Текст книги "Власть пришельцев"

Автор книги: Энтони Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Пирс Энтони
Власть пришельцев

Глава 1

Пройдя через люк, капитан Генри очутился в кубрике. Свободная смена отдыхала. Некоторые, собравшись группами, о чем-то негромко разговаривали. От возмущения у Генри перехватило дыхание. Считанные часы отделяют этих людей от победы или смерти. А они смеют бездельничать! Впрочем, подумал он, смягчаясь, не могут же они сражаться, не отдохнув. Причиной его гнева была подавленная жажда развлечений, он не мог позволить себе расслабиться, да ему и не хотелось этого.

При виде его сержант вскочил.

– Вольно! – бросил Генри.

Разговоры моментально стихли. Кости исчезли под койками. Генри смотрел прямо перед собой, делая вид, что ничего не заметил, и напряжение в кубрике спало.

Сержант собрался рапортовать, но Генри не дал ему заговорить.

– Отставить! – и позвал: – Брюс!

С койки с криком «Я, сэр!» вскочил юноша.

– Письмо от Марго, – сказал Генри, сунув руку в карман. – Марка особая, поэтому я принес его сам.

– Спасибо, сэр, – почти мгновенно отреагировал тот. – Я не знал, что пришла почта.

Он подошел, чтобы взять письмо.

Но вместо письма рука Генри вынула из кармана бластер. Брюс замер в испуге.

– Я не понимаю, сэр…

– На это я и рассчитывал, – ответил Генри. – Не шевелитесь, я стреляю без предупреждения.

Люди расступились, не желая очутиться на линии огня.

– Но что я сделал? – жалобно спросил юноша. Не спуская с него глаз, Генри сказал часовому:

– Объясните ему, сержант.

– Марго – жена другого человека, – ответил тот. Брюс казался удивленным.

– Не хотите же вы убить человека за совпадение имен? Чья…

– Моя жена, – сказал сержант, – единственная Марго, пишущая сюда.

– Но девушек много, а мою…

– …зовут Люси, – перебил его сержант. – И она не писала три месяца. Согласись, это выглядит подозрительно. Счастье изменило тебе.

Брюс подпрыгнул – Генри нажал на спуск. Луч бластера настиг человека в воздухе, и на пол рухнул дымящийся труп.

Люди раскрыли глаза и навострили уши. Что и говорить, это помещение не подходило для стрельбы из бластера. Теперь они столпились вокруг тела.

Сержант вынул нож.

– Свидетели? – он оглядел всех. Два игрока подняли руки.

– Кэп его предупреждал, – подтвердил один из них. – «Не шевелись, стреляю без предупреждения», – вот что он сказал.

– А Брюс пошевелился, – сказал другой.

– И он откликнулся на вызов. Законное подозрение? – спросил сержант.

Остальные нетерпеливо кивнули. Сержант взглянул на Генри.

– Действуйте, – разрешил тот.

Нож вошел в обожженную плоть руки Брюса и покопался там, отыскивая неповрежденную артерию. И нашел. Брызнула ярко-голубая кровь.

Люди перешептывались. Сержант повернулся к Генри.

– Как вы догадались, сэр? Он одурачил всех нас.

Генри не стал объяснять, как.

– Надеюсь, он был один. Но надо быть настороже. Если любой из вас заподозрит в ком-нибудь агента Кэзо, пусть ведет его ко мне. Если тот не подчинится, применяйте бластер. Лучше всего в присутствии свидетелей, – он улыбнулся, ловко избегая расспросов. – Если вас самих заподозрят в шпионаже, подчиняйтесь без разговоров. Лучше маленькая душевная рана, чем смерть.

– Разрешите обратиться, сэр? – это был сержант.

– Да?

– А если шпион просто отыграется на человеке, сожжет того, кто подозревает его, а потом скажет, что ошибся?

– Хорошая мысль, – согласился Генри. – Значит, я буду проверять обоих – и подозреваемого, и доносчика. Так что этот номер не пройдет.

Сержант кивнул. Жестокий способ, но ситуация требовала жестокости, они знали это. И убивать людей, у которых кровь была не такая, как у них, – значило выполнять то, что требовалось.

Генри протянул свою руку.

– Режьте, сержант.

– Что вы, сэр!

– Офицеры не исключение. Режьте! Сержант отложил уже использованное лезвие.

– Эрвин, чистый нож!

Тот, кого назвали Эрвином, быстро принес новое лезвие. Сержант осторожно надрезал кожу на руке капитана. Кровь была красной.

