Текст книги "Поколение воинов"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Элизабет Зухер Мун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– Я и сам не знаю, какой я человек. – Лунзи испугали не только слова, но и безжизненный голос. – Я «тяжеловес», и я умираю. Самое большее – через год, как мне сказали, и ничего нельзя сделать.

Я счастливее многих, мои дети и внуки стоят лицом к лицу с той же жизнью, что и я. Я считаю, что мятежники не правы и что пиратство – это зло, что мы не должны считать вас, жителей легких миров, врагами. Я хочу, чтобы Федерация знала, как мы живем. Мы не «бессловесные твари», вроде человекообразных обезьян, которые пожирают себе подобных. Как я могу объяснить своим детям, что их дети должны голодать из-за некой «философской теории» тех, кто не нуждается в животной пище, но хотят, чтобы мы им служили?

Лунзи потрясенно смотрела на собеседника. Столько лет она считала его лучшим из «тяжеловесов», верным, идеалистичным, самоотверженным. Неужели она ошибалась?

– Нет, вы не ошибались, – продолжил он так, словно Лунзи сказала это вслух. Или по выражению ее лица так легко понять, что она думает? Но Зебара не смотрел на нее. – Да, я был именно таким. Я пытался! Вы не знаете, как трудно убедить других изменить свое мнение. И не знаете, что мне пришлось пережить, пока вы спали холодным сном. Я не хочу войны, Лунзи, и потому, что мой народ все потеряет, и потому, что война – не выход из положения. – Он тяжело вздохнул и похлопал ее по руке, словно она была его внучкой. – Не думайте, что мне нравится так думать.

– Простите меня, – извинилась Лунзи. Это все, что она могла сказать. Она доверяла Зебаре, считала его честным человеком, и если что-то смогло сломать его, то это было слишком сильным. Скорее всего, такая сила сломала бы любого.

– Не извиняйтесь, – обронил он, улыбаясь. – Мне часто хотелось поговорить с вами, я знал, что вы меня поймете и поможете сохранить мои идеалы. Я буквально отравлен нашей встречей, встречей, о которой мечтал, несмотря на все свои сомнения и старческие страхи, и вот вы здесь и дрожите, как натянутая струна, и боитесь меня. Что и не удивительно. Я всегда знал, что вы храбрая женщина, но прилететь на Дипло после того, что с вами сделали «тяжеловесы»? Это невероятно!

– Это вы доказали мне, что не все «тяжеловесы» одинаковы. – Лунзи постаралась улыбнуться.

Его лицо вздрогнуло, затем на нем появилась усмешка.

– Да, вы правы. Если доверие ко мне делает вас уязвимой, прошу простить меня. Но если это позволило вам найти в себе силы, чтобы приехать помочь моему народу, я польщен. – Его лицо стало серьезным. – На самом деле мне нужна ваша помощь в одном деле, и это может быть очень опасно.

– Вам необходима моя помощь?

– Да, и… – Внезапно он склонился к ней и опрокинул ее на диван.

– Что?..

Его лицо все объяснило. Лунзи сделала вид, будто отбивается. За спиной послышалось хихиканье.

– Неплохое начало, Зебара! – хохотнул кто-то, кого она не могла видеть. – Только не задерживайся особенно. Пропустишь речь губернатора.

– Иди к черту, Фоллард! – буркнул Зебара. – Я занят, и мне нет дела до всех речей губернатора.

Новый взрыв смеха.

– Спальни наверху, если только ты не занимаешься еще и шантажом.

Зебара поднял глаза. Лунзи не могла решить, закричать или изобразить уступчивость.

– Когда мне потребуется совет, Фоллард, я обращусь именно к тебе.

– Понял, понял, ухожу.

Лунзи услышала, как хлопнула дверь, и успела досчитать до пяти, когда Зебара встал.

– Хорошо, что вы меня предупредили! А то я не могла понять, зачем вам моя помощь.

– Вот именно. – Зебара был явно обеспокоен. – Лунзи, нам очень нужно поговорить, но здесь говорить нельзя. Я нуждаюсь в вашей помощи и хочу, чтобы вы сохранили свое прежнее отношение ко мне.

