355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эрл Стенли Гарднер » Некоторые женщины не будут ждать » Текст книги (страница 3)
Некоторые женщины не будут ждать
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 20:32

Текст книги "Некоторые женщины не будут ждать"


Автор книги: Эрл Стенли Гарднер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5

Нарочно спустившись в столовую несколько позже назначенного времени, я обнаружил, что за моим столом, накрытом на шесть персон, уже сидят четверо.

В компании ощущалась некоторая напряженность, обычная для первых часов морского путешествия. Все уже готовы вступить в приятельские отношения, но никто пока не знает, как их завязать. Каждый предпочитает, чтобы первый шаг сделал кто-то другой.

– Добрый вечер, – сказал я, усаживаясь за стол. – Моя фамилия Лэм. Кажется, нам предстоит провести несколько дней вместе.

Норма Радклиф оказалась слева от меня. Лет двадцати семи, рыжеволосая, с голубыми глазами, лукаво поглядывавшими то на одного, то на другого, она имела вид человека, давно познавшего все жизненные проблемы и большинство из них для себя решившего.

Справа от меня сидела еще одна девушка – блондинка, представившаяся как Филис Итон. Ее характер сразу угадать было трудно. Должно быть, и ей доводилось пленять мужские сердца, но сейчас она сидела скромно потупив взор и разговаривала так тихо и невнятно, что приходилось напрягать слух.

Прямо напротив меня расположился мужчина, назвавшийся Сиднеем Селмой. Это был законченный хам, фальшивый, как трехдолларовый банкнот, явно склонный к пошлостям самого низкого пошиба.

Сидевшая рядом с ним молодая женщина, Роза Флакстон, видимо, пришла за стол первой; Селма явился вторым и, естественно, уселся рядом с ней. Она была, пожалуй, немного полновата, лет тридцати с небольшим, однако на вид свойская, добродушная бабенка без всяких предрассудков.

Через минуту появился и наш последний сосед по столу – Эдгар Ларсон. Это был сухой, жилистый субъект лет сорока, высоколобый, с пронзительным взглядом и плотно сжатыми губами, одетый в серый костюм с серым же галстуком. Видимо, он старался ничем не обращать на себя внимания, однако, как это часто бывает, именно этим старанием и выделялся.

Увидев его, я сразу понял, что сел он за этот стол не случайно. Ни один приличный стюард не посадил бы его сюда без специального указания, подкрепленного либо деньгами, либо властью.

Для игры, которую я затевал, лучшую исходную позицию придумать было трудно. Этот Селма был настолько прямолинеен в своем идиотском донжуанстве, что мне оставалось лишь расслабиться на своем стуле и предоставить первое слово ему.

Болтал он без умолку. Пространно и с подробностями разглагольствовал о самом себе, о своем происхождении, изрекал житейские мудрости. Правда, чем он зарабатывал на жизнь – не сказал, и никто его об этом не спросил. Посмотрев на него повнимательнее, я вдруг подумал, не кроется ли под его личиной типичного сыночка богатых родителей что-нибудь мерзкое: он вполне мог подрабатывать подставным игроком в заштатном казино или просто сводничать. Я решил, что Сидней Селма успеет всем надоесть задолго до окончания путешествия.

Сыщик Ларсон, казалось, слушал глазами. Как только кто-нибудь заговаривал, он поднимал на говорящего свои серые глаза и пристально его разглядывал, после чего снова опускал взгляд в тарелку. Иногда он загадочно улыбался. За все время ужина мы не услышали от него и десяти слов.

Официант сумел обслужить нас так, что все были готовы подняться из-за стола одновременно. Однако, выйдя на палубу, мы обнаружили, что там не очень уютно: дул прохладный ветер, увеличивалась зыбь. Норма Рад-клиф объявила, что ей нужно разобрать вещи, после чего она обязательно сделает кружок по палубе перед сном. Похоже было, что Берта ошиблась в ней на сто процентов: не станет она цепляться за меня только для того, чтобы не отдать другой. Тем не менее я некоторое время слонялся по палубе – на случай, если она вдруг выйдет. Другие пассажиры не знали, чем себя занять. Видимо, все устали после сборов и проводов, поэтому постепенно стали расходиться. Замерзнув, я тоже спустился к себе в каюту, где развернул обогреватель так, чтобы удобно было посидеть в кресле и почитать. Но в девять часов дверь затряслась от грохота. Это мог быть только один человек. – Войдите, – пригласил я.

