Текст книги "Продолжает Чарли Чен"

Автор книги: Эрл Дерр Биггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

19. Английская набережная

Утром следующего – последнего – дня плавания Чарли получил радиограмму от Даффа:

«Всегда был в тебе уверен. Не знаю как благодарить за все что ты для нас сделал. Справки подтверждают что калькуттский ювелир был связан пятнадцать лет назад с контрабандой алмазов из Южной Африки в Европу. В Кимберли за поставку алмазов отвечал Джим Эверхард. Думаю что замшевые мешочки имеют к этому прямое отношение. В Сан-Франциско к сожалению прибыть пока не могу, там уже ждут вас с ордером на арест капитан Фланнери и сержант Уэллс. Выздоравливаю что есть сил, твой Дафф.»

День обещал быть пасмурным, и большинство членов группы провело его в своих каютах, готовясь к утреннему прибытию в порт. За разными хлопотами почти все позабыли о приглашении Бенбоу на просмотр его пленок, так что тому пришлось после обеда еще раз напомнить каждому о грядущем сеансе.

Примерно к восьми погода испортилась окончательно, и солнце скрылось за низкими мрачными тучами, ускорившими наступление темноты. Начал накрапывать мелкий дождь, сменившийся плотным непроницаемым туманом, весьма похожим на тот, что окутал Лондон в ночь убийства Хью Морриса Дрейка. Низкий тоскливый рев автоматического туманного горна то и дело заставлял пассажиров вздрагивать, с опаской поглядывая в чернильный мрак за иллюминаторами.

Ровно в половине девятого Чарли вошел в помещение носового салона, где собрались все зрители, ожидавшие, когда Бенбоу закончит зарядку своего новенького проектора.

– Пока наш любезный кинооператор еще не начал сеанс, – обратился к собравшимся инспектор, – я хочу предложить каждому из вас сделать маленькое словесное вступление к фильму: сказать о том, что более всего запомнилось вам из всего нашего путешествия. И если вы не против, то первой предоставим слово самой многоопытной путешественнице из нас всех. Миссис Люс, что запомнилось вам?

– Дрессированные коты, – без колебаний ответила старушка, вызвав всеобщий смех. – Дрессированные коты, которых я видела в маленьком театрике в Ницце. Этого представления мне никогда не забыть – что-то неземное!

– Не удивляйтесь, мистер Чен, – обратился к инспектору Лофтон, – мне тоже не раз доводилось задавать моим туристам этот вопрос под конец поездок, и почти всякий раз от ответов у меня прямо-таки глаза на лоб лезли!

– Миссис Спайсер, можно спросить и вас?

– Конечно! Только мне придется чуточку подумать. А, конечно! Вечернее платье, которые я видела в соседней ложе в Парижской опере. Подобно котам миссис Люс, это было что-то неземное! В таком платье любая женщина могла бы выглядеть на двадцать лет моложе!

– Что до меня, то мое самое приятное воспоминание еще не наступило, – заявил Вивиан. – Нехорошо, конечно, показывать на что-то пальцем, но завтра утром я непременно сделаю это, как только на горизонте покажется Сан-Франциско – вот это и будет самый незабываемый момент всего моего путешествия!

Макс Минчин вынул изо рта незажженную громадную сигару и спрятал ее в карман.

– Мальчишка в итальянской деревне, которому впервые разрешили управлять упряжкой из двух тощих волов, – задумчиво сказал он. – Хотел бы я, чтобы на счастливое лицо этого паренька смог взглянуть мой сын. Он был очень недоволен, когда перед отъездом я подарил ему «Бьюик» вместо «Кадиллака».

– А мне запомнился лес в Фонтенбло, – сказал Росс. – Что там были за деревья! Словно аристократы: стройные, гордые, высокие… Прекрасный лес.

– Запомнилось ли что-то хорошее вам? – обратился детектив к Памеле Поттер.

– О, у меня множество хороших воспоминаний, только трудно остановиться на чем-нибудь одном… Почему-то сейчас мне припомнилась та летучая рыба, которая солнечным днем выпрыгнула к нам на палубу в Красном морс. У нее было такое забавное и доброе выражение… Я еще назвала ее про себя Марком…

– Спасибо, – засмеялся Кеннавэй. – Я тоже помню эту рыбу, только я назвал ее про себя Памелой!

