Текст книги "Эпизоды за письменным столом"

Автор книги: Эрих Мария Ремарк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Тенденциозны ли мои книги?

На вопрос, лежал ли в основе моей книги «На Западном фронте без перемен» определенный замысел, я могу только честно ответить, что меж спонтанные воспоминания о большой войне передают лишь то, что я, точно так же как миллионы моих товарищей, видел и пережил за пять лет бойни. Верен ли так часто звучащий упрек, что моя книга оказала роковое влияние на молодое поколение, что она убивает благородное чувство патриотизма, стремление к героизму, эти высшие добродетели тевтонской расы с незапамятных времен? Если мною вообще двигала какая-то идея, то это была любовь к Родине в истинном и благородном, а не в узком и шовинистическом смысле слова и преклонение перед героизмом. Но это не означает ни слепого восторга перед кровавой баней на полях сражений, ни одобрения современных методов ведения войны с таким огромным количеством машин и механических средств. Война во все времена была жестоким орудием жаждущих славы и власти, всегда противоречила основным принципам справедливости, которые присущи всем морально здоровым людям. Даже серьезное нарушение справедливости не может сделать войну легитимной.

С периода 1914–1918 годов нас приучали видеть только величие и героизм войны. Исторические книги искажают славу бесстрашных героев, заслуживших вечное уважение тем, что они сражались и умирали за свою Родину. Эти мужчины бессмертны, потому что были бесстрашны и мужественны. С совершенствованием и увеличением точности огнестрельного оружия, с применением тяжелой артиллерии, аэропланов, танков и газов, с введением механических боевых машин и привлечением индустриальной мощи, характерных для современных военных действий, активная храбрость солдата, не страшащегося противника, вынужденно уступает место чисто пассивному мужеству, близкому к восточному фатализму.

Особенно за два последних года войны техническая организация ведения боя добилась такого ошеломляющего прогресса, что каждый солдат стал полностью зависеть от случая. Многие солдаты из тех полков, которые почти целиком были уничтожены в окопах, в течение двух или трех лег позиционной войны едва ли хоть раз видели врага в лицо, за исключением тех, кто попал в плен после какого-нибудь решительного наступления. Война в старом героическом смысле слова больше не существует. Она превратилась в бессмысленный ужас, в котором людей раздавливала, побеждала и калечила механическая сила. Человеку в окопе ничего не остается, как только в пассивном отчаянии ждать, попадет ли в него, как уже попало в сотни и тысячи его товарищей; а если он выходит из боя невредимым, то это не благодаря его личному мужеству; а только благодаря его счастливой звезде, благодаря судьбе. Я бы хотел привести для примера такую ситуацию. Допустим, я нахожусь в роте солдат, построенных в ряд. Каждый пятый должен предстать перед военным судом. Падет ли смертоносный жребий на меня? Или я останусь в живых? Я могу только, отдавшись судьбе, ждать, что она решит. Личное бесстрашие, мужество во все времена заслуживали восхищения, и так будет всегда, пока они не станут бессмысленны. Политические и дипломатические конфликты между странами следовало бы улаживать политическими и дипломатическими средствами. Война, в качестве защиты и ultima ratio [75]75
  Ultima ratio (лат.) – последний довод. В дипломатии: разрыв дипломатических отношений и, в качестве крайней меры, война.


[Закрыть], была бы оправдана только в том случае, если бы европейская цивилизация вдруг снова оказалась под серьезной угрозой, как в средние века, когда такая угроза исходила от гуннов.

Патриотизм – высокое и благородное понятие, но шовинизм стал опасной угрозой, с тех пор как волна национализма захлестнула современный мир, а евангелие ненависти распространяется, проповедуя грубую силу. Этот шовинизм можно обнаружить во всех европейских странах, Италии и Германии. По мнению шовинистов, только агрессивный национализм является настоящим патриотизмом, а пацифизм или даже просто осуждение ужаса войны и любовь к миру они называют трусостью. Но они забывают, что в современном беспокойном мире боец проявляет меньше мужества, чем тот, кто осмеливается признать себя пацифистом. Эти соображения объясняют, почему крайние радикалы ополчились против меня, в то время как умеренные элементы, даже в консервативном лагере, признают правдивость, с которой я изобразил ужасы войны. Никто не может отрицать, что я люблю все, что есть великого и благородного в моей стране, и от всего сердца желаю, чтобы Германия восстала из сегодняшнего жалкого состояния.