Берта влетела в каюту и оглушительно захлопнула за собой дверь.

– Что ты расселся?

– Читаю.

– Ты сейчас должен строить глазки Норме Радклиф. – Ты же сказала, что она возьмет инициативу в свои руки, – возразил я.

– Чего же ты он нее ждешь, черт возьми? – взревела Берта. – Чтобы она пришла сюда, сорвала дверь с петель, схватила тебя за шиворот, утащила к себе и прицепила на тебя багажную бирку «В каюту»?

– Нет, – устало проговорил я. – Просто я сделал то, что ты сказала. Говоря откровенно, особого интереса ко мне она не проявила.

– Умные девушки так и не начинают, – сказала Берта.

– Но почему ты так уверена на ее счет?

– Да ты вылези на палубу и посмотри, что делается на этом корыте, – начала втолковывать Берта. – Люди едут на Острова, чтобы развлечься. Кто они? Здесь есть высокооплачиваемые секретарши, скопившие деньги на морское путешествие. Несколько молоденьких вдовушек. Некоторое количество замужних женщин, чьи мужья погрязли в работе, а жен отослали отдыхать. Есть люди, которым перевалило за семьдесят. Они подумали: что толку баловать правительство налогом на наследство после смерти? И, подчинившись здоровому импульсу, ушли на пенсию. Беда только в том, что никаких других импульсов у них не осталось; они просто катят в Гонолулу. Так вот, – продолжала она, – все молодые женщины осматриваются вокруг и ищут подходящих мужчин. Сколько приличных мужиков может быть на этом корабле?

Я проигнорировал этот вопрос.

– Никаких иллюзий! – провозгласила Берта. – Пока молодой человек оканчивает колледж, служит в армии, пытается что-то сделать в бизнесе, у него нет денег на то, чтобы укатить в Гонолулу на шикарном лайнере и бездельничать там три недели. Здесь есть, конечно, несколько богатеньких отпрысков и несколько коммивояжеров, подделывающихся под богатеньких отпрысков. Женщине нужно, чтобы было с кем прошвырнуться по палубе, потанцевать. Пусть другие видят: все, что необходимо, чтобы покорить молодого мужчину, – все при ней!

– Тогда Норме нужен приятель вроде этого типа, по имени Сидней Селма, – предположил я.

– И будет нужен, – с напором откликнулась Берта, – если ты его не обскачешь.

– Так что, она сейчас на палубе?

– Да, она гуляет на палубе, – сказала Берта.

– Она говорила что-то вроде того, что ей нужно разобрать веши, а потом она сделает кружок по палубе перед сном.

Берта застонала.

– О Господи! Да она ведь тебе сказала, где и когда будет! Опомнись, черт побери! Марш на палубу и дай хотя бы шанс бедной девушке!

Я надел кепи, выключил свет и вышел на палубу.

Нормы Радклиф я не нашел. Зато встретил Сиднея Селму, гулявшего сразу с тремя женщинами – Розой Флакстон, Филис Итон и еще одной, которой я не знал. На первый взгляд всем им было ужасно весело.

Я хотел было вернуться, но потом решил сделать еще круг. И тут заметил в тени женскую фигуру, кутавшуюся в меховое манто. Вглядевшись, я узнал Норму Радклиф.

– Вы, кажется, прячетесь? – спросил я, подойдя к ней.

– Нет, – засмеялась она, – просто укрылась от ветра и дышу свежим воздухом на сон грядущий.

– Наверно, нелегкая была работенка – разобрать все вещи, развесить все по вешалкам? – Чтобы завязать разговор, я нес какую-то чушь.

– Конечно.

– И все равно, у вас такой вид, словно вы прячетесь.

– Ладно, сдаюсь. Я действительно прячусь. Я недоуменно поднял брови.

– Серый волк под горой, – сказала она, кивнув в сторону веселого квартета.

Небольшая качка давала Селме повод то и дело приникать к одной из дам, поддерживать ее рукой за талию, а потом убирать руку так, чтобы слегка провести ею по бедрам.

– Довольно шустрый, – заметил я.

Она снова кивнула и начала что-то говорить, но передумала и замолчала.

