Текст книги "Чужая страна-черника"

Автор книги: Эркки К. Суомела

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

А шведы все гомозились, на него никто не глядел.

Янне подбежал к ним совсем близко и уже обежал их, как вдруг послал мяч на себя рикошетом от ноги Юнгве. Юнгве обернулся, за ним обернулся Ганс. Вскоре он краешком глаза увидел все лица – они были как бледные пятна.

Лавируя, Янне пробежал сквозь невидимую стену защиты чуть дальше, поднял ногой мяч с земли, перебросил его с ноги на ногу, поднял на колено и подкинул его пять, шесть раз на коленях, а потом еще выше – он покажет им игру головой…

Вдруг что-то зашумело сбоку, впереди мелькнула неясная тень. Янне боднул головой пустоту. Он взглянул на небо. Там медленно плыли взлохмаченные облака.

– Сюда, Ян!

– На центр!

Мяч был у Яна, этой тенью был Ян. И Ян был теперь в штрафной площадке «Лидса». А он, Янне, защитник, мешкал в центре поля.

Сзади кто-то засмеялся. Свен!

– Свен, дьяволенок! – рявкнул на него Ян и сделал гримасу.

– Гол!

– Не было гола!

– Ручаюсь, был!

– Они начали не из-за боковой! – крикнул Ян по-фински.

– Атт ва? [20]

– Ней мол… инте… [21]

– Тюст ду! [22]

– Сам молчи.

Юлле толкнул Янне вперед. Руки у него были чуть скрючены, кулаки словно молоты. Янне оглянулся.

Учителя поблизости не было, он сидел вдалеке на пне рядом с грабельщицей.

Откуда– то подкатился к ним мяч. Янне задержал его ногой и отпасовал назад. Юлле вцепился ему в рукав. Янне дернулся, вырываясь, рукав затрещал. Три, четыре шага, и он был опять у мяча. Но Ян был уже близко.

– Пасуй на центр, дурак! – крикнул Эскил.

Эскил оставался неприкрытым в центре. Но Янне ни за что не отдал бы ему мяч. Янне вдруг переправил мяч назад и повернулся, цепляя руками за землю. Он попытался обмануть Яна движением корпуса и отойти к центру. Но Ян, тяжело дыша, уже подбежал. Янне попробовал проскочить вперед, протолкнуть мяч на метр, два.

А там был Томас с шишкой на лбу.

Но он теперь пятился от мяча, пятился и пронзительно кричал:

– Жми на него, Ян!

Ян сыграл корпусом сбоку, Янне, спотыкаясь, отступил к боковой линии, но удержал мяч.

– Погоди, я бегу! – Это был голос Юлле.

Сейчас и он набросится на него. А Ян все наседал. Боковая линия была силок, западня, туда-то они и хотели его оттеснить. До нее было еще три-четыре метра. Но впереди было место, лишь Пертти стоял там вблизи линии ворот. Стоял как столб.

Что, если…

Не успела эта мысль пронестись у него в голове, как он уже осуществил ее: мяч от его ноги длинно и низко полетел над полем. В то же мгновение он бросился за ним.

Ганс кинулся бежать с середины поля; до этого он стоял там в офсайде. Но Янне знал, что он успеет к мячу раньше Ганса, причем тот был в одной с ним команде. Настоящая опасность, Ян, была позади. Он уже поравнялся с ним. Они бежали грудь в грудь пять, шесть метров, затем Ян стал сантиметр за сантиметром обходить его. Янне все удлинял шаг, удлинял, удлинял… Но его ноги начали описывать медленные, высокие дуги, руки работали впустую. Он уже видел перед собой спину Яна и выбившийся из брюк, развевающийся край рубашки в синюю клетку

Напрасно, все напрасно…

Но тут Ян пошатнулся. На мгновение его ноги утратили опору: тапочки скользнули не то по камню, не то по кочке. Янне опять вышел вперед, всего лишь на корпус, но этого было достаточно. Он настиг мяч, прицелился…

Пертти столбом стоял на месте. Он наверняка попадет в него: мяч уйдет от Пертти за линию ворот, и «Лидс» получит право на угловой. И тогда…

Янне пробил.

Мяч попал Пертти в ноги, как раз туда, куда Янне и метил. Но мяч остановился, застыл на месте, словно зажатый в тисках.

