Текст книги "Раны чести"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

К середине утра они достигли места, где ранее пересекали Стену, и разбили временный лагерь на южной стороне Вала. Марк распорядился достать полевые рационы и предался излишествам, добавив к сушеному мясу и остаткам вчерашнего хлеба немного солений из горшка, который Антенох сунул в свой ранец. Потом юноша вскарабкался на стену, чтобы осмотреть территорию к северу, и увидел свет у подножия дымного столба. Скорее всего, огонь пожирал хозяйственные постройки. Вершина столба размылась на десяток миль, превратилась в грязное пятно на голубом небе, которое медленно рассеивалось под легким ветерком. Земля перед Валом плавно поднималась на несколько сотен ярдов, а потом круто спускалась к далекой линии деревьев. С того склона, подумал Марк, невозможно увидеть Вал.

Он спустился обратно и подошел к женщине, завтракавшей в одиночестве. Ее охраняли те же два солдата, которые были с ней во время ее предрассветного бдения при умирающем. Марк отпустил солдат и, поскольку она не выказывала желания встать ему навстречу, присел с ней рядом. Сейчас он впервые увидел ее при свете дня. На лице виднелись следы суровых побоев, и довольно свежих: синяки уже почти сошли, но их тени все еще были заметны на скулах и подбородке.

– Госпожа, мы не были формально представлены…

Она озадаченно посмотрела на него, потом протянула руку. Марк заметил обручальное кольцо.

– Ваш муж, должно быть, беспокоится…

– Сильно сомневаюсь. Из-за него я здесь.

Он уловил интонацию ее ответа и сменил тему разговора.

– Марк Валерий Аквила к вашим услугам… хотя я не назывался этим именем уже три месяца.

Она впервые улыбнулась, возможно, его формальности.

– Когда я покидала Рим, братья Валерия Аквилы были среди самых уважаемых сенаторов города. Мой отец часто говорил о них. Что вас с ними связывает?

Видимо, он помрачнел, поскольку она с обескураживающей заботой коснулась его руки.

– Простите…

Он улыбнулся, вновь почувствовав, как заживает его душевная рана.

– Все хорошо… Просто вы – первый римлянин, который задал мне этот вопрос. Я давно гадал, как же я отвечу на него – солгу, защищая себя, или скажу правду и умру с честью.

Марк глубоко вздохнул, признательный, что она терпеливо ждет, пока он соберется с духом.

– Моим отцом был сенатор Аппий Валерий Аквила. Он пал жертвой дворцовых интриг, которые возглавлял префект преторианцев, и, как мне сообщили, всю мою семью убили, чтобы предотвратить попытку отмщения. Я был преторианским центурионом…

Она на секунду распахнула глаза, уловив иронию, но сразу смягчилась и сочувственно посмотрела на Марка.

– …отец сумел подкупить трибуна, и тот послал меня в эти земли с фальшивым имперским поручением. Он сказал, что я повезу письмо для легата в Тисовую Рощу, но в действительности я вез последнее письмо отца.

– Мне жаль.

– Спасибо. Я избежал двух попыток убить меня и закончить дело благодаря усилиям двух человек, которых считаю своими ближайшими друзьями, и теперь сражаюсь под именем Марк Трибул Корв. Всего пять человек знают об этом обмане, так что сейчас, госпожа, вы властны над моей жизнью и смертью. Простого разоблачения хватит, чтобы через пару дней меня заключили в тюрьму и казнили. Не ответите ли вы любезностью на любезность, назвав свое имя?

Короткая улыбка озарила лицо женщины.

– Почту за честь, центурион. Я Фелиция Клавдия Друзилла, дочь Октавия Клавдия Друза и жена Квинта Декстера Басса, префекта, командующего Второй Тунгрийской когортой в Больших Лугах. И я бы предпочла не пачкать свой рот этим именем!

На секунду она сердито уставилась в землю.

– Простите, центурион. Несчастливый брак – не ваше дело и не ваша забота.

– За исключением, возможно, случая, когда он приводит к похищению… и жестокому обращению с римским гражданином?

