Текст книги "Слуги меча"

Автор книги: Энн Леки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Дома, моют посуду, гражданин, – ответила она, сумев скрыть свой страх, не дать ему проявиться в голосе. – Выполняют поручения. Я только хочу поговорить. Хочу лишь узнать, в чем проблема.

Особа, которая вышла из чайной, хохотнула, коротко и горько. Из длительного опыта противостояний подобного рода я знала, что ей, вероятно, страшно самой.

– У нас тут все было в порядке, все это время. А теперь неожиданно вы нами озаботились. – Тайзэрвэт ничего не сказала, удержалась от того, чтобы нахмуриться. Она не понимала, в чем дело. Особа, стоящая перед ней, продолжила: – Теперь, когда богатому капитану флота понадобились комнаты, вам внезапно стало не все равно, как обстоят дела в Подсадье. И мы лишены всякой возможности обратиться во дворец. И куда же мы пойдем, когда вы нас вышвырнете отсюда? Ксхаи не станут жить рядом с нами. Почему, вы думаете, мы здесь? – Она остановилась, ожидая, что скажет Тайзэрвэт. Лейтенант, сбитая с толку, озадаченная, хранила молчание, и та продолжила: – Вы ожидали, что мы будем благодарны? Это не про нас. Вы даже минуты не потратили, чтобы спросить, чего хотим мы. Так что же вы планировали с нами сделать? Перевоспитать нас всех? Поубивать? Превратить во вспомогательные компоненты?

– Нет! – воскликнула Тайзэрвэт, испытывая негодование, а также стыд, поскольку знала, так же как и я, что были времена и места, где такие опасения имели под собой все основания. А судя по тому, что мы увидели, приехав сюда, – маляра и «Меч Атагариса», – было очень похоже, что это одно из тех самых времен и мест. – Согласно плану, существующая схема размещения будет подтверждена. – Несколько человек усмехнулись. – И вы правы, – продолжила Тайзэрвэт, – администрации базы следует прислушаться к тому, что вас тревожит. Мы можем поговорить об этом прямо сейчас, если хотите. А затем вы, – она указала на особу, стоящую перед ней, – и я доведем эти проблемы непосредственно до администратора базы Селар. На самом деле стоит открыть приемную на уровне четыре, куда любой мог бы прийти и поговорить о проблемах с ремонтом или о том, чего вы хотите. А мы гарантировали бы, что это дойдет до администрации.

– На уровне четыре? – воскликнул кто-то. – Не все из нас в состоянии ходить вверх и вниз по этим лестницам!

– Не думаю, что есть комната на уровне один, гражданин, – сказала Тайзэрвэт. – Разве что прямо здесь, но это было бы очень неудобно для клиентов гражданина Эмер или для любого, кто здесь проходит. – Что включало почти всех в Подсадье. – Поэтому, может быть, когда этот добрый гражданин и я, – она указала на особу перед собой, – посетим сегодня администрацию, мы дадим им знать, что ремонт лифтов должен стать приоритетом.

Тишина. Люди стали подходить медленно, осторожно из чайной на крошечную импровизированную площадь. Одна из них сказала:

– Обычно мы делаем это так, лейтенант: все садятся, а тот, кто говорит, встает. – В ее голосе слышался скрытый вызов. – Мы оставляем скамью для тех, кто не может сидеть на земле.

Тайзэрвэт опустила взгляд на скамью, на которой стояла. Окинула взором людей перед собой – добрых пятьдесят-шестьдесят человек, к которым добавлялись выходящие из чайной.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда я спущусь.

Когда Сирикс и я вернулись в дом, послание капитана флота Уэми достигло «Милосердия Калра». На вахте стояла врач.

– Со всем уважением к капитану флота Брэк, – прозвучали слова в ухе доктора. – Она желает получить некую информацию из первых рук или сведения личного характера? Заверяю вас, что я – единственная с «Меча Инила», кто провел на Омо более нескольких минут.

Врач, в отличие от Сеиварден или Экалу, понимала смысл вопросов, которые я задавала капитану флота Уэми. И поэтому она испытывала скорее ужас, нежели удивление, когда озвучила ответ, который я оставила на случай, если на мои вопросы придут именно такие ответы.

