Текст книги "Поколение воинов"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Элизабет Зухер Мун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Лунзи поморщилась, пытаясь подсчитать, когда они могли бы получить ответ.

– Два месяца. А сколько до ближайшего Штаба Сектора Флота?

– Всего должно было получиться около четырех месяцев. И два-три месяца на обратный путь. Значит, около двенадцати стандартных месяцев, учитывая торможение и маневрирование по дороге туда и обратно. Это было бы очень трудное для колонистов время. Они должны были съесть все семенное зерно и все запасы. Но большинство уже сделало это. – Зебара снова вздохнул, опираясь на свои узловатые руки.

– Я не могу поверить, чтобы Флот не ответил на подобный сигнал. – «Если только кто-нибудь не задержал его, – подумала вдруг Лунзи. – Кто-нибудь, кому было бы выгодно, чтобы колония провалилась».

– Но так оно и случилось! – Зебара стиснул ее руки и встал, его одежда взметнулась. – Все эти дни меня мучает жажда. – Он махнул рукой в сторону напитков, стоявших на столе. – Что вам налить – фруктовый сок или газировку?

– Сок, пожалуйста. – Лунзи видела, как он наполнил два стакана и протянул ей один из них. Неужели он действительно думает, что она и вправду опасается, что ее хотят напоить? И если он действительно так думает, стоит ли ей бояться этого? Но, попробовав, она почувствовала только приятный вкус сока.

Зебара снова сел рядом. Он сделал долгий глоток и продолжал:

– В этом повинен не Флот, по крайней мере, мы так считаем. В конце концов, они вряд ли проигнорировали бы аварийную капсулу. Аварийной капсулы просто не пришло.

– Что?

– Мы обнаружили, вскрыв нужный файл, запись, что расход на аварийную капсулу не санкционируется до тех пор, пока Дипло окажется не больше чем в двенадцати световых месяцах от главных коммуникаций. На колонистов, как сказано в записи, истратили столько дорогостоящих ресурсов, что требование каких-нибудь дополнительных мелочей следует оставить без внимания. Если колонисты не в состоянии позаботиться о себе в течение двенадцати месяцев – я так и слышу шипение какого-нибудь бюрократа, – то они не заслуживают права называться колонистами. – Он сделал еще один долгий глоток. – Вы понимаете, что это значит.

– Ну конечно. Сообщение не попало туда, где могли оказать помощь в течение четырех месяцев. Оно пришло на коммерческую телекоммуникационную станцию через двенадцать месяцев, когда колонисты уже давным-давно ждали спасательную экспедицию.

– И оттуда, – продолжал Зебара, – оно было… возвращено, так и не попав к Флоту.

– Но ведь это…

– Все это очень запутано. Контракт, который подписали колонисты, точно определял место назначения аварийной капсулы. Мы точно установили, что, когда сообщение пришло на станцию, оттуда не отправили ни одной капсулы. Прошло уже двенадцать месяцев? Возможно, экспедиция и была отправлена. Что они выяснили? О дальнейшем у нас нет точных сведений, но мы считаем, что кто-то принял решение скрыть этот файл. И подождать до следующей по графику почты по делам колоний, которая должна была прийти через два стандартных года, когда все будут уже мертвы. Как ни печально, но такое иногда случается с колониями. Это, знаете ли, опасное занятие!

Лунзи похолодела, потом на смену холоду пришла ярость.

– Но это… это же убийство. Преднамеренное убийство!

– Только не по законам Федерации того времени, а возможно, и нынешнего тоже. Мы не сможем доказать это. Я говорю «мы», но вы понимаете, что я имею в виду правительство Дипло. В конце концов, когда на Дипло все-таки опустились корабли, они нашли там женщин, детей и нескольких подростков, бывших во время Долгой Зимы детьми. На первом корабле вообще не знали о том, что здесь произошло, и были очень удивлены! Но прилетевший на втором корабле представитель Компании проговорился, напившись пьяным.

