Текст книги "Огненный шторм"

Автор книги: Эндрю Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

ПЯТАЯ ГЛАВА

Шерлок вдохнул полной грудью, выйдя из полицейского участка, где в несколько урезанном виде рассказал стражам порядка о случившемся. Он чувствовал себя так, словно смыл с себя грязь. Ужасный запах кожевенной фабрики постепенно перестал его преследовать. После вони, исходящей из дубильных чанов, воздух городских улиц был потрясающе чистым и свежим.

Шерлоку казалось, что все его вещи пропитались этим жутким запахом, и он решил как можно быстрее переодеться.

Мэтти дожидался его под окнами кожевенной фабрики. Увидев приятеля, он вздохнул с облегчением.

– Я беспокоился, – сказал он Холмсу. – Думал, Харкнесс тебя поймал. – А после нахмурился: – Что с ним? Ты же его не… убил, нет?

Шерлок устало покачал головой:

– Мы с ним поговорили. Я оставил Харкнесса там и сказал полицейским, где его искать.

Мэтти пожал плечами:

– Это ничего не изменит. Свято место пусто не бывает, так что появится кто-то еще. Так уж люди устроены.

– Я знаю, – сказал Шерлок, – но ничего не могу с этим поделать. Пока не могу. Зато мы убрали Харкнесса и уничтожили все его бумаги. Так что куча народу будет просто счастлива. – Он нахмурился и взглянул на Мэтти, беззаботно стоящего посреди переулка. – А что с тем парнем, которого сюда послали… с Николсоном?

– Пузатым таким? Вышел и встал тут столбом. С недовольной такой мордой. Казалось, только и ждет повода, чтобы кому-нибудь голову оторвать.

– А ты где был?

Мэтти указал на кучу ящиков на другой стороне переулка:

– Как только раздались его шаги, я тут же спрятался вон там. А он стоял и ругался. Я таких слов даже не слышал.

– И что потом?

– Постоял так несколько минут, а потом второй вышел.

– Марки? – уточнил Шерлок.

– Ага, он. Взял пузатого за руку и что-то ему сказал. И они оба ушли.

Шерлок кивнул:

– Мне удалось убедить Марки, что после уничтожения документов им оставаться в городе небезопасно. Думаю, они решили попытать счастья где-нибудь в другом месте.

– А мы теперь куда пойдем?

– Домой, – сказал Шерлок.

– Ну, у меня-то дома нет, разве что лодка.

– Я имел в виду поместье Холмсов.

Мэтти яростно затряс головой:

– Мне ваша экономка не нравится, а ей не нравлюсь я. Так что, если ты не против, я лучше здесь останусь.

– Я думаю, – сказал Шерлок, – власти миссис Эглантин в доме Холмсов очень скоро придет конец. И после этого ты станешь там желанным гостем. – Он критически осмотрел своего друга: – Ну, то есть если ты стряхнешь пыль с одежды и причешешь волосы.

Мэтти уселся на лошадь позади приятеля, и Шерлок направил Филадельфию рысью по знакомой дороге, ведущей к поместью.

– А там удастся раздобыть что-нибудь съедобное? – окликнул его Мэтти.

– Думаю, это легко устроить, – оглянувшись через плечо, ответил Шерлок.

Примерно через полчаса Шерлок с Мэттью подъехали к поместью, но когда они миновали главные ворота и оказались на ведущей к дому дорожке, Холмс почувствовал, как напрягся его друг. У входной двери Шерлок свернул, подъехал рысью к конюшне и передал лошадь конюху.

– Идем, – обратился он к Мэтти. – Мне не терпится увидеть, чем закончится это дело.

Он вошел в дом, Мэтти последовал за ним. Неосвещенный холл казался пустым, но Шерлок знал, как обманчива эта пустота.

– Миссис Эглантин! – позвал он.

От тени под лестницей отделился более темный силуэт. Казалось, температура в один миг понизилась на десять градусов.

