Текст книги "Все запутано (ЛП)"
Автор книги: Эмма Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 24
Когда Долорес уходит, беру свой портфель и направляюсь к двери. Собираюсь на встречу с пилотом, что пишет в воздухе. Я все еще не придумал, как вытащить Кейт на крышу. Кстати, о Кейт…
Не хотите по ходу дела заглянуть в ее офис? Посмотреть, как она ладит с уважаемой Сестрой?
Ее дверь открыта. Упираюсь руками в дверной проем и чуть наклоняюсь. Видите ее из-за шариков? Сидит за своим столом, руки сложены на столе, улыбка прилипла к ее лицу, а сама она покорно кивает головой на то, что говорит ей Сестра Беатрис.
– Дамы. Как вы тут?
Кейт поворачивается ко мне. Голос ее натянут.
– Дрю. Вот ты где. А я как раз о тебе думала, – по тому, как она сжимает свои руки, можно сказать, что она думала о том, как бы меня придавить, – пока Сестра Беатрис рассказывала мне удивительную историю о стеклянных домах. И о том, что, кто в них живет, не должны бросать камни.
Она все еще улыбается. Но ее глаза говорят о чем-то большем.
Даже как-то не по себе.
Знаете в Техасской Резне Бензопилой,когда старик улыбается прям перед тем как перерезать девушке горло? Дааа, вот это примерно то же самое.
Сестра Беатрис смотрит в потолок.
– Мы все неидеальны в глазах Господа. Кэтрин, могу я воспользоваться твоей уборной, дорогая? Зов природы.
– Конечно, Сестра, – они поднимаются и Кейт открывают дверь своей прилегающей ванной комнаты.
И как только эта дверь закрывается, Улыбающаяся Кейт пока-пока. На ее месте появляется Кейт-Злюка. Марширует ко мне.
По-моему даже шарики испугались.
– Я сейчас задам тебе всего один вопрос, и я клянусь, если ты солжешь, я разрешу Долорес тебя отравить.
– Хорошо.
– Она настоящая монашка? Или ты нанял актрису?
Я смеюсь. Мне ведь даже в голову такое не приходило.
– Нет, она настоящая.
Кейт не очень довольна.
– Боже, Дрю! Монашка? Хренова монашка? Это так низко. Даже для тебя.
– Думаю, что технически сейчас она уже мать-настоятельница.
Я ближе наклоняюсь к Кейт, потому что… ну, просто потому что у меня есть такая возможность… и мне в нос бьет аромат ее лосьона. Сильный. Еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться носом к ее коже и не втянуть носом, как наркоман кокаин.
– Для тебя вообще существует уровень, на который ты не сможешь опуститься, чтобы добиться своего?
Неет. Извини. Ни одного. Не боюсь опуститься вниз и стать грязным.
По правде говоря, я и не против этого.
– Во времена отчаяния… мне приходилось применять тяжелую артиллерию.
– Хочешь видеть артиллерию? Как только эта Искусительная праведница покинет мой офис, я покажу тебе такую артиллерию! Поверить не могу…
Боже, она красавица. Вот, посмотрите на нее. Она, как вулкан, извергает ярость, злость и красоту, что захватывает дух. Если она не придумает, как самой опуститься до грязи, мне придется почаще выводить ее из себя. Что в итоге может быть не так уж и плохо. Злой секс великолепен.
Прерываю болтовню Кейт.
– Каким бы щекотливым не был этот разговор, а он таким и был, поверь мне, мне надо бежать на встречу.
А перед тем, как уйти, я показываю рукой на ее оголенную шею.
– Эй, а почему ты не надела свою подвеску?
Она складывает руки и на груди и гордо улыбается.
– Я пожертвовала ее Сестре Беатрис. В пользу малоимущим.
Что ж, выкрутилась, не так ли?
Я тоже так могу.
– Очень щедро с твоей стороны. Конечно, придется преподнести тебе что-то взамен. Что-то… побольше. Так что жди еще одну доставку завтра.
Улыбка ее тут же сползает с лица. Отталкивает шарик со своего пути, и хлопает дверью прям перед моим лицом.
Я выжидаю пару секунд, прежде чем крикнуть ей:
– Хорошо, я увижусь с тобой позже, Кейт. До свидания.