– Вы чисты, капитан, – вытянулся сержант. Генри взглянул на тело Брюса.

– Отнесите его на вскрытие.

Он повернулся и вышел, не обращая внимания на текущую из руки кровь. И лишь оставшись один, он позволил себе легкую гримасу.

Он не знал, кто такой Брюс. Он лишь слышал жуткие истории о превращениях кэзо, и офицеров учили проверке. Порез был жестоким, но быстрым и несложным методом. Промедление было смерти подобно: один шпион мог вывести из строя целый звездолет. И вполне возможно, что некоторые из судов их мощного земного флота, ожидающего битвы, находятся под контролем врага.

Он предполагал худшее и основывал свои предположения на том, что кое-кто из членов команды в последний месяц уволился с корабля. Если агенты проникли сюда, то лишь на смену им, под видом новичков. Таких было семеро.

И как же он раньше не проверил их? То, что его люди сочли за мужественный и храбрый поступок, было лишь отчаянной выходкой. Он мог обнаружить шпиона, а мог убить невинного человека…

Впрочем, в последнее время он был слишком занят делами. Сбор такого количества кораблей – дело невиданное. Кроме того, все члены экипажа прошли проверку в базовом госпитале. Необходимость повторной не возникала… до самого последнего момента. Шпион и надеялся на то, что вторая проверка в подобной ситуации проводиться не будет. А потом – выигрыш!

Но капитан Генри считал своим долгом знать каждого подчиненного. Он знал все проблемы, малейшие затруднения, имена сестер и подружек, кто чем болел в детстве, капризы, привычки, любимые словечки. Джон Дайке оказался в списке подозреваемых третьим, потом Арнольд Кэббер и двое других. Он счел свое подозрение насчет них беспочвенным и радовался, что никому не сказал о нем. Но так как он всегда доводил дело, сколь бы оно ни казалось ничтожным, до конца, то решил продолжать.

И вот он поймал одного агента и сделал это на глазах у команды. Скоро об этом узнают все, и если на корабле есть шпионы еще, они будут начеку.

Оставалось двое подозреваемых: Битул и Смит.

Генри дошел до антигравитационного туннеля, пронизывающего весь корабль, и перешел в свободный полет, обдумывая стоявшую перед ним задачу. Сейчас его объявили героем, а между тем он сделал две глупости: преждевременно обнаружил свои подозрения и убил шпиона. Надо было действовать иначе – захватить врага в плен и допросить его. Луч бластера одинаково действует на людей и на кэзо… Как просто все выглядит, когда дело уже сделано!

У него был такой недостаток, даже два – беспечность и легкомыслие, неподобающие офицеру его ранга. Если сюда проник только один агент – не велика беда. Все равно его шансы взять кэзо живым были равны нулю. Эти твари дрались как бешеные, когда их прижимали к стенке. В любом случае он избавится от сомнений, если арестует оставшихся двоих и проверит их. Кэзо были голубыми – и снаружи, и внутри. Если кожу они могли перекрасить, то кровь нет, и достаточно было сделать порез…

Но теперь они предупреждены. Малейший намек – и их бомбы, или нервный газ, или волновики будут моментально пущены в ход. Он может поставить под угрозу и себя, и команду.

Однако проверка необходима. Приближалась чудовищная битва. Возможно, в этом Армагеддоне погибнут обе цивилизации. Он должен быть уверен в своих людях.

У него еще есть время. Очевидно, враги сами не хотели выводить судно из строя преждевременно, ведь Брюс… Кстати, нужно еще предупредить верховное командование – и доложить о происшедшем… Так вот, Брюс явно выжидал и не торопился действовать. Да, они будут ждать назначенного часа: пока флот не встретится с кораблями Кэзо. Так же поступил бы и любой земной агент. Они не станут действовать преждевременно даже под угрозой смерти. Один корабль не в счет, главное – флот!

Он вошел в командную рубку и объявил по корабельному радио:

– Говорит капитан Генри. Только что на борту «Лианы» выслежен и обезоружен агент Кэзо…

Оговорка? Он убил шпиона, не разоружая его. Почему он не может сказать правду?

– Внутренняя угроза на борту уничтожена. Однако мы находимся во вражеском пространстве, и любая встреча может быть нежелательной. Сохраняйте бдительность… Лейтенанта Битула просят в командную рубку!

