Текст книги "Драконий родич"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Тодд Маккефри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4

Я взрослый уже, и мне плакать нельзя,

А голос мой слишком робок,

Чтоб спеть вам скорбную песню, друзья.

Прощайте. До встречи за гробом.

Ледяной ветер насквозь продувал одежду Киндана и больно щипал кожу. Осень уже сменялась зимой; впрочем, Киндан был уверен, что на кладбище всегда холодно. Уже были сказаны последние слова, жители холда покинули кладбище и удалились в главный зал, чтобы выпить в память о мертвых, но Киндан остался – маленькая фигурка возле ряда свежих могил.

Его отец не слишком баловал мальчика разговорами. Как самый младший из девяти детей, Киндан был лишь одним из многих. А самые старшие братья всегда были ему почти чужими – примерно как старший горняк Наталон.

Но всё равно Киндан чувствовал, что должен был сказать что-то еще, должен был оставить что-то на память. Перед тем как перейти в свои новые семьи, Джакрис сделал резной барельеф, а Тофир нарисовал картинку.

Терра и ее муж Ритерин уже имели четырех собственных детей – все были еще маленькими, – и потому решили забрать к себе Джакриса, самого старшего. Кроме того, Ритерин был плотником, так что резной узор – так сказать приданое Джакриса, – должен был получить в этом доме должную оценку.

Тофира усыновила семья жителя Кром-холда, где его способности к рисованию могли получить необходимое развитие. Не исключено, что он даже научится картографии – умению, необходимому в горном деле.

– Киндан!

Киндан повернул голову на голос. Это оказался Далор. Он бежал к Киндану, размахивая руками.

– Отец сказал, чтобы я поискал тебя здесь. Он велел увести тебя отсюда, пока ты не окоченел насмерть.

Киндан с серьезным видом кивнул и поплелся вслед за младшим товарищем. За минувшую семидневку Киндан виделся с Далором больше, чем за несколько истекших месяцев. Он, правда, подозревал, что Далора приставил к нему Наталон для присмотра. Впрочем, Киндан не возражал: Далор был в общем-то парнем что надо.

Далор бросил на него взгляд через плечо, то ли чтобы убедиться, что Киндан идет за ним, то ли просто из симпатии к младшему из сыновей Данила.

– В холде уже приготовили подогретое вино, – только Далор и его семья употребляли слово «холд», имея в виду свой большой дом, – и отец сказал, когда мы придем, нам тоже дадут немного.

– Нет, это прямо в мозгах не укладывается! – говорила Милла Дженелле, матери Далора, в тот самый момент, когда мальчики вошли в кухню холда. – Причем большинство из одной семьи – бедняжка Данил с сыновьями. Ну, прямо невозможная жалость. А что же теперь будет с бедняжкой Кинданом? Двоих бедняжек отдали на усыновление, и я не вижу причины, по которой его нельзя тоже отдать в семью. Ему, бедняжке, наверно, ужас как страшно спать в своем доме одному-одинешеньку.

Дженелла увидела мальчиков и многозначительно кашлянула, призывая Миллу умолкнуть. Но та стояла спиной к двери и энергично месила тесто, а на намек не обратила никакого внимания.

– У тебя, бедняжка, что, снова кашель? Немудрено, такая холодина, того и гляди расхвораешься, – сочувственно заметила она.

И беспечно продолжала:

– Девять мертвецов, трое раненых, и бедняжка Зенор требует, чтобы его взяли в шахту вместо бедняжки отца. Нет, я, конечно, не осуждаю ни его, ни Норлу, его мать, она, бедняжка, так тяжело всё это перенесла…

Милла принялась раскладывать тесто по формам, в которых оно подходило и выпекалось.

– Да и сменой командовать не каждому поручишь… Нет, я даже не представляю себе, как они будут выкручиваться из этого несчастья.

– Далор, Киндан, я вижу, вы совсем замерзли, – громко сказала Дженелла, поспешно перебив Миллу, чтобы та не ляпнула еще чего-нибудь. – Милла, сделай одолжение, налей им немного горячего вина, оно стоит на печи. Мне, видишь ли, сейчас трудно тянуться вверх.