Друзилла снова рассмеялась. Странная реакция для человека, который претерпел в плену мучения, расписанные их первым источником сведений.

– Я не подвергалась какому-то особо жестокому обращению, эти синяки предшествовали моему плену. Скорее всего, меня насиловали бы до бесчувствия, если бы варвары явились туда раньше вас, но тех людей мое присутствие не возбуждало, а смущало. Я сбежала из форта моего мужа, когда не могла больше терпеть его насилие и жестокость. Я уговорила служанку переодеть меня в местную жительницу, как только мы выбрались за пределы видимости форта. Неделю назад мы выскользнули из ворот одного из мильных фортов и направились в родную деревню служанки. На следующий же день нас поймал хозяин той фермы. Он запер меня – наверное, хотел взять силой, – но его жена слишком яростно возражала. Она говорила, из-за этого к ним придут легионы. Думаю, она пожалела меня, увидев мое лицо.

– Вдобавок она вполне могла ревновать.

Друзилла снова улыбнулась, на этот раз печально.

– Благодарю за вашу любезность. Когда вы появились, они все еще решали, что со мной делать. Почему вы пришли?

– Мы захватили мужа, который следил за нашей крепостью, Холмом. Один из его людей сказал, что он уже…

Марк смущенно умолк. Женщина, тронутая его смущением, коснулась его руки.

– Наверное, хвастался, чтобы поддержать его репутацию. Я…

С верхушки Вала послышался крик. Дубн опередил Марка у лестницы, и оба, задыхаясь, взбежали к площадке наверху мильного форта. По травянистой равнине, примерно в полумиле от ворот, бежал человек.

– Это наш разведчик!

Дубн мрачно кивнул.

– И на мой взгляд, он бежит слишком быстро.

Он развернулся и крикнул вниз:

– Девятая центурия, подъем! Строиться к бою!

Тем временем из-под покрова леса, в миле от бегущего солдата, вырвался десяток всадников.

Дубн скатился вниз по лестнице, пока Марк напряженно всматривался в далекий лес, ища признаки нового движения. Он обернулся к центурии. Солдаты выстроились по стойке «вольно», со щитами и копьями, лица грязные от импровизированной ночной маскировки, на доспехах и телах – следы засохшей крови. Инстинкт подсказывал Марку: сначала вывести их, а уже потом предупредить об опасности.

– Первая палатка, открыть ворота!

Марк сбежал по лестнице и обнажил меч, ярко блеснувший в солнечных лучах.

– За мной!

Он выбежал через открытые ворота и, развернувшись, смотрел, как следом, по четыре в ряд, выбегают его солдаты. На их лицах в равных долях читались страх и решительность. Марк описал мечом сверкающую дугу, привлекая внимание солдат.

– Девятая центурия, наш товарищ в опасности. Возможно, в засаде сидят еще кавалеристы, которые только и ждут, чтобы мы отошли от Вала. Если они там есть, мы все можем погибнуть, пытаясь спасти одного человека. Но задумайтесь, что он почувствует, когда увидит – мы спешим к нему. Мы отправимся туда и вернем его, или же врагам придется убить всех нас, чтобы схватить одного.

Многие солдаты недоверчиво смотрели на Марка, но ноги все равно несли их прочь от спасительного Вала. Юноша почувствовал, что перестает контролировать события, и ощутил первый укол паники. Внезапно он позабыл все слова, которыми мог успокоить или ободрить солдат. Он повернулся лицом к врагу, молча взмахнул мечом и указал на мчащихся кавалеристов. Из заднего ряда центурии громыхнул низкий и суровый голос:

– Девятая центурия… готовсь… Бегом!

Там, где обращение к разуму оказалось бесполезным, команда, как удар кнута, заставила солдат без раздумий устремиться вперед. Центурия бежала дружно, ряды чуть раздались в стороны, чтобы дать работающим ногам побольше места. Марк с признательностью взглянул на Дубна, но здоровенный оптион только махнул рукой, призывая юношу заняться своей работой. В эту секунду Марк понял, что должен делать, если хочет добиться успеха. Волна адреналина добавила его словам непривычной свирепости:

– Шевелитесь, сукины дети! Ни один гребаный конюх не поспеет за нами!