– Здесь? К удовольствию Фолларда?

– Не его. Это так же важно для вас и для Федерации, как и для меня. Поэтому, пожалуйста…

Громкий звон прервал его слова. Старый «тяжеловес» пробормотал проклятие, какого Лунзи давно не слышала.

– Они все-таки сделали это. Кто-то поднял тревогу в кабинете губернатора, и через несколько минут здесь будут полицейские и гвардейцы внутренней охраны. Лунзи, вы должны доверять мне. Когда мы выйдем отсюда, сделайте вид, будто чем-то слегка одурманены.

– Хорошо.

– Встретимся завтра, когда вы закончите работу. Скажите своим, что ужинаете со старым другом.

– Мне не придется врать, – с кривой улыбкой ответила Лунзи.

Зебара легко поднял ее, полуобняв одной рукой за плечи, – его руки все еще были достаточно сильными. Она откинулась назад, борясь с безотчетным страхом. В ту же минуту дверь распахнулась и в комнату ввалились двое полицейских. Лунзи понадеялась, что выглядит именно так, как должна выглядеть скомпрометированная женщина. На Зебару она старалась не смотреть.

Но кем бы ни был Зебара в местной иерархии, его имя имело немалый вес – полицейские проверили его личную карточку и исчезли, не задавая лишних вопросов. Лунзи с Зебарой вернулись в большой зал. Все гости столпились в одном углу; ее коллеги сперва обрадовались возвращению исчезнувшей, потом – застыли в изумлении. Лунзи постаралась выглядеть влюбленной по уши, и это ей явно удалось.

Зебара обнял ее напоследок, пробормотав: «Завтра, не забудьте», и подтолкнул к остальным.

– Ого! – Дружный возглас товарищей вызвал у Лунзи приступ смеха.

– Что тут случилось? – спросила она, пытаясь загнать подальше истерическое желание рассмеяться на весь зал.

– Похоже, кто-то пытался проникнуть в кабинет губернатора. – Голос Биаса прозвучал неодобрительно. – Когда вы не вернулись после сигнала тревоги, мы решили даже, что в этом повинны вы. – После паузы, во время которой Лунзи попыталась выяснить, зачем ей могло понадобиться проникать в кабинет губернатора, Биас закончил: – И видимо, вы все-таки кое во что впутались.

– Да ладно вам, – отбивалась Лунзи, – я ведь уже рассказывала вам о Зебаре. Он спас мне жизнь много лет тому назад, так что, хотя годы и не пощадили его, я все равно рада его видеть.

Лунзи никогда бы не заподозрила Биаса в морализаторстве, но в его голосе отчетливо прозвучало ледяное презрение.

– Позвольте напомнить вам, доктор, что цель нашего пребывания здесь – выполнение программы медицинских исследований, а не воссоединение давних любовников. Особенно таких, у кого не хватает здравого смысла понять, насколько неподобающе они себя ведут.

Слово «неподобающе» вызвало у Лунзи новый приступ смеха, и это не осталось незамеченным. Биас вспыхнул и, бросив: «Хотя бы попытайтесь быть профессионалом!», отвернулся.

Лунзи встретилась глазами с Конниган и пожала плечами. Конниган усмехнулась и покачала головой, словно показывая, что Биаса не следует принимать всерьез, если дело не касается его специализации. Еще Лунзи заметила, что Джарл разглядывает ее с выражением крайнего любопытства, которое сделало его еще более похожим на настоящего «тяжеловеса».

Когда гвардейцы начали проверку личных карточек гостей, Джарл выбрал момент и оказался рядом с ней, подальше от остальных, и спросил, понизив голос настолько, что его почти заглушал шум толпы:

– Я знаю, что это не мое дело, и меня не мучает совесть, как, например, Биаса, но… вы знаете, что Зебара возглавляет здешнюю службу Внешней Безопасности?

Она не знала этого и не могла понять, откуда это известно Джарлу.

– Мы всего лишь друзья, – ответила она так же тихо.