Дженелла была беременна на исходе седьмого месяца. Киндан слышал, что она уже была беременна раньше, но потеряла ребенка. Той ночью Силстра ходила помогать ей и вернулась в таком отчаянии, что отец заставил ее немедленно отправиться спать.

– Ох! – воскликнула Милла, повернувшись всем своим крупным телом. – Простите, мальчики, я вас не видела. Кружки стоят в буфете. Почему бы вам, бедняжкам, самим не налить себе согревающего, пока я буду ставить коржики в духовку?

– Да, мэм, – вежливо отозвался Далор.

Он был выше ростом, чем Киндан, и без труда достал кружки. Киндан подумал, что ему самому пришлось бы подставить табурет или что-нибудь в этом роде, и в который раз проклял свой медленный рост. Он был на шесть месяцев старше Далора, но на целую ладонь ниже.

С полными кружками горячего вина с пряностями – когда вино нагревали, из него улетучивался алкоголь, в противном случае Киндану не разрешили бы его пить, – мальчики устроились на свободном краешке скамьи и сидели тихо, не без оснований полагая, что такое везение долго не продлится.

– Наталон скоро пришлет за тобой, – сказала Киндану Дженелла.

– Да, мэм.

В то же мгновение Далор резко толкнул его локтем и обжег строгим взглядом. Киндан поспешно поправился:

– Моя госпожа.

Киндан никогда не знал, как правильно обращаться к матери Далора. Дженелла всегда казалась ему куда менее важной персоной, чем родная сестра, но, с другой стороны, если Наталону удастся утвердить Наталон-кемп, он когда-нибудь непременно превратится в Наталон-холд с собственной шахтой, а Дженелла в таком случае сделается женой владельца холда. Но чтобы утвердить Наталон-кемп, необходимо добывать уголь, а за минувшую семидневку в шахту не спускался никто, кроме команды, исследовавшей причины аварии.

– Это было нормально – Киндан слышал, как взрослые говорили, что нельзя возвращаться в забой, пока все тела не будут извлечены и похоронены.

– Я слышал, что Зенора поставили в смену отца, – полушепотом сообщил Киндану Далор. – После гибели отца кормить семью стало некому.

– А как же он будет учиться? – вслух спросил Киндан.

Далор окинул его долгим задумчивым взглядом и пожал плечами.

– Может, он вовсе не будет учиться! – сказал он. – А что! Теперь, когда к нам прислали мастера Зиста, Далору будет лучше всех.

– Да что ты понимаешь! – взорвался Киндан, совершенно забыв, что они в комнате не одни. Опомнившись, он растерянно оглянулся на мать Далора и прошептал приятелю: – Извини.

К счастью для него, именно в этот момент появился мастер Зист собственной персоной.

– Киндан, пойдем со мной.

Мастер Зист ввел Киндана в большую комнату, в которой по утрам занимался с учениками. Здесь стояло три стола, два длинных, протянувшихся на всю длину класса, один поменьше, стоявший перед очагом перпендикулярно к первым двум. За ним обычно сидел мастер Зист. За ближним из двух длинных столов сидели Наталон и Тарик. Повинуясь приглашающему жесту Наталона, мастер Зист и Киндан подошли и сели напротив.

– Киндан, – начал Наталон, – мне сказали, что ты хочешь остаться здесь, в кемпе.

Киндан кивнул. Если по правде, он до сих пор почти не думал о том, как будет жить дальше. Его должны отдать куда-то на воспитание, вот и всё. И еще, он слышал, как взрослые перешептывались между собой насчет того, что ему не разрешат оставаться одному в доме. Быстро взглянув на Тарика, он сразу понял, кто претендует на его жилище. Дженелла скоро должна родить, подумал Киндан, и Тарик со своей женой и тремя старшими детьми будет рад удрать подальше от криков младенца.

Киндан почувствовал, как при мысли о том, что Тарик поселится в доме, который отец строил для своей большой семьи, его охватил гнев, который становился чем дальше, тем сильнее. Но потом гнев вытеснила другая, еще более важная и яркая мысль.

– Сэр, что показало расследование? – спросил Киндан.

Наталон искоса взглянул на Тарика, а тот почему-то весь напрягся и смерил Киндана кислым взглядом.

