Текст книги "Призывающий ветер"

Автор книги: Энн Макалистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

  – Прекрасная мысль, – сказала она и добавила: – Я буду спать на яхте.

  – Вы... что? – Он вытаращил глаза.

  – Мы не можем оба оставаться здесь. – Лейси с невинным видом посмотрела на него, потом перевела многозначительный взгляд на кровать, потом снова на него. – Устраивайтесь уж сразу в доме. А я переночую на яхте.

  Она надеялась, что глаза у нее выражают абсолютное простодушие. Митч вроде бы вознамерился поспорить, но возразить фактически было нечего.

  Если он собирается на некоторое время обосноваться на острове, как сам утверждал, то ее предложение вполне разумно. Тебе придется проглотить эту пилюлю, подумала она и сладко улыбнулась. Митч запустил в волосы пятерню. Лейси почти видела, как лихорадочно вертятся мысли у него в голове.

  – Мда... – наконец буркнул он и подавил вздох. – Ладно, вы ночуете на яхте.

  «Эсперанса» и вправду была Красавицей. Лейси даже чувствовала легкие уколы совести, что уводит ее. Нет, конечно, она не собиралась украсть яхту. Она просто брала ее на время, чтобы доплыть до Бутбей-Харбора и там поставить на то же место, где она стояла сегодня утром.

  Потом, через несколько дней, она пошлет дяде Уоррену из Сан-Диего открытку. Дядя Уоррен человек коварный, но не тупой. Если Лейси в Сан-Диего, то он должен задуматься, где же Митч Да Сильва. Лейси не сомневалась, что дядя Уоррен способен понять, в чем дело. И безусловно, он тотчас же помчится спасать Митча Да Сильву, брошенного на острове как в тюрьме.

  Для обоих это будет хороший урок, вот когда они уж точно научатся уважать Лейси Феррис. К тому же Митчу придется признать, что он получил то, что хотел, – полное одиночество.

  Лейси оставалась в доме до вечера и даже разожгла огонь в плите.

  – Вам придется понять всю неповторимость здешних условий жизни, – сказала она Митчу и с удовольствием отметила, как что-то вроде чувства вины пробежало у него по лицу.

  Тебе это только на пользу, подумала она и продолжала свои объяснения. Они ему еще пригодятся.

  До наступления темноты он проводил ее к яхте, еще раз предложив остаться на ночь в доме.

  – Ведь вам не хочется отсюда уходить? Приятные воспоминания, детство и все такое прочее...

  Но Лейси не поддалась соблазну.

  – Вам не помешает заночевать одному. Вдруг до моего отъезда появятся еще какие-то вопросы.

  – О, гмм, да, правильно, – довольно быстро согласился он, но потом, уходя вверх по тропинке, то и дело оглядывался и уныло смотрел на парусник. Лейси долго провожала взглядом его фигуру, отмечая про себя драматичность зрелища – вот он удаляется от нее среди деревьев в свое одиночество, в свою мечту, сбывшуюся, правда, не совсем так, как задумывалось. И пока Митч не скрылся из виду, она не стала танцевать победную джигу.

  Он пообещал спуститься к бухте рано утром, как только встанет.

  Рано утром, с удовлетворением подумала Лейси, она будет на полпути к Бостону.

  Но как бы то ни было, пока ей надо достать этот проклятый фал, болтавшийся на самой верхушке мачты.

  Сощурившись, она посмотрела вверх, туда, где он висел. Футах в сорока над нею, никак не меньше.

  Идиот, ругала она Митча. Каким же надо быть идиотом, чтобы упустить фал! Только самый круглый дурак на свете способен на такое.

Или человек себе на уме.

  Если бы ты не догадалась сказать, что будешь спать на яхте, напомнила она себе, на твоем месте сейчас стоял бы Митч – или уже карабкался бы наверх. И, конечно, идиотом бы себя не считал, даже напротив!

  – Так что за дело, – скомандовала себе Лейси, забралась в веревочную люльку и, упираясь босыми ступнями в мачту, начала взбираться наверх.

  Она всего два раза в жизни влезала на мачту, да и то днем. Хотя в темноте даже лучше – ничего не видно, значит, не так страшно. Высоты она всегда побаивалась.