– У Службы Безопасности не бывает друзей, – отрезал Джарл. По его лицу вряд ли удалось бы что-нибудь понять, но это утверждение было равносильно смертному приговору.

– Спасибо за предупреждение, – поблагодарила Лунзи.

Ее сердце стучало слишком громко, и, чтобы не выдать своего волнения, Лунзи призвала на помощь навыки самовнушения. Почему Зебара сам не сказал ей об этом? Не успел? И скажет ли он об этом при следующей встрече или просто убьет ее?

Лунзи с трудом подавила дрожь. Что же с ней происходит?

По дороге домой Биас без конца отпускал колкости по поводу суперсексуальных женщин-исследователей, пока Конниган не велела ему заткнуться. Это утихомирило его, но группа погрузилась в тоскливое молчание.

Утро началось с досадной задержки: кто-то по ошибке стер данные в одном из информационных кубов, и они должны были терпеливо восстанавливать их. Лунзи вызвалась сделать это, надеясь, что это утешит самолюбие Биаса, но не тут-то было.

– Вы не регистратор, а врач, – бурчал он сердито. – И если не вы допустили потерю данных, вам не стоит тратить ваше драгоценное время на их восстановление.

– Но почему бы нам и в самом деле не поручить эту работу Лунзи? – спросил Тайлер, обнимая Биаса за плечи. – Ведь ни у вас, ни у меня нет на это времени. У меня назначена хирургическая операция, а вам давно пора заняться исследованием сердечных мышц «тяжеловесов». Конниган занята в лаборатории, а Джарл – в архиве. Только у Лунзи нет запланированной работы сегодня утром.

– Не стоит впустую тратить время Лунзи, – раздраженно упорствовал Биас. Однако рука Тайлера на его плече тяжелела на глазах, и маленький биолог смирился.

– Я не требую, чтобы Лунзи все проделала сама, – пояснил Тайлер с дружелюбной, но не терпящей возражений усмешкой. – Я просто прошу ее присмотреть за этим. Лунзи хороший администратор, она сделает все как следует, Идем, мой друг, вы ведь не хотите опоздать.

И он потащил Биаса к двери, подмигнув Лунзи. Правда, Биас еще успел пробормотать напоследок:

– Но она же врач…

Не так уж трудно было найти служащего, который согласился восстановить данные. Лунзи убедилась, что он правильно понял задание и вернулась к своим обязанностям. Она специально опоздала на обед, придя в столовую почти на полчаса позже местного полудня, чтобы не застать там Биаса. За одним из столиков обедали Конниган с Джарлом, и Лунзи присоединилась к ним.

– Вы восстановили утерянные данные? – с усмешкой поинтересовался Джарл.

Лунзи сделала круглые глаза.

– Клянусь, я не делала этого сама. Благодаря Тайлеру и служащему из университетского секретариата это не составило проблемы. Теперь все восстановлено и находится там, где и следует быть.

Джарл рассмеялся:

– Тайлер поведал нам секрет истерики Биаса. Он сказал, что Биас становится таким на вторую неделю любой экспедиции, на Дипло или в любом другом месте. Это уже их шестая или седьмая совместная экспедиция.

– Тогда я рада, что это не моя вина.

– Нет. Тайлер обещал поговорить с вами об этом. Кажется, у Биаса есть причины беспокоиться о женщинах, связавшихся с местными парнями.

– Инстинкт доминирующего самца, – пробормотала Конниган.

Джарл покачал головой:

– Тайлер считает, что нет. Что-то нехорошее случилось в одной из его экспедиций, и он винит в этом себя. Тайлер не объяснил, что именно произошло, но обещал рассказать об этом вам.

Подобное объяснение не приходило в голову Лунзи. Если у Биаса существуют личные причины так говорить, с ними стоит считаться, ее не придется упрашивать. Правда, избежать разговора с Тайлером будет сложнее, но она попытается.

– Сегодня вечером я ужинаю с Зебарой, – объявила Лунзи, – и Биасу придется смириться с этим.

Джарл подарил ей долгий внимательный взгляд.

