Текст книги "Жаркий поцелуй"

Автор книги: Энн Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Скотти взглянула на него снизу вверх. Она понимала, что он шутит, по крайней мере отчасти; если он захочет ее поцеловать, он ее поцелует. И не будет спрашивать разрешения. Но он хочет того же, чего и она, – быть ближе.

Быть ближе – что может быть замечательнее.

Но только до определенного предела.

Стать еще ближе – опасно.

Скотти так и не смогла вспомнить, что же она в итоге решила делать. Вряд ли она дала ему разрешение, но его восхитительные мягкие губы уже касались ее губ. Уже два раза Кэл целовал ее, и вот опять она оказалась не готова. Да и как можно подготовиться к такому уникальному явлению, как поцелуй Кэла?

От него шел слабый запах имбирного пива и еще, совсем слабый, целебного пара, которым лечили щенка; щеки и подбородок были темными и слегка шершавыми. Скотти чувствовала его дыхание, такое же теплое, как его объятия.

Конечно, он не ограничился «одним маленьким поцелуем». Не ограничился и двумя. В конце концов Скотти потеряла счет. Ее руки непроизвольно поднялись, чтобы обхватить его за шею, Поцелуи плавно перетекали один в другой, сливались, переливались всеми возможными запахами и вкусами. Карамель. Горячий мед, Соблазн. Обещание. Бог мой, он, должно быть, целуется лучше всех на свете. Прильнув к его губам, Скотти поняла, что она никогда не сможет насытиться им. Целуя ее, Кэл опустил руку и провел ладонью по узкой полоске обнаженной кожи между ее джинсами и рубашкой.

Скотти почувствовала тепло его рук – его больших умных рук – на спине, через ткань рубашки, и на ягодицах, через джинсы. На талии, кожа к коже.

С его руками невозможное становилось возможным. Да ведь она всегда это знала…

Разгоряченная, с трудом сохраняя равновесие, Скотти вырвалась из его уютных рук. Секунду они стояли, одинаково уперев кулаки в бока, глядя друг на друга и пытаясь отдышаться.

– Вот так эксперимент! – наконец с трудом выговорила Скотти.

– Слушай, не я один…

– Нет, не один. Я даже могу сказать, что… – она наконец смогла глубоко вдохнуть и выпрямилась, – эксперимент удался.

Кэл, который уже приготовился к защите, выглядел обескураженным.

– Я даже думаю, – продолжала Скотти, явно поднимая ставки, – что нам с тобой надо устроить свидание.

– Свидание? – Кэл не поверил своим ушам.

– Ну да, знаешь, одеться, поехать куда-нибудь вместе – не за собаками, а просто так, где-нибудь поужинать, а не перехватить на бегу…

– Отлично. Свидание. И когда?

– В субботу свадьба Боба и Нэнси. Я им уже купила подарок. Там будет весь округ. Все наши, из подразделения, они и так думают, что мы… что у нас с тобой… в общем, ты понял.

– В субботу. Заметано.

Все еще глядя на Кэла, Скотти отступала к двери, стараясь сохранять непринужденный вид.

– Проведем еще один небольшой такой эксперимент. При свете, который падал из открытой двери в кухню, Скотти увидела, что Кэл с улыбкой наблюдает за ее странными перемещениями.

– Ага, реактивы шипят, колба вот-вот взорвется.

Скотти оставалось лишь хихикнуть в тон:

– Погоди только взрываться, пока… пока… эх, не могу подобрать удачную аналогию.

– Я понял идею, – сказал Кэл, искоса глядя на нее с плотоядной улыбкой.

– В общем, не снимай белый халат. А пока забудем обо всем до субботы. И не вздумай сейчас потревожить Лули и Уиннера. Только взрывов нам еще сегодня не хватало.

Глава 8

К субботе у Скотти уже не оставалось сомнений в том, что она совершила ошибку.

Она спустилась на кухню в новом платье, чтобы ехать на свадьбу Боба и Нэнси. Подарок был красиво завернут, Кэл почти готов – с первого этажа было слышно, как он напевает что-то у себя в комнате.