Лунзи не нашла что ответить. Хорошо, что Зебара и не ждал ответа. Немного погодя он вернулся к своей семье и пустился в рассказы о своих надеждах на них. Постепенно она успокоилась. К тому моменту, как они расстались, память Лунзи была более свежей, чем вначале. Ей больше не казалось неправильным, что руки старика касаются ее, любовь старика была все еще необходима ей.

Глава 10

На борту конвойного корабля ФОП «Коготь»

Дюпейниль шагал к рубке. Он шел медленно и уверенно. Должно быть, молодой офицер все еще пребывает в недоумении, все еще размышляет, не лучше ли посадить и его, Дюпейниля, под арест. Вот только охрану было бы сложновато найти. Но пока Дюпейниль, неторопливый и спокойный, весь перед ним как на ладони, он будет чувствовать себя в большей безопасности.

– Если не возражаете, мне хотелось бы заблокировать систему управления люком третьей капсулы, – не оборачиваясь, обратился к пилоту Дюпейниль.

– А кто в ней? Ваш техник по вооружению. Насколько я знаю, Оллери втянул в эту грязную историю всю команду. Все они опасны, а этот – в особенности.

Панис нахмурился:

– А если нам придется драться?

– Лучше бы не пришлось. Мы не можем ему доверять. Не думаю, чтобы он сумел выбраться из капсулы самостоятельно. По крайней мере, он не сможет сделать этого без вашей помощи. Но и он, и Сирис имели большую возможность, чем все остальные, понять, что я делаю, и найти способ помешать мне – даже с тем минимумом инструментов, который можно найти в капсулах.

– Может быть, вы и правы, но, понимаете, мне сперва хотелось бы записать происшедшее – хотя бы частично. И я хочу, чтобы вы пошли со мной.

Дюпейниль пожал плечами и двинулся в сторону рубки. Он подумал о том, что, попытайся даже техник выбраться из своей капсулы, у него уйдет на это несколько часов. А в настоящий момент важнее было завоевать доверие Паниса.

В неловком молчании они уселись в кресла: Панис – в капитанское, Дюпейниль – в то, на котором он впервые увидел помощника капитана.

Пока Панис заносил первичную информацию в бортовой компьютер – дату и время, когда он принял на себя обязанности командира корабля, и код, под которым будет занесен в базу данных полный отчет о происшедшем, – Дюпейниль молчал. Как он заметил, в ответ на изменения в командном составе компьютер перепроверил заложенные в нем данные о Панисе – рисунок сетчатки, отпечатки пальцев и записи голоса. Если с Панисом что-нибудь случится, Дюпейнилю, попытайся он взять командование на себя, пришлось бы туго. Он спросил об этом Паниса.

– Не как командир корабля – нет, сэр. Вы могли бы убедить компьютер, что выжили в катастрофе. Официально вы были зарегистрированы как пассажир. Но вам был бы закрыт доступ к защищенным файлам, и вы не смогли бы изменить курс корабля. Компьютер выдал бы вам все, что необходимо для жизнеобеспечения: воду и пищу, и проветривал бы основные отсеки. Но это все. Выйдя из гиперпространства, компьютер послал бы сигнал бедствия.

– Понятно. В базе данных компьютера, капитан, наверняка содержатся файлы, подтверждающие предательство Оллери.

Дюпейниль заметил, что при произнесении его нового звания Панис мгновенно выпрямился: хороший знак. Он не упомянул, что уже проник в некоторые закрытые файлы. В конце концов, эксплуатационные системы корабля вовсе не были так уж хорошо защищены.

Панис искоса взглянул на него:

– Полагаю, вы хотели бы, чтобы я получил доступ к этим файлам; хотя я думаю, что это дело Службы Безопасности Флота…

Дюпейниль ничего не ответил: он просто ждал. Панис вдруг поморщился:

– Ну разумеется. Ведь вы и есть Служба Безопасности – по крайней мере, ее представитель. По крайней мере, вы это утверждаете…

Он был сама настороженность. Казалось, молодой человек мужает прямо на глазах.