– Не то чтобы я был согласен с Биасом, но насколько это разумно? Вы ведь знаете…

– Да, я помню, что вы мне говорили, но я помню и то, что сделал для меня Зебара сорок лет тому назад, и это важнее подозрений Биаса и риска, которого вы опасаетесь.

– Мне не нравится любая Служба Безопасности, внешняя, внутренняя или военная. Нет такого человека, который смог бы устоять против их принуждения. У вас уже есть не самый приятный опыт общения с жителями тяжелых миров. И вы связаны с Флотом – это вполне достаточный повод задержать вас и допросить.

– Только не для Зебары! – Лунзи надеялась, что ее слова прозвучали достаточно убедительно, ведь в глубине души именно этого она и боялась.

– Будьте осторожны, – посоветовал Джарл. – Мне не хочется рисковать своей головой и тем более отвечать на вопросы по поводу вашего исчезновения.

Лунзи понимающе рассмеялась и вдруг поняла, что он не шутит, а просто предельно откровенен с ней. Он считал ее неплохим специалистом и товарищем по работе, но не своим другом (возможно, и всех остальных тоже), так что он и пальцем не пошевелит, если она попадет в беду. Лунзи легко было переключиться с «отношений добрых товарищей» на раздражение, чего в его системе оценки было достаточно, чтобы вычеркнуть ее из списка знакомств.

В довершение всех неприятностей Тайлеру удалось-таки отловить ее до конца рабочего дня и настоять на том, чтобы она выслушала причину повышенной чувствительности Биаса к подобным контактам исследователей с местными.

«Жалкая история, – подумала Лунзи. – И совсем не объясняющая устроенной Биасом сцены». Приступ щепетильности вовсе не оправдывает подобного поведения.

Глава 6

Дюпейниль торопливо шагал по гулким коридорам пересадочной станции к сектору управления, где капитан «Когтя» встретил его предложением «взять ноги в руки» и пробежаться с ним к шлюзу, где стоял его корабль. Не было никакой возможности обдумать случившееся до тех пор, пока он не закрыл за собой дверь отведенной ему маленькой каюты. В последнее время ему не приходилось летать на чем-нибудь меньшем, чем легкий крейсер, и к тому же Дюпейниль никогда не бывал на борту конвойного корабля. После «Заид-Даяна» эта кроха показалась неправдоподобно маленькой. Его ожидало долгое путешествие в каюте, размеры которой вряд ли позволяли вытянуться во весь рост на койке. Он услышал громкий лязг, что-то вздрогнуло за переборками, и ускорение стартовавшего корабля прижало его к одной из стенок. Хотя на этом маленьком кораблике и поддерживалась искусственная гравитация, она не шла ни в какое сравнение с той, что делала главную палубу «Заид-Даяна» надежной и безопасной, как поверхность планеты.

Вспыхнувшие над головой цифры означали, что прошло два стандартных часа, когда, по особенному ощущению раздвоения, он понял, что корабль перешел в гиперпространство. Несмотря на то, что в его подготовку входил обязательный курс астрогации, Дюпейниль имел весьма смутное представление о том, что такое гиперпространство и где они в данный момент находятся. Позади остался крейсер с уже знакомым экипажем и очень привлекательным капитаном. Очень сердитым и очень привлекательным капитаном. Лучше бы она была менее подозрительной, ведь он не космический пират и не работорговец, его не нужно бояться. Он бы с удовольствием познакомился с ней поближе. Он даже представил себе восхитительную ночь в ее обществе.

– Сэр, мы вышли в гиперпространство, и если вы хотите подняться в рубку…

Дюпейниль вздохнул, когда это сообщение прервало полет его фантазии и вернуло к действительности. Он должен был отправить доклад, на станции на это не хватило времени, да он и не стал бы посылать рапорт со станции, находясь так близко от разъяренной Сассинак. Он начал вспоминать все, что когда-то знал о конвойных кораблях. Были они очень маленькими, очень мощными и с очень малочисленными экипажами. На мостике находился только капитан, он же пилот. Остальной экипаж составляли двенадцать человек: офицер-техник и одиннадцать рядовых, отвечающих за вооружение и жизнеобеспечение. Никакой кухни: все продукты на борту – полуфабрикаты в саморазогревающейся упаковке или синтезированные в отсеке жизнеобеспечения.