– А мне, – робко подала голос миссис Бенбоу, – запомнился магараджа, который садился в Дели в свой роскошный «Роллс-Ройс». Он был весь с ног до головы закутан в золотую парчу! Я тогда подумала, что как только вернемся в Акрон, обязательно поведу своего Элмера к портному.

– В моей памяти, – неспешно начал Кин, – навеки запечатлелся последний вечер в Иокогаме. Я еще тогда заглянул на почту у самых ворот порта. А там как раз о чем-то говорят доктор Лофтон с тем коренастым стюардом, которого нашли потом мертвым в доках. Я еще спросил доктора, не хочет ли он мне составить компанию по дороге на судно, но – пришлось возвращаться без него. Как я понял, доктору хотелось остаться одному. Я шел вдоль мола, в ночной дали виднелось множество огоньков идущих по заливу джонок, сампанов, рыбачьих лодок. А рядом не было ни души, – он в упор посмотрел на Лофтона, – где-то там и нашли потом тело этого бедняги, верно?

– Все готово, леди и джентльмены, – поспешил предупредить новую ссору Бенбоу. – Начали! Это мы уходим из Нью-Йорка. Тогда – странно подумать – мы были совсем незнакомы друг с другом. О, шляпы долой, вот и наша статуя Свободы! Последняя панорама американской земли… Это все мы. Мистер Дрейк улыбается – никто не знает, что кого ждет…

Комментарий продолжался в том же духе на фоне кадров Лондона, отеля Брума, Фенуиков в процессе покупок, отъезжающего инспектора Даффа, парома на Кале, Парижа, Ниццы. По аудитории было видно, что фильм все больше и больше заинтересовывает всех. Чарли с живейшим любопытством вглядывался в узкие улочки Ниццы, когда его отвлек слабый голос сидевшего впереди Тэйта.

– Мистер Чен, пододвиньтесь немного, я… я выйду. Мне плохо. Даже в полусумраке салона было видно, что лицо у адвоката белое, как мел. – Не буду звать Марка, – прошептал Тэйт, – зачем портить ему последний вечер. Все пройдет, как только я прилягу, – и он бесшумно покинул салон, а Чарли вернулся к созерцанию Английской набережной, по которой неторопливо прогуливались туристы, прицениваясь к сувенирам Ниццы и товарам прибрежных магазинчиков. Затем, как в волшебном сне, перед зрителями прошли Египет, Индия, Сингапур, Китай… Только теперь все смогли по достоинству оценить наблюдательность, энтузиазм и интеллигентность их скромного спутника из Акрона – он создал настоящий гимн их путешествию!

Промелькнул последний кадр, и под возгласы благодарности Элмер начал складывать просмотренные ленты в коробки. Через несколько минут в салоне остались только сам Бенбоу и детектив, который вызвался помочь ему перетащить все оборудование назад в каюту. Уложив там коробки с пленкой на стол, Чарли поинтересовался:

– Мистер Бенбоу, а кто занимает соседние каюты?

– Слева – миссис Люс с мисс Поттер, а правая каюта пуста.

– Минутку! – Чарли вышел в коридор и вскоре снова вернулся. – Сейчас никого нет ни в той, ни в другой каюте. Коридор тоже пуст.

– Ну, и что? – не понял Бенбоу, аккуратно закрывая футляр проектора крышкой.

– Один из ваших фильмов, мистер Бенбоу, обладает такой ценностью, что на вашем месте я держал бы его только под очень хорошим замком. Есть у вас чемодан с таким замком?

– Есть, конечно, – еще больше удивился Бенбоу, – но о каком фильме вы говорите?

– Тот, что снят вами в Ницце. Вас в нем ничто не поразило?

– Кажется, нет…

– Могут найтись наблюдательные люди, которые не пожалеют никаких усилий, чтобы добыть этот фильм. А мне бы очень хотелось, чтобы для начала его увидел Скотленд Ярд. Вы не припомните дату, когда производилась съемка на Английской набережной?

– Не припомню, но у меня есть дневник всех съемок, – окончательно сбитый с толку Бенбоу полез в стол. – Вот, Английскую набережную я снимал утром двадцать первого февраля.

