Текст книги "Власть пришельцев"

Автор книги: Энтони Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 2

По пути из школы домой Дик Генри и Джонатан Теллер играли в салочки. Джон был на год старше Дика и, по крайней мере, на два года ловчее. Его отец, как и отец Дика, был звездолетчиком. Это являлось причиной гордости и одиночества одновременно, потому что они и раньше видели своих отцов лишь несколько недель в году, а сейчас, во время войны с кэзо, и того меньше. Остальные ребята их недолюбливали, как будто именно эти двое были виноваты в войне. Вслух этого никто не говорил – Дик и Джон слыли отменными драчунами, – но неприязнь чувствовалась во всем.

Между отцами и сыновьями существовала не только родственная связь. Отец Дика был кадровым офицером, капитаном корабля, отец Джона был всего лишь призван на военную службу. Когда кто-нибудь из них ненадолго возвращался домой, он забирал ребят к себе, играл с ними в их игры, что не дозволялось женщинам, и они оба звали его папой. Взгляды отцов были более либеральными, чем у домашних. Они никогда не говорили о противниках как о злодеях.

«Они делают то же, что и мы», – говорил Стэн Теллер.

«Они защищают себя», – соглашался с ним капитан Генри.

Такие мысли передавались и их сыновьям, что казалось кощунством, близким к измене, филистерским семьям устрашенной Земли.

Иногда оба отца приезжали одновременно. Они служили на разных звездолетах. Капитан Генри носил форму, которую не разрешалось снимать, и гражданский плащ, чтобы отцу Джона не надо было называть его «сэр», и они вели себя, как старые знакомые.

Они брали ребят на ежегодную ярмарку Победы, где как бы менялись с ними ролями. Генри становился силачом, который заставлял своим молотком звонить колокольчик на силомере. Теллер же добывал для всех бесплатные билеты на варьете, ответив без посторонней помощи на три сложнейших вопроса технической викторины. А когда их не хотели пускать в варьете из-за возраста ребят, Генри, отогнув лацкан пиджака, на котором красовался блестящий космический орел, заставлял контролера прикусить язык. Само шоу Дика особенно не занимало – он слышал, что раньше в них участвовала его собственная мать, – но ему чрезвычайно нравилось быть принцем в компании королей. Время увольнения для звездолетчиков слишком ценно, чтобы тратить его на какие-то формальности или препирательства по поводу возраста…

Впрочем, Дик был довольно высок и силен для своего возраста, ненамного слабее Джона. А тот был не из слабых.

Вот и сейчас он догнал Джона, и тот полетел от толчка на спину, так что взвились его огненные волосы. Ребята с разбега шлепнулись на землю, разбрасывая брошенные тут бидоны и автомобильный хлам.

– Какая преступная небрежность, – пробормотал Джон, ударом ноги посылая бидон в кучу. – Нам нужен металл для звездолетов, но никому нет дела до металлолома, и он запросто ржавеет и пропадает.

– Металлолом не входит в категорию «десять», – напомнил Дик.

– Какая разница? Политики видят не дальше кротов. Дела идут все хуже, и если нас не одолеют кэзо, то это сделает мусор. Боже, мир нуждается в чистке! Даже запах…

– Ты мне напомнил! – воскликнул Дик, вскакивая на ноги. – Идем! Сегодня возвращается бабушка.

Джон стукнул его по плечу.

– Не связывай мусор с возвращением бабушки! Бабушка Дика – мать его матери – была женщиной старорежимной. Она не брезговала и рукоприкладством как наказанием за провинность, чего Дик не стерпел бы ни от кого другого, за исключением Джона.

Зато она умела печь хлеб. Наказание плоти и замешивание теста получалось у нее одинаково хорошо. Других таких родителей Дик не знал – по крайней мере таких, которые могли печь, как бабушка..

Внезапно внимание Джона привлек свет в небе, и он воскликнул:

– Корабли прилетели!

Хорошая новость. Дик пристально вгляделся в горизонт.

У него был наметанный взгляд на звездолеты. – Целый флот! Но они не по расписанию… Джон остановился. Оба помнили расписание наизусть.

Это какая-то ошибка…

– Я никогда не видел столько кораблей! Гей! Может быть, кончилась война?

Но у Дика глаза были зорче.

– Это не наши звездолеты!

– Боже… – только и смог вымолвить Джон. Это был конец света. Кэзо победили.

