Текст книги "Светлый остров"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава вторая

Следующим вечером, в восемь часов, Эллин звонила в дверь квартиры своей сестры. Ей пришлось довольно долго ждать, прежде чем появилась Эстелла, одетая в халат, накинутый на голое тело. Ее волосы были собраны под банной шапочкой, а симпатичное лицо было розовым и сияющим.

– Привет! Заходи. Я буквально выскочила из ванны. Совсем забыла, что ты приедешь, правда. Проходи, располагайся. Я не задержусь.

– Ты забыла, что я приеду?

Эллин звонила всего лишь четыре дня назад, и Эстелла радостно объявила, что будет рада видеть сестру.

– А ты не уходишь?

– Нет. Это мой «домашний» вечер. У меня есть один такой на неделе, как ты знаешь. Жизнь такая лихорадочная, что он мне просто необходим, поверь. – Закрыв двери, она жестом пригласила Эллин в свою роскошную квартиру, где розовый ковер и занавески создавали фон для современной мебели, состоящей из больших кресел и подобранного под цвет длинного низкого дивана. Вычурный бар для коктейлей занимал большую часть ниши, по его сторонам в каменных арках стояли две обнаженные статуи – мужская и женская. Они были подсвечены рассеянным светом, идущим из-за арок. На безвкусном столике стояли серебряная коробочка с сигаретами и зажигалка, серебряные пепельницы и громадная коробка дорогого шоколада. Яркие букеты цветов были везде – подарки приятелей Эстеллы. Эллин знала это, потому что всегда, когда она приходила, в квартире Эстеллы было изобилие цветов, и Эстелла говорила, что их присылают почти каждый день знакомые мужчины.

– Садись, – пригласила ее Эстелла. – Я оденусь в один миг. Угощайся сигаретами, можешь выпить чего-нибудь. Бери столько шоколада, сколько хочешь, – я не возражаю. – Она машинально протянула руку за пальто Эллин и, получив его, исчезла в направлении спальни.

Устроившись в кресле поудобней, Эллин попробовала шоколад. На диване лежала страницами вниз открытая книга, и она взяла ее. Один взгляд – и она быстро положила ее на место. Эллин была убеждена, что только вконец развращенные мужчины могут читать такое!

– Какие-нибудь новости? – спросила ее Эстелла десять минут спустя, устроившись в кресле. – Почему я спрашиваю? Просто вот уже девять дней меня мучает любопытство: есть ли у тебя что-нибудь новенькое?

Эллин улыбнулась и замотала головой, и тогда Эстелла спросила о тете Сью.

– Артрит все еще беспокоит ее, ведь так?

– Да, – грустно ответила Эллин, – и, по-моему, ей хуже. – Наступила небольшая пауза, и затем Эллин продолжила: – Недавно она сказала одному из соседей, что хочет умереть. Сосед передал это мне, и я уже начинаю волноваться. Иногда у нее бывают ужасные боли. Конечно, она пытается скрыть это от меня, но я же вижу.

Эстелла пожала своими красивыми плечами.

– Это возраст. Мы ничего не можем сделать. – И, бросив на сестру косой взгляд, она добавила: – Дом… ведь ты не сможешь остаться там, если с тетей Сью что-нибудь случится?

– Думаю, хозяин дома позволит мне остаться.

– А ты оптимистка. Дом расположен на таком небольшом расстоянии от Лондона, что его с руками оторвут на аукционе. – Эстелла с жалостью посмотрела на Эллин. – Думаю, владелец с радостью похоронил бы старушку давным-давно.

– Не думаю, что он такой бессердечный. – Но, сказав это, Эллин вдруг вспомнила, что тетя Сью недавно написала владельцу дома. И попросила Эллин опустить письмо. Может быть, она просила о передаче аренды в случае ее смерти? И если это так, то она получила отрицательный ответ, этим и объясняется беспокойство, в котором она пребывала последние несколько недель. И это могло служить причиной того, что тетя Сью советовала Эллин бывать там, где она могла встретить людей своего возраста. Людей… Лучше сказать, мужчин. И, возможно, найти себе мужа. Тетя Сью готова продать свои драгоценности. Эллин побледнела. Она начинала подозревать, что тетя больна значительно серьезнее, чем ей казалось. Даже мысль о смерти тети причиняла Эллин боль. К тому же, где они с Джинкс будут жить? Чем дольше она думала о том, что сказала ее сестра, тем больше убеждалась, что владелец дома выгонит ее просто потому, что его дом стоит гораздо дороже, будучи расположенным в таком тихом месте и так близко от столицы. Сердце Эллин упало, и, стараясь отогнать от себя все эти беспокоящие ее мысли, она попросила сестру рассказать о последних новостях.