– Молодой мистер Холмс, – произнесла миссис Эглантин таким ледяным тоном, что было удивительно, как стены не покрылись инеем. – Если вы и дальше намерены относиться к этому дому как к гостинице и приходить и уходить, когда вам вздумается, то, может, вам следовало бы платить за проживание здесь?

– Если бы я жил в гостинице, то ожидал бы от прислуги гораздо более уважительного отношения, – ответил Шерлок.

Миссис Эглантин и бровью не повела, но он почувствовал, что в холле стало еще холоднее.

– Смейся, мальчик, – прошипела она. – Веселись, пока можешь. Тебе недолго осталось жить в этом доме.

– Если вы рассчитываете, что об этом позаботится ваш друг Джош Харкнесс, то вы будете сильно разочарованы. Мистер Харкнесс в тюрьме и выйдет оттуда очень не скоро.

– Ты лжешь, – процедила экономка сквозь зубы, но Шерлок видел, что она встревожена.

– Я никогда не лгу, – сказал он. – В отличие от вас. – Он умолк на мгновение, обдумывая свой следующий шаг. – Передайте, пожалуйста, моим дяде и тете, что я хочу поговорить с ними в столовой.

– Сам им скажи, – огрызнулась она. Ее голосом можно было резать стекло.

– Вы здесь прислуга, а не я. Так что выполняйте мой приказ. Немедленно. И пожалуйста, будьте любезны, попросите у кухарки тарелку с бутербродами и кувшин лимонада. Мы с моим другом хотим есть и пить.

Экономка уставилась на Холмса с таким видом, будто увидела его впервые, и то, что открылось ее глазам, ей не понравилось. А потом повернулась и растворилась во тьме.

– Идем, – обратился он к Мэтти. – Давай подготовимся.

Шерлок провел его через холл в столовую. Он подумал, что мог бы устроить финальный разговор в гостиной, где обычно развлекают гостей, но ему захотелось сделать это в более формальной обстановке.

На обеденном столе не оказалось ничего, кроме двух канделябров и вазы с фруктами. Мэтти взял персик, а Шерлок сел в кресло на дальнем конце стола, спиной к окну. Его приятель, жуя персик, обошел вокруг стола и встал рядом с ним.

Шерлок боролся с волнением. Он знал, чего хочет добиться в следующие несколько минут, но понимал, что имеет дело с живыми людьми, а они, в отличие от шахматных фигур, способны действовать неожиданно. Что, если влияние миссис Эглантин на дядю с тетей сильнее, чем ему казалось, и причина не только в шантаже? Что, если они, несмотря на все что происходит в их доме, встанут на ее сторону? Тогда ему придется выдержать натиск всех троих.

Дверь открылась, и вошел Шерринфорд Холмс вместе с тетей Анной.

– Прошу прощения, если миссис Эглантин так передала вам мою просьбу, что она прозвучала как приказ, – тихо сказал Шерлок. – Я просто хочу поговорить с вами обоими об одной очень серьезной вещи.

– Это связано с тем, что произошло сегодня днем в библиотеке? – спросил дядя Шерринфорд. – Если так, то я же сказал, что не собираюсь больше обсуждать эту тему.

– Это связано с человеком по имени Джош Харкнесс, – ответил Шерлок, – и его влиянием на нашу семью.

Ему хотелось предложить дяде и тете присесть, но это могло бы показаться грубостью. Они же были здесь хозяева, а не он, и он не собирался выставлять себя наглецом.

Прежде чем Шерринфорд успел что-то ответить, в столовую вошла миссис Эглантин. Вместе с ней появились двое горничных: одна держала блюдо с бутербродами, а вторая – поднос с кувшином и четырьмя стаканами. Все это поставили на стол.

– Прошу вас, – обратился Шерлок к миссис Эглантин, когда горничные вышли из столовой, – задержитесь на пару минут. Это касается и вас тоже, а не только моего дяди с тетей.

Она открыла было рот, но потом снова сжала губы. Выглядела экономка нервной, неуверенной. Даже напуганной.

– Ты не представил нам своего друга, – сказал Шерринфорд.

Он отодвинул кресло, предлагая сесть своей жене. А потом и сам устроился поудобнее.