– У вас все в образцовом порядке, – восхитился Чарли. – Это делает честь американским кинолюбителям! Не забудьте только, что я говорил вам о хорошем замке, – с этими словами он оставил ошеломленного Бенбоу дожидаться выхода жены из ванной.

От Бенбоу инспектор сразу же поднялся в радиорубку, отправив в полицию Сан-Франциско радиограмму капитану Фланнери.

«Прошу срочно запросить полицию Ниццы относительно имен клиентов, посетивших утром двадцать первого февраля мастерскую портного Брина на Английской набережной, а также уточните характер производившихся им работ. Чен, инспектор полиции».

Он медленно спускался вниз, осторожно ступая по скользким от влаги ступеням трапа. Дверь в помещения кают-люкс со стороны мостика оказалась запертой, и ему пришлось отправиться к своей каюте через слабо освещенную шлюпочную палубу. Внезапно он увидел отделившуюся от трубы темную фигуру, в руке которой что-то блеснуло. Не задумываясь ни мгновения Чарли бросился на холодный влажный металл палубы и тут же услышал грохот выстрела. Он продолжал лежать, не шевелясь, пока не услышал слабый отзвук удаляющихся шагов, тут же заглушенных рыком туманного горна. Первыми на звук выстрела прибежали радист и пассажирский помощник. Линч помог ему встать.

– Бога ради, инспектор, что тут произошло?!

– Кто-то решил в меня выстрелить, а я его чуточку опередил, – почти с гордостью сообщил Чарли, отряхивая свои мокрые колени.

– Но мы не можем позволить, чтобы на нашем судне происходили подобные вещи! – разъярился Линч.

– И не позволяйте, – благодушно согласился Чарли. – Я тоже не намерен впредь позволять что-либо подобное. Завтра утром на ваш «Президент Артур» поднимутся два полицейских офицера, которые уполномочены передать этого стрелка лондонскому суду. – Сказав это, он продолжил путь к своей каюте.

Мечтая, о хорошем душе, он уже было взялся за ручку ванной, когда услышал за дверью голос Марка Кеннавэя:

– Сэр! Мистер Чен! Умоляю, зайдите к нам в каюту! Скорее!

В каюте, куда его почти бегом проводил бледный Марк, Чен увидел лежащего совершенно неподвижно на койке адвоката.

– Приступ?

– Да. Очевидно, случился, когда я был с Памелой в дансинге. Но я успел дать ему лекарство, он уже дышит ровнее… Дело не в этом инспектор! Я только что слышал, что в вас стреляли, а рядом с койкой лежит… вон там, смотрите!

Чарли заглянул за правый край койки и увидел лежащий на полу рядом со свесившейся рукой Тэйта пистолет.

– Я… Я коснулся его ствола, – со страхом продолжал Марк, – инспектор, мне показалось, что он был теплый!

– Действительно теплый, – Чарли беззаботно поднял оружие. – Это потому, что из него только что стреляли. Держу пари, что в меня. А заодно держу пари, что вместе с моими здесь найдутся отпечатки пальцев вашего патрона.

– Тэйт! – юноша бессильно опустился на стул. – Так это все-таки был Тэйт…

Чарли деловито достал из багажного шкафчика чемодан Марка и поставил его на стул. Ему не нужно было нащупывать ключ – белые следы клея на калькуттской наклейке достаточно красноречиво говорили о том, что верхняя наклейка исчезла. А вместе с нею и ключ.

– Чистая работа, – констатировал детектив.

– У кого же теперь его искать? – тихо спросил Кеннавэй.

– У того, у кого мне это нужно, – усмехнулся Чарли. – У того, кто в меня стрелял.

– Но где он может быть у Тэйта? В кармане?

– У Тэйта его нет, мистер Кеннавэй. Он сейчас у убийцы. Который все умеет рассчитывать на ход вперед. Он сумел использовать в своих подлых целях даже болезнь несчастного мистера Тэйта. Он пришел сюда за ключом, застал адвоката без сознания, и не преминул вложить ему в руку оружие, из которого только что стрелял в меня. Человек с очень развитым воображением. Завтра я с удовольствием отдам его в руки капитана Фланнери.

20. Время ловить рыбу

Кеннавэй поднялся с выражением величайшего облегчения на лице. Чарли положил пистолет в карман.