И еще, она все-таки прочитала письмо Вирджила Растона, которое он написал Мод в шестьдесят пятом году. С пожелтевших потертых страниц письма Растон, простой и необразованный, но, несомненно, обладавший тонкой душой человек, говорил с ней, теперь уже со Скотти, доказывая свою правоту. Ровные строчки письма просили, умоляли Мод принять его любовь, дать им обоим шанс попробовать. Тогда, тридцать с лишним лет назад, весь маленький провинциальный городок, должно быть, судачил о том, что они живут вместе…

Вирджил просил Мод стать его женой, писал, что никогда и нигде не будет без нее счастлив, но…

Скотти буквально ощущала холодок, который так и остался в сердце Мод.

И поскольку Скотти уже почти отождествляла саму себя с Мод, с ее глубинными страхами, а Вирджила – с Кэлом, она читала в письме слова, которые Кэл вполне мог бы говорить сегодня ей, если бы она позволила ему начать свой опасный эксперимент, который бы неминуемо закончился взрывом. Кэл, как и Вирджил, слишком хорош для таких трудных, невозможных женщин, как она… И Мод.

Нет, если она собирается покончить со всякими чувствами, пока у нее есть еще надежда вернуть пусть не дружбу, но хотя бы прежние партнерские отношения с Кэлом, ей придется сделать сегодня задуманное.

В тот вечер, когда они целовались на веранде, она была слишком измотана и потому легко поддалась обаянию Кэла, который был так мил и ласков с ней. Она видела, что Кэл почти влюблен в нее. Что касается ее самой, она была действительно влюблена в Кэла. Ее серьезное чувство и влюбленность Кэла ни к чему хорошему для нее не могли привести.

Кэл слишком хорош, а хорошее бывает вечным только в сказках. В жизни все хорошее быстро кончается. Она знает это так же хорошо, как и Мод знала много лет назад. И ей придется предпринять те же безжалостные шаги, что и Мод, чтобы избавить и себя, и его от долгих мучений. Начать придется прямо сейчас – начать отдаляться от Кэла.

Скотти услышала, как он спускается по лестнице, продолжая напевать. Кэл погладил Даффи, легко перемахнул через загородку, отделявшую кухню от гостиной. Остановился, во все глаза глядя на Скотти. Его лицо светилось откровенной радостью.

– Скотти, солнышко, какие у тебя ножки! Елки, я же раньше никогда не видел тебя в платье. Иначе я бы запомнил, ей-богу, что-нибудь вот такое розовое, воздушное… Супер! И на каблуках! Мне нравится. Ка-ак мне правится!

Скотти не двинулась с места.

– Кэл…

– Теперь твоя очередь. Как тебе мой белый халат?

В легкой летней куртке, слаксах и галстуке Кэл выглядел умопомрачительно. Наслаждаясь эффектом, он провел рукой по волосам, и Скотти обратила внимание, как они отросли, – Кэл всегда очень коротко стригся раньше, когда был офицером полиции.

Да, хоть на обложку журнала… Ожившая обложка двинулась к ней, и Скотти уже знала, что может последовать. Кэл, надо отдать ему должное, держался очень корректно в последние дни. Сегодня, по их же уговору, правила менялись. Правила отменялись. На свиданиях не существует ни правил, ни ограничений.

За одно мгновение на Скотти обрушился целый каскад разнообразных эмоций. Кэл наклонился, чтобы поцеловать ее, и она наконец заставила себя действовать. Она должна выполнить задуманное.

– Не надо, Кэл.

Прежде чем отвести взгляд, Скотти успела увидеть искреннее удивление, мелькнувшее в его глазах. Кэл отступил.

– Эй, у нас же с тобой свидание, забыла? Знаешь, чмокнуть девушку в щечку на свидании вполне уместно. Особенно если учесть, сколько мне пришлось ждать. Нет, я просто настаиваю на дружеском поцелуе…

– Нет, Кэл, я…

– Скотти, если ты думаешь, что я обязательно потащу тебя в постель, как только мы вернемся…

– Я не думаю.

Кэл остановился на мгновение, стаз вдруг совершенно серьезным.

– Тогда расскажи мне, что же ты думаешь.

