Текст книги "Как прикажете, Королева!"

Автор книги: Энн Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Но ты ведь не откажешься от него, если он станет бедным? – спросила Джекки.

– А ты как думаешь? – не поворачивая к ней лица, полюбопытствовал Бадди.

– Думаю, нет.

– Ты еще очень наивна, детка, хотя такую банальщину тебе уже наверняка не раз говорили.

– Говорили, – улыбнулась Джекки и тоже посмотрела наверх. – Но мне, если честно, плевать.

Звезды были яркими, но удивительно холодными. Джекки почему-то вспомнилось красивое лицо Мартина. Он тоже был холодным, как одна из этих звезд.

Его не интересовал тот мир, в котором жила Джекки. Его не интересовали яркие, сочные краски, наполненные светом, проникнутые солнечными лучами.

Мартин был молодым и красивым, но, увы, стариком. Стариком, который уже сегодня знает, что будет делать завтра. Стариком, живущим по правилам, которые нельзя нарушать. Ведь если он нарушит свои правила, то, подобно одной из этих звезд, скатится с небосклона, упадет на землю и погаснет навсегда.

7

Боб Уилсон, он же Ловкач, был не из тех людей, что любят обращаться к докторам. Напротив, всеми правдами и неправдами Ловкач старался избежать встреч с этими милыми, добрыми и чуткими людьми.

История нелюбви Боба Ловкача к врачам уходила корнями в глубокое детство. Когда Бобу было десять и его угораздило свалиться с качелей прямо на кучу камней, единственный доктор на дедушкиной ферме принял обыкновенный нарыв на мизинце за опухоль. В результате Боб лишился и мизинца, и веры в добрых докторов, к которым можно всегда обратиться за помощью.

Казалось, с тех пор организм Боба выработал иммунитет против всех болезней, однако многочисленные возлияния и невоздержанность в еде сделали свое дело: с возрастом Боб Ловкач заимел серьезные проблемы с желудком.

Если бы Боб жил в одиночестве, то, скорее всего, тихо страдал бы и мучился, но ни за что не обратился бы к специалистам. Но, поскольку рядом с ним была Джекки, скрыть свой недуг, а уж тем более избежать встречи с врачами, у Боба не было никакой возможности.

Это утро стало для Боба роковым – Джекки твердо вознамерилась отвести его к врачу, с которым уже успела созвониться и договориться о приеме. Боб пытался сказаться спящим, Боб заперся в ванной на целых полчаса, чем вызвал бурю негативных эмоций у Мартина, Боб даже прикинулся, что исцелился, но его заботливая племянница была непреклонна.

– Джек, я никуда не пойду! – не выдержав, заявил Боб племяннице. – Лучше я сдохну, чем отдамся в их цепкие лапы. А если они мне вырежут что-нибудь не то? Ты их плохо знаешь, детка.

– Зато я хорошо знаю тебя, дядя, – хмыкнула Джекки. – Тебе никто ничего не будет вырезать, Боб. Тебя осмотрят, только и всего. Поднимайся и пойдем наконец. Хватит тянуть время, это не поможет.

– А что значит – осмотрят? – со вздохом ведомого на смертную казнь поинтересовался Боб. – Они что, полезут мне в желудок своими трубками?

– Нет, доктор спросит тебя о твоих проблемах и пощупает твой живот.

– А я не хочу, чтобы меня щупали, – решительно заявил Боб. – Нет, Джек, я никуда не пойду.

– Вот дерьмо! – не сдержалась Джекки. – Боб, а ну поднимайся со стула! Или я позову Бадди и мы вместе потащим тебя в эту чертову клинику!

– Что за шум?

Джекки обернулась. По лестнице спускался недавно проснувшийся Мартин. На его красивых губах играла ехидная ухмылочка, которую Джекки терпеть не могла.

– Не верю глазам своим: дядюшка и его любимая племянница ссорятся. Боб, неужели она умудрилась достать и вас?

– Представь себе, да.

Джекки дар речи потеряла от возмущения. Предатель Боб был готов пойти на любую уловку, лишь бы его не водили к врачу.

– Как ты ее терпишь, Марти? – ухмыльнулся Боб. – Эта девчонка хочет моей погибели.

– Да что у вас тут случилось? – Мартин подошел к диванчику, на котором сидел Ловкач, и настороженно оглядел дядю и племянницу. – Джекки, ты что, решила переключиться с меня на дядю? Или вы с Бадди вчера плохо провели время?