Изнутри слышу голос Сестры Беатрис:
– Эндрю уже ушел? Такой милый мальчик. И такой упорный, если чего-то сильно захочет, или прикипит сердцем. Давай-ка я расскажу тебе о том, как он полол огород у нас в приходе. Это долгая история, но у нас ведь весь день впереди. Случилась одна драка у нас в столовой, знаешь…
***
На улицах пробки. В обе стороны. Но я обсудил все детали с парнем, что будет писать в воздухе. Когда я уходил он уже собирался. Сейчас у меня осталось время, чтобы успеть добраться до офиса Кейт и вытащить ее на крышу. Если она не захочет пойти туда сама, я просто возьму ее на руки и отнесу туда. Хотя эта идея мне бы больше нравилась, имей я «ракушку» [26]26
ракушка для защиты области паха в бейсболе
[Закрыть]на паху.
Кейт точно будет брыкаться.
Пробегаю через холл и нажимаю кнопку лифта. Но меня бросает в холод, когда я вижу, кто стоит в лифте, когда его двери открываются.
Эта Сучка, вместе с Макензи. И моя замечательная племянница держит в своих ручках веревочки. Веревочки, к которым привязаны шарики. Шарики Кейт.
– Твою мать.
– Что ж, просто прекрасно как ты встречаешь свою горячо любимую сестру со своей дочерью.
Я что, сказал это вслух? Не важно.
Чертчертчертчертчерт.
Это плохо, очень плохо. Как торнадо силой в пять баллов, вот как это плохо, только моя сестра может оставить после себя еще больше разрушений.
– Привет, Дядя Длю!
Я улыбаюсь.
– Привет, Солнышко!
Потом я скалюсь.
– Какого хрена? Что ты сделала, Алксандра?
Ее глаза невинно расширяются. Можно подумать, она удивлена.
– Я? Я пришла, чтобы пообедать с мужем. Это что, преступление?
Когда я учился в школе, один придурок по имени Крис Уитл врезал мне, когда я шел с тригонометрии. Я зависал с его подружкой. У нее были талантливые ручки.
Как бы то ни было, на следующий день Александра нанесла Крису небольшой визит, и заставила его помочиться себе в штаны.
В прямом смысле этого слова.
Знаете, согласно кодексу Этой Сучки, она может трахать мне мозг сколько угодно, но другим запрещено. Теперь понимаете, почему я беспокоюсь.
– Ты была у Кейт, так?
Макензи отвечает за нее.
– Да, Дядя Длю. Она классная. Она дала мне эти салики и калькулятол! Видис?
Она машет им над головой, словно это Кубок Стэнли, и я не могу сдержать улыбки.
– Невероятно, Макензи.
Потом опять смотрю на Александру.
Она спокойна.
– Ты же сам хотел, чтобы Макензи познакомилась с Кейт.
Если в одну клетку посадить пару беременных самок хомяка, знаете, что они сделают? Сожрут друг друга. Женские гормоны – это как неразорвавшийся снаряд. Никогда не знаешь наверняка, когда рванет.
– Да, я хотел, чтобы Макензи встретилась с Кейт. Я не хотел, чтобы тыс ней встречалась, пока все не уладится, к чертям собачьим.
Макензи достает мою дорогую подружку – Банку Плохих Слов из своего рюкзачка и поднимает ее вверх. Кладу туда пару долларов.
Она заглядывает в банку, а потом смотрит на меня, хмурясь.
– Умм… Дядя Длю? Плохие слова больсе не стоят доллал. Тепель они стоят десять.
– Десять? С каких это пор?
Она оживилась.
– Это идея Кейт. Она говолит, сто макономика – это плохо.
Что за хрень такая – макономика?
– Она называет это ин… ин…
– Инфляция, – улыбаясь, заканчивает Александра.
– Да, это.
Инфляция.
Здорово.
Спасибо, Кейт.
Поднимаю брови, обращаясь к Макензи.
– Ты принимаешь Американ Экспресс?
Она смеется. Плачу свой штраф наличными.
– Может, посчитаешь все остальное на своем калькуляторе, милая?
Ей он пригодится. У меня чувство, что эта маленькая беседа влетит мне в копеечку.
– Что ты сказала Кейт? – спрашиваю я Александру.
Она пожимает плечами.
– Мы поговорили, как женщина с женщиной. Мне импонирует ее деловое чутье. Тебе, правда, не надо знать детали.
– Почему ты не позволяешь мне самому решать, что мне надо знать. Учитывая то, что ты вообще не должна была с ней говорить, черт бы тебя побрал.