– Это Мэттью Арнетт, – ответил Шерлок. – Он живет в Фарнхеме.

– Цыганенок, – заметила миссис Эглантин. – Ничтожество.

– Я же вам говорил, – воскликнул Мэтти, все еще стоявший за спиной Шерлока. – Никакой я вам не цыган!

Шерринфорд Холмс постучал пальцами по столу:

– Даже если б ты и был цыганом, это древний и благородный народ, о котором упоминается в Библии, и к тому же ты носишь имя одного из учеников Иисуса Христа и автора одного из четырех Евангелий. [1]1
  Имя Мэттью (Matthew) – это английский вариант древнееврейского имени Матфей. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]Добро пожаловать в наш дом, Мэттью.

– Спасибо, – сказал Мэтти.

– Ты голоден? – спросила тетя. – Может, съешь бутерброд и выпьешь стакан лимонада?

– Конечно съем, – ответил он, высунул руку из-за плеча Шерлока и схватил сразу два бутерброда.

– Итак, – произнес Шерринфорд Холмс, – какое же важное дело вынудило тебя созвать семейный совет и как оно связано с человеком, чье имя у меня даже язык не поворачивается произнести в этом доме?

Шерлок набрал полную грудь воздуха.

– Джош Харкнесс – шантажист, – выпалил он. – Он собирает информацию о людях… ту информацию, которую они хотели бы скрыть, и, угрожая разоблачением, требует платить ему дань.

– К тому ли ты клонишь, – спросил дядя Шерринфорд, и в его голосе ясно прозвучало предостережение, – что этот преступник каким-то образом получил подобную информацию о членах нашей семьи? Я – уважаемый исследователь Священного Писания, а моя жена – один из столпов нашего общества. Какая же тайна могла бы привлечь внимание такого злодея?

Шерлок покачал головой:

– Речь сейчас не о том, что он мог или не мог узнать. Важно то, что все его бумаги – все письма и документы – уничтожены.

Миссис Эглантин ахнула и зажала рот ладонью.

– Ты уверен? – спросил дядя Шерринфорд, подавшись вперед. – Ведь язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда, как сказано в Послании Иакова, глава третья, стих восьмой.

– Конечно уверен! – вмешался Мэтти с набитым ртом. – Мы это вместе сделали.

– Ты это видел? – переспросил Шерринфорд. – Ты видел своими глазами?

– Ну да. Все его коробки утонули, и там ничего уже не прочитать.

Шерринфорд Холмс откинулся на спинку кресла и провел ладонью по лицу. А потом протянул левую руку и сжал пальцы жены.

– Значит, кошмару… конец, – выдохнул он.

Целую минуту в комнате стояла полнейшая тишина. Ни звука, ни движения, но что-то в ней изменилось. Как будто солнце выглянуло из-за туч. В доме сразу стало и теплее, и светлее.

– Ты оказал огромную услугу и нашей семье, и многим другим семьям, – обратился дядя к Шерлоку. – Я вижу, у тебя такой же незаурядный характер, как и у твоего брата, как и у твоего отца – моего брата. Я у тебя в долгу. – Он повернулся к миссис Эглантин: – И теперь я свободен от вашего гнета, порочная женщина. Что бы вы ни разыскивали в этом доме, вам никогда уже этого не найти. Идите собирать вещи. Если через полчаса вы не покинете этот дом, я сложу в кучу все ваши пожитки и лично их подожгу, а потом прогоню вас плетьми. Я не хочу никогда больше видеть ваше лицо или слышать ваш голос. Чтобы ноги вашей не было в этом доме!

– Я все равно о вас все знаю! – выкрикнула миссис Эглантин, шагнув вперед. – Так просто вы от меня не избавитесь!

– Никто вам не поверит, – ответила тетя. Она встала из-за стола, и казалось, что в эту минуту миниатюрная Анна Холмс возвышается над рослой миссис Эглантин. – В Англии слишком много уволенных экономок, затаивших зло на своих бывших хозяев. Никто не верит в их россказни, и это правильно. Как говорится, сплетни и ложь рука об руку идут.

