, на лицо я не посмотрел. Да там и видно-то было всего ничего.

– Она уже ушла?

– Естественно. Человек, ждавший ее в машине, посигналил, и она тотчас же выбежала.

– Выгляните на улицу, не видно там где-нибудь этой машины?

– Ладно, – нехотя проговорил мужчина. – Не вешайте трубку.

В телефоне послышались неторопливые шаги. Несколько секунд спустя шаги стали возвращаться.

– Нет, – ответил аптекарь, тоном давая понять, что все эти переговоры ему порядком надоели. – Ни единой машины на всей улице.

– Вы, кажется, сказали, что женщину поджидал за рулем какой-то мужчина? – спросил Селби.

– Да.

– Вы разглядели его?

– Плохо. Заметил только, что там кто-то сидел.

– Но тогда откуда вы знаете, что это был именно мужчина?

– Ничего я не знаю. Просто молодая девушка вряд ли стала бы выходить среди ночи без… Ну, короче, мужчина или нет, но кто-то там все равно был.

– Спасибо, – устало произнес Селби и повесил трубку. Обернувшись к Рексу, он сказал: – Какая-то женщина звонила предупредить меня, что за всей этой заварушкой с мотелем «Кистоун» кроется нечто большее, чем видится на поверхности.

– Она имела в виду убийство? – спросил Брэндон.

– Да, насколько я понял, речь шла именно об этом.

– То есть выходит, что, прежде чем задохнуться угарным газом, бродяга все же успел кого-то убить?

– Видимо, да. К сожалению, ей не удалось договорить до конца. Ей помешали.

– Но если он кого-то убил, то почему не приколол к трупу записку? Ведь она была у него заготовлена.

– Я знаю лишь то, что услышал по телефону, – пожав плечами, произнес Селби. – Кстати, разговаривая со мной, женщина явно пыталась изменить голос.

Перкинс посмотрел на Рекса Брэндона.

– А что, если это была одна из тех двух девушек, которые приехали вместе с ребятами? – спросил он.

Брэндон перевел задумчивый взгляд на окружного прокурора.

– Не исключено, Дуг, что мы допустили ошибку, отпустив этих девушек, – сказал он негромко. – Особенно одна из них показалась мне слишком уж самоуверенной.

– Нет, все идет нормально, Рекс, – ответил Селби. – Задержи мы их для дознания, мы все равно не добились бы никакой информации. А так этот анонимный звонок свидетельствует, что кто-то очень заинтересован в том, чтобы мы смогли докопаться до правды.

– Допустим, что бродяга убил того, за кем охотился. Интересно, куда в таком случае он подевал тело? – произнес шериф.

Селби взглянул на часы.

– Что ж, – сказал он, – если нам суждено найти сегодня еще один труп, я хотел бы сперва принять душ, побриться и что-нибудь съесть.

– Отличная идея, – согласился Перкинс. – Нет, вы только посмотрите на этот дождь! Можете мне поверить, рыбалка в нынешнем году будет отменная…

Глава 7

К девяти часам утра в субботу дождь все еще не утихал, хотя и превратился из сплошного ливневого потока, каким был ночью, в холодную, плотную и унылую изморось. Стряхнув с плаща капли, Дуг Селби повесил его на стоявшую в кабинете вешалку и с удовольствием принялся раскуривать ароматную трубочку. Секретарша принесла почту и, получив на вопрос, будет ли диктовка, отрицательный ответ, вышла.

Так он просидел минут двадцать, неподвижно уставившись в пространство. Теплая поверхность покоящейся в ладони трубки давала странное ощущение уюта, а небольшие облачка душистого дыма, которые он время от времени выпускал, помогали сосредоточиться.

– К вам Сильвия Мартин из «Кларион», – неслышно войдя в кабинет, произнесла секретарша.

– Пригласите ее, – ответил Селби.