– Я не думаю, я знаю. Мы с тобой пообещали друг другу, когда только приехали сюда, что у пас сохранятся чисто деловые отношения, и…

– Ой, Скотти, солнышко…

– Нет, Кэл, пожалуйста, выслушай меня. Ты совершенно не умеешь слушать.

– Ладно, ладно, слушаю.

Пытаясь хотя бы физически увеличить расстояние между ними, Скотти отошла к раковине. Вот он стоит перед ней, неправдоподобно красивый, да он и есть неправдоподобный, сказочный, и как же трудно, господи, будет выкинуть его из головы и из сердца… Расстояние не спасало. Высокий, темноволосый, празднично одетый, он казался ей настоящим совершенством. В нем было все, о чем она когда-либо мечтала… но он не для нее. Ей придется быть сильной за двоих.

– Когда мы сюда приехали, – тихо повторила она, начиная снова, – мы оба знали, что самое трудное будет сохранить дистанцию. Я имею в виду остаться друзьями и поддерживать деловые отношения, проводя вместе все время, каждый день. Я считаю, что нам не следует ничего менять. По крайней мере пока. Тем более что мы еще не отработали первые полгода. Наступает самый ответственный период, Кэл, ты же знаешь, мы должны полностью сосредоточиться на работе и составлять планы и таблицы.

Скотти удивила та неожиданная резкость, с которой прозвучали ее слова. Кэл вопросительно взглянул на нее.

– Что?.. – спросила она.

– А то, что свидания, поцелуи и постель нельзя уложить в план! И нельзя составить из них таблицу. – Кэл не мог сдержать своего возмущения.

– Смешно! То, что я говорю, никакого отношения не имеет к моей организованности. Я сейчас говорю о том, как нам следует вести себя, чтобы работать успешно. – В голосе Скотти слышались суровые нотки.

– А разве мы не можем успешно работать и не менее успешно целоваться и вместе ложиться в постель? – недоуменно спросил Кэл.

– Нет, по крайней мере в моем представлении, – холодно ответила Скотти.

– Ну, так твое представление, позволь заметить, сильно изменилось с прошлого четверга! Тогда, на веранде, ты целовалась со мной с такой же охотой, как и я с тобой!

Скотти видела, что Кэла охватывает раздражение, близкое к отчаянию; в его голубых глазах сверкнул огонь. Но она давно привыкла сохранять спокойствие под огнем.

– Я и не отрицаю, что целовалась с тобой. Я просто говорю, что поступала неразумно… – Скотти решила держаться до конца.

– Не разумно? Что за слово такое – «разумно»? Ты что, таблицу составляешь? Я хочу услышать о твоих чувствах, Скотти!

– Я уже призналась, что целовалась с тобой… с охотой. И пожалуйста, говори тише. Ты потревожишь собак. Лули и Уиннер не…

– Говори тише?! Пишем «говорить тише» в первую колонку под словом «разумно»? Я хочу, чтобы ты знала, Скотти. Я хочу объяснить, что я чувствовал тогда на веранде. Я был так возбужден, что чуть не расплавился, ей-богу. Ты, помнится, замерзла, а мне, чтоб ты знала, было горячо!

– Я знаю.

Скотти чувствовала, как холодная часть ее души берет верх. Она понимала, что ее ответы звучат как оправдание и к тому же она говорит слишком сдержанно, даже чопорно, но ничего не могла с собой поделать.

Речь Кэла, напротив, была страстной, хотя он и начал говорить тише.

– Значит, ты очень мало знаешь как женщина, раз не поняла, что со мной происходит. Да, я хотел быть с тобой ласковым и хотел тебя успокоить, но мне многого стоило сдерживаться!

– Я знаю.

– Да ни черта ты не знаешь! Ты понятия не имеешь о том, что происходит в организме мужчины при воздержании, но…

– Кое-что я все-таки понимаю. В организме женщины тоже происходит нечто подобное.

– Да, но разница в том, что тебе такое состояние нравится, а мне – нет!

– Я не говорю, что мне оно нравится.

– И я бы не сказал, что тебе оно нравится, тогда, на веранде, черт возьми!

– Тише. Ты беспокоишь Лули.

Кэл глубоко вдохнул и продолжил тише, наклонившись к Скотти и потрясая указательным пальцем у ее лица:

– Ты могла бы быть моей в тот же вечер, на этой твоей драгоценной антикварной койке.