Шлеп-шлеп-шлеп стучит калькулятор.
– Какая неблагодарность! Я просто пыталась помочь.
Доктор Кеворкян тоже пытался помочь своим пациентам. И мы все знаем, что с ними случилось.
– Мне не нужна твоя помощь. У меня есть план.
Александра упирает руки в боки.
– Точно. Твой главный план, который включает в себя что конкретно? Сводить с ума Кейт, пока она не согласится пойти с тобой? Собираешься кричать ее имя на детской площадке тоже? Или дергать за косички? Должна признать, Сестра Беатрис – интересный приемчик. Не могу поверить, что Кейт не упала на колени, умоляя тебя принять ее назад. Очень романтично, Дрю.
Сжимаю свою челюсть.
– Это. Работает.
Она приподнимает бровь.
– Кейт говорит другое.
А вот и она. Посмотрите.
Эта Сучка во всей красе.
А вы думали, что я преувеличиваю.
– Она тебе что-то сказала? Обо мне? Что она сказала?
Она машет своей рукой в воздухе.
– О, то, да се.
Знаете, как некоторые дети любят дразнить свою собаку, показывая ей косточку, а потом, убирают ее прежде, чем та успеет схватить? Моя сестра была одной из этих детей.
– Какого черта, Лекс?
Шлеп-шлеп-шлеп.
– Кстати, она мне нравится, – говорит она, – она не ведется на всякую хрень, да?
Шлеп-шлеп-шлеп.
– Откуда ты это знаешь, что она не ведется на всякую хрень?
Шлеп-шлеп-шлеп.
– Ты что, наговорила ей всякой чуши?
Шлеп-шлеп-шлеп.
– Что за херню ты ей сказала, Александра?
Шлеп-шлеп-шлеп.
Она смеется.
– Мой Бог, да расслабься ты. Я не видела тебя таким побитым уже… ну, никогда. Сейчас, когда ты не такой ничтожный и печальный, это даже как-то весело.
В настоящий момент мое положение с Кейт, как карточный домик. Я сумел подняться на несколько этажей, но легкий трепет и вся эта фигня развалится.
– Если ты мне там испоганила все, я…
Шлеп-шлеп-шлеп.
– Знаешь, стресс способствует раннему поседению. Будешь продолжать в том же духе, будешь выглядеть, как отец еще до тридцати.
– Рад, что ты находишь это забавным. Я нет. Мы сейчас говорим о моей чертовой жизни.
Это ее отрезвляет. Она склоняет голову на бок. Оценивая меня. И голос ее больше не такой дразнящий.
Он нежный, искренний.
– Я горжусь тобой, ты знаешь. Держишься. Идешь до конца. Ты… такой взрослый. – Она нежно улыбается. – Никогда не думала, что доживу до такого.
Она меня обнимает.
– Все будет в порядке, Дрю. Обещаю.
Когда мне было восемь, у отца случился сердечный приступ. После того, как родители уехали в больницу, Александра пообещала мне, что все будет в порядке.
Но не было.
– Тебе это Кейт сказала?
Она качает головой:
– Не так буквально.
– Тогда откуда ты знаешь?
Она пожимает плечами:
– Это все эстрогены. Они наделяют нас экстрасенсорными возможностями. Если бы у тебя была вагина, ты бы знал тоже.
Макензи гордо поднимает руку вверх.
– У меня есть багина.
Широко улыбаюсь.
– Да, милая, есть. И однажды она поможет тебе править миром.
– У Джонни Фицжелальда есть пенис. И он говолит, что его пенис лучсе, чем моя багина.
– Джонни Фицжеральд – идиот. Вагины всегда побеждают пенисы. Они как криптонит. Пенис против них беззащитен.
Моя сестра прекращает наше обсуждение.
– Лад-но. Заканчивайте свою милую беседу. Хотя, я уверена, что воспитатель Макензи будет рада послушать все это. Как раз перед тем, как заявить на меня в органы опеки.
Я поднимаю вверх руки.
– Я просто пытаюсь рассказать ей, как оно на самом деле. Чем скорее она познает свою силу, тем богаче она будет.
Смотрю на часы. Мне надо наверх. Смотрю на Макензи.
– Ну что там, милая?
– Восемьдесят доллалов.
Ох!
Надо бы мне брать со своих клиентов больше. Или разработать какой-нибудь график платежей.