– При чем тут Бадди? – раздраженно фыркнула Джекки и потянула Боба за руку. – Вставай, Ловкач, не будь ребенком. Ко мне ты не боялся пригласить врача, когда я заболела ветрянкой!

– Так вот оно в чем дело. – Мартин рассмеялся. – Мистер Уилсон не хочет идти к доктору.

– Смейся, смейся, она и до тебя доберется, – с горечью ответил Боб и посмотрел на Мартина с таким нескрываемым отчаянием в глазах, что тому стало жаль его.

– Да не переживайте вы так. Наверняка вначале вас просто осмотрят.

– Я ему это и пытаюсь сказать. Но старый дурак не хочет меня слушать! – вспылила Джекки.

Глаза Боба округлились.

– Джек, не смей говорить со мной в таком тоне, а то я тебя выпорю!

– Это я тебя выпорю, Боб, если ты сейчас же не поднимешься с дивана и не пойдешь со мной!

– От вас нет спасу с самого утра, – простонал Мартин, прикрывая уши руками. – Если вы опаздываете, я отвезу вас к доктору. Только, ради бога, пощадите мои барабанные перепонки.

Джекки посмотрела на него с благодарностью. Что-то новенькое, подумал Мартин.

– Дайте только переоденусь.

– Вот видишь, – укоризненно покосилась на дядю Джекки. – Из-за тебя пришлось беспокоить Марти. А ведь он, бедняга, даже не завтракал. Вдруг у него тоже испортится желудок?

– Джекки, я все слышу, – напомнил о себе Мартин, поднимавшийся по лестнице. – Потрудись отпускать свои шуточки, когда я поднимусь наверх.

– О'кей, прости, пожалуйста! – весело крикнула ему Джекки. – Конечно, я подожду, пока ты поднимешься. А ты, – с возмущением посмотрела она на дядю, – вставай и будь добр держаться молодцом.

– Только и знаешь, что пилить больного старика, – пробурчал Боб, поднимаясь с диванчика. – Никакого уважения.

Мартин собрался быстро, а до клиники они доехали всего за каких-то полчаса. Боб было заартачился и попробовал предпринять еще одну попытку отговорить Джекки от этого рискованного шага, но Джекки была непреклонна, а Мартин, бросив на Ловкача сочувственный взгляд, сообщил, что сам он принимает сторону Джекки.

– Все вы предатели, – обреченно вздохнул Боб и выбрался из машины.

– Спасибо тебе, – искренне поблагодарила Джекки Мартина.

– За что? Я всего лишь отвез вас в клинику.

– Но мог бы этого и не делать.

– Пойдем, иначе вы опоздаете на прием… или Боб сбежит от нас по дороге.

– Ты с нами? – Синие глаза Джекки удивленно распахнулись.

Мартин подумал, что девушку с такими глазами необыкновенно приятно удивлять.

– С вами, – кивнул он, стараясь сдержать улыбку. – Вы все равно оставили меня без завтрака и без душа. Так что не вижу особенных причин спешить.

Джекки ничего не ответила, но Мартин чувствовал, что она рада тому, что он остался. О болезни Боба он слышал лишь намеками, но подозревал, что страхи Джекки не так уж и не обоснованы. Судя по всему, проблемы со здоровьем у Боба были уже давно, но все это время у Джекки попросту не было денег, чтобы сводить дядю к хорошему доктору.

В приемной Джекки и Мартину предложили кофе, от которого оба не отказались. За Бобом, нерешительно топчущимся возле окна, вышел доктор.

Боб бросил в сторону Джекки и Мартина отчаянный и жалостливый взгляд, но племянница посмотрела на дядю с таким суровым выражением на лице, что ему не осталось ничего, кроме как подчиниться врачу, надо сказать довольно вежливому и любезному пожилому человеку.

– Ух, даже не верится, – вздохнула Джекки, когда за Бобом закрылась дверь. – Первый шаг сделан. Иногда он, ей-богу как ребенок.

– Почему он так боится врачей? – с искренним удивлением посмотрел на нее Мартин.

– Была у него в детстве жуткая история. Один врач отфигачил у Боба мизинец, который можно было спасти. Вот такая страшная сказка.

– Да уж… – поежился Мартин. – Я понимаю беднягу.

– И я понимаю, – кивнула Джекки. – Только сейчас все может быть куда хуже, чем та история с мизинцем.