Все уважение к честному врагу моментально испарилось. Дик, никогда не сомневавшийся, что победит Земля, мог называть честным только поверженного противника.

– Нам надо бежать отсюда, – решил Джон.

– Но как же моя бабушка и твоя мать? – возразил Дик.

– Ты прав, – Джон остановился. Мы все равно не сможем их задержать… Да и куда мы убежим? Весь мир у них.

– Подземелье! – воскликнул Дик. – Мы спрячемся и будем убивать из-под земли, уничтожать их корабли и…

– …и они уничтожат Землю, – закончил Джон. – Флот был нашей единственной защитой. Теперь мы бессильны.

– А может быть, у нас есть секретные силы, – настаивал Дик, – они ждут, пока кэзо спустятся и успокоятся, а потом возьмут их в плен как заложников, чтобы корабли не могли стрелять. Потом захватят их корабли, найдут их планету и…

– Забудь об этом, – сказал Джон.

По щекам Дика текли слезы. Молча они смотрели, как спускаются корабли, совсем не похожие на земные. Ни одна ракета не вылетела им навстречу..

Джон понял его.

– Сбей мы хоть один звездолет, кэзо уничтожат город. Так же, как сделали бы мы, если бы…

Чудовищность происшедшего поразила обоих. Безмолвно следили они за кораблями, слышали, как первый из них сел на бетонную площадку, подготовленную для встречи героев космоса. И это были не шлюпки, а целые лайнеры – очевидно, пришельцы намеревались остаться.

– Папа… – сказал Дик, не в силах остановить слезы. Их отцы скорее бы умерли, чем пропустили кэзо.

По улице проехал автомобиль с динамиком.

«ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОИХ ДОМАХ… НЕ СОПРОТИВЛЯЙТЕСЬ… КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС…»

Дик поплелся к концу аллеи. Ему пришлось положить руку на счетчик платной стоянки, чтобы успокоиться.

«ВКЛЮЧИТЕ РАДИО И ТЕЛЕПРИЕМНИКИ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ…»

– Эй, приятель! – выключив внезапно звук, крикнул ему водитель. – Иди домой. Комендантский час. Тебя пристрелит любой, если ты не исчезнешь с улицы за пятнадцать минут. Таков закон.

Дик повернул к нему мокрое от слез лицо.

– Но с собой на тот свет я прихвачу хотя бы одного кэзо. Хоть кирпичом…

Машина остановилась.

– Кэзо не станут ходить по улицам, приятель. Городом занимается наша полиция. И соотношение сто тысяч за одного. Подумай, сколько наших умрут за… – он снова включил громкоговоритель и махнул рукой, – за каждого убитого кэзо. Ты можешь ответить за сто тысяч своих земляков, которые умрут по твоей вине?

И, не дожидаясь ответа, он поехал дальше.

«ЕСЛИ ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ, НИКТО НЕ ПОНЕСЕТ УЩЕРБА! ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОИХ ДОМАХ! КЭЗО АМНИСТИРУЕТ ВСЕХ ЛЮДЕЙ, ЕСЛИ НЕ БУДЕТ СОПРОТИВЛЕНИЯ. КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС…»

– Пошли! – крикнул Джон. – Мы не можем сражаться. Надо идти домой.

Дик уцепился за счетчик.

– Нет!

Джон понимающе посмотрел на него.

– Они же победили. И мы не можем бороться. Этим мы причиним вред лишь своему народу.

– Они не могли победить нас! Они смошенничали!

– Конечно, – согласился Джон. – Они сделали какую-то подлость, когда наши не ожидали.

– Ага! – но это было небольшое утешение.

– И мы должны поступить с ними точно так же, – продолжал Джон. – Но надо выбрать время. Когда они будут меньше всего ожидать.

Дик немного обиделся. Точно так же думал и он секунду назад. Джон просто хочет вытащить его отсюда, чтобы он остыл.

На улице появились двое полицейских.

– Они идут, – прошептал Джон. – Бежим!

И он побежал, уверенный, что Дик последует за ним. Но Дик остался. Ухватившись за счетчик, он ждал выстрела. Ему хотелось умереть…

Но они не выстрелили. Полицейские понимали его состояние, хотя и обязаны были выполнить приказ. Последнее, что он помнил, это длинный стержень счетчика, от которого его отрывали люди в голубом.

Глава 3

«Ненужные погибают», – думала она, считая себя ненужной. Она ждала своей очереди, не обращая ни на кого внимания. Ее жизнь была связана лишь с женихом, теперь его нет и нет нужды продолжать надоевшее существование.