Марк набрал в грудь воздуха и помчался, догоняя первые ряды, потом пристроился рядом с ними и начал наращивать скорость, увлекая солдат в безумную гонку с варварской кавалерией. Они достигли пологого хребта и побежали вниз по склону, чтобы встретиться с вымотанным разведчиком на несколько секунд раньше. Едва солдат упал на руки своих товарищей, Марк заорал команду, и центурия образовала квадрат с пустой серединой. Маленький кавалерийский отряд, лохматые мужчины на выносливых лошадках, раздался и обогнул центурию с двух сторон, явно не желая вступать в бой с таким количеством пехотинцев в защитных порядках. Девятая, выпуская пар, издевалась и размахивала копьями, выкрикивая оскорбления. Всадники кружили поодаль. Марк, который стоял в середине построения и смотрел на бессильно мечущихся кавалеристов, неожиданно почувствовал руку на своем плече.

– О, Бригантия! Помоги нам боги…

Он посмотрел в ту сторону, куда указывал Антенох, и резко побледнел. Маленькой группе всадников вовсе не требовалось принимать вызов центурии. Из леса темной волной накатывалось не меньше сотни конных варваров.

9

Марк смерил взглядом полумилю, отделяющую Девятую от темных зарослей леса. Вражеская иррегулярная кавалерия быстрой рысью выбиралась из-под покрова деревьев. Выстроившись в неровную линию, всадники галопом помчались вверх по склону, навстречу хрупкому квадрату центурии. Марк посмотрел на своих солдат. Все внимание было приковано к приближающимся варварам, люди не могли поверить в такой резкий и жестокий поворот судьбы. Даже Дубн, казалось, сник и оперся на свой жезл, будто внезапно устал. На секунду надежда покинула молодого офицера. Он посмотрел назад. Маленький отряд кавалерии выжидал неподалеку на склоне, чуть ниже гребня. С такого расстояния можно было разглядеть насмешливые улыбки варваров. И тут, с силой, которая потрясла и самого Марка, и его людей, в нем вспыхнул гнев и выплеснулся пылающей яростью в голосе:

– Девятая центурия, копья к бою!

Несколько солдат обернулось. Их оцепеневшие лица только сильнее разожгли пламя его гнева.

– Девятая центурия, копья к бою! Приготовиться атаковать кавалерию в нашем тылу!

Дубн внезапно ожил и ударил солдата рядом с собой по спине.

– Ты слышал офицера? Копья к бою!

Центурия вздрогнула, словно по рядам пробежал порыв ветра, и подтянулась. Дубн вновь рявкнул, расшевелив солдат новой задачей:

– По команде «в шеренгу» выстроиться в две шеренги лицом к фронту. Готовсь… В шеренгу!

Месяцы тренировок дали о себе знать. Девятая, захваченная привычной командой, без раздумий начала быстро перестраиваться. Через двадцать секунд они стояли в шеренге лицом к далеким всадникам, приготовив копья для броска. Марк оглянулся и увидел, что маленький отряд кавалерии по-прежнему держится на склоне, у них в тылу. Всадники с любопытством наблюдали, как их враги отказываются даже от минимальной защиты строя щитов, но никуда не двигались. Едва последние люди заняли свои места, Марк поднял меч и указал им вверх по склону.

– Кругом! В атаку!

Лошади варваров удивленно заржали, когда шеренга бросилась им навстречу; каждый солдат орал во всю мощь своего голоса. Более опытные всадники, которым удалось совладать с лошадками, поскакали вверх по склону, но большинство отстало, пытаясь справиться с животными. Едва боевой клич центурии затих, Марк выкрикнул последнюю команду, завершающую их бросок:

– Метнуть!

Шеренга бросила копья практически одновременно; солдаты дружно выдохнули, когда древки вылетели из напряженных рук и, прочертив короткую яростную дугу, обрушились дождем острой стали на бестолково крутящихся всадников. Копья пронзали людей и лошадей, их крики смешались в какофонии боли.

– Мечи к бою!