– Капитан флота Брэк просит великодушного снисхождения у капитана флота Уэми и хотела бы знать, не чувствует ли капитан флота Уэми в последнее время, что она сама не своя?

На это я не ожидала ответа и так и не получила его.

Глава 15

Слуги Фосиф довольно свободно говорили в присутствии моих молчаливых и не проявляющих чувств солдат Калр. Раугхд на самом деле не отправилась немедленно к своей матери, как угрожала, но велела слуге сложить ее вещи и отвезти к подъемнику, который доставит ее к челноку, летящему на базу Атхоек.

Большинству слуг я не нравилась, и они так и говорили об этом вне дома, где Пять и Восемь бывали с различными поручениями. Я – надменна и холодна. Мурлыкание кого угодно доведет до помрачения рассудка, и мне повезло, что моя личная обслуга – вспомогательные компоненты (отчего Пять и Восемь всегда испытывали легкий трепет удовлетворения), которые не обращают на такое внимания. То, что я привезла сюда Сирикс Оделу, – не что иное, как намеренное оскорбление: они-то знали, кто она такая, знали ее историю. И я была жестокосердна с дочерью семейства. Никто из них не знал, что произошло, но в общих чертах представление имели.

Некоторые из слуг умолкали, слыша такие мнения, их лица обращались в маски, и лишь подергивание брови или складка в уголке рта выдавали то, что им хотелось бы сказать. Наиболее откровенные указывали (потихоньку) на то, что Раугхд сама не раз проявляла жестокость, у нее случались приступы бешенства, когда она не получала того, чего хотела.

«В этом – совсем как ее мать», – пробормотала одна из инакомыслящих, когда это могла слышать только Калр Пять.

– Нянька ушла, когда Раугхд исполнилось всего лишь три года, – сказала Калр Пять Калр Восемь, когда я была на очередной прогулке, а Сирикс еще спала. – Не могла больше выносить ее мать.

– А где находились остальные родители? – спросила Восемь.

– О, эта мать не стала бы связываться с другими. Как и они с ней. Дочь семейства – клон. Она задумана как точная копия своей матери. И слышит об этом всякий раз, полагаю, когда проявляет себя по-другому. Вот почему им так жаль ее, некоторым из них.

– Эта мать не слишком-то любит детей, так ведь? – сказала Восемь, которая заметила, что детей домочадцев держали подальше от Фосиф и ее гостей.

– Честно говоря, я не очень люблю детей, – ответила Пять. – Впрочем, нет. Дети – они ведь разные, правда? И я думаю, что если бы знала побольше малышей, то какие-то мне понравились бы, а какие-то – нет. Но я рада, что никто не хочет от меня детей, и я на самом деле не знаю, что с ними делать, если ты понимаешь, о чем я. Тем не менее так я поступать не стану.

Через два дня после своего отъезда Раугхд вернулась. Когда она появилась возле подъемника, ее туда не пустили. Она настаивала, что всегда имела разрешение летать на базу, но напрасно. Ее не было в списке, у нее не имелось разрешения, и ее обращения к администратору базы Селар остались без ответа. Гражданин Пайэт также не отвечала. Появились сотрудники службы безопасности и с крайней учтивостью и почтением предложили Раугхд вернуться в дом у озера.

Как ни удивительно, именно это она и сделала. Я предполагала, что она останется в городе возле подъемника, где наверняка нашла бы компанию для тех игр, что ей нравились, но вместо этого Раугхд вернулась в горы.

Она прибыла среди ночи. Перед завтраком, когда информация о ее бесплодной попытке покинуть планету еще не дошла до слуг вне кухни главного здания, Раугхд велела своей личной прислуге отправиться к Фосиф, как только та проснется, и потребовать встречи. Большинство слуг на кухне не очень жаловали личную служанку Раугхд – слишком уж большое удовольствие, по их мнению, приносило ей положение персональной прислуги дочери семейства. Тем не менее (как сказала одна помощница повара другой при Калр Пять) худшие враги не пожелали бы ей оказаться перед Фосиф Денчи с таким посланием.