– Да, – ответила она ровным голосом.

Кэл резко развернулся, прошелся взад-вперед по кухне.

– Знаешь, что такое мечтать о какой-то вшивой старой кровати так, как будто в ней заключается рай земной?! День за днем, катаясь на мотоцикле, лежа на диване, я так и вижу обои в цветочек, огромную кровать и тебя на ней… Свихнуться можно! И я, Скотти, я мог быть там уже в прошлый четверг, и ты это знаешь. – Его палец почти коснулся кончика ее носа.

Скотти кивнула.

– И больше тебе скажу, – он продолжал мерить кухню шагами, – если бы я был там той ночью и прошлой ночью тоже, ничего бы подобного сейчас не было. Не было бы твоего дурацкого разговора, и мы бы оба были довольны и счастливы.

Скотти наконец обрела твердую почву под ногами:

– Да нет же, ты не прав. Не были бы мы счастливы. Кэл резко остановился, пораженный твердостью сказанных слов.

– Что? Не были? Я был бы счастлив, сто пудов. И ты бы тоже, если бы не была такой упрямой. Ты просто не хочешь в этом признаться.

– Слушай, я тут сейчас в чем только не призналась. Но дело в том, что… понимаешь, мы… может, и были бы счастливы какое-то время, но потом…

– Господи, да подойди же!

Последнее, конечно, относилось к телефону. Им звонили двадцать четыре часа в сутки, и, кроме того, как бы Скотти уже ни закончила свою мысль, Кэл был для нее уже потерян. Он был слишком раздражен и расстроен, чтобы слушать ее сейчас.

Скотти подошла к телефону и сняла трубку. Молодой человек на другом конце провода был расстроен не меньше ее, и поначалу они с трудом понимали друг друга. Закончив разговор и повесив трубку, она обернулась к Кэлу, который продолжал ходить взад-вперед. В руках у нее был листок бумаги с наскоро записанным адресом.

– Студенты из Вашингтонского университета отмечают конец учебного года. Из разных студенческих обществ. Посадили между перекладинами рекламного щита на Сороковом шоссе собаку, датского дога. Собака олицетворяет талисман одного из враждующих студенческих обществ. Она до смерти напугана… и не может слезть.

Кэл нахмурился, пытаясь уловить смысл ее довольно бессвязной речи.

– Я поеду, – сказал он наконец. – А ты давай на свадьбу. Скажи ребятам, я подъеду, как только смогу.

– Кэл…

Он обернулся к ней. В его глазах еще сверкали отблески грозы, которая только что разразилась между ними.

– Что?

Нет, просить прощения еще слишком рано.

– Ее зовут Беллз.

– Беллз?

– Собаку. Огромный черный датский дог.

– Развлекаются студенты, – пробормотал он, выходя из кухни. Дверь закрылась за ним, поставив невидимую точку в их споре, и наступила тишина, смысл которой было трудно не понять.

Конечно, Кэл очень зол на нее, думала Скотти. Теперь, наверное, он от нее отступится? Может быть, да. А может быть, нет.

Так жарко, наверное, бывает только в аду, подумал Кэл. Стояло солнечное июньское утро. К тому же розарий был окружен каменными стенами. Кэл работал в одних джинсах и новых, еще жестких «казаках». Прислонив грабли к стене, он поднял с травы белоснежную майку и вытер пот со лба.

Их с Джейсоном усилия постепенно начали приносить плоды, особенно если учесть, что начинать им пришлось практически с нуля. Клумбы выглядели уже вполне прилично. Кэл машинально перевел взгляд с цветов на мальчишку: да, парень работает на совесть, ничего не скажешь.

С бака сняли старый насос и сгнившую крышку и опустили внутрь лестницу. Система укрепленных на доме водосточных желобов и труб, по которой должна была подаваться в бак дождевая вода, была отсоединена еще до них. После того как Кэл проверил надежность каменной кладки стенок бака, он велел Джейсону по одному поднимать оттуда камни, которыми бак был забит.