  Надо спешить, отлив уже слабеет. Лейси не сомневалась, что сумеет выйти из бухты, минуя скалы, которые откроются, как только сойдет вода. Еще один вызов обстоятельствам, без которого она, будь ее воля, вполне обошлась бы.

   Перехватывая мачту то одной рукой, то другой, дюйм за дюймом взбиралась она наверх. Натертые локти горят, в груди словно камень, а она добралась только до середины. Слава Богу, можно с минуту отдохнуть на перекладине.

  Рядом с ней закружились нежные дымчатые завитки, медленно оседая вниз. Лейси выругалась. Только этого ей не хватало. Надо спешить, похоже, опускается туман. Она закусила губу и полезла дальше. Все выше и выше. Руки дрожали. Одна нога на мгновенье соскользнула вниз, и она сильно ударилась о мачту. Бормоча молитвы и болтая ногой, она нащупала деревянную распорку и уперлась в нее носком. Теперь можно отдышаться.

  Она поднялась уже настолько, что канат болтался у нее почти перед глазами. Но руки уже не подчинялись ей, ладони саднило, канат не поддавался, обжигал, скользил. Сосредоточившись до предела, она потянулась за раскачивающимся канатом.

  Есть! Наконец-то! Но самое трудное еще впереди. Обхватив ногами мачту и обмотав канат вокруг руки, она должна схватить другой рукой сам фал. Стиснув зубы и еще лихорадочнее шепча молитвы, она дотянулась до фала.

  Невозможно себе представить, что она почувствовала, когда нащупала вокруг петли фала тонкую, аккуратно привязанную к ней леску! Такую тоненькую и бесцветную, что ее невозможно было заметить даже при дневном свете, не то что в темноте. Леска, несомненно, спускалась до самой палубы, и она позволила бы Митчеллу Да Сильве просто потянуть вниз фал, не отрывая подошв от палубы.

  – Будь он проклят!

  Зажав в зубах петлю фала, Лейси быстро спустилась вниз. Пар шел у нее даже из ушей, тая в темноте. Будь он проклят!

  Если ее и тревожили приступы вины, угрызения совести, когда она думала о том, что бросает на острове Митчелла Да Сильву на произвол судьбы, то теперь от них не осталось и следа.

Он заслуживает этого.

   И вообще, надо еще подумать, стоит ли посылать открытку дяде Уоррену. Кто знает, сколько времени он собирался держать ее в Гнезде Буревестника?

  На какой срок он бы ни планировал бросить ее здесь, уж ему-то и пожизненного срока будет мало. Редкостный подонок этот Митчелл Да Сильва!

  По крайней мере хотя бы отлив пока на ее стороне. Впрочем, ненадолго. Лейси действовала быстро и деловито. Подняла якорь, поставила грот, и яхта двинулась к выходу из бухты. Лейси предстояла нелегкая задача, и она сосредоточилась только на том, чтобы все сделать как следует и все держать под контролем. На такой большой посудине она еще никогда не плавала одна.

  В какую-то минуту Лейси пожалела, что нет мотора. Но нет, так лучше. На шум мотора Митч прибежал бы на берег, подумала она, убеждая себя, что справится.

  Худшее почти уже позади. Кливер поднят, якорный канат уложен, шлюпка покоится на положенном ей месте, и Лейси ведет свой корабль к выходу из бухты. Обхватив руками штурвал, она оглянулась и бросила прощальный взгляд на остров.

  – До свидания, простофиля, – мягко проговорила она и устремилась вперед, в открытое море.

  На минуту она пожалела, что не высадила Джетро на берег. Но кот вроде бы стал частью яхты: куда она – туда и он. В Бутбее с ним проблем не будет, ничего не стоит договориться с кем-нибудь из местных ребят, чтобы они кормили кота, пока дядя Уоррен не снимет Митча с острова.

  Может быть, она даже оказывает коту любезность. Попадись он завтра Да Сильве под руку, ему не поздоровится.

  Выбравшись из бухты, Лейси поставила яхту по ветру и, закрепив штурвал, спустилась вниз, чтобы включить освещение, компасы и ходовые огни. Они не включились.

  – Проклятие, – пробормотала Лейси.