Дядя Шерринфорд кивнул.

– «Голос твой будет порицанием грешнику; и от порицания твоего пусть язык клеветника перестанет быть порочным», [2]2
  «Книга учения и заветов» Джозефа Смита, раздел 112, стих 9.


[Закрыть]– тихо процитировал он. – Уходи, женщина, пока мы тебя отпускаем.

Миссис Эглантин смотрела с яростью на всех четверых: на Шерлока, Мэтти, дядю Шерринфорда и тетю Анну. Она открывала и закрывала рот, как вынутая из воды рыба, будто хотела что-то сказать, но не знала что именно. А потом повернулась и, тенью выскользнув из комнаты, исчезла за занавесками.

– Возможно ли, чтобы это было так просто? – спросил дядя Шерринфорд. Он протянул руку и пожал ладонь своей жены.

– Вам надо ее опасаться, – сказал Шерлок. – Она может попытаться что-нибудь предпринять. Может даже попробовать прокрасться в дом, когда здесь никого не будет. Что-то ведь она хочет найти, а я не думаю, что она из тех, кто легко сдается. Но теперь ей придется гораздо труднее. У нее отняли власть.

– Я прямо не могу поверить! – воскликнула тетя Анна. – Она так долго отравляла нам жизнь, что теперь мне сложно представить наш дом без нее.

– А вы хоть знаете, что она искала? – поинтересовался Мэтти.

Дядя Шерринфорд покачал головой:

– Она не говорила. И я не сразу понял, что она здесь что-то ищет. Миссис Эглантин появилась у нас три года назад, и, поскольку ее рекомендации были безупречны, я с радостью ее нанял. Но у нее оказался неприятный характер, и она не ладила с остальной прислугой. В конце концов я предложил ей уйти, но она заявила, что знает… определенные факты о нашей семье, которые я не хотел бы разглашать. Миссис Эглантин вынудила нас сохранить за ней это место и заставила выплачивать ей деньги, которые потом передавала этому негодяю Джошуа Харкнессу. – Он вздохнул. – Однажды я обнаружил ее в нашей спальне, она рылась в вещах. Я поинтересовался, что она здесь делает. Экономка велела мне не лезть не в свое дело. Я сказал ей, что это мой дом и я имею право знать. Но она рассмеялась мне в лицо и заявила, что теперь это ее дом.

– Мы знали, что она осматривает одну комнату за другой, – тихо добавила тетя Анна, когда стало ясно, что Шерринфорд не станет продолжать. – Но так и не выяснили, что она ищет. В нашем доме не так уж много ценностей.

– У нее есть поэтажный план здания, – вспомнил Шерлок. – В ее комнате, вывешен за окно. Надо забрать его, пока кто-то другой не нашел.

Дядя Шерринфорд с улыбкой покачал головой. Шерлок подумал, что ни разу еще не видел своего дядю улыбающимся.

– У меня где-то была бутылка мадеры, которую я приберегал для особенных случаев, – сказал он. – А более особенного случая у меня в жизни не будет. Вы оба еще почти дети, но я чувствую, что Бог и ваши родители простили бы меня, если бы я предложил вам по стаканчику. По маленькому стаканчику, конечно.

Он бросил взгляд на жену, вопросительно подняв бровь. Тетя Анна кивнула, и дядя подошел к буфету за бутылкой и стаканами.

– Думаю, мы обязаны кое-что тебе объяснить, – добавил он, когда вернулся к столу и сел. – Миссис Эглантин доставила тебе немало неприятностей, если не сказать хуже, а после того, что ты для нас сделал, меньшее, чем мы можем отплатить, это рассказать тебе все то, что она знала.

Шерлок покачал головой.

– Не обязательно, – сказал он. – В каждой семье могут быть свои секреты.

– Но этот секрет касается лично тебя, – сказал дядя Шерринфорд. – Мы и так хранили его слишком долго. – Он снова сжал ладонь жены, и она одобрительно похлопала его по руке.

