Текст книги "Все смиренно (ЛП)"

Автор книги: Эмма Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 6

После того, как мы покинули это мероприятие, я и Дрю отправились в бар. В итоге он ушел домой с длинноногой темноволосой юристкой, которая искала сексуального исцеления, чтобы облегчить горечь поражения в суде. Я потихоньку пью пиво и отмечаю некоторых дам, но никто из них не заставляет меня приложить ни малейшего усилия. По дороге домой, я чуть не нарушил Трехдневное Правило и не позвонил Долорес.

Что такое? Вы не знаете что такое Трехдневное Правило? Слушайте и учитесь. Три дня – это идеальное количество времени, чтобы выждать, прежде чем звонить женщине, после того, как вы с ней увиделись. Плевать, к какой категории она относится. Переспали вы с ней или нет, не звоните ей до третьего дня. Дело не в том, чтобы извести ее или возыметь над ней превосходство – дело в том, чтобы подогреть ее интерес. Заставить ее думать о вас. День первый, возможно, она будет вспоминать тот день, когда вы виделись в последний раз. День – второй, она надеется, что вы позвоните, и ей интересно, было вам также хорошо, как и ей. На третий день – волшебный день – она уже теряет надежду, что ее телефон зазвонит. Она спрашивает себя, что пошло не так, неправильно ли она поняла ваши знаки, и потом – бам – раздается ваш звонок, и она – счастлива!

Я вспоминал о Ди несколько раз в течение дня – все время с улыбкой. Ее прямолинейный, наглый юмор, то, как она танцует … ее пирсинг в соске. Но мой телефон надежно спрятан в кармане – потому что закон трех дней нельзя нарушать.

***

Наступает вечер субботы, а вместе с ним и обычные дела. Я встречаюсь с Джеком и Дрю на открытии нового места. Это большой клуб, отремонтированное складское помещение в самом сердце промышленного района. Здесь полно народу – просто не протолкнуться, а еще здоровая очередь у входа. Мы сидим в кабинке с пятью шикарными пассажирками с голландского круизного лайнера. Амстердам – безумен – это современные Содом с Гоморрой[9]9
  Содом с Гоморрой – два известных библейских города, которые, согласно Библии, были уничтожены Богом за грехи жителей


[Закрыть]. За женщинами из Амстердама, которые провели три недели на море, бывает тяжело поспеть – даже нам.

Я протискиваюсь сквозь толпу людей к бару. Наклоняюсь вперед и стараюсь привлечь внимание бармена. Минуту спустя меня кто-то нагло толкает сзади. Я оглядываюсь через плечо и вижу маленькую рыжую девицу с тяжелыми веками, качающуюся на своих коричневых ботинках на высоком каблуке. Она тыкает в меня своим пальцем и громко заявляет:

– Я тебя знаю. Ты парень, с которым я переспала две недели назад, тот самый, на мотоцикле.

Она выглядела знакомой. И имя у нее какое-то модное – Рики или Реми…

Ее такая же мелкая подружка, но явно трезвее, кладет руку ей на плечо.

– Давай, Райли, забудь о нем.

Райли. Почти угадал.

Райли небрежно надувает свои губки.

– Ты так и не перезвонил. Козел.

Я просто хочу здесь прояснить: Я всецело «за» с кем-нибудь позависать. Не стоит принижать женщину, если она хочет с кем-нибудь переспать также часто, как и парень – не будем называть имен и показывать пальцем. С другой стороны, девушкам стоит перестать строить из себя жертву. Если я говорю вам, что меня интересует только одна ночь – почему Я вдруг становлюсь козлом, когда все одной ночью и заканчивается? Слушайте то, что вам говорит парень. Не думайте, что за его действиями есть какой-то скрытый смысл. Реальная жизнь – это вам не женский роман или фильм о любви; не стоит ждать ничего такого.

Тем не менее, я чувствую себя виноватым, когда девушка считает, что ее использовали.

– Не надо так, малыш. Мы отлично провели время – никто из нас не хотел большего. Я никогда не говорил, что собирался позвонить.

Она пропустила мои слова мимо ушей. Она смотрит правее от меня и предупреждает:

– Будь осторожна с этим, сестричка – он тот еще бабник.