– Ты знаешь, что с ним, Джекки?

– Как-то раз мне удалось вытащить Боба к врачу. Но клиника, сам понимаешь, была куда хуже, чем эта. Доктор сказал, дела идут паршиво, возможно понадобится операция. У дяди больной желудок, а пьянство этот недуг не лечит, только усиливает.

– Теперь понятно, почему ты так злишься, когда он выпивает.

– А ты бы не злился?

Мартин пожал плечами и задумчиво ответил:

– Мне не о ком было заботиться. Разве что о тетке, когда она начала болеть. Только Леонелла умирала, и мне было об этом известно. Хотя, я, конечно, делал все, что мог, хоть и знал, что это скоро кончится.

– Ты любил ее? – внимательно посмотрела на него Джекки.

– Любил по-своему… – ответил Мартин. – Конечно, не так, как родителей. Она ведь мне такая же тетя, как и твой Боб тебе дядя. Я был сыном ее подруги, ее крестником. Когда родители погибли… – начал было Марти, но тут же замолчал. – Прости, боюсь, я не готов сейчас говорить об этом.

– Понимаю, – кивнула Джекки. – Моя мама тоже умерла. От болезни или от одиночества. Я и сама не знаю.

– Выходит, мы с тобой чем-то похожи, женушка, – усмехнулся Мартин.

– Не называй меня так, – поморщилась Джекки.

– Почему?

– Просто не называй. И все.

– Как прогулялись с Бадди? – с деланой небрежностью поинтересовался Мартин, но Джекки почувствовала, что вопрос задан ей не из праздного любопытства.

– Спасибо, неплохо, – усмехнулась она. – А как посидели со Сьюки?

– Спасибо, замечательно, – в тон ей ответил Мартин. – Зря ты так ополчилась против нее. На самом деле она очень милая.

– Бадди так не считает, – фыркнула Джекки. – И я с ним согласна.

– Бадди, Бадди, – раздраженно передразнил ее Мартин, и Джекки в который уже раз заметила, что в его медово-карих глазах мелькает угрюмая тень при воспоминании о друге. – Говоришь о нем, как о гуру.

– О ком?

– Гуру – это учитель. Тебе, кстати, он не помешает. Только уж точно не такой, как Бадди.

– А мне казалось, вы с ним лучшие друзья.

– Так и есть. Только лучшие друзья не обязательно во всем должны соглашаться друг с другом.

– Но ты ведь его не уважаешь.

– Нет, отчего же! – горячо возразил Мартин. – Я уважаю его. Только мне многое не нравится из того, что он делает и говорит. Хотя я редко с ним спорю. Только по принципиальным вопросам. И считаю его талантливым писателем.

– А он мне сказал, что ты пишешь неплохие картины, – призналась Джекки. – Странно, но в твоем доме я ни одной не увидела.

– Чертов болтун! – вырвалось у Мартина. – Ну вот, снова говорю на твоем языке.

– Да что в этом такого? – изумилась Джекки. – Подумаешь, рассказал о том, что его друг пишет картины. Ты же говорил, что Бадди писатель.

– Это другое.

– Почему другое?

– Ты как ребенок, – раздраженно ответил Мартин и потянулся за чашечкой кофе, стоявшей на стеклянном столике. – Почему, отчего? Есть вещи, которые трудно объяснить, Джекки.

– А ты попробуй. Может, я пойму.

– Прости, не хочется. Во всяком случае, не сейчас.

Даже обижалась она совсем как ребенок. Синие глаза налились печалью, взгляд ушел в сторону, а губы надулись.

Марти уже не испытывал раздражения – напротив, ему стало весело. Почти так же весело, как тогда, на катке. Захотелось растормошить ее, сказать что-нибудь смешное, чтобы губы расправились в улыбку, глаза загорелись той пронзительной искрящейся синевой, излучать которую были способны только эти глаза, глаза Джекки.

Мартин легонько коснулся пальцем пепельного завитка, выскользнувшего из-за ее маленького ушка. Джекки, казалось, ничего не почувствовала. Зато он почувствовал, да еще как. Неожиданно ему захотелось провести рукой по ее виску, пронизанному сеточкой нежно-голубых вен, по бархатистой коже на щеке, мягкой, как лепесток только распустившегося цветка. А потом скользнуть пальцами ниже, к ее подбородку, дерзкому, резкому, решительному, – полной противоположности мягким чертам ее лица и совсем не такому, как у той, о ком он, Марти, сейчас должен думать.

