Текст книги "The Walking Dead: Rise of the Governor / Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора"

Автор книги: Энн Кри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Посмотри на это место, – удивляется Ник, опуская последнее тело на рубероид предупреждающей полосы, протянувшейся на восточной стороне крыши. Ветер хлещет его брюками и треплет волосы. Трупы лежат, словно заготовленные на зиму дрова в поленнице. Брайан стоит с противоположной стороны ряда и пристально смотрит вниз на мертвецов с отчуждённым, суровым выражением на его лице.

– Довольно прохладно, – замечает Филип, подходя к краю крыши. С этой высоты он может видеть вдали здания Бакхед Ареа, Пичтри Плаза и стеклянные крыши небоскрёбов на западе. Обледенелые шпили города возвышаются на старинных куполах, безразличные и стоические в солнечном свете, нетронутые апокалипсисом. А в преисподней внизу, Филип видит беспорядочно блуждающих в тенях туда-сюда мёртвых, похожих на оживших сломанных игрушечных солдатиков.

– Слишком холодное место, чтобы болтаться здесь, – говорит Филип, поворачиваясь и рассматривая остальную часть крыши. Вокруг гигантского скопления антенн, нагревающего и кондиционирующего оборудования, теперь холодного и обесточенного, находится бетонированная площадка из мелкого гравия, настолько большая, что на ней можно играть в футбол. Забытая плетенная садовая мебель лежит возле вентиляции.

– Возьмите стул и сбросьте груз.

Они тянут изодранные кушетки к краю крыши.

– Я мог бы привыкнуть к этому месту, – говорит Ник, усаживаясь на шезлонге, лицом к горизонту.

Филип садится рядом с ним.

– Ты имеешь в виду крышу или это место в целом?

– Всё вместе.

– Понятно.

– Как у тебя получается? – спрашивает Брайан, стоя позади них, нервно ёрзая. Он отказывается сесть и расслабиться. Он по прежнему сильно взволнован после столкновения с проткнутой головой.

– Что именно? – спрашивает Филип.

– Ну… я не знаю, как сказать… ты убиваешь и крадёшь, а через минуту ты..

Брайан замолкает, не подобрав слова, и Филип оборачивается и смотрит на него. Он видит, как дрожат его руки.

– Садись, Брай, ты сегодня сделал хорошее дело.

Брайан разворачивается к стулу, садится, и заламывает руки в размышлении.

– Я только хотел сказать...

Он снова не может ясно сформулировать то, что он “только хотел сказать” и колеблется.

– Это не убийство, спортсмен, – говорит Филип. – В дальнейшем ты должен это четко уяснить себе, если хочешь уцелеть.

– Так что это?

Филип пожимает плечами.

– Никки, как ты это назовешь? – Ник смотрит на горизонт. – Божья работа?

Филип расхохотался на это и затем говорит:

– У меня есть идея.

Он встает и подходит к ближайшему трупу, самому маленькому.

– Покончим с ним, – говорит он и тянет существо к краю крыши.

Двое остальных присоединяются к Филипу. Прогорклый ветер треплет им волосы, пока они созерцают выступ на улице в тридцати пяти футах под собой.

Филип толкает труп носком ботинка, пока тот не скользит вниз.

Существо летит, словно в замедленном движении, его выступающие части напоминают сломанные крылья. Оно падает на цементный бульвар внизу перед зданием и разваливается на части со звуком, цветом и текстурой спелого арбуза, выплёскивая розовую мякоть.

* * *

Дэвид Чалмерс сидит в квартире на втором этаже в спальне хозяев, в своей безрукавной футболке и боксерских трусах, дышит в ингалятор, пытаясь втянуть достаточное количество Atrovent в лёгкие, чтобы подавить хрипы, когда вдруг слышит волнение за стеклянной раздвижной дверью в дальней части квартиры.

От звука у него мгновенно на загривке поднимаются волосы, он включает дыхательную трубку, которую бросил на полпути, и одна её сторона свисает из волосатой ноздри. Он стремительно несётся через комнату на скрипящих коленях, волоча кислородный баллон на роликах, словно нетерпеливая нянька тянет упрямого ребенка.