На мгновение воцарилась мертвая тишина.

– Мяч ко мне! – наконец скомандовал Юлле.

– Он и бить-то не умеет…

Смех Свена покрыл все.

– Пертти-Ворона!

Пертти задрожал всем телом. Он стоял ноги врозь, наклонил верхнюю половину тела вперед и раскачивался с ноги на ногу.

Эскил рванулся к нему. Пертти быстро отставил вбок левую ногу, качнул правой, молниеносный поворот – и Эскил оказался далеко позади него.

Мяч по– прежнему находился у Пертти между ног

– Что он делает?

– Штрафной, штрафной!

– Отдай, мальчик, мяч!

Томас подбежал к Пертти с вытянутой рукой.

– Отдай по-хорошему.

– Играем, играем дальше! – кричал Ян.

– Ты слышишь?

Пертти слегка присел и следил за ногами Томаса.

– Возьми, – прошептал он.

Томас улыбнулся, как улыбаются маленькому ребенку, и слащавым голосом сказал:

– Ну, отдай же, ведь мы с тобой в одной команде.

– Возьми.

– Сейчас мы не играем.

– Возьми.

Томас развел руками и подмигнул Юлле.

– Ну тогда…

Когда Томас выставил ногу, Пертти откатил мяч назад и отпрыгнул сам. Они опять стали друг против друга. Томас атаковал и в то же мгновение обнаружил, что перед ним никого нет: Пертти проскользнул мимо него с правой стороны. Он обманул и Юнгве, Эскил тоже не мог этому помешать.

Затем Пертти подал мяч.

Но он подал его прямо Янне, члену команды «Лидс». Секунду Янне изучал выражение лица Пертти: не ошибся ли он?

Пертти утвердительно кивнул.

И тут Янне понял: Пертти хотел сказать, что они всегда играют за одну команду. И так оно с ними, финнами, и было. Они входили в одну команду несуществующих и должны были играть заодно.

Янне отпасовал мяч обратно Пертти.

Тот маленькими, короткими шагами пошел с мячом на середину поля. Янне тенью скакал рядом с ним. Они миновали Юнгве. Он не пошевелился. Юлле тоже стоял на месте, и все прочие тоже. Лишь глаза-щелки Свена следили за движением мяча.

Пертти ударил, пройдя шесть или семь метров. И это был такой удар, какой не всякий может нанести. Сперва казалось, что мяч летит прямо в стойку ворот, но он изменил направление, выбил кусок шоколада из руки Свена и покатился далеко за кусты малины.

Это и был гол – гол несуществующих.

Но при его забивании никто не кричал «ура» и даже не пикнул. На поле стояла гробовая тишина.

Янне подошел к Пертти, хлопнул его по плечу и сказал:

– Ну, ты прямо бомбардир!

Только после этого поле зашумело. Все галдящей стаей сбились вокруг Ганса. Один только Ян стоял особняком. Издали казалось, что его разбирает смех.

– Давай валяй! – крикнул преподаватель.

16. ФИНСКИЙ УЧИТЕЛЬ

Он сидел на крышке парты, покачивая длинными руками. На нем были заношенные джинсы и свободная синяя куртка. Волосы у него были длинные и слегка вились. Он и вообще производил впечатление молоденького паренька. Но он не был пареньком; при взгляде на него вблизи становилась заметной тонкая сеть морщин вокруг глаз и складки вокруг рта.

И все– таки не верилось, что он учитель. Во всяком случае, Янне не поверил в это, когда учитель пришел давать свой первый урок. Он думал, что учитель должен быть похож на Юусо Хуотари -учителя в его школе в Финляндии. Юусо всегда был в темном костюме и в галстуке. И придя в школу, Юусо никогда не говорил: «Привет!» А этот говорил. И Юусо всегда следовало называть преподавателем, и он любил, чтобы ему слегка кланялись.

Этого можно было называть просто Рету

Но уже после первого или второго урока Янне изменил свое мнение о преподавателе: несомненно, Рету знал о жизни столько же, сколько Юусо, если не больше.

И теперь он рассказывал такое, о чем Юусо, наверное, понятия не имел.

– Они плыли и плыли под парусами, – говорил Рету, – и на кораблях кончилось продовольствие.

Такие рассказы приятно было слушать. И Янне слушал бы Рету, если б даже он говорил о музеях, о чем угодно.