Через несколько минут появился Битул. Капитан разглядывал его, подпирая свою квадратную челюсть левой рукой. Правая сжимала в кармане рукоятку бластера. Бластером безопасно пользоваться внутри корабля, он не причиняет обшивке большого вреда. Хотя Битул вроде бы не похож на кэзо…

– Лейтенант, вы будете нести службу здесь, в рубке. Но сначала принесите мне досье Смита.

Кивнув, Битул исчез. Строго говоря, о досье должен был позаботиться тот, кто в нем нуждался. Но на боевом корабле такие вещи были обычными, грани обязанностей стирались…

Странное имя – Битул. Впрочем, настоящий шпион постарался бы выбрать себе имя привычней: Брюс, например. Или… Смит.

Свободной рукой Генри почесал затылок. Как бы это обыграть? Ему не хотелось снова убивать, однако час битвы близок, и предатели ему на борту не нужны. А что если действовать напрямую?

Неся маленькую папку, вернулся лейтенант. Битул был коротышкой, с залысинами на лбу. Кэзо, как правило, были такого же роста и сложения. Но у Битула – все пять пальцев, а у кэзо их только три, да и те легкие, как щупальца. Пустяковая, казалось, задача – определить, не искусственные ли два пальца на руке человека – затруднялась тем, что люди обычно не используют пальцев раздельно, кроме большого и указательного, разве только печатая на машинке двумя пальцами… Так что и тут ничего определенного сказать было нельзя.

Генри не сразу взял досье.

– Люблю досконально знать своих людей, – заявил он, усаживаясь за маленький столик и указывая Битулу место напротив. – Но вы поступили к нам недавно, а, я был так занят… Боюсь, что я не уделил вам достаточно внимания.

Улыбка Битула была немного натянутой.

– Понимаю, сэр. Дежурство по периметру – не конфетка.

– Конфетка?

Лейтенант поднял брови.

– Тяжелая работа. Весь флот в движении. И я тоже.

– Да, конечно, – согласился Генри.

«Не конфетка». Он помнил этот оборот, но считал, что тот вышел из моды сто лет назад. Агент Кэзо мог разыскать его в словарях. С другой стороны, сленг – вещь живучая, он снова мог войти в моду так же легко, как и вышел. Так что это еще ничего не доказывало.

– Что-нибудь со Смитом, сэр?

– Может быть, – Генри открыл папку. – Три недели назад он отправлен в одну из колоний.

– Я помню. Как раз тогда я был приписан к «Лиане» и летел с ним сюда на одном корабле. Неплохой парень.

«Парень». Вот это, несомненно, устарело. Современные звездолетчики говорят «старик» или «приятель», в зависимости от обстоятельств. Но только не «парень»… Однако если бы шпион хотя бы три недели пожил среди людей, он подхватил бы и эти словечки. Кэзо очень способны и впитывают чужой язык буквально за несколько дней со всеми его тонкостями. Так что; скорее всего, выражение «парень» было особенностью речи Битула. Иногда члены команды черпали старый сленг из корабельной библиотеки, используя его для разнообразия.

– Все они хороши, когда их по-настоящему узнаешь. Поэтому так жаль, когда они умирают.

– Сэр? – удивление Битула было неподдельным.

– Разве вы еще не слыхали? Брюс.

– Я не занимаюсь сплетнями, сэр. К тому же я новичок. Произошел несчастный случай?

– Происки врагов.

Битул недоумевающе покачал толовой.

– Я видел его недавно в столовой, капитан. Но за то время, что прошло после этого, у нас не было никаких стычек. Вы обезоружили агента? Это…

– Да. А в столовой вы видели не Брюса. Он умер за три дня до того, как вы с ним встретились, в увольнении.

– Кэзо! Вы поймали его?

– Убил.

Битул вздрогнул.

– Слава Богу!

Его реакция показалась капитану искренней. Потому ли, что люди боятся лишь живых врагов, или потому, что мертвый не выдаст?

– Это убийство, – сказал Генри. – Ведь они такие же живые и мыслящие существа, как и мы. У них, как и у нас, есть дома, семьи… Поэтому я не благодарю Бога, а лишь прошу у него прощения за свою глупость.

– Но ведь это агент Кэзо!

– Все мы рабы бытия.

Битул побледнел.

– Конечно, сэр. Но война есть война.

– К черту войну! – взорвался Генри. – Она развращает нас. Сегодня я убил существо, пытавшееся спасти свою родину. А ведь я мог быть его другом. По крайней мере, уважать за храбрость… Война убивает в нас человека.

В наступившей тишине тикание корабельного радио казалось особенно громким.

– Но откуда вы узнали?

Генри не сразу понял вопрос Битула.