Сильвия Мартин шагнула в кабинет с беззаботной раскованностью человека, уверенно чувствующего себя на любой территории. Она была немного моложе окружного прокурора и являла собой обладательницу точеной фигурки, смеющихся карих, под цвет волос, глаз, симпатичного, бойко вздернутого носика и губ, которые всегда были готовы к улыбке. Лишь те, кто имел честь знать ее достаточно близко, понимали, что за своенравным характером и острым язычком у нее скрывается невероятно живой ум и жгучее стремление добиться успеха в своей профессии.

– Привет, – Дуг! – сказала она.

Селби ответил на приветствие и развернул свое кресло к стулу, на который она опустилась. Сильвия окинула одобрительным взглядом его трубку.

– Великий сыщик – собственной персоной, – произнесла она.

Селби усмехнулся.

– Чем я могу быть полезен «Кларион» в столь пасмурное утро?

– Меня интересует информация относительно происшествия в мотеле «Кистоун», Дуг, – ответила она.

Селби вытряс пепел из трубки, набил ее, еще теплую, слегка отсыревшим ароматным табаком и вновь раскурил.

– Сегодня утром, – начал он, – часа в четыре, мне позвонил…

– Я не об этом, – перебила она. – Все это мне уже известно от шерифа и эксперта. Мне нужно другое – подноготная.

– Ты имеешь в виду факты, которые…

– Нет, не факты, – произнесла она. – А выводы. Ведь у тебя уже наверняка возникли какие-то мысли?

– Откровенно говоря, никаких, – ответил Селби.

– Отто Ларкин, шеф полиции, конечно, сильный козырь в руках «Блейд». Думаю, в вечернем выпуске они поместят интервью с ним, а от себя прибавят десяток восклицательных знаков. Понимаешь, мне просто позарез нужно раздобыть что-нибудь новенькое для нашего утреннего номера.

– Что ж, возможно, что-нибудь новенькое скоро появится, – ответил он.

– Мой редактор, – ухмыльнулась она, – из всяких там «возможно» колонку не сделает. Поэтому почему бы нам не попробовать изобрести что-нибудь новенькое прямо сейчас?

– В каком направлении?

– О, все тех же восклицательных знаков! Скажем, можно пустить в дело тот факт, что сын одного из самых респектабельных людей нашего города оказался замешанным в игре на деньги.

– Тебе и карты в руки.

– Так Стэплтон действительно был там?

– Да.

– И это правда, что ты конфисковал его долговую расписку на сто долларов?

– Рано же ты, должно быть, сегодня поднялась, Сильвия, – усмехнулся Селби.

– Да, приходится пошевеливаться, – согласилась она. – Так все же да или нет, Дуг?

Он кивнул.

– Что ж, это подходящая новость. Вот только не знаю, пропустит ли ее редактор. Ведь Чарльз де Витт Стэплтон чуть ли не хозяин города. И если ты хочешь знать мое личное мнение, это позор. Увы, из-за того, что ему здесь принадлежит сахарный завод, многие готовы ходить перед ним на задних лапках – а это ему и нужно… Кстати, ты собираешься выдвигать против Триггса обвинение в содержании игорного притона?

– Пока не знаю.

– Что ж, если ты не станешь предъявлять иск, моя газета, пожалуй, не станет упоминать о Джордже Стэплтоне. А почему ты не хочешь этого делать? Из-за Инее?

Селби почувствовал, как у него вспыхнули щеки.

– Нет, – коротко ответил он.

– Будь осторожен, – предупреждала она. – Такую фигуру, как Чарльз де Витт Стэплтон в стане врага лучше не иметь. Если он щелкнет кнутом… Ах, Дуг, смотри, как бы они не обвели тебя вокруг пальца. Это я о Стэплтонах.

– Триггс прикроет свою игорную и перестанет развращать молодых ребят, – упрямо произнес Селби. – Я добьюсь этого, и мне не важно, кто и как будет пытаться на меня давить.