  Или батарейки сели, или где-то есть рубильник, который надо включить. Но у нее нет времени искать. Шум волн усилился, парусник стало болтать, и она, схватив карты, помчалась наверх.

  Довольно часто бывая на острове, Лейси хорошо изучила курс. Вытащив из кармана фонарик, она без труда приспособилась держать его в зубах и следить за компасом, по часам меняя галсы. Великим искусством судовождения тут и не пахнет, но добраться до гавани можно.

  Зажав фонарик в зубах, она изучала карту, а потом сверялась по компасу. Да, через десять минут надо сделать правый галс.

  До поворота оставалось совсем немного, когда от холода у нее потекло из носа. Вытирая нос, она выбила изо рта фонарик. Он вылетел, покатился и, не успела она опомниться, упал в море.

  Лейси состроила гримасу. Еще один вызов. По крайней мере у нее остаются часы. Их циферблат успокаивающе светился в темноте. Выждав еще семь минут, она глубоко вздохнула и медленно развернула судно, с удовольствием ощутив на щеках ветер.

  Лейси не могла бы точно сказать, когда опустился туман. Минуту назад неясные, редкие его завитки плавали вокруг мачты, и вот уже вся одежда пропиталась влагой и приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть циферблат часов.

  Пальцы впились в штурвал. Еще две минуты. Лейси вглядывалась в туманную темень, пытаясь держаться курса. Должно быть, она приближается к западному берегу острова Паркера, он должен быть по левому борту. Остров Блюберри будет немного дальше и с правой стороны. Только бы не сбиться с курса! Прошло томительных десять минут, потом еще минута. Пора! Она повернула штурвал на наветренный борт и пошла против ветра.

  В ясную погоду пройти через пролив между островами не составляло труда. Но туман сгущался с каждой минутой, к тому же у нее не было навыков, как обращаться с «Эсперансой». Насколько упростилась бы задача, если бы она знала этот парусник как свои пять пальцев и если бы туман поднялся!

  Но не возвращаться же обратно.

  К тому же возвращаться и не хочется, с мрачной улыбкой подумала Лейси. Хотя она отдала бы половину своего большого наследства за то, чтобы увидеть лицо Митча Да Сильвы, когда на повороте тропинки к бухте он обнаружит, что они с «Эсперансой» исчезли.

  С левого борта доносилось мягкое позвякивание буя. Он казался дальше, чем она ожидала; по ее расчетам, она уже миновала узкий проход между островами. Впрочем, туман сильно меняет звук. Ближе к Бутбею ориентироваться станет гораздо легче. Она сможет услышать противотуманную сирену и, если повезет, увидит лучи маяка на мысе Пемакид.

  Снова звякнул буй, теперь ближе. На этот раз с правого борта. Пальцы Лейси судорожно сжали штурвал. С правого борта? Конечно, нет.

  Он должен быть с левой стороны. Она наклонила голову, прислушиваясь. Да, конечно, слева. Просто ослышалась. Лейси с облегчением вздохнула. Она знает эти воды. Она плавает здесь уже много лет. Она сумеет справиться.

  И в этот момент яхта ударилась о скалы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  Она исчезла.

  Митч поморгал глазами, потряс головой и снова поморгал. Взгляд его яростно обыскивал покрытую туманом бухту, рассудок отказывался верить.

  – Она не могла уплыть, – пробормотал он.

  Но она уплыла.

  Митч беззаботно спускался к бухте, продумывая по пути обманный ход. Он пошлет бедную, ничего не подозревающую Лейси Феррис в дом за забытым пиджаком. И пока она будет его искать, снимется с якоря и уплывет.

  И вот теперь... Теперь вдруг обнаружилось, что уплыла она сама. Не веря своим глазам, он ошеломленно оглядывался. Провел пальцами по волосам, пнул корягу, и ужасное подозрение закралось ему в голову. Что, если Уоррен подстроил ловушку?

  Но Митч быстро отказался от своего подозрения. Уоррену Феррису нет смысла устраивать ему ловушку, бросать на острове. В бизнесе и на войне все средства хороши. Но у них нет общего бизнеса, кроме ранчо Бар-Эф. И если старик передумал, то мог просто сказать, что не хочет его продавать.

  Но тогда почему?..