– Спасибо, что предупредила.

И не смотря на грохочущую музыку, я узнаю этот голос. Я закрываю глаза, поворачиваю голову, и открываю их, чтобы увидеть стоящую рядом со мной Долорес Уоррен.

Вы не удивлены, ведь так?

Райли исчезает с моих глаз и из моих мыслей, когда я осматриваю Долорес в ее клубной одежде. Прядки ее светлых волос выкрашены в красный и голубой, обтягивающий, ярко-голубой топик едва прикрывает ее грудь, ее юбка в голубую и красную полоску, а ноги украшают сапоги. Каждый дюйм ее великолепного тела сверкает, как бриллианты.

Она игриво улыбается.

– Привет. Господи, это я, Ди.

Даже не пытаюсь скрыть того, как я счастлив ее видеть.

– Привет. В чем дело? Я днем оставил тебе сообщение.

Сегодня был день номер три. Но Ди по-видимому была одной из тех редких женщин, у который был иммунитет на Правила. Она поворачивается лицом к бару, но отвечает достаточно громко, чтобы я мог ее услышать.

– Я знаю.

– Почему ты мне не перезвонила?

Она покачивает головой в такт музыки и пожимает плечами:

– Я подумала, что это просто из вежливости.

– Я ничего не делаю просто из вежливости. – Я показываю пальцем в сторону Райли. – Это же очевидно.

Я не лижу никому задницу – если только девушка меня об этом не попросит – и пускаю дым только из своей сигареты.

В нескольких шагах от нас, темнокожий парень с гелем на волосах, в белой рубашке и узких джинсах кричит в сторону Долорес.

– Эй, Ди – поторопись с выпивкой!

Существует два типа Бруклинских парней – свободолюбивые переселенцы, которые хотят погрузиться в городскую жизнь, пока их исторические поместья на реставрации; и доморощенные, с сильным акцентом, косящие под мафиози, которые насмотрелись Славных Парней[10]10
  американский фильм, криминальная драма


[Закрыть]. Этот придурок определенно относится к последним. Я киваю в его сторону:

– Это кто?

– Это Майки.

– Ты пришла с ним?

– Нет, я пришла с девочками с работы. Они… где-то здесь.

Потом я задаю жизненно-важный вопрос.

– А уйти собираешься с ним?

– Возможно.

Одно единственное слово действует на меня, как удар по лицу.

Ди наклоняется вперед, чтобы заказать выпивку. Когда она снова выпрямляется, я подхожу ближе, чтобы мне не пришлось кричать.

– Можно же сделать и лучше.

Она смотрит мне в глаза. На ее лице тоже выражение, что и в то утро, когда я уходил из ее квартиры в среду вечером – желание, смешанное с печалью. Отказ.

– А может, я не хочу лучше.

– А следовало бы. Рискни, и можешь оказаться среди звезд.

Так часто говорила моя мама.

Ди приподнимает одно плечо.

– Межзвездное пространство – это не для всех. Я более приземленный тип девушек.

Мнение девушки о себе – это как отражение в зеркале в комнате смеха – искаженное, иногда даже искривленное. То, как их видят другие – обычно точнее.

– Ты так не права.

– Майки – простой. С ним легко.

Я улыбаюсь.

– Если ты ищешь легкости – я тот, кто тебе нужен. Легче не бывает.

Она усмехается. И я встаю рядом с Ди, загораживая ее от ненужного любопытства. С глаз долой, из сердца – вон, правильно? Осторожно я спрашиваю:

– Когда я могу тебя увидеть снова?

Уголок ее рта чуть приподнимается.

– Ты видишь меня прямо сейчас.

– Я хочу увидеться с тобой в заранее оговоренном месте… предпочтительно в меньшей одежде.

Ди смотрит вниз на свою одежду.

– Еще меньше одежды? Это уже будет рискованно до неприличия.

Я широко улыбаюсь.

– Это знак того, что мы здорово проведем время.

Приносят ее выпивку. Она берет поднос и говорит мне:

– Думаю, увидеться еще раз – это плохая идея. Для нас обоих.

– Опять ты не права.

Она слабо улыбается.

– Пока, Мэтью.

И начинает уходить.