Дюпейниль пожал плечами: в его глазах основным достоинством «Заид-Даяна» была кухня. А здесь, на борту конвойного корабля, при наличии полного экипажа и суперкарго было строго ограничено даже потребление воды. Голова разламывалась: крошечная каюта не давала сосредоточиться. На кораблике не было гимнастического зала, но необычная искусственная гравитация и прогулки по тесным коридорам вполне могли уравновесить интенсивную мыслительную деятельность, особенно если карабкаться по очень длинной лестнице при меняющейся силе тяжести. В довершение всех неприятностей на этом корабле отсутствовала ССП-связь.

– Разумеется, у нас нет гиперпространственной связи, – фыркнул майор Оллери, чье лицо выглядело так, словно он постоянно был чем-то недоволен. – У нас же нет ссли, ясно вам?

– Но я думал… – Дюпейниль запнулся на полуслове. Он вспомнил раздел инструкции, в котором перечислялись типы кораблей, имеющих ССП-связь, и те, на которых подобная роскошь не предусмотрена конструкцией. Корабль сопровождения был слишком мал, чтобы разместить если. – Вот… вот мерзавка! – Наконец-то он понял, что именно сделала Сассинак.

– Что такое? – осведомился Оллери.

– Ничего… – Дюпейниль понадеялся, что на его лице не отразились ужас и гнев, которые он испытывал. Эта ужасная женщина обманула его. Его, опытного офицера Безопасности, который всю жизнь только и делал, что обманывал других. У него был выход на ее линию связи, выход, который она не должна была обнаружить, но она все-таки догадалась. И решила от него избавиться. Но как, во имя призрака Мулванея, ей удалось подделать ССП-передачу и код отправителя?

Он устало плюхнулся на единственный свободный стул на мостике. Конечно, если она смогла подделать приказ, то выяснить нужный код не составляло труда: это куда проще. Но ни в одной из многочисленных инструкций, встречавшихся Дюпейнилю за всю его жизнь, не говорилось о том, что гиперпространственную передачу каким-то образом можно фальсифицировать. Это можно сделать, только если… Он вздрогнул. Такое можно было сделать, если договориться со ссли… с двумя ссли. Но как капитан корабля может завербовать ссли, находящегося на другом корабле? И какие отношения связывают Сассинак с ее ссли? Ему и в голову не могло прийти, что ссли способен испытывать по отношению к человеку что-то похожее на дружелюбие. Ссли всю жизнь проводит на одном корабле и просто не в состоянии связаться с соплеменниками кроме как при помощи компьютерной сети. По крайней мере, он так считал.

Дюпейниль понял, что разворошил настоящий муравейник. Он был буквально переполнен новыми сведениями, но не мог никому их передать. Значит, ссли могут общаться с людьми не только по обязанности. А с другими расами, например с вефтами? Владеют ли ссли телепатией? Этого никто не знал. Дюпейниль посмотрел по сторонам, но увидел на мостике только людей? занятых своими делами. Он прокашлялся:

– Скажите, гм-м… у вас на борту есть вефты?

Ответом были изумленные лица.

– Нет. Зачем они нам?

Однако прежде, чем Дюпейниль успел что-нибудь придумать, лицо Оллери посветлело.

– А-а! Я знаю, что вы летели вместе с Сассинак, а она ведь неравнодушна к этим ребятам, не так ли? Говорят, это началось еще в Академии. Кажется, у нее даже был любовник-вефт или еще что-то в этом роде. Это правда? – В его голосе проскользнул зарождающийся смешок подчиненного, предвкушающего грязную сплетню о своем начальнике.

Дюпейниль почувствовал, как в нем закипает гнев. Как офицер Безопасности, он не пропускал ни одной сплетни, глупой или злобной, смачной или скучной. Он считал это занятие скучным и безвкусным, неприятной, но неизбежной частью своей карьеры. Но эта сплетня о Сассинак привела его в бешенство.