Состоявшаяся в результате встреча прошла с глазу на глаз. Что в этом семействе означало: слышать это могли лишь трое-четверо слуг. Или, когда Фосиф кричала, – полдюжины. А она кричала. Эта ситуация целиком и полностью – дело рук Раугхд. Попытавшись исправить положение, она только ухудшила его, вознамерившись сделать меня союзником, но из-за своей неумелости превратив во врага. Неудивительно, что я категорически отвергла Раугхд, столь неполноценную и никчемную. Фосиф было стыдно признать, что они вообще состоят в каких-то родственных отношениях. Также Раугхд явно плохо обошлась с администратором базы Селар. Сама Фосиф никогда не сделала бы таких ошибок, и, очевидно, процесс клонирования прошел с какими-то нарушениями, потому что никто с ДНК Фосиф просто не мог оказаться таким бесполезным расточителем пищи и воздуха. Одно лишь слово, один вздох Раугхд в знак протеста против этих очевидных истин – и ее вышвырнут из дома. Еще есть время вырастить новую, лучшую наследницу. Услышав это, Раугхд не стала возражать и молча вернулась в свою комнату.

Перед обедом, когда я выходила из своей комнаты в нашем, меньшем, доме, личная прислуга Раугхд вошла в главную кухню и встала в самом центре, храня молчание, она дрожала, ее взгляд устремился куда-то ввысь и вдаль. Калр Восемь находилась там в поисках чего-то для Сирикс. Сначала никто не заметил служанку, все были заняты последними приготовлениями к обеду, но через несколько мгновений одна из помощниц повара подняла взгляд, увидела трясущуюся прислугу и сделала судорожный вдох.

– Мед! – крикнула помощница повара. – Где мед?

Все подняли головы. Увидели служанку, которую трясло крупной дрожью, она стала разевать рот и вновь закрывать его, снова и снова, словно собиралась заговорить или словно ее вот-вот вырвет.

– Слишком поздно! – заявил кто-то другой, а вторая помощница повара с тревогой в голосе сказала:

– Я использовала весь мед для пирожных на сегодня!

– Вот дерьмо! – воскликнула служанка, которая только что вошла в кухню с грязными чайными чашками, и я поняла по тому, что никто ее не одернул: дело серьезное.

Кто-то приволок кресло, и трое слуг подхватили служанку Раугхд, по-прежнему трясущуюся, открывающую и закрывающую рот, и усадили в него. Первая помощница повара вбежала с пирожным, пропитанным медом, оторвала от него кусок и вставила в широко открытый рот служанки. Он выпал на пол под всеобщие крики смятения. Было похоже, что прислугу Раугхд вот-вот вырвет, но вместо этого она издала длинный, низкий стон.

– О, сделайте же что-нибудь! Сделайте что-нибудь! – упрашивала служанка с грязными чашками. Об обеде совершенно забыли.

К этой минуте я стала понимать, что происходит. Я уже видела раньше нечто похожее, хотя реагировали на это по-другому.

– С вами все в порядке, капитан флота? – спросила Сирикс в другом доме, в коридоре перед нашими комнатами. Должно быть, она вышла, когда я была поглощена происходящим в кухне главного здания.

Я сморгнула картинку, увидела Сирикс и ответила:

– Я и не знала, что самиренды практикуют наведение порчи.

Сирикс даже не пыталась скрыть отвращение, которое охватило ее при этих словах. Но потом она отвернула лицо, словно ей стыдно было встретить мой взгляд, и раздраженно хмыкнула:

– Что вы должны думать о нас, капитан флота?

«О нас»?. Конечно. Сирикс – самиренд.

– Такое делают, – продолжила она, – когда чувствуют, что ими пренебрегают или их отстраняют. Все спешат дать им сласти и сказать что-то хорошее.

Однако непохоже, что служанка делает что-то, – скорее, нечто с ней происходит. И я не заметила, чтобы кто-нибудь говорил ей что-то доброе. Но я отвлеклась было от кухни, а теперь увидела, что одна из надсмотрщиц – та, что встречала нас в день прибытия и, казалось, совершенно не принимала во внимание, что полевые работники могут говорить на радчааи и понимать его, – опустилась на колени рядом с креслом, в котором сидела, все так же содрогаясь и стеная, служанка Раугхд.