– О жизни? – усмехнулась Эстелла. – Ты будешь шокирована. Ты всегда бываешь шокирована. – Протянув руку, она достала из коробки сигарету и взяла зажигалку.

– Я не думала, что ты это замечаешь, – ответила Эллин. Она придала голосу веселость, пытаясь скрыть свои чувства.

– Ну конечно, я давно заметила. Хотя ты весьма справедливо корчишься, когда я рассказываю тебе пикантные подробности о занятиях любовью. Боже мой, а ты ведь всего этого и не понимаешь, а?

– Боюсь, что нет, – сказала Эллин, и затем, глядя на Эстеллу сквозь облако сигаретного дыма, которое та выпустила, спросила: – А кто у тебя сейчас? Расскажи-ка. Последнего, помнится мне, звали Джеймс?

– Джеймс? – Эстелла нахмурилась, безуспешно пытаясь припомнить, но вскоре ее лицо просветлело. – Не могу я вспомнить, кто такой Джеймс. – Она засмеялась и затем предположила, что, быть может, это Джеймс Крэстли. – Но он был дурак. Проиграл в карты кучу денег. Ну, и с ним было покончено. Не выношу мужчин, которые не могут как следует распорядиться своим кошельком.

Последовала небольшая пауза; Эстелла глубоко задумалась, и то, о чем она подумала, придало ее лицу злое выражение.

– А знаешь, недавно я связалась с греком…

– С греком? – Эллин была заинтригована. – И сколько же это у тебя уже перебывало национальностей?

– О, один Бог знает! У меня были американцы-южане – они знают, что и как, скажу я тебе! И северные американцы, и австралийцы, и один датчанин, и пара испанцев – у них с этим тоже все в порядке, – она прервалась и вдруг усмехнулась. – Ты раньше всегда бывала просто шокирована. Что же случилось теперь?

– Думаю, что я начинаю тебя понимать.

– Рада это слышать. Мне было невыносимо без конца ставить тебя в неловкое положение. Так где я остановилась? Ах, да, этот идиотский грек. Еще совсем молодой, всего лишь двадцать один год. Он из фантастически богатой семьи, которая занимается всем – от оливковых рощ и табачных полей до судоходства. Когда я встретила его, он ненадолго был оставлен без присмотра человеком, который является его опекуном последние десять лет. Этот опекун – его тридцатипятилетний дядя. Сулас немного рассказывал мне о нем, но из того малого, что он сказал, я узнала, что этот дядя держал поводья довольно жестко, и Сулас, достигнув двадцати одного года, сбежал с этого их острова – Крит, по-моему, – где они, враждуя, убивают всякого, кто причинит им или их семье какие-нибудь неприятности. Варвары они, что и говорить, со своими варварскими законами и вендеттами. – Эстелла сделала паузу, чтобы затянуться сигаретой, а Эллин скептически произнесла:

– По-моему, ты преувеличиваешь. В наши дни люди не держат закон в своих руках. Я уверена, что они не убивают друг друга.

Эстелла пожала плечами.

– Понимай как знаешь. Так сказал Сулас. И еще я сама кое-что читала об этих людях и об их варварских методах мести. Однако вернемся к Суласу. Он решил обзавестись своим хозяйством тут, в Лондоне, и купил себе потрясающую квартиру. Моя – просто лачуга по сравнению с ней. – Улыбнувшись удивленному выражению лица своей сестры, Эстелла немного помедлила, а затем, небрежно вытянув руку, взмахнула идеально наманикюренным пальцем вверх и вниз. – Когда-нибудь ты видела подобное?