– Да, так оно и есть. С другой стороны, поскольку я лично замешан в этом деле – ведь это я убил Оллери, – вы, разумеется, не захотите позволить мне копаться в файлах. Так, на всякий случай. Верно?

– Верно… – Панис покачал головой. – А я-то думал, что мне повезло, когда меня вытащили с военной базы, где я был одним из сотни совершенно заурядных офицеров, и сделали помощником капитана на конвойном корабле! Может, наконец что-нибудь и произойдет, говорил я себе…

– Так оно и случилось, – ухмыльнулся Дюпейниль той самой невинной ухмылкой, которая не раз помогала ему развеять подозрения и завоевать доверие окружающих. – И вы не только выжили, но и наилучшим образом проявили себя. Уверяю вас, если вы сможете представить доказательства того, что во Флоте засели агенты пиратов, и поможете разоблачить их, то вас наверняка отметят.

– Пираты! – Панис хотел было еще что-то сказать, но запнулся. – Нет, не сейчас. Сперва я начну отчет, а потом разберемся с файлами.

Каким бы неопытным ни был Панис, это была речь капитана корабля. Дюпейниль удовлетворенно кивнул и приготовился ждать. Устный отчет молодого офицера был на удивление логичным и четким – в особенности для человека, который едва сумел спастись от смерти и на чьем лице багровели здоровенные синяки. В глазах Дюпейниля рейтинг Паниса поднялся еще на пару пунктов – и еще на пункт, когда Панис подозвал его:

– Мне бы хотелось, чтобы вы тоже записали свой отчет, сэр. Лейтенант-коммандер Дюпейниль, взят на борт «Когтя» на станции заправки номер 64, стандартная датировка… Компьютер?

Компьютер проверил дату и время и вывел информацию на дисплей.

– Верно! 23.05.34.0247. Перевод с крейсера «Заид-Даян» под командой коммандера Сассинак с приказом Генерального инспектора Парчандри – следовать в сектор сетти для исполнения секретной миссии. Все верно, сэр?

– Верно, – подтвердил Дюпейниль. Быть может, настало время сказать, что этот приказ, как он думал, был подложным? Должно быть, нет. По крайней мере, над этим еще стоило поразмыслить. Он не думал, что Сассинак намеревалась впутать его в разбирательство с космическими пиратами и их союзниками. Если же он заявит, что приказ был подложным, он втянет в это дело и ее.

– А теперь – прошу вас, ваш рапорт, коммандер. – Панис протянул ему микрофон.

Осторожно подбирая слова, стараясь предусмотреть последствия своего рапорта, Дюпейниль поведал компьютеру о том, как у него, в процессе наблюдения за командой и поведением капитана, зародились подозрения.

– Команды патрульных кораблей и кораблей сопровождения сменяются не реже чем раз в двадцать четыре месяца, – говорил он. – Это делается именно потому, что эти корабли очень сложно засечь, они очень опасны и достаточно малы для того, чтобы один или два мятежника сумели их захватить. Потому просто невозможно, чтобы команда подобного корабля не сменялась в течение пяти лет. Кто-то в Управлении должен участвовать в заговоре и покрывать эту аферу, подчищая записи.

Он рассказал о том, как установил несколько прослушивающих устройств и благодаря им перехватил разговор капитана и его помощника, обсуждавших убийство своего пассажира:

– Они выболтали достаточно о своих контактах во Флоте, как и о связях с некоторыми политически влиятельными семьями, чтобы я убедился в том, что информация, которую мы разыскивали много лет, вполне может находиться на этом корабле. Агенты не должны вести записей, но все они делают это. Имена, даты, места встреч, коды – никто не может хранить столько сведений в памяти. Информация хранится либо на компьютере, либо на информационных чипах. Они боялись, что я найду доступ к этим файлам.

Дюпейниль завершил свой отчет кратким рассказом о том, как заблокировал аварийные капсулы, а также о своих действиях во время и после учебной тревоги.

– Вы можете каким-либо образом подтвердить эти обвинения? – спросил Панис.