Шерлок почувствовал, что земля медленно уползает у него из-под ног. Что это может быть за секрет?

Дядя Шерринфорд уже открыл рот, но в последний момент передумал. Нахмурившись, он посмотрел на Мэтти.

– Возможно… – выдавил он, – этот разговор стоило бы отложить. Позже мы обсудим все в кругу семьи.

Шерлок тоже посмотрел на Мэтти.

– Что бы это ни было, – решительно заявил он, – я не хочу, чтобы оно и дальше оставалось тайной. Мэтти – мой друг. Я не собираюсь ничего от него скрывать.

Дядя Шерринфорд явно сомневался:

– Даже если и так, Шерлок, это семейное дело. Уместно ли, чтобы о нем узнали посторонние? Может, нам стоит сначала посоветоваться с твоим братом?

– Посторонние уже знают. – Шерлок перевел взгляд с дяди на тетю и обратно. – Послушайте, Майкрофт однажды сказал мне, что ничто так не очищает, как солнечный свет. Я понял его слова буквально: в комнате с постоянно задернутыми шторами накапливаются пыль и паутина, – но со временем осознал, что у этого высказывания есть и переносный смысл. Майкрофт пытался сказать, что, утаивая какие-то вещи, мы только усугубляем ситуацию. Лучше уж признать правду и перестать ее скрывать.

Дядя вздохнул.

– Ну хорошо, – задумчиво сказал он, разливая по бокалам мадеру. – Это касается твоего отца. И тех времен, когда мы оба были детьми. Сигер… твой отец… уже тогда был странным мальчиком. Иногда он был веселым и полным энергии, мог взобраться на любое дерево и перепрыгнуть через любую ограду, мог дурачиться и так быстро тараторить, что люди не понимали, что он говорит. А в другие дни он просто валялся в постели или бродил по дому, вялый и безразличный ко всему. Наш папа говорил, что дальше будет хуже. Мама же сомневалась. Она обращалась к разным докторам, чтобы они поставили диагноз. Те врачи, которые видели, как твой отец носится без передышки, утверждали, что у него просто буйный нрав. Те же, при которых он не проявлял ни малейшего интереса к окружающему миру, считали, что он от природы чувствителен и раним – они называли это меланхолией. Когда же эти приступы – то буйства, то меланхолии – стали слишком сильны и наши родители уже не знали, как с ними справляться, они решили, что будет лучше оставить его на время в приюте для душевнобольных под присмотром врачей.

– Мой папа… был… сумасшедшим? – прошептал Шерлок.

– Я никогда так не говорил о нем, – решительно возразил дядя Шерринфорд. – Он был… он мой брат, и бывали дни, когда он выглядел совершенно здоровым. – Он помолчал. – Но иногда он становился таким возбужденным, что мог быть опасен, или таким подавленным, что поговаривал о самоубийстве. В приюте о нем плохо заботились. Однажды я навестил его и до конца своих дней не забуду те ужасы, которые там увидел. Я уверен, что пребывание в этом приюте навсегда оставило шрамы в его душе. – Он помолчал, опустив взгляд, но Шерлок был уверен, что сейчас его дядя видит перед собой картины далекого прошлого. – Один из врачей, наблюдавших его и дома, между посещениями приюта, был очень начитан. Он слышал о французском ученом, который описал болезнь и назвал ее маниакально-депрессивным психозом. Этот врач использовал различные лекарственные средства: от чемеричной настойки для вызова рвоты до отвара наперстянки и сока болиголова. Некоторое действие они оказывали, но явно недостаточное. Единственное, что действительно помогало, это морфий.

Морфий! От одного этого слова Шерлока бросило в дрожь. Он тоже был хорошо знаком с морфием. Слуги барона Мопертюи однажды усыпили его с помощью лауданума – спиртовой настойки опия, а агенты Парадол-чэмбер применили похожее средство, чтобы вызвать обморок у Майкрофта. Неужели все члены их семьи, так или иначе, сталкивались с этим ужасным наркотиком?

– А что такое морфий? – спросил Мэтти.