Пересекая гостиную, он поймал три внимательных и оторопевших взгляда с порога кухни. Эйприл и Тара пекли печенье с маленькой девочкой, использовав для этого последние запасы муки и сахара, а сейчас три женщины стояли, глазея на источник шума.

Дэвид, хромая, приблизился к заколоченным досками раздвижным дверям.

Через узкий промежуток в фанерных досках ему виден только дальний конец внутреннего двора, и часть улицы, идущей параллельно фасаду жилого дома.

Очередное тело падает вниз, словно сброшенное самим Богом, с влажным, зловещим, звуком пощечины по тротуару, мало чем отличающимся от хлопка при падении гигантского водного шара. Но это не тот шум привлёк Дэвида Чалмерса. В квартиру волнами проникает идущая издалека бесконечная, немелодичная симфония.

– Сладчайший Иисус, – бормочет старик сквозь хрип, оборачиваясь так быстро, что почти опрокидывает баллон.

Он тянет контейнер к двери.

* * *

На крыше Филип и Ник делают передышку после того, как сбрасывают пятое тело с козырька.

Тяжело дыша от напряжения и болезненного головокружения, Филип говорит:

– Они отлично взрываются, правда?

Ник безуспешно пытается не рассмеяться.

– Это чертовски неправильно, но должен признать, что это хорошо.

– Всё верно.

– О чём вы, ребята? – интересуется Брайан, появляясь за ними.

– Абсолютно ни о чём, – говорит Филип, даже не глядя на брата.

– Как там в Дзене?

– Это то, чем является.

– Так, я совсем не понимаю о чём вы. Я имею в виду, что сбрасывание этих существ с крыши не решает проблемы.

Филип оборачивается и смотрит на брата.

– Послушай, дружище. Сегодня ты захватил свой первый трофей. Не очень аккуратно, но ты справился. Мы просто немного выпускаем пар.

Ник видит что-то на расстоянии, чего не замечал до сих пор.

– Эй, смотрите...

– Просто я считаю, – перебивает Брайан. – Мы должны сохранить наш разум и прочее.– Он держит руки в карманах, нервно перебирая мелочь и перочинный ножик, спрятанный там. – Эйприл и ее семья хорошие люди, Филип, мы должны вести себя прилично.

– Да, мамочка, – обещает Филип, колко смеясь.

– Хей, ребята, зацените то здание на углу.

Ник указывает на приземистое, уродливое кирпичное здание на северо-восточном углу ближайшего перекрестка. Почерневшая вокруг краев от испарений города, написанная поблекшими буквами над окнами первого этажа надпись гласила : ТОВАРЫ ДЛЯ ДОМА ДИЛЛАРДА.

Филип смотрит.

– Что с ним?

– Смотри на передний угол здания, там что-то для пешеходов.

– И что?

– Пешеходная дорожка или крытый переход, или как еще вы это называете. Видите?

Конечно же, Филип видит грязный стеклянный мост, охватывающий соседнюю улицу, соединяя по диагонали офисное здание со вторым этажом Дилларда. Упакованный в стекло пешеходный мост пуст и запечатан с обоих концов.

– О чем ты думаешь, Никки?

– Я не знаю. – Ник пристально смотрит на пешеходный мост, размышляя. – Возможно...

– Господа! – Осипший голос старика прерывает их.

Брайан оборачивается и видит Дэвида Чалмерса, идущего к ним из открытой двери лестничной площадки. Срочность горит в глазах старика, и он тянет свой кислородный баллон, натренированно хромая.

Брайан направляется к нему.

– Мистер Чалмерс, неужели вы самостоятельно добрались до сюда?

Старик приближается с тяжелым дыханием. Преодолевая хрипение, он произносит:

– Может я старый и больной, но я не беспомощный...и зови меня Дэвид. Я вижу, что вы действительно хорошо и аккуратно очистили этажи и за это я благодарен, честное слово.

Филип и Ник обернулись и встали лицом к старику.

– Есть проблема? – спрашивает Филип.

– Да, чёрт, есть проблема, – говорит старик с горящими от гнева глазами. – Что вы делаете здесь наверху, сбрасывая с крыши тела? Вы просто отрезаете свои ноги!

– Что ты имеешь в виду?