Наблюдая, как худенький мальчик безропотно выполняет тяжелую работу, Кэл продолжал мысленно переживать субботнее происшествие. Он снял с рекламного щита несчастную Беллз и приехал на свадьбу Боба и Нэнси, когда уже разрезали свадебный торт. Потом он один вернулся домой на том же фургоне, так и не сказав Скотти за вечер ни единого слова.

Ну хорошо, хорошо, повторял он себе в сотый раз. Пусть он все сделал неправильно. Не надо было целовать ее на веранде и тем более не надо было препираться с ней на кухне. Но хоть он и «совершенно не умеет слушать» – по крайней мере когда речь идет о том, с чем он категорически не согласен, – он все же услышал то, что она пыталась сказать. И даже больше того.

Он понял, что Скотти питает к нему определенные чувства, но что-то ее пугает. Господи, она напугана настолько, что готова отказаться от новых отношений, вернуться к привычной для нее дружбе. Пусть только все будет чисто и аккуратно, как в одной из ее таблиц.

Он не согласен с таким вариантом. А вот дать им обоим время прийти в себя он считает необходимым. И постарается выяснить, что же так сильно пугает ее в их отношениях. На самом деле Кэл не был так уж искушен в сложных взаимоотношениях с женщинами. Что касается Скотти, то она и подавно не производила впечатления эксперта по любовным делам. Ее страх настолько силен, что она способна растоптать и свои, и его чувства, даже не дав им возможности развиться. Она слишком цельная натура, чтобы, раз решив, передумать. Честно говоря, ее бескомпромиссность пугала его.

Увидев, как Скотти входит в калитку, Кэл развернул скомканную майку и быстро натянул ее на себя – не стоило нарушать затишье, установившееся после бури. Зная, что Скотти по-прежнему испытывает к нему влечение, он предпочел приберечь свое единственное преимущество для более подходящего случая.

Непроизвольно провожая ее глазами, пока она шла к Джейсону и наливала ему лимонад в пластмассовый стакан, а затем подошла к нему, неся еще один стакан и большую пластиковую бутылку, Кэл напомнил себе, что должен сохранять спокойствие. На Скотти была одна из соломенных шляпок Мод, найденных на чердаке. Солнце просвечивало сквозь поля и покрывало ее лицо золотистыми пятнышками, словно светлыми веснушками: их тонкий рисунок подчеркивал ее собственные веснушки, и Кэлу в ней виделась некая новая необыкновенная привлекательность.

Вообще, за последние несколько недель Скотти удивительно похорошела. И дело было не только в том, что любовь Кэла к ней, которую он в себе открыл, заставила его смотреть на нее другими глазами. Она расцвела, превратившись в настоящую лесную фею с развевающимися волосами. В ней появились некая естественная прелесть и очарование. Забыты были наглаженные форменные рубашки, аккуратные прически и заколки. Ее щеки розовели, отчего на них как будто оживали веселые ямочки и веснушки. Солнечный рисунок на щеках выгодно оттенял ее рыжие волосы… В ней было все, что он когда-либо желал.

Как же ему хотелось, чтобы она оказалась у него в руках и он мог еще сильнее растрепать ее, взъерошить волосы, привести их в еще больший беспорядок. Опрокинуть на постель и любить, любить ее в тихие жаркие полуденные часы и долгими непроглядно-черными ночами.

Спокойно, сказал он себе, спокойно. Придется остыть, несмотря на июньский зной и внутренний жар.

– Ну, как тут дела? – спросила Скотти, когда он сделал большой освежающий глоток приятного кислого напитка.

– Хорошо. Я думаю, что теперь могу оставить розарий на Джейсона. Стенами займусь, когда станет немного попрохладнее. Потом розы к середине лета будут цвести все меньше и меньше, они опять разойдутся только к осени.

– Стало быть, все под контролем? – улыбаясь, спросила Скотти.

– Все под контролем, – подтвердил Кэл, пытаясь, как и Скотти, снова разговаривать обычным тоном, как ни в чем не бывало. – А что ты, обзваниваешь народ?

– Да, слушай, ты так здорово придумал. Позвонить всем бывшим волонтерам. Когда разговариваешь с каждым лично… Знаешь, они с удовольствием откликаются. А мы с тобой оба знаем, что без волонтеров – никуда.