Когда купюры отправляются в банку, Александра берет ее за руку.
– Пойдем Макензи, зайдем в магазин Американка и потратим немного денег Дяди Дрю.
– Ладно!
Они проходят через холл, но останавливаются перед двойными дверями. Макензи шепчет что-то Александре и отдает ей свои шарики.
Потом опять бежит ко мне.
Хватаю ее на руки и крепко прижимаю к себе, а она обнимает меня своими ручками и сжимает в объятиях.
– Я люблю тебя, Дядя Длю.
Вы когда-нибудь пили брэнди? Я сам обычно предпочитаю виски. Но хороший стаканчик брэнди согревает вас всего, изнутри. Вот также и сейчас, прямо здесь.
– Я тоже люблю тебя, Макензи.
Она отклонятся назад.
– Знаес сто?
– Что?
– Кейт, сплосила меня, кем я хочу стать, когда выласту.
Я киваю.
– И ты сказала ей, что хочешь стать принцессой?
Она так замечательно морщит лобик и качает головкой.
– Я не хочу быть Плинцессой.
– Ну, это облегчение. А кем ты хочешь быть?
Она улыбается.
– Банкилом.
– Классный выбор. Почему ты поменяла свое мнение?
Она играет своими пальчиками с воротником моей рубашки, когда говорит мне:
– Ну, Кейт инвестионый банкил, а ты говолис, сто будес мной голдится, если я буду как она. Вот поэтому я и хочу.
Когда ее слова оседают в моей голове, я спрашиваю ее серьезно:
– Макензи, а ты говорила Кейт, что я хочу, чтобы ты стала, как она, когда вырастешь?
Видите эту улыбку? Это улыбка не четырехлетнего ребенка. Это, леди и джентльмены, улыбка гения.
– Да.
Закрываю глаза. Усмехаюсь. Не могу поверить, что я сам до этого не додумался. Макензи – идеальное оружие. Моя собственная малышка Борг [27]27
Борг – раса киборков с коллективным разумом, из сериала Звездный путь.
[Закрыть]Сопротивление бесполезно.
– Милая, – говорю я, – ты оказала Дяде Дрю огромную услугу. Все, что хочешь на рождество, только скажи и оно твое. Что угодно.
Ее глаза становятся большими от представившейся возможности. Она смотрит на мою сестру, а потом заговорщически шепчет:
– Можно мне пони?
О, Господи.
Думаю об этом ровно секунду.
– Конечно.
Она обнимает меня еще крепче и взвизгивает.
– Только… не говори маме, пока его не пливезут, ладно?
Как бы мне не пришлось после этого проситься в программу по защите свидетелей.
Макензи целует меня в щеку, и я ставлю ее на ноги. Она скачет назад к Александре, и я машу им, когда они идут к выходу.
Глава 25
Шагаю к офису Кейт, как солдат, сошедший на нормандский берег. Она сидит за своим столом и что-то строчит в желтом блокноте.
– Я вернулся. Скучала по мне?
Она не поднимает глаз.
– Ужасно.
Сарказм – старинное средство защиты, часто описываемое в книжках. Подыгрываю ей:
– Я знаю, что я тебя достал. И что же меня опять вознесло на вершину? Сестра Би?
Кейт отталкивается назад от своего стола, и кладет ногу на ногу. На ней новые туфли. Я не видел их раньше. Black Mary Janes на шпильках и ремешком вокруг щиколотки. О, Боже.Идеальное сочетание порочности и изысканности. Кротости и сексуальности. И мой бедный отверженный член бьется в конвульсиях, когда я представляю всякие фантастичные – и полу-легальные – вещи, что я мог сотворить с ней, когда она в этих туфлях.
Никогда не был фетишистом, но сейчас подумываю, может, стоит начать.
Голос Кейт возвращает меня из грязных мыслей.
– Нет. По правде говоря, это был визит твоей сестры. Деликатность, смотрю, в вашей семье не водится?
Умм… ох.Этого я и боялся.
– У Александры серьезные психологические проблемы. У нее неустойчивая психика. Тебе не следует слушать, что она говорит. У нас в семье все так и делают.
– Она выглядела абсолютно вменяемой, когда была здесь.
Пожимаю плечами.
– Душевная болезнь – коварная штука.
Она с сомнением прищуривает глаза.
– Ты это не серьезно, ведь так?
Черт.Никакой лжи.