Девятая, почти не сбившись с шага, набросилась на упавших. Солдаты вонзали клинки в людей и лошадей с беззаботной жестокостью победителей, беспощадно убивая тех, кто не мог убежать. Короткая и жестокая схватка завершила бой. Пятеро бойцов получили различные ранения, в то время как с десяток мертвых и умирающих солдат и их лошадок остались лежать на крошечном поле боя.

Марк обернулся к большему отряду врага. При виде резни, учиненной над их собратьями, варвары помчались быстрее, и сейчас до них оставалось едва ли четыре сотни шагов.

– Построиться квадратом!

Солдаты мрачно кивнули и, подбирая копья, принялись быстро занимать свои места в строю, готовясь встретить натиск врага и погибнуть. Когда квадрат был выстроен, Марк снова оглянулся и с удивлением заметил, как несколько уцелевших варваров, отступивших почти к самому гребню, сейчас с бешеной скоростью проносятся мимо центурии, направляясь к основному отряду. Поравнявшись с приближающимися собратьями, пара всадников обернулись и что-то крикнули, указывая в сторону склона.

Племенная кавалерия запнулась, будто на секунду потеряв свою цель, и в этот миг Марк услышал какой-то странный звук. Отдаленный гул походил на гром, ворчащий где-то за горизонтом, но центурион не только слышал его, но и ощущал сквозь подошвы сапог. Гул усиливался, заставляя солдат оборачиваться по мере того, как они понимали: звук движется к ним сзади, со стороны Вала.

Внезапно гребень холма ожил. Лавина всадников помчалась вниз по склону, обтекая с двух сторон крошечный квадрат Девятой. Кавалеристы в доспехах пригибались к конским шеям, наставив длинные копья на варваров. Те уже разворачивались в надежде спасти свои жизни и сражались с лошадьми, приросшими к земле от страха перед грохочущей волной тяжелой кавалерии. Декурион привстал в седле, поднял копье и подбодрил своих людей криком, когда они проносились мимо Девятой. От их ответного рева волосы на шее Марка встали дыбом.

– Петриана! [9]9
  Римский форт, крупнейший в системе Адрианова Вала.


[Закрыть]Петриана-а!

Кавалерия миновала Девятую и ударила в задние ряды вражеских всадников. Центурия изумленно смотрела, как волна кавалеристов растеклась по открытому пространству между гребнем и лесом. Там, где она прошла, землю усеивали холмики из тел варваров и их лошадей. Строй местных всадников за секунду истончился, их лошадки становились легкой добычей для более сильных и свежих римских коней. Копья впивались в спины и шеи спасающихся бриттов, заставляя тела всадников изгибаться в момент удара.

Группа кавалеристов галопом подскакала к маленькому квадрату центурии; вымпелы у наконечников копий бодро вились на свежем ветру. Над отрядом гордо реял, крутясь и хлопая при порывах ветра, длинный стяг с драконом. Всадники расступились, и к Девятой направился великолепный серый жеребец. Подобно его собратьям, морду животного защищала отделанная броня; у носа она изгибалась, над отверстиями для глаз виднелись полукруглые выступы. Немолодой всадник внимательно вглядывался в ряды центурии из-под разукрашенного шлема. Телохранители разъехались в стороны, следя за окрестностями с профессиональной осторожностью.

Марк вышел из рядов Девятой и отсалютовал префекту, восхищенно глядя на его рельефную бронзовую кирасу, которая крепилась обычной льняной тесьмой. Старший офицер спрыгнул с коня, передал поводья сопровождающему его солдату и ответил на салют. Он с неприкрытым любопытством уставился на Марка. Потом, с тем же выражением лица, осмотрел картину бойни и, не переводя взгляда на молодого офицера, заговорил скрежещущим патрицианским голосом:

– Тебе повезло, молодой центурион, что мы оказались рядом. Иначе твоя голова уже украшала бы копье какого-нибудь волосатого парня. Я Лициний, префект, командующий кавалерийским крылом Петрианы. Твое подразделение?

Марк встал по стойке «смирно» и отсалютовал:

– Девятая центурия, Первая Тунгрийская когорта, префект!