– Неужели это настоящий бриллиант? – выдохнула Эллин, недоверчиво прищурившись. Естественно, она обратила внимание на перстень – этого невозможно было не сделать, но она предположила, что это, возможно, страз. – Это тебе купил Сулас?

Эстелла кивнула головой.

– Сначала это было забавно, потому что он все тратил и тратил деньги, наверстывая упущенное за все годы, когда он не мог позволить себе этого, а его дядя был ужасно недоволен таким поведением Суласа, – довольно нелепая позиция, так как Сулас тратил собственные деньги.

– Да, но если этот дядя является его опекуном, то он просто выполнял свои обязанности.

– Смотря с какой точки зрения. – Эстелла покрутила пальцем так, чтобы лучи света упали на великолепный камень. – Пригодится на черный день, – пробормотала она себе под нос. – Я собираю коллекцию; набрала уже семь – но, конечно, не такого качества. Такой мне уже не удастся заполучить никогда в жизни. Я покажу тебе норковое манто, которое он купил мне всего за одну минуту, однако сначала я подам нам что-нибудь поесть. Мне удалось заставить Суласа хорошенько раскошелиться на меня, прежде чем мы расстались. Я была сумасшедшая, когда решилась на это! Подумать только, я получила все это за каких-то пару недель. Чего бы я смогла добиться, если бы это продолжалось пару месяцев или более?

Эллин с недоверием уставилась на свою сестру.

– Ты сказала, две недели? Только две недели?

– Ну конечно. Мы были вместе только это время. Затем трагический конец…

– Трагический?

– Для меня, я имею в виду. Влюбился в меня, дурак! Я была вне себя! Попросил меня выйти за него замуж и посчитал само собой разумеющимся, что я соглашусь. Говорил что-то о том, что соблазнил меня, а в его стране больше никто не стал бы иметь со мной дела. Он сказал, что сделал это потому, что любит меня, и решил, что я тоже влюбилась в него, иначе бы не пошла на это. Он отказывался поверить мне, когда я говорила, что не люблю его и никогда не смогу полюбить. Я думаю, он был просто неопытным из-за чрезмерной опеки своего дяди. Ну, хотя я не хотела отпускать от себя Суласа, у меня не было альтернативы, потому что он настаивал на женитьбе. В своем воображении я видела значительно больше этих маленьких драгоценных камушков, лежащих на моем пути, вставленных в ожерелья, браслеты и всякую всячину. – Эстелла говорила спокойно, но ее прекрасные черты омрачились глубокой и мрачной задумчивостью. – Я надеялась также получить побольше наличных денег и кое-что из обстановки для квартиры. – Она пожала плечами, но спустя некоторое время ее лицо немного прояснилось. – Я считаю, что все зависит от везения. Последнее время с Суласом для меня было ужасным. Он угрожал покончить с собой, вопил, что не может жить без меня.

– Самоубийство? – воскликнула в ужасе Эллин.

– Это ему не удалось, хотя он сделал попытку. Видишь ли, он пришел сюда после того, как я сказала ему, что между нами все кончено, что замужество, с моей точки зрения, представляет собой самую крайнюю черту в отношениях с ним или с кем-либо другим. Мы обедали в уютной домашней обстановке со Стеном Мосфитлдом – мы недавно познакомились, – когда Сулас позвонил в дверь, и эта глупая служанка впустила его. Он вышел из себя и начал умолять меня вернуться к нему. Он плакал, почти рыдал. Что это была за сцена! Такое я ни за что не согласилась бы пережить снова. В конце концов я попросила Стена выбросить его вон, но малый оказался сильным, и потребовалась моя помощь, а также помощь служанки, чтобы избавиться от него. Именно тогда он пригрозил, что расстанется с жизнью.

Последовало недолгое молчание. Эллин в упор смотрела на сестру, напуганная ее признаниями. Она представила себе бедного парня, потратившего так много денег и надеявшегося, что Эстелла выйдет за него замуж. И Эллин оценила боль парня при виде его любимой с другим мужчиной, который выставил его на улицу. Как Эстелла могла оказаться настолько бессердечной?

– Тебе не следовало завлекать таким образом наивного молодого человека, Эстелла, – с упреком сказала она. – Так поступать безнравственно.

– Если ты не возьмешь верх над мужчиной, он возьмет верх над тобой. Смотри, в каком ты оказалась положении! Тебя оставили с ребенком, который даже не твой. У тебя слишком мягкий характер, Эллин, и когда ты имеешь дело с мужским полом, это заводит тебя в тупик. Они заслуживают только того, что получают, и если у тебя когда-нибудь будет возможность взять над кем-нибудь из них верх, будет глупо упустить такой шанс.

В ответ Эллин оставалось только улыбнуться.

– Я не представляю, как мне может подвернуться такая возможность. Я не имею дела с мужчинами.

– Но если бы у тебя была такая возможность? – Эстелла с любопытством посмотрела на нее. – Только предположи, что у тебя возникла возможность получить от какого-нибудь мужчины несколько драгоценных камней и норку, – ты бы использовала этот шанс?

– Нет, не использовала бы.

Эстелла рассмеялась и выпрямилась, усевшись на ручке кресла.

– Тогда ты поступила бы еще глупее меня! Ты считаешь, что лучше жить в бедности, не так ли?

– Я должна быть верна сама себе, Эстелла. Может быть, я глупая, как ты предполагаешь, но, видишь ли, это все моя беспокойная совесть виновата.

Ее сестра опять рассмеялась.

– Совесть всегда нас слишком сильно беспокоит – а твоя всегда была для тебя помехой, насколько я помню. Однако может наступить время, когда ты изменишься; я на это надеюсь, потому что мне не нравится то, как ты живешь.

Эллин улыбнулась про себя. Она знала свою сестру: в этом ее последнем замечании искренности не было ни на йоту.

– Этот дядя, – сказала она, меняя тему разговора, – он знает, что случилось?

Наступило недолгое напряженное молчание. Эстелла погасила сигарету, но тут же закурила другую и, глубоко затянувшись, выпустила дым.

– После того как его выставили вон, Сулас поклялся, что оставит посмертную записку, все объясняющую его дяде – все о подарках и деньгах и что одновременно с ним у меня был другой мужчина. Он говорил, что его самоубийство навлечет ужасный позор на его семью и что, поскольку в этом виновата я, мне следует быть наказанной его дядей. Он сказал, что мне лучше умереть до того, как тиос расправится со мной.

– Тиос… – повторила Эллин, на минуту отвлекшись. – Это мужское имя?

– Это значит – дядя. Сулас никогда не называл его иначе. Кажется, как и остальные в его семье. Дядю должны всегда называть дядя или тиос, что по-гречески означает «дядя», как я только что объяснила. – Эстелла засмеялась, освобождаясь от страха, который секундой ранее охватил ее. Она продолжала рассказывать, что у Суласа были снотворные таблетки, но он только-только успел их принять, когда пришла его служанка. Она подумала, что он заболел, и позвонила доктору, который, к счастью, сразу пришел. Суласа быстро доставили в больницу и, поскольку серьезных последствий не оказалось, почти сразу выписали. Послали за его дядей, и тот увез его назад в Грецию.

– А этот тиос получил записку Суласа?

Эстелла кивнула головой.

– В конце концов служанка быстро сообразила, в чем дело, заподозрив, что Сулас покушался на свою жизнь, осмотрела все кругом, нашла записку и сохранила ее для тиоса, поэтому скандала не получилось. Тиос представил все так, что Сулас принял таблетки нечаянно, хотя я знаю, как все было на самом деле. Я получила письмо от Суласа, в котором он написал, что все это произошло из-за меня.

– Из-за тебя? – Эллин слегка побледнела, подумав о том, что говорила Эстелла о варварских обычаях критян. Они наказывают тех, кто нанес оскорбление их семьям. Эстелла, конечно, глубоко оскорбила Суласа, и это бросило тень на его семью, так как, хотя Сулас был спасен и скандала удалось избежать, он покушался на свою жизнь, а это само по себе уже было позором, который будет висеть над его семьей очень долгое время.

– Тиос пригрозил, что я понесу наказание за то, что сделала: ограбила Суласа, как он сказал. – Она внезапно замолчала, и ее глаза заблестели. – Но он за свои деньги получил все, чего хотел!

Получил все, чего хотел! Все это – и всего за две недели. Эллин почувствовала себя слегка раздосадованной, но в то же время ей пришло в голову, что, когда им обеим будет по тридцать лет, Эстелла будет очень богатой женщиной, тогда как она, Эллин, будет такой же бедной, как сегодня. И все это из-за идеалов, которые абсолютно не соответствуют нынешнему времени.

– Тебя это не пугает? – наконец спросила она, с интересом наблюдая за выражением лица сестры.

– Я никогда за всю свою жизнь не боялась мужчин. Если этот варвар из Греции захочет каким-либо образом отомстить мне, ему сначала нужно будет схватить меня, а это уже из области невероятного. Как ты думаешь, может он похитить меня?

– Ну… нет, я полагаю, что нет. – Эллин начинала испытывать беспокойство за безопасность своей сестры.

Эстелла засмеялась:

– Ты сказала это не слишком уверенно.

– Как зовут этого дядю? – По какой-то причине, которой она не могла понять, Эллин захотела узнать побольше об этом греке, который угрожал ее сестре.

– Не имею ни малейшего понятия. Как я уже говорила, Сулас всегда называл его тиос.

Эллин нахмурилась.

– Значит, ты не знаешь его имени, – задумчиво произнесла она. – И он, вероятно, осведомлен об этом.

– Сулас упомянул это в своем письме. Он написал: «Ты не только не знаешь его имени, но и не знаешь, как он выглядит, поэтому ты не сможешь принять меры, чтобы защитить себя. Как я рад, что никогда не рассказывал тебе много о тиосе». – Лицо Эстеллы исказила гримаса. – По-видимому, любовь Суласа превратилась в ненависть.

– Таким образом, если бы ты когда-нибудь встретила тиоса, у тебя бы не было ни малейшего понятия, кто это? – Лицо Эллин побледнело еще больше. У нее не укладывалось в голове, как ее сестра могла так беспечно относиться к этому делу. – Ты о нем ничего не знаешь?

– Знаю, но не много. – Эстеллу откровенно развлекала озабоченность Эллин, и какое-то время, улыбаясь, она пристально смотрела на нее, покачивая головой, как бы показывая, что беспокойство Эллин было безосновательным. – Он холостяк и бабник. В глубине души испытывает презрение к женскому полу; берет много, а дает мало, так что никому не удалось бы вытянуть из него драгоценный камень, подобный этому.

– Это все, что ты смогла узнать о тиосе за целые две недели?

– Не слишком долгое время, – мрачно усмехнулась Эстелла. – Действительно, нет… когда так много нужно было сделать. Греки – одни из самых любвеобильных мужчин в мире, запомни это, и девушка не может надеяться получить бриллианты и норку просто так, ни за что. Во всяком случае, Сулас никогда особенно не рвался рассказывать о своем дяде, и, поскольку мне это было неинтересно, я не испытывала потребности задавать вопросы. А когда он спрашивал обо мне, то, как ты знаешь, я ведь всем всегда отвечаю, что у меня нет родственников. Гораздо проще говорить, что ты одна во всем мире, и значительно более выгодно, – со значением добавила она.

Морщины на лбу Эллин стали глубже. Она все еще чувствовала, что Эстелла смотрит на все это слишком легкомысленно. Кроме того, она всегда считала, что со стороны Эстеллы было глупостью отрицать наличие родственников. Этот тиос, например, дважды подумал бы об отмщении, знай он, что у Эстеллы есть сестра и тетя.

– Он знает твое имя и как ты выглядишь. И, конечно, Сулас сказал ему, что ты работаешь манекенщицей в модном магазине?

Эстелла кивнула головой и рассказала о том, что Сулас успел сделать много ее моментальных снимков.

– Он фотографировал меня во всевозможных позах – и пару раз в обнаженном виде.

– В каком виде?.. – Яркая краска залила щеки Эллин. – О Эстелла, ты разрешала ему фотографировать себя голой!

– Не будь такой щепетильной, Эллин, – засмеялась Эстелла. – Если любовник видит тебя обнаженной, почему бы не разрешить ему оставить пару фоток на память?

Эллин сделала глотательное движение. Она слышала много историй от своей сестры, но то, что услышала этим вечером, превзошло все слышанное ранее.

– Значит, Сулас может показать ему некоторые из этих фотографий?

– Некоторые? – Брови Эстеллы удивленно изогнулись. – Он наверняка покажет ему все снимки. Ты знаешь, каковы эти мужчины. – Она откинула голову назад и громко рассмеялась, видя, что Эллин ужасно смутилась. Затем продолжила еще энергичнее: – Ты смешная, Эллин. Когда же ты свыкнешься с этим?

– Тебе все равно, что другой мужчина может увидеть тебя в… в виде… Что он увидит все фотографии?

– Ну и что? Во всяком случае, я вряд ли что-нибудь смогла бы сделать, даже если бы это мне не понравилось.

Эллин беспокойно вздохнула; она покачала головой, как бы говоря, что Эстелле не следует безразлично относиться к угрозе, содержащейся в письме Суласа.

– Где теперь тиос? – спросила она и испытала небольшое облегчение, когда Эстелла сказала, что, насколько она знает, он сейчас в Греции.

– Он увез Суласа назад, как я говорила тебе, а на днях я видела приятеля Суласа, который только что получил от него письмо. Сулас находится в Корфу, где у него богатые имения, а тиос – на Крите, я думаю, потому, что там его дом. – Губы Эстеллы задрожали, когда она добавила нарочно, чтобы смутить свою сестру: – Ты выглядишь довольно взволнованной. Я думаю, ты боишься, что этот тиос утащит меня на свой варварский остров и – м-м-м – изнасилует или сделает что-нибудь в этом духе?

Эллин могла бы сказать, что в случае с Эстеллой это не было бы эффективной формой наказания, но она, как и следовало ожидать, воздержалась от этого.

– Это правда, что такие люди способны на убийство? – негромко проговорила она теперь уже совсем не скептически.

Откинувшись назад и вытянув ноги вдоль подлокотников кресла, Эстелла смотрела на свою сестру с большим удовольствием, явно наслаждаясь тем, как Эллин беспокоится за нее.

– Да, они могут убить; они буквально следуют правилу: око за око… жизнь за жизнь. Они, видимо, необузданны и в некоторых отдаленных местах, следуя древним традициям, практикуют правило наследственной вражды и кровной мести. По словам Суласа – а он напомнил мне об этом в своем письме, – они безжалостно расправляются с каждым, кто нанесет им оскорбление.

– Я испугалась бы, если бы оказалась на твоем месте, Эстелла.

– Я не думала, что это тебя так озаботит, – сказала ей в ответ сестра, не скрывая сарказма, но потом добавила: – Довольно скоро я собираюсь уехать, поэтому, если я ему буду нужна, ему придется подождать. – Ее глаза загорелись в предвкушении удовольствия, и можно было легко заметить, что грек и его месть внезапно отошли на второй план в ее сознании. – Меня пригласили провести каникулы на яхте!

– На яхте? Как захватывающе. Чья она? – также переключилась Эллин, с радостью отбросив все мысли о тиосе – или как там могло быть его настоящее имя.

– Я не знаю его имени, но это богатый американец, которого знает Стен. Нас пригласили целой компанией, и мы уедем по крайней мере, на несколько недель.

– Но твоя работа? Ты сможешь отсутствовать все это время? – Эллин подумала о собственных пятнадцати днях, проводимых обычно в хлопотах по дому. – Ты однажды уже уезжала в этом году, а сейчас еще только апрель.

– У меня гибкий график работы. Но, во всяком случае, мой шеф также приглашен. – Она пробежала глазами по простенькому платью Эллин. Оно было куплено очень дешево как «запачканное» в том магазине, где работала Эллин. – Знаешь, ты сумасшедшая! Ведь ты так же привлекательна, как и я, – добавила она со смехом. – Что ты делаешь со своей внешностью? А это отродье Кита все еще с тобой?

– Ты прекрасно знаешь, что она со мной, – и она не отродье!

– Хорошо, хорошо, – примирительным тоном произнесла Эстелла. – Успокойся. Но ты поступаешь глупо, оставляя ее при себе. Ты смирилась с тем, что будешь жить в бедности всю свою жизнь?

– Я не надеюсь, что когда-нибудь слишком изменюсь. – Но про себя Эллин вздохнула, оглядевшись вокруг. У Эстеллы было все, что можно купить за деньги… и у нее еще много возможностей впереди.

Поднявшись, Эстелла подошла к бару.

– Что тебе предложить?

– Я предпочла бы кофе.

– Хорошо, я тоже. Идем на кухню и поговорим, пока я его приготовлю. У нас к нему будут сандвичи. – Она пошла на кухню, и Эллин последовала за ней. То, что она там увидела, заставило ее открыть рот от удивления и вспомнить о своей собственной кухне с бурой раковиной сорокалетней давности, потому что владелец дома, сдавший его внаем, не поставил им новую. Буфеты и шкафы были из простого дерева, а пол – из грубых, неровных кафельных плиток.

– Ты все это сделала после моего последнего визита сюда. Тогда было красиво, но теперь… – Ее голос затих, когда она внимательно оглядела великолепное оборудование кухни. – Я бы никуда отсюда не выходила, если бы это была моя кухня.

– И поступила бы глупо. Кухня – это последнее место, где я бы хотела оказаться. У меня теперь есть прислуга, которая приходит каждый день. Она уходит в шесть часов, однако, когда я устраиваю вечеринки, она остается. – Эстелла потянулась за кофейником с ситечком, а Эллин спросила, чем она может помочь. Она может сделать сандвичи, сказала ей сестра и показала, где все лежит. – Все это могло бы у тебя быть, – немного погодя добавила она, видя, как Эллин снова осматривает все вокруг. Непроизвольным жестом, напоминающим старые, добрые времена, Эстелла обхватила Эллин за талию и увлекла ее в холл, где они встали рядом друг с другом перед высоким зеркалом в позолоченной раме. Глаза одинаковые, восхитительного цвета, – что-то между голубым и мягко-серым, большие и чистые, с длинными, загнутыми ресницами, придававшими им еще большее очарование. Кожа персикового цвета, подчеркивающая изящной формы скулы; полные, совершенной формы губы и высокий, умный лоб; медово-золотистые волосы, блестящие и длинные.

– Удивительно, как могут два человека так походить друг на друга. – Взгляд Эстеллы встретился в зеркале со взглядом Эллин, и обе девушки улыбнулись; в их глазах отразились воспоминания о тех прошедших днях, когда они обе получали удовольствие от того, что приводили в смущение своих друзей.

– Я не Эллин, я Эстелла, – говорила Эллин, и ту же самую выдумку повторяла Эстелла ради веселого озорства и удовольствия от возможности посмеяться над теми, кто к ним обращался.

– Кто из вас кто? – спрашивала учительница. – Вы Эстелла?

– Нет, мисс, я Эллин.

– Это было очень забавно, – пробормотала Эллин… – Мы все еще очень похожи, я думаю, будет ли это все время так?

– Не думаю. Тревоги и заботы бедности, а также воспитание ребенка преждевременно состарят тебя, если ты не послушаешься моего совета и не начнешь жить по-новому. – Естественно, Эллин на это ничего не ответила, и после недолгого молчания Эстелла, слегка нахмурившись, сказала: – На самом деле мы не совсем одинаковы. Несправедливо то, что у меня есть родимое пятно, а у тебя его нет.

Эстелла всегда с обидой говорила об этом, хотя это не имело большого значения.

– Но ведь его видно, только когда ты раздета. – Пока Эллин это говорила, она заметила, как рука ее сестры механически потянулась к левому боку.

– Сулас сходил от него с ума, – задумчиво пробормотала Эстелла, улыбаясь в зеркало Эллин. – Он всегда хотел поцеловать его – потому что, говорил он, оно находится как раз над моим сердцем. Его дядя увидит это пятно, – добавила она, снова нахмурившись. – Если бы я знала, что кто-то еще сможет посмотреть на фотографии, я бы повернулась так, чтобы родимое пятно не было видно, но Сулас хотел, чтобы оно было на снимках. – Сдвинутые брови расправились, и она засмеялась. – А покраснела сестра, – сказала она, опять поворачиваясь в сторону кухни.