Мартин отдернул руку. Джекки, казалось, ничего не заметила.

Господи, да что на меня находит? – спросил он себя. Неужели все дело в том, что у меня давно не было женщины?

И, когда Боб вышел наконец из кабинета доктора, Мартин едва ли не с облегчением вздохнул.

– Ну как вы, мистер Уилсон? – вымучил он из себя веселую улыбку. – Остались живы?

Джекки сразу заметила, что Боб выглядит не очень-то веселым. Судя по всему, прогнозы доктора были далеки от оптимизма.

– Пожалуй, я загляну к врачу, – шепнула она Мартину. – Ты посидишь с дядей?

– Конечно, – ответил тот, все еще недоумевая, какого же черта он проводит время с девчонкой, на которой женился только ради тетушкиного наследства?

– С каждым днем все мрачнеешь и мрачнеешь. – Ронни Снайфер покачал головой, но его лицо выражало скорее сочувствие, нежели укоризну. – Что с тобой творится, девочка?

Джекки присела на краешек сцены. Конечно, она не могла рассказать Ронни обо всем, но некоторыми проблемами ей все же хотелось поделиться.

– Возила Боба к врачу, – печально сообщила она. – Ловкача придется оперировать. Теперь уже точно известно.

– Да, дела… – вздохнул Ронни. – Представляю, что он чувствует. Небось заливает горе виски?

– У него двойное горе, – невесело усмехнулась Джекки. – Доктор категорически запретил ему пить.

– Бедняга Боб. – Последняя новость потрясла Ронни едва ли не больше, чем первая. – Надеюсь, после операции ему станет легче.

– Все зависит от того, как она пройдет. Доктор говорит, что мы слишком долго тянули. Если бы Боб обратился за помощью раньше, то можно было рассчитывать на благополучный исход. Теперь уже никто ничего не может нам гарантировать. Боб пройдет обследование, и через неделю его положат в клинику. Еще через неделю – операция. Так что у меня мало поводов для веселья, Ронни.

– Понимаю, – кивнул Ронни. – Передавай горячий привет Ловкачу. И еще… свистни, когда его можно будет навестить. Я, пожалуй, проведал бы его в клинике.

Джекки кивнула.

– Слушай, Джек, ходят слухи, что ты выскочила замуж. Это правда иди так, болтают?

– Выскочила, Ронни, – вяло кивнула Джекки. – Я теперь – миссис Ламберт. Только все не так хорошо, как кажется.

– А как на самом деле? – Ронни скользнул по ее лицу хитрым взглядом, но она лишь неопределенно мотнула головой.

– Я сейчас ничего не могу рассказать. Если бы могла, обязательно поделилась бы.

– Как знаешь, – улыбнулся Ронни. – А я все-таки попробую поднять тебе настроение. Кое-кто побывал на паре твоих выступлений в «Слепой сове» и очень тобою заинтересовался. И, насколько я знаю, этот кое-кто – довольно известный продюсер. Пока он знает тебя как Королеву, а то, что ты миссис Ламберт, сообщишь ему при личной встрече.

Ронни не ошибся: в синих глазах Джекки заплясали веселые огоньки.

– Шутишь?

– Еще чего. Сегодня вечером этот парень – парню, правда, уже за пятьдесят – придет с тобой поболтать кое о чем.

– О чем?!

– Сама узнаешь, – хитро прищурился Ронни. – Чувствую, скоро «Слепая сова» потеряет свою Королеву.

– Да будет тебе, Ронни, – едва не прыгая от радости, пробормотала Джекки. – Слушай, даже не верится.

– Будет повод хорошо выступить. Так что бодрись, Королева. К тому же, уж поверь старику Ронни, Ловкач не из тех, кто так просто сдается. Хоть он до чертиков боится докторишек, он все-таки крепкий чувак.

– Да уж, – кивнула Джекки. – Что правда, то правда. Как говорит один мой знакомый, меня может вытерпеть только человек с крепкими нервами.

Шел уже второй час ночи, а она все еще не появлялась.

Конечно, концерт, выступление – все это безумно важно, но почему Джекки не могла предупредить его о том, что вернется домой так поздно? Это ведь просто: взять сотовый и нажать на кнопку. Или ей совершенно наплевать на старину Боба, который до часу караулил ее на диванчике в гостиной, пока там же и не уснул?

