Текст книги "Крутой сюжет 1995, № 1"

Автор книги: Эрик Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

4

Серые дома Манхэттена купались в вечернем июльском солнце. Стояла духота, Николас чувствовал, как припекает солнце, даже через тонкую ткань рубашки.

Мысли Николаса занимал звонок, который раздался прошлой ночью, Винсент был ужасно расстроен. Терри и Элин – убиты. Невозможно представить. Никто не мог прокрасться в апартаменты Терри незамеченным, так, чтобы тот не узнал об этом; его нельзя было застать врасплох. Но как тогда? Голос Винсента звучал безжизненно, и когда Николас начал его расспрашивать, он только и смог вновь назвать место встречи на Седьмой Авеню после прибытия дневного поезда.

В безоблачном небе по-прежнему ярко светило солнце. Мокрая рубашка Николаса прилипла к телу. Пальцами он пригладил волосы, сожалея, что не подстригся, тогда не было бы так жарко.

Встретить его должен был не сам Винсент, а детектив лейтенант Крокер. Лью Крокер.

Из плотного потока машин вынырнул длинный черный лимузин и остановился у тротуара напротив Николаса. Стекла автомобиля были затонированы и это мешало как следует рассмотреть сидящих внутри. Задняя дверца открылась, из машины высунулась фигура и кивнула ему.

– Садитесь, мистер Линер, – послышался низкий голос.

Пока Николас колебался, распахнулась передняя дверца, и загорелый мужчина в темно-синем костюме пригласил его в лимузин. Дверцы мягко закрылись, и шикарный автомобиль медленно влился в поток машин.

Внутри было просторно и тихо, хотя за окном шумел большой город. Сиденья были обтянуты серым вельветом, как в дорогом барс, мощный двигатель шумел едва слышно.

В лимузине сидело трое: шофер, рядом с ним человек в темно-синем костюме, а на заднем сиденье развалился высокий, массивного телосложения мужчина, одетый в дорогой светлый костюм. Николас заметил, что под костюмом не было и грамма жира, у этого человека чувствовались стальные мускулы и широкая кость. А большая голова и выдающаяся вперед массивная челюсть придавали ему довольно агрессивный вид.

– Хотите выпить? – Здоровяк сказал это командным голосом, и мужчина в темно-синем костюме с готовностью повернулся к ним.

– Баккарди с лимоном, если можно. – Тут же синий костюм открыл маленький бар, расположенный прямо перед ним. Николас услышал, как в стакан упал лед. Он был спокоен, хотя до сих пор не имел понятия, кто эти люди, надеясь вывести их на разговор.

– Не очень-то вы похожи на свою фотографию, – сказал здоровяк тоном, не терпящим возражений.

Николас отхлебнул баккарди и нашел его недурным. Проглотив его, он сказал:

– Вы знаете обо мне больше, чем я о вас.

Здоровяк пожал плечами.

– Так и должно быть.

– Это ваша точка зрения.

– Существует только одна точка зрения, мистер Линер.

– И много вы знаете обо мне? – спросил Николас. Он был почти уверен теперь, – лицо здоровяка было ему знакомо.

Здоровяк повернулся и холодно взглянул на Николаса.

– Достаточно, чтобы захотеть поговорить с вами с глазу на глаз.

Это было то, что нужно.

– Сначала я не узнал вас, – сказал Николас. – Я никогда не видел вас без бороды.

Здоровяк улыбнулся и потер свои гладко выбритые щеки.

– Действительно, я изменился. – Затем с его лица исчезло всякое добродушие, оно стало словно высеченным из гранита, перемена была поразительной. – Зачем вам моя дочь, мистер Линер? – Его голос раздался, словно щелчок кнута.

– А что мужчина хочет обычно от женщины? – сказал Николас. – Только это, мистер Томкин. Ничего больше.

– Это не смешно, – сказал Томкин. Тон его голоса снова быстро и резко изменился, напомнив хамелеона, меняющего свой окрас. Теперь в нем чувствовалась сталь. – В любом случае, Юстина не обычная женщина. Она моя дочь.

– Так же вы, наверное, обращались и с Крисом в Сан-Франциско? – спросил Николас.

Томкин отвернулся к окну.

– Моя дочь, должно быть, полюбила вас. Она не была ни с одним мужчиной более нескольких дней. – После некоторого раздумья Томкин добавил: – У нее есть проблемы.