  Он мысленно представил себе Лейси Феррис с ее упрямым подбородком, мальчишеской улыбкой и непокорными рыжими волосами. Он вспомнил, как она перелетала с одного камня на другой, все время разговаривая и жестикулируя, и то и дело бросала на него испытующий взгляд своих бездонных зеленых глаз.

  – Понимаете? – спрашивала она у него. – Я хочу быть уверенной, что вы понимаете. Завтра вам все придется делать самому. – Так она ему говорила. И он чувствовал себя чертовски виноватым. Конечно, она не могла знать...

  Неужели могла?

  Неужели?..

  Нет. Конечно, нет. Может быть, это зрение сыграло с ним шутку, спрятав сорокафутовую мачту. Нет, это не зрение, это фантазия у него разыгралась. Ничего странного, туман такой густой...

  Он быстро обежал глазами бухту вдоль и поперек, потом внимательно осмотрел берег. Может статься, она просто спряталась за деревом, готовая в любой момент выскочить и посмеяться над ним.

  Но нет. Она не появлялась. Волны бились о скалы. Над головой у него кружила чайка. Издали доносился рев противотуманной сирены. Но Лейси как в воду канула.

  Что происходит? Почему она это сделала? Неужели знала, что он согласился бросить ее на острове?

  Он почувствовал еще один, совсем короткий, но неприятный укол вины и чертыхнулся, стараясь его заглушить.

  Она не могла знать. Безусловно, Уоррен не обронил даже намека, а другого способа узнать у нее не было.

  Или был?

  Смутные подозрения уже начали шевелиться у него в мозгу.

  – Лейси! – заорал он. Никакого ответа.

  Митч осмотрел несколько акров скал, окруженных океаном, сосны, березы и уставился на едва видимые сквозь туман колечки дыма, поднимавшиеся из трубы дома за холмом, нещадно продуваемого ветром.

  – Лей-си!

  Туман душил его голос, вечный шум прибоя заглушал его.

  Да и не было поблизости никого, кто бы услышал его бессильные вопли. Она сбежала. Ничего не поделаешь. Такова реальность. И он скрипнул зубами. Пальцы сжались в кулаки.

  – Маленькая бестия! Ведьма! Проклятие, она бросила меня здесь!

  Ярость захлестнула Митча, когда он вдобавок сообразил, что она уплыла на его собственной яхте.

  – Она украла мой парусник! – прорычал он.

  Все, что он говорил потом, не было предназначено ни для чьих ушей, кроме его собственных. Он перечислял, что он сделает с ней. Убийство, расчленение и долгая, медленная смерть – даже в совокупности этого мало для такой особы, как Лейси Феррис.

  Откуда она узнала?

  Кто постарался, чтобы она узнала? Сейчас-то уже очевидно, что она знала и переиграла его!

  Попадись ему в руки этот доносчик, мокрого места от него не останется. Выражение ее лица, когда она показывала ему, как пользоваться плитой, снова, поддразнивая, всплыло перед ним.

   И подумать только, он чувствовал себя виноватым за то, что собирался сделать с ней. Сейчас он не испытывал бы вины, даже если бы собственными руками скрутил ее очаровательную шейку!

   Глаза его сузились, ногти впились в ладонь, он смотрел в непроницаемый туман и бормотал:

   – Ну, Лейси Феррис, попадешься ты мне!

   Люди не разыгрывали с Митчем Да Сильвой такие шутки. Не разыгрывали, если дорожили собственной шкурой.

  Митч Да Сильва не привык смирять свою ярость и тем более не умел этого делать с приятной улыбкой. Главное, что его отличало, – это упорство в осуществлении своих планов и чувство собственного достоинства. Человек дела, он не умел отдыхать просто ради отдыха.

  Хотя он и любил расслабиться, но только так, чтобы отдых был активным. И еще он любил сам распоряжаться собой и своим временем. Терпеть не мог, когда правила игры навязывал ему кто-то другой. Мысль о том, что по воле Лейси Феррис он проведет на острове Гнездо Буревестника целую неделю, доводила его до исступления.

Он обрушил свою ярость на рубку дров.

  Недавний шторм повалил недалеко от дома несколько дряхлых деревьев. Избавленный от необходимости разряжать свою злость на здоровом дереве, он стал рубить поваленные. Чурбаки должны были подходить по размеру для плиты. Разделка чурбака на поленья всякий раз символизировала отсекновение головы Лейси Феррис.