По Эдикту Победителей, население планеты должно было сократиться вдвое к следующему Цветению. Контроль над рождаемостью и поощрение самоубийств было эффективной мерой поддержания равновесия. И тем не менее приходилось прибегать к массовым убийствам. Еще никогда в истории Кэзо они не достигали такого размаха. Жители всей планеты были разделены в нисходящем порядке по нужности. Как сказали бы земляне – от высококвалифицированных специалистов до «излишков». Последние покидали этот мир по шесть миллионов в сутки.

Настала и ее очередь. Чиновники-сородичи, предатели во имя полезности, спешили вовсю, руководствуясь лишь параграфами инструкций. Лучше бы ей погибнуть от руки Победителя, глядя в его бледные глаза, чем видеть такое падение своих соотечественников.

Два биллиона смертей в год, а трупы шли на удобрение.

– Ваше удостоверение? – потребовал чиновник. Ни чувства вины, никаких других эмоций…

– Мне лучше уйти, – холодно сказала она, подавая карточку. Победители верили только номерам и удостоверениям – вероятно, это делало геноцид более нелицеприятным.

– Нет. Вы исключены.

Она стояла, не в силах справиться с забившимся сердцем, как в детстве при погружении в воду.

– Обратитесь по этому адресу, – сказал чиновник, протягивая ей другую карточку.

– Но я не хочу! – выкрикнула она. – Если меня исключили, значит, кто-то другой должен умереть вместо меня.

– Верно. Но приказ есть приказ. Победитель переместил вас из «излишков». И если вы не подчинитесь, то придется применить силу.

Всегда нужно время, чтобы какое-то действие перевести из категории отрицательной в положительную. Тут же было наоборот – внезапная и резкая отсрочка. Отсрочка, по требованию Победителя.

По данному ей адресу размещалась личная резиденция одного из высших чиновников Победителей. Это означало, что она встретится лицом к лицу с чужеземцем. Она знала, что является привлекательной особью своего вида, а у. Победителей нет здесь своих женщин. Что ему нужно от нее?

Конечно, она может умереть прямо сейчас и не встречаться с чужеземцем… Но нет, ведь еще ничего не ясно. Кроме того, пришельцы не притесняли население, страхи которого с их приходом не оправдались.

Она подняла решетку главного входа и излучила свой опознавательный запах. Странно, конечно, что пришельцы использовали естественные средства общения, но это, по крайней мере, облегчало дело.

Тут же появился старший Победитель. Он был гораздо больше нормального мужчины кэзо, весь бледный и волосатый. Его хрящеватый нос выпячивался спереди, уши – потокам, а мускулы явственно сокращались при ходьбе.

С трудом преодолевая отвращение, она протянула ему свою карточку. Он взял ее.

– Домина, сделайте из этого убежища то, что вам понравится, – произнес он фразу, отдаленно напоминающую традиционное приветствие.

У него был сильный акцент, но все же он говорил лучше, чем те, кто выступал по радио. Язык кэзо давался пришельцам с трудом, а своему они не обучали. Она удивилась его приветствию, но не успокоилась. И она ответила что-то вроде «Я сделаю, как вы хотите».

Он протянул ей костлявую руку с пятью пальцами, она заставила себя принять ее и направилась с ним в здание. Рука была холодной, на несколько градусов холоднее ее. Она чувствовала кислый запах его тела. Эти создания выводили некоторые продукты распада через кожу, поэтому их всегда окружала нездоровая атмосфера.

На полке в комнате стоял кувшин прекрасного меда, запах которого смягчал зловоние человека. Победитель взял его и налил в бокал. Домина вздрогнула.

Он подал ей бокал, как-то неловко изогнувшись, и налил себе другой. Чувствуя себя предательницей, она все же выпила мед и в очередной раз, удивилась, почему завоеватели сохраняют старые традиции.

Внезапно он сказал:

– Домина, мне нужна ваша помощь.

Ее свободная рука скользнула к поясу, где на поверхность тела выходил нерв, но не тронула его. Природа предусмотрела этот нерв для облегчения родов, помогая извержению брюшной полости. В другое время резкое нажатие на нерв могло привести к фатальному исходу, так как в это время место младенца занимал пищеварительный аппарат.

– Я могу отменить свой запрос, – сказал Победитель, делая жест, который она определила как примиряющий. – Я не хочу причинять вам вреда или пугать вас. Вам не следует бояться меня.