Мужчина слегка поднял бровь. Центурион прямо встретил его взгляд, приметив морщинистый лоб офицера и складки, сбегающие вдоль его носа. Старик, решил Марк, явно солдат до кончиков ногтей, опытный префект, сменивший два или три назначения, прежде чем получил престижную должность командира кавалерии.

– Тунгрийцы? Ты, мальчик, говоришь как римлянин, а не как тунгриец. Да и выглядишь тоже… Так что же делает Девятая центурия Первой Тунгрийской по эту сторону Вала? Да еще готовясь умереть от копий вражеской кавалерии?

Марк пересказал ему события последних двух дней скупыми фразами, содержащими только голые факты. Префект невозмутимо наблюдал, как его люди, спешившись, добивают раненых и подбирают предметы на память. Когда Марк дошел до скота, префект прервал его.

– Минуту… Декурион!

От ожидавшего префекта отряда отделился офицер. Он рысью подскакал к командиру и отдал четкий салют.

– Господин?

– Отправьте курьера в Котел, вот сообщение…

Офицер достал табличку; стило зависло над воском.

– От Петрианского крыла. Спасена Девятая Первой Тунгрийской от атаки варварской кавалерии, к северу от Вала у двадцать седьмого мильного форта. Опрошен центурион. Пятьдесят с лишним быков обнаружены в десяти милях отсюда к северо-востоку от Холма. Скот забит и сожжен, чтобы не достаться врагам. Судя по количеству быков и вражеской кавалерии, предполагаю наличие в районе отряда численностью от десяти до пятнадцати тысяч человек. Скорее всего, сейчас они отойдут в поисках иного источника продовольствия. Атака на Вал в этом секторе в настоящее время маловероятна. Переслать командиру Шестого легиона немедленно. Конец. Дайте курьеру двадцать человек сопровождения. Выполняйте!

Офицер развернулся и ускакал.

– Продолжай, центурион.

Марк закончил рассказ, объяснив их возвращение на варварскую сторону Вала необходимостью спасти товарища. Префект снял шлем, бросил его сопровождающему солдату и пригладил густую шевелюру. Среди черных волос виднелись седые пряди. Он недолго размышлял, потом повернулся к Марку и кивнул, поджав губы:

– Что ж, центурион, либо тебе улыбается сама Фортуна, либо ты исключительно умелый офицер. В любом случае ты можешь гордиться центурией. По моему опыту, не многие пехотинцы рискнут ради друга, как это сделали твои люди. Я салютую всем вам!

К удивлению Марка, префект так и сделал, похлопывая юношу по плечу в знак поздравления.

– Я счел бы за честь сопроводить твоих людей в Котел и выпить с тобой чашу вина, как только ты разместишь свое подразделение. Трубач! Сбор! У этих бездельников было достаточно времени, чтобы подобрать на поле боя все оторванные головы. А теперь, юноша, меня очень интересует твой акцент. Расскажи-ка о себе побольше.

Марк, который оказался в центре внимания человека незаурядного ума и не был готов к объяснению своего происхождения, лихорадочно думал. Но в эту минуту Антенох ловко выступил из рядов и, к удивлению всей Девятой, с жаром отсалютовал:

– Префект, господин, прошу прощения, но наш центурион не упомянул, что у ворот Вала нас ждет молодая госпожа-римлянка. Ваше превосходительство, возможно, захочет отрядить для нее сопровождение, чтобы обеспечить безопасность в нынешних неприятных обстоятельствах.

Префект глубокомысленно кивнул и чуть заметно улыбнулся.

– Совершенно верно, рядовой, и хорошо, что ты указал на это. Центурион, мы возвращаемся на дорогу на восток. Надеюсь, позднее, в Котле, нам удастся поговорить в более спокойной обстановке.

Он забрался на коня, надел шлем и поскакал в сторону Вала, послав великолепного серого скакуна в галоп. Телохранители пришпорили коней и помчались следом.

