Текст книги "Крутой сюжет 1995, № 1"

Автор книги: Эрик Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Он очень широк, – сказал Николас. – Самураи обучались у ниндзя искусству маскировки, своду условных кодов и сигналов, изготовлению бомб и дымовых завес. Короче, вы не ошибетесь, назвав ниндзя искусным воином. Но существуют различные школы ниндзя, где обучают различным способам боя, методам шпионажа, слежки и так далее. Например, школа Фодо известна использованием разных метательных снарядов. Гэкко обучают ударам пальцами в уязвимые точки на человеческом теле, Конно готовит настоящих костоломов, другие используют гипноз и так далее. Ниндзя имеют также обширные познания в химии.

Воцарилось тяжелое молчание, пока, наконец, Винсент не откашлялся и сказал:

– Ник, думаю, ты должен рассказать все до конца.

Николас некоторое время безмолвствовал.

– О чем он? – спросил Флорум.

Николас тяжко вздохнул.

– Искусство ниндзя, – продолжал он, – идет издавна. Оно настолько древнее, что никто толком не знает о его происхождении. Считается, что оно пришло из Китая. Японцы переняли многое из китайской культуры за несколько столетий. Во всем этом есть какой-то элемент… загадочного, чего-то волшебного.

– Волшебного? – эхом повторил доктор Дифорс. – Неужели ты серьезно полагаешь…

– В истории Японии, – сказал Николас, – всегда было трудно отличить реальность от легенды. Я не пытаюсь быть театральным. Япония действительно такая страна. Ниндзя приписывают подвиги, которые кажутся просто невыполнимыми без применения магии.

– Сказки, – сказал Флорум. – Они есть в каждой стране.

– Да, возможно.

– А что за яд вы обнаружили?

– Это яд ниндзя. Если его проглотить, то он абсолютно безвреден. Наиболее предпочтительный способ его введения – изготовление быстро высыхающего сиропа, которым смачивается сякен.

– Что это такое? – спросил Флорум.

– Это одно из бесшумных орудий ниндзя, которыми они владеют в совершенстве, коротколезвенный сюрикен. Сякен похож на металлическую отточенную звездочку. Пущенная ниндзя, она становится страшным, смертельным оружием. Если же ее еще намочить в яде, то отпадает необходимость целиться в уязвимые места на теле человека, чтобы он умер.

Флорум фыркнул.

– Ты хочешь сказать, этого парня убил ниндзя? Господи, Линер, ты же сам сказал, что они вымерли еще триста лет назад.

– Нет, – поправил Николас. – Я только сказал, что тогда они в последний раз громко заявили о себе. Многое изменилось в Японии с шестнадцатого столетия, ушли в прошлое времена правления Токугавы, страна стала другой. Но остались традиции, которые не может стереть время.

– Этого объяснения недостаточно, – сказал Флорум, покачав головой. – Что нужно ниндзя на западном побережье Бриджа?

– Боюсь, на этот вопрос я не могу ответить, – сказал Николас. – Но я знаю одно. Ниндзя здесь, и в целом мире нет более опасного и умного противника. Мы должны действовать с предельной осторожностью. Современное оружие – ружья, гранаты, слезоточивый газ – не обеспечат полной безопасности потому, что все это прекрасно ему известно и не помешает выполнить задание и уйти незамеченным.

– Ну так он уже сделал это, – сказал Флорум, поднимаясь. – Спасибо за информацию. – Он протянул руку. – Рад был встрече с вами всеми. – Он кивнул доктору и ушел.

* * *

Услышав стук в дверь, Юстина почувствовала, как дрогнуло ее сердце. Она отложила карандаш, вытерла руки о замшевую тряпку и вышла из мастерской. На крыльце горел свет.

Юстина впустила Николаса.

– Тебя вызывали из-за этого утопленника? – спросила она.

Николас прошел через комнату и сел на диван, закинув руки за голову.

– Какого утопленника?

– Ты сам прекрасно знаешь. Того самого, которого вытащили из воды в день нашей встречи.

– Да, из-за него, – Николас выглядел усталым и измученным.

– Зачем они вызывали тебя?

Он посмотрел на нее.

– Винсент думал, что я помогу отыскать причину его смерти.

– Так он не утонул? Но что ты мог…

– Юстина, почему ты скрыла от меня, что Рафаэль Томкин твой отец?

Ее руки, скрещенные на груди, расцепились и повисли вдоль тела.

– Зачем мне нужно было говорить тебе об этом?

– Ты думала, я буду охотиться за твоими деньгами?

– Не будь глупым. – Она невесело рассмеялась. – У меня нет никаких денег.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Какая разница, кто мой отец?

– В общем, никакой. Меня больше интересует, почему ты сменила фамилию?

– Это тебя не касается.

Николас встал и пошел посмотреть, над чем она работала.

– Прекрасно, – сказал он. – Мне очень нравится. – Он прошел на кухню и открыл холодильник. – Этот человек был убит, – сказал он через плечо, – наемным убийцей. Но никто не знает причину. – Николас достал бутылку пепси, открыл ее, наполнил стакан и выпил. – Они вызвали Винсента, а он в свою очередь попросил меня помочь, потому что убийца, вероятно, японец, человек, который убивает за деньги. – Он вернулся в гостиную, где стояла Юстина. Она смотрела на него блестящими глазами. – Это не обычный убийца, он не из тех, о которых можно прочесть в газете, в сводке о преступлениях в Нью-Джерси или Бруклине. Нет, об этом человеке ты никогда не слышала. Он слишком умен, чтобы предстать перед людьми, за исключением потенциальных клиентов. Окончание этой истории я пока не знаю. – Он взглянул на нее, сев на диван. – Тебе интересно?

Некоторое время стояла тишина, слышался лишь далекий шум прибоя. Но через мгновение Юстина вышла из состояния забытья.

– Он вызвал меня домой, когда я училась на первом курсе университета, – сказала она, повернувшись к Николасу спиной. – Голос был спокойный и сухой. – Он послал за мной свой самолет, но я не собиралась пропускать занятия. – Юстина обернулась, ее взгляд был прикован к листку бумаги, который она теребила в руках, пока он не разорвался. – Тогда я испугалась. Я не имела понятия о причинах, по которым он вызывал меня обратно. Прежде всего я подумала о матери, но она никогда не болела.

В конце концов, я бросила учебу и вернулась. Отец стоял возле камина, потирая руки. Я смотрела на него, стоя в своем заснеженном пальто, которое даже не подумала снять. Он предложил мне выпить. – Юстина подняла голову и посмотрела Николасу в глаза. – Ты можешь себе представить! Он предложил мне выпить, как будто мы были деловыми партнерами и собирались обсудить кое-какие проблемы.

Это было необычно, но именно об этом я подумала в тот момент. Это было пророчеством. «Моя дорогая, – сказал он, – у меня есть сюрприз для тебя. Я встретился с очень необычным человеком. Он будет здесь с минуты на минуту. Наверное, снегопад задержал его немного. Входи, сними пальто и садись». Но я стояла на месте, ошарашенная. «Поэтому ты вызвал меня домой?» – спросила я. «В общем, да. Я хотел, чтобы ты встретилась с ним. Он идеально подходит для тебя. Он из знатной и известной семьи, и великолепно выглядит, от шляпы до ботинок». «Отец, – сказала я, – ты напугал меня до смерти из-за своей сумасшедшей идеи, которая…» «Я напугал тебя?» «Да. Я подумала, что-то случилось с мамой или…» «Не будь дурочкой, Юстина! Я должен подумать о твоем будущем». Я ужасно разозлилась, а он никак не мог понять, что меня так раздражало. Он сказал, что делал все только из любви ко мне.

– Нельзя торговать людьми, словно вещами, – сказал Николас.

– Нельзя? – рассмеялась Юстина демонически. – Это происходит везде и всюду. – Она повела руками, будто охватывая мир. – В замужестве, где от женщины ожидают выполнения определенных обязанностей, в разводах, когда дети становятся объектом сделки. Все время, Ник. Стань же взрослым.

Николас встал с дивана, раздраженный ее разговором свысока.

– Держу пари, что отец часто говорил тебе это: «Стань же взрослой, Юстина?»

– Что ты знаешь об этом?

– Ну давай. Ты собираешься затеять очередную драку? Я говорю тебе…

Юстина наклонилась над столом, чтобы ударить, но Николас без труда перехватил ее руку.

– А теперь послушай, – сказал он. – Я не собираюсь ссориться с тобой, но я не позволю провоцировать драку каждый раз, когда ты хочешь привлечь к себе внимание. Есть другие способы. Например, ты могла бы просто попросить.

– Я не буду просить, – сказала она.

– Ого! Вот ты какая. Я обычный человек и не нуждаюсь в психологических драмах.

– Зато я нуждаюсь.

– Нет, – сказал он, – тебе тоже это не нужно. – Николас отпустил ее руку.

– Докажи.

– Это можешь доказать только ты сама.

– В одиночку я не смогу. – Юстина смотрела ему в глаза. Ее руки поднялись. Она обхватила Николаса за голову и прошептала: – Помоги мне.

Губы Николаса встретились с ее губами.

* * *

Казалось несправедливым, что Билли Шотак носил прозвище «Дикий Билл», но это было именно так. Он прекрасно выглядел в свои сорок лет, хотя был невысокого роста. Он постоянно носил рубашки с длинными рукавами, даже в самую жару, когда все вокруг потели.

Он словно бы не хотел демонстрировать свои огромные бицепсы. Говорят, Билли заслужил свое прозвище потому, что пиву предпочитал двойной виски, который пил постоянно. Очевидно, жара совсем не беспокоила его.

Билли работал на Лилко, объезжая диких лошадей и всегда говорил тем, кого побеждал в армреслинге в баре Грендель, честно используй свои мускулы:

– Мне не нужно ходить в гимнастический зал, чтобы добиться этого, – говорил он, проглатывая двойной виски, и ставил руку на локоть, подзывая очередного соперника. – Черт возьми, моя работа сделала меня таким. Честная работа – лучше всяких тренажеров. – Потом он качал головой с копной волос песочного цвета. – Я не из этих сопливых жокеев.

Грендель был местным питейным заведением – это был синий домик, стоявший в нескольких милях от западного побережья Бриджа, на дороге к Монтак Хайвей.

Позже вечером, Билли Шотак стоял на крыльце Гренделя, собираясь уйти. Небо превращалось из синего в черное, по дороге сновали автомобили, чьи фары казались глазами чудовищных животных.

Билли глубоко вздохнул и выругался. «Когда-нибудь мы все помрем от выхлопных газов, все больше отравляющих воздух», – подумал он.

Недалеко от бара его поджидал грузовик Лилко, но Билли сегодня очень не хотелось покидать приятную обстановку бара. Из-за его спины доносилась музыка. Тони Бенетт пел «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско».

Настроение изменилось, когда он поехал по одной из темных дорог – он начал насвистывать нечто неопределенное. В этот момент он выехал из-за последнего поворота дороги и увидел темную фигуру в пятне света левой фары.

– Какого дьявола! – Он нажал на тормоза и высунулся в окно. – Ты, тупой ублюдок! Я мог бы убить тебя. Какого черта…

Дверца с другой стороны распахнулась и словно торнадо выбросил Билли из кабины.

– Эй! – Он покатился по холодному асфальту. – Эй, приятель! – Билли вскочил на ноги и встал в боксерскую стойку, выставив кулаки перед грудью.

– Не дергайся, сукин сын.

Глаза Билли расширились, когда он увидел блеск длинного лезвия в свете фар. «Господи, – подумал он, – меч. Меч? Должно быть, я пьян».

Перед фарами запрыгали привлеченные светом насекомые. Стояла тишина, только совсем рядом шипели и плескались волны океана.

Билли ударил, но его удар не достиг цели.

Воздух перед ним, казалось, был рассечен напополам, он почувствовал его вибрацию, а затем ощутил такую боль, которую он не испытывал прежде.

Однажды за пределами военной базы ему пришлось столкнуться с военным полицейским, который успел ранить Билли ножом прежде, чем тот ударил его в лицо. За это пришлось отсидеть на гауптвахте, но никогда в жизни он не чувствовал такого удовлетворения.

Но та боль не шла ни в какое сравнение с той, которую Билли Шотак чувствовал сейчас. Острие меча рассекло ночь и затем тело Билли от правого плеча до левой стороны таза. В ноздри Билли ударил запах крови.

– Господи Ис…

Затем на тело обрушился деревянный столб, ломая кости, но боли он уже не чувствовал. Билли казалось, что он снова едет по дороге.

Впервые за много лет на его глазах появились слезы. «Мама, – подумал он. – Мама, я еду домой».

* * *

– Думаю, я знаю, что это такое, – сказала Юстина. Наступила ночь, и усиливающийся ветер гнул деревья, стоявшие возле дома. Где-то вдалеке прогудело судно, и снова стало тихо. Они лежали рядом, наслаждаясь близостью тел.

Николас обнял ее и спросил:

– Что ты хочешь больше всего?

– Быть счастливой, – ответила Юстина. – Это все. – «Ничего нет в мире, – подумала она, – кроме наших переплетенных тел и душ». Юстина думала, о том, что никто не был ей так близок, как Николас. Она начинала ему верить и словно обретала вторую жизнь.

Вдруг в доме раздался страшный треск, он донесся со стороны кухни. Юстина вскочила и так вскрикнула, словно смерть прикоснулась к ней холодными руками. Николас встал и направился к двери, перевоплотившись на глазах. Он был полностью обнажен, но Юстине казалось, что он одет, как будто мускулы и отливающая светом вспотевшая кожа были каким-то волшебным одеянием, облегающим его тело.

Николас тихо крался на желтый свет, просачивающийся из гостиной, на полусогнутых ногах.

Юстина собрала свою одежду и двинулась за ним.

Его руки, вытянутые вперед, вдруг напомнили ей мечи, пальцы были тверды, как сталь, когда он тихо подобрался к кухне.

Юстина увидела разбитое окно, его осколки сверкали на столе и полу. Ноги отказывались идти дальше. Занавески, разбуженные внезапным ветром, громко хлопали.

Николас стоял неподвижно, как статуя, и рассматривал что-то на полу возле окна. Юстина охнула и отвернулась, но что-то заставило ее повернуться снова и посмотреть.

На полу лежала черная масса, большая и неподвижная. Кровь сочилась на пол в нескольких местах из тела, лежащего на осколках стекла. Отвратительный запах ударил в ноздри, и она зажала нос.

– Что… – Юстина снова заткнула рот и нос, тяжело сглотнув. – Что это такое?

– Я не уверен, – сказал он медленно. – Тело слишком большое для летучей мыши, обитающей в этой части страны, и это не белка-летяга.

Зазвонил телефон, и Юстина вздрогнула. Она схватила Николаса за руки.

– По-моему, это гусь, – сказала она. Николас словно очнулся и снова посмотрел на то, что разбило окно.

– Он был ослеплен светом, – сказал он.

Юстина отошла к дальней стене и подняла трубку. Разговаривала она считанные секунды, потом вернулась и тронула Николаса за руку.

– С тобой хочет поговорить Винсент, – сказала она.

Он глянул на нее, потом отвел взгляд в сторону.

– Хорошо. – Его голос был хриплым, мысли находились далеко. – Не подходи к этому, – предупредил он, направившись к телефону. – В чем дело? – сказал он резко.

– Я пытался дозвониться тебе домой, – сказал Винсент. – Не застав тебя, я решил позвонить сюда. – Николас молчал. – Послушай, я прекрасно знаю, который час. – В голосе Винсента слышались странные нотки. – Это произошло снова. Флорум обнаружил другое тело. Его сейчас фотографируют. – Через разбитое окно врывался ветер. Николаса зазнобило. Он ждал, пот на его теле высох. Он смотрел на массу, лежащую на полу, на черный труп и красную кровь, продолжавшую сочиться. – Ник, тело было рассечено от плеча до таза одним ударом. Ты понимаешь?

3

Мужчина в зеркальных солнцезащитных очках не свернул на стоянку такси, как это сделало большинство пассажиров с поезда, он быстро, не оглядываясь, направился на Седьмую Авеню.

Он двигался без усилий, и несмотря на большой черный рюкзак за плечами, так грациозно, что его можно было принять за профессионального танцора.

Мужчина был в голубой шелковой рубашке с короткими рукавами и хлопчатобумажных слаксах того же цвета, на ногах его были серые ботинки почти без каблуков с тонкой, как бумага, подошвой, у него было довольно широкое лицо, по углам рта шли глубокие складки, будто он никогда не улыбался. Черные волосы коротко подстрижены.

На другой стороне улицы он протиснулся сквозь толпу у отеля Статлер Хилтон, пересек 32 улицу, миновал зелено-белую красочную рекламу Китайского Экспресса и нырнул в двери Мак-Дональд.

Уже внутри мужчина подошел к ряду телефонов-автоматов, расположенных вдоль стены. Слева от каждого на специальных полках лежали телефонные справочники, вложенные в металлические переплеты, во избежание воровства и порчи.

Человек в зеркальных очках открыл справочник. Желтая обложка была порвана, а средние страницы помяты так, будто кто-то пробовал их жевать. Полистав справочник, он нашел нужную страницу. Палец заскользил вниз по списку абонентов. В самом низу палец остановился, и мужчина кивнул сам себе. Он уже знал адрес, но по многолетней привычке любил перепроверять информацию.

Он нашел нужный дом где-то между Колумбия-Авеню и Бродвеем. Ноздри его расширились на мгновение, когда он поднимался по каменным ступеням подъезда. Открыв дверь из стекла и дерева, мужчина очутился в мрачном вестибюле. Перед ним находилась стальная дверь со стеклянным окошком. Рядом с дверью торчал звонок, который он тут же нажал.

– Да? – раздался тонкий голос из переговорного устройства.

Мужчина в зеркальных очках слегка наклонился к микрофону.

– Я хочу потренироваться, – сказал он.

Он ждал, держа пальцы на дверной ручке.

– Пожалуйста, входите. Второй этаж. Последняя дверь налево.

Замок загудел, и мужчина открыл дверь.

Он почувствовал какое-то волнение. Впервые с тех пор, как приехал в город, он ощутил себя дома. Мягко и бесшумно мужчина стал подниматься по покрытым дорожкой ступеням.

Терри Танака говорил по телефону с Винсентом, когда Элин подошла к нему. Видя просьбу в ее взгляде, он попросил Винсента подождать и, закрыв ладонью трубку, спросил:

– Что такое, Элин?

– Пришел человек, который хочет тренироваться.

– Да? Пусть поднимется.

– Мне кажется, тебе лучше поговорить с ним самому, – сказала она.

– Почему? Что случилось?

– Думаю, он тебя заинтересует. Я видела его походку. Он не ученик.

Терри улыбнулся.

– Видишь, как растет наша репутация? – Не дождавшись ответа, он спросил: – Это еще не все?

Элин покачала головой.

– От взгляда этого парня у меня по телу мурашки бегают. Его глаза… – Она пожала плечами. – Я не знаю. Я хочу, чтобы ты сам с ним разобрался.

– О'кей. Послушай, приготовь ему чашку чая или что-нибудь еще. Я скоро приду.

Она кивнула, слабо улыбнувшись.

– Что-то случилось? – спросил Винсент.

Терри убрал ладонь с трубки.

– Нет, ничего. Просто клиент напугал Элин.

– А как ваши отношения?

– Знаешь, все так же. – Терри усмехнулся. – По-прежнему жду, когда она скажет «да». Я так долго стоял на одном колене, что уже сносил четыре пары брюк.

Винсент засмеялся.

– Пообедаем сегодня вечером?

– Конечно. Я хочу взять с собой Элин.

– Обязательно. Ник собирался прийти, но…

– Эй! Как он? Он звонил мне перед отъездом на Остров. Небось, целое лето бездельничал?

Винсент засмеялся.

– Точно. Пока я не достал его. У него появилась новая дамочка.

– Молодец, – сказал Терри. – Вовремя. Он к ней сильно привязался?

– Да. – Винсент понял, что имел в виду Терри. – Он шлет привет тебе и Элин. Я уверен, он скоро приедет.

– Ну ладно. Боюсь, мой клиент вскружит голову Элин, если я не приду. Увидимся в семь. Пока.

Он положил трубку и вышел из комнаты.

Когда, наконец, пришел Терри, Элин Окура почувствовала некоторое облегчение. Она была напугана двумя вещами. Во-первых, она не слышала, как вошел тот мужчина. Во-вторых, выражение его лица было необычным. Он стоял прямо перед ней с черным рюкзаком за плечами, солнцезащитные очки свисали с пальца правой руки. Кожа на его лице и руках была слишком белой для жителя Востока. Но, бросив взгляд на грудь под расстегнутым воротом, Элин увидела, что кожа там смуглая. Было похоже, что он побывал в какой-то катастрофе, как будто взрыв поразил открытые участки его тела. Но больше всего ее потрясли его глаза. Они были словно мертвые: черные камешки, брошенные в воду, в них не выражалось абсолютно никаких эмоций. Элин чувствовала, как от этого взгляда в ней зарождается страх.

– Чем могу помочь? – спросил Терри у незнакомца.

– Вы и есть мастер додзё?

Терри, казалось, не заметил неприятно резкого тона в голосе незнакомца и вежливо ответил:

– Да.

– Я хотел бы попрактиковаться.

– Понятно. Какая дисциплина вас интересует?

– Айкидо, каратэ, кендзюцу.

– В айкидо и каратэ я, конечно, смогу вам посодействовать. Что касается кендзюцу, то боюсь, это невозможно. Мой инструктор в отпуске.

– А вы сами?

– Я? Я не обучаю кендзюцу.

– Мне не нужны никакие инструкции. Потренируйтесь со мной около часа. Это поддержит вашу форму.

– Не сомневаюсь. Меня зовут Терри Танака. Как зовут вас?

– Хидэёси.

Это было древнее имя. Терри кивнул.

– Хорошо. Мисс Окура заполнит необходимый бланк. Плата составит сорок долларов в час.

Незнакомец коротко кивнул. Терри ожидал увидеть пластиковую карточку с чеками, распространенную среди туристов, но вместо этого незнакомец отсчитал сто двадцать долларов двадцатидолларовыми купюрами из бумажника, который он достал из правого кармана брюк.

– Распишитесь здесь, – сказал Терри, ткнув пальцем, в бланк, другой рукой показывая на маленькую дверь в дальнем конце комнаты. – Переодеться можете там. У вас есть с собой кимоно?

– Да.

– Прекрасно. С какой дисциплины вы хотите начать?

– Решайте сами, – сказал Хидэёси, направляясь к маленькой двери.

Терри повернулся и увидел, что Элин смотрит туда, где только что исчез странный незнакомец. В комнате было довольно мрачновато, так как окна были наполовину закрыты опущенными шторами, но солнечного света было достаточно, чтобы придать ее коже нежный блеск.

– Кто он? – ее голос прозвучал, как шепот в комнате с высоким потолком. Наверху раздался топот ног.

Терри пожал плечами. Он был крупным мужчиной около шести футов ростом, с широкими плечами и узкой талией. Его лицо было плоским, черные глаза блестели над очень высокими скулами.

– Ты ведь не станешь этого делать, Терри?

– Почему нет? Всего лишь час тренировки. – Но он знал, что она имела в виду, а на сердце у него было не так спокойно, как звучал его голос. Он был знаком с Николасом, одним из самых великих мастеров кендзюцу, живущих за пределами Японии. Из своих тридцати восьми лет Терри потратил треть жизни на изучение кендзюцу – древнего японского искусства фехтования на мечах. Причину его резкого и неожиданного отказа от тренировок трудно было бы объяснить жителю Запада.

Мастерство военного искусства зависело не только от физических возможностей. Огромное значение имело психологическое воздействие. Когда-то давно он прочел «Го Рин Но Сё» Миямото Мусаси. Наверное, это был самый великий, известный в мире трактат по стратегии. Он был написан всего за несколько недель до смерти великого воина. Его значение велико и сегодня. Терри знал, что многие процветающие японские бизнесмены управляют своими делами и компаниями по принципу Миямото.

Год назад он снова прочитал «Го Рин Но Сё». Но, читая ее, на этот раз обнаружил, что смотрит на вещи уже совсем по-иному. Даже ночью ему стали сниться другие сны. На рассвете ощущения снов не покидали его. Терри чувствовал себя так, будто заблудился в ночи и внезапно очутился на краю бездонной пропасти. Ему хотелось заглянуть в эту бездну, но он знал, что если туда заглянет, то потеряет равновесие и полетит в этот мрак. Так Терри отступил и повернул назад, отложив навсегда свой катана.

И вот сегодня появился этот странный человек, который назвал себя Хидэёси. Терри тщательно скрывал чувства, чтобы Элин не могла угадать его истинных эмоций. Он не хотел беспокоить сё.

Это было похоже на какое-то предзнаменование, так как Терри не сомневался, что незнакомец хорошо знает учение Миямото, и наверняка Хидэёси был знатоком харачей. Это понятие, состоящее из двух слов, означало: хара – сосредоточение, соединение, и чей – распространенную форму энергии, более сильную, чем интуиция и шестое чувство, «настоящее постижение реальности», как сказал бы учитель Терри, это ощущение, словно у тебя глаза на затылке. Харачей существовал двух видов: он мог быть сверхчувствительным приемником, но также и отличным передатчиком волны, которую мог уловить другой знаток харачей, каким был, например, Терри.

– Еще один японец, – сказал он беззаботно Элин. Ни при каких обстоятельствах Терри не собирался рассказывать ей того, что уже понял в незнакомце.

– В нем есть что-то необычное. – Элин по-прежнему смотрела на дальнюю дверь, которая казалась ей пастью ухмыляющегося черепа. – Эти глаза… – Ее передернуло. – Такие невыразительные, как… как объективы. – Она сделала шаг к Терри. – Что он делает там, как ты думаешь?

– Размышляет, – сказал Терри, сняв трубку телефона и нажимая кнопку вызова. Он тихо и коротко сказал кому-то на третьем этаже о новом клиенте, затем положил трубку. – Он не появится, но крайней мере, еще минут двадцать, – шепнул Терри Элин. Он смотрел на ее волосы: длинные, черные, блестящие, зачесанные назад, они спускались на плечи, подобно черному каскаду. Элин вздрогнула, и Терри спросил:

– Что случилось?

Она повернула голову.

– Ничего. Я просто ощутила твой взгляд.

Терри улыбнулся.

– Но я смотрю на тебя постоянно.

– Ночью, да. – Ее глаза оставались серьезными, полные губы плотно сжались. – Не надо, Терри. Пожалуйста. Ты же знаешь, как я к этому отношусь. Мы работаем вместе, и мы… – Глаза Элин встретились с его взглядом на какое-то мгновение.

Он осторожно привлек Элин к себе. На этот раз она не сопротивлялась и обвила его шею. Рядом с ним она ощущала себя в безопасности.

– Ты в порядке, Элин?

Она молча кивнула и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, в горле запершило.

– Я хочу тебя сегодня ночью, – сказала она и неожиданно облегченно вздохнула.

– А как насчет каждой ночи? – спросил Терри.

Не в первый раз она слышала от него подобное. Ответ Элин всегда был одним и тем же, несмотря на то, что она точно знала: если услышит от него сегодня вечером еще одно предложение, а услышит наверняка, она согласится.

– Ночью, – сказала она мягко. – Спроси меня сегодня ночью. – Она вытерла глаза. – Когда ты будешь свободен?

– Я сегодня обедаю с Винсентом. Почему бы тебе не присоединиться к нам?

Элин слегка улыбнулась.

– Вы всегда много говорите о том, что мне совсем не интересно.

– Сегодня вечером мы этого делать не будем. Обещаю.

Она засмеялась.

– Нет, нет. Я не верю тебе. Бусидо для тебя важнее.

– Это часть нашего наследия. Без него мы перестанем быть японцами. Я еще не стал поклонником западной культуры и не стану им, если для этого придется забыть историю своего народа. – Терри замолчал, рассматривая ее лицо.

Он смотрел на ее слегка тронутое косметикой лицо, тонкую шею, изящное тело. Невероятно, но ей был сорок один год; на вид вряд ли кто-нибудь дал бы ей больше тридцати.

Прошло два года со дня их первой встречи и год с того момента, как они стали тайными любовниками, хотя, конечно, об этом догадывались их друзья. За все это время Элин никогда его ни о чем не попросила и ничего не планировала на будущее. Как раз именно он всегда хотел от нее чего-то. И его окончание занятий кендзюцу совпало с началом их любовных отношений. Теперь ему казалось, что в жизни нет ничего важнее, чем быть рядом с ней. Додзё, который он открыл пять лет назад, процветал, и Терри был более, чем удовлетворен. Впереди были свадьба и медовый месяц где-нибудь далеко отсюда. Может быть, в Париже. Да, в Париже. Это был любимый город Элин. Ему оставалось только спросить ее. Скажет ли она «да» на этот раз? Терри надеялся, что скажет, и сердце его радовалось..

– Сегодня ночью, – сказал он, – я вернусь в девять или десять, если, конечно, Винсенту удастся пробиться через все эти пробки на дорогах. Но у тебя есть ключ, есть там и кое-что из твоей одежды. Приходи в любое время. Не забудь шампанское. Икру я принесу.

Элин хотела спросить, для чего все это, но она чувствовала, что может все испортить. У нее еще будет достаточно времени, чтобы убедиться в том, что она уже прочла в своем сердце.

– Хорошо, – сказала она.

Терри повернулся, неожиданно вспомнив что-то.

– Мне нужно подняться наверх и подготовить боккен. Скоро Хидэёси закончит с другими, и я должен быть готов.

* * *

Николас вернулся с побережья, где обнаружили второй труп. На этот раз его ждали.

– Одним ударом. Ты понимаешь? – говорил Винсент по телефону. Он прекрасно понимал, что это значило. Это был удар катана.

Окоченевший труп был разрублен от правого плеча до ягодицы. Один удар меча. Для катана в руках прекрасного мастера, владеющего мечом, человеческая плоть и кости не большая преграда, чем бумага. Древние мечи хранились сотни лет, переходя из поколения в поколение, не теряя своей остроты и эффективности, и даже в нынешние дни японский катана считается одним из самых великолепных мечей.

Так погиб второй человек. Он лежал в той позе, в которой его настигла смерть. На этот раз никто не мог сомневаться – его убили.

Но теперь им пришлось пересмотреть свои выводы. Барри Браум, очевидно, не был единственной жертвой ниндзя.

Кажется, ничто не связывало эти две жертвы. Этот второй человек работал на Лилко, владельца крупнейшей компании на Острове. Да, их ничего не связывало.

И все же ниндзя был здесь, продолжая убивать.

Войдя в дом, Николас скинул плащ. Ботинки и джинсы промокли насквозь, но это его мало трогало. Он думал о Юстине и о том, что разбило окно прошлой ночью. Не зная об этом ничего определенного, он тем не менее предчувствовал недоброе. Во всяком случае, Николас попросил Юстину остаться в его доме и не возвращаться к себе.

В доме Юстины не было.

Николас тихо выругался, накинул плащ и вышел на улицу.

Никто не ответил на его стук, когда он пришел к Юстине, но обойдя вокруг дома, он увидел свет в окне ее спальни.

Николас постучал снова и дернул ручку. Дверь поддалась, и он вошел в дом.

Николас позвал:

– Юстина.

Его беспокоил не только тот удар мечом. Доктор Дифорс и Винсент упустили кое-что другое. Николас рассмотрел левое плечо трупа. Синяк только начал темнеть. Он потрогал его. Ключица была сломана. Николас насторожился, оставив свои опасения при себе, так как не хотел беспокоить остальных, даже Винсента. Если то, во что он верил, теперь обратилось в действительность, то…

Когда-то жил такой человек – Миямото Мусаси. Может быть, самый великий воин Японии. Среди прочего он изобрел новое направление в кендзюцу. Оно обучает владению одновременно двумя мечами. Другое учение Мусаси, именуемое кенсей, обучало использованию боккенов – деревянных мечей. Мусаси сражался ими, заявляя, что эти мечи непобедимы.

Все признаки показывали, что этот человек был убит двумя ударами, а не одним, как считал Винсент. Один удар был нанесен стальным катана, – второй – деревянным боккеном. То, что он увидел, потрясло его.

Юстина, освещенная светом в спальне, показалась в дверях.

– Что ты делаешь здесь?

– Юстина? – Он знал, что это она, хотя не узнавал интонации ее голоса.