– Как часто бывает при несчастных случаях такого рода, – начал Наталон, – результаты неопределенные.

Киндан выпрямился, готовясь вступить в спор, но Наталон остановил его жестом.

– Мы думаем, – продолжал главный горняк, тщательно подбирая слова, – что смене твоего отца не повезло, она подрыла ни на что не опиравшуюся скалу, которая сползла у них за спинами и перекрыла дорогу.

– Но ведь был запах, – возразил Киндан. – Даск сказал мне, что был запах. Я и сам чуял его.

Наталон и Тарик переглянулись. Тарик недовольно помотал головой.

– Никто из тех, с кем я беседовал, ни словом не обмолвился о запахе, – заявил он.

– А ты уверен, что правильно понял Даска? – спросил Наталон.

– Я всегда думал, что, для того чтобы научиться понимать стража порога, требуется несколько лет учиться, – неприятным голосом сказал Тарик. – К тому же у скотины, наверно, последний разум помутился от боли.

– Для того чтобы запомнить звуки, которыми обозначают «загрязненный воздух», вовсе не требуется много лет, – возразил Киндан. – Этот и другие сигналы, предупреждающие об опасности, я выучил самыми первыми.

Он не стал уточнять, что понимать стража порога его учила Силстра, да и обучение это продолжалось очень недолго.

Тарик снова помотал головой.

– Я не видел никаких признаков огня.

– Это мог быть маленький карман, – предположил Наталон, задумчиво поглаживая подбородок. – Взрыв вызвал обвал.

– Карман, который не смог обнаружить страж порога? – глумливо бросил Тарик. – Данил так расхваливал этих тварей. Я уж подумал, что у них, наверно, носы волшебные.

Киндан вскинул на родича Наталона негодующий взгляд, но мастер Зист всё сразу понял и подвинулся так, чтобы заслонить Тарика от мальчика. Протянув руку, он накрыл руку Киндана своей большой ладонью и предостерегающе сжал ее.

– Если кто-то угодил киркой прямо в карман и высек искру, всё могло закончиться раньше, чем страж порога мог отреагировать, – не сдавался Наталон.

– Да неужели? – Тарик, казалось, испытывал от своих слов огромное удовольствие. – В таком случае какой же от них прок? Я вот что скажу: нам только повезло, что мы наконец-то избавились от этой обузы. Без этих тварей работа в шахте пойдет куда быстрее.

Наталон открыл было рот, чтобы возразить, но его перебил мастер Зист:

– Так, а что же будет с Кинданом?

Наталон и Тарик даже растерялись. Они, похоже, успели забыть о том, что Киндан находится в комнате вместе с ними.

– Этот дом слишком велик для него, – заявил Тарик. – Есть множество людей, которые сумеют использовать его гораздо лучше.

– Там остались воспоминания, – негромко заметил мастер Зист, как будто разговаривая с самим собой. – Не стоит оставаться там, где слишком много воспоминаний.

– Э-э-э… – задумчиво протянул Наталон.

– Я могу поселиться в этом доме, – сказал Тарик таким тоном, словно намеревался оказать всем великое благодеяние. Он посмотрел на Наталона и добавил: – У тебя скоро прибавление, так что будет лучше, если я со своими не буду мешаться у вас под ногами.

– Что ж, – медленно произнес Наталон, – если Киндан не возражает…

– Это не его дом, чтобы возражать или не возражать! – яростно вскинулся Тарик. – И всё равно его нужно будет освободить, когда начнется Падение Нитей.

От бесцеремонности Тарика Киндан пришел в настоящую ярость.

– Но всё это не дает ответа, где будет жить мальчик, – строго сказал мастер Зист, игнорируя реплику Тарика.

– Его нужно всунуть к кому-нибудь, кто согласен кормить лишний рот, – проворчал Тарик. – Может быть, его возьмет Норла.

Норла была матерью Зенора. Киндан любил ее, хотя она всё время носилась со своими многочисленными дочерьми. У нее он жил бы вместе с Зенором, а это было бы прекрасно. Но так ли это прекрасно, как ему кажется? Киндан решил рассуждать трезво. Разве это хорошо, если он будет сидеть в классе мастера Зиста, а Зенор в это время вкалывать в шахте? Нет, пожалуй, это плохая идея. К тому же Киндан не был уверен, что ему так уж хочется стать старшим братом четырем маленьким девочкам, одна из которых еще лежит в пеленках.