О Боже, подумал Кэл, вглядываясь в ее радостное, но совершенно непроницаемое лицо. Неужели он уже потерял ее? Так и не поняв почему?!

– Ну ладно, – сказала она немного неловко, все еще делая попытки вернуть прежнюю непринужденность, – если ты не против, я бы хотела пригласить Джейсона в дом. Пусть немного побудет с Лули и Уиннером, как тебе кажется?

– Ты права. И еще дай ему… – Кэл, слегка изогнувшись, с трудом выудил из кармана своих узких джинсов ключ. – Вот. Запасной ключ от калитки. Пусть приходит и занимается розарием, когда сам считает нужным. Посмотрим, что у него будет получаться.

Как Кэл и ожидал, ее огромные карие глаза зажглись благодарностью.

– Спасибо, Кэл. Ты не представляешь, как много твое отношение значит для Джейсона.

– Хм. – Ничего более вразумительного он из себя выдавить не смог.

Скотти снова попыталась вернуть разговор в непринужденное русло:

– А ты что будешь сейчас делать?

– Пройдусь по окрестностям. Посмотрю, что там в роще, у ручья. До сих пор руки не доходили осмотреть владения… Титч говорит, что Мод как-то велела ему повесить там таблички «Частная собственность». Как, знаешь, красные флажки для кое-кого… – Кэл выразительно посмотрел в сторону Джейсона. – Правда, для нас нет никакой необходимости вешать их, мы ведь пытаемся возродить политику «открытых дверей».

В глазах Скотти заплясали веселые огоньки.

– Я смотрю, тебе нравится проводить время с Титчем.

Кэл пожал плечами:

– Он много знает об этих местах.

– Подумать только, сколько жидкого табака Титча впитала земля за долгие годы. – Скотти опять заулыбалась.

Ее очередная попытка возродить прежнюю легкость в общении заставила Кэла против воли улыбнуться.

– Он говорит, табак – прекрасное удобрение и еще табак отпугивает вредных насекомых.

– Ну, тогда считай, что он тут уже все удобрил и всех, кого можно, отпугнул, причем не только насекомых…

Ее шутливое ворчание рассмешило Кэла. Его чувство к ней осталось неизменным; вся беда была в том, что он не мог двигаться дальше. И не мог вернуться назад.

– Да, забыла тебе сказать. Ширли говорит, что плакат «Мы ждем гостей» и коврики с надписью «Добро пожаловать» получились именно такими, как надо. Все в восторге от идеи провести здесь день открытых дверей, тем более что он будет во время дней города в Аргонне, в июле, перед Днем независимости. Не знаю, говорит, как вы собираетесь все успеть подготовить, времени-то осталось совсем немного. То есть у вас, говорит, конечно, все идет хорошо, но подготовить такой прием, где на виду будет каждый гвоздь, – сложная штука…

Кэл кивнул и отвернулся от нее, собирая садовые инструменты.

Скотти на самом деле с трудом верилось, что все идет так хорошо, как она только что сказала. Даже здесь, в розарии, она не знала, все ли правильно сделано, хотя, казалось бы, результаты проделанной Кэлом работы были налицо.

Плетистые розы, обвивающие свежевыкрашенную ажурную арку, расчищенный циферблат солнечных часов, густой запах плодородной земли создавали ощущение вечности, несли успокоение. Возрождение возможно, говорил ей сад. Есть вещи, которые существуют вне времени, Все будет хорошо.

Но Скотти вновь охватил старый страх.

Пока она собирала пустые стаканы, Кэл вышел из розария. Скотти подошла к Джейсону, решив отдать ему ключ прямо сейчас. Кэл и Джейсон все еще держались друг с другом настороженно, хотя оба, несомненно, хотели бы наладить отношения. Наверняка Джейсон восхищается таким парнем, как Кэл, у которого многому можно научиться, но близкие отношения пока у них не складываются.

Скотти отдала мальчику ключ, объяснив, что теперь он может сам планировать свою работу в розарии. Мальчик, конечно же, обрадовался такому поощрению, такому проявлению доверия со стороны Кэла. Улыбка, промелькнувшая на его обычно непроницаемом лице, без слов подтвердила предположение Скотти.

– Ну что, – сказала Скотти, – давай прервемся? Пойдем посмотрим, как там Лули и Уиннер?