Каждое его слово было понятно.

Время от времени Янне закрывал глаза и представлял себе, что он в Финляндии. Это было нисколько не трудно; все другие были такими же, как он, – финнами. Или же их было всего трое: Аня, Пертти и он, но и этого было достаточно, чтобы из Швеции сделать Финляндию.

Младшим ученикам Рету давал уроки особо.

Янне взглянул на Аню. Она училась на класс ниже его и теперь, когда прошло лето, не входила в их компанию: она водилась со шведами. Но все же она иногда улыбалась ему. Вот как теперь. И ее нос при улыбке казался еще более вздернутым. Глядя на такой нос, хотелось смеяться.

Пертти сидел с другого бока Янне. Но это был не тот Пертти, который всегда клевал носом на уроках Лилли. Нет, этот Пертти сидел подавшись вперед и пожирал глазами Рету, ловил каждое движение его губ и рук, выражение лица. И теперь Пертти говорил, пусть всего лишь слово или два зараз, но ведь на обычных уроках он подолгу не издавал ни звука.

– Так Колумб открыл Америку, – закончил Рету свой рассказ.

С минуту он молча думал. Затем спросил:

– Что же мы теперь будем делать?

И в этом Рету отличался от Юусо. Юусо всегда говорил, что теперь следует делать то-то и то-то. А Рету сперва спрашивал и потом только предлагал.

Так и сейчас он предложил:

– Есть у меня одна игра…

– Какая? – спросила Аня.

По ее глазам было видно, что она считает себя слишком взрослой для игр.

– Так, игра в слова…

Он взял с преподавательского стола свой портфель. Это был потрепанный, старый портфель, из швов которого выбивались уголки тетради.

– Иди сюда, в угол, Янне, – сказал Рету.

Янне снова вспомнился Юусо Хуотари: именно так сказал ему когда-то Юусо. Но Юусо, когда так говорил, всегда имел на это причину. А теперь Янне не знал, в чем он провинился.

Так как Янне медлил в нерешительности на своем месте, Рету сказал:

– Да иди же. Так надо для игры.

Янне пошел в угол у той стены, в которой были окна. Сперва он стал спиной к классу – так он привык стоять в финской школе, но Рету повернул его кругом, как доску.

– А теперь сложи руки за спиной.

Янне сложил. Рету нашарил что-то в портфеле и проскользнул в угол за спину Янне. Янне почувствовал, как рука Рету коснулась его руки. Затем его ладони коснулся какой-то предмет. Он крепко обхватил его пальцами.

– Только не показывай никому, – предупредил Рету, затем стал перед классом и сказал: – Расскажи что-нибудь об этом предмете, Янне. Скажи, например, круглый ли он?

– Нет, не круглый.

– Мягкий ли он?

Янне пощупал предмет пальцами.

– С одной стороны немного мягкий.

– Ну хорошо. Теперь вы, Аня и Пертти, можете спросить Янне о свойствах этого предмета, как я только что делал. И по его свойствам вы должны попытаться отгадать, что это за предмет. Ясно?

Аня кивнула. Рету несколько мгновений смотрел на Пертти, и тот тоже закивал.

– Начни ты, Аня.

Аня поморгала глазами, и ее щеки стали цветом совсем как красные ленты в ее волосах. Затем она пристально посмотрела на Янне, словно хотела пронзить его взглядом, и спросила:

– Этот предмет, как коробочка, четырехугольный?

– Нет.

– Он тяжелый?

Янне взял предмет в одну руку и взвесил его. Предмет был не тяжелый. Янне отрицательно покачал головой.

– Что им делают? – спросила Аня.

Янне чуть было не сказал, что этим предметом можно чистить одежду, но Рету поднял руку, как полицейский, и сказал:

– Это недозволенный вопрос. Ты должна спрашивать только о свойствах. Помни это.

Аня склонила голову набок и засмеялась так, что ее нос весь сморщился.

– Я больше ничего не могу придумать.

– Спроси о его размерах, – подсказал Рету.

– Он длинный?

Когда Янне стал измерять пядью платяную щетку, она выскользнула из его руки и упала на пол. Он попытался укрыть ее, сомкнув пятки вместе, но из этого получился только пинок: щетка отлетела от него на несколько метров.

– Платяная щетка! – воскликнула Аня.