– Технически, она никогда не обследовалась. Но ее идеи о справедливости и возмездии можно считать ненормальными. Только представь. Долорес… в десять раз умнее, чтобы усовершенствовать свою технику.
Лицо Кейт становится напряженным от понимания моих слов.
– Ох.
Вот так. Добро пожаловать в мой мир, дорогая.
– Она принесла мне кофе, – говорит Кейт, – стоит его пить?
Мы оба подозрительно смотрим на стаканчик с кофе из Старбакс.
Когда мне было тринадцать, я продал с аукциона нижнее белье Александры в мужской раздевалке. Нестираное белье. Когда она об этом узнала через сарафанное радио среди старших сестер, она вела себя спокойно, никак не показывала, что она в курсе. А потом она сдобрила мой Coco Pebbles [28]28
сухой завтрак, шоколадные хлопья
[Закрыть]слабительным с шоколадным вкусом. Я три дня не вылезал из туалета.
Ну да, я понимаю, что она вряд ли принесла это сюда из ненависти к Кейт, но все же…
– Я бы не стал.
Она сдержанно кивает и отодвигает от себя стаканчик.
– Что ты думаешь о Маккензи? Мне, правда, хотелось присутствовать при вашем знакомстве.
Сейчас ее улыбка теплая и искренняя.
– Она замечательная.
– Уверен, тебе будет приятно узнать, что она испробовала твой калькулятор на мне, когда я столкнулся с ними внизу.
Ее улыбка становится шире.
– Это хорошо.
Я качаю головой, а Кейт говорит:
– Теперь я понимаю, почему Александре понадобилась банка для плохих слов, поскольку ты проводишь много времени с Маккензи.
– Ты о чем?
Она пожимает плечами.
– Она говорит, как ты. Знаешь, не каждый день можно услышать, как четырехлетка говорит, что Прекрасный Принц это просто придурок, который только мешает Золушке.
Моя девочка.
– Плохие слова – хороши для души.
Кейт сдерживается, чтобы не засмеяться. И она такая соблазнительная. Не могу больше терпеть и склоняюсь над ее стулом, своими руками завлекая ее в ловушку. Хватит болтать. Пора переходить к делу.
– Пошли, прогуляемся.
Говорю тихим, убедительным голосом.
– Ни за что.
И абсолютно безэффективно.
– Давай, Кейт, это займет всего минуту. Хочу тебе кое-что показать.
Она фыркает.
– Что ты сделаешь? Наймешь цирк Братьев Ринглинг для представления в фойе? Организуешь торжественный парад в мою честь?
Я смеюсь:
– Не смеши меня. Я бы не сделал ничего подобного.
Кейт скептически ведет бровью.
– Ну, ладно, ты права. Я способен на такое. Но не сегодня.
Она отталкивает меня назад и встает. Я не возражаю.
– Ты ведь не боишься, да? – спрашиваю я, – Боишься, что не сможешь себя контролировать, когда окажешься со мной наедине?
Для таких людей, как я и Кейт, вызов – это как проститутка среди группы сексуально-озабоченных. Практически нет никакого шанса, что их это не заведет.
– Если ты говоришь о боязни прибить тебя, пока вокруг нет свидетелей, чтобы выступить против меня, тогда мой ответ «да». Хотя, должна признать, от двадцати до пожизненного мне кажется не такой уж и высокой ценой сейчас.
Думаете, ей нравится словесная прелюдия также сильно, как и мне? Должна нравится. Она хорошо с этим справляется.
Она начинает ходить кругами, при этом теперь ее стол находится между нами.
– Слушай, Дрю, у меня новый клиент. Ты знаешь, как это бывает. Я не могу позволить себе… отвлекаться прямо сейчас.
Воспринимаю это как комплимент.
– Я тебя отвлекаю?
Она начинает раздражаться.
– Я не это имею в виду.
Потом выражение ее лица меняется. И она начинает меня упрашивать:
– Тебе надо это прекратить, – она машет руками в воздухе, – эту твою миссию. Просто перестань. Пожалуйста.
Когда Стивену было одиннадцать, на заднем дворе своего дома он врезался в дерево во время игры в тачболл, и рассек себе лоб. С тех пор я не могу забыть, как он умолял свою мать не возить его в больницу. Потому что он знал, что ему будут накладывать швы. А швы – это хреново в любом возрасте.