Я кричу:

– Эй, Ди. – Она поворачивается. – В следующий раз, скажи ему, чтобы он сам шел за своей хреновой выпивкой, ладно?

Она какое-то время удерживает мой взгляд, потом кивает и исчезает в толпе.

***

Какое-то время спустя, Дрю говорит мне, что он и Джек собираются пойти повеселиться с путешественницами из Голландии.

– Ты с нами? – спрашивает он. – Опустим якоря, немного позанимаемся дайвингом[11]11
  в данном контексте имеется в виду различные виды секса


[Закрыть]?

Я сканирую взглядом танцпол, пытаясь высмотреть ярко-голубой топ.

– Неее, у меня здесь есть дела.

Я вижу, как Джек у входа развлекает пять девушек, и спрашиваю:

– И с какой из них ты?

– Девчонка, что в середине кажется довольно услужливой.

Усмехается он над своей собственной шуткой.

Мне не нравится. Я фыркаю, и Дрю спрашивает, почему.

– Тебе не кажется это необычным, что из пяти скандинавок, ты охотишься на единственную среди них брюнетку?

Дрю понимает, о чем я. Но отмахивается.

– Спасибо, тебе Зигмунд. Если мне понадобится психоанализ, я потрачу кучу денег на настоящего хреного терапевта.

– Как скажешь, друг, – хлопаю его по спине.

***

После того, как Дрю и Джек уходят, я делаю круг по клубу. Я замечаю Ди на танцполе вместе с Тони Сопрано младшим, и у меня сжимается желудок. Его идиотичные, нервные шаги резко контрастируют с безмятежными, покатыми движениями Ди, и мне снова становится интересно, какого хрена она делает рядом с ним.

Я нахожу пустой столик, но мне закрывает обзор агрессивная болтливая блондинка в кашемировом свитере с коротким рукавом и кожаной юбке. Она садится и, кажется, не замечает того, что я совсем не обращаю внимания на то, что она говорит.

– …и я типа, правда, отец? Будто, как я могла фокусироваться на школе, с таким ничтожным количеством карманных денег… – Болтовня продолжается до тех пор, пока темноволосая девушка не оказывается у стола. Блонди хватает ее за руку. – Трэйси! Господи, мы не видели целую вечность! Давай сфоткаемся! – Она наклоняет голову к Трэйси и делает фото своим айфоном. – Я выложу это в свой Инстаграм!

Но как только Трэйси исчезает, Блонди поворачивается ко мне с сердитым взглядом.

– Ненавижу эту сучку!

А знаете, что я ненавижу? Фальшь. Наигранную любовь. Это глупость, и напрасная трата времени. Единственное искусственное, что я ценю – это косметически подправленные сиськи.

Я терпел присутствие это девицы столько, сколько смог, и тут я вижу, как Долорес выходит из дверей клуба, вслед за итальянским лузером. Желая спасти свой вечер, я спрашиваю:

– Хочешь отсюда уйти?

Она расцветает:

– Думала, ты никогда не попросишь.

ГЛАВА 7

Блонди не желает ехать на Дукати ко мне домой, поэтому дает мне свой адрес, я сажаю ее в такси и сам забираюсь на свой байк, чтобы встретиться с ней уже там. Обычно мне все равно от перспективы, что мой член скоро увлажнится. Это девчонка, как листья салата, которые кладут на тарелку с основным блюдом – вы его зажуете, только потому, что он уже в тарелке перед вами. Мои мысли снова возвращаются к Ди, выходящей из клуба с тем мудаком, который ее не заслуживает.

Я вспоминаю то, как она двигалась в тот вечер в среду, и те многозначительные сексуальные звуки, что она издавала каждый раз, когда я в нее входил, медленно и глубоко. Мне интересно, он сейчас слышит те же самые дразнящие крики – и меня это просто выводит из себя. Не потому что Ди трахается с другим парнем, а потому что этот самый парень того не стоит.

По крайней мере, в этом я себя убеждаю.

Я отгоняю эти противоречивые чувства, когда нахожу место для парковки, в метре, за углом квартиры блондинки, о которой я теперь думаю «Девочка-Салат». Она ждет меня внутри открытого дворика ее здания и открывает дверь в ее квартиру на первом этаже.