– Тогда отпустите меня.

Она сама удивилась своей смелости. Ведь ее собеседнику ничего не стоило уничтожить всех ее родственников, вплоть до четвертого колена, за малейшее подозрение в неуважении к себе.

– К сожалению, не могу. Вы относитесь к «излишкам», что означает…

– Мне не нужна жизнь.

Он раздраженно махнул рукой.

– Не думаю, что вы в самом деле хотите умереть. – Отпустите меня!

– Это означает убить вас. Я не могу допустить этого.

Она не стала объяснять. Шесть миллионов кэзо в день. Она испытывала ужас при мысли о своей семье, где большинство относилось к спасительной категории «полезных». Но одно слово этого человека могло все изменить, а он требовал от нее невозможного.

– Отпустите меня, – сказала она еще раз.

– Нет! – крикнул он.

И тут она нащупала нерв. Однако с невероятной скоростью взметнулась рука Победителя и схватила ее руку за запястье.

– Я говорю с вами искренне! – крикнул он. – Почему вы не хотите сотрудничать?

Впервые ей пришлось столкнуться с проявлением эмоций у Победителя. Но она не в силах была говорить. Оправдывались ее худшие подозрения, и нужда в маскараде отпала. Ее запах страха заполнил дом. Если она уснет сейчас и не проснется, то он посчитает это следствием испуга и не причинит вред ее семье…

– Вы не понимаете меня! – сказал он по-прежнему слишком громко. – Кэзо не прибегают к самоубийствам из-за пустяков.

– Домина, выслушайте меня, а потом делайте, что хотите. И снова ее рука потянулась к нерву.

– Битул! – крикнул он.

Ничто другое не смогло бы остановить ее.

– Я знаю Битула, – торопливо продолжал он, не давая времени ей опомниться. – То есть я его знал. Он служил в разведке и был заслан на мой звездолет. Мы говорили с ним…

Она окаменела.

– И заключили соглашение. Если победят кэзо, он позаботится о моем сыне.

– Расскажите мне о Битуле, – попросила она, решив подождать со смертью.

– Я не видел его в естественном виде. Он маскировался под человека – и очень искусно! Он поступил офицером ко мне на корабль за три недели до нашей встречи. Кроме него, был еще один диверсант, которого я изловил, и это насторожило меня. Вы ведь знаете, ваши агенты ведут себя, очень агрессивно, когда их разоблачают. При этом они стараются уничтожить если не судно, то по крайней мере себя, так что переговоры с ними невозможны.

– Битул не был предателем! – крикнула она. – Как вы могли говорить с ним?

– Предателем он, конечно, не был. Мы просто поняли друг друга и обсудили возникшие проблемы, войну… Битул был нестандартным агентом, умным и понимающим.

– Да…

– Прекрасный человек, если можно так выразиться. Он мне понравился. Именно поэтому я и вычеркнул ваше имя из списка смертников. Думаю, он сделал бы то же самое для моего сына…

Не было нужды продолжать дальше и рассказывать о судьбе Битула. Земной флот победил, а кэзо уничтожены. Битул, даже если он был в плену, мог совершить последнюю отчаянную попытку, и если этот человек убил его, это было лишь частью войны. Она не могла назвать его убийцей.

Теперь она не имела права умирать: ведь ради ее жизни Битул рисковал успехом дела. Он хотел, чтобы она приняла покровительство этого пришельца – и Генри честно выполнял свое обещание. Пока.

– Но если у вас есть сын, вы должны быть женаты, – сказала она.

– Да, конечно.

– Значит, вам не нужна другая.

– Конечно, нет!

– Но вы сказали…

– Что мне нужна ваша помощь. Это… – он увидел ее лицо. – Подождите, Домина! Это означает лишь то, что я хочу видеть вас своей домоуправительницей.

– Домоуправительницей! – с облегчением повторила она. Это ничем не угрожало ни ей, ни ее семье.

– Это не слишком почетно, но никак иначе я не смогу оправдать ваше исключение из списка. Вы не работаете, явно не связаны с военной машиной кэзо и, следовательно, признаны лишней. Но я придумал вам работу, отложил из-за этого набор слуг…

– Теперь понимаю, – сказала она. – Я буду управлять домом.

– Я старался высказаться яснее, но, вероятно, сказал что-то не совсем приличное по вашим понятиям.

– Я просто не поняла.