По палубе бродили и более солидные люди: две или три супружеские пары, четыре или пять пар женщин, которым на вид было лет за тридцать. Они явно вышли не просто подышать воздухом, а чтобы осмотреться на корабле, оценить ситуацию и пассажиров.

Внезапно Норма Радклиф сказала:

– Ну ладно, я уже надышалась. Пора идти спать. Доброй ночи, мистер Лэм!

– Доброй ночи, – ответил я.

Дверь, ведущая к каютам, была тугая, и я придержал ее для Нормы.

– А вы еще остаетесь гулять? – спросила она.

– Нет, – ответил я после секундного размышления, – я тоже отправлюсь на боковую.

– Спокойной ночи, – сказала она еще раз и дружески улыбнулась.

Я пошел к себе. Дверь каюты Берты была раскрыта, и, когда я проходил мимо, она заметила меня и сделала знак зайти.

– Ну, как дела? – нетерпеливо спросила она.

Я пожал плечами.

– Ты нашел ее?

– Да, нашел, – ответил я. – Она закуталась в манто и отошла в тень, так что ее почти не было видно.

– Но ты увидел?

– Увидел, – сказал я. – Кажется, она слегка пошевелилась. Но из-за этого манто ее сразу можно было и не узнать.

– Она стояла одна?

Я кивнул.

– И ты остановился и заговорил с ней?

– Да.

– И что она тебе сказала?

– Что собирается пойти спать, – ответил я.

– Что еще?

– Я спросил, не прячется ли она, и она ответила, что да. И добавила что-то про серого волка.

– Это про того молодца, что ходил с тремя бабами и при каждом удобном случае гладил их по заднице?

– Про того самого. Берта фыркнула.

– Вот паразит, прости Господи! И они таки будут его терпеть, потому что соперников у него нет. Если, конечно, им не удастся взять в оборот тебя. Но пока у тебя все идет отлично. И у Нормы тоже.

– Норма ничего особенного не делает, – возразил я. – Просто вышла подышать воздухом, а потом, почти сразу после того, как я появился, сказала, что уже устала, и пошла спать.

– И ты придержал для нее тяжелую дверь? Ту, что ведет с палубы?

Я кивнул. Берта улыбнулась мудрой, таинственной улыбкой.

– Ты все сделал правильно, – милостиво закончила она.

Я вернулся к себе в каюту, но минут через десять-пятнадцать мне стало интересно посмотреть, что делают Селма и три его дамы, и я снова вышел на палубу. Почти все пассажиры уже разошлись, но Селма и его трио настойчиво продолжали моцион.

Роза Флакстон, правда, уже держалась слегка в стороне. Увидев меня, она воскликнула:

– Давайте уговорим мистера Лэма сделать кружок с нами. Идите сюда, мистер Лэм! У нас заход на милю.

Она отделилась от шеренги и протянула мне руку. Я принял приглашение и взял ее под локоть. Селма обернулся, смерил меня неприветливым взглядом и сосредоточил свое внимание на двух других девушках. Теперь он обнимал их обеих за талии всякий раз, когда корабль накренялся, и убирал руки, когда он выправлялся.

Я заметил, что девушка слева от него выказывала явное недовольство его фамильярностью, а Филис Итон, шедшая справа, не протестовала; ее взгляд был так же скромен и невинен, как и за ужином. Селма телепатически почувствовал, что здесь он пощечины не заработает, и пользовался этим вовсю.

Роза Флакстон провела меня по палубе два круга, а потом сказала:

– Ну, все, мистер Лэм. Свою милю я отшагала и план выполнила. Доброй ночи! – и резко свернула к двери.

Когда она налегла на нее всем телом, я сказал:

– Позвольте мне. – Открыл дверь, и она проскользнула внутрь.

– Спокойной ночи! – повторила она. – До скорой встречи.

В глазах у нее сверкнули веселые искорки. Я так и не понял, воспользовалась ли она мной, чтобы отделаться от Селмы, или действительно закончила свою милю.

Про этот выход на палубу я решил Берте не рассказывать.

Глава 6

В морских путешествиях принято говорить «доброе утро» всем попутчикам, легко вступать в разговоры, стоя у борта, а при желании – и знакомиться. Здесь совсем не так, как на берегу, где каждый тащится по наезженной дорожке со своею ношей, и нет ему дела до других людей, бредущих по параллельным дорожкам.