– Ух-ты, здесь холодно, – говорит она мне писклявым голосом. – Не верится, чтобы температура так быстро упала. Интересно, снег в этом году пойдет рано. Ненавижу этот снег. Даже в рождество, я бы променяла его на песочный пляж…

С жадностью набрасываюсь на нее с поцелуем – только чтобы она замолчала.

Она вскрикивает мне в рот, прежде чем приходит в себя и начинает отвечать на мой поцелуй. Ее язык быстро переплетается с моим – слишком быстро. В этих движениях нет никакого ритма и в этом нет ничего приятного. Такое чувство, что мне в рот залетел шмель, и его крылья бьются о мой язык. Она толкает меня назад, к дивану и стаскивает через голову свой свитер, открывая бежевый шелковый лифчик, удерживающий мега-огромные дыньки.

Как я уже говорил, я ценитель женской груди, так что я пытаюсь сконцентрироваться на этом положительном атрибуте, но ее намерение поговорить о непристойностях меня сильно отвлекает.

– Оу, да, – стонет она, сжимая свои груди. – Я плохая девочка. Ты будешь моим папочкой? Папочка накажет свою бесстыжую сучку?

В этом выражении столько всего неправильного, что я даже не знаю с чего, нахрен, начать.

Для начала, разговор о Папочке – это сплошное занудство. Это действует так же, как ледяная ванна. Это заставляет меня думать об отце и детях и тысячи других вещах, о которых я совсем не хочу вспоминать во время прелюдии. Бесстыжая сучка – смело – мне определенно нравятся всякие штучки с прозвищами, шлепком по заднице и ролевые игры с доминантами, которые сегодня обожают женщины. Но ее детский голосок с придыханием все портит.

Голос Долорес был низким, страстным, несравненно женственным. Когда она умоляла меня трахнуть ее, или призывала к тому, как она хотела, чтобы я это сделал – это не было вынужденным или фальшивым.

Я ворчу, когда «Девочка-Салат» скачет на моих коленях. Она впивается мне в рубашку, но у нее получается только поцарапать мне шею. Потом она, с удивительной силой, прижимает мою голову к своим грудям, удерживая меня так крепко, что я даже дышать не могу. Викинги верили, что смерть на поле боя – это «хорошая смерть» и в нормальных условиях я, наверно, думал бы также о сисько-удушении… но это не те сиськи, которые я бы хотел, чтобы меня захватили. Я пытаюсь повернуть голову и, наконец, мне это удается, когда я хватаю ее за плечи и отпихиваю от себя. Отклоняю голову назад и стараюсь наполнить воздухом свои легкие.

А потом, все еще держа ее за руку, смотрю в лицо Девочке-Салату. Маленький носик, влажные розовые губки, круглые голубые глаза смотрят на меня. Она сексуальна. Твердая четверка. В любую другую ночь, я бы уже был на ней, но сегодня… не хочу.

Потому что я хочу, чтобы на меня смотрели светло-карие глаза с золотыми крапинками. Губы, которые я хочу целовать – красные и полные, и я хочу слышать из них самые прямые и неожиданные ответы. Меня сильнее возбуждает образ Ди в моей голове, чем то, что я пережил последние пять минут с этим вариантом, ерзающим топлес на моих коленях.

– Подожди… погоди секунду. Так не пойдет, – говорю я ей.

– Что ты имеешь в виду?

Женщины всегда говорят, что они просто хотят от мужчин честности. Посмотрим, что из этого получится.

– Ты красивая, и кажешься забавной девушкой… но, я только что понял… что сейчас я запал на кое-кого другого.

Когда она спрашивает, ее шея вытягивается:

– Что-что?

– Без обид. – Она закрывает свою голую грудь руками. И теперь смотрит прямо на меня. – Если тебе станет легче, то если бы я ее не встретил первой, то точно бы занялся с тобой сексом прямо сейчас.

Она слазит с моих колен.

– Вот ты мудак!

Я понимаю, почему она так думает.

– Пошел вон из моей квартиры, придурок!

Она хватает подстаканник, что на краю стола, такой тяжелый и керамический – и запускает его мне в голову. Первый – мимо. Но второй попадает мне прямо в лопатку, когда я бросаюсь к двери.