– Он должен войти в семью, где меньше всего детей, – напомнил Наталон старинное правило об усыновлении сирот. – К тому, кто имеет опыт воспитания детей, но не сочтет это чрезмерно тяжелым бременем.

Он поднял голову и выразительно посмотрел на мастера Зиста.

Арфист, изумленный, резко выпрямился. Несомненно, он не ожидал такого поворота событий.

Глаза Тарика вспыхнули.

– Тебе ведь тоже не понаслышке знакома печаль, мастер Зист?

Арфист взглянул на него с негодованием. Киндан с нарастающей тревогой следил за ходом разговора, но даже волнение не помешало ему заметить, как Тарик пытается нажиться на чужом горе, и он смотрел на старого горняка с еще большим негодованием, чем арфист. Впрочем, Тарик решительно не обращал внимания на их чувства, напротив, на его губах даже заиграла чуть заметная усмешка.

– Я не… – начали было в унисон Зист и Киндан и смолкли, потрясенные, глядя друг на друга.

Наталон встал, показывая всем своим видом, что обсуждение закончено.

– Я думаю, получится как нельзя лучше, мастер Зист. Киндан, ты можешь обратиться к кому угодно за помощью, чтобы перенести вещи и кровать в дом мастера.

– Я тоже кого-нибудь подыщу, – вставил Тарик, уже не скрывая удовлетворенной улыбки. – Наталон, если всё решено, то я хотел бы начать переезд прямо сегодня.

Киндану помогли с переездом Свани, кладовщик кемпа, и мясник Има.

– Если ты разберешь раму, то сможешь перенести ее по частям, – сказал Свани Киндану, свернув матрац и вскинув его на плечо. Он постучал пальцем по пустой раме и одобрительно заметил: – Отличное дерево. Сначала отнеси планки, а потом возвращайся за всем остальным.

Под руководством мастера Зиста они вынесли из дома Данила два комода и небольшой сундук для одежды.

– Твои сестры, несомненно, захотят их забрать, когда узнают о случившемся, – сказал мастер Зист. – Я уверен, что из этих вещей у тебя останется только сундук, но всё же поставь мебель в свою комнату.

– В мою комнату? – эхом откликнулся Киндан. У него никогда не было собственной комнаты, он всегда делил ее с Тофиром и Джакрисом.

– Но ведь не будешь же ты спать со мной, – скорчив гримасу, сказал Зист.

– В таком случае я, пожалуй, возьму побольше одеял, – глубокомысленно заметил Киндан.

Какими бы вредными ни были Тофир и Джакрис, между ними Киндану было тепло даже в самые холодные ночи – если, конечно, они не стаскивали с него одеяла.

– Киндан, если ты не намерен забрать с собой всё имущество, – сказал Свани после того, как быстро, но внимательно осмотрел дом изнутри, – я хотел бы взять кое-что из ненужного и раздать тем, кто победнее. А остальное, думаю, имеет смысл убрать на склад. У Тарика и без того достаточно всякого добра.

Киндан с готовностью согласился, и все трое взрослых одобрительно закивали.

– Еще мгновение, – сказал мастер Зист, поднимая руку. Все уставились на него. – Киндан, нет ли здесь чего-нибудь такого, что ты хотел бы взять для себя лично?

Киндан задумался.

– Всё равно что?

– Всё равно, – согласился Зист.

– Ну, в таком случае я хотел бы взять старый мамин столик. У него откидывается крышка и играет музыка…

– Музыка? – мастер Зист поднял бровь. Киндан кивнул.

– Его подарили ей и отцу… конечно, после… – Мастер Зист остановил его жестом.

– Има, Свани, позаботьтесь о столике, пожалуйста. – Мужчины закивали. – Что-нибудь еще?