– Кстати, Триггса нельзя очень уж винить, – заметила она. – Большую часть его постоянной клиентуры составляют городские юнцы. Люди постарше, если им хочется повеселиться, едут в Лос-Анджелес, снимают номер в отеле и предаются каждый своему излюбленному виду порока. А молодежь к рассвету должна бывать дома. Матери девушек и слышать не желают о том, чтобы их драгоценные дочери путешествовали в город без няньки. Поэтому дочки отправляются в придорожные ресторанчики, танцуют, подогревают себя парой рюмок спиртного, а на обратном пути останавливают машину где-нибудь на обочине и целуются. Вот такова, если вы не знаете, господин окружной прокурор, суровая правда жизни, коей мы живем в нашей процветающей сельской местности.

– Знаю, знаю, – усмехнулся Селби.

– Теперь о Джордже Стэплтоне. Это кадр еще тот. Вот он-то, пожалуй, единственный представитель юного поколения, кто имеет возможность частенько околачиваться в ночных клубах Лос-Анджелеса и Сан-Диего.

– Да, выходит, Триггс действует по принципу, что если уж Стэплтон все равно швыряет деньгами, то пусть лучше он это делает поближе к дому.

Она негромко рассмеялась.

– Ты, видимо, произнес это в шутку, но для тебя будет большой неожиданностью узнать, сколько людей воспринимают то, что делает Триггс, именно упомянутым образом. Если ты начнешь его прижимать, ты увидишь, что многие относятся к нему с симпатией. У него достаточно хитрости, чтобы закупать все необходимые припасы у местных торговцев и расплачиваться наличными. Он вносит пожертвования в общественные фонды, оказывает содействие торговой палате и многое другое.

– Я в курсе, – ответил Селби. – Но ему все равно придется прекратить зазывать сюда профессиональных картежников.

– Ладно, с этим понятно, – заключила она. – Теперь, что мы можем сделать относительно происшествия в мотеле «Кистоун»?

– Что конкретно тебя интересует?

– Прежде всего, мне нужно взять интервью у девушек.

– Сожалею, но это исключено, – ответил Селби.

– Но почему?

– Понимаешь, девушки вели себя с ребятами вполне пристойно, однако читатели газеты едва ли захотят в это поверить. О девушках может пойти дурная слава, поэтому не стоит…

– Послушай, Селби, ты что, хочешь сказать, что не сообщишь их имена даже мне?

– Нет.

– Ах, вот какой черной неблагодарностью ты платишь газете, которая всегда стояла за тебя стеной! – в негодовании воскликнула она.

– Что ты имеешь в виду?

– Предвыборную кампанию. Разве «Кларион» не отстаивала всячески твою кандидатуру? А вот «Блейд» раздувала шумиху вокруг Сэма Роупера, который, естественно, стремился остаться на очередной срок. И теперь, когда ты занял прокурорское кресло, я считаю, что наша газета имеет полное право рассчитывать при сборе информации на твое содействие. К тому же пусть чуть позже, но «Блейд» все равно возьмет у девушек интервью.

– Нет, «Блейд» этого не сделает, – возразил Селби. – Рекс Блэндон придерживается на этот счет того же мнения, что и я.

– О, неужели? – насмешливо произнесла она. – А Отто Ларкин, шеф полиции, он тоже?

– Он будет нам содействовать. Давать информацию вне сферы его компетенции.

– Это, может быть, ты так думаешь, что давать информацию – вне сферы его компетенции, а я готова поспорить, что он уже выложил «Блейд» все, включая имена и адреса девушек. Теперь смотри, как будут развиваться события. В сегодняшней же редакционной статье «Блейд» начнет поджаривать тебя за то, что ты не желаешь открыть фамилии свидетельниц. Она поиграет с этой темой пару дней, а потом заявит, что сама нашла девушек благодаря изобретательности одного из своих репортеров. У них возьмут интервью, причем, дабы выставить тебя в неприглядном свете, «Блейд» наверняка постарается приклеить на них какой-нибудь ярлык. В результате все твои усилия оградить девушек от ненужной популярности принесут им один только вред.

– Быть может, и так, – признал Селби. – И все же я постараюсь сделать все, что в моих силах.