– Слава Богу, – выдохнул Кеннавэй, – у меня с души как камень упал. Он взглянул на Тэйта, который слегка пошевелился. – Приступ проходит. Несчастный человек. Весь вечер я думал и думал о нем, но так и не смог убедить себя, что это он был убийцей. При всех его капризах и странностях мистер Тэйт – в высшей степени порядочный человек. Он не способен ни на какое преступление.

– Справедливо, – Чарли уже взялся за ручку двери, – но никому ни слова о том, что здесь происходило. Пусть наша дичь ничего не подозревает. Пусть считает, что мы клюнули на его очередную «подсказку». Это облегчит нашу задачу.

– Понял, инспектор, – кивнул Кеннавэй. – Буду нем, как рыба. Займусь пока здоровьем мистера Тэйта, и больше ничем. До Сан-Франциско осталось всего ничего, так что работы по приведению патрона в достойный встречи с сыном вид мне хватит. Но чтоб я еще раз взялся за обязанности чьей-то няньки – ни за какие богатства!

– Иногда лучше быть нянькой самому себе, – согласился Чарли и хотел оставить каюту Тэйта, но в последний момент Кеннавэй задержал его.

– Мистер Чен, если вы, конечно, не рассердитесь… Но это мой последний шанс, другого уже не будет.

– Какой шанс? – удивился Чарли.

– Распрощаться с Памелой. Больше я ведь ее уже не увижу…

– Вот как?

– Словом, если бы вы зашли к ней на секунду и сказали, что как только мистеру Тэйту станет лучше, скажем, через полчаса, я буду рад видеть ее у читальни и…

– Можете не продолжать! – улыбнулся Чарли. – Постараюсь выполнить вашу просьбу со всем доступным мне красноречием!

Переступив порог каюты Памелы Поттер, он сразу встретился с ее тревожным взглядом.

– Боже, как я испугалась, когда услышала выстрел! Все только о вас и говорят. Вы действительно не были ранены?

– Цел и невредим, – шутливо развел руками Чарли. – поэтому будем считать это чьей-то дружеской шуткой. Но я пришел к вам с гораздо более важным известием. Некий мистер Кеннавэй просил вас еще немножко подождать со сном и примерно через полчаса быть у читальни.

– Он так уверен, что я там буду? И почему через полчаса?

– Дело в том, что у мистера Тэйта приступ…

– О, я не знала! Прошу прощения… Бедный мистер Тэйт!

– Ему уже немного лучше. Так что мистер Кеннавэй не задержится слишком надолго. По-моему, – добавил после небольшой паузы инспектор, – это очень славный молодой человек.

– Возможно, – упрямо качнула головой девушка, – но меня он по-прежнему раздражает. Поэтому если я туда и пойду, то только потому, что об этом просите вы.

Тем не менее, у читальни Памела была уже через четверть часа. И несмотря на это Марк уже ждал ее! Очевидно, здоровье его патрона шло на поправку семимильными шагами.

– Добрый вечер! Мистер Чен сумел тебя уговорить?

– И уговаривать не пришлось. Из-за этой жуткой сирены я бы все равно не смогла заснуть.

– А, по-моему, она воет очень уместно. Словно плачет по случаю того, что я тебя больше не увижу.

– Можно подумать, что тебя это огорчает.

– Огорчает. Я… Я не знаю, что бы я делал без тебя все это время. Наверное, теперь я не смогу прожить и дня без тебя. То есть я хотел сказать – без мыслей о тебе… Ты так мне нужна, что…

Могучий рык туманного горна заглушил его дальнейшие слова. Он попытался говорить еще что-то, но потом внезапно умолк и просто привлек девушку к себе. Их губы встретились.

– Так ты действительно меня любишь?! – ошеломленно спросила Памела, когда вновь наступила тишина.

– Я с ума по тебе схожу! Но я так боялся, что стоит мне сказать «люблю», как в ответ я услышу от тебя очередную шпильку, или ты вдруг просто повернешься и уйдешь!

– Не уйду, – шепнула девушка. – Теперь уже никогда не уйду.

Басовитый рев сирены снова заглушил все вокруг. Следующая пауза была отмечена счастливым вздохом Марка:

– Господи, что за чудесная ночь!