– Давай-ка, парень, посмотри вокруг как следует, – посоветовал Свани. – Если здесь останется что-то такое, о чем ты потом вспомнишь и пожалеешь, а мы уже всё раздадим, то конечно, всегда можно будет вернуть вещь, но…

Киндан послушался совета и отправился в обход дома. В кухне он остановился и посмотрел на мастера Зиста:

– Может быть, вам нужна кухонная или столовая посуда?

Мастер Зист покачал головой:

– В Доме арфиста хватает посуды.

Киндан поджал губы, хмуро уставился в сторону и ненадолго задумался. Потом склонил голову.

– В таком случае, пожалуй, всё.

Свани испытующе посмотрел на Киндана.

– Ну и хорошо. Значит, мы сейчас перенесем твои вещи, а всё остальное распределим. Спасибо, парень: очень много народу будет благодарно за те вещи, без которых ты легко обойдешься.

Киндан молча кивнул. Он не совсем понял, что имел в виду кладовщик.

Как только Далор поднялся наверх, Нуэлла потребовала, чтобы он в подробностях рассказал ей все новости.

– Значит, Киндан переселяется к арфисту? – воскликнула она, когда он закончил повествование.

– А дядя Тарик переселяется в старый дом Данила, – подтвердил Далор.

Он не скрывал своей радости – теперь ему больше не придется постоянно слушать жалобы и ворчание дяди.

– Ах, но это же просто ужасно! – расстроилась Нуэлла. – Как я буду посещать арфиста, если там всё время будет Киндан? – Далор нахмурился, помолчал и буркнул:

– Не знаю.

– А ведь мастер Зист собирался учить меня играть на флейте, – печально добавила Нуэлла, обращаясь сама к себе.

– Ты и так уже играешь на ней лучше некуда! – веско заявил Далор.

– Но ведь никто, кроме тебя, об этом не знает, – жалобно протянула Нуэлла, чувствуя себя совсем несчастной.

– И еще мать, – поправил Далор.

– Из-за этого обвала отцовские планы оказались под угрозой, да? – спросила Нуэлла.

Далор пожал плечами. Нуэлла вздохнула.

– Хотелось бы мне… – Она снова вздохнула, покачала головой, но так и не выговорила свое желание вслух. Посидев немного в тишине, она взяла свою флейту и заиграла негромкую грустную мелодию.

Прошло уже несколько часов, но Киндан, сидевший на собственной кровати, в своей собственной комнате и слышавший движения арфиста кемпа, расхаживавшего за дверью, так и не успел оправиться от потрясения.

Мастер Зист несколько раз просовывал голову из-за двери, чтобы спросить:

– Всё нормально, парень?

В первый раз Киндан чуть не подскочил от неожиданности и нашел в себе силы лишь на то, чтобы безмолвно кивнуть в ответ.

– Вот и прекрасно. В таком случае я пойду кое-чем займусь, – сказал мастер Зист. – Если захочешь есть, найди что-нибудь на кухне. Я буду в кабинете и хотел бы, чтобы меня не тревожили.

Быстрого взгляда на лицо мастера вполне хватило Киндану, чтобы понять: тревожить его – в любом случае очень неразумный поступок. Он быстро кивнул, но ничего не сказал.

– Вот и прекрасно, – повторил мастер Зист, очевидно, чтобы прервать паузу. – Располагайся, устраивайся, а когда я покончу с делами, будем обедать.

Киндан довольно отчетливо слышал голоса, доносившиеся из кабинета Зиста. Голос самого мастера – и второй голос, молодой. Киндану стало любопытно, и он начал прислушиваться. Молодой голос походил на голос Далора, но слышно было всё-таки недостаточно хорошо, чтобы можно было сказать наверняка. Неужели мастер Зист решил помочь Далору наверстать все пропущенные уроки? Когда Киндану пришла в голову эта мысль, он сразу же задумался, не получал ли Далор дополнительные уроки и в то время, когда их учил подмастерье Джофри. Разве не могло быть так, что ему – как сыну Наталона – решили сделать послабление и частично освободить от шума и грубоватых шуток и выходок соучеников, которые непременно сопровождали каждый урок. Киндан знал, что все дети в кемпе считали Далора чрезмерно болезненным. Хотя, задумавшись сейчас, Киндан не смог припомнить ни одного случая, чтобы Далор слег с какой-нибудь хворью. Может быть, это Дженелла, которая потеряла несколько младенцев сразу после родов, излишне оберегала Далора и оставляла его дома всякий раз, когда ей казалось, что сын хоть самую малость нездоров? Это казалось Киндану маловероятным… да и голос звучал не совсем так, как у Далора. Он подумал, не стоит ли приоткрыть дверь и прислушаться к голосам.