– У меня осталась запись того разговора. На других пленках, возможно, найдутся все нужные данные. У меня не было времени их проверить.

– Мне хотелось бы их прослушать.

– Они в моей каюте. – Заметив выражение лица Паниса, Дюпейниль пожал плечами. – Либо я сумел бы выкарабкаться и тогда воспользовался бы ими, либо я был бы мертв, но записи могли пережить меня – какая-то вероятность этого существовала. Ничего подобного не должно было быть на моем трупе, который, разумеется, обыскали бы. Могу я принести вам эти записи?

Он видел неуверенность во взгляде Паниса и посочувствовал ему. Панису пришлось заново освоиться со многим, а времени у него на это было меньше часа. К тому же для него Дюпейниль по-прежнему был чужаком, которому, возможно, не следовало доверять. Однако он принял решение и кивнул в знак согласия с предложением офицера Безопасности. Дюпейниль быстро покинул рубку, заметив попутно, что все аварийные переборки снова убраны. Он направился прямо в свою каюту, взял кристалл с записями и вернулся назад. Панис ждал его, повернувшись ко входу в рубку. Ничего не говоря, Дюпейниль вставил кристалл в воспроизводящее устройство и включил запись на воспроизведение. Пока Панис слушал, выражение его лица медленно изменялось: подозрение – изумление – гнев…

– Ублюдки! – выдохнул он, когда запись кончилась и Дюпейниль снова забрал кристалл. – Я знал, что вы им не нравитесь, но никогда бы не подумал… Да к тому же эта связь с пиратами! Что это за леди Луиза, о которой они говорили?

– Луиза Параден. Кстати, она – тетка Рэндольфа Парадена, того самого, который был исключен из Академии, потому что коммандер Сассинак доказала, что он виновен в воровстве, сексуальных преступлениях и расовой дискриминации вефтов. Они были кадетами Академии в одно и то же время.

– Я никогда об этом не слышал.

Дюпейниль сардонически усмехнулся:

– Разумеется, не слышали. Это не афишировалось. Но если вас интересует, почему коммандера Сассинак постоянно сопровождают вефты, то вот вам одна из причин. Когда Оллери пытался раскрутить меня на сплетни о ней, он упомянул и об этом. Что тоже навело меня на подозрения: Оллери не должен был этого знать. О том случае умалчивали.

– И вы полагаете, что в памяти бортового компьютера хранятся и другие доказательства?..

– Да. Вы же слышали, что они говорили. Возможно, еще больше сведений удастся разыскать в их персональных компьютерах. Но капитан – вы, Панис. Вы официально приняли на себя командование кораблем. Полагаю, вы понимаете, что мы оба находимся в достаточно сложной ситуации. У нас на борту труп бывшего капитана и одиннадцать живых членов команды, запертых в аварийных капсулах. Если мы встретим других мятежников, в особенности если они окажутся приятелями Оллери, нас пристрелят за мятеж и убийство прежде, чем нам удастся представить свои доказательства суду.

Панис потрогал синяки на лице, потом ухмыльнулся:

– Значит, нам лучше не попадаться.

Пока они перетаскивали тело Оллери в холодильную камеру и отключали управление последней из капсул, Дюпейниль придумал, что ему делать с его подложными приказами. Он мог «повесить» их на предателя в окружении Генерального инспектора. Сассинак никогда не выдаст истинный источник этих приказов. Он был абсолютно уверен, что никогда не добьется от ссли свидетельских показаний против нее. В конце концов, то, что это сделала именно она, было всего лишь предположением. В интересах как Флота, так и Федерации было снять с нее все обвинения, даже если Сассинак действительно была виновна. Однако в интересах Флота выдвинуть как можно больше обвинений против тех, кто связан с пиратами и покрывает их.

Он тщательно обдумал всю цепь событий. Имело ли смысл для подобного предателя сознательно направить офицера Безопасности на «Коготь», чтобы уничтожить его? Разумеется – если они считают Сассинак угрозой и если разузнали, что он работал вместе с ней. У них сорвалась выгодная сделка на Ирете. Он, Дюпейниль, раскрыл одного из их агентов на «Заид-Даяне». Дюпейниль и сам по себе представлял опасность для этих предателей, и они стремились убрать его подальше от Сассинак.