– Они есть у всех, мистер Томкин, – сухо ответил Николас. – Даже у вас. – Произнеся это, он пожалел о сказанном. Он был раздражен, что было плохим знаком.

– Вы необычный человек, – сказал Томкин. – Я много имел дел с японцами, но не встречал похожих на вас.

– Сочту это за комплимент.

Томкин пожал плечами.

– Как хотите. – Он нагнулся к небольшому ящичку, встроенному в сиденье, достал оттуда лист бумаги и протянул его Николасу.

– Вот, – сказал он, – что вы об этом скажете?

Это был лист японской рисовой бумаги, очень дорогой. Николас осторожно взял его. В центре листа чернилами был нарисован символ из девяти маленьких алмазов, заключенных в большой круг. Внутри круга была древняя японская идеограмма комусо.

– Ну? – нетерпеливо спросил Томкин. – Вы знаете, что это такое?

– Скажите, откуда это у вас. – Николас посмотрел в холодные глаза Томкина.

– Пришло по почте. Сначала я думал, что кто-то меня разыгрывает, но теперь… – Он пожал плечами. – Что это значит?

– Это герб, – просто сказал Николас. Он протянул листок Томкину, но тот не взял его, и Николас положил листок на сиденье. – Герб школы ниндзя. – Прежде, чем Николас снова успел открыть рог, Томкин уже обращался к синему костюму.

– Фрэнк, мне нужно в башню.

Фрэнк кивнул и что-то буркнул водителю. Лимузин повернул за угол и направился на восток. Когда они подъехали к Парк Авеню, то свернули налево, двигаясь к северу.

Сидя с Николасом, Томкин рассматривал листок рисовой бумаги так, будто в нем заключался смысл всей его жизни.

* * *

Примерно в то же время Винсент работал в комнате для вскрытия трупов. Он не был на дежурстве, когда привезли трупы Терри и Элин прошлой ночью, но тут же прибыл по звонку. Винсент не верил в случившееся и хотел убедиться сам, боясь ошибки. Они были мертвы. Вернувшись домой, Винсент провел неспокойную ночь.

На следующее утро Винсент снова был в морге. Он остановился перед металлическими дверями, ведущими в комнату для вскрытия. Он знал, что там лежит его друг Терри Танака, следующей будет Элин. Стоя в нерешительности, он думал о том, действительно ли хочет войти в эти двери. В его голосе пронеслись воспоминания, как они вместе с Терри мечтали о возвращении в Японию, и вот смерть разрушила их мечты. Винсент не мог понять, как такое могло случиться с Терри, наверное, ради этого он и пришел сюда, хотя ему было очень тяжело.

* * *

Лимузин вынырнул из потока и остановился возле мостовой. Фрэнк вышел первым и открыл для них заднюю дверцу.

Они находились в районе новостроек, который был расположен несколько в стороне от главных улиц. Вокруг виднелись громады нескольких строящихся домов, они были в лесах. Возле одного из них стояла огромная бетономешалка, работал кран.

Фрэнк повел их внутрь одного из строений, через огромный вестибюль и длинный коридор, где запах свежей краски сразу ударил им в ноздри.

На лифте они поднялись на верхний этаж, там их встретил коренастый детина. Молча они пошли по широкому коридору.

Потолок и стены были покрашены в нежно-голубой цвет. Справа вся наружная стена от самого пола до потолка была сделана из стекла. Отсюда открывался великолепный вид Манхэттена на запад и юг. По другой стене располагался ряд деревянных дверей, за которыми находились отдельные кабинеты. Здесь было так же жарко и душно, как и на улице. От яркого летнего солнца было невозможно укрыться.

Томкин остановился перед металлической дверью и оглянулся, поднимая руку, будто собирался запеть арию.

– Ты видишь то же, что и я, Николас? – Он посмотрел в глаза Николаса. – Я могу называть тебя так. – Это не было вопросом, и он продолжал. – Знаешь, ведь я понятия не имею, сколько у меня денег. Конечно, я мог бы нанять целый штат, чтобы подсчитать их. Но все равно, сумма будет такой большой, что и подумать страшно. – На его лице появились капельки пота. – В мире нет ничего, что я не мог купить, если бы захотел. Ты веришь мне? – Его голос стал резким, на лбу обозначилась синяя жилка. – Да, я могу купить все, что ты видишь отсюда, но хочу только одного – чтобы у Юстины было все самое лучшее, чтобы оно было у обеих моих дочерей. У Юстины проблемы во взаимоотношениях с мужчинами, а Гельда развелась со своим четвертым мужем и снова запила. Мне приходится вмешиваться в их жизнь.

– Юстина, кажется, вовсе не нуждается в ваших заботах, – сказал Николас.

– У нее нет выбора, – рявкнул Томкин. – Я все еще ее отец, чтобы она ни говорила другим. Я люблю ее. Люблю их обеих. Все мы срываемся так или иначе, но их проблемы волнуют меня, как ничто другое.

– Послушайте, мистер Томкин…

– Не заводись, Николас. – Он выплевывал слова, как будто они жгли ему рот. – Конечно, ей не понравилось, когда я вмешался в ее жизнь два года назад. Но что она знает о моей жизни? – Он покачал головой. – Она повсюду таскалась с этим ублюдком Крисом, будто он Бог.

– Она говорила мне… – начал Николас.

– А она говорила тебе о том, что он педераст? О том, что он любил мужчин больше, чем женщин? О его причудах? О том, что он связывал ее и бил, прежде чем положить в постель? Рассказывала она тебе что-нибудь из этого? – Его лицо побагровело от стыда и злобы.

– Нет, – сказал Николас тихо. – Не говорила.

Томкин рассмеялся.

– Я был уверен, что нет. – Его шея вытянулась вперед, он стал похож на охотничью собаку, принявшую стойку.

– Вы могли бы не говорить мне этого, – сказал Николас. В его голосе чувствовалось раздражение.

– В чем дело? Тебе стало не по себе? – Томкин самодовольно улыбнулся. – Теперь она вызывает у тебя отвращение, после того, как ты узнал о ней правду? Ты ненавидишь себя за то, что связался с ней?

– Для меня не имеет значения ее прошлое, – произнес Николас медленно. – Каким бы оно ни было, это не повлияет на наши взаимоотношения. – Он посмотрел на вспотевшее лицо Томкина. – Я знаю, что за человек Юстина, Томкин. Но думаю, что вы этого не знаете.

Глаза Томкина, казалось, готовы были выскочить из орбит. Затем, неожиданно, он взял себя под контроль, от злости не осталось и следа. Он улыбнулся, похлопав Николаса по спине.

– Я хочу, чтобы ты работал на меня, – просто сказал Томкин, – хочу, чтобы ты был в курсе всех событий. Я все знаю о якудза. Но я ничего не знаю о ниндзя, а когда я что-то не знаю, то обращаюсь за помощью к специалистам. – Он ткнул пальцем в грудь Николаса. – Ты ведь знаток этих ублюдков, не так ли?

– Можно сказать.

– Тогда я хочу нанять тебя: узнай, что все это значит. – Он протянул листок рисовой бумаги с гербом ниндзя. – Забери эту чертовщину. Мне она не нужна.

Николас не двинулся с места.

– Когда вы это получили? – спросил он.

– Около недели назад, как я уже сказал, по почте.

Николас задумался. Это не могло быть чистым совпадением. Тело Барри было найдено примерно в то же время. Значит, Томкин был очередной целью ниндзя.

– Я думаю, что это предупреждение о смерти.

Томкин даже не моргнул.

– Точно. Это случалось раньше.

– Но не от ниндзя.

– Нет, – согласился Томкин. – Но я тебе уже говорил, что имел неприятности с якудза.

– Это совсем другое.

– Ты думаешь? Ему никогда не добраться до меня.

– Существуют тысячи разных способов, но не тратьте время зря в поисках способа, которым воспользуется ниндзя. Вам никогда не удастся его найти.

– Ты говоришь это для того, чтобы возвысить себя в моих глазах, прежде чем начнешь у меня работать?

– Я не сказал, что согласен на эту работу.

Томкин пожал плечами.

– Как хочешь. У меня есть Фрэнк и Уисл. Я не беспокоюсь.

Николас даже не взглянул на них.

– Томкин, если ниндзя решил тебя убить, то он сделает это, не заметив даже присутствия телохранителей.

– Как я уже сказал, это лишь твоя уловка.

– Это не уловка. Вы узнаете, что я прав, но, может быть, слишком поздно. Я не вмешиваюсь…

Он пропустил сигнал, и они были уже возле него, по обеим сторонам. Руки Фрэнка сжались в кулаки, Уисл выхватил револьвер. Это был укороченный револьвер 38 калибра, не так хорош на большом расстоянии, но смертоносен с пятидесяти ярдов.

Револьвер Уисла находился в горизонтальном положении, указательный палец скользнул к курку. Николас шагнул вперед, нанося правой ногой удар в подъем ноги телохранителя и одновременно ударяя ребром левой руки по револьверу. Грянул выстрел, и нуля срикошетила по стене, оставив глубокую царапину на голубой краске.

Уисл уронил револьвер и нанес правой рукой удар в брюшную полость Николаса, вытаращив глаза, когда его рука остановилась на полпути, словно наткнувшись на невидимый барьер. Уисл скорчился от боли, повернувшись вокруг своей оси. В то же мгновение Николас ударил его левой рукой в солнечное сплетение, и тот рухнул, теряя сознание.

Фрэнк не пробовал выхватить револьвер, он пытался атаковать, выставив вперед руки.

Николас стоял неподвижнее наблюдая за противником. Времени было достаточно. «Он левша, – подумал Николас, – и ожидает приемов каратэ».

Николас без труда отвел смертельный удар Фрэнка. Томкину, который с интересом наблюдал за схваткой со стороны, показалось, что Николас вовсе и не сделал никакого движения, а лишь чуть ткнул локтем в грудную клетку Фрэнка. Фрэнк упал, как подкошенный, на свежевыкрашенный пол.

– Я знал, что ты хорош в этом! – воскликнул Томкин возбужденно. – Знал. Об этом говорили донесения, хотя им не всегда можно верить. – Он посмотрел на два неподвижных тела. Томкин поднял глаза и протянул руку. – Рад работать с тобой, Ник.

Николас посмотрел ему в лицо и двинулся по коридору к лифту.

– Я уже сказал вам, что не собираюсь работать на вас. – Он нажал кнопку. Лифт зашумел. – Вы не уважаете людей. – Томкин подошел к нему, перешагнув через распростертые тела.

– Это не так.

– Так. Я не хочу быть марионеткой. Теперь я понял поступок Юстины. Я же вам ничем не обязан, Томкин. На меня у вас нет никаких прав.

Двери лифта открылись, и Николас вошел внутрь.

– Обождите минуту, Ник, – Томкин вытянул руку.

– Не звоните мне. Я сам позвоню.

Двери начали закрываться, когда Николас нажал кнопку первого этажа, но Томкин рванул вперед, задержав двери руками. Его глаза сверкали.

– Ты ничего не забыл? – выпалил он. – Под угрозой не только моя жизнь, но и жизнь моих дочерей. Ты ведь не хочешь, чтобы этот сукин сын поднял руку на Юстину? Не хочешь? Подумай об этом, – сказал он резко и отпустил двери.

Спускаясь в лифте, Николас вспомнил ту ночь, когда в окно кухни влетел труп животного. Красная кровь и черная туша. Ниндзя хотел посеять ужас, который был одним из его оружий. Идеограмма комусо тоже служила для этой цели.

На улице он увидел темноволосого мужчину с широкими плечами и помятым лицом, чем-то походившего на ковбоя. Он стоял возле белого «форда». На крыше автомобиля не было красного фонаря, но и без того Николас понял, что это полицейская машина. Он узнал лицо человека. Это был детектив, лейтенант Лью Крокер. Он хотел позвонить лейтенанту Рэю Флоруму, полицейскому западного побережья Бриджа, но Юстине это вряд ли поправилось бы. Вместо этого Николас набрал номер доктора Дифорса и проговорил с ним несколько минут. Тот согласился присмотреть за Юстиной.

– Линер, – сказал Крокер, когда Николас подошел к машине, – какие у тебя к дьяволу дела с Рафаэлем Томкиным? – Он ковырял в зубах спичкой.

– Привет, лейтенант, – кивнул Николас.

– Кончай свой диалог и полезай в машину, – сказал Крокер, садясь за руль. – Нам еще нужно кое-что сделать.

Николас открыл дверцу и влез в автомобиль. Как только его нога поднялась с асфальта, машина рванула с места.

– Твой приятель Ито дал тебе какие-нибудь инструкции? – спросил Крокер. Он стал пробиваться через поток машин, направляясь вдоль Парк Авеню.

– Томкин подобрал меня, пока я ждал тебя.

Крокер фыркнул.

– Неужели мама не говорила тебе никогда не садиться в машины, полные пассажиров? Господи! Что нужно было от тебя этому засранцу?

– Я не хочу отвечать.

Крокер повернул голову, не обращая внимания на плотное движение, и посмотрел на Николаса.

– Послушай, приятель, не зли меня. Если я спрашиваю о Рафаэле Томкине, значит, это действительно меня интересует. – Крокер зло крутанул руль, и они помчались по другой улице.

– Я познакомился с его дочерью, – сказал Николас. – А он хотел избавить ее от меня.

Крокер ударил по баранке ребром ладони.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Черт возьми! С которой из них?

– Что с которой?

– Дочерью, Линер. С какой из дочерей ты познакомился? С Гельдой, или с этой сумасшедшей – как ее имя?

– Юстина.

– Да. Никак не могу его запомнить. – Крокер пожал плечами. – Она слишком прелестна для Томкина. – Он повернул голову и сплюнул через открытое окно. – Я разговаривал с ней пару месяцев назад. Вообще-то она из тех, кого трудно забыть.

– Да, – сказал Николас. – Она красива. – Ему захотелось сейчас быть с ней, вместо того чтобы – ехать в душном автомобиле в морг. «Черт возьми этого Томкина!» – подумал он раздраженно.

– Как тебе удалось найти меня? – спросил Николас.

Крокер пожал плечами.

– Я приехал на вокзал как раз тогда, когда ты садился в лимузин и узнал всезнайку Фрэнка.

Николас ухмыльнулся.

– Он и Уисл пытались отбить у меня охоту говорить лишнее.

Крокер взглянул на него.

– Не похоже, чтобы они побеспокоили тебя.

– Мне нужно было уйти.

Крокер запрокинул голову и рассмеялся.

Заскрипев тормозами, машина остановилась возле главного входа медицинского управления. Они вошли в здание, где Крокер показал свой значок дежурному полисмену. Тот кивнул и сказал:

– Доктор Ито уже в морге.

В одной из дверей показался Винсент. Он был в зеленом медицинском халате с завязками на спине.

– Привет, Ник, – сказал он мрачно, пожал руку Крокеру, и все вместе они прошли в морг, где вскрытие уже началось. Винсент описал детали, которые обнаружил.

– Убийца был необычным человеком, – заключил он. – Смотрите, как разворочено солнечное сплетение и ребра.

– О боже, – сказал Крокер. – Я никогда не видел ничего подобного. Его как будто избили бейсбольной битой.

Винсент покачал головой.

– Нет, лейтенант. Это удары человеческих рук.

Крокер фыркнул.

– Чепуха! Человеческие руки не могут нанести таких ран за короткий период времени. Кулаки того, кто это сделал, должны были быть, как молот.

– Это не кулак, – сказал Винсент.

Крокер уставился на него.

– Не уверен, что понимаю вас, доктор.

– Лейтенант, – сказал Николас. – Терри был сенсей, мастер кендзюцу, каратэ и айкидо. Ни один человек не смог бы приблизиться к нему, если только…

– Если только что? Я хочу услышать все до конца, – скрестив ноги, Крокер прислонился к косяку двери.

– Существует техника кендзюцу, разработанная и описанная Миямото Мусаси, великим японским фехтовальщиком. Она называется Удар Телом. Используя одно плечо…

– Тогда этот парень, должно быть, похож на танк, – сказал Крокер.

– Напротив, – возразил Николас, – его торс может быть намного меньше, чем, скажем, у Винсента. Мы говорим не столько об обыкновенной физической силе, лейтенант, сколько о силе внутренней.

– Послушай, Линер, единственную «внутреннюю силу» я видел в фильме «Кун Фу», но я не верю в эту чушь.

Николас улыбнулся.

– Тогда нам придется начать твое обучение, лейтенант.

– Катана Терри, – вмешался Винсент, – лежал почти возле него.

– Да, – сказал Крокер. – Но на нем не было следов крови. Никакого другого оружия найдено не было. Дьявол. Я ничего не понимаю.

Николас засмеялся.

– Не думаю, что все можно объяснить за несколько минут.

– Хорошо, у меня вагон времени. – Крокер достал спичку и сунул ее в рот. – Я давно не ел. Что, если мы обсудим это за обедом?

* * *

Распрощавшись со своим последним пациентом, Дифорс покинул кабинет и выехал на побережье. Он постоянно связывался с Рэем Флорумом, но дело о двойном убийстве не продвинулось ни на йоту.

Мысли о ниндзя не покидали его всю дорогу до дома Юстины. Его терзали ночные кошмары. В своих снах он постоянно возвращался в непроходимые джунгли Филиппин, воспоминания мучили доктора.

Припарковав машину возле дома, он поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Позади него шумел океан. Визжали дети, когда их окатывали прохладные волны. Пляж пестрел загорелыми телами в ярких купальных костюмах.

Юстина открыла дверь и улыбнулась.

– Привет. Что привело тебя сюда?

– Ничего особенного, – солгал доктор Дифорс. – Я ехал мимо и решил зайти. Мы не виделись с начала лета.

Юстина засмеялась и отошла в сторону, пропуская его в дом.

– Хочешь выпить? – спросила она. – Джин и тоник?

– Хорошо бы.

Юстина ушла на кухню.

– Здесь очень спокойно, – сказал Дифорс. – Тебя кто-нибудь навещал?

– Что? – переспросила она, кладя в стакан лед. – Я не слышу тебя.

Дифорс прошел в кухню.

– Тебя кто-нибудь навещал?

Юстина протянула ему стакан и стала готовить себе коктейль.

– Только Николас. – Она отпила из стакана. – Я люблю покой и всегда чувствую себя неуютно среди большого количества людей. – Они прошли в гостиную и сели на диван. – На работе совсем другое дело. Я не люблю смешивать эти два понятия.

Доктор Дифорс кивнул.

– Понимаю тебя, я тоже не люблю этого.

Юстина посмотрела на него поверх стакана.

– Скажи, док, – сказала она. – Ты ведь пришел не просто так?

– Я пришел проведать тебя.

– Я не больна, – возразила она.

Доктор Дифорс улыбнулся.

– А я ничего и не говорю. Это не деловой визит.

– Вижу. – Ее взгляд пронзал насквозь. – Тебе звонил Николас?

Он облегченно рассмеялся.

– Знаешь, ты напоминаешь мне Кэти, мою младшую. Она ничего не упустит. – Он кивнул. – Ник звонил сегодня утром.

– Лучше бы он позвонил мне.

– Ему сейчас нелегко.

Юстина покачала головой.

– Они ведь были его друзьями. Я не хочу навязываться ему, у каждого из нас своя жизнь.

* * *

– Девушки позаботятся о вас, месье. – Метрдотель махнул рукой в сторону крутой и темной лестницы..

На втором этаже был занят только один столик возле двери. Задняя часть комнаты находилась как бы на возвышении, позади которого шел ряд окон.

Две девушки-официантки были очаровательны. В темных блузках и коротких юбках они говорили с едва заметным акцентом.

Крокер направился к столику возле окна, одна из официанток тут же подошла к ним и протянула меню.

– Как давно ты знаешь Танака? – спросил Крокер. Глазами он пробегал меню.

– Около шести лет, – сказал Николас. – Мы познакомились в школе кендзюцу.

– Здесь?

– Да. Я до сих пор ее посещаю. После обеда я могу тебя туда сводить.

– Начало моего обучения? Хм-м, думаю, что закажу мясо и яичницу.

Девушка поставила на стол их выпивку, кир для Николаса и майерский ром для Крокера. Крокер сделал заказ, Николас заказал то же самое. Когда девушка ушла, он продолжал:

– А где Танака достал средства для содержания школы?

– Наверное, заработал. – Николас отхлебнул из стакана. – Кажется, у него было немного денег, когда он приехал сюда. Его мать кое-что оставила ему после смерти.

– Сколько?

Николас пожал плечами.

– Понятия не имею. Его семья считалась состоятельной, но в ней было девять детей.

– И где же они?

– Насколько я знаю, в Японии. Терри был единственный, кто уехал.

– А его отец?

– Убит во время войны.

– Хм-м. – Крокер наморщил лоб. – И все-таки для открытия школы нужна была немалая сумма.

– К чему ты клонишь?

Крокер пожал плечами и отхлебнул из стакана.

– Он мог взять заем, но был не в силах расплатиться.

Николас покачал головой.

– Терри выплатил последний взнос еще девять месяцев назад. Школа процветает.

– Кто-то там занимается?

– Еще как. Лейтенант…

Крокер предупреждающе поднял ладонь.

– Я просто рассматриваю все возможные обстоятельства. Ты уверен, что он был честным человеком? Ты ведь не мог находиться рядом двадцать четыре часа в сутки.

– Это не обязательно. Я знал его. Поверь мне, Терри не занимался ничем противозаконным.

– Значит, мы по-прежнему топчемся на месте. – Он принялся за еду.

Николас сидел неподвижно. На шее сильно пульсировала вена, в голове будто пронесся смерч. Голос предков призывал к мести. Его пальцы под столом стали твердыми, как ножи, мускулы – крепче стали. Он превратился в живую машину-убийцу.

Крокер посмотрел ему в глаза.

– Твоя еда остывает. – Он снова принялся за обед, не подозревая о перевоплощении своего собеседника.

– Идем, – сказал Николас, поднимаясь. – У нас есть дела, не терпящие отлагательств.

* * *

Двенадцать человек в белых штанах и рубашках стояли друг против друга, в руках каждого была деревянная палка. Крокер принял бы их за мечи, если бы не полное отсутствие на них режущих кромок и острия. Все эти люди были японцами, большинство примерно в двадцатилетием возрасте, хотя Крокер видел одного подростка и двоих, кому было явно за сорок.

Человек в сером кимоно стоял между двумя группами из шести человек. Он был невысокого роста и полностью лысый, что затрудняло определить его возраст. Крокер решил, что ему где-то между сорока и пятьюдесятью. Человек вскрикнул, и обе группы атаковали друг друга деревянным оружием.

– Это класс кендзюцу, лейтенант, – сказал Николас. – Лучший на Западе и один из лучших на Востоке.

Крокер восхищенно наблюдал за борьбой, прерываемой теми же пронзительными криками. Но все приемы исполнялись в таком медленном темпе, что ему казалось, – их едва ли можно использовать в настоящей драке.

Прозвучал звонок, и по отрывистой команде сенсея бойцы разошлись, подняв свои деревянные мечи. Затем некоторые из них сели в позу лотоса, другие остались на своих местах.

Николас повел Крокера по отполированному полу к тому месту, где стоял мастер кендзюцу. Он поклонился и что-то сказал тому на японском, сенсей ответил и протянул руку Крокеру.

Крокер пожал ее. Рука была тверда, как сталь. Учитель улыбнулся.

– Это Фукасиди, – сказал Николас Крокеру. – Тебя я уже представил.

Крокер отпустил руку сенсея и сказал:

– Что теперь?

– Смотри, – сказал Николас.

Фукасиди повернулся налево и что-то отрывисто произнес. Один из учеников подошел к ним. Он поклонился Николасу, протянув ему деревянный меч. Фукасиди о чем-то бегло переговорил с учеником, и тот кивнул.

Ученик был высокий и статный, с жесткими чертами лица и быстрыми умными глазами. Он и Николас встали друг против друга, чуть согнув колени и держа наготове свои деревянные мечи.

– В кендо существуют пять разных позиций, – сказал Николас Крокеру, не отрывая взгляда от ученика. – Три из них основные, две другие используются по обстоятельствам. Эти пять элементов считаются главными в кендзюцу, лейтенант.

С этими словами он атаковал противника с такой скоростью и силой, что Крокер даже подскочил от неожиданности.

– Атака из средней позиции, – сказал Николас и повторил свои движения медленней. Он поднял свой меч так, чтобы его «острие» смотрело в лицо противнику. Тот немедленно атаковал, но Николас, сделав едва уловимое движение, отбил меч противника вправо.

Николас замер с мечом, поднятым высоко над головой, в верхней позиции. Ученик вновь атаковал, и в то же мгновение Николас нанес удар.

Николас опустил меч вниз. Противник, наступая, поднял меч для замаха, но Николас парировал удар и тут же нанес удар по руке соперника.

Ученик снова атаковал, нанося удар справа. Николас держал меч слева, чуть ниже пояса. Парировав выпад, он нанес ответный удар по плечу.

Тогда ученик атаковал его сверху. Блокируя, Николас нанес «смертельный» удар в голову противника.

Они разошлись, поклонившись друг другу.

– То, что ты видел, – сказал Николас, повернувшись к Крокеру, – это основа кендзюцу.

– Но ведь вы используете деревянные мечи, – удивился Крокер. – Ими нельзя нанести вред…

– Напротив, боккен так же смертоносен, как и катана.

В то же мгновение он развернулся, каким-то образом почувствовав атаку ученика и учителя одновременно. Ученик сразу же был обезоружен ударом Николаса, который тут же начал сражение с Фукасиди. Все это произошло за какие-нибудь десять секунд, Крокер едва успел оценить ситуацию.

Клацанье боккенов наполнило комнату. Крокер внимательно наблюдал за схваткой, но не мог уловить отдельных движений, настолько они были быстры.

Меч Фукасиди с силой обрушился на меч Николаса, поднятый вверх. Николас не дрогнул, сенсей легко отскочил назад, готовясь к следующей атаке. В тот же миг Николас сделал стремительный выпад и «острие» его меча коснулось кончика носа учителя, Фукасиди не остался в долгу – его кулак замер у лица Николаса. Обменявшись «смертельными» ударами, они разошлись и поклонились друг другу. Дыхание обоих было спокойным, будто и не было той стремительной схватки.

* * *

Доктор Дифорс ушел. Юстина сидела над своим мольбертом, пытаясь сделать набросок, который ей не удавался уже четвертый день. Она раздраженно отбросила карандаш и смяла очередной лист бумаги.

Юстина отправилась на кухню и приготовила себе сэндвич с рыбой. Она жевала его, не чувствуя вкуса, думая о своей неудачной работе. Прожевав последний кусок сэндвича, запила его апельсиновым соком.

На ней был купальный костюм. Взяв полотенце, Юстина отправилась на пляж. Там она уронила полотенце на песок и с разбегу бросилась в прохладные воды океана. Темные волны сомкнулись над ее головой. Вынырнув на поверхность, она поплыла, сильно загребая ногами и руками, чувствуя силу в мышцах плеч и бедер.

Юстина думала о Николасе и, несмотря на слова Дифорса, собиралась в город. Николас давно не звонил, наверное, был очень занят, но она не могла так больше. Она хотела его увидеть и ничего ей было с собой не сделать. Заплыв довольно далеко, Юстина повернула и поплыла к берегу.

Неожиданно она почувствовала у ног странное завихрение воды и сильный толчок. Ей захотелось кричать от ужаса, но она вовремя одумалась. Что-то сильно потянуло ее за собой, разворачивая вокруг оси. Юстина едва успела сомкнуть зубы, как ушла под воду. Она была прекрасным пловцом, и ей нужно было только вынырнуть на поверхность.

Юстина гребла изо всех сил, но все было тщетно, что-то невидимое тащило ее вниз, ноги были словно обвиты щупальцами гигантского морского чудовища.

На какое-то мгновение ей удалось высунуть на поверхность голову, она глотнула воздух вместе с водой и, закашлявшись, снова погрузилась с головой.

Юстина начала паниковать. В животе появилась какая-то боль, она уже едва могла шевелиться, сопротивляясь все слабее. Почему она не закричала, когда вынырнула на поверхность? Юстина пыталась вынырнуть снова, но бесполезно. Она тонула. Чем ближе было темное дно, тем мрачнее становилась окружающая тишина. Ее по-прежнему сковывал ужас, когда завихрение воды вдруг исчезло. Юстина вынырнула на поверхность и медленно поплыла к берегу.

Легкие горели, левую ногу сковала судорога. Достигнув берега, она поползла, как краб. Юстина попыталась встать на ноги, но левая нога не слушалась, и она упала на песок.

Сквозь шум прибоя Юстина услышала приближающиеся голоса. Сильные руки подхватили ее.

– С вами все в порядке?

Юстина попыталась кивнуть, но ее легкие работали с каким-то клокотанием, воздуха по-прежнему не хватало. Юстина попробовала поднять руки, однако они лежали неподвижно, словно принадлежали кому-то другому. Силы покинули ее.