Но пока он гадал, как же ему поступить, к разговору присоединился третий голос. Киндан безошибочно узнал горняка Наталона. И еще ему показалось, что Наталон чем-то недоволен. Он слышал также голоса мальчика и мастера Зиста. Говорили то тише, то громче, тон каждого голоса всё время менялся, и Киндан с уверенностью пришел к выводу, что обладатель молодого голоса, кем бы он ни был, хорошо знаком Наталону. Так что это скорее всего Далор, решил Киндан. Возможно, Наталон рассердился, обнаружив, что Далор мешает мастеру.

Голоса еще раз поднялись до повышенных тонов и смолкли. Киндан услышал, как две пары ног прошли по коридору, а затем шаги стихли за дверью. Прошло немного времени; мастер Зист тоже вышел в коридор и постучал в дверь Киндана.

Мальчик, никогда в жизни не встречавшийся с такой обходительностью, не знал, что и сказать.

– Можно мне войти? – справился Зист после непродолжительного ожидания.

Киндан поспешно открыл дверь.

– Конечно, мастер Зист. – Мастер Зист переступил через порог и осмотрелся.

– Значит, ты устроился?

– Да, спасибо, – ответил Киндан.

– Хорошо, – заявил Зист, сопроводив это слово решительным кивком. – А теперь пойдем на кухню. Будем обедать там.

Киндан уловил крепкий запах тушеной говядины задолго до того, как увидел стоящий на подставке в очаге горшок, который, как он знал, принадлежал к кухонной утвари Дженеллы. В горшке пузырился соус. Мальчик обвел взглядом помещение, нашел тарелки и столовые приборы и быстро накрыл на стол.

Мастер Зист разложил мясо, и в неловкой тишине они принялись за еду. Киндан быстро прикончил свою порцию и вежливо ждал возможности попросить еще. Мастер Зист заметил это, но продолжал медленно и тщательно пережевывать пищу. К тому времени, когда он наконец доел, Киндан уже ерзал от нетерпения на стуле.

– Десерт? – спросил мастер Зист.

– Э-э-э… – замялся было Киндан, но тут же выпалил: – Вы знаете, я подумал: а нельзя ли взять еще мяса?

Мастер Зист указал на горшок.

– Здесь нет никого, кроме нас с тобой, Киндан. Так что можешь съесть столько, сколько хочешь.

Пока Киндан наполнял тарелку, мастер Зист глубокомысленно разглядывал его и, когда мальчик вернулся к столу, сказал:

– Если мы одни, Киндан, всегда можешь есть, что хочешь и сколько хочешь. Только спроси и ешь.

Киндан, успевший набить полный рот, улыбнулся и кивнул.

– У тебя было много старших братьев и сестер, не так ли?

Киндан снова кивнул. Мастер Зист вздохнул.

– В моей семье я был самым старшим. Так что не могу в деталях вообразить, каково тебе приходилось. Однако предполагаю, что ты, скорее всего, был самым последним из тех, кому доставалась добавка… или десерт.

– Нет, было вовсе не так плохо, – ответил Киндан. – Сие старалась следить, чтобы мне всегда что-нибудь доставалось. – Он скорчил рожу. – Но Кайлек всегда пытался стащить мой десерт, если он у нас был.

Его лицо стало грустным, мальчик погрузился в воспоминания.

– Ты плохо ладил с Кайлеком, правда? – мягко спросил мастер Зист.

Киндан покачал головой.

– Да, и только в самый последний вечер перед тем, как… – он жалобно сморщился. – Зенор, мой друг, рассказал мне, что Кайлек спас ему жизнь. – На глазах Киндана выступили слезы. – Он всегда шпынял меня, но он спас жизнь Зенора.