Старик издает мощный рык.

– Вы оглохли или что? Вы не слышите это?

– Слышим что?

Старик подходит к краю крыши.

– Взгляните. – Он указывает скрюченным пальцем на два здания вдали.

– Видите, что вы наделали?

Филип пристально смотрит на север и внезапно понимает, почему он слышит этот адский шум стона тысячи и одного горла в течение прошлых пятнадцати минут. Легион зомби приближается к их зданию, привлеченный звуком и зрелищем тел, падающих на тротуар.

На расстоянии десяти или двенадцати кварталов, они движутся, словно пульсирующее скольжение крови вдоль артерии. На мгновение Филип не может оторвать глаз от ужасной миграции. Они идут со всех направлений. Просачиваясь из теней, вытекая из узких переулков, наполняя главные улицы, они встречаются и умножаются на перекрестках как большая амеба, растущая в размере и силе, неумолимо притягиваясь к катализатору людской среды. Филип наконец отводит взгляд и похлопывает старика по плечу

– Мы в беде, Дэвид... мы в беде.

* * *

В ту ночь они через силу съели свой ужин, притворяясь, что это всего лишь обычная посиделка в кругу друзей. Но настойчивый скребущий шум снаружи здания убивал разговор. Звуки постоянно напоминали об их заточении, о смертельной угрозе за дверью, изоляции. Они рассказывали друг другу истории из своей жизни, пытаясь сделать это как можно интереснее, но угрожающие звуки держали всех на взводе.

Учитывая, что в доме семнадцать квартир, они ожидали собрать щедрый урожай провизии с верхних этажей в тот день. Но всё, что они обнаружили – это лишь немного сухих продуктов в кладовых, немного крупы и макаронных изделий, где-то с полдюжины банок супа, пачку несвежих крекеров и несколько бутылок дешёвого вина.

Прошли недели с тех пор, как здание оказалось заброшенным, без электричества, наводнённым мертвецами – с тех пор вся еда сгнила. Личинки ползали в большинстве холодильников, и даже постельные принадлежности, одежда, и мебель покрылись плесенью и пропитались вонью зомби. Может быть, люди захватили все необходимые вещи, когда убегали. Может быть, они взяли всю бутилированную воду и аккумуляторы, фонари, деревянные спички и оружие.

К счастью, они оставили свои аптечки нетронутыми, и Таре удалось набрать полную обувную коробу таблеток: транквилизаторов ( таких как Xanax и Valium), стимуляторов (Риталин и Adderall), регуляторов давления, таблеток для похудения, бета-блокаторов, антидепрессантов, препаратов для понижения холестерина. Ещё она нашла пару бутылок бронходилататоров, полезных старику. Филип втайне посмеивался над надуманным предлогом Тары заботиться о здоровье каждого: он-то хорошо знает, что она ищет что-нибудь, от чего сможет заторчать. И кто он, черт побери, такой, чтобы ее винить? Медикаменты в этой ситуации так же хороши, как и любой другой побег от реальности.

Правда в том, что уже вторую ночь, несмотря на постоянный шум нежити за окнами, Филип чувствовал себя одним из Чалмерсов. Они нравятся ему. Их деревенская раскрепощённость, их отвага, и в том числе, ему нравится находиться в компании других выживших. Ник также, кажется, заряжается энергией от объединения двух семей. Пенни начала снова говорить, её глаза ясно сияют в первый раз за несколько недель. Присутствие других женщин для его дочки, по мнению Филипа, это именно то, что доктор прописал.

Даже Брайан, чей грудной кашель почти полностью прошёл, кажется более сильным, более уверенным. Ему ещё, по скромному мнению Филипа, предстоит пройти долгий путь, но его, кажется, стимулирует возможность образования сообщества, каким бы маленьким и разношёрстным оно ни было.

* * *

Следующий день начинается с урегулирования повседневных дел. С крыши Филип и Ник следят за наличием зомби на улицах, в то время как Брайан проверяет слабые места вокруг первого этажа: окна, пожарные лестницы, внутренний двор, передний холл. Пенни продолжает знакомство с сёстрами Чалмерс, а Дэвид в основном держится сам по себе. Старик героически сражается с заболеванием лёгких. Когда он не дремлет, то старается провести с новичками как можно больше времени, прихватив с собой свой ингалятор.