Но больше всего Мартин Ламберт злился не на Джекки – он сердился на самого себя. Если бы кто-то еще пару недель назад сказал ему, что он будет беспокоиться из-за своей фиктивной жены, он, выражаясь языком Джекки, как следует отделал бы засранца, посмевшего предположить такое.

А теперь? Теперь он, как полный идиот, мечется по мастерской с сотовым в руках и не может взяться за кисть только потому, что абонент Джекки, видите ли, стал вдруг недоступным.

Ох, и посмеялся бы нал ним Бадди, если бы увидел, как глупо он, Марти, себя ведет. Если, конечно, он сейчас не с ней. Ведь Бадди собирался пойти на ее выступление и не говорил, как он, Марти, что ее любимый рэп чушь собачья.

Что с ней могло случиться? Мартин еще раз набрал номер Джекки, но механический голос по-прежнему твердил о недоступности абонента.

И почему она никогда не ездит на такси? Почему экономит на транспорте? Ведь в этих ее любимых Совиных Подворотнях что угодно может случиться. Даже с Королевой.

У Мартина мелькнула мысль сесть в «ламборгини» и поехать в клуб самому, но тут за окнами раздался шум – возле дома Таплхедов остановилась машина.

Мартин пулей вылетел из мастерской, бегом спустился по лестнице, а когда распахнул входную дверь, не без удивления обнаружил, что Джекки вышла из машины не одна и даже не с Бадди. До ограды ее провожал подозрительный тип лет пятидесяти с пальцами, усеянными золотыми перстнями.

Это что еще за новости?! – мелькнуло у ошеломленного Мартина. Неужели Джекки могла связаться с таким стариком?

А Джекки между тем весьма любезно улыбалась своему провожатому и даже позволила ему поцеловать свою руку на прощание.

Мартин почувствовал, что закипает, как кофе, забытый на плите нерадивой хозяйкой. Мало того что она вернулась домой бог знает в котором часу, так еще и притащила с собой этого разряженного недоумка. Да что она себе позволяет?!

– Привет, Марти! Еще не спишь? – как ни в чем не бывало полюбопытствовала Джекки, поднявшись по ступенькам крыльца. – А я-то думала, что застану здесь сонное царство. Чего это ты на меня так выпучился?

Мартин с нарочитой галантностью пропустил Джекки в дом, метнув при этом яростный взгляд в сторону старого толстопуза, который никак не хотел забираться обратно в машину и все пялился на них с Джекки.

– Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

– Конечно, – небрежно бросила Джекки, развязывая шнурки на кроссовках. – Поэтому и спросила, почему ты не спишь.

– Как я могу спать, когда ты даже не предупредила, во сколько вернешься. Твой сотовый не отвечает, ты уехала в эти свои Подворотни, где с тобой что угодно может случиться. Я уж не говорю о Бобе, который уснул в гостиной, тщетно пытаясь тебя дождаться. По-твоему, нормально так путать людей?

Джекки выслушала эту тираду, и на ее лице появилось выражение недоумения и замешательства.

– Да мне и в голову не могло прийти, что вы ищете меня. Боб привык к тому, что я могу задержаться после выступления, а ты… ты… – Джекки запнулась.

– Что – я? – раздраженно поинтересовался Мартин. – Может, договоришь?

– Тебе всегда было плевать, куда я уезжаю и когда возвращаюсь, – пробормотала Джекки.

– Да, но ты никогда не приходила так поздно, – буркнул Мартин, поняв, что перегнул палку. – Просто мы волновались. И все.

– Просто волновались. И все?

Вместо того чтобы хотя бы попытаться изобразить раскаяние, эта наглая девчонка позволила себе рассмеяться ему прямо в лицо.

– Это, по-твоему, смешно? – холодно поинтересовался Мартин. – И я смешной, и твой дядя Боб?

– Нет, Марти, я вовсе не поэтому смеюсь, – замотала головой Джекки. – Просто ты смешно это сказал.

– Почему смешно?

– Просто смешно. И все.

Мартин не выдержал, и на этот раз они засмеялись вместе. Джекки расхохоталась так сильно, что едва не свалила стойку с одеждой, за которую держалась, пока снимала кроссовки. Это вызвало у Мартина еще больший приступ хохота и, вместо того чтобы удержать стойку, он уселся прямо на кроссовки Джекки.