– Надо было позвать меня раньше! – резко сказала надсмотрщица, а кто-то еще заметил:

– Да мы только что ее увидели!

– Все это – чтобы остановить говорящий дух, – сказала Сирикс, по-прежнему стоя рядом со мной в коридоре, все так же испытывая отвращение и, теперь я была в этом уверена, стыд. – Если он заговорит, то, вероятно, кого-нибудь проклянет. Люди пойдут на все, чтобы остановить его. Одна вздорная особа может таким образом днями напролет держать в заложниках целое семейство.

Я не верила, что духи или боги овладевают кем бы то ни было, но сомневалась, что служанка сделала это осознанно или без истинной необходимости в том, что могли дать ей ответные действия других слуг. И она, в конце концов, постоянно находилась в подчинении у Раугхд Денчи, почти без всякой передышки.

– Сласти? – спросила я Сирикс. – А не только мед?

Сирикс моргнула раз, другой. Ею овладело спокойствие, которое я уже видела прежде, когда она злилась или обижалась. Словно мой вопрос был личным оскорблением.

– Не думаю, что меня интересует обед, – заявила она холодно, развернулась и ушла в свою комнату.

В главной кухне шеф-повар, которая явно испытывала облегчение от появления надсмотрщицы, твердо взялась за напуганных, глазеющих слуг, и увещеваниями и уговорами ей удалось добиться, чтобы они закончили работу. Тем временем надсмотрщица клала кусочки медового пирога в рот служанки. Один за другим они выпадали ей на колени, но надсмотрщица упрямо возвращала их обратно. Занимаясь этим, она произносила нараспев слова на лиосте, судя по их звучанию. Исходя из ситуации, это, видимо, была молитва.

В конце концов стенания и дрожь служанки прекратились, и то проклятие, что она могла изречь, осталось невысказанным. На остаток дня она сослалась на изнеможение, что, казалось, никто – ни слуги, ни семейство – не подверг сомнению, по крайней мере не при Калр Восемь. На следующее утро она была на своем посту, и все слуги после этого стали к ней заметно добрее.

Раугхд меня избегала. Я видела ее редко, во второй половине дня или ранним вечером, когда она шла в баню. Если наши пути пересекались, она намеренно не заговаривала со мной. Большую часть времени Раугхд проводила либо в близлежащем городке, либо, что более тревожило, за гребнем горы в доме полевых работников.

Я подумывала над тем, чтобы уехать, но нам предстояла еще целая неделя полного траура. Такое нарушение показалось бы предвещающим беду, должное исполнение похоронных ритуалов было бы дискредитировано. Возможно, Пресгер или их переводчики этого не поймут или не обратят внимания. Тем не менее я дважды видела, как Пресгер недооценивали, и последствия были катастрофическими: однажды – губернатор Джиарод и капитан Хетнис, в другой раз – сама Анаандер Мианнаи, когда подумала, что обладает достаточным могуществом, чтобы их уничтожить. А они вложили те невидимые всепробивающие пистолеты в руки гарседдиан, которых лорд Радча столь легко, по ее мнению, завоевала. Пресгер сделали это не для того, чтобы спасти гарседдиан, в конечном счете уничтоженных полностью, до единого. Спалили дотла все планеты и базы в их системе без всяких действий или протестов со стороны Пресгер. Нет, они сделали это – я совершенно уверена – в качестве послания Анаандер Мианнаи: «Даже не думай об этом». Я бы ни в коем случае не стала их недооценивать.

Фосиф по-прежнему навещала нас ежедневно в нашем домике и обращалась со мной в своей обычной манере: жизнерадостно и словно забыв обо всем, чего не стоило помнить. Я стала воспринимать ее странно безмятежное поведение и как признак того, насколько она уверена, что получит желаемое, и также как инструмент, посредством которого ей удается этого добиться: просто настойчиво талдычить о том, чего она хочет, в ожидании того, что в конце концов так и будет. Этот способ, как я обнаружила, действовал наилучшим образом для тех, кто уже занимал положение, позволяющее по большей части получать желаемое. Очевидно, Фосиф нашла, что для нее это работало.