Приглашение заставило. Джейсона снова улыбнуться.

В чистой уютной кухне тихонько жужжал кондиционер. Когда они вошли, Лули испуганно сжалась в своей корзинке. Скотти ласково заговорила с ней, надеясь ее успокоить.

– Все никак к нам не привыкнет, – разочарованно сказал Джейсон; он столько времени проводил с Лули.

– Пока нет. Но она очень старается, разве ты не видишь? С ней всю жизнь обращались хуже, чем можно себе представить. И все-таки она разрешает нам брать Уиннера, А ведь она хорошая мать, она должна защищать своего щенка. Так что видишь, какая она славная.

Джейсон опустился на колени у корзинки и тихо заговорил с Лули, пытаясь, как всегда, ласковыми уговорами добиться ее разрешения подержать щенка. Скотти же подошла к загородке, отделявшей кухню от гостиной, за которой чуть не приплясывала от нетерпения Даффи. Однако выражать свой восторг по поводу возвращения Скотти ей приходилось на безопасном расстоянии от Лули и ее щенка.

– Как будто я вернулась с Северного полюса, – засмеялась Скотти, поворачиваясь к Джейсону, – а не из конторы через дорогу.

Голубые глаза мальчика торжествующе заблестели. Лули позволила ему взять щенка, и он уселся на пятки, осторожно прижимая крохотный черно-белый комочек к тощей груди.

– Ты молодец, – сказала ему Скотти.

– Как вы думаете… – глаза Джейсона искали у нее поддержки, – может, нехорошо по отношению к Голди, что я так быстро привязался к другой собаке?

– Я думаю, что ты именно потому и способен привязаться к Уиннеру, что Голди научила тебя любить собак.

Скотти уже далеко не в первый раз убеждалась, что Джейсон хороший мальчик. Его правильно воспитывают, или по крайней мере воспитывали раньше. Но тогда, возможно, его братья тоже росли в атмосфере добра, а не зла? Сам Бут Кейхилл разговаривал с ней по телефону вполне прилично, хотя и холодно, когда она ему звонила: один раз по поводу работы Джейсона, и другой – получить его согласие на то, чтобы мальчик взял Уиннера.

Что же с ними случилось? Что такое стряслось у Кейхиллов, почему семья стала такой несчастной?

– А как другие собаки? – спросил Джейсон, вставая. – Которых привезли вместе с Лули и Уиннером?

– Они все в хороших руках. С каждой занимается волонтер, у каждой уютная корзинка, как у Лули, и море любви. Все стараются как могут. Я просто уверена, что большинство из них скоро придут в себя.

Когда мальчик снова отвел глаза, Скотти поняла, что дальше последует еще один непростой вопрос. Конечно, по-хорошему, с ним должна была бы говорить обо всем мама. Скотти осознавала всю тяжесть ответственности за Джейсона, которую она добровольно взяла на себя. Она и не представляла, когда пыталась завоевать его доверие, как серьезно будет относиться к своей дружбе с ним.

– Как вы думаете, – спросил он, помолчав, – почему люди делают такие ужасные вещи? Как хозяева питомника, в котором были Лули и другие собаки?

Скотти попыталась подобрать нужные слова:

– Ты задал трудный вопрос. Но в основном, я думаю, люди поступают плохо просто потому, что смотрят на вещи не так, как должны бы. Они как будто не любят и не ценят ни себя, ни других. Если бы, например, хозяева питомника в душе относились лучше ко всем и ко всему, что их окружает, они бы никогда не сделали ничего подобного. Человек не может причинить зло тому, что он любит и ценит.

Скотти понимала, что вопрос Джейсона состоял не только о том, почему люди поступают плохо вообще. Мальчик, как и она, задумывался о гораздо более конкретных ситуациях и людях.

Появление Кэла, который буквально ворвался в кухню, удивило их обоих.

– Кэл, что случилось?

– Кто-то хорошо поразвлекся на нашей территории. Устроил тут полигон.

– Что?

– Повсюду битое стекло. Кто-то практиковался в меткости на нашем берегу ручья. По всему берегу стреляные гильзы, битые бутылки и ржавые жестянки, по которым стреляли. Я вызываю шерифа.