Этот приступ внезапного веселья разбудил спящего Боба, который не замедлил высказать племяннице все, что он думает по поводу ее поздних приездов.

– Пока мы жили в Совиных Подворотнях, я по крайней мере знал, что с тобой все в порядке. А теперь, когда ты тратишь на дорогу черт знает сколько времени, мне, видишь ли, не до шуток.

– Надоели, зануды. – Джекки вытерла слезы, навернувшиеся на глаза от смеха. – Только и знаете, что пилить. Между прочим, у меня, к вашему сведению, появился продюсер. И только попробуйте за меня не порадоваться.

– Продюсер?! – выпучил глаза Боб. – Неужели ты серьезно, детка?!

– Этот толстяк? – уставился на Джекки Мартин.

– Продюсер, и я серьезна, как покойник. Завтра я еду на студию звукозаписи, где мы запишем пробную песню. И ничего он не толстяк, – обиженно покосилась Джекки на Мартина. – Мне он показался отличным парнем.

– Этому парню лет сто, – хмыкнул Мартин.

– Всего пятьдесят, – ответила Джекки.

– Не знал, что ты интересуешься стариками.

– Эй, хватит вам, – вмешался в завязывающуюся перепалку Боб. – Перестаньте собачиться, как настоящие муж и жена. По-моему, это уже вошло у вас в привычку.

Мартин и Джекки густо покраснели. Боб прав, с этим не поспоришь. Они и в самом деле вели себя так, что если бы Марч Дэвелоу задумал нагрянуть к ним с проверкой, то все его сомнения относительно их честности немедленно отпали бы сами собой.

Джекки была удивлена тем, с какой легкостью Айрис Маклин удалось очаровать уже немолодого вдовца, привыкшего жить в одиночестве. Джереми Таплхеда вряд ли потрясли безукоризненные манеры Айрис и ее элегантность, но что касается ухоженной внешности этой молодой женщины и умения владеть собой – здесь мисс Маклин не было равных.

Их «случайная» встреча прошла без накладок. Джекки не пришлось ничего изобретать – Айрис сама придумала образ одинокой цветочницы, торгующей маргаритками на углу магазинчика, мимо которого так часто проезжал мистер Таплхед.

Конечно же, он не мог не обратить внимания на красивую цветочницу. И конечно же, словно невзначай, какой-то наглый незнакомец швырнул корзинку с маргаритками прямо под колеса машины мистера Таплхеда.

Чувствительный мужчина не смог совершить кощунства – раздавить корзинку с маргаритками, тем более не мог не утереть слезы красивой цветочницы.

Всего через каких-то полчаса слезы были осушены, а красавица Айрис сидела с Джереми Таплхедом в уютном кафе и рассказывала о том, как несладко живется современным цветочницам, особенно если они красивы и одиноки.

А всего-то через пару дней мистер Таплхед пригласил цветочницу на свидание, и они с величайшим удовольствием смотрели старенький черно-белый фильм в кинотеатре под открытым небом.

Джекки должна была чувствовать себя удовлетворенной, – все шло по плану, хотя она поначалу не очень-то верила в то, что его удастся воплотить в жизнь. И все же мысль о том, что она поступает подло, не давала ей покоя. Было бы куда правильнее плюнуть в лицо Джереми Таплхеду, обвинить его в смерти матери, обозвать подлецом и послать ко всем чертям.

Теперь Джекки начала жалеть, что не сделала этого еще тогда, в кафе. Но Айрис уже не только расставила сети, но и поймала в них зверя. Джереми Таплхед был похож на зверя так же мало, как и на подлеца, и именно по этой причине Джекки испытывала угрызения совести.

Мистер Таплхед даже позвонил ей, что для Джекки явилось полной неожиданностью. Он спросил ее о том, как дела у них с Мартином, и Джекки пришлось соврать, что они счастливы и влюблены друг в друга еще сильнее, чем были до свадьбы.

Джереми хотел заглянуть к ним в гости, но Джекки предложила ему подождать, пока они якобы закончат с ремонтом, что показалось мистеру Таплхеду вполне разумным. Джекки молила бога лишь об одном – только бы Джереми не додумался позвонить Мартину.

После этого телефонного разговора она окончательно поняла, что завралась и запуталась. И что с некоторых пор ее жизнь начала напоминать сериал, куда более дурацкий, чем «Страсти в маленьком городке».