Наверху, на базе Атхоек, даже при нажиме со стороны лейтенанта Тайзэрвэт и участии администратора базы Селар, тщательная проверка опорных стоек Садов могла произойти не раньше чем через неделю.

– Честно говоря, – объясняла лейтенант Тайзэрвэт садоводу Баснаэйд однажды днем в моей гостиной на базе, – так много всего нуждается в срочном внимании, что это постоянно откладывается. – Я видела ее решимость, ее непрекращающееся возбуждение от того, что она может помочь Баснаэйд. Но также и скрытое под ними ощущение несчастья. – Я уверена, что, будь капитан флота здесь, она бы нашла способ… чтобы это произошло.

– Я поражена уже тем, что это вообще представляется вероятным, – заметила Баснаэйд с улыбкой, от которой Тайзэрвэт на минуту накрыло волной неописуемой удовлетворенности собой.

Восстановив самообладание, Тайзэрвэт сказала:

– В этом нет ничего срочного, но я подумала, не предоставит ли служба садоводства какие-нибудь растения для здешних площадей общественного пользования?

– От этого ведь только улучшилось бы качество воздуха! – рассмеялась Баснаэйд. – Хотя, возможно, здесь недостаточно света. – А затем, по-прежнему с улыбкой, добавила: – Быть может, стоило бы выставить часть грибов.

– Грибов! – разочарованно воскликнула Тайзэрвэт. – Никто не признается мне, что их выращивает. Не пойму, чего они опасаются. Иногда я думаю, что здесь все, должно быть, выращивают их в коробках под кроватями или еще где и именно потому так тревожатся, чтобы администрация базы не заглянула в их жилища.

– Они ведь зарабатывают на этих грибах, так? А если главный садовод до них дотянется, то, знаешь ли, найдет способ выращивать их в Садах и взимать за это безумную плату.

– Но ведь они могли бы по-прежнему продолжать выращивать их здесь, – заявила Тайзэрвэт, – и по-прежнему продавать самостоятельно. Поэтому не знаю, в чем тут проблема. – Махнув рукой, она словно отбросила свое раздражение. – Кстати, о грибах. Может, послать Девять за какой-нибудь едой?

На «Милосердии Калра» Сеиварден сидела в кают-компании с лейтенантом подразделения Амаат «Меча Атагариса». Та принесла бутылку араки.

– Очень любезно, – сказала Сеиварден с едва уловимой снисходительностью. Другой лейтенант, похоже, этого не заметила. – Прошу прощения, но я не буду. Я дал клятву. – Так поступали, принося покаяние или занимаясь время от времени духовной практикой. Она протянула бутылку Амаат Три, которая взяла и поставила ее на стойку кают-компании, а затем встала рядом со вспомогательным компонентом «Меча Атагариса», сопровождавшей своего офицера.

– Просто восхитительно! – изрекла лейтенант Амаат «Меча Атагариса». – Хорошо, что ты, а не я. – Она подняла свою чашку с чаем. Три просила у Калр Пять разрешения использовать ее лучший фарфор (по-прежнему хранившийся в упакованном виде, поскольку Пять не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось) и таким образом унизить лейтенанта «Меча Атагариса» явной демонстрацией моего статуса. Пять отказала и предложила вместо этого Амаат Три зайти с другой стороны: подать лейтенантам чай в моем старом эмалированном сервизе. Три ненадолго испытала искушение, памятуя, как и весь экипаж, об угрозе «Меча Атагариса», когда мы вошли в эту систему. Но победила пристойность, и лейтенант «Меча Атагариса» пила свой чай, не зная о том, что едва избежала оскорбления.

– Сеиварден – очень старомодное имя, – сказала она с наигранной, как мне показалось, живостью. – Должно быть, ваши родители любили историю. – Одного из союзников Анаандер Мианнаи, еще до того как она разрослась за пределы самого Радча, звали Сеиварден.

– Это было традиционным именем в моей семье, – спокойно ответила Сеиварден. С некоторым раздражением, но в то же время наслаждаясь замешательством другого лейтенанта, – Сеиварден еще не назвала имени своего клана, а поскольку того клана уже не существовало, поскольку ее отделяла от него тысяча лет, Сеиварден не носила никаких украшений, которые указывали бы на ее семейные связи. И даже если бы Сеиварден еще владела таковыми, этот офицер, вероятно, почти ничего не распознала бы – так сильно изменилось все за минувшее время.

Лейтенант «Меча Атагариса», казалось, не заметила прошедшего времени во фразе Сеиварден.

– Ты сказала, из Инаи. Что это за провинция?

– Аутрадч, – ответила Сеиварден с приятной улыбкой. Аутрадч – старейшая из провинций и ближайшая к самому Радчу. – Тебе интересны мои семейные связи, – продолжила Сеиварден не из желания помочь посетившей ее лейтенанту справиться с потенциально неловкой социальной ситуацией, но скорее из нетерпения. – Я – Сеиварден Вендааи.

Гостья нахмурилась, не сразу вспомнив это имя. Затем она осознала.

– Ты – капитан Сеиварден!

– Да.

Лейтенант «Меча Атагариса» рассмеялась.

– О милость Амаата, какое падение! Не слишком удачно заморозиться на тысячу лет, но оказаться потом пониженным до лейтенанта и отправленным на «Милосердие»! Полагаю, тебе снова придется делать карьеру. – Она отпила еще чаю. – В нашей кают-компании были разговоры. Необычно, что капитан флота командует «Милосердием». Мы вот думали, не собирается ли капитан флота Брэк отправить сюда капитана Хетнис и взять «Меч Атагариса» себе. В конце концов, он быстрее и лучше вооружен.

Сеиварден прищурилась. Угрожающе ровным тоном произнесла:

– Не стоит недооценивать «Милосердие Калра».

– О, да ладно. Лейтенант, я не хотела обидеть. «Милосердие Калра» – прекрасный корабль, для «Милосердия». Но суть дела в том, что, если уж на то пошло, «Меч Атагариса» мог бы одержать победу над «Милосердием Калра» вполне проворно. Ты же сама командовала «Мечом» и понимаешь, что это правда. И конечно, у «Меча Атагариса» по-прежнему есть его вспомогательные компоненты. Ни один человек-солдат не сравнится со вспомогательным компонентом ни в скорости, ни в силе.

Амаат Три, стоящая наготове в ожидании, когда понадобятся ее услуги, не проявила внешне никакой реакции, но какое-то мгновение я опасалась, что она бросится на лейтенанта «Меча Атагариса». Я бы сильно не возражала (хотя Сеиварден, разумеется, пришлось бы наложить на нее дисциплинарное взыскание), но Три стояла рядом со вспомогательным компонентом «Меча Атагариса», которая, безусловно, никому не позволила бы причинить вред своему лейтенанту. И никакие тренировки и практика не сделали бы Амаат Три равной вспомогательному компоненту.

Сеиварден, позволив проявиться отчасти охватившему ее раздражению, поставила свою чашку с чаем, выпрямилась и спросила:

– Лейтенант, это была угроза?

– О милость Амаата, нет, лейтенант! – Лейтенант «Меча Атагариса», казалось, искренне поражена, что ее слова могли быть истолкованы подобным образом. – Я просто констатировала факт. Мы же здесь на одной стороне.

– Неужели? – Губа Сеиварден изогнулась, проявляя аристократические гнев и презрение, которых я не видела больше года. – Так вот почему вы атаковали нас, когда мы вошли в систему; потому что мы на той же стороне?

– О милость Амаата! – Лейтенант старалась делать вид, что ее не встревожила реакция Сеиварден. – Это было недоразумение! Я уверена, вы можете понять, что мы тут все были на взводе после того, как вышли из строя шлюзы. И, так же как и сейчас, я отнюдь не имела таких намерений, я тебя заверяю. Я просто указала на очевидный факт. И сейчас действительно необычно для капитана флота командовать «Милосердием», хотя, возможно, в твое время это было не так. Но это совершенно естественно, что нас интересовало, не потеряем ли мы капитана Хетнис, чтобы оказаться под непосредственным командованием капитана флота Брэк.