– Ох, Боже. Я ухожу!

– Урод!

Вот вам доказательство – кто сказал, что честность – это лучшая политика – очевидно, соврал.

***

Я паркую свой мотоцикл на тротуаре и бегу к передней двери дома Ди. Нажимаю один раз на звонок, второй, третий – на удачу. Жду пять секунд, но никто не отвечает.

Потом я делаю то, что сделал бы нормальный человек.

Я жму на звонок до тех пор, пока мой чертов палец не побелеет.

Бзззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззз…

Когда и после этого нет никакого ответа, я признаюсь, что начинаю паниковать. Я иду на тротуар, к окну Долорес, и складываю ладони вокруг рта.

– Долорес! Эй, Ди – ты не спишь?

Так как это Нью-Йорк, тут же в ответ орут соседи.

– Теперь мы все не спим, придурок!

С разных сторон кричат «заткнись», и я думаю, что одна женщина бросила в меня цветочный горшок.

Но мне хочется верить, что это была случайность.

Стараясь больше не рисковать, я закидываю голову назад и пытаюсь состроить из себя Марлона Брандо[12]12
  Марлон Брандо – американский актер кино и телевидения


[Закрыть].

– Стеллааааааа! Стеллллаааааааа![13]13
  подражает сцене из кинофильма «Трамвай «Желание»


[Закрыть]

Открывается окно Долорес. Охренеть, наконец-то.

– Мэтью? – удивленно кричит она вниз.

Я цепляюсь пальцами за петли на поясе, делая беспечный вид.

– Эй, – отвечаю я. – Стелла дома?

– Какого хрена ты делаешь? – спрашивает она.

Вот когда я понимаю, что мой великий план помешать ей и Тони заняться делом… как раз достиг своей точки. Черт. Теперь, начиная с этого момента, это сплошная импровизация.

– Я хочу… Спустись, пожалуйста, вниз?

Удивительно, но она не говорит мне, что бы я шел куда подальше.

И спустя пару минут, она выходит на тротуар… с Джонни Мафиози позади нее. Слава богу, на ней вся одежда, в которой она была в клубе. Это, правда, не так уж и много значит – особенно если учесть, что ее наряд прикрывает чуть больше, чем прикрывало бы нижнее белье, но на данный момент, я из двух зол выбираю меньшее. Косящий под мафиози парень обгоняет Ди и толкает меня назад.

– Какие твои проблемы, нахрен? Ты че, какой-то псих?

Инстинктивно, защищаясь, поднимаю вверх свои кулаки.

– Я не собирался с тобой драться, но если тебе так хочется? Можем попробовать.

Потом я замечаю на его бицепсе тату – тату Девы Марии с надписью «Аве Мария» под ней. И тут же выбираю к нему совсем другой подход.

– Я всего лишь пытаюсь спасти свой брак.

Да, ложь – это низко – но в отчаянные времена…

Он тут же поворачивается к Ди.

– Ты замужем?

Она в ужасе.

– Нет, я не замужем. Он не в своем уме!

Я открываю свой бумажник, где у меня фотография Маккензи и делаю серьезное выражение лица.

– Моя семья для меня все. Я знаю, ты меня совсем не знаешь, но не мог бы ты просто успокоиться и… уйти?

Сейчас Ди серьезно раздражена. Она пихает меня в плечо и поворачивается к Джерси Шо[14]14
  американский телесериал, русское название – Пляж


[Закрыть], все отрицая.

– Мики, это не моя дочь, и он не мой муж!

Он отвечает:

– Меня звать Майки.

Какое облегчение видеть, что сегодня не у меня одного проблемы с именами.

Раздраженно, Ди спрашивает:

– Какая разница?

Для большинства парней разницы никакой – нам все равно, кричите ли вы имя Папы Римского, когда отдаетесь нам. Но «Майки» явно не из тех парней. Потому что всплескивает руками, сдаваясь.

– Для меня это слишком. Я убираюсь отсюда.

Потом он разворачивается на пятках и уходит.

А я, ликуя, смотрю ему вслед.

Потом я поворачиваюсь к Ди, и показываю в сторону парня.

– Некоторые люди такие доверчивые.