В ее сузившихся глазах появилось задумчивое выражение.

– Тут замешан молодой Стэплтон? – спросила она.

– Я не знаю.

– Если да, то это окажется очень некстати. Тебя неоднократно видели в обществе Инее. Сторонники Роупера постараются нажить себе на этом политический капитал. Конечно, они не выступят в открытую, но по Мейн-стрит поползет шепоток, и слухи в момент облетят город.

– Что заставило тебя подумать о причастности Джорджа Стэплтона? – спросил Селби.

– Росс Блэйн сказал, что по некоторым из твоих вопросов ему показалось, будто ты подозреваешь, что тем человеком, которого поджидал бродяга, был не кто иной, как молодой Стэплтон. Поэтому, в свою очередь, мне интересно узнать, что навело тебя на эту мысль.

– На самом деле такого подозрения у меня не было, как, вероятно, нет его и сейчас, – ответил Селби. – Важно другое, Сильвия. Мне кажется, что до сих пор один или два существенных момента были совершенно упущены из виду.

– Например?

– Гарри Перкинс показывал тебе вещи бродяги?

– Да. Они лежали в ящике. Я осмотрела их, и конечно же репортер из «Блейд» был удостоен такой же чести. Перкинс слишком ушлый политик, чтобы оказывать кому-нибудь предпочтение, когда дело касается новостей. Он щедро одаривает ими направо и налево.

– Тебе в этих вещах ничего не показалось странным?

– Ты имеешь в виду плотницкий карандаш?

– Нет. Я имею в виду то, что у этого человека не было ключей.

– Но, Дуг, он же был бродягой! Бродяги не имеют домов, следовательно…

– Когда труп обнаружили, дверь коттеджа была заперта, – перебил ее Селби. – Чтобы войти, Рексу Брэндону пришлось воспользоваться отмычкой.

– Но ведь такие замки ничего не стоит открыть. Достаточно обыкновенной шпильки…

– Но у этого человека не было шпильки, – вновь перебил окружной прокурор. – Это означает, что, когда он входил в дом, с ним вместе был кто-то еще. И этот кто-то имел ключ – либо от двери коттеджа, либо любой другой, который подходил к замку. Я склонен думать, что в коттедж вошли три человека: бродяга, которого мы нашли мертвым, и еще двое.

– Это потому что стаканов из-под виски было три?

Селби кивнул.

– Более того, они должны были войти в коттедж непременно до двух часов ночи, потому что на ботинках бродяги была пыль, а не грязь. Дождь начался около двух и с тех пор не прекращался.

Предположим, этот бродяга, Эмил Уоткинс, и двое дружков вошли в коттедж. Они выпили. Потом сообщники ушли, заперев за собой дверь, а Уоткинс остался ждать. Он намеревался кого-то убить. Тогда становится очевидным, что, поскольку сам Уоткинс выбраться никуда не мог, в коттедж должен был кто-то прийти.

– А не мог ли он быть помещен туда в качестве пленника? – спросила она. – Допустим, его заперли, чтобы…

– Ни одного шанса из тысячи. Окна легко открывались изнутри. Он мог без труда выпрыгнуть через одно из них. Или, например, он мог взять пистолет и одним выстрелом выбить замок.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появилась секретарша прокурора.

– К вам пришел мистер Грейс из мотеля «Кистоун». Он говорит, что ему нужно срочно видеть вас по очень важному делу, – объявила она.

Селби многозначительно посмотрел на Сильвию Мартин и произнес:

– Пригласите его войти.

Сильвия поднялась, чтобы покинуть комнату.

– Ты можешь остаться, – остановил ее Селби. – Я не хочу быть неблагодарным «Кларион».

Дверь распахнулась, и в кабинет суетливо вошел Джимми Грейс.

– Доброе утро, Селби, – поздоровался он и, заметив Сильвию Мартин, смешавшись, добавил: – Доброе утро, мисс Мартин. Извините, я не знал, что вы здесь.