– Так оно и есть. Поэтому мне нужен, просто необходим помощник из кэзо. Иначе я легко могу попасть впросак, как попал сейчас. Мне нужно знать, в чем я ошибаюсь.

– Свободная особь женского пола моего возраста может быть нужна мужчине лишь в определенном смысле, – сказала она, пытаясь не поголубеть.

– Так я и понял по вашей реакции. Хорошо еще, что я успел устранить двусмысленность… Мне просто жизненно необходимо усвоить правила местного этикета, чтобы не совершать подобных ошибок. Сколько кэзо могли уже погибнуть зря из-за нашего невежества!

– Да. Если вы так говорите…

– Вы должны помочь мне понять ваш народ для его же блага.

– Зачем? Законы пишут Победители. Наше мнение ничего не стоит.

– Это не так. Мы намечаем лишь общую линию, но слишком зависим от помощи местных жителей в ее осуществлении. Если мы позволим себе быть невежественными, то среди местных чиновников воцарится коррупция. Ответственную работу должны получить лишь достойные, которые не станут извращать нашу программу. А этого не произойдет, если мы не сможем понять местные обычаи.

Действительно, ведь делались же поблажки семьям кэзо-коллаборационистов. Значит, не все зло от воли Победителей? Но говорит ли он искренне?

– Да, вы совершили сегодня много ошибок, – сказала она. – Ваша церемония встречи – пародия. Ваш мед должен находиться вверху, на сквозняке, чтобы его запах разносился по всему дому. И ни в коем случае вам не следовало разливать его – это неуважение к гостю.

– Вот как?

– И нельзя говорить слишком громко. Повышенный тон означает враждебность. Тон может сделать ваш комплимент саркастическим.

– О, – сказал он гораздо тише. – Вы знаете все, что нужно.

– Кроме того, вы не должны называть женщину полным именем. Вне моего семейного круга меня зовут Домин.

– Я вижу, наши попытки перенять ваши обычаи чаще всего превращаются в оскорбления.

– Мы считали это преднамеренным. Непрерывное осмеяние наших обычаев, презрение, фразы вроде «вытащить пробку» и даже ваш запах…

– Запах?

– Вы никогда не задумывались над тем, что запах тел отвратителен?

– Нет. Но мы займемся этим.

– Вы – Победители. И мы все ненавидим вас. Лишь ваш уход может изменить это. Даже честно осуществляемая, ваша политика – геноцид. Зачем вам наши обычаи?

– Есть золотое правило: мы стараемся обращаться с вами так, как хотели бы, чтобы вы обращались с нами, если бы ситуация оказалась иной.

Типичный пример логики Победителей. Ее народ систематически истребляется, а он хочет усвоить его привычки, как будто хорошие манеры могут оправдать убийство. Вдобавок она должна служить ему.

– Возможно, со временем вы поймете наши намерения. Мы не варвары, и хотим помочь вам в том, в чем вы сами себе помочь не можете. Само предназначение «излишков» соответствует целям природы – выживают лучшие.

– И вы тоже хотели бы, чтобы мы уничтожали вас миллионами, – если бы правили вами? – недоверчиво спросила она. – И ваши вдовы служили бы нашим мужчинам?

– Я не надеюсь, что вы все сразу поймете, – ответил он. – Но в общем… да, Я не могу рассказать вам всего, что случилось в космосе. Но я не убивал Битула. Вы сможете увидеть его снова.

С этого дня у нее появилась постоянная возможность отравить его. Он разрешил ей ходить по магазинам одной и ел то, что она готовила.

Он во всем старался следовать местным обычаям: ходил развлекаться вместе с ней, смешивался с толпой, расспрашивал обо всем и всегда выслушивал ответы.

Он изо всех сил старался устранить свой запах, но это удавалось ему лишь на час-два.

Он беседовал с кэзскими интеллектуалами и умел признавать свои ошибки. Она начала уважать Генри,

Вскоре появились небольшие изменения и в политике Победителей – явное следствие их непрерывного впитывания знании. Кое-кто из местных администраторов перешел в «излишки», а некоторые кэзо, бывшие там, перешли в категорию нужных. Коррупция стала делом небезопасным.

Однако все кэзо по-прежнему жаждали возмездия, хотя и понимали тщетность этого желания. Победители были слишком сильны, безжалостны и быстро устраняли заговоры.

Создавались легенды, порожденные мифологией. Частью мифа было пророчество о ребенке-Победителе, который постарается облегчить бремя побежденных/Этот ребенок будет обращаться с кээо, как с равными, не выделяя себя. И в день расплаты из всех чужеземцев в живых останется только он один.