– Насколько я знаю, – произнес он так спокойно, как только мог, – эту сплетню распространил кадет, исключенный за кражи и слишком пристальное внимание к женщинам-кадетам. – Он знал, что так оно и было, он сам видел досье. – Коммандер Сассинак, – он намеренно подчеркнул ее звание и усмехнулся про себя, увидев, как побледнело лицо Оллери, – не афиширует свою личную жизнь, и я настаиваю, чтобы вы прекратили разговоры на эту тему.

Приглушенное фырканье за спиной говорило о том, что кто-то еще на мостике считает, что капитан не прав… или что у Дюпейниля есть свои причины защищать Сассинак.

Над мостиком повисла тишина, и Дюпейниль вернулся к своим размышлениям. Вефты и капитан корабля, который иногда может общаться с ними мысленно. Он вспомнил рапорт Сассинак, относившийся к первому году ее службы, а также часть ее показаний в комиссии по расследованию. Ведь это ее ссли в трудную минуту перехватил управление кораблем, самостоятельно отправил его в гиперпространство, а потом вернул в обычное. Сассинак описала эти действия как «беспрецедентную, но единственную причину того, что она осталась в живых».

Ему показалось, что Флот слишком мало знает о способностях ссли. Но сейчас у него не было возможности узнать больше, и он продолжил думать о Сассинак. Теперь ее действия казались ему более логичными. Дюпейниль попенял себе за то, что недооценил скорость ее реакции на любую угрозу. Ей никогда не нравилось его присутствие на борту, она никогда ему не доверяла. Поэтому, как только был замечен перехват ее почты, она начала действовать, даже не сомневаясь в том, кто именно это сделал. Эта история была великолепным примером ее умения распознавать скрытую угрозу и принимать соответствующие меры, подчас весьма нетрадиционные.

И вот он здесь, начисто лишенный возможности связаться с кем-нибудь до того, как конвойный кораблик прибудет в пункт назначения. И никакого способа проверить подлинность полученных им приказов, хотя у него почти не осталось сомнений в том, кем они отданы. И только теперь ему пришло в голову, что в планы Сассинак могло входить не только выслать его с корабля раньше, чем он сумеет что-нибудь предпринять. Возможно, она вовсе не собиралась вовремя доставить разоруженный «Заид-Даян» в Федеральный Центр.

На минуту им овладела паника: она может сделать все, что угодно. Эта женщина вовсе не сумасшедшая, наоборот, она обладает блестящим умом: агрессивная, когда защищается, всегда готовая встретить опасность, но вряд ли нелояльная к Флоту или Федерации и глупая настолько, чтобы разбомбить Федеральный Центр.

– Панис, возьмите управление на себя. – Оллери отодвинулся от пульта, посмотрел на Дюпейниля и с удовольствием потянулся.

– Слушаюсь, сэр. – Офицер протиснулся ближе к главной панели управления. Он тоже посмотрел на Дюпейниля прежде, чем взглянуть на экран.

– Я иду проверить системы жизнеобеспечения, – сказал Оллери. – Пройдетесь со мной, майор?

Дюпейниль энергично покачал головой:

– Нет, спасибо, не сейчас. Я должен…

Что должен? На крошечном мостике было абсолютно нечего делать, разве что таращиться на затылок Паниса или толстую шею помощника ответственного за вооружение. Защитная маска скрывала лицо человека, чинившего что-то в системе наведения. В конце концов, Дюпейниль понял, что тот возится с маленьким рычажком и чем-то, напоминающим серебряную зубочистку. Было похоже, будто он играется в какую-то игру.

– Безделье вас быстро утомит, – предупредил Оллери и вышел из рубки через узкий люк.

Дюпейниль разглядывал протершуюся обивку капитанского кресла, выгоревшие голубые обложки Флотских справочников. В конце концов, Панис посмотрел на него и смущенно улыбнулся.

– Наш капитан чувствует себя в долгу перед нами, – мягко сказал он. – Мы прибыли на станцию днем раньше графика.

– Докладывает Оллери: отсек жизнеобеспечения, секция 43, газоочиститель номер 2, температура повышена на полградуса.