Вот тогда-то она мне и врезала – прямо в рот.

Я отступаю назад, и чувствую на языке кровь. Долорес, может быть и маленькая, но хуком справа она может выбить из тебя всю дурь. Она грозит мне пальцем, когда ругает меня:

– Не знаю, что это за херня, но это не нормально!

Я убираю руку от своей разбитой губы. А в голове у меня пусто – ни одной слабенькой умной мысли. Так что все, что я могу – это спросить.

– Почему я тебе не нравлюсь?

– Что?

– Мы отлично провели время – секс был горячим, нам было весело – но сейчас, ты не хочешь иметь со мной никаких дел.

– Для тебя это ново?

Я фыркаю.

– Черт, да, ново. Все меня любят. Я классный парень.

Ди потирает своими пальчиками лоб, так обычно делала моя мама, когда у нее болела голова. Потом она вздыхает и признается:

– Ладно… дело в том… дело не в тебе, дело во мне. Проблема во мне.

От такого поворота я выпучиваю глаза.

– Господи, ты это серьезно? Я тут тебе чуть ли душу свою не изливаю, а ты даже не можешь потрудиться, чтобы придумать что-нибудь поприличнее?

Ди всплескивает руками.

– Я говорю тебе правду. Ты мне нравишься. Ты забавный, очень смешной, и фантастичен в постели. Но я… но я чувствую себя намного лучше, когда я не состою в отношениях. Когда у меня с кем-нибудь начинаются серьезные отношения… я немного схожу с ума.

– А кто говорит об отношениях? Давай просто… будем хорошо проводить время. Посмотрим, что будет. Я же не говорю, что мы должны сесть на самолет и полететь в Вегас, чтобы пожениться.

Это было бы просто смешно.

Ди качает головой.

– Ты не понимаешь. Это никогда не заканчивается хорошо. И в этот раз ничего не изменится, Мэтью. Я привыкла думать, что проблема в мужчинах, которых я выбирала, но, в конечном счете, я приняла тот факт, что дело во мне. Я превращаю хороших парней в плохих. Я как… пенисный насос… превращаю мужчин в гигантских придурков. Я та девушка, о которой твоя мама тебя предупреждала – плохие новости.

И у нее такое серьезное выражение лица, я просто не могу не рассмеяться.

– Нет уж.

– Ты меня не знаешь.

– То, что мне известно – просто прекрасно.

Она начинает отрицать мои слова, но я продолжаю давить.

– Ты слишком заморачиваешься. Мы можем просто быть друзьями, которые иногда трахаются, если тебе будет так легче. Новые друзья с замечательной выгодой друг для друга. Я буду твоей чесалкой, когда у тебя что-то зачешется… если тебе захочется секса в два часа ночи – пожалуйста. Только… не трахайся с кем попало.

Она начинает качать головой. До тех пор, пока я не напоминаю ей.

– И завтра может наступить конец света, помнишь? На нас могут напасть инопланетяне… глобальное потепление… надо жить сегодняшним днем. Потому что никогда не знаешь, когда все закончится.

Протягиваю ей руку.

– Используй этот шанс, Ди. Я тебя не подведу.

Ее светло-медовые глаза с тоской смотрят на мою руку.

– Боже, до чего же ты хороший.

Она улыбается. И у меня вырывается:

– …сказала она.

Ди смеется.

Потом она берет мою руку. Они подходят идеально.

Так вот мы и стоим какое-то время, как два впервые влюбившиеся подростка, друг другу улыбаясь. Не говоря ни слова, мы поворачиваемся и идем к ее квартире.

Чересчур серьезно, Ди говорит:

– Мэтью?

Я поднимаю вверх брови.

– Когда ты будешь сыт этим по горло, просто помни, что я пыталась тебя предупредить, ладно?

Я не знаю, с какими придурками Ди до этого имела дело, но такой вот разговор выводит меня из себя. Я твердо настроен доказать ей, что она не права и разрядить обстановку. Так что я наклоняюсь к ней и шепчу:

– Ты слишком красива, чтобы тобой насытиться.

Долорес закатывает глаза. И мне слегка кажется, что она думает будто я несу чушь. Думаю, надо просто называть ее красавицей до тех пор, пока она в это не поверит.