– Мы с мисс Мартин совещаемся по очень важному вопросу, – произнес Селби. – Конечно, если вы не хотите, чтобы она слышала то, о чем вы будете говорить, она может выйти в соседнюю комнату.

– Напротив, будет даже лучше, если мисс Мартин останется, – ответил Грейс.

– Вот и отлично. Присаживайтесь и расскажите мне, в чем, собственно, дело. Но прежде я хотел бы узнать, где вы находились минувшей ночью или, вернее, ранним утром.

– Я был в Лос-Анджелесе. Дело в том, что неожиданно с Восточного побережья приехал мой сын.

– Значит, вы были с ним?

– Да.

– В котором часу вы покинули мотель?

– Около полуночи.

– Довольно необычное время для отъезда, вы не находите?

Щеки Грейса вспыхнули.

– Не понимаю, чего вы от меня хотите, – произнес он. – Я честно делаю свое дело и волен отлучаться, когда мне вздумается. Что касается вчерашнего, то мой сын написал в телеграмме, что прилетает из Чикаго рейсом, который прибывает в Лос-Анджелес в два часа ночи, и я отправился встречать его.

– Вы его встретили?

– Нет, его не было в самолете. Наверное, дело в телеграмме. Кто-нибудь что-нибудь напутал. Выяснилось, что его рейс приземлился в десять вечера, и, увидев, что я его не встречаю, он поехал в отель. Когда моего сына не оказалось в самолете, я обратился в службу регистрации пассажиров, и после недолгих поисков они выяснили, что его фамилия находилась в списке пассажиров более раннего рейса. Тогда я позвонил в отель, в котором он обычно останавливается, и там мне ответили, что он действительно зарегистрировался у них. Правда, в тот момент его не было в номере. Я приехал в отель и стал ждать. Около трех сын вернулся. Мы поболтали до пяти, потом я на пару часов заглянул в турецкие бани и вернулся сюда. Вот и все, если уж вам так хочется знать, где я был и чем занимался.

– Дело не в этом, – сказал Селби. – Просто мне показалось довольно странным, что хозяин мотеля отлучился вдруг среди ночи, даже не оставив никого вместо себя в конторе. Поэтому нам пришлось проникать в коттедж при помощи отмычки.

– Мне это известно, как и то, что при помощи той же отмычки шериф вошел в контору и взял регистрационную книгу. Лично я не понимаю, зачем вам было туда лазить.

– Будь вы на месте, мы бы сразу объяснили вам ситуацию, – ответил Селби. – Понимаете, не исключалась возможность того, что тот человек, Уоткинс, попал в коттедж ребят по ошибке. Мы просто не могли придумать никакого разумного объяснения, почему бы ему вдруг понадобилось убивать одного из них. Поэтому мы решили проверить, кем заняты остальные коттеджи.

– Ладно, я, собственно, пришел совсем по другому поводу, – сказал Грейс. – Я хочу, чтобы вы меня выслушали.

– Пожалуйста, – пригласил Селби. – Что вас обеспокоило?

– Суть в следующем, – начал он. – Последнее время у меня были недоразумения с людьми из газовой конторы по поводу счетов. Я утверждал, что коттеджи не могут потреблять такое количество газа, за которое мне предлагалось платить. Решили проверить. Специальный счетчик установили как раз в этом самом коттедже. Я ежедневно списывал с него показания. Минувшая ночь выдалась холодной, и расход газа должен был получиться солидным. Свои записи я стараюсь вести аккуратно, поэтому, приехав из Лос-Анджелеса и узнав о том, что в коттедже нашли труп, я сообразил, что по показаниям счетчика смогу довольно точно определить, на протяжении скольких часов работала печка. Я сверился со счетчиком, и вышло, что она горела от силы часа полтора.

– Вы уверены в своих расчетах? – задумчиво спросил Селби.

– Да.

– В таком случае, – продолжил он, глядя на Сильвию Мартин, – зная время, когда Рекс Брэндон ее выключил, мы можем приблизительно установить, в котором часу бродяга вошел в коттедж.

– К этому-то я и вел, – сказал Грейс.