Кэл снял трубку и набрал номер. Скотти и мальчик молча слушали, как он вызывает полицию. Положив трубку, он посмотрел на Джейсона и быстро перевел взгляд на Скотти:

– Уже выехали.

Скотти видела, как мальчик густо покраснел и быстро положил щенка обратно в корзинку; Кэл в его сторону не смотрел. Даффи отчаянно виляла хвостом и подвывала. Она металась за перегородкой, пытаясь привлечь внимание хозяина, но Кэл не отводил глаз от лица Скотти.

– Я не могу сказать, как давно и как долго тренировки в стрельбе происходили. Но безнадзорное использование огнестрельного оружия опасно, я уже не говорю о том, во что превратили часть территории «Приюта у Мод». Хватит. Пусть проведут расследование, а там посмотрим.

Скотти знала, что сейчас в нем говорит полицейский. И она разделяла его чувства. Но когда за Джейсоном закрылась дверь, оба обратили внимание на то, как он ушел. Мальчик не сказал, что собирается уходить, и не попрощался. Он просто встал и вышел.

Всю вторую половину дня шериф и его помощники осматривали берег ручья. То, что кто-то не раз нарушал границы частной собственности, сомнений не вызывало. Характер повреждений с очевидностью указывал на использование нарушителями охотничьих ружей.

Больше, однако, никаких выводов сделать не удалось. Оставалось только вздохнуть и начать приводить территорию в порядок.

Слух о новой выходке неугомонных Кейхиллов распространился с быстротой лесного пожара. Уже на следующий день, в воскресенье, весь город знал, что в «Приют у Мод» вызывали шерифа.

– А ты сам уверен, что стреляли Кейхиллы? – спросила Скотти у Кэла, когда они столкнулись на кухне. Оба направлялись к двери, и каждый шел по своим делам.

– Все знают, что больше некому. Скорее всего мальчишки. Хотя сам Бут Кейхилл тоже интересуется оружием. Все дело в том, что никто не может ничего доказать. Свидетелей нет. Не пойдут же они сами заявлять на себя, в самом деле.

– Но тогда, – упрямо повторила Скотти, – может быть, это и не они.

– Ты хочешь сказать, не Джейсон. И ты права – он скорее всего в этом не участвовал. Но он же не слепой, он все прекрасно видит и знает. И то, как он вчера сбежал, лишний раз подтверждает, что…

– Он ушел, сознавая, что сейчас опять начнут обвинять его отца. Всю его семью.

Кэл нахмурился, глядя на нее так, как будто она предала его, перешла на сторону врага.

– Знаешь что, Скотти, ты, конечно, можешь защищать Джейсона сколько угодно. Но все в округе знают, что Бут Кейхилл и его парни безответственно обращаются с оружием и безобразно водят машины. А Кейхилл-старший не занимается воспитанием сыновей и все вечера проводит в баре, что, как ты понимаешь, тоже не прибавляет ему популярности… Господи, да все прекрасно слышат, когда они где-нибудь палят из ружей.

– Но может быть…

– Но может быть что, Скотти?

Под жестким взглядом Кэла она снова почувствовала себя предательницей. И из-за чего? Она знала не хуже других, что Кейхиллы давно пользуются почти заброшенной территорией «Приюта у Мод», когда хотят и как хотят. В лучшем случае – только мальчишки, а возможно, и сам Кейхилл-старший. Может быть, из-за таких вот выходок и началась их вражда с Мод несколько лет назад…

– Да ничего. – Скотти отвернулась от Кэла, чтобы взять со стола сумочку. – Я сегодня еду в город. Вернусь поздно.

– Да? – Кэл был явно заинтересован.

Они обычно не отчитывались друг перед другом, но Скотти не видела причин скрывать, куда она собирается.

– Договорились с миссис Си вместе пройтись по магазинам. Потом где-нибудь поужинаем и пойдем в кино. Оно не очень поздно кончается.

Скотти заметила, как с лица его исчезло напряжение, глаза потеплели.

– И правильно. Иди развлекись. Нельзя, в конце концов, все время только работать. Я, кстати, тоже еду в город – идем с Рино на бейсбол. Но я тоже буду не поздно.