Дюпейниль и сам почти поверил в это. В таком объяснении была логика, и логика преступная. Но если это объяснение правдиво, тогда либо Оллери, либо его помощник, который, как подозревал Дюпейниль, был главой преступной организации, должны были с самого начала знать о нем; им вовсе не требовалось обнаруживать «жучки», чтобы заподозрить пассажира. Разумеется, в передаче данных внутри любой организации всегда бывают сбои. Возможно, сообщение касательно Дюпейниля попросту не дошло до Оллери…

Панис позволил вынужденному напарнику заняться своими ушибами и ссадинами – знак доверия, который Дюпейниль оценил. Помимо разбитого и опухшего лица, у пилота был сильно ушиблен бок.

– Оллери, – проворчал он, когда Дюпейниль, вопросительно подняв брови, взглядом указал на синяк. – Именно тогда я понял, что, по меньшей мере… не понимаю происходящего. Сирис повалил меня, потом я увидел капитана с игольником, он крикнул Сирису, чтобы тот откатился в сторону, и пнул меня, а потом вы…

– Ладно, – прервал его рассказ Дюпейниль. – Из-за этого вам некоторое время будет больно дышать. Нам придется последить за вашим здоровьем, чтобы не начался отек легкого. Почему бы вам не объяснить мне то, что мне следует знать, чтобы взять на себя тяжелую работу? Вам вовсе не обязательно все время таскаться по лестницам.

Он заставил Паниса принести из каюты чистую форму и теперь помогал новоявленному капитану «Когтя» натягивать ее на себя. Лед для ушибов и синяков… что ж, по крайней мере, этого добра у них хватает. Дюпейниль вспомнил об отсеке с замерзшей водой и предложил растопить немного, чтобы принять душ.

– Я хочу сказать вам о еще одной вещи, которая сильно меня тревожит, – заявил Дюпейниль с обезоруживающей откровенностью, когда они вернулись в рубку. – Я больше не уверен, что приказ, согласно которому я покинул «Заид-Даян» и взошел на борт этого корабля, не был подложным.

– Как это? Вы думаете, что кто-то послал подложный приказ?

Дюпейниль кивнул:

– На приказе стоял код, который очень встревожил коммандера Сассинак. Она заявила, что видела такой прежде, много лет назад, незадолго до того, как кто-то попытался убить ее в первом же рейсе. Я всегда думал, что этот код означает офис Генерального инспектора, какую-то конкретную компьютерную станцию, скажем, или конкретного офицера. Но даже ей показалось странным, что меня отозвали с ее корабля, в то время как предшествующий приказ гласил, что мы все должны присутствовать в качестве свидетелей на суде по поводу Иреты. – Он в общих чертах обрисовал Панису предыдущие события. – Я не мог в это поверить, но указания пришли по гиперпространственной связи, что исключает возможность постороннего вмешательства. Вы и сами слышали запись и то, что говорил Сирис. Если во Флоте, особенно в Управлении кадров, окопались предатели – а это нам теперь известно почти наверняка, коль скоро команда этого корабля не переформировывалась так долго, – для них не составило бы труда и перевести меня с одного корабля на другой.

– Это сложно доказать, – заметил Панис, отхлебнув из кружки горячего бульона.

– Хуже того. – Дюпейниль развел руками. – Скажем, произошло именно так, как они и хотели, и я был убит. Неисправная аварийная капсула – хороший предлог. Они могли принять меры предосторожности и стереть из памяти всех компьютеров любые упоминания о подобном приказе. Предположим, они попытаются заявить, что коммандер Сассинак или я сам подделали этот приказ. Тогда в том случае, если бы мне удалось остаться в живых, мне можно было бы предъявить обвинение в подлоге. Если же я погиб бы, они занялись бы Сассинак. За эти годы она причинила им немало неприятностей; бьюсь об заклад, Рэнди Параден затаил на нее зуб. Подделка приказов или вмешательство в переговоры по гиперпространственной связи – достаточный предлог, чтобы устроить массу неприятностей даже хорошо известному капитану крейсера.