Но Джейни Ранхарт не сдавалась. Она все равно отвезла его к врачу. Потому что, не смотря на то, что Стивен был напуган, даже если он этого не хотел, она знала, что ему это необходимо.
Понимаете, к чему я веду?
– Сейчас дело за тобой, Кейт. Я же тебе говорил с самого начала. Хочешь, чтобы я ушел, тогда сходи со мной куда-нибудь в субботу.
Она закусывает губу. И смотрит вниз на свой стол.
– Ладно.
Еще раз?
– Прости? Можешь, пожалуйста, повторить?
Она встречается со мной взглядом. Нерешительным, но смиренным. Как у тех, кто стоит в очереди на карусель. Готовы на нее сесть, но не совсем понимают, нахрен им это нужно.
– Я сказала «да». Я поужинаю с тобой в субботу.
Все. Это официально. В аду наверно все покрылось льдом к чертовой матери.
– Поговорив с твоей сестрой, я кое-что поняла…
Что любишь меня? Что я тебе нужен? Что не можешь без меня жить?
—…Я думаю, тебе нужен какой-нибудь заключительный этап, Дрю, чтобы обрести ощущение завершенности.
О, нет.Никаких заключительных этапов. Все, что угодно, только не это.
Заключение —это вымышленное слово, которое придумали женщины, чтобы они могли обдумывать что-нибудь и говорить об этом, пока оно не скончается. А потом, после того как это благословят и похоронят, заключение дает им оправдание откопать это снова и поговорить об этом еще.
Ребята, не делайте этого. Никогда.
Все кончено. Затмение. Конец.
Вот такое чертово заключение нам надо.
– Заключительный этап?
Она подходит ко мне.
– Я думаю, что отношения между нами начались и закончились так стремительно, что у тебя не было времени, чтобы как-то адаптироваться к этому. Может, если мы проведем еще немного времени вместе… если мы поговорим за пределами офиса… ты поймешь, что после всего, что случилось, самое лучшее, на что мы можем надеяться – это остаться друзьями.
Я почти уверен, что она не имеет в виду друзей по сексу. А это мне не подходит.
Парень не может дружить с девушкой, к которой его влечет. Так не бывает. Потому что в какой то момент его член возьмет верх. Парень будет вести себя, как раньше, разговаривать, как обычно, но – как какой-нибудь бедолага, зараженный теми уродами из фильма Чужой —это будет уже совсем не он. И с того самого момента каждое движение, каждый жест будут направлены на достижение цели своего члена. Которая уж точно никак не связана с дружбой.
Кроме того, у меня есть друзья – Мэтью, Стивен, Джек. И я не хочу трахать кого-нибудь из них.
– Друзья?
Она не обращает внимания на отвращение, которое я испытываю от такой идеи. Или ей просто плевать.
– Да. Нам надо заново познакомиться, как коллеги. Как равные. Это не свидание. А скорее деловая встреча двух коллег.
Отрицание – мощная вещь. Но в данный момент, я просто возьму, что мне предлагают.
– Значит, ты мне говоришь, что сходишь со мной куда-нибудь в субботу? Это все, что меня интересует.
Она колеблется. Потом кивает:
– Да.
– Отлично. Больше ничего не говори. Я заеду за тобой в семь.
– Нет.
– Нет?
– Нет. Я сама приеду на встречу.
Интересно.
Говорю медленно:
– Послушай, Кейт. Я знаю, что ты не так много ходила на свидания, учитывая каким идиотом был твой дружок, с которым ты помолвилась еще до того, как выросла из лифчика нулевого размера. Но в таких случаях, как этот, предполагается, что парень, то есть я, заезжает за девушкой, то есть тобой. Таков неписанный закон.
Видите, как у нее сжались губы? Как она распрямила плечи? О, да, она готова на меня наброситься.
– Я только что тебе сказала, что это не свидание.
Пожимаю плечами.
– Семантика.
– Давай предположим, чисто гипотетически, что это свидание. Это будет первое свидание. И я бы никогда не позволила незнакомому мужчине заявиться ко мне домой на первом свидании.
Провожу рукой по волосам.
– В этом нет никакого смысла. Ты знаешь меня. Мы были в позе 69. Я бы сказал, ты меня знаешь довольно хорошо.
– Слушай, это мои условия. Если тебе это не подходит, мы можем просто об этом забыть.
– Подожди, подожди. Давай не будем торопиться. Хорошо. Можешь заехать ко мне. В семь. Точка.