– Ну ладно, ладно, – сказал Рету. – Возможно, это был очень трудный предмет. Но возьмем… – он опять порылся в портфеле, – хотя бы это. И теперь пусть Пертти идет в угол.

Янне уже сидел на своем месте и смотрел, как Пертти медленно поднимается. Затем он следил, как Пертти тяжело идет по полу, казалось, на ногах у него были оковы. Когда Пертти наконец повернулся в углу лицом к классу, Янне вспомнился человек из одного кинофильма; этого человека посадили в тюрьму, и после того, как дверь камеры закрылась за ним, он смотрел так же, как Пертти теперь, – глазами, полными угнетенности и смятения.

Янне пытался подмигнуть Пертти, пробовал улыбнуться ему, но под взглядом Пертти его улыбка искривлялась в гримасу.

Рету подошел к Пертти и что-то сунул незаметно ему в руку.

– А теперь пусть Пертти намекнет нам, что это за предмет, – сказал Рету. – Расскажи нам что-нибудь о нем.

– Это… это… это…

Пертти отвел руку в сторону и водил ею взад и вперед.

– Он твердый? – помог ему Рету.

– Да, да, да…

– Хорошо. Расскажи еще что-нибудь о его размерах. Потом будут спрашивать Аня и Янне.

– Он такой, как… такой… такой…

Рука Пертти вертелась в воздухе, описывала дуги, проводила линии и временами даже клевала, будто клюв птицы…

– Какой он толщины? – снова помог Рету.

– Он как…

– Быть может, он вот такой толщины? – Рету показал на указку.

– Да, да, да…

– А может быть, нет? Подумай спокойно и затем скажи.

– Он… толщины…

– Тогда я спрошу о другом. Какой формы этот предмет? Плоский, круглый или угловатый?

– Он такой…

– Плоский?

– Да.

Пертти вытер рукой щеку. При этом он повернулся настолько, что Янне успел мельком рассмотреть предмет: это был обыкновенный карандаш. А Пертти утверждал, что он толщиной с указку и плоский.

Ах ты господи…

– Его концы тупые или острые? – спросил Рету.

– Ней, ней, ней…

– Значит, тупые?

– Да.

Пертти пробежал взглядом по полу, поднял взгляд на Янне и снова опустил. Но Янне успел прочесть в его глазах мольбу, – призыв о помощи.

– Это карандаш! – крикнул Янне.

Аня хихикнула. Янне сердито поглядел на нее. Рету вздохнул устало, как вздыхают старые люди.

– Иди на место, – сказал он Пертти.

Однако Рету еще долго смотрел на Пертти, смотрел и после того, как тот уже уселся, и сеть морщинок вокруг глаз Рету углубилась и потемнела.

– Ну ладно, на сегодня хватит…

Рету подошел к окну и стал глядеть на улицу. Возможно, он любил разглядывать серые тучи и туман, во всяком случае, он простоял у окна долго.

Наконец он повернулся, взглянул на часы и сказал:

– Мы еще можем потолковать несколько минут. О чем же нам потолковать…

Янне хотелось бы поговорить с Рету еще о Колумбе и его кораблях, но он не решился это предложить; сейчас Рету сам начнет разговор.

И Рету действительно тотчас же сказал:

– Я вот думал сейчас обо всем, о книгах и прочем… У тебя, Аня, есть какая-нибудь книга на финском языке?

Аня покачала головой так, что темные волосы закрыли на мгновение ее лицо.

– А у тебя, Янне, есть книги?

– У меня было в Финляндии две. Одна про индейцев…

– А здесь нет?

– Нет. Они остались в нашем доме в Финляндии, на скамье в прихожей.

У Пертти Рету даже не спросил. Янне хотел было сказать о серии брошюр про войну, которые он видел у Пертти, но тут же вспомнил, что все они были на шведском языке.

– А в здешнюю библиотеку никто из вас не заходил?

– Я заходил, – сказал Янне, – но на финском языке там есть только две книги для взрослых. В них рассказывается про усадьбы.

Рету снова подошел к окну, но на этот раз оставался у окна недолго и почти сразу же вернулся на парту и закачал своими длинными руками. Качнув руками пять или шесть раз, он спросил:

– Знает ли кто-нибудь из вас, кто такой Алексис Киви? [23]

– Я! – в голос ответили Аня и Янне.