– Понимаю. Учитывая сведения, которые вам удалось собрать, имело смысл убрать вас с ее корабля. А если они смогли бы позже дискредитировать и коммандера Сассинак…

– Интересно, сколько человек из ее команды было отозвано с корабля, – продолжал размышлять Дюпейниль; он плел, новые узоры рассуждений – уже просто потому, что это доставляло ему удовольствие. – Что, если мы выясним, что еще один офицер был отозван по семейным обстоятельствам, а другому было дано какое-то срочное задание? Полагаю, это будет достаточным доказательством.

Он с удовольствием заметил, что Панис проглотил все это без малейших сомнений. Что ж, в конце-то концов все эти рассуждения действительно были логичны, в то время как то, что сделала Сассинак – а Дюпейниль был по-прежнему уверен, что тот приказ был-таки делом ее рук, – могло иметь смысл, только если поводом для подобных поступков были чисто личные причины: он злоупотребил ее гостеприимством. По крайней мере, новые объяснения, придуманные им, могли обелить ее и переложить вину на тех, кто и без того был виновен во многом.

– И что же, вы полагаете, нам следует делать – помимо того, чтобы избегать неведомых друзей бывшего майора Оллери?

Дюпейниль улыбнулся. Ему понравилось, как молодой человек отозвался об Оллери – с этаким мрачноватым юморком.

– Думаю, сначала нам следует выяснить, кто они такие – желательно, проверив файлы Оллери. И было бы очень неплохо, если бы мы сумели появиться на судебном разбирательстве по делу об Ирете. Я бы сказал даже – по делу Танегли. К тому же нам нужно что-то придумать насчет ваших пленников, пока в их капсулах не кончился запас кислорода.

– Я и забыл об этом. – Панис быстро взглянул на экран компьютера. – Так, им все еще подается воздух с корабля. Разве что вы и с этой системой что-то сделали.

– У меня не было на это времени. Но их перерабатывающих систем хватит только на сотню часов или около того, верно? Не думаю, что нам обоим хотелось бы выпускать их из капсул – даже по одному.

– Нет. Но я не могу…

– Вы можете предложить им холодный сон. В капсулах есть и камеры, и нужные препараты. С ними ничего не случится, сколько бы времени у нас ни ушло на то, чтобы добраться к месту назначения.

Панис подумал и кивнул:

– Это лучше, чем тот выход, который придумал я. Но что, если они не захотят этого?

– А вы их предупредите. Подождите двенадцать часов. Дайте еще одно предупреждение, а потом перекройте доступ воздуха с корабля. У них останется еще достаточно времени, чтобы все обдумать и подготовиться. Эти капсулы – стандартные, с запасом кислорода на сто часов?

– Да. Но что будет, если они решат упорствовать?

Дюпейниль пожал плечами:

– Если они захотят умереть от удушья, чтобы избежать судебного разбирательства, – что ж, это их дело. Мы не сможем остановить их, не открывая капсул, – а этого делать я бы не советовал. Изо всей команды только Сирис ранен, да и тот не настолько серьезно.

Разумеется, пленники возмутились, и тем не менее только трое дождались отключения корабельных вентиляторов. Одним из таких упорных, как отметил Дюпейниль, был старший помощник капитана. Вся команда погрузилась в холодный сон задолго до того, как истощился запас воздуха в капсулах. Когда погас последний биодатчик, Дюпейниль и Панис отметили это событие лучшим, что смогли разыскать в камбузе.

Дюпейниль обнаружил, что почти у всех членов команды в каютах были припрятаны разные деликатесы. Конечно, ничего похожего на свежую пищу, но все-таки фруктовый пирог и квадратная фляга с дорогим ликером составили роскошную трапезу.