К вечеру Солемн был вынужден признать, что при нынешнем положении дел он впервые за последнюю неделю может расслабиться. Легат отдыхал в кресле, пока офицеры Шестого легиона докладывали о текущей ситуации, и думал, что вся эта чудовищная неразбериха минувших дней закончена и дела наконец-то пошли на лад. До командной палатки доносился шум падающих деревьев; инженеры трудились над совершенствованием полевых укреплений, которые защищали фланги и тыл и заставляли противника, идущего в лобовую атаку, еле ползти. С этими укреплениями и легионной артиллерией, которая будет держать врага под убийственным обстрелом, его шесть тысяч могли удержать такую хорошо оборудованную позицию на опушке леса от троекратно превосходящего по численности противника.

Тит Тигидий Перенн, как старший трибун легиона, подошел к карте и указал на их позицию по обе стороны дороги к Тисовой Роще, в десяти милях к югу от Вала, а затем – на позицию ударной группы ауксилиев у Котла.

– Итак, легат, в итоге перед нами разомкнутый вражеский строй из примерно пятнадцати тысяч человек. Наше нынешнее расположение не позволяет Кальгу замахнуться на большее, чем поджог нескольких гарнизонных фортов. Если же он атакует на юг, чтобы попытаться прорваться к Тисовой Роще, мы станем защитной наковальней, тогда как префект Лициний и его когорты ауксилиев, плюс крылья Петрианы и Августы, молотом ударят ему в тыл. С другой стороны, если он попытается пробиться на запад, ауксилии смогут сдержать его, если выберут подходящее место, а мы покинем укрепления и нанесем удар. В любом случае, куда бы он ни атаковал, мы накроем его, как фишку в «Разбойниках», и уничтожим. К счастью, обнаружение и сожжение припасов для их западных сил, а также истребление Петрианой их кавалерии на время обезопасило тылы префекта Лициния. Единственный вопрос – как нам воспользоваться этим успехом.

Солемн, пристально всматриваясь в карту, кивнул:

– Да, похоже, Кальг попался в ловушку своей неудачной стратегии. Без западных сил он не может устранить угрозу флангового удара со стороны Лициния. При этом он не может эффективно ударить на запад или юг, не подвергая себя страшному риску. Наступление на восток в значительной степени бессмысленно и одновременно рискованно – он может оказаться зажатым между Валом и морем. Я думаю, господа, мы его поймали. По крайней мере, выравняли ситуацию настолько, что способны на время сдержать его буйство. По моему мнению, мы перехватили инициативу и сейчас можем окапываться, заставляя Кальга сделать свой ход. Если он нападет, то рискует оказаться под ударом с двух сторон; если будет ждать, это сыграет нам на руку, в игру вступят Второй и Двадцатый. У кого-то есть возражения?

Его старший центурион заговорил:

– Я согласен, легат. Нам следует оставаться в обороне, пока не подойдут остальные легионы. Сражаясь за нашими укреплениями, при поддержке артиллерии, мы сможем сдерживать варваров так долго, что ауксилии успеют подойти и ударить им во фланги и в тыл. Выдвигаться вперед, имея всего шесть тысяч копий, самоубийство.

Перенн кивнул.

– Я согласен со старшим центурионом, но с небольшим дополнением. Когда Кальг двинется обратно на север – а он, учитывая его положение, неизбежно отступит, – нам нужно быстро последовать за ним и встать к северу от Вала. У меня на примете есть отличное место для передового лагеря.

Солемн встал: решение было принято.

– Хорошо. Мы никуда не двигаемся и вынуждаем Кальга выбирать. У него есть несколько варварских племен, которые жаждут наших голов, но нет безопасного способа дать им желаемое. Давайте посмотрим, что же он сделает.

Дорога к крепости у Котла была спокойной; легкая пробежка по меркам регулярных упражнений центурии. Однако зрелище проезжающих мимо кавалеристов, с седел и копий которых свисали отрезанные головы, в конце концов, начало раздражать. Морбан потряс штандартом Девятой центурии, положив начало воодушевленному исполнению любимой походной песни.

 
Нужник кавалеристам ни к чему.
Привыкли ссать они в штаны,
Елозить жопой по траве,
Грязные шлюхины сыны!
 

Марк криво усмехнулся едущему рядом декуриону, когда песня перешла к описанию сексуальных привычек кавалеристов. Он догадывался, что офицер слышит ее далеко не в первый раз.

Через некоторое время, когда небо затянули тучи, намекая на дождь, солдаты сосредоточились на марше, желая поскорее присоединиться к когорте в Котле и получить порцию горячей еды. Когда стемнело, а они все еще были в пяти милях от цели, всадники зажгли факелы. Они освещали путь центурии и торжественно сопроводили ее к стенам крепости, где их уже ждал старший центурион с отрядом из двадцати человек с факелами. Фронтиний шагнул вперед и жестом приказал следовать за ним, внутрь временных укреплений из шестифутовых торфяных стен. За стеной горели бивачные костры десятков центурий. Девятая с гордо поднятыми головами направилась на участок лагеря Первой Тунгрийской, где товарищи приветствовали их почтительным молчанием.

Марк вышел перед центурией, развернулся на месте и отсалютовал старшему центуриону, который мрачно ответил на салют.

– Старший центурион, Девятая центурия докладывает о возвращении после выполнения особой задачи.

Секст Фронтиний, по-прежнему с каменным выражением лица, посмотрел на него и только потом заговорил:

– Девятая центурия, если сообщения, которые мы получили, верны, вы сделали честь когорте. Сейчас вы устали, нуждаетесь в мытье, питании и отдыхе. Ваши товарищи покажут, где стоят палатки, где есть вода и горячая еда, которые приготовлены для вас. Утреннее построение для Девятой центурии отменяется, вы выйдете на построение в полдень, перед обедом. И без вашей нынешней крови и грязи. Свободны.

Он повернулся к Марку и коснулся его руки.

– Но не ты, центурион. Ты пойдешь со мной.

Фронтиний вел Марка через темный лагерь, пока они не добрались до штабной палатки. Она была в три раза больше стандартных, рассчитанных на десять человек. Большую часть внутреннего пространства занимал деревянный стол, тускло освещенный гаснущими масляными лампами; по всей его ширине аккуратно разложены свитки – свидетельство бурной управленческой деятельности в дневное время. В одном углу висела ширма, отделяющая личные покои префекта. Рядом стояла пара полностью вооруженных солдат из Пятой центурии, охранявших командующего. Фронтиний осторожно кашлянул, и из-за ширмы появился начальник.

Эквитий кивнул обоим и указал на стулья, стоящие вокруг низенького столика.

– Центурион, известия о ваших подвигах опережают вас. Если верить донесению, которое передал мне местный префект, ваша центурия в ходе обычного поиска обнаружила и уничтожила не только разведывательную группу варваров, но и пятьдесят голов скота, предназначенного для вражеских отрядов. Это так?

Марк кивнул и устало опустился на предложенный стул.

– Да, господин.

Фронтиний продолжал молчать, а префект рассеянно потеребил бороду.

– Этого я и боялся. Ты, юноша, поставил нас в затруднительное положение. С одной стороны, тебя все еще разыскивают, за твою голову назначена награда. С другой – ты герой дня, благодаря которому вражескому отряду в десять или пятнадцать тысяч человек пришлось повернуть назад, и все это ценой потери двух человек. Префект Лициний воспевает тебя каждому, кто готов слушать, и уже прислал формальную просьбу о встрече с тобой. Не исключено, что он хочет предложить тебе должность в Петриане, более подходящую для хорошо воспитанного юноши, каковым ты и являешься… И в этом главная проблема. Едва эйфория спадет, он уже через пять минут начнет задавать непростые вопросы, и не надо обладать большим умом, чтобы понять, чем все закончится. Однако, если я отклоню его просьбу, он начнет обращаться с расспросами к более широкому и гораздо более опасному кругу людей. И я все еще не могу решить, как лучше поступить…

Марк кивнул.

– Префект, за последние несколько часов я много об этом думал. Возможно, у меня есть решение, хотя бы на завтра.

Он говорил несколько минут, все время следя за реакцией префекта. Эквитий коротко обдумал его идею и кивнул.

– Не забудь, с первыми лучами солнца. Не будем рисковать, вдруг префект Лициний – ранняя пташка… Хорошо, свободен.

Марк и Фронтиний встали, собираясь уйти. Эквитий уже было отвернулся, но потом вновь посмотрел на Марка, словно внезапно вспомнил о чем-то.

– Кстати, центурион…

– Префект?

– Отличная работа. Спи спокойно.

Когда они вышли из палатки, Фронтиний задержал Марка, положив ему руку на плечо. Его глаза блестели в свете факелов, но густые тени не давали разглядеть выражение лица.

– Ты вывел за Вал всю центурию, чтобы спасти жизнь одного солдата?

Марк хладнокровно кивнул:

– Да. Сейчас это может показаться неправдоподобным, но да, старший центурион, я так и сделал.

Он ожидал бури. Но, к его изумлению, пожилой мужчина странно посмотрел на него и медленно кивнул.

– В лучших традициях тунгрийцев, знал ты об этом или нет. Хорошая работа, центурион, очень хорошая.

Марк нахмурился.

– А если бы я потерял всю центурию, пытаясь спасти одного человека? С тех пор я только об этом и думаю.

Фронтиний посмотрел на него и покачал головой.

– Есть два вида хороших офицеров. Те, кто все делает правильно, и те, кому с рождения благоволит Коцидий. Последние могут рискнуть и добиться большего, чем те, кто просто следует уставу. Тебе повезло, центурион. Постарайся, чтобы так было и впредь.

Антенох разбудил Марка еще до рассвета. Он тряс центуриона за плечо, пока тот не зашевелился и не спустил ноги с кровати.

– Центурион, скоро рассвет. Пора одеваться. Вот, выпейте это.

Кубок теплого меда, разбавленного приличным количеством вина, помог Марку продрать глаза. В палатке, освещенной единственной лампой, было темно и душно. На мгновение юношу озадачил мерный стук по крыше из промасленной кожи.

– Там льет. Отличный день для отбытия наказания. Когда ночная стража меня разбудила, они очень радовались, мол, такой дождь может идти до полудня. Проклятая Вторая центурия…

Марк тихо застонал и попытался встать. Быстро умывшись водой из миски, которую принес Антенох, центурион немного пришел в себя. Оставшийся мед согрел юношу, так что он даже отвлекся от погоды, пока влезал в форму. Антенох помог накинуть плащ и выглянул из-под клапана палатки, пока Марк собирался с духом, готовясь выйти под ливень и уже через десять минут насквозь промокнуть.

– Ваш эскорт здесь.

Марк удивленно выглянул наружу. Там, ухмыляясь до ушей под серым утренним небом, стояли четверо солдат Девятой, завернутые в плащи. Каждый человек держал шест, привязанный к наскоро сделанной деревянной раме. На раму натянули нечто подозрительно напоминающее остатки стандартной палатки. Антенох с веселым изумлением покачал головой.

– Вот ведь тупицы, полночи скручивали эту проклятую штуковину. Я говорил им, что если вы проведете весь день под дождем, то в следующий раз дважды подумаете, прежде чем атаковать пятикратно превосходящую нас кавалерию, но они решили по-своему…

Марк встал под укрытие и потрясенно покачал головой. Циклоп, этот одноглазый злодей, высвободил одну руку для салюта.

– Куда, господин?

Марк пересилил себя и обрел дар речи.

– К командной палатке… господа, на самом деле вовсе не нужно…

Другой рядовой, мужчина с изможденным лицом и шрамом на щеке, поднял руку, останавливая возражения Марка, и хрипло произнес:

– Господин, этого хотела вся центурия, так что не беспокойтесь о нас. Еще четверо ждут своей очереди, а мы сможем пойти и обсохнуть. А теперь, парни, по команде «марш», к главному сараю!

Они шагали по пустынным улицам лагеря, притягивая потрясенные взгляды часовых, которые стояли на границах участков каждой центурии, пока не добрались до штабной палатки. Люди жались друг к другу, укрываясь от дождя, и с недоверием смотрели на необычное зрелище.