Во второй половине дня, Ник начинает работать над импровизированным переходным мостиком, который он планирует запустить между крышей их дома и крышей соседнего строения. В своих планах он решает сделать пешеходный мост, чтобы не было необходимости ступать на землю. Филип считает его сумасшедшим, но позволяет ему распоряжаться своим временем, как ему заблагорассудится.

Ник считает, что этот маневр на самом деле является ключом к их выживанию, тем более, что все они тайно обеспокоены, и это написано на лице у каждого, кто заходит на кухню, что их запасы скоро закончатся. Вода в здании отключена, и перемещение ведра отходов из ванной комнаты в окно, выходящее на внутренний двор, является наименьшей из их проблем. Запас воды ограничен, что заставляет всех очень волновались.

После ужина в тот вечер, чуть позже восьми часов, когда неловкое молчание в разговоре напоминает всем о безжалостных звуках, доносящихся из темноты, Филипа озаряет идея.

– Почему бы вам не сыграть что-нибудь для нас, – говорит он. – Заглушим этих ублюдков.

– Эй, – говорит Брайан, и его глаза сияют. – Это отличная идея.

– Мы чего-то подзаржавели, – говорит старик со своего кресла-качалки. Этим вечером он выглядит усталым и выпотрошенным, болезнь подточила его.

– Если хотите знать правду, мы не сыграли ни одной ноты с тех пор, как это началось.

– Ты трусишь, – комментирует Тара с кушетки, перекатывая крошки табака, семечки и табачные отходы на дне небольшой баночки из-под пластыря Банд-Эйр.

Остальные, собравшиеся в гостиной, приготовили уши, чтобы послушать Всемирно Известную Семейную Группу Чалмерс.

– Ну давай, папочка, – вступила в разговор Эйприл. – Мы не можем играть ‘The Old Rugged Cross’ без тебя.

– Нет, они не хотят слушать религиозную трескотню, учитывая обстоятельства.

Тара уже маневрирует своим полным телом через комнату в сторону огромного футляра для скрипки, и с ее губ свисает самокрутка..

– Всё что пожелаешь, папочка, а я ударю басом.

– И кто бы тебе помешал? – Дэвид Чалмерс уступает и поднимает свое скрипучее тело с качалки.

Чалмерсы достают инструменты из футляров и настраивают их. Они заканчивают подготовку и встают в сомкнутый строй, синхронно как морская натренированная команда, с Эйприл впереди, на гитаре, и Дэвидом и Тарой по краям позади, на мандолине и басе соответственно. Филип легко может представить их на сцене Гранд Оул Оупри и видит Брайана, наслаждающегося происходящим с другой стороны комнаты. Вот уж кто истинный ценитель музыки. Филип всегда поражался глубоким знаниям брата о музыкальном мире, и теперь, Филип полагает, Брайан должен быть рад столь неожиданному подарку.

Они заиграли. Филип замер, чувствуя, как сердце его словно надувается гелием.

* * *

Завораживает не только их первоклассное исполнительское мастерство, но и сама чудесная старая ирландская джига, с печальной, глухой басовой партией и повторяющейся мелодией гитары, звучащей как столетняя шарманка. Милая маленькая Пенни, сидящая на полу, тоже захвачена мелодией – её глаза становятся все мечтательнее. Эта простая, но утонченная мелодия, посреди бесчеловечного ада вокруг, практически разбивает сердце Филипа. Когда Эйприл начинает петь, душа Филипа наполняется сиропом нежности:

На моей стене есть тень, но она не пугает меня вовсе

Я счастлива всю ночь в своих снах

Чистый и свежий, как хрустальный колокольчик, хорошо поставленный, захватывающий, бархатный голос Эйприл заполнил комнату. Ласкающий, почти божественный, немного дерзкий, он напоминает Филипу хориста в деревенской часовне:

В моих снах, в моих снах.

Я счастлива всю ночь в моих снах.

Я в безопасности в постели, а в голове только счастливые мысли.

Я счастлива всю ночь в моих снах.