– Не укладывается в голове, да? – грустно улыбнулся мастер Зист. – Я не раз удивлялся тому, как часто люди, которых всю жизнь считаешь никуда не годными, проявляют настоящую самоотверженность, когда по-настоящему припечет. – Киндан кивнул, безмолвно соглашаясь.

– Киндан, тебе известно, чем обычно занимаются арфисты?

– Ну… они… они учат детей, поют песни на праздниках и играют на разных инструментах, – сказал Киндан, далеко не уверенный в том, что дал правильный ответ.

Мастер Зист кивнул.

– Это часть их работы. Арфисты также собирают информацию и распространяют ее. Мы сохраняем знание. Мы помогаем целителям.

– Моя сестра умела лечить, – сообщил Киндан. Зист кивнул.

– А еще стараемся сделать жизнь легче. – Киндан уставился на него, выпучив глаза. Мастер Зист вздохнул.

– Мы выслушиваем каждого и пытаемся помочь, когда считаем, что может потребоваться серьезная помощь.

Киндан попытался сделать умный вид, чтобы мастер подумал, будто ему всё понятно. Это было особенно важно, поскольку он уже расправился и со второй порцией мяса, и рот у него наполнился слюной от предвкушения десерта, а мастера Зиста Киндан уже знал достаточно хорошо: он будет объяснять до тех пор, пока не решит, что Киндан всё понял.

Мастер Зист изобразил кривую, не слишком довольную улыбку.

– Нас также учат быть хорошими наблюдателями. Случается, конечно, что мы на что-то не обращаем внимания, но мы обучены видеть.

Он поднялся, взял обе тарелки и положил им обоим лакомств, которые прислала булочница.

– Наблюдать и слушать арфистов обучают ничуть не меньше, чем играть и петь, – продолжил мастер Зист, откусив кусочек печенья.

Киндан кивнул с набитым ртом.

– И еще арфист обучается хранить тайны, – добавил Зист.

– Я могу хранить тайны, – сказал Киндан. Мастер Зист погрозил ему пальцем.

– Возможно-возможно, но бывают такие случаи, когда нужно хранить и чужие тайны. Ты можешь это сделать?

Киндан в сомнении скривил губы.

– Ладно, посмотрим, – сказал мастер Зист. – Пока что я надеюсь, что ты не будешь подслушивать любые разговоры, которые я веду в моем кабинете или в кухне. Если ты что-то услышишь и захочешь обсудить, то подойди ко мне. А я тебе скажу, является ли это тайной или нет. Ты сможешь так вести себя?

Киндан кивнул.

– Вот и хорошо. – Мастер Зист положил в рот последнее печенье, поглядел на опустевшую тарелку Киндана и встал. – Помой посуду и отправляйся спать. Завтра начнем уроки.

– Уроки? – повторил Киндан. Мастер Зист кивнул.

– Уроки. – Он кивнул в сторону кабинета. – Арфисты также ведут записи. Джофри оставил мне свои. А там отмечено, что один из сыновей Данила не только хорошо поет, но выказывает вполне определенные склонности к тому, чтобы стать арфистом.

Широко раскрытые глаза Киндана вспыхнули недоумением.

– Он так написал?

Мастер Зист торжественно кивнул, но его глаза тоже сверкнули.

– Написал, – подтвердил он и указал пальцем на дверь. – Заканчивай с посудой и живо в кровать.

Новая жизнь, как казалось Киндану, шла куда более напряженно, чем старая. И, что печально, очень сильно отличалась от нее. За ним сохранилась обязанность нести дежурства на сторожевой вершине, стоявшей на сотню метров выше входа в шахту. Оттуда открывался изумительный вид на то, что большинство народа называло просто «долиной», но арфист и вслед за ним Киндан стали именовать «Долиной Наталона». Теперь, однако, он не был рядовым наблюдателем, каких много, а оказался ответственным за всех младших обитателей кемпа, дежуривших на вершине горы и бегавших с поручениями. Вероятно, эта должность досталась бы Тофиру или Джакрису, если бы они остались в кемпе, а теперь… Киндан был потрясен, осознав, что оказался самым старшим из мальчиков кемпа, не занятых на работе в шахте.