Когда вышел фильм «На Западном фронте без перемен», влиятельные политические круги воспользовались всеми средствами, какие только можно себе представить, чтобы добиться запрета на демонстрацию фильма в Германии. Как известно, им это далось. Цензор запретил демонстрацию фильма на том основании, что в фильме не показаны вся слава и величие немецкого солдата. Подобное утверждение решительно неверно, потому что фильм показывает только человеческую сторону фронтовой жизни. То, что противники не всегда подходят к моим произведениям непредвзято, забавно подтверждает один случай, происшедший в свое время в связи с моей книгой. Ведущая национал-социалистическая газета опубликовала статью солдата, который четыре года сражался в окопах. «Ангрифф» восхвалял статью (а это были дословно переписанные пять страниц моей книги) как грандиозный хроникальный документ; не то что «выдумки Ремарка». Моя книга пользовалась успехом, потому что она передавала во всей простоте человеческую сторону жизни в окопах, величие и хрупкость человека, его мужество и удаль. Если бы я попытался поставить героев войны на сверхчеловеческий пьедестал, книга никогда не достигла бы такого успеха. Героизм не зависит от результата. Немецкая армия, немецкий солдат никогда не были более героичными в самом строгом смысле слова, чем в 1918 году, когда закатилась звезда Германии. К тому времени техническое превосходство неприятеля стало настолько огромным, что армия могла только упорно сопротивляться до горького конца, напрягая все нервы в героической оборонительной войне.

Никто не может желать, чтобы еще раз наступили такие ужасные времена. Самый большой технический и военный прогресс не мог бы оправдать такого желания. Ни один разумный человек не может призывать эпидемию, например, чумы, для того, чтобы врачи смогли продемонстрировать свое искусство.

(1930–1931)

Практическая воспитательная работа в Германии после войны [76]76
  Оригинальные немецкие тексты этой статьи утеряны. Данный перевод сделан с немецких текстов, которые, в свою очередь, были переведены с английского.


[Закрыть]

Можно грубо подразделить немецкий народ на три группы:

1. Люди, получившие воспитание до нацизма, которые хорошо помнят Первую мировую войну или принимали в ней участие. Всем им теперь от 44 до 75 лет. (В 1914 году им было от 14 до 45 лет. Самые молодые и самые пожилые резервисты.)

2. Люди, получившие воспитание к 1933-му году, еще до нацизма, не принимавшие участие в Первой мировой войне. Им теперь от 30 до 44 лет. (В 1914 году им еще не было 14 лет.)

3. Люди с исключительным или преобладающим нацистским воспитанием. Все моложе 30 лет (гитлерюгенд, штурмовики и эсэсовцы и т. п.).

Первая группапредположительно представляет большую часть пригодных для воспитания немцев. Проигранная война, испытания, разочарования, страдания (большинство из них, вероятно, потеряло сыновей на войне, родных во время воздушных налетов, имущество, деньги, здоровье и работу) – все это поможет быстро переубедить их. Среди них тоже есть три группы: католики, протестанты и рабочие, бывшие до войны членами профсоюзов. Они оказывали наибольшее сопротивление нацистам. Первые две группы – из-за своей веры (особенно католики с их воинственными епископами); среди протестантов – группы вокруг пастора и бывшего героя-подводника Нимеллера и другие. Немецкие рабочие подразделяются на коммунистов и бывших социал-демократов. После Первой мировой войны социал-демократы образовали правительство. Эта большая партия имела очень способных и полезных членов – и самых слабых вождей, которые через несколько недель после образования правительства в смертельном ужасе перед коммунистами предложили тогдашнему немецкому офицерству (военному министру Носке) начать борьбу и тем самым сразу же выпустили джинна из бутылки. Будет очень важно привлечь обратно на сторону демократии как можно больше приверженцев социал-демократии (и постараться сделать этот переход не слишком для них трудным), но не привести к власти ни одного, ни одного из их бывших слабых вождей.

Вторая группа(люди от 30 до 44 лет) даст меньше результатов. Среди них есть религиозные группировки, бывшие молодые члены «Железного фронта» (демократической организации Веймарской республики) и бывшие молодые демократы, социал-демократы и центристы. Здесь, как и в первой группе, можно будет обнаружить целый ряд людей, которые были или еще до сих пор остаются в концлагерях или находились под наблюдением гестапо.