– Полагаю, я должен был настоять на том, чтобы опечатать каюты экипажа, – проговорил Панис, пережевывая кусок пирога. – Но вам необходимо было обыскать их, чтобы обнаружить доказательства.

– И я нашел-таки. – Дюпейниль наполнил их стаканы ликером. – Помощник капитана вел небольшую книжечку. Самая настоящая бумага, вы можете себе такое представить?.. Я не уверен, что верно понял все записи… да… но сомневаюсь, чтобы это было что-то невинное. А среди личных вещей Оллери предостаточно таких, на которые не хватило бы всего его жалованья офицера Флота – не говоря уж о невесть откуда взявшейся паре дуэльных пистолетов. Нам повезло, что он не воспользовался ими, чтобы проделать в вас дыру.

– Вы сейчас выглядите как москит, попавший в банк крови, – проворчал Панис. – Какое-то воплощение торжества – и все из-за сведений, которые вы можете здесь обнаружить.

– Так оно и есть, я торжествую, – подтвердил Дюпейниль. – Вы совершенно правы; даже и без этого, – он поднял свой бокал, – я был бы пьян от восторга. Вы представляете себе хоть в какой-то мере, сколько нам обычно приходится работать ради каких-нибудь жалких крох информации? Сколько раз нам приходится проверять и перепроверять каждый фактик? По скольку часов мы портим глаза, выискивая внутренние связи, вычислить которые не может даже компьютер?

– У меня просто сердце кровью обливается, – хмыкнул Панис, скривив рот.

– А вы всего лишь младший офицер. Клянусь призраком Мулванея, из вас получится замечательный коммандер!

– Если я выживу. Полагаю, завтра вы захотите покопаться в компьютере?

– С вашего позволения. – Не вставая с кресла, Дюпейниль поклонился. – Приходится надеяться на то, что они не поставили особо сложной защиты на необходимые нам файлы и что нас не ждет никаких подвохов. Если Оллери позаботился о том, чтобы при смене командного состава все записи были стерты…

Панис побледнел:

– Об этом я не подумал.

– Зато подумал я. Но потом мне пришло в голову, что такие снобы, как Оллери, просто не предполагают, что с ними что-то может случиться. Кроме того, вам все равно пришлось бы зафиксировать то, что вы приняли команду. Таковы правила.

– Которым вы, разумеется, всегда следуете, – с некоторым вызовом произнес Панис.

Дюпейнилю стало любопытно, к чему именно он клонит. Пока что они вполне ладили. Добродушное подшучивание офицера Безопасности, кажется, даже нравилось молодому человеку. Но Дюпейнилю пришлось напомнить себе, что на самом деле он не знает Паниса. Он позволил себе расслабиться; теперь его лицо выражало усталость и обычно тщательно скрываемый цинизм.

– Если вы хотите сказать, что Служба Безопасности не всегда следует букве правил, то вы не ошиблись. Я признаю, что установка прослушивающих устройств на этом корабле противоречила правилам, а кроме того, это было просто… скажем, невежливо. Но в силу обстоятельств… – Дюпейниль развел руками, словно смиряясь с неизбежностью.

Панис покраснел, но продолжил развивать ту же тему:

– Дело не только в этом. У вас были причины для подозрений, о которых я даже не догадывался. И, как бы то ни было, это спасло нам жизнь. Но я слышал о коммандере Сассинак, будто и она достаточно часто нарушает правила. Может, все это она задумала?

Черт побери! Этот парень слишком умен! Ему удалось проникнуть сквозь созданную Дюпейнилем защиту. И Дюпейниль позволил тревоге, которую он ощутил, проявиться в его голосе:

– От кого вы такое услышали?