– Принято, сэр. – Панис занес сообщение в вахтенный журнал и отдал приказ исправить газоочиститель. Затем он снова обернулся к Дюпейнилю: – У нас был очень долгий рейс, и капитан объявил, что мы заслужили два дня отдыха вне расписания перед подготовкой к очередной проверке.

Дюпейниль кивнул:

– Значит, мое появление нарушило ваш отдых, да?

– Да. К тому же там в ближайшее время должен был появиться «Плейтек».

С металлическим звяканьем помощник по вооружению снова надел защитную маску. Дюпейниль перехватил его взгляд, адресованный юному офицеру и явно означавший: «Не болтай лишнего».

Панис покраснел и уставился на клавиатуру. Дюпейниль больше ничего не спрашивал, он узнал достаточно, чтобы понять, почему Оллери проявил такое негостеприимство. Скорее всего капитан «Плейтека» был другом Оллери, и они договорились встретиться на той станции и отпраздновать встречу, несомненно, нарушив график движения. Причиной этого могла быть обычная дружба, а могло быть и что-нибудь похуже: контрабанда, шпионаж и кто его знает, что еще? И он встрял в самую середку всего этого, заставив их снова нарушать расписание.

– Это плохо, – небрежно обронил он. – Мне этого совсем не хотелось. Но Флот есть Флот, а приказ есть приказ.

– Все правильно, сэр, – отозвался Панис, не поднимая глаз.

Дюпейниль взглянул на помощника, выражение лица которого не было таким враждебным.

– Вы из Службы Безопасности Флота, сэр? – спросил тот.

– Да, майор Дюпейниль.

– И мы везем вас в сектор сетти?

– Правильно. – Дюпейниль не понимал, кто мог рассказать ему об этом. Оллери, разумеется, все это знал, но неужели он не понял, что тот приказ является секретным? Вообще-то на самом деле он не был секретным, тот поддельный приказ, но… Он постарался выбросить все это из головы, все было слишком сложно.

– А-а. Мерзкие типы… – Помощник убрал похожий на зубочистку инструмент в футляр и сел на свое место. – Всегда кажется, будто они нарываются на неприятности.

Дюпейниль думал о помощнике то же самое. Он был уверен, что эти покрытые шрамами кулаки выбили немало зубов.

– Я был там однажды с дипломатической миссией, думаю, они вызвали меня именно поэтому.

– Понятно. Не позволяйте жабам сесть вам на шею. – Помощник тяжело поднялся и, небрежно махнув рукой Панису, покинул мостик.

Дюпейниль смотрел ему вслед слегка заинтригованно. Он не считал, что Сассинак слишком злоупотребляет традициями, но на ее корабле никто не покидал мостика, не отдав салют вахтенному офицеру и не испросив его разрешения. Конечно, этот корабль намного меньше тех, к которым он привык. Но стоит ли так небрежно относиться к традициям?

И слово «жабы» вовсе не соответствовало описанию внешнего вида сетти, а скорее демонстрировало презрение к этой расе, не на шутку встревожившее Дюпейниля. Все знали, что Федерация объединила расы и культуры, предпочитающие изоляцию, и лишь какая-то веская причина, почти позабытая теперь, заставила сетти и людей заключить соглашение против взаимной агрессии. И в основном терпеть друг друга. Флот выступал как хранитель этого непрочного мира, и его персонал обычно бывал более беспристрастен. Кроме того, он сам привык называть сетти ящерицами.

– Простите, сэр. – Другой член экипажа протиснулся мимо него к левой панели управления.

Дюпейниль чувствовал, что сидит на дороге и всем мешает. Чертова Сассинак! Не могла устроить его на более комфортабельный корабль. Он посмотрел на Паниса, который по-прежнему работал, не поднимая глаз. Насколько он помнил, полет к сетти занимал несколько недель, но несколько недель в таких условиях…

Как и следовало ожидать, жуткое чувство юмора экипажа этого корабля проявилось в первую же неделю. Дюпейнилю потребовалось все его самообладание, чтобы проиграть Оллери в карты несколько партий и развлекать их самыми безобидными из непристойных анекдотов на политические темы. Он правильно раскусил Оллери, хобби которого был поиск пороков у тех, кто стоял выше его, причем таких, которые были бы на руку шантажистам. Когда он рассказывал о жене посла, увлекшейся наркотиками, или высокопоставленном чиновнике, предпочитавшем межвидовые постельные развлечения, глаза капитана блестели, а щеки вспыхивали лихорадочным румянцем.

Дюпейниль знал, что люди, любящие подобные истории, всегда имеют какой-нибудь собственный тайный порок.

Панис, конечно же, был совсем из другого теста. Он нервно хихикал, когда слушал рассказ про чиновника, и залился кирпично-красным румянцем, когда Оллери и старший помощник глумились над ним. Было ясно видно, что друзей среди команды у него нет. Дюпейниль проверил его прошлое, и выяснилось, что он сменил прежнего офицера, раненного в портовой драке, всего несколько месяцев тому назад, а весь остальной экипаж не менялся уже как минимум пять лет. Это было очень странно и даже более чем странно – регулярная смена членов экипажа на небольшом корабле очень важна. Не играло роли, насколько квалифицированным был экипаж, лишь бы он не оставался неизменным слишком долго.

У Дюпейниля не было с собой и половины его обычного снаряжения, но имевшееся он разместил едва ли не осторожнее, чем делал это на больших кораблях, а залезая в банки компьютерной памяти, заметал следы особенно тщательно. Ему казалось, что, если он допустит ошибку здесь, все кончится не скандалом с капитаном, а гораздо хуже.

С течением времени экипаж становился все более разговорчивым, и Дюпейниль сыграл с ними во все карточные игры, которые знал. Кранчу он научился у одного торговца, который говаривал, что эту игру придумали пираты. Интересно, откуда кранч стал известен экипажу этого корабля? Однако в покер, жмурки и грешника, которые были придуманы на его родной Бретани, Дюпейнилю удалось вернуть почти все проигранное.

Он каждый день лазил вверх и вниз по лестницам, чтобы сохранить упругость мышц, учился быстро приспосабливаться к меняющейся гравитации. Так он обнаружил резервуар с замерзшей водой, делавший ограничение на воду по меньшей мере странным. Этой воды хватило бы на помывку двум таким экипажам на всю дорогу до сетти и обратно, но Дюпейниль предпочел оставить свое открытие при себе.

И несмотря на внешнюю дружелюбность и непринужденные манеры экипажа, Дюпейниль заметил, что, стоило ему зайти в любой отсек (кроме его собственной крошечной каюты), там вскоре появлялся Оллери или старший помощник. Никаких сомнений не было и в том, что именно они перерыли все его вещи. Интересно, знала ли Сассинак, на каком корабле отправила его? Скорее всего нет. Наверное, она просто ухватилась за первый попавшийся конвойный корабль, чтобы лишить его возможности связаться с руководством.

– А я говорю, что он шпионит за нами и его нужно выкинуть, – заявил старший помощник, и Дюпейниль содрогнулся – от этого спокойного, голоса веяло убийственным холодом.

– Он действует по приказу Службы Безопасности, и они наверняка захотят узнать, как это случилось. – Голос Оллери звучал не так уверенно. – Не станем же мы просто выбрасывать его за борт. Нужно придумать какой-то выход получше.

– Учебная тревога, потеря капсулы. Свалим все на несчастный случай.

Дюпейнилю показалось, что старший помощник пожал плечами.

– А если он выберется?

– Да что он сможет сделать? В капсуле нет ни двигателя, ни передатчика большой мощности, ни видеокамеры. Выкинем его поблизости от какой-нибудь звезды – и с ним нельзя будет связаться или запеленговать его маяк, и никто не узнает о том, что он вообще был здесь. И потом, мне кажется, что само это распоряжение липовое. Смотрите сами: посылать кого-то с такого большого крейсера, как «Заид-Даян», со специальным заданием к сетти и взять для этого какой-то паршивый конвойный корабль? Скорее это специальный агент и за ним – целая эскадра. Нет, сэр, поверьте мне – он здесь, чтобы шпионить за нами, а вот эта игрушка – лучшее тому доказательство.