Голос пробуждает в Филипе ноющее желание – такого он не чувствовал после смерти Сары. Внезапно у него словно появляется рентгеновское видение. Он видит кое-что в Эйприл Чармерс, пока она играет на шестиструнке и издает жизнерадостные трели, чего не замечал раньше. Он видит тоненькую цепочку браслета вокруг её лодыжки и маленькую татуировку розы на сгибе руки и бледные полумесяцы её груди, одновременно белые и перламутровые, между застегнутыми пуговицами блузки.

Песня подходит к концу и все аплодируют, Филип рукоплещет с большей энергией, чем остальные.

* * *

На следующий день, после скудного завтрака из чёрствого хлеба и сухого молока, Филип замечает Эйприл, стоящую около входной двери, надевающую ботинки для прогулок, и обертывающую рукава её трикотажной рубашки клейкой лентой.

– Я решил, что ты не откажешься от чашечки, – произнёс невинно Филип, подходя к ней с чашкой кофе в руке.

– Быстрорастворимый, но не слишком плохой. – Он замечает ленту, обернутую вокруг лодыжек. – Что, чёрт возьми, ты делаешь?

Она смотрит на кофе.

– Ты использовал остаток воды на это?

– Полагаю, что да.

– Последнего баллона не хватит семерым на всю жизнь.

– Что ты втемяшила в свою голову?

– Не раздувай из этого проблему. – Она застегивает свою трикотажную рубашку и собирает резинкой волосы в конский хвост, пряча его в капюшон. – Я планировала это некоторое время и хочу сделать всё самостоятельно.

– Планировала что?

Она тянется к одежному шкафу и достает оттуда металлическую бейсбольную биту. – Мы нашли её в одной из квартир, и я знала, что она когда-нибудь пригодится.

– Что ты делаешь, Эйприл?

– Ты знаешь пожарный выход на южной стороне здания?

– Ты не выйдешь наружу одна.

– Я могу выскочить из 3F, спуститься по лестнице и отвлечь Кусак от здания.

– Нет… нет.

– Увести их достаточно далеко, достать припасы и проскользнуть обратно.

Филип видит свои грязные берцы возле двери, где он оставил их прошлой ночью.

– Подай-ка мне те ботинки – говорит он.

– Если ты ещё не потеряла разум, то знаешь, что в это дерьмо не стоит ввязываться одной.

Глава 12

И вновь этот запах, что поразил его, когда он впервые высовывался из южного окна квартиры 3F: ржаво-мясное блюдо человеческих отходов, тщательно протушенных в свином жире. Запах настолько ужасающий, что заставляет Филипа вздрогнуть. Его глаза начинают слезиться, когда он протискивается через отверстие. И навряд ли он когда-либо сможет привыкнуть к этому запаху.

Он выползает на ржавый, покосившийся чугунный лестничный пролёт. Платформа, соединённая с лестницей, спускающейся зигзагами вниз на три этажа к улице, трясётся от веса Филипа. Его желудок сжимается от внезапного изменения в гравитации, и ему приходится держаться за перила.

Погода становится сырой и мрачной, небо приобретает цвет асфальта, северо-восточный ветер задувает по бетонным склонам. К счастью, внизу совсем немного Кусак бродит по узкой улице вдоль южной стороны дома. Филип посмотрел на часы.

Примерно через минуту и сорок пять секунд Эйприл будет рисковать жизнью перед зданием и эта срочность заставляет Филипа двигаться. Он быстро спускается по лестнице, шаткие ступени стонут под его весом и вибрируют с каждым его шагом.

Когда он спускается, то чувствует серебряные глаза мертвецов, заметивших его, привлечённых металлическим стуком лестницы. Их примитивные чувства отслеживают его, вынюхивают его, чувствуют его движения – так пауки ощущают присутствие мухи в своей сети.

Тёмные силуэты, промелькнувшие в его периферическом зрении, начинают лениво шаркать в его сторону. Всё больше и больше их выходит из-за здания, чтобы разузнать в чём дело.

«Они не успели ничего увидеть», – думает Филип, падая на землю, а затем перебегая улицу. Шестьдесят пять секунд. План состоит в том, чтобы войти и выйти быстро, и Филип движется вдоль заколоченных витрин с ловкостью бойца морского отряда «Дельта». Он добирается до восточной части здания и находит заброшенный Шеви Малибу с номерами другого штата.