На кораблях атмосфера совсем другая, и приспосабливаются к ней по-разному.

Всегда находятся снобы, не желающие ни с кем вступать в беседу и сразу дающие это понять своим попутчикам. А есть энтузиасты, которые только и делают, что бегают по кораблю и знакомятся.

Есть люди, возможно впервые в жизни вырвавшиеся из каждодневной рутины; им очень хочется разбавить серый, однообразный круг своих приятелей новыми знакомствами. Бывают и такие, что и хотели бы наслаждаться путешествием и общаться с незнакомыми людьми, но стесняются вести себя по-компанейски.

Наконец, есть огромное число нормальных людей, вполне склонных заводить знакомства с другими людьми, у которых близкие вкусы или сходное прошлое; но у них уже полно друзей дома, так что слишком расширять круг знакомств они не стремятся.

В общем, в первый день поездки на корабле возникает странная мешанина человеческих существ, которые бродят туда-сюда, постепенно пропитываясь атмосферой путешествия и приспосабливаясь к новому образу жизни.

Но ко второму дню ситуация меняется. Люди уже как-то разобрались и разделились на группы. Деловое напряжение береговой жизни спало, пассажиры становятся людьми. Именно на второй и третий день на борту завязываются дружеские связи.

Наблюдать за тем, как вели себя разные люди, было очень интересно. Утром первого дня Сидней Селма встретил кое-какой отпор. Лишь к полудню, когда девушкам удалось прояснить ситуацию, Селма стал им намного милее, а уж к полудню второго дня его акции взлетели чуть ли не до небес.

Однако Норма Радклиф продолжала избегать его. Стараясь поменьше с ним сталкиваться, она все больше и больше тянулась ко мне, словно в поисках защиты.

– Он невыносим, – говорила Норма. – Не то чтобы у меня ханжеский взгляд на жизнь, да и одеваюсь я как человек, слежу за модой. Но ведь личность человека тоже должна что-то значить! Приятно, когда тебя уважают. Но этот Селма не таков. У него только одно на уме. Чтобы ему понравиться, от девушки требуется единственное – полный набор анатомических аксессуаров.

Берта Кул выражалась еще хлеще.

– Посмотри, этот прохвост отлавливает девушек, словно телят из стада, – негодовала она.

– Как это? – не понял я.

– Он как будто вешает им на шею бирку для общего сведения.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ты погляди на него. Он выбирает какую-нибудь девушку и начинает активную атаку. Та осматривается вокруг, видит, что кроме него на корабле выбирать особенно некого, и решает воспользоваться тем, что есть. Ей хочется получить удовольствие от путешествия, вот она к нему и приклеивается. Некоторое время они ходят не разлей вода, потом она вдруг прячется обратно в свою раковину, и тогда он бросает ее, словно горячую картофелину. Позже с некоторыми из них он заговаривает уже как бы по-приятельски… Черт побери, он их словно метит!

– Никогда не воспринимал это таким образом, – рассмеялся я.

– Был бы женщиной – воспринял бы. – Берта фыркнула от негодования. – Что, например, думает женщина, глядя на эту скромненькую блондинку, которая к нему так и прилипла? Посмотришь на ее лицо – нежное, целомудренное создание; посмотришь на фигуру – нет, она тоже человек; а раз Сидней Селма повесил на нее свой ярлык – значит, легкая добыча.

И, не желая, чтобы нас видели долго беседующими, Берта зашагала прочь, приноравливаясь к качке и проклиная ту минуту, когда ступила на корабль.

Стефенсон Бикнел отдыхал в шезлонге, который ему поставили в тихом солнечном уголке. Если в воздухе чувствовалась хоть малейшая прохлада, к нему подходил палубный стюард и заботливо закутывал в одеяла. Желая, чтобы Берта была при нем неотлучно, он устроил так, чтобы ее кресло поставили рядом. Но Берта не разделяла его желания, и он в отчаянии обернулся ко мне.

Согласно уговору, я не должен был на корабле водить с Бикнелом особую дружбу – так только, случайное знакомство, ничего не значащие разговоры. Все же я подошел к нему и опустился в пустующее кресло Берты.

– Доброе утро, Бикнел. Как дела?

– Все болит, – проговорил он.

– Это плохо.

– Из-за качки не могу найти удобного положения. А если, не дай Бог, на что-нибудь наткнусь – просто как зубная боль.

– Очень жаль.

– Как ваши успехи с Нормой Радклиф?

– Разговариваем иногда.

– Я часто вижу ее с вами.

– Она прячется от волков, – пояснил я.

– Понятно, – сухо прокомментировал он. Потом, глядя куда-то вдаль, добавил: – А у вас хорошо получается с женщинами.

– У меня? – Я постарался выразить удивление.

– Да, у вас.

– Для меня это новость.

– И черт меня побери, если я понимаю, из-за чего это! – продолжал Бикнел. – Вроде не такой уж вы красивый или высокий, с виду отнюдь не дамский любимчик. И не бегаете за ними, но почему-то получается, что они бегают за вами.

– По-моему, у вас обо мне превратное представление, – сказал я.

– Да нет, не превратное. Слушайте, Лэм, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Мира – женщина молодая и непредсказуемая. Что ей взбредет в голову – никогда не угадаешь. А мне не хочется, чтобы у нас возникли проблемы.

– Что вы имеете в виду?

– Я не хочу, чтобы ситуация осложнилась.

– Что значит «осложнилась»?

– Ну, я не хочу… Думаю, будет лучше, если знакомство с Мирой вы оставите Берте Кул, и пусть Мира Берте обо всем расскажет. Потом уже вы можете помогать миссис Кул.

– Я именно так и понимал ваши намерения и планы, – ответил я ему.

– Ну, вот так и понимайте. – У него вырвался прерывистый вздох; он откинул голову и прикрыл глаза.

Поднявшись, я прошелся по палубе, а затем уселся в свой шезлонг. Через несколько минут появилась Норма Радклиф; она подошла и расположилась по соседству.

– Надеюсь, вы не возражаете, Дональд?

– А в чем дело?

– Я подкупила стюарда.

– Зачем?

– Чтобы мой шезлонг поставили рядом с вашим. И не будете ли вы так добры – как только появится этот Сидней Селма, смотрите прямо на меня и внимательно слушайте, что я вам буду говорить.

– А что вы будете говорить?

– Не важно, – ответила она. – Может быть, я буду тихонько говорить о погоде. Может быть, спрошу, что вы ели на завтрак. Было бы очень хорошо, если бы мы увлеклись беседой и просто забыли, что Селма существует на белом свете.

– Не нравится он вам? – спросил я.

– Нравится! – воскликнула она.

– Да я начинаю скрежетать зубами всякий раз, когда он со мной заговаривает. Кончится тем, что я себе всю эмаль в порошок сотру. Если бы можно было выкинуть его за борт!

Среди всей этой суеты перемещался денверский полицейский Эдгар Ларсон. Ходил он тихо-тихо, как мышка, выползающая из норки, когда в доме погасили свет и все улеглись спать. Он неожиданно возникал то на палубе, то в коктейль-баре. Присутствовал на всех корабельных развлечениях, на игре в кено[1]1
  Американская игра типа лото.


[Закрыть]
, стоял в дверях зала, когда показывали фильмы. Этот человек, казалось, поспевал всюду, нигде не выделяясь, но везде занимая удобную позицию, чтобы смотреть, слушать, следить. И, надо сказать, добивался существенных успехов. Люди почему-то доверялись Ларсону. Стоило ему посмотреть на человека ласковым взглядом серых глаз и принять позу слушающего, слегка наклонив голову, – и человек уже ощущал потребность излить ему всю душу.

А тем временем огромный роскошный лайнер плыл все дальше, рассекая голубые воды Тихого океана. На третий день пути погода существенно переменилась. Холодные ветры уступили место мягким тропическим бризам. Солнце палило немилосердно, и бассейн для плавания был набит до отказа. Девушки, принимавшие на палубе солнечные ванны, начали темнеть, словно гренки в тостере.

Пассажиры уже хорошо знали друг друга. За обедом над столами стоял гул от непрерывной болтовни. Перед обедом люди толпились в коктейль-баре, а после обеда собирались группками за ликером и беседовали о политике, о налогах, о серфинге.

Руководитель круиза по Гавайям открыл школу танца «хула». Занятия шли полным ходом. Можно было только удивляться тому, с каким увлечением осваивали женщины этот замечательный гавайский танец. Смущаясь, они робко выходили на середину многолюдного зала, но постепенно в их движениях, вначале таких неуклюжих, все заметнее проступало то завораживающее изящество ритмичного покачивания, которым так славятся танцоры-островитяне. Все вдруг поняли и почувствовали, что этот танец не просто случайный набор движений или импровизация, а древняя традиция. В гавайской хуле тело танцора передает игру таинственных сил природы, сияние радуги в небе, шум ливня, солнечный свет, колыхание ветвей пальмы, неумолкающий гул океана. И, как ни странно, научиться этому можно всего за несколько часов занятий. Для многих пассажиров это стало настоящим откровением, и привлекательность Островов открылась им в совершенно новом свете. С удвоенным усердием учились они танцевать; то, что началось шуткой, превратилось в серьезное занятие.

А Сидней Селма продолжал выступать в своем репертуаре. Гарем его сузился до четырех-пяти девушек, которых, видимо, абсолютно устраивала его манера общения.

Но в тот вечер я вдруг не обнаружил Нормы Радклиф в соседнем шезлонге, а потом увидел ее прогуливающейся по палубе с Сиднеем Селмой. Она преданно смотрела ему в лицо и внимательно выслушивала его дурацкие двусмысленности, грубые шуточки и сомнительные истории.

Тут же подоспела Берта и бухнулась в свободное кресло.

– Дональд, что ты такого натворил и что вообще происходит?

– А в чем дело?

– Только не смотри на меня круглыми глазами. Что ты сделал с девушкой?

– С какой девушкой?

– С Нормой Радклиф.

– Ничего.

– А может, что-нибудь пытался сделать?

– Ничего.

– Черт! – Берта немного подумала. – Ну, так тоже с девушками себя не ведут. Надо, чтобы им все время приходилось быть настороже. Конечно, не следует переть как танк, но необходимо постоянно давать им знать, что ты существуешь на свете, что у вас что-то происходит, что ты нормальный живой человек, в конце концов! Давай-ка, пошевелись, – затормошила она меня, – займись девушкой. Отшей этого кретина!

– Знаешь, Берта, я считаю, что это может повредить делу.

– Какого черта ты еще что-то считаешь? – завопила Берта.

– Да что ты понимаешь в женщинах?!

– Ничего.

Тогда Берта стала объяснять спокойнее.

– Сидней Селма чересчур агрессивен, но все понимают, что именно ему нужно. А ты слишком скромный. Вот твоя боевая подружка и решила высечь из тебя искру ревности, чтобы ты слегка раскачался. Наверно, ты обращался с ней, как с гипсовой статуей святого. А теперь вылезай из шезлонга, пойди пройдись да следи за Нормой. Как только увидишь, что она отошла от Сиднея Селмы, – подходи и отбивай.

Берта выгрузилась из кресла и зашагала по зыбкой палубе. Вид у нее был решительный: плечи развернуты, губы плотно сжаты, глаза стреляли по сторонам.

Но я остался сидеть в своем удобном шезлонге.

Был прекрасный теплый вечер. Засмотревшись на лунные блики на воде, я и не заметил, как в соседний шезлонг проскользнула Норма Радклиф.

– Дональд, у меня есть к вам одна просьба.

– В чем дело?

– Мне нужен совет.

– Прошу.

– У меня возникли проблемы.

Я обернулся к ней и многозначительно поднял брови.

– Да нет, не то, – поспешно сказала она.

– А что?

– Меня шантажируют.

– Из-за чего?

– Из-за нескольких писем.

– Что это за письма?

– Письма, которые было бы не очень приятно увидеть в суде.

– Как же вас угораздило писать такие письма?

– Теперь-то я понимаю, да уж поздно.

– А кто вас шантажирует?

– Наш дражайший общий друг, – ответила она, и в голосе ее зазвенела ненависть.

– Неужели Сидней Селма?

Она кивнула.

– А я-то подумал, что вы вдруг прониклись к нему интересом, – сказал я.

– Когда я узнала, что письма у него, я попыталась как-то к нему подступиться. Я не понимала, чего он хочет.

– И чего же он хочет?

Норма пожала плечами.

– А когда вы это узнали?

– Сегодня утром.

– Вы были с ним знакомы до этой поездки?

Она отрицательно покачала головой.

– Так вы действительно не понимаете, чего ему нужно?

– Ему нужно мое замечательное загорелое тело, если вас это интересует. Но только это не все.

– А оно у вас действительно загорелое?

– Вы что, не видели меня около бассейна? Я была в новом эластичном купальнике.

– Наверно, проглядел. Видимо, зачитался. Она вздохнула.

– Если бы вы не были так милы, то были бы невыносимы. А я-то надеялась, что вы ко мне подойдете.

– Мне не очень нравятся эти крохотные бассейны на кораблях.

– Там-то все и произошло.

– Ах, ну да. Так вы говорите, это шантаж?

– Да.

– Он сказал, что вы должны выкупить эти письма?

– Фактически – да.

– Но цену не назвал?

– Нет.

– Он прощупывает почву. Цена будет объявлена позже.

– Думаю, что так.

– Боюсь, мне трудно что-либо вам посоветовать.

– Я на, вас очень надеялась.

– С чего бы это?

– Мне показалось, что вы такой… такой умный и понимаете что к чему. Чем вы занимаетесь, Дональд?

– Боюсь, мой ответ может вас удивить, – уклончиво ответил я.

– Вы не адвокат?

– В общем, нет.

– Что вы этим хотите сказать?

– Ничего особенного.

На ее лице отразилось отчаяние.

– Ну хорошо, – смягчился я. – Позвольте задать вам несколько вопросов. Когда вы решили поехать в Гонолулу?

– Недавно.

– Но ведь билеты на «Лурлайн» заказывают за несколько месяцев.

– Да, но бывают отмены заказов.

– И эти билеты продают тем, кто числится в листе ожидания?

– По-моему, разные агентства путешествий имеют определенные квоты на заказ билетов, причем могут распоряжаться отмененными заказами из своей квоты.

– Ну и что?

– Ну, я и сумела попасть на корабль, – закончила она.

– А зачем вы едете в Гонолулу?

– Вы никому не расскажете?

– Не могу ответить определенно.

– Мне нужно встретиться с одним человеком, – сказала она.

– С мужчиной или женщиной?

– С женщиной.

– Вы давно с ней знакомы?

– Много лет. Она отличная девушка, но у нее тоже неприятности.

– А что у нее?

– Мне не хотелось бы обсуждать ее проблемы. Давайте лучше поговорим о моих.

– А связи тут нет никакой?

– Почему вам это пришло в голову, Дональд?

– Ладно, давайте рассмотрим ваше дело объективно, – согласился я. – Итак, в Гонолулу вы решили ехать только недавно.

Она кивнула:

– Верно.

– Вы писали какие-то письма. Кому вы их писали?

– Я не хотела бы называть имена.

– Женатому человеку?

– Да.

– И эти письма интересуют его жену?

– Жена хочет при разводе обобрать его до последнего цента, и ей все равно, каким образом это сделать.

– А письма попали к Сиднею Селме?

– Он говорит, что они у него. – Где?

– Там, где он их может легко достать.

– Он вам не нравится?

– Я его ненавижу и презираю.

– Так когда вы узнали, что письма у него?

– Сегодня утром.

– Раньше он вам этого не говорил?

– Нет.

– Допустим, письма у него, – стал рассуждать я. – Он узнал, что вы плывете в Гонолулу. Очевидно, он тоже попадает на корабль, чтобы встретиться здесь с вами. Хотя нет, это было бы неразумно.

– Почему?

– Поездка в Гонолулу стоит ему больших денег. И времени. Письма-то у него. И если они вам так нужны, что вы согласны за них заплатить, ему стоило только дать вам знать, что они у него, и вы сами бы к нему пришли. А вы хотите убедить меня, – продолжал я, – что он сел на корабль специально для того, чтобы здесь начать вас шантажировать, да еще ждал три дня, прежде чем сделать первый шаг. Нет, это неправдоподобно.

– Но именно так все и произошло!

– Это еще было бы разумно, – добавил я, – но только при одном предположении.

– Каком?

– Если та плата, которую он от вас ждет, должна быть получена в Гонолулу.

– Да, пожалуй.

– Может быть, это не обязательно деньги?

– Но ведь он пока не назвал цену!