– Это может оказаться весьма важным моментом, – заметил Селби. – К сожалению, мы не можем быть уверены, что Уоткинс включил печку сразу же, как только вошел.

– Поверьте моему слову, долго он без этого протянуть не мог, – ответил Грейс. – В такую погоду эти коттеджи живо промерзают насквозь.

– Часть дня у меня уже расписана, – сказал Селби. – Что, если я подъеду к вам, скажем, в половине четвертого? А вы до тех пор проследите, чтобы коттедж был заперт и к счетчику никто не прикасался.

– Договорились, – согласился Грейс. – Но это еще не все. Я хочу, чтобы вы перестали заявлять, будто установленное в коттедже отопительное оборудование было неисправным.

– Я этого никому не заявлял, – возразил Селби, – но судя по тому, что произошло, напрашивается вывод, что в одном из соединений газовой печи имелся дефект.

Щеки Грейса вспыхнули.

– Думаю, вы согласитесь, – произнес он, – что держать такую печку включенной на полную более получаса никто бы не стал? За это время она раскаляет комнату, как духовку. Так вот, сегодня днем, когда вы приедете взглянуть на счетчик, я хочу, чтобы мне была предоставлена возможность закрыться в этой комнате и пробыть в ней с включенной печкой ровно полчаса. Тогда сразу станет ясно, исправна она или нет. Конечно, если у человека не хватает мозгов убавить огонь, когда помещение начинает плавиться, от любой печки может стать дурно. Но мне важно доказать, что с моим оборудованием все в порядке, и я хочу сделать это до того, как заключение эксперта будет передано на рассмотрение суда.

– Что ж, – ответил Селби, – лично я не думаю, что вам удастся таким образом что-нибудь доказать, но если вы хотите попробовать, то ради Бога, я не возражаю.

– Кроме того, я хочу выступить на следствии в качестве свидетеля и хочу, чтобы вы подтвердили, что я действительно просидел с включенной печкой полчаса.

– Это можно устроить, – с улыбкой произнес Селби.

– И еще, – продолжал Грейс, повернувшись к Сильвии Мартин, – я хотел бы, чтобы информация о том, что я сделаю, появилась в газетах.

– Не беспокойтесь, – заверила она. – Я буду там, и вы сможете прочесть в ближайшем выпуске самый подробный отчет.

Грейс кивнул, поднялся и, развернувшись на каблуках, направился к выходу. На пороге он обернулся.

– Знаете, Селби, мы с Отто Ларкиным близкие друзья, поэтому, поскольку на прошлых выборах он был за Роупера, я тоже голосовал за него. Но, поверьте, я ничего не имел против вас лично. Вы так вы. Так что, кто старое помянет, тому глаз вон.

– Согласен, – усмехнулся Селби.

– Ну, тогда все в порядке.

– Одну минутку, мистер Грейс, – нацелив в журналистский блокнот кончик карандаша, обратилась к нему Сильвия Мартин. – Я не могу отпустить вас, не поживившись информацией для своей колонки прибытий и отъездов. Какого из сыновей вы встречали в Лос-Анджелесе? Тэлбота?

– Да, Тэлбота.

– Чем он сейчас занимается?

– Он торговый агент. Работает в чикагском концерне.

– Вы давно не виделись?

– Лет пять… Или почти шесть. Хотя нет, может, и больше. Не помню. Мы тогда сильно поссорились, и он ушел из дома, но все это дело прошлое, и не стоит о нем вспоминать. Просто напишите, что Джимми Грейс ездил в Лос-Анджелес встречать своего сына, который в настоящее время занимает пост в крупной компании на востоке, и достаточно… Нет, постойте, можете еще добавить, что он прилетел самолетом. Это даст понять, какая у него важная работа.

– Когда он возвращается назад? – спросил Селби.