– От адмирала Спирака. Он был капитаном боевой платформы, на которой я…

– Спирак! – Дюпейниль проговорил это с облегчением и некоторым презрением; потом он понизил голос и постарался говорить спокойно: – Панис, этот ваш адмирал – последний человек, кому следовало бы жаловаться на чьи-либо нарушения установленной процедуры. Я не стану рассказывать вам о том, почему он до сих пор так зол на Сассинак, несмотря на то, что она однажды спасла его карьеру. Сплетни – специальность Оллери… были. Но если вы когда-нибудь поинтересуетесь, почему в его годы он заслужил только две звездочки и почему он командует всего-навсего боевой платформой, к тому же недействующей, – вот вам причина. Я видел файлы коммандера Сассинак: верно, она не всегда руководствуется сводом правил. Но она сохранила незапятнанную репутацию после разбирательств, из-за которых другие коммандеры лишились бы своих кораблей. Она нарушает только те установления, которые мешают ей выполнять долг. Она гораздо более блюдет флотскую дисциплину, чем кто-либо на этом корабле.

Теперь Панис выглядел так, словно его окунули в кипяток.

– Простите, сэр. Но он говорил, что, если когда-нибудь мне придется служить с одним из ее офицеров, я должен быть осторожен. И что ее экипаж скорее верен ей самой, чем Флоту.

– Не думаю, чтобы он рассказывал вам о празднике, который устроил в честь своего повышения. Вы знаете, что к нему никто не пришел? Думаю, Панис, что говорить вам об этом бесполезно. Решайте сами. Сассинак известна и популярна, но она, кроме того, умна. К тому же она – хороший командир. Что же до правил и установлений, я полагал, что мои обязанности дают мне полномочия нарушить некоторые из них на ее корабле, но Сассинак быстро поставила меня на место.

– А что вы сделали? Следили за ней?

Дюпейниль тяжело посмотрел на Паниса; тот внезапно осознал, как можно было истолковать его вопрос, и покраснел еще больше:

– Я не имел в виду… Это вовсе не то, что…

– Ладно, – довольно холодно обронил Дюпейниль. – Я действительно попытался прослушать некоторые переговоры, не поставив об этом в известность коммандера. Как я уже говорил вам, мы искали саботажника. Я подумал, что, если немного пошнырять по коридорам, гимнастическим залам и прочим подобным помещениям, вреда от этого никому не будет. Но у Сассинак на этот счет имелось иное мнение.

То, что это объяснение весьма отдаленно напоминало реально происшедшие события, не особо беспокоило Дюпейниля. Ведь Сассинак тогда пришла в ярость: Дюпейниль позволил себе установить приборы наблюдения без ее на то позволения. По крайней мере, эта часть его рассказа была правдой.

– Я не считаю себя одним из офицеров коммандера Сассинак, – закончил Дюпейниль. – Мое пребывание на ее корабле было временным – это было спецзадание: я должен был обнаружить саботажника и сдать его властям.

Он не знал, удовлетворили ли Паниса его объяснения; его это не слишком интересовало. Поначалу молодой офицер ему понравился, но наводящие вопросы касательно Сассинак обеспокоили Дюпейниля. Почему? Он и сам не знал этого. У него не было искушения сблизиться с ней. Ее отношения с Фордом были достаточно очевидны. Так почему же он испытывал такой гнев, когда кто-нибудь пытался критиковать ее? Об этом стоило поразмыслить позже, когда они обнаружат – или не обнаружат – необходимые ему доказательства и решат, что с ними делать.

В базе данных компьютера Дюпейниль нашел все, о чем только мог мечтать. Он понимал, что Панис замечает его удовлетворение и радость, и настоял на том, чтобы пилот ознакомился с его изысканиями и понял его чувства.

– Кроме того, – заметил он, – если до меня и доберутся, у вас будет возможность раскрыть заговор.

– Как? – Панис поднял глаза от распечатки одного из самых ошеломляющих по своему содержанию файлов и постучал по нему пальцем. – Если все эти люди действительно участвуют в заговоре, на Флоте можно ставить крест.

– Вовсе нет, – возразил Дюпейниль, сплетя пальцы. – Вы знаете, сколько офицеров служит во Флоте? Здесь же перечислены меньше пяти процентов от их числа. Ваша реакция не менее опасна, чем сама их деятельность. Если вы полагаете, что из-за этих пяти процентов можно похоронить весь Флот, вы работаете им на руку.