  Он махал топором, рубил и колол. Он взмок и чуть ли не дымился от пота. Ладони покрылись волдырями от топорища, скользившего в руках. Время от времени неодолимая сила тянула его на вершину холма, и он в очередной раз изучал бухту, где совсем недавно стояла «Эсперанса».

  Но «Эсперансы» там не было. Только туман. Сначала он поднялся, а потом снова опустился на бухту и, словно одеялом, накрыл остров влажными хлопьями.

  Он хмурился, и возвращался к бревну, и принимался колоть с обновленной яростью. Колол, не замечая, что густой туман так пропитал его рубашку, что она прилипла к спине, что волдыри на ладонях уже стали кровавыми. То и дело отбрасывая с глаз вьющуюся прядь, взмахивал топором и с остервенением опускал его на бревно.

  Утро перешло в полдень, но ничего не изменилось. Ни погода, ни настроение Митча не улучшались.

  Зато, к его удивлению, появилась Лейси Феррис.

  В тот момент, когда он опустил топор на последний чурбак, какая-то веточка чуть запоздалым эхом треснула за его спиной. Он оглянулся... и вытаращил глаза.

  Лейси стояла совсем близко, на склоне противоположного холма. Митч ждал, что она начнет с триумфом хлопать в ладоши или покажет ему нос.

  Но ничего такого она не сделала. Просто стояла с мокрым и грязным Джетро на руках. Румяное ее лицо так побледнело, что веснушки были видны даже на расстоянии десяти ярдов. Непослушные мокрые локоны облепили голову.

  Вид у нее был осунувшийся и какой-то побитый. Митч испытал чувство примитивного удовлетворения: именно такой он хотел бы ее видеть.

  Вот так-то. Пусть знает свое место, нечего гонор проявлять. Очевидно, она одумалась. Лучше поздно, чем никогда.

  Он ждал, что она заговорит. Но Лейси, даже не взглянув на него, опустила кота на землю, сбежала с холма и, проскользнув мимо него, поднялась по ступенькам и вошла в дом. Дверь с грохотом закрылась за ней.

  Митч с раздражением смотрел ей вслед. Значит, он даже не услышит извинений? Он воткнул топор в недоколотое бревно и, последовав за ней, рывком распахнул дверь дома.

  Она стояла лицом к огню, спиной к нему, ссутулившись, стуча зубами и потирая руки. Он понял, что она пытается согреться.

  – Приятное было плавание? – Он даже и не старался скрыть своего сарказма. Черт подери, она заслуживает гораздо большего.

  На ответ он не рассчитывал. Но Лейси медленно обернулась и бросила через плечо:

  – Бывали и лучше.

  Она подошла ближе к огню и снова уставилась на пламя. Митч раздраженно сказал ей в спину:

  – По крайней мере у вас хватило ума вернуться. Где вас носило? Что за дурацкую игру вы затеяли? Что за надувательство?

  Спина ее вздрогнула, она резко повернулась к нему.

  – Мне? Мне взбрело в голову надувательство?!

  Лейси не могла поверить своим ушам. Проклятие, из-за его подлой сделки она чуть не утонула, а он стоит и смотрит на нее так, будто воображает себя рыцарем без страха и упрека.

  – Святая невинность! А как насчет фала? Ох, черт, – передразнила она его интонации. – Вроде бы я упустил фал, чтобы он взлетел на верхушку мачты. Думаю, нам придется остаться здесь на ночь.

  – Фал и вправду был на верхушке мачты, – после секундного замешательства подтвердил он.

  – Привязанный к леске.

  – Ну и что? – Он помрачнел и сунул кулаки в карманы.

  – А то, что не говорите мне о надувательстве, Митчелл Да Сильва. Я знаю о вашем подлом надувательстве. Вашем и дяди Уоррена!

– Моем и Уоррена? – Он вытаращил глаза.

  – Я была в тот вечер в доме. Я все слышала! И видела вас, слышала, как вы обговариваете свой коварный мелкий заговор. В тот вечер. В библиотеке.

Он нахмурился, но не стал отрицать.

– Вы были там? Где?

  – В холле, – раздраженно буркнула Лейси. – Подслушивала через замочную скважину.