Уже находились такие, кто считал, что мир стал лучше с, тех пор, как была ликвидирована перенаселенность и введён контроль за ресурсами. Легенда о дне расплаты грозила и в самом деле остаться легендой.

Но она не могла не исполнять свой долг.

Девочка лет десяти перебегала от дома к дому, а за ней ехала полицейская машина, безжалостно догоняя ее. Ревела сирена. Голова беглянки была вымазана сажей и напоминала волосатые Головы Победителей. Она тяжело дышала.

Девочка была красива. Но, очевидно, ее только что приписали к «излишкам».

Домина поставили корзину с бельем на землю и издала призывный запах. Девочка вскарабкалась по решетке и затаилась в ветроходе.

– Но мне нельзя прятаться здесь! – заплакала она, поняв, что это дом Победителя.

– Больше тебе прятаться негде, – ответила Домина. – Это твой последний шанс. Если удастся получить разрешение…

Они вошли в кабинет Генри. Тот сидел, просматривая бумаги, что занимало большую часть его рабочего времени. Девочка вскрикнула, увидев его.

– Что случилось, Домин?

Голос Генри был ровен и спокоен. Он надел очки.

– Полиция гонится за этим бедным ребенком. Я не хочу, чтобы она умерла.

Генри нахмурился.

– Я не могу нарушать закон. Но, может быть, это ошибка, – он повернулся к девочке. – Кто ты?

– Говори ему правду, – быстро проговорила Домина. – Он может читать твой запах, как кэзо.

Запах уклончивости исчез.

– Я Сирена. Мою семью только что приписали к «излишкам». И я убежала.

Генри нажал несколько кнопок. На экране компьютера появились буквы.

– Твои родители сочли, что они несовместимы. Они вели себя антиобщественно. Это правда?

– Да.

– На Земле это назвали бы разводом и не было бы причины переводить их в «излишки». Иначе я сам был бы отнесен к ним.

У Домины мелькнул проблеск надежды.

– Но здесь, на Кэзо, по закону твоего народа такое поведение считается незаконным. Да будет так!

– Но она же не виновата! – вырвалось у Домины.

– Не всегда есть возможность отделить невинного от грешника. Вы сами были невиноваты, Домин.

Она промолчала. Девочка без, семьи немедленно относилась к «излишкам».

– Сирена, – обратился Генри к девочке, – ты в самом деле хочешь, чтобы твои родители выжили?

Девочка дрожала. Вместо нее ответила Домина.

– Победитель, я могу понять все, что вы делаете, кроме этих непрекращающихся убийств. Спасите ее семью!

Полицейская машина остановилась возле дома. Генри нажал кнопку, и на экране появился кэзский чиновник.

– Она здесь, – сказал ему Генри.

– Вы хотя бы разберитесь! – Домина не хотела отступать. – Не может быть, чтобы она не имела права на жизнь. Посмотрите на неё внимательней!

Кэзо на экране выжидал:

– Вы вмешиваетесь, Победитель?

– Нет.

– Но они уничтожат ее! – не унималась Домина. – А она всего лишь жертва обстоятельств.

Генри вздрогнул.

– Домин, население должно быть сокращено вдвое, – он глубоко вздохнул – И мы еще не достигли цели. Процесс должен быть объективным. Если его не завершить вовремя, ресурсы планеты будут истощены, и ваш народ ожидают голод, эпидемии, анархия. Мы вынуждены убивать сегодня, чтобы вы могли жить завтра, свободные от дурной наследственности… И мы не можем позволить неоправданных исключений, ибо это начало коррупции.

И это было правдой. Расчеты были верны. Кэзо знали их еще до Прихода Победителей. Полное истощение природных ресурсов из-за перенаселенности казалось неизбежным, уровень жизни непрерывно понижался.

Генри не смягчился. Он не мог. Ради спасения вида убивать ребенка – стоит ли спасение такой цены? И чьей жизнью нужно заменить жизнь девочки?..

Генри рванулся к ней, но опоздал. Домина нажала на нерв почти бессознательно, исторгнув из своего тела фонтан голубой крови.

Победитель закричал:

– Зачем?! Домина, Домин, понимаешь ли ты…

– Я знаю: то, что вы делаете, правильно, – прошептала она. И попыталась сдержаться, но не смогла: – я люблю…

Когда жизнь покидала ее, она верила, что видит перед собой Битула.