Тридцать пять секунд.

Филипу слышатся приближающиеся шаркающие шаги, он приседает за Малибу и быстро снимает рюкзак. Уверенными руками он достаёт пол-литровую бутылку из-под Кока-Колы, наполненную бензином (Эйприл нашла пластиковый бак газа в подвальном помещении их дома).

Двадцать пять секунд.

Он откручивает крышку, затыкает горлышко пропитанной газом тряпкой, и засовывает горлышком в выхлопную трубу Малибу, оставляя двенадцати-дюймовый кусок тряпки болтаться снаружи.

Двадцать секунд.

Он находит зажигалку Бик, щёлкает и поджигает тряпку.

Пятнадцать секунд. Он убегает.

Десять секунд.

Он пробирается через улицу, расчищая себе дорогу сквозь рой Кусак, бросается в тёмную нишу, прячась за рядами мусорных баков, прежде чем слышит "Бууух!" первого взрыва бутылки в выхлопной трубе, затем следует гораздо больший взрыв.

Филип падает и прикрывает голову, когда звуковой удар сотрясает улицу и посылает вверх огненный шар, который освещает все затенённые закоулки.

* * *

«Как раз вовремя»,- думает Эйприл, припадая к полу в тени фойе, когда взрыв сотрясает стеклянную дверь. Озаряющий свет похож на вспышку невидимого фотографа. Девушка выглядывает через нижнюю половину запертой двери и замечает, как море мертвецов становится океаном.

Надвигающейся волной, багроволицые, передвигающиеся как космонавты на луне, они волочатся на шум и свет, направляясь неорганизованной массой к южной стороне здания. Мерцающая на солнце мишура не смогла бы не привлечь стайку воробьев лучше, чем этот взрыв сработал на Кусаках. Через минуту или около того, улица перед зданием оказывается практически пустынной.

Эйприл опоясывает себя, делает глубокий вдох. Она закрепляет ремни своих вещевых сумок. Она закрывает глаза. Она быстро и неслышно читает молитву ... и после этого вскакивает, убирает подпорку и толкает дверь.

Она выбирается наружу. Ветер шевелит её волосы, зловоние душит её. Полусогнувшись, девушка быстро пересекает улицу. Сенсорная перегрузка грозит сбить её с толку: запахи, близость стаи в полквартала, громовое биение собственного сердца. И она бешено передвигается от одного тёмного магазина до другого тёмного магазина. К счастью, она достаточно хорошо знакома с окрестностями и знает, где расположен нужный магазин.

* * *

Если измерять часами, то Эйприл Чалмерс требуется одиннадцать минут и тридцать три секунды, чтобы проскользнуть через зубчатую утробу разбитого стекла и обыскать мини-супермаркет. Лишь одиннадцать с половиной минут, чтобы заполнить полтора холщовых мешка достаточным количеством еды и воды и прочих продуктов, чтобы им хватило на относительно долгое время.

Но для Эйприл Чалмерс на эти одиннадцать с половиной минут время остановилось.

Она схватила почти двадцать фунтов бакалеи из мини-маркета, включая маленькие консервы с ветчиной, которые могут храниться до Рождества, два галлона фильтрованной воды, три картонных коробки красных Marlboro, зажигалки, вяленую говядину, витамины, лекарства от простуды, антибактериальную мазь и шесть очень больших рулонов благословенной туалетной бумаги. Эйприл забрасывала всё это в вещевой мешок со скоростью молнии. Её затылок начал покалывать, от того, что она делала всё с оглядкой на тикающие часы. Улица вскоре вновь заполнится и армия Кусак заблокирует ей путь, если она не вернется через минуту.

* * *

Филип использует вторую половину обоймы патронов 22-го калибра, прокладывая себе путь назад вдоль задней части дома. Большинство Кусачих теперь группируются вокруг пылающих обломков Малибу: буйствующая толпа ходячих трупов, привлечённые светом, словно майские жуки. Двумя выстрелами Филип расчищает путь на задней части двора. Один выстрел раскалывает череп тяжеловесного трупа, одетого в костюм для бега: зомби падает, как марионетка, которой срезали нити. Другой – проделывает борозду в верхней части черепа того, что выглядит как бывшая бездомная женщина, она падает и её пустые глаза гаснут.