Когда Киндан в первый день смотрел вниз со своего поста и увидел Зенора, одетого в комбинезон, перешитый из запасной рабочей одежды его отца, он почувствовал одновременно и острый стыд, и страх, и горе. Стыд за то, что не спускается в забой вместе с горняками, страх из-за того, что его лучший друг Зенор вынужден заниматься работой взрослого, и горе из-за того, что воочию увидел жестокое напоминание о страшной беде, которая отняла не только жизни его родного отца и братьев, но и жизнь отца Зенора, и детство друга.

Киндан очень быстро обнаружил, что новые обязанности почти не оставляют ему времени для воспоминаний. Он никак не мог сообразить, было ли это организовано нарочно, или же так получилось из-за того, что в кемпе не хватало наблюдателей и посыльных. Когда он надлежащим образом распределил смены на Дозорной горе и развел бегунов по местам, где они должны находиться в ожидании поручений, ему тут же поручили возглавить группу крепких мальчиков и девочек по девять-десять Оборотов и отправиться обрубать ветки деревьев, которые свалили накануне взрослые кемпа.

Норла, мать Зенора, сумела очень удачно воспользоваться опытом, накопленным за те годы, что она потратила на возню с собственными малолетними чадами: ей поручили вести дневные детские ясли, где матери всего кемпа оставляли младенцев, отправляясь на работу в полях, огородах или же на распиловку деревьев, срубленных для изготовления шахтных крепей. Это назначение – его предложил мастер Зист – позволяло Норле работать на пользу всего поселения и одновременно держать под неусыпным наблюдением своих собственных малышек. Прежде этим занимались все матери по очереди, но теперь дом Норлы заполнился подгузниками различных степеней использования, а благодаря тому, что матери при первой возможности забегали проведать своих младенцев, овдовевшая Норла чаще виделась с остальными обитателями кемпа, чем при любой другой работе.

Гора угля на дальней стороне долины, напротив входа в шахту, непрерывно увеличивалась, но давалось это не просто.

Киндан слышал – но благоразумно держал свои знания при себе – много ночных бесед, которые велись вполголоса в Доме арфиста. Пожалуй, все горняки, за исключением Тарика, сочли своим долгом нанести визит новому арфисту. Многие приходили по два и по три раза. И все волновались.

– Да, это правда, у нас сейчас неплохая выработка угля, но надолго ли хватит разработанной шахты? – таков был лейтмотив каждой беседы. – Если мы не поведем новый ствол, нам останется только разрабатывать целики или… или закрывать шахту.

Поэтому Киндан почти не удивился, когда на следующее утро арфист попросил его объяснить, что означает «разрабатывать целики».

– Месторождение угля представляет собой огромное подземелье, – сказал Киндан. – Над ним находится скала, она давит сверху на выработку. Когда мы роем, то оставляем нетронутыми большие участки. Получаются такие столбы из угля, на них сверху давит скала…

– Но это не единственный способ вести добычу угля, не так ли?

Киндан кивнул.

– Да, можно устанавливать в выработках крепи и потом выбирать целики. Конечно, если бы залежь не была такой огромной, или, скажем, когда ее уже почти полностью выберут, правда, это будет не раньше окончания следующего Прохождения или даже еще позже…

– Более пятидесяти Оборотов? – На мастера Зиста эти сведения произвели немалое впечатление.

Киндан снова кивнул.

– Пласт хороший, в три метра толщиной, и занимает несколько акров. Нужно доказать, что кемп может обеспечить добычу. После этого здесь пробьют еще несколько шахт, одну для воздуха, а остальные только для угля, и еще, наверно, сделают штреки пошире, чтобы в них можно было запускать рабочий скот, а не возить уголь и породу на тачках и вагонетках вручную.

Мастер Зист вздохнул и покачал головой, расстроенный собственным невежеством.

– Давай вернемся к целикам. – Киндан кивнул.

– Целики держат всю верхнюю скалу и не позволяют ей осесть и смять ходы в угольном пласте. Они выдерживают ее вес. Если выработать целики…

– Возникает риск того, что вся шахта обвалится, – подхватил мастер Зист.

Киндан одобрительно улыбнулся арфисту.

– Совершенно верно! – согласился он.

– Тогда при каких же обстоятельствах выработка этих самых целиков имеет смысл?