Чарли Чен был иного мнения. Потому что капитан, встревоженный покушением, приказал ему ради пущей безопасности ночевать в его собственной каюте, и Чарли провел долгие бессонные часы размышляя, свойственен ли столь оглушительный храп всем морякам, или же одним только капитанам. Заснул он только под утро, а когда проснулся, то выяснилось, что хозяин каюты уже давно встал и даже успел получить радиограмму:

«Фланнери и Уэллс прибудут катером капитана порта».

– Как вы смотрите, сэр, – предложил капитан инспектору, – если до их прибытия мы запрем нашего птенчика в какую-нибудь стальную клетку понадежнее?

– Как раз наоборот, – возразил Чарли, – пусть он до последней минуты чувствует себя в полной безопасности. Чем больше свидетельств получат лондонские присяжные, тем больше шансов на справедливое возмездие.

– Вам виднее, – пожал плечами капитан. – Тем не менее, я бы чувствовал себя спокойнее, если бы он уже сидел за решеткой.

Перед завтраком Чен навестил каюту адвоката. Румянец возвратился на его щеки, но было очевидно, что и он провел бессонную ночь.

– Мир вновь прекрасен, – слабо улыбнулся он вошедшему инспектору. – Марк распорядился, чтобы завтрак нам подали прямо в каюту, так что, сэкономив столько сил на прогулке в ресторан, я безусловно смогу добраться до самого дома без всякой посторонней помощи. Хотя я, в общем-то, и сейчас чувствую себя совсем неплохо.

– Вижу, и очень этому рад, – кивнул Чарли. – Мистер Кеннавэй уже рассказал вам о событиях прошлого вечера?

– Рассказал во всех подробностях. Этого мерзавца я не стал бы защищать даже за миллион долларов!

– Прекрасно. И, раз уж вы решили не покидать пока своей каюты, могу я воспользоваться этим обстоятельством, придав ему ту окраску, которая желательна мерзавцу?

– Действуйте, инспектор! Надеюсь, однако, что тень подозрения будет оставаться на моем добром имени не слишком долго?

– Не более часа, дорогой адвокат – на горизонте уже виден Сан-Франциско.

Перед входом в ресторан инспектора отвел в сторону пассажирский помощник.

– Сэр, с вашим сходом на американский берег, естественно, не будет никаких проблем, но вот ваш ассистент, мистер Кашимо – он в спешке не захватил из Гонолулу совершенно никаких бумаг, которые удостоверяли бы его личность! Боюсь, что выход на берег за пределы порта окажется для него невозможен.

– Не думаю, чтобы он стремился на него выйти. Скорее всего он рвется сейчас домой, чтобы поведать там о своих великих подвигах нашему шефу. Тот был не слишком высокого мнения о мистере Кашимо. А в Америке моему ассистенту делать нечего.

– Мы с капитаном тоже так подумали. Связавшись с портом, мы узнали, что днем оттуда уходит на Гонолулу другой лайнер нашей компании. Их капитан ничего не имеет против того, чтобы взять на рейс палубного уборщика. И если вы согласны…

– Конечно же, согласен! За исключением одной детали, – Чарли достал из бумажника несколько банкнот и передал их помощнику. – Мне бы хотелось, чтобы мистер Кашимо вернулся домой в качестве пассажира. При всех недостатках, свойственных его возрасту, он заслужил это маленькое удовольствие. Буду весьма признателен за хлопоты по приобретению его билета, мистер Линч.

– Никаких хлопот, инспектор. Всегда рад помочь в хорошем деле.

После завтрака Стюарт Вивиан исполнил свое обещание, показав Чарли Чену пальцем на проплывающие рядом с бортом в утренней дымке очертания Русского холма:

– Вот самая счастливая минута моего путешествия, инспектор! Никогда еще этот вид меня так не радовал. Скажу вам честно, что вся эта беготня по свету не для меня. Я это давно понял, но побаивался вернуться в Штаты раньше срока: кто знает, что взбрело бы на ум полиции при виде внезапно сбежавшего туриста? Кстати, о полиции, инспектор, – ходят слухи, что вы уже у цели?