– И все-таки здесь что-то может быть связано с вашей подругой – с той, с которой вы хотите встретиться в Гонолулу.

– Я предпочла бы не обсуждать дела моей подруги, – твердо заявила она.

– Если вы не хотите говорить мне правду, – ответил я, – то вам трудно будет рассчитывать на мой совет.

– Ну хорошо, допустим… допустим, что вы правы.

– Мне нужно знать, прав я или нет.

– Ладно, – внезапно решилась она. – Думаю, что вы правы.

– Что же ему нужно?

– По-видимому, это что-то, что есть у моей подруги, Мириам Вудфорд.

– Что именно?

– Я не знаю, Дональд, и не хочу гадать. Есть одна вещь, которая… Я понимаю, получается так, что я от вас что-то скрываю, но все-таки… все-таки, я не могу!

– Кто такая Мириам Вудфорд? – спросил я.

– Вдова, молодая и привлекательная.

– Вы едете к ней?

– Да.

– Зачем?

– Ей сейчас очень одиноко, ей нужна компания.

– Может быть, есть еще какие-то причины? Норма отрицательно покачала головой.

– Я готов выслушать эту историю в любой момент, когда вы решитесь ее рассказать.

– Я не могу рассказать вам эту историю, Дональд, но все равно хочу получить от вас совет.

– Это безумие – давать советы, не опираясь на факты. Минуты две она просидела молча, напряженно размышляя. Потом резко повернулась ко мне.

– Дональд, – решительно начала она. – Вы заметили здесь, на корабле, такого хилого человечка лет пятидесяти, которого все время закутывают в одеяла, чтобы его не продуло? Он сидит вон там, на палубе «А», в углу.

– А кто это?

– Его зовут Стефенсон Д. Бикнел, – ответила она. – Он из Денвера. Он был партнером мужа Миры Вудфорд и по условиям завещания Вудфорда стал доверенным лицом, распоряжающимся наследством Миры.

– Вы с ним знакомы?

– Нет, мы ни разу не встречались. Мне о нем писала Мира.

– А он знает, что вы едете?

– Я сама хотела бы это знать, Дональд. Я уже пробовала проверять, обращает ли он на меня внимание, но он вообще мало где появляется. У него ревматизм, поэтому он большую часть дня проводит в одиночестве. С ним иногда беседует одна женщина, некая миссис Кул. Вы, кажется, ее знаете, я видела, как вы разговаривали.

– Кул… – проговорил я, словно припоминая эту фамилию.

– Женщина лет пятидесяти, широкоплечая такая и… в общем, бочонок на тонких ножках.

– А-а, ну да, – сказал я.

– Бикнел едет в Гонолулу, чтобы защитить Мириам, – продолжала она. – А Мириам этого не хочет; ей нужно получить с него некоторую сумму, тогда она справится сама. А теперь вот этот гад Селма намекает, что я должна «работать с ним вместе». Чем это все кончится – один Бог знает! Я в совершенной растерянности.

– Но может быть, Селме только и нужно, что ваше замечательное загорелое тело? – предположил я.

– Нужно, конечно, – вздохнула она. – Он ни одно загорелое тело пропустить не может.

– Но возвращать за это письма он не хочет?

– Нет, конечно. Он хочет большего. Ему нужно, чтобы я с ним «работала».

– И что же я должен сделать?

– Дать мне совет.

– Скажите Селме, чтобы он катился к черту, – посоветовал я.

– Но у него же эти письма!

– Ничего у него с ними не получится.

– Почему вы так думаете? Он человек совершенно беспринципный.

– А что он с ними может сделать?

Она на секунду задумалась.

– Он может продать их жене этого человека.

– А ее муж богат?

– Не миллионер, но все же.

– И жена хочет забрать все?

– Да.

– Если бы Селма хотел продать ей письма, он бы их уже давно продал. И незачем ему было бы создавать себе столько проблем и идти на такие расходы – плыть с вами на этом корабле. Кроме того, – продолжал я, подумав, – если бы он просто хотел шантажировать вас, ему достаточно было написать вам, чтобы вы пришли к нему до отплытия. Нет, за всем этим что-то кроется, и единственный способ об этом узнать – рассмеяться в лицо Селме и послать его к черту. Пусть делает с письмами, что хочет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю