Текст книги "Мистер Бикулла"
Автор книги: Эрик Линклэйтер
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Глава IX
Педантичный во всем, сэр Симон подчинил свою жизнь правилам, которые стали еще более жесткими, когда его деятельность утратила всякий смысл. Заведенный им распорядок позволял ему подчинять контролю все расходы и постепенно сокращать их, в соответствии с ухудшающимися условиями жизни. Самым важным во всем этом было то, что следование своим правилам наполняло значимостью его бытие и возвращало ему самоуважение. Однообразие не тяготило его, и он негодовал, когда кто-нибудь нарушал установленный им порядок.
Тем не менее в понедельник утром сэр Симон отложил свой визит в библиотеку Британского музея. Он решил встретиться с адвокатом. По почте сэр Симон получил запоздалое письмо от Лессинга с пятью фунтами, а также чек от господ Сотби за проданные ими картины персидских, монгольских и индийских художников. Картины принесли хорошие деньги, но не такие, как ему бы хотелось, и, по его мнению, не смогут покрыть судебные траты. Сэр Симон ждал этих денег с затаенной горечью и со сдержанным нетерпением, желая поскорее расплатиться с кредиторами и покончить с унизительным положением должника, а потому собирался уладить все прямо сейчас или хотя бы узнать, когда можно будет выплатить остаток долга. Он позвонил в адвокатскую контору и попросил срочно назначить встречу. В половине двенадцатого он сидел в сумрачной приемной конторы «Линкольнз Инн»[18]18
«Линкольнз Инн» – здание одной из адвокатских корпораций в Лондоне.
[Закрыть] в окружении папок с документами. Разговор получился длинным и сложным, и, когда закончился, сэр Симон стал еще беднее, чем прежде. Адвокат, его давний приятель, пригласил его пообедать в ресторане, и только потом сэр Симон отправился в Британский музей перечитать эссе Слимэна о тхагах.
Сэр Симон вышел из читального зала в половине четвертого, по своему обыкновению доехал на метро от Рассел-сквер до Пиккадилли и пешком добрался до своего клуба на Сент-Джеймс-стрит. Он попросил чай с гренками и до четверти седьмого читал газеты, затем заказал виски с содовой и в течение получаса обсуждал новости с двумя приятелями по клубу, оба были старше его. Без пяти семь он вышел из клуба и добрался до метро на Грин-парк рядом с гостиницей «Ритц». Доехал до Глостер-роуд и в семь шестнадцать поднялся к себе в «Бовуар Приват Отель». Открыв дверь в свой номер, сэр Симон с удивлением и недовольством обнаружил там Ронни.
Ронни с нескрываемым удовольствием рассматривал собственное отражение в зеркале туалетного столика и расчесывал свои черные жирные волосы тяжелой щеткой из слоновой кости. Сэр Симон, раздраженно фыркнув, воскликнул:
– Положи-ка на место. Возможно, я старомоден, но я не собираюсь ни с кем делить свою щетку.
– Не стоит волноваться, – сказал Ронни, – я не прокаженный.
– Не в этом дело. Просто мне это неприятно. У тебя ко мне дело?
– Почему ты не допускаешь, что мне просто захотелось лишний раз увидеть тебя?
– Обычно ты приходишь не из бескорыстных побуждений.
– Ты хочешь сказать, что я прихожу только тогда, когда мне что-нибудь нужно?
– Откровенно говоря, да.
– Я приходил к тебе, когда у меня были неприятности. И ты не раз выручал меня. Я благодарен тебе за это.
– Рад слышать.
– Знаю, что заслужил твое недоверие, но не надо обвинять меня в неблагодарности.
– К чему ты клонишь?
– Зачем ты все усложняешь? Я тебе никогда не нравился, ведь так? Я и не мог тебе нравиться. Тебе всегда везло в жизни, ты безупречен во всем…
– Так не бывает.
– Я совершал поступки, о которых потом жалел, а ты можешь вспоминать о прошлом без сожаления, без стыда…
– Неужели ты и вправду так думаешь?
– Но ведь твоя репутация, в отличие от моей, безукоризненна.
– Возможно, я просто благоразумнее тебя. Но к чему весь этот разговор? Твоей репутации опять угрожает опасность?
– Ничего подобного! Просто к слову пришлось. У меня появился шанс. Очень хорошие перспективы.
– Надеюсь, ты сможешь им воспользоваться.
– Постараюсь. Я буду очень стараться. Именно об этом я и хочу поговорить.
– Тебе нужен мой совет?
– Для начала я хотел бы тебя немного заинтересовать. Видишь ли, есть у меня один приятель, замечательный парень, зовут его Хэй. Он связан с крупной американской компанией по производству аксессуаров для автомашин…
– Каких именно?
– Калориферов, зажигалок, радиоприемников, зеркал и тому подобного. У этой компании огромный рынок сбыта, и они намереваются открыть фабрику у нас, в Англии. Мой друг собирается возглавить их представительство и хочет взять меня к себе.
– Не думаю, что это серьезная работа. Но она хотя бы честная?
– Более чем честная – денежная! Она принесет большие деньги! Я абсолютно уверен, что смог бы расплатиться с тобой за шесть месяцев…
– Расплатиться со мной?
– Чтобы открыть представительство, нам нужно пятьсот фунтов. Хэй может вложить фунтов двести или триста, и если бы ты мог одолжить мне двести пятьдесят…
– Нет, – отрезал сэр Симон.
– В долг! Я через шесть месяцев верну…
– Никаких денег я тебе не дам, даже в долг. Ты и так мне дорого обошелся.
– Но на этот раз все будет иначе. Убытков я тебе не принесу. Уверяю тебя, спрос на американские аксессуары будет колоссальный. У меня наконец-то появилась возможность встать на ноги…
– Послушай меня, Ронни. Я не могу дать тебе двести фунтов, потому что адвокаты только что отняли у меня почти все деньги. Те самые адвокаты, которые отстаивали твою невиновность в суде.
– Но я действительно был ни при чем! Моей вины там не было.
– Нисколько не сомневаюсь. Я поверил тебе и поэтому предпринял все меры, чтобы обеспечить тебе хорошую защиту. Но твоя защита дорого обошлась мне, и я не могу рисковать двумя сотнями фунтов ради проекта, который представляется мне таким же сомнительным и легкомысленным, как и все остальное, что ты когда-либо затевал в надежде на легкую наживу. Нет, не перебивай меня, я еще не закончил. Я хочу сказать, что, даже если бы я имел такие деньги, ты бы их все равно не получил. Я ничего тебе больше не дам, потому что все, что я в тебя когда-либо вкладывал, пропадало. Ты всю жизнь, начиная со школьной скамьи, был пустым, нечестным и лживым лентяем. Ты причинил мне огромную боль, опозорил мое честное имя. Во время войны у тебя была возможность доказать, что ты не такой мерзавец, каким себя зарекомендовал, но ты не воспользовался этим шансом. Тебя изгнали из хорошего полка, ибо усомнились в твоей храбрости, а о твоих моральных качествах и говорить не приходится. Тогда ты завербовался рядовым, чем заслужил мое уважение, но вместо того чтобы исправиться, ты дезертировал. С тех пор…
– Замолчи! Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать лекции. Я уже не ребенок! С меня хватит! Если бы ты сейчас умер, а я прожил бы еще лет пятьдесят, то я помнил бы о тебе лишь то, что за всю жизнь не слышал от тебя ни единого доброго слова! Ничего, кроме проклятых старческих проповедей!
В ту минуту, когда они стояли, с ненавистью глядя друг на друга, их внешнее сходство было очевидным. Ронни, багровый от гнева и разочарования, едва не плакавший от отчаяния, стал похож на отца в его благородном негодовании, а жалкая фигура в костюме из синтетической шерсти выглядела уменьшенной копией высокого и стройного старика. Но гнев Ронни вскоре иссяк, и ярость сменилась полным отчаянием. Он бессильно рухнул в кресло рядом с диваном и зарыдал.
Слегка смутившись, сэр Симон отвернулся, снял и положил на диван пальто и пиджак.
– Тебе пора идти, – холодно сказал он. – У меня не такое уж просторное жилище, как видишь, и мне нужно помыться, иначе я опоздаю на ужин.
– Неужели ты выгонишь меня без гроша в кармане?
– Ты слышал, что я сказал, и я не собираюсь повторять это вновь.
– Я не уйду, пока ты не дашь мне хоть что-нибудь!
Сэр Симон снял рубашку и, отстегнув запонки, бросил их в коробку.
– Если ты так настаиваешь, оставайся, – сказал он, – но тебе придется стать свидетелем такого неприятного зрелища, как мое омовение. Прошу прощения за бестактность, но бедность заставляет меня забыть о некоторых правилах приличия.
– Ты можешь шутить как хочешь, но мне что делать? – взмолился Ронни. – Ты же знаешь, я на мели. У меня осталось всего десять шиллингов.
– Кругом полно работы. Обратился бы лучше в бюро по трудоустройству, – сказал сэр Симон и открыл кран.
– Насколько я понимаю, ты предлагаешь мне стать наемным рабочим?
– У тебя нет технических знаний, да и добросовестный работник из тебя не выйдет. Что же еще я могу тебе посоветовать?
Склонившись над раковиной, сэр Симон стал энергично намыливать лицо и шею. Ронни нагнулся и внимательно смотрел на отца, а его пальцы скользнули во внутренний карман отцовского пиджака, лежавшего на диване. Он нащупал бумажник – из мягкой кожи, без застежки – и с ловкостью карточного шулера вытащил оттуда три новые и хрустящие купюры и одну мятую, сложенную пополам.
– Ты еще горько пожалеешь о своих словах! – воскликнул он и встал, сунув правую руку в карман.
– Напрасно ждешь, – отвечал отец, наполняя раковину холодной водой. – Мне и так несладко, хуже некуда.
– Хорошо, если ты меня выгоняешь, я уйду, – сказал Ронни, задержавшись у порога, – но знай, ты сам довел меня до такой низости и… а впрочем, что говорить!
Он выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Сэр Симон тщательно вытер лицо и шею и достал из ящика чистую рубашку. Он услышал звонок к ужину, но мысль о еде и дружно жующих людях вызвала у него отвращение. В зеркале отразилось худощавое и гладкое, словно выточенное из слоновой кости, лицо.
Глава X
Как всегда по вторникам, мистер Бикулла направлялся на встречу с доктором Лессингом. Он шел, вдыхая густой желтый воздух; туман, медленно опустившийся на Лондон вместе с ноябрьскими сумерками, лежал на невидимых крышах домов. Улицы заполнил едкий смог, превративший электрическое освещение в жалкое подобие света. Мистер Бикулла шел бодрым и уверенным шагом по Велбек-стрит и вскоре оказался перед дверью доктора. У входа его с улыбкой встретила австрийка Эльза и сообщила, что Лессинга нет в городе. Она сказала, что доктор уехал за город, к своей тяжело больной матери. Это случилось в воскресенье, продолжала горничная, переходя на немецкий, потому что именно на этом языке мистер Бикулла задал ей вопрос. Она пояснила, что доктор обещал вернуться сегодня утром, но его все еще нет.
– Какая жалость! – воскликнул мистер Бикулла. По-немецки он говорил почти так же бегло, как Эльза. – Вы меня очень огорчили. Я был уверен, что увижу его сегодня.
– Мне тоже жаль, что так вышло, – сказала Эльза. – Да и доктор расстроится, когда узнает, что вы напрасно пришли. Он все принимает так близко к сердцу! И не заставил бы пациента зря приходить.
– Как вы считаете, он еще может приехать позже, сегодня вечером? Например, другим поездом?
– Не знаю, будет ли еще поезд, – засомневалась Эльза, – но могу навести справки. Снимайте пальто и присаживайтесь, а я спрошу об этом миссис Лессинг.
Клэр вышла из гостиной с сигаретой во рту и сказала:
– Мистер Бикулла? Сожалею, что мой муж не приехал. Я не позвонила вам и не предупредила, потому что ждала его к обеду, как он и обещал.
– А теперь он, думаете, уже не приедет? – осведомился мистер Бикулла.
– Боюсь, что так. Он позвонил перед самым вашим приходом и сказал, что останется еще на одну ночь в Шрусбери. Там живет его мать. Она упала и сломала ногу, а в ее возрасте, как вы понимаете, это очень опасно.
– Да, в любом случае хорошего мало, – мрачно проговорил мистер Бикулла.
– Это, видимо, очень болезненно, а кроме того, причиняет столько неудобств!
– Тут все сразу, – согласился мистер Бикулла. – Его отъезд и мне пришелся некстати. Я очень хотел встретиться с ним сегодня! После сеанса психоанализа я собирался пригласить его на коктейль, немного развлечься.
– Если я не ошибаюсь, это вы с ним обедали на прошлой неделе? Он был в восторге. А теперь этот пренеприятный случай расстроил ваши планы на вечер?
– Все самые лучшие замыслы человечества, как правило, не осуществляются, – заметил мистер Бикулла.
– Вам теперь некуда спешить, оставайтесь и выпейте со мной чашку чая! Эльза, принеси нам, пожалуйста, чай!
– Bitte sehr![19]19
Пожалуйста! (нем.).
[Закрыть]
– Besten Dank, wirklich zu nett von Ihnen![20]20
Благодарю, очень любезно с вашей стороны (нем.).
[Закрыть] – отозвался по-немецки мистер Бикулла, а затем обратился к Клэр по-английски: – Вы очень добры. Я с удовольствием выпью с вами чаю.
– Вы говорите по-немецки? – спросила она. – До появления Эльзы в нашем доме я не понимала ни слова на этом языке.
– В Бейруте, где я жил какое-то время, – ответил мистер Бикулла, – даже уличные мальчишки говорят на двух-трех, а то и четырех иностранных языках. Не слишком бегло, самую малость, самые необходимые выражения.
Минуту, если не больше, она очень громко, чтобы скрыть свое смущение и удивление, смеялась над его рассказом о преждевременном развитии молодежи Восточного Средиземноморья. А через некоторое время он пригласил ее вместо мужа в ресторан.
– Поедемте в «Ритц», – предложил он. – Там смешивают неплохие коктейли. По моей теории, пить надо только в лучших барах. Но я расскажу вам об этом позже. А сейчас вам нужно переодеться, не так ли?
– Но я вас почти не знаю, – сказала Клэр, с неприступным видом поджав губы и окинув его недоверчивым взглядом.
– Я вас и вовсе не знал, когда согласился на чай, – сказал мистер Бикулла, – я же не испугался.
– Еще бы!
– Я не толкаю вас ни на что дурное. «Ритц» – вполне приличное место.
– Не слишком ли шикарное место!..
– Ваш муж сказал почти то же самое. Но потом ему там очень понравилось.
– Но сегодня такой туман!
– Не такой уж страшный. Я хорошо вижу в темноте, и мы быстро найдем такси.
– Ладно, только не надолго, – согласилась Клэр. – На полчаса, не больше!
Снисходительная улыбка школьной учительницы сменилась на ее лице наивным выражением просящего о чем-то ребенка. Клэр удалилась в спальню.
Мистер Бикулла, задумчивый и неподвижный, просидел в одиночестве минут двадцать. Клэр вернулась оживленная и похорошевшая, разодетая и напомаженная, как на парад. Свежеокрашенный флагман захватнического флота, подгоняемый попутным ветерком, – такой образ привиделся ему при ее появлении.
– Я вас не очень задержала? – кокетливо поинтересовалась она.
– Не волнуйтесь, – сказал мистер Бикулла, взглянув на часы. – У нас еще масса времени. Сейчас только без четверти шесть.
– Надеюсь, нам удастся поймать такси.
– Удастся, – заверил ее мистер Бикулла. – Мне все удается.
С легким, чуть насмешливым поклоном он раскрыл перед ней дверь, но на пороге ее задержал телефонный звонок.
– О, черт возьми! – воскликнула Клэр. – Подождите минутку, пожалуйста. Надо подойти, возможно, это Джордж. Наверное, что-нибудь по поводу его матери.
– Алло! – сказала она и вдруг рассердилась. – Прости меня, но я не могу прийти сейчас. Я ухожу… Да, Джордж еще не приехал… Не надолго, но не знаю точно, когда вернусь. Как я могу? О Ронни, не будь таким занудой. Я не злюсь, просто собиралась уходить… Да, перезвони попозже, я скоро вернусь… Не сомневаюсь в этом, сейчас все волнуются, ничего страшного… Хорошо, я не забуду. Пока!
– Телефон – не одно только благо, – заметил мистер Бикулла, вежливо ожидавший в прихожей.
– От него одни неприятности, – сказала Клэр и, увидев туман через раскрытую дверь, воскликнула: – Но ведь совсем ничего не видно!
– Не стоит преувеличивать, – ответил мистер Бикулла, покровительственно взяв ее под руку. – Мы можем поймать такси на Уигмор-стрит. Мне всегда везет.
Его самоуверенность оправдалась в тот же миг, но такси почти всю дорогу передвигалось со скоростью пешехода. До «Ритца» они добрались только в шесть восемнадцать. Посетителей в баре было мало, но мистер Бикулла почему-то волновался и не успокоился, пока официант не принес им два больших бокала сухого мартини, заказанного им сразу же, без согласия Клэр. А затем, как и в тот день, когда он угощал Лессинга, мистер Бикулла потребовал еще два таких же бокала.
– Боже мой! – удивилась Клэр. – Вы случайно не американец? С тех пор как они уехали отсюда, никто здесь не пил с такой скоростью. Да, в военное время чего только не насмотришься, но кое-что полезное из войны я для себя все же вынесла. Я не пью так быстро, мистер Бикулла.
– Быстро и не нужно! Залпом можно выпить только первый бокал, а второй – медленно, по глоточку. Чувство жажды прошло, и вы наслаждаетесь вкусом. Это как жизнь, миссис Лессинг. Когда вы молоды, вам не сидится дома, вы ненасытны, вы с разинутым ртом…
– Нет, нет, я не такова!
– Это метафора, миссис Лессинг. Лучший способ передать свою мысль, самый интересный и понятный. Итак, в молодости хочется всюду успеть, словно вас мучает жажда, для утоления которой вы готовы выпить море. Но вот вы становитесь старше и никуда больше не спешите, а просто наслаждаетесь жизнью. Когда я пью, я размышляю о жизни и о том, что я стал мудрее, чем был раньше. Первый бокал поднимем за молодость и осушим до дна! Второй, за здравый смысл и наслаждение, будем пить rallentando.[21]21
В музыке: замедляя, задерживая (ит.).
[Закрыть]
– Прекрасная мысль! Не помню, чтобы кто-либо рассуждал о напитках так интересно, как вы. Большинство людей, я думаю, пьют от скуки. Вы же вывели настоящую теорию!
– Вы мне льстите.
– Что вы, ни в коем случае! Льстить мужчине… Да мне бы такое во сне не приснилось! Мужчины в этом не нуждаются, уверяю вас, они сами себе льстят на каждом шагу. Я узнала о мужчинах во время войны предостаточно. Каждый показывал себя в лучшем виде. И если мужчина в чем-то не нуждается, так это в лести.
Возможно, несколько болтливо, но с большим воодушевлением Клэр ублажала мистера Бикуллу воспоминаниями о том славном времени, когда она носила военную форму и день за днем возила по летним английским дорогам старших офицеров, очарованных ее греческим профилем и быстрой манерой езды. Ее рассчитанные на публику истории, похоже, производили на мистера Бикуллу должное впечатление, потому что слушал он с глубочайшим вниманием. Но когда геройские россказни уступили место сентиментальным воспоминаниям об утраченном счастье, он сделал знак официанту и тихо, чтобы не перебивать ее, сказал:
– Два сухих мартини, пожалуйста, только на этот раз маленьких.
Минуту назад он посмотрел на часы – так ловко, что Клэр не заметила.
– Еще мартини? – изумилась она. – Не многовато ли?
– Отнюдь нет. Это же совсем мало, – успокоил ее мистер Бикулла. – А когда мы с этим справимся, вы, надеюсь, не откажетесь пообедать со мной. Это доставит мне истинное удовольствие.
– Но мне надо домой…
– Зачем?
– Я же собиралась домой после коктейля.
– Но невозможно же всегда жить по плану. А так как вы одобрили мою теорию опьянения, вы, вероятно, оцените по достоинству и мои взгляды на принятие пищи. Пообедайте со мной хотя бы раз, чтобы проверить, прав ли я.
Он привел еще несколько аргументов, и без нескольких минут семь они встали, чтобы пойти в ресторан.
– Дамская комната там, – прошептал мистер Бикулла.
– Но мне не…
– Мы не спешим, я подожду, – сказал он, и его голос прозвучал так властно, что она с непривычной для себя покорностью пошла в том направлении, куда указывал его палец. Но потом ждать пришлось ей, потому что по ее возвращении мистер Бикулла был все еще без пальто и шляпы. А тем временем со стороны Биг-Бена сквозь туман донесся призрачный звон.
– Нам надо на Арлингтон-стрит, – заявил он. – Там можно поймать такси.
– Слава Богу, туман не стал гуще, – заметила Клэр, глядя на покрытый влагой тротуар. – Или это после коктейля я вижу все в радужных тонах? За рулем нельзя пить, потому что человек делается сам не свой. На работе я не притрагивалась к алкоголю, разве что немного джина перед обедом…
Мистер Бикулла не ответил, замерев в молчаливой задумчивости. Желтая дымка смога застилала его глаза, а лицо казалось сумрачным, как маска актера в античной трагедии. И когда менее чем через минуту он заговорил, его голос звучал трагически, в полном соответствии с обстановкой:
– Здесь нет такси. Надо идти искать. Пойдем! Идем же!
Он решительно повел ее сквозь тьму, окутавшую Пиккадилли, и дальше, через Беркли-стрит, в безбрежный океан тумана, где не было видно береговых знаков и лишь тускло мерцали огни кораблей, стоящих на якоре.
Хотя Клэр все еще была в состоянии легкого опьянения, она начала понимать, что покладистость мистера Бикуллы обманчива, и к ее страху перед мраком, опустившимся на Беркли-сквер, прибавилось легкое чувство досады.
– Ничего не видно! – жаловалась она. – Не имею представления, где мы сейчас.
– В восточной части, – ответствовал мистер Бикулла. – Пока еще все не так плохо. Но будьте внимательны, мы выходим на дорогу. Пересекаем Брутон-стрит. А сейчас будет тротуар.
– Да, я вижу, – сказала Клэр, недовольная тем, что он обращался с ней как с пожилой дамой. В знак независимости она высвободила руку.
– Свернем за угол, – произнес он в нескольких шагах от нее, и Клэр неуверенно последовала за ним.
– Ой! – воскликнула она, натолкнувшись на ограду, остановилась и стала тереть локоть. – Мистер Бикулла! Я вас не вижу. Где вы?
Ответа не последовало, и, вдруг испугавшись, Клэр стала продвигаться на ощупь, протянув руки в поисках опоры. Сходя с тротуара, она споткнулась. На какое-то мгновение ей почудилось, что она потерялась в тумане, и затем из глубин сознания родился беспричинный страх, от которого перехватило дыхание. По ее расчету, она находилась в том самом переулке к северу от Беркли-сквер, где несколько недель назад обнаружили труп Фанни Брюс. Подружка Ронни, проститутка, выходившая на заработки с собакой на поводке. Девушка, которую нашли со сломанной шеей.
Колени Клэр дрожали, сердце громко билось, густой, непроницаемый туман окутал тело словно саваном, и казалось, вот-вот задушит. Охваченная паническим ужасом, она не решалась оглянуться назад и посмотреть, кто был за ее спиной. С плачем она побежала куда-то наугад, пока возглас «Стойте!» не задержал ее.
– Стойте, остановитесь, – кричал мистер Бикулла. – Куда вы направились, миссис Лессинг?
Протерев глаза, она увидела темные очертания и тусклые фары автомобиля, контуры высокой фигуры возле подножки.
– Я заметил такси издали, когда оно сворачивало с Дэвис-стрит, и поспешил остановить, – пояснил мистер Бикулла. – Я покинул вас на минуту, не больше. Чем вы так расстроены?
– Я вела себя как дурочка, – сказала она, запинаясь, словно ребенок, уставший плакать, но пытаясь держать себя в руках. – Я чуть не упала, а потом поняла, что потеряла ориентацию. Я чуть не лишилась сознания. Сейчас мне уже лучше.
– Да, сейчас все в порядке. Все хорошо! Садитесь в машину и отдыхайте. Мы едем обедать!
Клэр не следила за дорогой, не задавала никаких вопросов и очнулась, когда мистер Бикулла уже вел ее под руку к столику в ресторанчике на углу Оксфорд-стрит. Затем, так и не узнав этого заведения, она осведомилась с деланным недоумением:
– Где мы находимся?
– В ресторанчике, который я сам обнаружил, – гордо заявил мистер Бикулла. – Мне никто о нем не рассказывал, никто! Но здесь замечательная кухня и великолепное обслуживание, и сейчас вы в этом убедитесь!
К мистеру Бикулле окончательно вернулось хорошее расположение духа. С видом радушного хозяина он ознакомил свою гостью с меню.
– Взгляните сюда, – советовал он, – можно заказать, например, жареную рыбу с картошкой фри за шиллинг шесть пенсов, телячьи котлеты с овощным гарниром за шиллинг семь пенсов или ростбиф со шпинатом за шиллинг девять пенсов. Цены здесь умеренные, как видите. А на десерт – шоколадную меренгу, кофе «Маршмэллоу» или шоколадное мороженое «Маршмэллоу». Я всегда заказываю оба лакомства и мороженое. Я так люблю сладкое!
– Пожалуй, – сказала Клэр, – я начну с напитков.
– Непременно! Заказывайте все, что хотите. Итак, на чем вы остановились?
Однако, несмотря на все свои старания, мистер Бикулла не смог восстановить прежнюю непринужденную обстановку. Чтобы не казаться невоспитанной, Клэр поддерживала беседу и с притворным вниманием выслушивала его странные анекдоты и теории о красивой жизни. Он ел с аппетитом, а она не притронулась к еде. Внимание Клэр привлекли его на редкость крупные ногти, два или три раза ее взгляд невольно на них останавливался. Ей почему-то стало не по себе. Но она не подала виду, и, когда мистер Бикулла пригласил ее в «Палладиум», куда уже купил билеты, она устало поблагодарила его и сослалась на головную боль. С нескрываемой досадой он понял, что вечер заканчивается, и оплатил по счету.
Заморосил дождь, туман рассеивался. Мокрый асфальт Оксфорд-стрит блестел в темноте. На этот раз они без труда поймали такси, и Клэр, ощутив почти не знакомые ей прежде угрызения совести, сказала, коснувшись его рукава:
– Простите меня, что я такая скучная. Я старалась развеселиться, но, наверное, слишком устала. К тому же у меня разболелась голова.
– Вы были очаровательны, – заверил ее мистер Бикулла.
– Это не так, но не думайте обо мне плохо. Мы ведь с вами еще увидимся?
– Буду рад навестить вас.
На пороге ее дома он с какой-то неуклюжей учтивостью пожелал ей спокойной ночи.
Клэр, раздосадованная, но все же довольная тем, что наконец осталась одна, поднялась к себе и по дороге зажгла свет во всех комнатах. Ребенок спал, Эльза тоже давно легла. Клэр сняла шляпу, надела домашние туфли и поставила чайник. Она зевнула и хотела открыть новую пачку сигарет, когда зазвонил телефон.
– О Господи! – воскликнула она. – Когда-нибудь закончится этот проклятый вечер?
Она с ненавистью уставилась на телефон, но трубку не снимала. Своей упрямой настойчивостью звонок все-таки одержал верх, и, в ярости подняв трубку, она услышала знакомый голос.
– Да, – сказала она. – Я так и думала, что это ты.