– Вещество, получаемое из опия, который, в свою очередь, извлекают из высушенного сока опийного мака. Это очень опасное средство, о котором я хочу сказать лишь то, что оно смягчало резкие перепады настроения Сигера. – Дядя Шерринфорд невесело рассмеялся. – Оно названо в честь греческого бога сна – Морфея.

Шерлок покачал головой:

– Кажется, я чего-то не понимаю. Мой отец болел, а это средство ему помогало. Ну и что в этом плохого?

– Плохо то, – ответил дядя Шерринфорд, – что наше общество нетерпимо к людям… у которых неладно с рассудком. Несмотря на лечение морфием, Сигер вырос высоким и сильным, и только члены нашей семьи знали, что он нездоров. Он удачно женился и стал офицером. Если бы кому-то стало известно о его душевном недуге, Сигеру пришлось бы распроститься с карьерой военного. Его друзья и соседи отвернулись бы от него. О семье пошла бы дурная слава… Меня это мало волнует, но и он, и твоя мать потеряли бы все. И дело не только в этом, ведь изгоями стали бы не только Сигер с женой, но и ты, и твой брат. Вас стали бы называть сыновьями сумасшедшего. Люди были бы уверены, что и вы тоже рано или поздно сойдете с ума.

– А как об этом узнала миссис Эглантин? – прошептал Шерлок.

– Она работала в приюте санитаркой, – тихо ответила тетя Анна. – Еще совсем юной девушкой. Должно быть, она однажды встретила Сигера, когда тот уже был старше и носил мундир. Она поняла, как пострадает наша семья, если кто-то узнает, что его лечили наркотиками в приюте для душевнобольных, и начала нас шантажировать.

Шерлок нахмурился:

– И все равно не понимаю. Почему именно вас? Почему не моего отца, не мать, не Майкрофта?

– Может, она и их шантажировала, – сказал дядя Шерринфорд. – Мы не спрашивали.

И тут Шерлоку пришла в голову мысль. Он рассмотрел ее со всех сторон, проверяя, не упустил ли чего. Это была очень важная мысль, и ему хотелось убедиться, что он все понял правильно, чтобы не сболтнуть глупость.

– Судя по вашему рассказу, – задумчиво и осторожно начал он, – тайна, которую вы хранили, касается моего отца и нашей ветви семьи. Мне кажется, что если бы этот секрет открылся, дурная слава вас бы не коснулась. Пострадали бы только мы… и особенно отец.

Тетя Анна улыбнулась Шерлоку, потянулась к нему через стол и погладила его по руке.

– Благослови тебя Бог, Шерлок, – сказала она. – Мы не могли допустить, чтобы с Сигером случилось такое несчастье. Он – наш ближайший родственник. Они с Шерринфордом вместе выросли. Мы не могли отойти в сторону и позволить, чтобы его опозорили. Я помню, как он гордился своим мундиром. Разве можно было у него это отнять?

– Но вы позволили миссис Эглантин распоряжаться в вашем доме и столько страдали из-за нее.

– Господь всем посылает испытания, – сказал дядя Шерринфорд. – Он проверяет нас, и мы должны быть к этому готовы.

– А что еще мы могли сделать? – спросила тетя. – Сказать этому ужасному мистеру Харкнессу, что отказываемся платить, и ждать, когда нашего родственника опозорят? Мы не смогли бы так.

Шерлок перевел взгляд с тети на дядю. Он понял, что его мнение о них полностью изменилось. Их манеры, маленькие слабости и привычки уже не казались ему замшелыми пережитками уходящей эпохи, теперь он видел их живыми, чувствующими людьми. Он пытался представить себе, как его отец и Шерринфорд вместе играют в детстве. Как тетя Анна, молодая, в пышном праздничном платье, танцует на свадьбе его матери и отца. И понял, что у него получается.

– Спасибо, – сказал он. – Я благодарю вас от имени моих родителей, которые по разным причинам не могут сказать этого лично.

– Это меньшее, что мы могли сделать, – откликнулся Шерринфорд.

– Нет, – возразил Шерлок. – Это был благородный и самоотверженный поступок с вашей стороны.

– А теперь, – сказала тетя Анна, – мне нужно найти новую экономку. Кто-то должен заниматься домашними делами, да и горничные так легкомысленны, что за ними нужен глаз да глаз.

– А мне надо навести порядок в библиотеке, – добавил дядя Шерринфорд. – Это займет некоторое время.

Они встали из-за стола. Тетя еще раз улыбнулась Шерлоку, а дядя рассеянно взмахнул рукой, и они оба ушли.

– Хорошие люди, – заметил Мэтти.

– Не то слово.

– И что ты теперь будешь делать?

Шерлок задумался.

– Я бы хотел повидаться с Амиусом Кроу. Он должен знать о том, что здесь произошло. Кроме того, ему нужно рассказать о тех американцах с рынка, которые искали его.

Мэтти кивнул.

– И он может посоветовать, что делать, если Джош Харкнесс объявится снова, чтобы содрать с тебя шкуру, – сказал он. – Да и неплохо бы повидаться с Вирджинией.

Шерлок уставился на него, но Мэтти с невинным видом отвел взгляд.

– Тебе не обязательно ехать со мной, – ровным голосом сказал Холмс. – Лучше Альберта покорми.

– Он всего лишь мерин, – возразил Мэтти. – Там, где я его оставил, полно травы. Это все равно как если бы меня оставили в кондитерской. Будет жрать, пока бока не раздуются, а потом уснет.

– Как ты думаешь, лошади могут скучать? – спросил Шерлок. – Ну, когда пасутся в поле.

Мэтти удивленно вскинул брови:

– Никогда об этом не задумывался. Они вроде бы не против. Может, они все это время размышляют о судьбах мира и порядке вещей или, наоборот, не думают ни о чем, кроме травы у себя под носом. – Он нахмурился. – А вот ты думаешь слишком много. Тебе еще никто об этом не говорил?

Они вышли на залитый солнцем двор. Холмс взял в конюшне еще одну лошадь, и приятели направились через поле к дому Амиуса Кроу и его дочери.

Всю дорогу Шерлок пребывал в полном душевном раздрае – он и волновался, предвкушая встречу с Вирджинией, и все еще находился в замешательстве после известия об отце. Всю свою жизнь Шерлок видел в нем сильного, веселого и любящего весь мир человека, но теперь понял, что это лишь маска и за ней скрывается личность, полная противоречий.

Он не мог не размышлять о том, врожденная ли это болезнь или ею можно заразиться, как инфлюэнцей. [3]3
  Инфлюэнца – устаревшее название гриппа.


[Закрыть]

Когда они подъехали к небольшому сельскому дому, Шерлок заметил, что лошади Вирджинии нигде не видно.

– Сандии нет, – сказал он. – Значит, Вирджиния отправилась на прогулку.

– Поехали искать? – предложил Мэтти.

Шерлок сердито взглянул на него.

– Сначала заглянем в дом, – ответил он мрачно. – Прошло уже полчаса с тех пор, как ты поел – наверное, ты снова голоден.

– Наверное, голоден, – согласился с ним Мэтти.

Они спешились и привязали лошадей к забору. Подойдя к дому, Шерлок почуял неладное, но не сразу понял, что именно его насторожило. Вещи, которые обычно лежали у порога – инструменты, грязные сапоги, – куда-то исчезли.

Дверь, как ни странно, была закрыта. Шерлок постучал, охваченный странным предчувствием беды. Его мысли снова вернулись к услышанному разговору. Тогда, на рынке, он подумал, что американцы хотят обратиться к мистеру Кроу за помощью. Неужели он ошибся?

Ответа не было.

Шерлок постучал снова. И опять тишина.

Он оглянулся на Мэтти. Тот смотрел на него, нахмурившись.

Шерлок толкнул дверь.

В комнате осталась только мебель. И Амиус, и Вирджиния Кроу исчезли бесследно, и вместе с ними исчезло всякое свидетельство того, что они здесь когда-то жили.