– Шпионили. – Митч надменно улыбнулся.

  – Защищала себя! Я знала, что дядя Уоррен что-то задумал. Только не знала, что. Но никогда не думала, что он дойдет до похищения.

– Это не похищение.

– Объясните это полиции.

  – Ох, ради Бога. Только ради чего вмешивать сюда полицию? Ради того, что дядя решил защитить вас?

  – Защитить меня, бросив на острове? – Теперь уже Лейси вытаращила на него глаза.

  – Он заботится о вас. Не хочет, чтобы вы связались с человеком, у которого дурная слава.

  – Интересно, что бы он ответил, если бы узнал, кто этот человек с дурной славой.

  – У вас, надо полагать, не дурная слава? – Она высокомерно оглядела его. Принадлежа к семье Феррис, она имела право высокомерно смотреть на мир и наконец-то решила им воспользоваться – вполне, надо сказать, к месту.

  Лейси заметила, как у него сжались в карманах кулаки. На скулах вспыхнул темный румянец.

  – Вы чертовски правы! У меня не дурная слава. И, клянусь, моя милая, я не женился бы на вас за все ваше состояние!

  – А я бы не вышла за вас замуж, будь вы единственным на свете мужчиной!

  – Тогда радуйтесь – я никогда не сделаю вам предложение! – рявкнул Митч.

  – Я ликую! – огрызнулась в ответ Лейси. Они стояли друг против друга, Тяжело дыша и сверкая глазами. Лейси услышала, как за ее спиной перекатились и затрещали поленья. Она повернулась к огню, предпочитая смотреть на пламя, а не на жесткое лицо Митча Да Сильвы.

  – Если вы знали, – минуту спустя спросил он, – почему же поехали?

  – Собиралась преподать вам урок, – буркнула Лейси.

  Наступило молчание. Потом мрачный голос за ее спиной сказал:

  – Считайте, что уже преподали. Мы возвращаемся, как только поднимется туман.

  – Это невозможно, – спокойно возразила Лейси.

  – Почему? – Митч остановился на полпути к двери.

  – Яхта утонула.

  – Что?!

  Лейси понимала, что вопрос явно риторический. Тем не менее повторила свои слова и с вызовом вздернула подбородок.

  – Вы... утопили... мою... яхту? – Слова падали как камни. Застыв, Митч Да Сильва уставился на нее, и краски медленно сходили с его лица. Пальцы вцепились в притолоку двери. Глаза горели нехорошим огнем.

  – Вы собирались украсть меня! Я могла там погибнуть!

  – Жаль, что не погибли.

  – Нет, постойте...

  – Нет, это вы постойте. Вы украли мою яхту!

  – Украла?! – взвилась Лейси.

  – Украли! – непреклонным тоном подтвердил Митч.

  – Я одолжила вашу драгоценную яхту. Из жалости к вам я собиралась оставить ее в Бутбее! Дядя Уоррен снял бы вас с острова, и вы бы нашли ее на прежнем месте.

  – Но вместо этого вы?.. – саркастически протянул он, ожидая, что она сама закончит фразу. Конечно же, признанием в содеянной подлости.

  – ... пошла вокруг острова Паркера, – упавшим голосом проговорила Лейси.

  Митч закрыл глаза. Губы скривились в беззвучном непечатном слове. Лейси вздрогнула. В ушах у нее снова раздался ужасный скрежет скал по днищу «Эсперансы» и треск корпуса.

  – Я не хотела этого! – с жаром воскликнула она. – Вы так себя ведете, будто я сделала это нарочно! И кроме того, это ваша вина, – упрямо повторила Лейси. – Если бы вы...

  – Заткнитесь. – Голос у Митча был холодный и жесткий, отметающий все протесты. – Только заткнитесь. Я не хочу разговаривать с вами. Не хочу слушать вас.

  Она открыла рот, но он не дал ей ничего сказать.

  – Вы щенок, Лейси Феррис. Испорченная, отвратительная, надоедливая дрянь. Вы заслуживаете всех гадостей, какие с вами случаются. Как ваши родственнички говорили, так оно и есть: вы заноза у них в заднице.