В Сеиварден добавилось высокомерия.

– Капитан флота Брэк поступит наилучшим образом, но своему усмотрению. Но дабы предотвратить дальнейшие недоразумения, – она слегка налегла на это слово, – позволь мне сказать ясно и недвусмысленно, что, когда ты в следующий раз станешь угрожать этому кораблю, тебе лучше быть готовой выполнить это.

Лейтенант «Меча Атагариса» повторила, что ни в коем случае не имела в виду ничего такого, и Сеиварден улыбнулась и сменила тему.

На базе Баснаэйд говорила лейтенанту Тайзэрвэт:

– Я никогда не виделась со своей сестрой. Я родилась после того, как она уехала. Я родилась потому, что она уехала. Потому что она присылала домой деньги, и если она стала офицером, я тоже могла стать кем-то. Заняться чем-то лучшим, нежели пропаривание рыбы и нарезка овощей. – Родители лейтенанта Оун были поварами. – Речь всегда шла об Оун, которой я должна соответствовать. Всегда об Оун, которой я должна быть благодарна. Разумеется, мои родители никогда так не говорили, но мне всегда казалось, будто ничего не делалось для меня, ради меня, речь всегда шла о ней. Ее послания всегда были такими сердечными, и, конечно, я ее очень уважала. Она была героем, первой из нашего семейства, кому действительно удалось стать кем-то… – Она горестно усмехнулась. – Ты только послушай меня. Словно моя семья была ничтожествами, все до единого. – Лейтенант Тайзэрвэт хранила молчание, отнюдь не свойственное семнадцатилетней, и Баснаэйд продолжила: – Хуже стало после того, как она умерла. Я никак не могла забыть о том, что во всем уступаю ей. Даже с друзьями! Оэр настолько выше Элмингов, словно они из другой вселенной. А теперь еще и Мианнаи.

– И эти друзья делали вам разные предложения из-за вашей сестры, а не потому, что вы совершили нечто, дабы заслужить это. – Интересно, подумала я, а Тайзэрвэт разобралась, отчего она так сходит с ума по Баснаэйд? Возможно, и нет – в эту минуту она, несомненно, сосредоточена на том, чтобы слушать Баснаэйд, чтобы понять ее. Рада помочь. Рада доверию.

– Оун никогда не преклоняла колен. – Баснаэйд, казалось, не замечает ни странности слов, ни своеобразия поведения лейтенанта Тайзэрвэт, которые совершенно не соответствовали ее юному возрасту. Возможно, привыкла к ним за последние несколько дней. – Она никогда не стала бы этого делать. Если она подружилась с такими людьми, то лишь благодаря тому, какой она была.

– Да, – просто согласилась Тайзэрвэт. – Капитан флота так и говорила. – На это Баснаэйд не ответила, и разговор перешел к другим темам.

За три дня до нашего отъезда капитан Хетнис наконец затронула тему дочери семейства. Мы сидели под деревом, двери дома за нами были широко распахнуты. Фосиф занималась чем-то на производстве, а Раугхд, разумеется, была в доме полевых работников. Сирикс отправилась вниз, в ту часть берега озера, что лежала в тени, сказав, что хочет поглядеть на рыб, но я подозревала, что она просто хочет побыть одна, даже без Калр Восемь за спиной. Там были только капитан Хетнис и я, а также вспомогательный компонент «Меча Атагариса» и Калр Пять – поблизости. Мы сидели, глядя на затененный кусок каменной стены, покрытой мхом, гребень горы и черные, с прожилками льда, горные вершины за ним. Главное здание располагалось слева, баня – прямо перед нами, поблизости от него, но не заслоняя пейзаж. Один конец ее стеклянной стены изгибался перед глазами. Несмотря на яркий день, воздух под деревьями был влажный и прохладный.

– Сэр, – сказала капитан Хетнис, – прошу разрешения говорить откровенно.

Я кивнула в знак согласия. За все время, что мы провели здесь, капитан Хетнис ни разу не упомянула о том, что привело нас сюда, хотя она ежедневно наносила на лицо траурную полосу и читала требуемые молитвы.

– Сэр, я размышляла о том, что произошло в Подсадье. Я по-прежнему считаю, что была права, отдавая те приказы. Все пошло не так, и я несу за это ответственность. – Ее слова сами по себе были вызывающими, но тон – почтительным.

– Так ли это, капитан? – Один из наземных автомобилей семейства перевалил через гребень и шел по дороге. Либо Фосиф возвращалась с предприятия, либо Раугхд – из дома полевых работников. Это положение не могло оставаться неизменным, но мне не удавалось найти решение. Возможно, такового не существовало.

– Да, сэр. Но я была не права, арестовав гражданина Сирикс и предположив, что именно она совершила это, раз единственно возможной альтернативой была Раугхд.

Вот это мне всегда нравилось в офицере. Готовность признать свою неправоту, когда она осознала ее. Готовность настаивать, что она была права, когда она уверена в этом, даже если было бы безопаснее этого не делать. Она наблюдала за мной с серьезным видом, несколько опасаясь моей реакции, как мне показалось. С некоторым вызовом. Но лишь самую малость. Ни один офицер-радчааи не бросит открытого вызова вышестоящему – если не испытывает суицидальных наклонностей. Я подумала о том бесценном античном чайном сервизе. Его продажа почти наверняка означала прикрытие нелегальных доходов. Подумала о невероятном уровне смертности среди ссыльных в этой системе. Удивилась на мгновение, как могли сосуществовать в капитане Хетнис это мужество и прямота рядом с готовностью торговать жизнями. Подумала о том, каким офицером она стала бы, если бы я воспитывала ее с той поры, как она пришла на службу салагой-лейтенантом. Возможно, она была бы такой же, как сейчас. А может, она была бы сейчас мертва, распыленная вместе с остальной моей командой, когда Анаандер Мианнаи пробила мой тепловой щит двадцать лет назад.

Или нет. Если бы в Орсе, на Шиз’урне мной командовала лейтенант Хетнис, а не лейтенант Оун, возможно, я по-прежнему оставалась бы собой, «Справедливостью Торена», и мой экипаж был бы жив.

– Я знаю, сэр, – сказала капитан Хетнис, возможно приободренная тем, что я не ответила, – что, как ни знаменит этот клан здесь, на Атхоеке, они могут казаться вам ничтожествами. С такого огромного расстояния Раугхд Денчи не так уж и сильно отличается от Сирикс Оделы.

– Напротив, – спокойно ответила я, – я вижу огромную разницу между Раугхд Денчи и Сирикс Оделой. – Пока я говорила, Раугхд вышла из главного здания и направилась в баню с напускной беззаботностью.

– Я имею в виду, сэр, что с позиции величия Мианнаи Денчи, должно быть, не отличаются от других слуг. И я знаю, что всегда говорится: у каждого из нас своя роль, свое предназначение и никто из нас не лучше и не хуже другого, просто мы разные. – Я сама слышала это много раз. Странно, как «в равной степени важные, просто разные» всегда интерпретировалось так, что некоторые «в равной степени важные» роли становились более достойными уважения и вознаграждения, чем другие. – Но, – продолжила капитан Хетнис, – все мы не обладаем вашей перспективой. И я полагаю… – Кратчайший миг сомнения. – Я полагаю, что, если бы ваши родственницы допустили бы какую-нибудь юношескую глупость или совершили опрометчивый поступок, к ним отнеслись бы примерно так же, как к Раугхд Денчи. И вот так вот оно есть, сэр. – Она подняла вверх руки в зеленых перчатках – неопределенный намек на благочестивую просьбу. Все, что есть, есть Амаат. Вселенная – это сам бог, и ничто не может происходить или существовать, не будь на то божьей воли. – Но, наверное, вы сумеете понять, почему все здесь видят дочь семейства в этом свете или почему она сама может думать о себе как о равной даже капитану флота и родственнице лорда Радча.