– Путем исключения, – ответил он наконец, полистав досье. – Враг не может проникнуть на судно в открытом пространстве, корпус электрифицирован. Следовательно, ему необходимо подменить кого-нибудь из команды, а возможности тут ограничены. Я просто проверил всех, кто отсутствовал последний месяц.

– А почему не раньше, сэр? Я думаю…

– Бесспорно. Рентген, анализ крови – и агент был бы уже давно раскрыт. Не так трудно определить кэзо – любой термометр покажет разницу температур на три градуса. Обычное рукопожатие и то годится.

– Но я слышал, что они могут на время понижать температуру. Они контролируют ее путем излучения… Впрочем, вы правы: агент должен был быть свеженьким. Но как вы его нашли?

– Чисто интуитивно. Мне трудно это объяснить… Я сам не понимаю.

– Однако! – воскликнул Битул. – Ну и видик бы был у нас, если бы мы вступили в бой, имея на борту диверсанта.

«Видик». Опять анахронизм.

– Конечно. Но не следует думать, что опасность ликвидирована.

Битул улыбнулся.

– Позвольте мне предвосхитить ваши рассуждения, сэр. Умный противник захочет иметь в тылу врага не одного, а, по крайней мере, двух агентов. И если одного раскроют, то второй…

– Вот именно – кивнул Генри. – Я думаю, что первый был только прикрытием, зато другой…

– Но вы только что сказали, что кэзо легко обнаружить.

– Да. Но при этом они дерутся, как бешеные. Брюс прыгнул на меня, и если бы я не держал его на мушке…

– Это усложняет дело. Однако нам нельзя терпеть на корабле диверсанта. Почему бы вам не провести поголовную проверку прямо сейчас?

Генри нашёл нужное место в папке, заложил его пальцем и поднял глаза на Битула.

– Разоблачить – значит, убить. Мы это уяснили. А с меня хватит и одного убийства. Я, конечно, мог бы сообщить командующему флотом, но боюсь, что это приведет к резне.

– И все же вы не можете молчать, – настаивал Битул. – Многие звездолеты могут быть выведены из строя, захвачены врагом. Если дело дойдет до схватки…

– Я знаю. Но все же предпочитаю договориться с кэзо, а не драться с ними. Таков приказ. Поэтому мы в походе. Мы должны быть готовы к бою. Но если нам удастся достигнуть соглашения, а впоследствии мира…

О каком мире может идти речь? Люди для кэзо – это враги, подлежащие уничтожению любыми средствами.

Ерунда! Если мы заблуждаемся относительно их подлинных намерений, значит, и они заблуждаются относительно наших. Изоляция рождает подозрение. Мы должны установить контакт между Землей и Кэзо, хотя бы для того, чтобы искоренить это невежество. Битул откинулся на спинку кресла.

– Вы правы. Я, безусловно, ошибался. Но все же необходимо предупредить командующего.

– Нет. Шпионы могут перехватить такое донесение.

– Но представьте себе, что здесь на самом деле есть второй шпион. Может быть, он уже совершил диверсию?

– Поэтому я и не могу позволить себе убить его. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, что он сделал. А спросить об этом я могу только живого агента.

– О, я уверен, что главный шпион, для которого Брюс служил прикрытием, не станет драться, как камикадзе. Вы же сами исходите из того, что кэзо – разумные существа, а не исчадие ада. Главный шпион должен быть более умным и обладать своим взглядом на происходящие события. Я думаю, что его взгляды мало чем отличаются от ваших. Ну какое же разумное существо не предпочтет почетный мир разрушительной войне?

– Тот, кто не доверяет противнику.

– Разве обязательно, чтобы два вида живых существ были врагами? Враги ли любые два вида в Галактике, строящие звездолеты и обладающие необходимой для этого техникой? Думаю, им хватило бы места в Пространстве.

– Знать друг друга – это первейшее условие мира, – сказал Генри.

Битул вздрогнул.

– И другого пути нет?

Генри раскрыл досье на заложенном месте.

– Уоллес Смит. Две недели назад обращался к врачу с гнилостными грибками на левой руке… Он подцепил их во время увольнения. Ничего страшного, – Генри захлопнул папку. – Вам известно, что это за болезнь?

– Конечно. Причем, по собственному опыту. Единственный способ избавиться от нее – это срезать зараженную кожу. Довольно неприятная операция.

Генри кивнул.

– Значит, Смит вне подозрений. Иначе это выяснилось бы при лечении.

– Слава Богу. Тогда скажите, сколько еще осталось подозреваемых?