Когда Рету посмотрел на Пертти, тот тоже кивнул.

– Помните ли вы хоть одно произведение Алексиса Киви?

– «Семеро братьев», – сказал Янне.

– «Сапожники из Нумме» и «Обручение», – сказала Аня.

Она знала на одну книгу больше, чем Янне Это никуда не годилось, ведь Аня была на класс младше. Янне лихорадочно думал с минуту, затем воскликнул:

– «Сказания прапорщика Стооля»!

– За это следует благодарить Рунеберга. А вот не вспомнит ли кто-нибудь из вас последние слова Алексиса Киви перед смертью?

Рету, словно забывшись, смотрел на Пертти. А Пертти вертелся на месте, краснел и теребил пряжку ремня В конце концов он не выдержал взгляда Рету, вскочил и рявкнул, как солдаты в серии книжек про войну:

– Ааах!

17. ХИЖИНЫ

Янне обнаружил хижину в лесу за танцевальной площадкой.

Хижина была неказистая с виду. У него с Масой была однажды в Финляндии, в зарослях рябины, гораздо более красивая. У той хижины была двускатная крыша и была бы и дверь, если бы стены не рухнули, когда дверь стали приделывать.

Хижина же здешних шведов была просто лачуга. Вместо двери шведы повесили старый, грязный мешок из-под картофеля, стены и крыша были сложены из кусков пластмассы, картона и хвойных веток. И когда в хижину шведов заходили, там было темным-темно и в нос бил дурной запах.

Сперва Янне хотел испытать, насколько прочно шведы сложили свою хижину, но затем у него в голове мелькнула другая мысль, так что он бросился домой прямо через лес, через кусты и все дворы.

– Можно финну построить хижину в шведском лесу? – еще с порога кухни крикнул он.

И так как отец только кряхтел, Янне подступил к нему и снова спросил:

– Можно? Можно?

Отец уже что-то проворчал, но затем понял вопрос и, вскочив, присел на край софы.

– Почему же нельзя, если только получить разрешение на строительство и другие бумаги. И если хватит денег…

Янне задумался. Ему вспомнилось, как однажды Бенгт, Ниссе и другие мальчишки со двора собрали из погребов и сараев всякий хлам и пошли по направлению к танцевальной площадке. Они взяли с собой бельевые шесты Виртанена. У них наверняка не было никаких бумаг.

– Как же тогда шведы могут строить?

– Конечно, и им нужны бумаги.

– Не нужны.

– Да что за чепуху ты несешь?

– У Бенгта и Ниссе есть хижина. Ну, а если б мне тоже захотелось построить?

– А-а, ты вот о каких хижинах…

Отец опять улегся на софу.

– Так можно мне?

Отец отвернулся к стене и уложил руку вдоль тела. Когда он снова заговорил, его голос был заглушен подушкой.

– Строй себе хоть замок, только оставь меня в покое.

Янне поискал ключ от сарая на стенке посудного шкафа: он всегда висел там на гвозде. Но теперь ключа не было.

– Где ключ от сарая?

– А теперь ты испаришься или…

В маленькой комнате послышался стук. Похоже, это упала на пол пепельница. Но когда Янне закрывал наружную дверь, отец крикнул:

– Погляди в кармане моей куртки!

Пертти вышел во двор, как только Янне свистнул. Янне увлек его за собой в сарай. Там они набрали целые охапки реек, картона и мотков бечевки. Все это они отнесли в лес и вернулись обшарить клетушку Лемпиненов. Там они взяли топорик и синюю сетку, какой прикрывают клубничные гряды от дроздов.

И опять они побежали в лес, и опять вернулись обратно. И опять, и опять…

Когда тащили последнюю ношу, Янне, пыхтя, сказал Пертти:

– Теперь они лопнут от зависти…

Янне знал, где прошлой зимой валили лес. Там они нарубили топориком крупных корявых сучьев. Еловых лап они раздобыли на просеке под линией электропередачи, там был густой молодой ельник.

Теперь оставалось только выбрать место для хижины.

Они присели на пень подумать. Но долго раздумывать им не требовалось. Янне знал в окрестных лесах каждый пригорок, каждую лощину, знал он и сухие пустоши, поросшие вереском, и такие места, где в крупных мочагах мерцала черная болотная вода.