– Он уже в пути. Вылетел девятичасовым рейсом. Отсюда в Сан-Франциско, пробудет там до понедельника, затем в Сиэтл, а уж из Сиэтла обратно в Чикаго. Верьте моему слову, Мэдисон-Сити должен гордиться Тэлботом Грейсом. Там, на востоке, он делает себе имя и столько, сколько получает он, в этом городе зарабатывают очень немногие… Всего хорошего, Селби. Жду вас в половине четвертого.

Он подошел к двери, распахнул ее и, переступив порог, захлопнул за собой. Сильвия с улыбкой посмотрела на окружного прокурора.

– Извини, что пришлось задержать тебя выяснением собственных дел. Но в моем ремесле и такими крохами брезговать не приходится.

Селби в раздумье прикрыл веки.

– Пожалуй, – произнес он, – если нам удастся узнать, в котором точно часу Эмил Уоткинс вошел в коттедж, это поможет многое прояснить.

Она кивнула, сложила блокнот и убрала его в сумочку.

– Хорошо, Дуг. Значит, встречаемся в половине четвертого в мотеле «Кистоун» – там ты мне все и расскажешь об этом мертвом человеке.

– Что значит «все»? – спросил прокурор.

– Не притворяйся, Дуг Селби, – улыбнулась она. – Я знаю твой метод работы. Ты будешь копаться в его прошлом с микроскопом. Ты отправишь на экспертизу его отпечатки пальцев, разошлешь его фотографии и даже, наверное, попросишь лос-анджелесскую полицию проверить всех плотников по фамилии Уоткинс.

– Честно говоря, нечто подобное я уже предпринимаю, – усмехнулся Селби. – Лос-анджелесская полиция обещала связаться с профсоюзом плотников.

– А что слышно насчет отпечатков на стаканах из-под виски?

– Отпечатки есть, но они слишком размазаны, чтобы представлять какой-либо интерес. По счастью, на бутылке сохранился приклеенный в магазине ценник, и я хочу опросить всех, какие только есть в графстве, торговцев спиртным, не из их ли запасов была продана эта бутылка. Сегодня днем фотокопия ценника уже будет в моем распоряжении. Между прочим, Сильвия, параллельно я веду тщательнейшую проверку тех девушек. Если выяснится, что с ними все чисто, я буду их защищать. Если же в их прошлом обнаружатся темные пятна, мне придется принять это к сведению.

– Дай мне, пожалуйста, знать, если ты все же решишь затеять дело против Триггса, – попросила она. – Очень уж хочется посмотреть, что имеет сказать Чарльз де Витт Стэплтон по поводу своего непослушного сынули.

– Как только он вернется из Нью-Йорка, ты, видимо, будешь брать у него интервью? – спросил Селби.

– О, конечно! Эта маленькая формальность является данью местному этикету. Он будет ждать этого. Естественно, мы расспросим его обо всем, что касается экономической ситуации в восточных штатах, – поинтересуемся его мыслями о событиях на военных театрах в разных частях света, узнаем его мнение о положении на фондовой бирже и полюбопытствуем, как он оценивает политические перспективы на 1940 год. Он будет держаться очень мрачным и серьезным и ответит на все наши вопросы. Во время дачи интервью мы непременно его несколько раз сфотографируем… И ты просто не представляешь, с какой жадностью наши читатели все это проглотят. Господи, ну почему они думают, что их же земляк только потому, что он вернулся из Нью-Йорка, может с непогрешимой точностью предсказать, каков будет следующий шаг Муссолини?

Селби пожал плечами.

– Почему?

– Я и сама не прочь это узнать, – ответила она. – Кстати, а почему бы тебе тоже не отправиться в Нью-Йорк и не дать нам потом интервью?

– Возможно, я воспользуюсь этой идеей, Сильвия. Тебе интересно, что произойдет на ближайших выборах?

– Откровенно говоря, Дуг, мне куда более интересно узнать, что произойдет, когда придет черед переизбираться тебе.

– Мне тоже, – признался он.

– Пожалуй, я пойду, Дуг. Значит, встречаемся в половине четвертого.

– В половине четвертого, – повторил он. – Или, может быть, мы перед этим еще успеем вместе пообедать.