– Только один.

– Осмелюсь заявить, вы мне нравитесь, сэр.

– Я же говорил, что хочу знать своих людей. Можете говорить спокойно.

– Вы честный человек и лишь необходимость заставляет вас хитрить. Если бы все люди походили на вас, то не было бы войн. Никаких.

Генри покачал головой.

– Войны порождаются обстоятельствами, а не людьми. Когда приходит приказ, я обязан его выполнить, что бы я о нем ни думал.

– Обстоятельства… Если бы не эта война, я бы сочетался браком.

«Сочетался браком». Не «женился». Теперь Генри был уверен, что он не ошибся. Перед ним был кэзо.

– И я бы женился, – Генри положил обе руки на столик. Руки Битула лежали там же, почти касаясь рук Генри. – Но те же обстоятельства помешали этому. Я слишком долго был в космосе.

Прервав свое стаккато, приемник внезапно ожил:

– Капитан Генри, сигнал двадцать три, – щелчки возобновились.

Не спуская глаз с Битула, Генри взял радиомикрофон.

– Внимание! Замечен флот противника. Объявляю боевую готовность. Мы будем сопровождать флагманский корабль на переговоры. Не исключено, что я буду приглашен на заключение перемирия. Не открывать огня без моего приказа. Или приказа лейтенанта Битула.

– Да, женщины говорят, что с глаз долой – из сердца вон. Но только потому, что сами развратны по сути. Во всем мире люди редко бывают счастливы.

Битул кивнул.

– Раз в четыре года цветут цветы, рожденные морем, и атмосфера наполняется их ароматом. Мы решили пожениться в разгар Цветения, но приказ пришел раньше. Война выше любви.

– Думаю, я старше вас, – сказал Генри. – У меня было время жениться, но жена не могла летать со мной. Однажды я отсутствовал целый год, а когда вернулся, все было кончено. Мой сын жил у ее матери. Думал, что мне удастся жениться снова и заняться его воспитанием, но началась война.

– Она все еще ждет меня. Мы вступаем в брак на всю жизнь.

– Пожалуй, мы сможем извлечь для себя некоторую пользу из нашего положения. Я не женат, а у вас, по крайней мере, есть надежный человек.

– Возможно, – Битул сделал рукой движение, словно ему мешали два пальца. – Капитан, дело обстоит так, что один из нас может не вернуться на свою планету. А может быть – оба. Должен ли межпланетный антагонизм, если война все-таки начнется, отразиться на судьбах отдельных личностей?

– Я не хотел бы этого.

– Если победит Земля… Ее имя Домина, район Смеющейся Устрицы, Западный континент. Скажите ей, что Битул умер с честью.

Генри кивнул. Выполнение столь рискованной миссии не противоречило его жизненным убеждениям.

– А моего сына зовут Дик. Ричард Генри. Ему восемь… нет, уже девять лет. Америка, Нью-Йорк. Я боюсь, что он вырастет дикарем. Его бабушка строга, но все же ему нужен мужчина, пусть даже неблизкий.

– Мы с вами достигли соглашения. Почему бы этого не сделать и нашим командирам? В знак того, что я доверяю нашему договору, его духу и букве, я скажу вам: на «Лиане» нет бомб.

– Я рад этому.

– Война не нужна никому.

– Но мы, земляне, всегда воевали до тех пор, пока это было возможным. Даже наши судьбы были, в сущности, поединками.

– И у нас так же. Но если один корабль без особого труда может уничтожить целую планету, должен же быть предел у безумия.

– Такого рода препятствия никогда не сдерживали человека. Если огневая мощь корабля достаточна, чтобы стереть все живое в пространстве врага лишь одиннадцать раз, а не двенадцать, мы считали себя проигравшими. Что тут может значить разум?

– Благоразумие приравнивается к измене… Даже военные должны понять глупость такого положения. А мы – военные!

– Ив этом кроется слабая надежда…

– Почему вы отдали приказ команде подчиняться мне? – неожиданно спросил Битул. – Вы ведь знаете, что может стать моей мишенью. Вы действуете неразумно, капитан.

Генри вздохнул.

– Мы ведь договорились: доверие должно быть во всем. На судне должен быть капитан, а меня временно могут отозвать на флагманский корабль, если переговоры осложнятся и потребуется мнение командиров.

– Мы оба знаем, что доверие может быть глупым.

– Глупее, чем недоверие? Битул развел руками.

– Вы кое-чему научили меня, капитан. Надеюсь, что оправдаю ваше доверие.