Они выбрали небольшую ложбину у поваленной бурей ели. Ее ствол мог служить хорошей опорой для вертикальных стоек, а ложбина позволяла укрыться от ветра. И это место имело еще то преимущество, что от него было рукой подать до хижины шведов.

Шведы непременно должны будут заметить их хижину

В этот вечер Янне и Пертти ничего больше не успели сделать до наступления темноты. Однако в следующий вечер уже разровняли дно ложбины и наполовину установили каркас. В субботу и воскресенье они проработали целый день и в понедельник окончательно отделали хижину внутри.

Хижина удалась на славу.

Ее крыша была так высока, что они могли стоять в хижине, распрямившись во весь рост. Правда, и в их хижине было несколько темновато, но это говорило лишь о том, что крыша и стены такие плотные, что не пропускают света. Хижина шведов не шла ни в какое сравнение с их собственной. Их хижина не стояла покосившись, как у шведов, и даже сильный ветер не мог сорвать хвойные лапы с ее крыши. В лачуге же шведов были видны все их картонки, а стены, казалось, были сделаны из лоскутного одеяла. Шведы покрыли пол лишь каким-то крошевом и спутанной травой, тогда как в их хижине можно было ступать по настоящему мху.

Ну, а была ли в лачуге шведов полка на стене, сделанная из оструганной доски? Нет. Были ли у них вещи, которые они могли бы держать на этой полке: складной нож, ваза для цветов, эмалевые кружки, жестяные банки, клещи, медная проволока, шило, электрический фонарик? Нет. У шведов не было даже курительной трубки, как у них.

У шведов не было ничего.

И конечно, сами шведы знали об этом; когда Янне и Пертти набрасывали на крышу хижины последние хвойные ветки, в лесу потрескивали под чьими-то ногами сухие ветки и между деревьями мелькали крадущиеся фигуры. О том, что шведы шпионят, можно было заключить и из другого: однажды вечером положенные у двери хижины хворостины оказались сбиты напрочь – шведы заходили в хижину. Однако Янне и Пертти не было жалко, они даже надеялись, что шведы станут шпионить, их хижину не стыдно показать людям.

Янне опасался лишь одного: что шведы от зависти разрушат их хижину. Но шведы этого не сделали.

Они сделали другое, и в последующие дни пришла очередь Пертти и Янне ходить крадучись по лесу и шпионить.

Ниссе, Бенгт и Стиг привезли к своей хижине на тачке Блумберга новый материал. Тут были обрезки досок, жерди и целый сверток синтетической ткани. Затем они стали перестраивать свою хижину. Новую хижину они сделали просторной; когда три дня спустя она была готова, в ней могло поместиться шесть человек, хотя бы и взрослых. Они даже попытались сделать у своей хижины стрехи, но досок у них хватило только на одну сторону. Сторона без стрехи вообще выглядела несколько странно; стена здесь выпятилась наружу и, наверное, рухнула бы, если б шведы не подперли ее шестами для просушки белья, которые они утащили у Виртанена.

На мгновение у Янне мелькнула мысль пойти к Виртанену и рассказать, где он может найти свои шесты, но он все же этого не сделал; это слишком напоминало донос. И к тому же он был не очень-то уверен в себе. Может быть, и ему придется добывать то или другое…

Первой добычей был камин.

Янне и Пертти нашли его на свалке – совершенно исправный камин. Правда, у него не было пода да и трубу пришлось немного подправить с помощью клея и черной ткани, но все же было хорошо иметь в хижине свой камин. И еще лучше стало тогда, когда они подожгли бумагу и хворост и из трубы повалил похожий на грозовую тучу дым.

Как раз тогда в лесу снова стали потрескивать сухие ветки…

Но на следующий вечер шведы притащили в свою хижину большой деревянный ящик – это был стол, и несколько березовых чурбанов – это были табуретки.

Но что такое деревянный ящик по сравнению с настоящим столом? Ничто. И что такое чурбаны по сравнению со стульями? Просто дрянь. А у них в хижине был и настоящий стол, и два настоящих стула, желтый и коричневый. Этот стол, который дал им Виртанен, они несколько раз пронесли взад и вперед мимо хижины шведов, прежде чем поставили его перед камином у себя в хижине.