– Да, цель достигнута, – подтвердил Чарли, – хотя я старался избегать всякой огласки своих достижений. К сожалению, это очевидно мне не удалось…

– А… – от волнения у Вивиана даже перехватило дыхание. – А его имя, разумеется, пока будет от всех тайной?

– Почему же? Мистер Тэйт любезно разрешил мне более ничего не скрывать.

– Тэйт?! – выкрикнул Вивиан. С минуту он молчал, затем вдруг заторопился, взглянув на часы. – Простите, но через десять минут доктор Лофтон просил нас всех собраться в салоне на прощальную встречу, – те, кто едет дальше Сан-Франциско, получат от него билеты до дома, а заодно и, так сказать, напутственное благословение. Что за сенсация, что за сенсация!

Бормоча и размахивая руками руками, он удалился. Загрохотала якорная цепь, и судно замерло, ожидая прибытия с берега таможенных властей. Чарли подошел к трапу и вскоре увидел знакомое ему по делу Брюса красное лицо и широкие плечи капитана Фланнери.

– Кого я вижу! – поразился тот. – Рад вас видеть, сержант Чен!

– Я тоже рад, капитан! – широкая улыбка на лице Чена свидетельствовала об искренности этого заявления. – Но с того дня, как нам в последний раз довелось поработать вместе, кое-что изменилось, сэр! Вы видите перед собой уже не сержанта, а инспектора!

– Правда? – обрадовался капитан. – Что ж, разве китайская пословица не говорит, что жаворонка на земле не удержишь?

– Счастлив слышать, что наши беседы остались у вас в памяти! – рассмеялся Чарли. – А это, как я догадываюсь…

– Сержант Уэллс, следственный отдел Скотленд Ярда, – представился стоящий рядом с Фланнери высокий здоровяк. – Где наш человек, инспектор?

– Думаю, что получает билет на дальнейшую дорогу заодно с напутственным благословением доктора Лофтона. А мы тем временем устроим засаду в его собственной каюте, дабы оказать ему достойную встречу, когда он придет за багажом. Идем, джентльмены. Каюта номер сто девятнадцать, ключи у меня.

Каюта, куда привел их инспектор, была обширным помещением, тонувшим в полумраке: иллюминаторы были закрыты опущенными шторами. Фланнери и Уэллс уселись по обе стороны стола, у которого стояли упакованные чемоданы. Чарли тщательно закрыл дверь на замок и встал рядом с ней.

– Ну вот, к приему все готово, – сказал он. – Мой запрос о портном с Английской набережной успел вовремя?

– Вовремя, сэр! – кивнул Уэллс. – Полиция в Ницце действовала четко, и вся информация была передана нам телеграфом уже через три часа. Наш клиент приносил Брину ремонтировать пиджак с оторванным карманом. Правым карманом, сэр. Брин запомнил, что клиент распаковывал сверток с пиджаком при нем. Это была типичная упаковка почтовой бандероли, вот только он не смог разглядеть, чьи марки на ней были.

– Английские, конечно, – сказал Чен. – Вот ведь что значит привычка к скупости: вместо того, чтобы выбросить улику, он послал ее по почте в Ниццу! А, может, думал, что там он уже находится в полной безопасности? Да, но куда он запропастился? Пойду, взгляну, – прислушавшись, Чарли быстро выскользнул в коридор и захлопнул за собой дверь.

Вся группа Лофтона, за исключением Тэйта, еще находилась в салоне. Судя по выражению их лиц, туристы были чем-то весьма взволнованы. Чарли сказал стоявшему у трапа Линчу несколько слов, и тот направился вместе с ним к двери салона.

– Уважаемые пассажиры, – обратился Линч к собравшимся, – таможенники готовы к работе, поэтому прошу всех разойтись по своим каютам, где будет производиться таможенный досмотр.

Первыми салон покинули Памела Поттер и Марк Кеннавэй. Проходя мимо инспектора, Марк нагнулся к его уху и шепнул:

– Инспектор, как только досмотр кончится, я сообщу вам одну новость, которая неизвестна даже такому детективу, как вы!

– Что бы это могло быть? – таким же шепотом удивился Чарли. И тут же ощутил мощный удар по плечу. Это была рука Макса Минчина.

– Мистер Чен, – загремел веселый голос гангстера, – вы первый полицейский, с которым мне не хочется расставаться. Поэтому от всей души хочу сказать вам не «прощайте!», а «до свидания»!