  Он не вернулся. Ну и слава Богу. Если бы он дал ей такую возможность, Лейси сказала бы, что сожалеет о случившемся. В самом деле, гибель «Эсперансы» не доставила ей никакого удовольствия. А если откровенно, то даже наоборот.

  «Эсперанса» была красивой яхтой, с хорошим ходом, ухоженная и легкая в управлении. Словно чистокровная лошадь, она отзывалась на легчайшее прикосновение. Да, такой она была, пока не наскочила на рифы с правой стороны пролива.

  А сейчас «Эсперанса» превратилась в груду обломков, и, наверно, навсегда. Теперь-то они, даже вдвоем, не смогут добраться на ней до Бутбея. Лейси пришлось преодолеть весь путь с острова Паркера в шлюпке. Но в шлюпке им никогда не добраться до большой земли, это слишком далеко.

  Теперь все трое, она, Джетро и Митч Да Сильва, должны торчать здесь до тех пор, пока дядя Уоррен не сообразит спасти их. Или, с надеждой подумала она, может быть, местные рыбаки найдут обломки «Эсперансы» и отправятся искать оставшихся в живых.

  На беду, регулярный маршрут через пролив между островами Паркера и Блюберри не проходит. Люди обычно пользуются более удобными путями по берегу, а там уже прибегают к коротким маршрутам между населенными островами и побережьем. Как правило, на таких маршрутах ходят паромы. И омаров в здешних водах здесь почти не ловят, так что рассчитывать на дружескую помощь рыбаков не приходится.

  Короче, если их в ближайшее время снимут с острова, значит, им колоссально повезет. И Лейси это понимала.

  – Да, плохи дела. – Лейси, как ни прикидывала, нашла лишь один плюс в своей ситуации: у Митча Да Сильвы появится возможность открыть несколько простых истин и поделиться ими с дядей Уорреном. Побыв с ней на острове, вряд ли он останется при мнении, что она надоедливая дрянь.

  Очнувшись от своих мыслей, Лейси поймала себя на том, что все еще потирает руки, пытаясь унять дрожь. Несмотря на все усилия и жаркий огонь, ей не стало теплее. Поначалу, когда она только ступила на остров, холод ее не донимал – видимо, от возбуждения. А сейчас зубы выбивали дробь и вся она окоченела. Еще бы, вдруг сообразила она, ведь джинсы и куртка вымокли насквозь.

  Счастье еще, что сама осталась цела. Ей пришлось бросить «Эсперансу», перебраться в шлюпку и фактически вслепую грести больше мили в неспокойной воде. Конечно же, только молитва и рука Господня помогли ей благополучно вернуться в Гнездо Буревестника. Без их помощи она бы нашла свой конец в море, за милю отсюда.

  От этой мысли дрожь стала сильнее. Да еще мокрая одежда облепляла ее, не позволяя согреться. Надо поскорей переодеться. А все этот Митч Да Сильва, будь он неладен, – ворвался в дом и не дал ей времени даже одежду сменить.

  И она начала рыться в шкафу, выбирая что поновее и потеплее из тех свитеров, какие много лет подряд оставляли здесь она и ее кузены. Лучше всего подойдет тяжелый шерстяной свитер, правда, она в нем утонет, но сейчас не такое время, чтобы привередничать.

  Лейси сняла мокрый лифчик и надела одну из теплых маек, а поверх натянула свитер. Потом стащила джинсы и трусики, повесила их на спинку стула и придвинула его к огню.

  В просторном, болтавшемся чуть не до колен свитере со свисающими рукавами она неуклюже копалась в ящике, просматривая довольно потрепанное содержимое. Наконец остановила свой выбор на изрядно поношенных вельветовых брюках, принадлежавших кузену Фреду в те достопамятные времена, когда он еще не обзавелся брюшком. Пришлось закатать их внизу и затянуть в поясе, но по крайней мере в них можно согреться.

  На ноги Лейси натянула шерстяные носки, но ничего не нашла взамен мокрых парусиновых туфель на толстой подошве. Впрочем, туфли в этот момент занимали ее меньше всего. Быстро окинув взглядом комнату, она поняла, что самой большой проблемой будет кровать. Прошлой ночью, когда встал вопрос о ночлеге, она вызвалась спать на яхте. Нынешней ночью яхты не будет.