А шведам никто стола не дал, им пришлось довольствоваться стеклянным окном. Причем это было не настоящее окно, его бог знает из какого хлама смастачил отец Ниссе.

Когда Янне рассказал своему отцу об окне, тот сказал:

– А, уже и отцы оказывают поддержку… В таком случае я тоже.

И отец позволил Янне взять все старые вещи и даже софу, поставленную в сарае, но они взяли только маленький комод и две выброшенные матерью подушки.

Однажды вечером шведы укрепили на крыше своей хижины сине-желтый [24] вымпел. Но вымпел был всего лишь вымпел, а Янне и Пертти Улла сшила из остатков старой простыни и голубых [25] полос такой флаг, что когда он был укреплен на верхушке выструганного из ольхи шеста и заполоскал на ветру, его было хорошо видно издали.

Во всяком случае, из хижины шведов его было видно.

Когда шведы увидели настоящий флаг, им стало так завидно, что они запустили в своей хижине магнитофон. И он играл так громко, что, хотя Янне и Пертти забились в самый дальний угол своей хижины и натянули на уши шапочки с кисточкой, его все равно было слышно. Но уже на следующий вечер они избавились от рева магнитофона, ударив в кастрюли и чугуны и заглушив все другие звуки.

Затем их попытались уязвить телевизионной антенной, сделанной из стальных щеток и железной проволоки, но безуспешно: мерцающий у них в хижине штормовой фонарь был несомненно лучше.

Однако это не означало конец усовершенствованиям.

В середине следующей недели наклюнулась новая возможность: оленья шкура Виртанена, вещь совершенно непревзойденная. Если бы Виртанен одолжил им ее хотя бы на один вечер, победа была бы за ними. Шведы не могли бы достать ничего, даже примерно столь же великолепного.

И Виртанен согласился.

Но в тот вечер они не могли похвастаться своим сокровищем: вечером пошел дождь. Дождь лил два дня подряд. Лишь в конце недели ветер угнал тучи за озеро и выглянуло зябкое солнце.

Однако шкуру от Виртанена они получили не сразу. Он обещал дать ее только тогда, когда земля полностью просохнет: в мокрой хижине шкура бы испортилась.

Виртанен оказался совершенно прав.

Мало сказать, что в хижине было мокро: она превратилась в озеро под крышей. Массы воды устремились сюда со склонов и нашли себе путь по дну ложбины. Одна стена даже обрушилась.

Но наводнение и рухнувшая стена – еще не самое худшее. Стену, конечно, можно снова поставить, а от воды можно избавиться, прокопав канавы и нося ее ведрами. Нет, не это смутило Янне и Пертти. Гораздо горше было видеть качающуюся на воде лодку из коры с сине-желтым флагом на корме.

Это был символ победы шведов.

С минуту Янне и Пертти в смятении смотрели на озеро и на лодку. Много дней и даже недель хлопотали они, и вот результаты их хлопот разом уничтожены. И победа, которая была так близко, тоже ускользнула…

Янне, глубоко вздохнув, наклонился и стал выуживать плавающие в воде предметы. Сперва он спас жестяную банку, кружку и вазу для цветов. Когда он потянулся за стулом, сзади раздался звон.

Он обернулся.

Пертти вдребезги разбил вазу о камень и теперь бежал по тропинке к хижине шведов.

Янне бросился за ним, но, как он ни силился, Пертти поспел к хижине гораздо раньше его. И уже приступил к делу

Он обрушил покосившуюся стену хижины шведов.

Янне схватил Пертти за рукав, но он вырвался и кинулся к передней стене. Он пинал ее ногами, дергал, рвал. Когда он схватил с земли бельевой шест и нанес сокрушающий удар по ящику-столу, Янне отскочил назад. Глаза Пертти горели, словно пылающие головни, он тяжело дышал, как злая собака, и скрежетал зубами. Не переставая он бил, сокрушал, молотил.

Наконец Пертти бросил шест на груду древесного крошева и еловых веток и через затрещавшие кусты ринулся в лес.

Янне долго глядел ему вслед.

Такой ярости он никогда ни у кого не видел.

18. ШПИОН

Они сидели во дворе на скамье, Рахикка и Янне. Рахикка сидел во дворе потому, что ему не разрешали курить дома, Янне просто так, чтобы провести время. Рахикка, казалось, дремал, посапывание трубкой могло сойти за храп. Но Рахикка не спал. Он все время был в курсе жизни двора: знал, что старый Блумберг идет, ковыляя, по тропе вниз к берегу, а Ниссе и Бенгт околачиваются возле погреба Виртанена. Но особенно пристально прислушивался Рахикка к звукам, доносящимся сзади, к шороху и всплескам. Улла развешивала там белье для просушки.

– Пришел бы помог немного, Вилхо! – вдруг крикнула Улла.

– В чем дело?

– Да вот надо бы натянуть веревку.

– Подожди секунду…

Рахикка выколотил трубку о каблук и кратчайшим путем, по лужайке, направился к Улле. Янне следил за ним.

Веревка шла от сосны через две березы к другой сосне, в промежутках ее поддерживали ольховые шесты с рогульками на конце.

– Подержи конец веревки, Янне!

Рахикка отвязал пластиковую веревку от сосны и заново обернул ее вокруг березы. Затем снова завязал веревку на сосне, прочно установил шесты и сказал:

– Годится?

– Как не годится! Большое спасибо.

На Улле был синий рабочий халат с темным мокрым пятном на животе.

– Подай мне прищепки, Янне.

Прищепки были в зеленом пластмассовом ведре. Янне принес его и поставил у ног Уллы. Она покопалась в белье, взяла уголок простыни и сказала:

– Тут нужны три руки, не меньше.

Рахикка присел на пень набить трубку. Янне вместе с Уллой принесли корзину с бельем под веревку.

– Я, похоже, оставил свои спички там на скамейке. Сбегай принеси, Янне.

Янне побежал к скамейке. Спичек на скамейке не оказалось. Он поискал на земле и даже заглянул под лавку. Там лежала лишь бутылка из-под колы.

– Здесь нет!

Улла подошла к Рахикке. Они о чем-то разговаривали, понизив голос. Когда Янне приблизился к ним, они умолкли.

– Тогда я, наверное, потерял их, – сказал Рахикка и пошарил у себя в кармане. – Сбегал бы, купил в кофейне, а?

Рахикка дал Янне крону. Добежав до двора, Янне оглянулся. Изо рта Рахикки лилась речь. И его руки тоже разговаривали, Рахикка размахивал ими и подводил черту под словами. В душу Янне закралось сомнение: если Рахикка хочет избавиться от него, чтобы он не слышал, то покупка спичек всего лишь уловка…

– Я сперва забегу домой за шапкой! – крикнул Янне.

Он прошмыгнул в дом. Мать прятала спички в шкаф за мешочки с мукой. Он сунул коробок в карман и, выйдя во двор, крикнул:

– Я мигом обернусь!

Янне выбежал на дорогу. Рахикка уже не мог видеть его. Он обогнул первый дом, поднялся по тропинке к ореховым кустам, согнувшись, бросился к фасаду хозяйственной постройки и остановился.

Улла и Рахикка все продолжали разговаривать.

Но ему нужно было подобраться к ним ближе – гораздо ближе: здесь, у фасада, их речь слышалась далеким бормотаньем. Он крадучись обогнул угол и тесно прижался к стене. Корзина с бельем была прямо перед ним, пень, на котором сидел Рахикка, был скрыт углом постройки. Он прополз мимо клетушек-сараев Блумберга, Лемпиненов и Виртанена и притаился за последней дверью. Улла и Рахикка были в пяти-шести метрах от него.

Затаив дыхание он прислушался.

– Конечно, я иногда подумываю о возвращении в Финляндию, все об этом думают, – сказала Улла, – но это немножко страшно. А вдруг там скажут, что нет работы, давай, баба, топай в другое место. Мне уже так говорили.

– Я мог бы помочь.

Улла долго молчала. Наконец она сказала:

– Послушай, почему ты так хочешь, чтобы я уехала в Финляндию?

Послышалось сопение трубки. Янне потянул носом воздух, но запаха табачного дыма не уловил. Наверное, Рахикка посасывал пустую трубку.

Затем голос Рахикки зазвучал вновь.

– Я думаю о благе Пертти. Он должен уехать отсюда.

– Почему?

– Чтобы найти себе язык.

– Шведский разве не язык?

– Это, конечно, так, но…

С того места, где был пень, послышался звук шагов, и на стволе сосны затрепетала темная тень. Рахикка встал и теперь ходил взад и вперед.