Затем миссис Спайсер удостоила инспектора приветливого кивка. Миссис Люс пригласила было Чарли к себе в Калифорнию, но Бенбоу не дал ей закончить:

– В Калифорнию, инспектор, вы поедете только после того, как побываете у меня в Акроне, и ни днем раньше!

– А после Акрона и Калифорнии инспектор все же убедится, что нет места лучше, чем моя родная Такома! – подхватил Росс.

– Зачем куда-то ездить, – запротестовал Вивиан, – если мы и так уже находимся в самом прекрасном уголке Соединенных Штатов!

Далее, о чем-то оживленно переговариваясь, к выходу из салона двигались Кин и Лофтон, но инспектор не стал их дожидаться. Он быстро направился по коридору вслед за ушедшими.

Двери каюты номер сто девятнадцать отворились, и на пороге ее появилась высокая фигура Джона Росса. Он сделал два шага вперед, но при виде двух поднявшихся ему навстречу мужчин замер. Затем резко обернулся. В дверях, полностью перегородив их своим солидным корпусом, стоял Чарли Чен.

– Мистер Росс, – произнес инспектор, – вы арестованы!

В следующее мгновение капитан Фланнери ловким движением замкнул на запястьях ошеломленного лесоторговца наручники, а сержант вывернул его карманы.

– Вижу, – с некоторым разочарованием сказал Чарли, – что ваши запасы оружия подошли к концу.

– Я отказываюсь понимать, что происходит! – сквозь зубы прошипел Росс.

– Происходит ваш арест по обвинению в убийстве Хью Морриса Дрейка в лондонском отеле Брума утром седьмого февраля сего года, – пояснил инспектор. – Есть и другие обвинения, но по ним вы не понесете ответственность, поскольку располагаете только одной жизнью. Вам с головой хватит и Дрейка. Хотя кроме него вы убили также мистера Хонивуда в Ницце, Сибил Конвей в Сан-Ремо, сержанта Уэлби в Иокогаме, покушались на жизнь инспектора Даффа в Гонолулу и на мою жизнь в открытом море.

– Все это ложь! – хрипло выкрикнул Росс.

– Ложь? Кашимо, вылезай!

Из-под широкого дивана появился слегка запылившийся, но совершенно невозмутимый Кашимо. Инспектор помог ему подняться на ноги.

– Позвольте представить присутствующим практиканта комиссариата полиции города Гонолулу мистера Кашимо. Боюсь, что от долгого пребывания под диваном он слегка одеревенел, но зато, возможно, сможет показать нам, где находится ключ.

– Смогу, учитель, – не без труда Кашимо нагнулся и извлек из правого манжета брюк Росса маленький блестящий предмет. Затем он с поклоном протянул его инспектору.

– Этот ключ от сейфа номер 3260 без сомнений будет оценен присяжными по достоинству, – заметил Чарли. – На вашем месте я бы давно постарался от него избавиться. Когда приходится выбирать между деньгами и жизнью я лично предпочитаю жизнь. Вы предпочли деньги. Что ж, это ваше право.

– Вы подбросили мне этот ключ! – зарычал Росс. – Я протестую! Я буду отрицать все!

– Не сомневаюсь, – кивнул Чарли. – Но как можно, например, отрицать то, что запечатлено бесстрастным объективом кинокамеры? И если на кадре вы выходите от портного, то каким образом это удастся опровергнуть? Вы слишком самоуверсны, мистер Росс, вы даже не заметили, что одним словом погубили себя задолго до того, как выкинули свой очередной фокус, вложив пистолет в руку Тэйта!

– Каким еще словом! Не понимаю, о чем вы говорите!

– Я говорю о вечеринке у мистера Минчина. Там вы и сказали то слово, которое выдало вас. Спрашиваете, какое? Могу напомнить, – он написал на листке из блокнота неколько букв, и показал их Россу, – хотите подарю вам это на память, в качестве сувенира собственной глупости?

Бросив на листок презрительный взгляд, Росс внезапно побледнел и судорожно сглотнул слюну. Лицо его сделалось очень старым и усталым.

– Оставьте это себе, – с усилием выговорил он. – Я не собираю сувениров. Да и зачем они мне теперь?