– Ладно.
– Но у меня тоже есть условия.
Она резко начинает возражать:
– Я не буду с тобой заниматься сексом!
Заставляю себя сделать удивленный вид:
– Я поражен. Правда. Кто говорил о сексе? Никогда бы не стал рассматривать секс, как часть нашего договора.
А потом улыбаюсь.
– Это на выбор. Форма одежды – тоже.
Она закатывает глаза.
– Это все?
– Нееет.
– Что еще ты хочешь?
О, малыш. Если бы ты только знала. Хотя, может даже лучше, что не знает. Не хочу ее спугнуть.
– Мне надо четыре часа. Хотя бы. Беспрерывно. Хочу поговорить с тобой, поужинать – закуски, холодные, горячие, десерт – вино, танцы…
Она поднимает руку вверх:
– Никаких танцев.
– Один танец. Это не обсуждается.
Она смотрит в потолок, обдумывая свои возможности:
– Ладно. Один танец.
Грозит мне пальцем:
– Но если твои руки приблизятся к моей заднице, я уйду.
Теперь моя очередь задуматься.
– Ну… хорошо. Но если ты нарушишь хоть одно из моих условий, я сохраняю за собой право начать все сначала.
Она выжидает момент. Ее глаза сужаются.
– И ты оставишь меня в покое, полностью, до субботы? Никаких священников, что захотят со мной поздороваться? Никаких ледяных фигур, тающих у моей двери?
Я широко улыбаюсь.
– Все будет так, будто мы никогда не встречались. Как будто я даже не работаю здесь.
Шансы такие, что меня даже не будет здесь. Я буду очень занятым мальчиков.
Кейт кивает:
– Хорошо.
Протягиваю ей руку. Она пожимает ее и говорит:
– По рукам.
Нежно переворачиваю ее руку и целую ее, как сделал это в тот вечер, когда мы только встретились.
– Это свидание.
У вас бывало такое, что вы зачем то входите в комнату, но уже не помните зачем? Хорошо. Тогда вы поймете, почему я разворачиваюсь и иду на выход из кабинета.
Пока голос Кейт меня не останавливает:
– Дрю?
Смотрю назад на нее:
– Да?
Ее лицо опущено:
– Мне не… мне не нравится причинять людям боль. Так что… не питай больших надежд насчет субботы.
Прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, взглядом цепляюсь за движения за окном. И не могу поверить, что я почти забыл. Молча, я прохожу вперед и беру Кейт за руку. Подвожу ее к окну, а сам встаю позади нее, кладя свои руки ей на плечи.
Склоняю лицо к ее уху. По ней бегут мурашки от моего голоса. В хорошем смысле.
– Слишком поздно.
Я хотел, чтобы это было по-простому. Что-нибудь такое, что можно было бы вырезать на дереве, или написать на стене, если бы мы были детьми. Но, чтобы это было ясно. Провозглашение. Говорящее Кейт и любой другой женщине, что я, Дрю Эванс, все, удален с поля игры.
Кейт ахает, когда видит это.
Там вверху, в небе, огромными белыми буквами, чтобы весь город мог видеть:
Дрю Эванс
+
Кейт Брукс
НАВСЕГДА
Всегда будьте на шаг впереди женщин. Я вам говорил про это?
Нет? Ну, что ж, говорю сейчас.
Мне все равно, бизнесмен вы, певец или работаете в высоко-рейтинговом телешоу – оставляйте их желать большего. Не раскрывайте свои карты до конца. Вы всегда можете вернуться назад, чтобы повторить, но как только вы им наскучите, ничего уже будет не вернуть.
Целую ее в макушку.
– Увидимся в субботу, Кейт.
И когда я ухожу, она все еще пристально смотрит в окно.
***
Не волнуйтесь, шоу еще не закончено. У меня есть еще несколько приемчиков в запасе. И вам, действительно, не захочется их пропустить.
Направляюсь прямо к столу Эрин:
– Свяжи меня по телефону с флористом. И с поставщиком реквизита. И организуй мне встречу – сегодня – с дизайнером интерьера, про которого мы говорили вчера.
Она поднимает трубку и набирает номер:
– Сейчас сделаю.
Да, я сказал дизайнер интерьера. Вы ведь не догадываетесь, зачем он?
Это большой финал. Мой ход козырем.
Вот увидите.
В субботу вечером.