Самой сложной будет третья группа.В ней – фанатичные члены гитлерюгенда, люди формации СС и СА, никогда не читавшие иностранной прессы; никогда не слышавшие ничего, кроме пропаганды партийных газет, радио и лекций. Молодые люди, может быть, изменятся под влиянием интенсивного просвещения, информации и воспитания в школах, гимназиях и университетах, что будет иметь очень большое значение. Тот, кто завоюет молодежь, тот будет определять будущее страны.

Первое, что нужно сделать в Германии, – это разрушить национал-социализм. Причем полностью.

Любая диктатура существует на двух основаниях – на страхе и успехе. В Германии ими были – гестапо и победы.

Проигранная война и разгром гестапо могут привести к тому, что значительное большинство после капитуляции Германии будет активно нападать на национал-социализм. Страх перед наказанием, страх перед возмездием, разочарование, весомая доля оппортунизма, попытка успеть сменить лошадей, спрятаться, ускользнуть будут причинами таких нападок. Возникнет удивительное сосуществование: никто не будет удивляться, что бывшие члены партии рассказывают всем и каждому, будто они только хотели предотвратить самое плохое, но в глубине души никогда не были нацистами, а бывшие ярко выраженные националистические, милитаристские и промышленные объединения будут перекладывать вину на нацистов, которые никогда не смогли бы добиться успеха, если бы их тылы не были укреплены именно этими кругами, уж не говоря, разумеется, обо всех тех оппортунистах, которые всегда бегут за победителем.

Но все это будет лишь на поверхности. После первой войны было то же самое. Волна антимилитаризма прокатилась по стране, а через несколько месяцев милитаризм уже опять начал поднимать голову, хитро, скрытно, настойчиво. Этот феномен необходимо исследовать, чтобы найти подходящие контрмеры. Немецкий нацизм искоренить легче, чем немецкий милитаризм.

Некоторые мероприятия для искоренения нацизма.

Самое широкое распространение информации об ужасных преступлениях нацизма:

а)  до войны.Немецкие концентрационные лагеря.

Пыточные камеры гестапо.

Огромные масштабы воровства, убийств, хищений, угнетения, подавлений; жизнь гаулейтеров, фон Штрейхера, Геббельса, Геринга, Лея и др.; статистические данные о том, как они присваивали газеты, фабрики, имущество, вплоть до откровенных мелочей; как большинство из них обогащалось, скрывалось от ответственности и военной службы; как они открывали банковские счета в нейтральных странах; и как они убивали и упрятывали в тюрьмы врагов и свидетелей и т. д. Постыдная война 60 миллионов немцев против 500000 евреев.

б)  во время войны.Концентрационные лагеря во Франции, Польше, России и т. д., отдельно – лагерь в Люблине с его крематориями, газовыми камерами и т. д.

Расстрел невинных заложников; убийство тысяч гражданских людей с точными цифрами, фотографиями и т. д. Жертвы Германии, умиравшие от голода в Греции, Польше, России с точными цифрами. (Ничто так не убеждает немцев, как цифры). Фотографии!

Здания гестапо с пыточными камерами во Франции, Норвегии, Польше и т. д. Фотографии!

Убийство огромного числа евреев.

Массовые захоронения в Польше и России, с цифрами, фотографиями убитых детей и женщин.

Все это следует демонстрировать самым широким кругам общественности:

а) в течение нескольких месяцев в газетах. Свидетельства очевидцев с фотографиями и т. д.;

б) в радиопередачах;

в) в фильмах (сотни тысяч детских ботинок в Люблине, фотографии расстрелов, замученных людей, жертв концлагерей, разрушенных городов и деревень и т. д.);

г) в книгах, брошюрах, листовках, иллюстрированных изданиях, фотоальбомах.

Следует получать признанияи также предавать их гласности.

Открытые судебные заседаниянад виновными эсэсовцами и гестаповцами следует в особенно страшных по своей жестокости случаях проводить с трансляцией по всем радиостанциям. Идиотизм и смешные стороны нацизма, псевдонаучный бред, многочисленную ложь, несуразицы следовало бы также показывать в статьях, книгах, брошюрах, в сборниках речей нацистских вождей, демонстрирующих их противоречивость и т. д.

Этот материал должен быть убедительным и производить впечатление. Вначале он вызовет недоверие, потом благодаря неопровержимым фактам убедит и наконец вызовет волну глубочайшею стыда, вины, возмущения и ненависти в тех немцах, на которых мы рассчитываем. Их следует полностью убедить в том, что само слово «немец» замарано и уничтожено и чтоединственный путь по меньшей мере демонстрации доброй воли– искоренение нацизма; искоренение его в Германии и в самих честных немцах. Должна возникнуть волна пробуждения от кошмарного сна, и немецкиесуды должны настаивать на том, чтобы разбирать дело каждого нациста и военного преступника строже и с большим пристрастием, чем какой бы то ни было суд союзников. Такие суды могут находиться под строгим контролем союзников, но, если их будут проводить немцы, это позволит достичь большого эффекта. Присяжных можно будет найти в концентрационных лагерях, среди известных антифашистов и (с осторожностью, но в целях достижения эффекта) среди антинацистски настроенных офицеров (которых после судов сразу же следует отправить в отставку и лишить влияния).

Чем больше честных немцев используют для названных задач, тем лучше. Немецкая психология лучше реагирует на своих. Книги антинацистских генералов в Москве и т. п. могут продемонстрировать грубые ошибки, недостаток знаний и бессмысленную смерть сотен тысяч солдат после того, как война была уже проиграна, только чтобы еще на пару месяцев спасти виновных нацистов. Следует публиковать книги и воспоминания (немецких солдат) о том, как эсэсовские офицеры расстреливали своих собственных людей и скрывались еще во время войны.

Чрезвычайно важно всеми средствами показать, как Германия готовила эту войну; что она была единственной подготовленной к войне страной (доказательство: легкие победы в первые годы); как Гитлер нарушал одно обещание за другим; как немецкие нацисты смеялись над наивностью союзников, их слабостью и желанием предотвратить войну; как Германия начала воздушную войну: бомбардировки Варшавы, Роттердама, Лондона и т. д.

Хотя это просто, но очень важно. Чтобы предотвратить появление новой легенды об «ударе ножом в спину» [77]77
  Лживое утверждение нацистов, что Германия проиграла Первую мировую войну из-за революции.


[Закрыть], Германия должна знать, что она сама навлекла на себя войну и катастрофу. Может быть, поведение нацистских вождей в конце войны (особенно то, что они пытались бежать) можно будет использовать для пропаганды.

Но еще важнее, чем уничтожить нацизм и искоренить милитаризм, – это не допустить третьей мировой войны. После своего крушения нацизм больше никогда не будет править Германией. Свергнутая и разгромленная диктатура никогда не приходит во второй раз. Но нацизм никогда не добился бы в Германии таких успехов, если бы не типичные националистические и военные круги. Они его поддерживали. А теперь они попытаются переложить вину на нацистов, спрягаться и на некоторое время уйти в подполье, чтобы заново сформироваться и снова проявиться.

С определенной уверенностью можно сказать, что с нацизмом после войны будет покончено; с национализмом и милитаризмом – нет. В этом заключается опасность. Важно исследовать, как они возродились после Первой мировой войны.

Германия проиграла войну до того, как враг ступил на ее землю. К моменту перемирия немецкие армии находились во Франции, России, Италии и на Балканах. Позднее союзники оккупировали только Рейнскую область. Но не Берлин. И не Пруссию. Благодаря этому было легко выдумать легенду, что армии были победоносными; что еще два месяца – и война была бы выиграна; что катастрофу вызвал «удар ножом в спину», нанесенный социалистами, коммунистами и т. д.

Немецкий генеральный штаб, потребовавший перемирия в течение 24 часов, сделал все, чтобы скрыть этот факт! Новое правительство, сформированное из лидеров демократов и социалистов, было вынуждено просить о перемирии. После его заключения генеральный штаб тут же переложил всю вину за проигранную войну на правительство, которое было у власти только несколько дней. Они имели такой успех, что вскоре после этого введенная в заблуждение националистически настроенная молодежь начала убивать социалистических вождей. Уже в январе 1919 года немецкие офицеры-националисты и националистические круги открыли свою штаб-квартиру в отеле «Эдем» в Берлине под предлогом предотвращения коммунизма, а на самом деле с целью возрождения старой Германии.

Издавались книги: «Непобедимая в бою» и тому подобные названия, мемуары, истории полков, биографии, газетные статьи, – все с одной основной целью – спасти репутации и оправдать не ведающих ошибок генералов.

50 миллионов немцев никогда не видели ни одного солдата союзников, поэтому было легко убедить их, что только проклятый удар ножом в спину не дал одержать окончательную победу и что во второй раз все будет сделано лучше.

Поэтому стало возможным обвинить в нужде, инфляции, безработице не немецких военачальников, а партии мира, лидеров демократов и социал-демократов, которые искренне (хотя и вяло) старались вытащить Германию из беды. Возникла легенда о Версальском договоре – договоре, при заключении которого, к несчастью, никто не настоял на том, чтобы ею подписали также Гинденбург и Людендорф, а еще лучше – только они.

После этой войны немецкий генеральный штаб незамедлительно ступит на тот же путь. Теперь он возложит вину за проигранную войну на нацистов и Гитлера. Мы еще удивимся масштабам стирки чужого грязного белья. Это будет делаться с относительной легкостью и преследовать следующую цель: доказать, что генеральный штаб еще в 1939 году предостерегал Гитлера от объявления войны России или Америке. Может быть, это даже правда. Таким образом генеральный штаб, отмывшись от поражения, с легкостью попытается убедить немцев в том, что он, вопреки своему желанию, был вынужден подчиняться приказам. «Вынужденное подчинение приказам» – вот что будет ключевым словом после войны. Почти у всех в Германии будет эта отговорка: «Мы только подчинялись приказам». А остальные (их будет немного) будут заявлять, что никогда не отдавали таких приказов.

Так генеральный штаб сможет легко возродиться после проигранной Второй мировой войны в блеске славы! Немецкий солдат мужественно сражался; воспоминание о победах сохранится у всех; вина за все, что не получилось, падет на нацистов, которых, теперь бесполезных, сразу же принесут в жертву; и снова будет готова почва для отравы.

Вполне возможно, что после войны в Германии возникнут революции и коммунистические движения и т. п. Генеральному штабу и его окружению это не помешает. Они дождутся своего времени. Какие бы жестокости, беспорядки и т. п. ни произошли, позднее их можно будет использовать как орудие пропаганды. Они и пальцем не пошевелят, чтобы спасти хоть одного нациста. Но сами будут твердо знать, что находятся в полной безопасности. Кто обвинит немецкого генерала и отдаст его под суд за то, что он просто выполнял свой долг? Разве не Гинденбург, этот идол, сам фельдмаршал, назначил господина Гитлера? Что еще оставалось немецкому офицеру, как не последовать за своим генерал-фельдмаршалом?

Я повторяю: все сегодня ожидают, что нацисты уйдут в подполье. Они этого не сделают, их принесут в жертву. В начале нацисты были козлами отпущения для военных кругов, потом нацисты тонко их обыграли, но политически они всегда работали в их русле. Теперь нацистам придется взять на себя вину за проигранную войну, а потом стать совершенно бесполезными. Чем больше на них взвалят, тем лучше. Шумиха отвлечет внимание от их покровителей. Те смогут затаиться, как после первой войны.

Их первой жертвой станут миллионы демобилизованных солдат. После той войны среди немецких солдат возникли антивоенные настроения. Они были по горло сыты войной. Но вскоре война в их воспоминаниях стала превращаться из кошмарного сна в самое большое приключение их жизни. Только мертвые могли бы сказать последнее слово о войне; только они испытали все последствия войны. Среди большинства выживших постепенно начался процесс формирования легенды. Лишения прославлялись; повседневная жизнь в мире, в профессиональной деятельности, разочарования, регулярная работа, а чаще – нехватка работы – после короткой радости, в сравнении с годами ужасных приключений, показались скучными. Молодые офицеры, принимавшие решения, от которых зависела жизнь и смерть взводов и рот, вдруг снова оказываются бухгалтерами, мелкими чиновниками и т. п. и получают приказания от окружающих, к которым – когда они были в форме – они испытывали только презрение. То же происходит с унтер-офицерами. Солдаты, привыкшие к фронтовому товариществу, через несколько месяцев после возвращения начинают чувствовать одиночество. Они снова хотят быть вместе, вспоминать и обмениваться воспоминаниями; они создают объединения; встречаются раз в месяц или чаще – естественно, уже как гражданские люди (военные объединения, офицерские клубы и т. д.) Такие объединения были в каждой деревне Германии. Они создавались и организовывались под чутким руководством бывших офицеров, постепенно политизировались, затем становились националистическими и наконец приобретали значительное влияние («Стальной шлем», Союз немецких офицеров, Союз фронтовиков и т. д.).

Можно попытаться помешать созданию социальных объединений бывших солдат. Это будет сложно. Лучше пусть это происходит открыто, а не тайно, чтобы можно было контролировать их и влиять на них, а также поддерживать демократические организации подобного рода («Железный крест» и т. д.).

Второй жертвой станет немецкий средний класс. Его начнут запугивать старым призраком – коммунизмом. По этой причине националистически настроенный класс (юнкерство, офицеры, промышленники и т. д.), возможно, будет приветствовать временный коммунистический или стоящий на близких коммунизму позициях режим в Германии, включая некоторые акции террора в целях будущей пропаганды, чтобы через какое-то время снова оказаться спасителями. Немецкий средний класс абсолютно антикоммунистичен и поэтому обречен стать добычей изощренной агитационной работы (вначале, вероятно, «национал-демократической» или какой-то еще в этом роде).

Третьей жертвой будет молодежь. В Германии были сотни тысяч награжденных солдат. Возникнут тысячи историй о героизме, рассказы очевидцев; герои-летчики, герои-подводники, герои-мальчишки, которым всего-то по 13–17 лет, – все они с легкостью поразят воображение скучающих за школьными партами молодых людей. В том возрасте, когда ты зубришь математику или латынь, другие уже сражались в Африке, Греции, на самолетах и подлодках. К сожалению, людская память как сито: через несколько лет ужас войны забудется, а восторг от приключений останется. Наполеон, который обескровил Францию, через несколько лет после своей смерти все еще был великим императором и легендой страны, в которой со времени его правления постоянно падала рождаемость, потому что было пролито слишком много крови.

Четвертой жертвой будут уцелевшие нацисты, рассеянные по стране партийцы, бродяги, члены штурмовых групп, которые вот уже несколько лет как отвыкли от какой бы то ни было работы, и типичные болтливые оппортунисты, какие есть в любой стране.

Предотвратить все это – очень тяжелая задача. Начинать следовало бы со школы. Школьные учебники должны быть основательно переработаны. Они совсем не менялись со времен первой войны. Поначалу были выброшены рассказы о кайзере и молитвы за кайзера. Все остальное – например, прославление немецкой войны и т. д. – не тронули.

Важно не только вычеркнуть старое, но и создать новые идеалы. Хотя в идеале демократии много разумного, но ему не хватает блеска, особенно в Европе. В этом заключается первоочередная задача. Вот некоторые направления, в которых следовало бы работать: необходимо заменить воспевание войны на воспевание мира, прославление героев разрушения на прославление героев науки и созидания; идеал военного послушания нужно заменить на идеал личной независимости, гордость солдата – на гордость личности; националистический шовинизм – на национальную гордость; необходимо поощрять гуманизацию общества. Нужно разрушить миф о расе господ, объяснить его бессмысленность и высмеять его.

Преподавание истории не должно ограничиваться только историей немецкого народа, как было до сих пор, его следует расширить до мировой истории, чтобы показать взаимозависимость всех стран друг от друга и таким образом обнажить преступность войны между цивилизованными странами. Молодежи нужны герои, но героев достаточно в науке, медицине, есть герои, принесшие себя в жертву научному прогрессу, исследованию мира, герои есть даже в спорте – есть кем заменить генералов. Необходимо подчеркивать ужасные потери во время войн – потери человеческих жизней, национального богатства и т. д. Следует показать, что если бы деньги, потраченные на войну, вложили бы в прогресс, культуру и гуманитарные цели, то мир стал бы почти раем.

Это все следовало бы подкрепить таблицами и фактами. Необходимо доказать, что в эпоху, когда самолет за несколько часов может пересечь все европейские границы, ни один конфликт между европейскими странами не может быть настолько неразрешимым, чтобы оправдать войну со всеми ее ужасами. Следует показать, что по сравнению с будущей войной даже последняя война покажется детской игрой; что будут уничтожены целые страны и народы и что война еще никогда не окупалась – даже для победителей.

Это лишь некоторые пункты, но вся работа имеет огромную важность и должна проводиться лучшими умами всех стран, а не несколькими реакционными профессорами-пенсионерами или полуреакционными учительскими союзами, как это было до сих пор.

Чтобы воспитывать детей, нужно воспитать учителей. Это подразумевает в первую очередь места для подготовки учителей (подготовительные отделения педагогических институтов, институты, учительские семинары). Полученное ими во времена нацизма образование было ужасно; до нацизма оно было просто жалким. Учителям в Германии мало платили. Следовало бы лучше оплачивать их труд. Уже это повысит их заинтересованность. В кайзеровской Германии существовала поговорка: «Все немецкие победы были одержаны немецкими учителями». В этом заключена истина. Кто завоюет учителей, тот завоюет молодежь. Поэтому следует расширять и стимулировать подготовку учителей. Они должны посещать политические демократические курсы и иметь возможность учиться в университетах (была только одна-единственная попытка в этом направлении, да и то не от всей души, во времена Веймарской республики). Это должны быть совестливые люди, уверенные в том, что в демократических устремлениях их поддерживает государство. Учительские союзы могут состоять в тесной связи с министерством и постоянно получать новые материалы, новые идеи и новую поддержку.

То же самое относится к институтским и университетским преподавателям и профессорам. Следовало бы очень тщательно отбирать университетских ректоров и деканов. Преподаватели немецких институтов и профессура университетов, склоняясь перед любой властью, показывали не лучший пример по сравнению со многими простыми школьными учителями.

Задачу перевоспитания взрослых немцев можно выполнять на тех же принципах, что и перевоспитание молодежи. Следовало бы широко публиковать данные об ужасах войны. (Две лучшие антивоенные книги, содержавшие только документы и фотографии, были запрещены и переработаны на макулатуру в Германии за десять лет до прихода нацистов к власти. Фильм «На западном фронте без перемен» был запрещен в 1930 году, за три года до Гитлера, членами правительства, теперь беженцами, которые обязательно попытаются после Гитлера опять попасть в правительство).

Книги с документами, фактами, фотографиями должны вскрыть всю бессмысленность уничтожения белой расы из простой жажды власти. Благодаря фактам, вина нацистской Германии и ее покровителей, ужасы, к которым привел нацизм, нищета, голод и гибель миллионов должны врезаться в память.

Враги демократии снова попытаются взвалить вину за беды, сопровождающие войну, на правительство, которое признает свою несостоятельность. Очень важно с самого начала противодействовать этому.

После Первой мировой войны демократические вожди Германии получали очень мало поддержки от стран-победительниц. Напротив, с ними часто обращались так, словно они – побежденные генералы, виновные в войне. Это отношение сразу же стало мощным орудием пропаганды их противников. Новое демократическое правительство Германии будет нуждаться не только в контроле, но и в помощи – в борьбе против внутренних врагов.

Огромное препятствие для развития демократии было создано в Германии после Первой мировой войны юристами и адвокатами, судами, прокурорами и т. д. Большинство из них – бывшие офицеры и члены националистических студенческих объединений. Они были независимы, по большей части реакционны и делали все, что было в их власти, чтобы поддержать свои круги. Вскоре повсюду стало известно, что настоящий убийца обычно отделывался легким (пусть даже и каторжным) наказанием (ввиду своих благородных мотивов и любви к родине), в то время как любой демократ и левый считался самым обыкновенным криминальным элементом, достойным самого строгого наказания. Это обстоятельство вдохновляло нацистские шайки на террористические преступления любого толка задолго до 1933 года; они знали, что всегда отделаются легким испугом. Честные суды и судьи подвергались угрозам, а их решения зачастую отменялись реакционными судами вышестоящих инстанций.

Здесь будет необходим жесткий контроль и, возможно, изменение определенных положений конституции. То же самое относится к реакционным студенческим объединениям. Они пользовались большим влиянием, потому что каждый их член всегда оставался их членом (пассивный статус) и поэтому они были организациями, включавшими и восьмидесятилетних – высоких правительственных чиновников, и самых юных студентов; они поддерживали друг друга, выбирали на важные посты в обществе только членов своих объединений и имели большое влияние в университетах, а позднее во всех сферах академической (если речь шла об университетском образовании) и общественной жизни (право, высшая школа, университеты и т. д.).