Прежде, чем другие Кусаки используют свой шанс, чтобы приблизиться к нему, он перепрыгивает через забор во дворе и бежит по омертвелой бурой траве.

Он взбирается по задней стене здания, используя навес в качестве опоры. Вторая пожарная лестница сложена на полпути к оштукатуренной стене первого этажа. Филип хватается за неё руками и начинает подтягиваться всем телом.

Но внезапно он останавливается и меняет свой план.

* * *

Эйприл достигает критической точки – двенадцать минут прошло с тех пор, как она снаружи, но она рискует и пробирается в ещё один магазин.

В половине квартала южнее пустует магазин "Мир Скобяных Товаров", его витрины разбиты, а прутья охранной решётки расположены достаточно свободно для проникновения миниатюрной женщины. Она проскальзывает через щель в тёмноту магазина. Эйприл заполняет оставшуюся часть второго брезентового мешка фильтрами для воды (чтобы сделать стоячую воду в туалетах пригодной для питья), коробку гвоздей (чтобы пополнить запасы, которые они израсходовали, укрепляя баррикады), маркеры и рулоны бумаги больших форматов ( для изготовления знаков, предупреждающих других оставшихся в живых людей), лампочки, батарейки, несколько банок топлива Стерно, и три маленьких фонарика.

На обратном пути ко входу в магазин, нагруженная почти сорока фунтами товаров в двух заполненных до отказа рюкзаках, она натыкается на существо, лежащее в конце бокового прохода, загромождённого стекловолоконной изоляцией.

Эйприл останавливается. У мёртвой девочки, лежащей на полу прислонившись спиной к дальней стене, не хватает одной ноги. По следу из крови, тянущемуся по полу, ясно, что мёртвая девочка сама притащила себя сюда. Девочка не намного старше Пенни. Эйприл разглядывает её с изумлением.

Она знает, что ей нужно выбираться отсюда, но не может оторвать взгляда от жалкого, оборванного трупа, сидящего в собственных соках, очевидно вытекших из почерневшей культи, где раньше была правая нога.

"О Боже, я не могу", – тихо говорит Эйприл сама себе, не зная точно, чего именно она не может: освободить существо от страданий, или оставить его на вечные муки в этом пустынном магазине. Эйприл вытягивает металлическую биту из-за пояса и ставит на пол свои сумки. Она осторожно приближается. Мертвец на полу едва двигается, только медленно поднимает глаза с дрожащим оцепенением рыбы, умирающей на палубе лодки.

"Мне очень жаль", – шепчет Эйприл, и пробивает концом биты череп девочки. Удар производит влажный, лопающийся звук ломающегося зеленого дерева. Зомби молчаливо сползает на пол. Мгновение Эйприл всё ещё стоит, закрыв глаза, пытаясь стереть образ из своей головы, образ, который, вероятно, будет преследовать её всю оставшуюся жизнь.

Вид расколотого ударом биты черепа сам по себе отвратителен, но Эйприл ужасает то, что она увидела в тот краткий миг, когда заносила биту, прежде чем совершить удар: возможно, это было лишь подёргивание омертвевших нервов, или же действие на самом деле было осмысленным, но мёртвая девочка отвернулась в тот момент, когда бита опускалась на её голову.

Шум у входа в магазин привлекает её внимание, и она направляется обратно к своим вещевым мешкам, перекидывая ремни за плечи, и спешит к выходу. Но ей не удаётся уйти далеко. Она резко тормозит от того, что путь ей преграждает ещё одна девочка, которая стоит в пятнадцати футах, внутри защитной решётки, в таком же грязном платье, как у девочки, которую Эйприл только что прикончила.

Сперва Эйприл думает, что собственные глаза обманывают её. Или же это призрак убитой ею девочки. Возможно, Эйприл сходит с ума. Но, как только вторая мёртвая девочка начинает шаркать по проходу в её сторону, пуская чёрные слюни по растрескавшимся губам, Эйприл видит, что у этого зомби две ноги, и понимает, что перед ней близнец.