Когда они поглощали свои сандвичи, Эстелла упомянула о круизе, который она собиралась совершить, если бы не подвернувшаяся поездка на яхте. Билет уже был приобретен, но, услышав о плавании на яхте, Эстелла написала в туристическое бюро с просьбой вернуть ей деньги.

– И что ты думаешь? Отказались вернуть мне стоимость билета! – с внезапной вспышкой гнева сказала она. – Все это оказалось пустой тратой денег. Я могла бы поехать в круиз, но вернулась бы домой только накануне отплытия яхты. Такую спешку я не люблю.

– Когда ты предполагала выехать в круиз?

– Через две недели.

– Две недели? Тогда и не рассчитывай, что они вернут тебе деньги. Разве они в состоянии найти замену за такое короткое время?

– Ах, как много они потеряют, если одна каюта окажется свободной. – Встав из-за маленького столика, за которым они ели, Эстелла направилась к шкафу. – Вот! – сказала она, бросив большой конверт на кушетку около Эллин. – Посмотри, может быть, ты у себя на работе всучишь это кому-нибудь. Деньги можешь оставить себе.

Эллин уставилась на конверт, и ее сердце забилось со страшной силой. Ярлыки и этикетки выпали, когда Эстелла швырнула конверт, – ярко окрашенные ярлыки, на которых было название туристического судна: «Кассиллия».

– Н-надолго рассчитан твой круиз? – она заикалась, пытаясь освободиться от мысли: «Не могла бы она оставить Джинкс с тетей Сью?».

– Две недели – и все. Это был случайный, незапланированный круиз, – легкомысленно объяснила Эстелла. – Ни в коем случае не в счет моего настоящего отпуска по работе. Ты знаешь, две недели для меня большого значения не имеют.

Казалось, что-то застряло в горле Эллин, и она сделала глотательное движение.

– Куда следует корабль? – Она собирала ярлыки и проспекты, ей казалось, что они были горячими; ее руки заметно дрожали. Тетя Сью не смогла бы остаться с Джинкс на две недели. Или, может быть, смогла бы?

– В Грецию, – Эстелла внезапно замолчала, смеясь над тем, что Эллин слегка вздрогнула. – В этом нет никакой связи с тем, о чем я тебе говорила. Я была в круизе в Греции в прошлом году и помню, что рассказывала тебе об этом. А поскольку время я провела неплохо, то решила съездить туда еще раз. К тому же мне нравится ездить самостоятельно. В круизе открывается масса возможностей, и в прошлый раз я подловила там великолепного бразильца. Подумай, не могла бы ты пристроить этот билет у себя в магазине?

Эллин покачала головой, напомнив Эстелле, что ее имя стоит на билете, который она теперь держала в руках.

– Он не может быть использован никем другим, – сказала она. – «За исключением меня… Я легко могла бы назваться Эстеллой», – подумала Эллин.

– Я об этом даже и не думала. Пропади все пропадом! Просто я ненавижу терять деньги.

Сделав опять глотательное движение, Эллин сказала:

– Я могла бы сама воспользоваться им.

– Ты? – в изумлении уставилась на нее Эстелла. – Конечно, ты могла бы, но я даже не подумала об этом раньше. Зная тебя, я не думала, что ты покинешь тетю Сью и Джинкс. – Последовала небольшая пауза. – Ты говорила, что ей становится хуже?

– Да, это так. – Воодушевление Эллин пропало. – Нет, я не могу поехать. К тому же у меня нет паспорта, – добавила она в качестве веского аргумента.

– Это не должно тебя беспокоить. Ты можешь взять мой, но с таким условием, что отдашь его сразу после того, как вернешься домой. – Эллин упрямо качала головой, однако Эстелла продолжала говорить. Если Эллин считает, что тетя сможет управиться с Джинкс, тогда она имеет возможность всерьез определиться по поводу круиза. Эстелла могла бы одолжить ей кое-что из одежды, как она сказала, а в действительности она решила дать Эллин все то, что ей будет необходимо.