   На подушке еще виднелась вмятина там, где лежала голова Митча Да Сильвы. Лейси моментально отвела глаза. Она не хотела думать о Митче Да Сильве, тем более в связи с кроватями, вернее, что еще хуже, в связи с одной-единственной кроватью.

   Может быть, он не вернется.

   Как бы не так, с издевкой сказала она себе. И куда, ты надеешься, он денется?

   Но проходил час за часом, а он не возвращался. Лейси начала недоумевать.

   В середине сентября солнце заходит примерно в половине седьмого. В шесть тридцать Митч еще не вернулся. В семь тридцать Лейси высунула голову за дверь и уперлась в стену тумана и темноты.

   – Только Митч Да Сильва способен быть таким упрямым, – сказала она Джетро, – с него станется проторчать в такую ночь на холоде. – И Лейси снова вернулась в тепло.

   Может, он хочет, чтобы она почувствовала себя виноватой?

   Наверно.

   Удалось ли это ему? Еще бы.

   Он не вернулся и в полдевятого, и Лейси, вздохнув, сунула ноги в парусиновые туфли, натянула теплую куртку и пошла посмотреть.

  Почти в полной темноте взбиралась она по тропинке и карабкалась на скалы, и только многолетнее лазание по каменистым холмам спасало ее от падения и ушибов. Побережье острова Лейси знала как свои пять пальцев, инстинктивно угадывая, куда поставить ногу, где можно пройти.

  Сначала она проверила сторону острова, обращенную к морю. Там было несколько пещер. Он мог отсиживаться в одной из них. Пройдя несколько ярдов, она останавливалась, прислушивалась и окликала его. Никакого ответа.

  Потом она обследовала северную сторону острова, звала и прислушивалась. Наконец взобралась по узкой тропинке на вершину утеса, а потом спустилась вниз к дому. У нее теплилась слабая надежда, что он ждет ее у огня. Увы, дом был пуст.

  Очевидно, он спустился в бухту, надумал проверить, не соврала ли она ему насчет яхты. Хотя вряд ли. Ведь ясно было, что она сказала правду. Но Лейси решила осмотреть и бухту.

  – Митч! Да Сильва, где вы? – Как ей хотелось, чтобы в голосе не слышалась дрожь! Но чем больше она ходила, тем тревожнее ей становилось. А вдруг он упал, разбил голову, лежит без сознания? И она заспешила вниз.

  В темноте ушло почти полчаса, пока она спустилась чуть ли не до самого берега, и тут наконец услышала ответ:

  – Сюда. Я здесь. – Голос звучал ворчливо и сердито, но были в нем и еще какие-то нотки, в которых прямо так, с ходу, Лейси не разобралась.

Она почувствовала огромное облегчение.

– Где «здесь»?

  Лейси стояла на небольшой площадке, с которой было видно обрывистую тропинку, ведущую к бухте. По звуку ей казалось, что он где-то внизу, но полной уверенности не было. Она знала, теперь уже на всю жизнь, какие трюки со звуком устраивает туман.

  – Здесь, внизу. Только не идите по этой проклятой тропинке. Она осыпалась, и я упал.

  – Вы ушиблись?

  – Ну что вы! Я лежу здесь ради укрепления здоровья. Ночные ванны в тумане и при десяти градусах – предел моих мечтаний.

  Надо притвориться тупой и не замечать этого его несносного сарказма.

  Лейси стиснула зубы. Будь он проклят.

  – Прекрасно. Тогда наслаждайтесь и дальше. – Круто повернувшись, она направилась к дому.

  – Проклятие! Феррис! Вернитесь! – Теперь уж никаких сомнений насчет его интонаций быть не могло. Голос прерывался от ярости.

  – Да, но вы сказали...

  – Я сказал – вернитесь, черт вас подери, и помогите мне.

  – Помочь?

  Митч Да Сильва просит помощи? Помощи у нее?

  – Я вывихнул лодыжку.

  – И это все?

  – Вам мало? Я не могу выбраться на тропинку. Не могу ступить на ногу.

  – Гм... я хотела спросить... вы уверены, что не сломали ногу?

  – Не знаю. Не думаю. Просто не могу стоять. Не могу подняться. И до смерти замерз, – пробормотал он так тихо, что она еле расслышала.