Это идентичный близнец первой мёртвой девочки.

– Ну, приступим, – говорит Эйприл, взводя биту, опуская на пол свои сумки, приготовившись пробивать себе выход.

Она делает шаг по направлению к малютке-монстру, поднимая биту, когда раздаётся сухой хлопок выстрела позади близнеца. Эйприл прикрывает глаза. Пуля пробивает витрину и срезает верхнюю часть головы зомби. Эйприл отшатывается, уклоняясь от облака крови. Эйприл испускает болезненный вздох облегчения.

Филип Блейк стоит снаружи магазина, посреди пустой улицы, заряжая новые патроны в свой Ругер 22-го калибра.

– Ты там? – выкрикивает он.

– Я здесь! Я в порядке!

– Я знаю, что не вежливо торопить леди, но они возвращаются!

Эйприл хватает свои сокровища, а затем перепрыгивает кровавые останки, заблокировавшие проход, проскальзывает сквозь решётку, и выбирается на улицу. Она тут же замечает проблему: толпа зомби возвращается, появляясь из-за угла с умноженным пылом сбрендившего хора, движущегося в хаотичном порядке.

Филип хватает один из мешков, и они оба бегут к жилому дому.

В считанные секунды они пробегают улицу, с пятьюдесятью зомби как минимум по оба фланга.

* * *

Брайан и Ник вглядываются в армированное стекло внешней двери вестибюля и следят за быстро меняющейся ситуацией.

Они видят волчьи стаи зомби, появляющиеся хрен-знает-от куда, наводняющие улицу со всех направлений. Посреди всего этого, два человека, мужчина и женщина, словно спортсмены в какой-то неясной, сюрреалистической, запутанной спортивной игре, на всей скорости несутся к жилому дому с вещевыми мешками за их спинами. Ник оживляется.

– А вот и они!

– Слава Богу, – говорит Брайан, опуская Марлин, пока приклад не касается пола.

Он дрожит. Он толкает левую руку в карман, и пытается взять контроль над собой. Он не хочет, чтобы брат видел его сметение.

– Открываем дверь, – говорит Ник, ставя своё ружьё в угол.

Филип и Эйприл мчатся ко входу с сотней Кусак, следующих за ними по пятам. Эйприл залетает в дверь первой, дрожащая и задыхающаяся от зашкаливающего адреналина. Филип следует за ней, в его одержимых тёмных глазах хлещут волны тестостерона. – Вот это да!

Ник едва успевает захлопнуть дверь. Трое кусачих врезаются во внешнюю сторону стекла, сотрясая пуленепробиваемые двери, оставляя потёки своими слюнявыми ртами. Несколько пар молочно-белых глаз глядят сквозь измазанное стекло на людей в фойе. Мёртвые когти скребутся в дверь. Другие Кусаки приближаются, пошатываясь.

Брайан направляет ружье на фигуры за дверью. Он отступает.

– Что, чёрт возьми, происходит?! Где вы были, ребята?

Ник проводит их через внутреннюю дверь в фойе.

Эйприл роняет свой заполненный вещевой мешок. – Мы чуть не...мы.... Боже, мы едва не попались!

Филип снимает свой рюкзак.

– Подруга, а у тебя есть яйца, скажу я тебе.

Ник злится:

– В чем дело, Филли? Вы, ребята, просто исчезли, ​​не сказав никому ни слова!

– Это ты ей скажи, – отвечает Филип с усмешкой, засовывая свой Ругер за пояс.

– Мы все чуть с ума от страха не посходили! – продолжает Ник. – Мы были в одной секунде от того, чтобы пойти на улицу и искать вас!

– Успокойся, Ники.

– Успокойся? Успокойся! Мы перевернули здесь всё с ног на голову в поисках вас! У Тары чуть истерика не началась!

– Это моя вина, – говорита Эйприл, вытирая грязь с шеи.

– Посмотри на нашу добычу, приятель! – Филип указывает на содержимое мешков.

Ник сжал кулаки.

– Потом мы услышали чертов взрыв! Что мы должны были думать? Это ваша работа? Что вы там устроили?

Филип и Эйприл обменялись взглядами, и Филип произнёс: