Текст книги "Дело о хитром писателе"

Автор книги: Эмили Родда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава XIV
ТО, ЧТО СПРЯТАНО В ПОДВАЛЕ

В кухне мы сели за стол. Я все еще кипела от возмущения. Посмотрев на сидящего напротив Эбнера Кейна, я без удивления отметила про себя, что его рука не на перевязи и не в гипсе.

– Значит, даже и ваша сломанная рука – вранье, – презрительно заметила я. – Это вы тоже выдумали. Наверное, у вас всегда была наготове фальшивая гипсовая повязка, которую вы надевали каждый раз перед нашим приходом.

Он умоляюще воздел вверх руки.

– Но мне пришлось это сделать. Как еще смог бы я убедить вас, что мне действительно нужна помощь?

– Зачем вообще нужно было нас убеждать? – напрямик спросила Санни.

Он нервно поскреб бородку.

– Мне очень нужна была хорошая реклама, – наконец признался он. – Просто необходима. Некоторые начали поговаривать, что я исписался. Моя последняя книга продавалась плохо. И мои издатели, похоже, не горят желанием печатать следующую вещь. А мне нужны деньги – наличные. Я не могу допустить того, чтобы пришлось продавать моих лошадей. Только не это!

Сцепив пальцы рук, он наклонился к нам через стол.

– Я продал мой дом и купил этот, чтобы хоть немного облегчить свое положение. Но я понимал, что моя следующая книга во что бы то ни стало должна стать удачей, чтобы продать права на ее экранизацию или на съемки телефильма. Эта книга должна иметь невероятный, потрясающий успех. Тогда бы люди снова поверили в магию Эбнера Кейна.

– Но мы-то тут при чем? – не унималась я.

– Про вас я случайно прочел в газетных вырезках, которые показала мне одна старая леди в «Крейгенде», – ответил Эбнер. – Когда я возвращался домой, мне в голову пришла идея «На грани срыва». Мрачный старый дом, писатель, когда-то популярный, но теперь переживающий полосу неудач и от этого почти впадающий в безумие, и компания невинных детей, которые все больше и больше оказываются втянутыми во всю эту историю.

– Очень оригинально! – скептически фыркнула Санни.

– Возможно, не так уж оригинально, – согласился Эбнер Кейн, – но вполне подходящий материал для экранизации. Фильмы ужасов с участием подростков всегда пользуются успехом, потому что их основной зритель – такие же подростки.

– И все же я не понимаю, чего ради… – начала я.

Он поднял руку, останавливая меня.

– Это просто, – сказал он. – Я закончил книгу, она удалась. Да, я помню, вам я сказал, что только недавно принялся за нее, но это тоже была вынужденная ложь. Одним словом, я решил, что, хотя книга удалась, все же нужно что-то особенное, чтобы ее заметили… – он помолчал. – Нужен был эффектный рекламный ход.

Мы с Санни переглянулись. Статья Элмо!

– Вот, значит, в чем дело, – медленно произнесла я. – Вы узнали, что отец Элмо – редактор «Пера». Узнали, что в этой газете часто печатаются статьи про нас.

Эбнер молча кивнул.

– Вы внушали нам и Элмо, что в доме происходит какая-то чертовщина, – продолжала я. – Таким образом вы подталкивали Элмо к тому, чтобы он написал свою статью. Потом ее подхватили бы другие городские газеты. И таким образом читатели заинтересовались бы «На грани срыва» еще до выхода книги. Вы дурачили нас, из-за вас пострадали мои друзья – и все это только ради рекламного трюка! Вы просто…

Эбнер опустил голову на руки.

– Лиз, сначала это напоминало игру, – пробормотал он. – Я так гордился собой. Я спланировал все до мельчайших подробностей, провел детальное изучение материала – как я обычно это делаю для своих книг. Я выяснил настоящее имя Санни, раскопал старую историю дома – про сумасшедшего мясника и так далее… Потом я придумал разные способы, как создать впечатление, что в доме привидения. Например, устроил так, чтобы кровь капала с потолка в кабинете. Для этого я воспользовался кубиком замороженной бутафорской «крови», подложил его под отстающую половицу в кухне, а когда лед начал таять…

– И наняли актрису, чтобы она, одевшись, как Мона Снагг, время от времени появлялась у меня перед глазами, – продолжила я за него. – Вы знали, что рано или поздно мы наткнемся на ту фотографию в газете.

– Верно, – признался он. – Я понял по статьям в «Пере», что все вы очень любознательные ребята и что по крайней мере тебе, Лиз, воображения не занимать. Но насчет актрисы ты ошиблась. Я не мог рассказать кому-то еще о своих планах – слишком велик риск. Поэтому, подготовив платье и парик, я сам играл роль Моны Снагг, – тут он одним движением руки потянул за свою бородку и сорвал ее.

Мы с Санни ахнули.

– Собственную бороду я сбрил как раз перед тем, как вы пришли ко мне работать, – объяснил он почти с улыбкой. – А эту приклеивал каждое утро специальным театральным клеем.

– Так вот откуда этот химический запах, – пробормотала я.

– Не могу поверить, – покачала головой Санни, – что вы пошли на все эти ухищрения только для того, чтобы…

– Для меня это было очень важно, – признался Эбнер Кейн. – Важнее всего на свете. И я был готов пойти на любые хлопоты, на что угодно, только бы все вышло как надо.

– Даже на то, чтобы навредить нам, – с горечью сказала я. – Том чуть не угодил в больницу. У Ришель волосы стали ярко-розовые, и теперь она не ходит в школу. У Ника ужасный зуд – чесотка или еще что-то. А Элмо…

– Что касается Тома, то тут я ни при чем, – нахмурился Эбнер Кейн. – Я только оставил лежалые конфеты там, где он их должен был найти – знал, что он их не пропустит, мое изучение темы подсказало это мне. Но от них не должно было произойти ничего серьезнее, чем легкое подташнивание.

– Ладно, возможно, причиной стал хот-дог, а не конфеты, – согласилась я. – Но не вызывает сомнения то, что из-за вашей книги он почувствовал себя в десять раз хуже. Он был по-настоящему напуган, и от этого его болезнь усилилась.

– Я также не знал, что бутафорская кровь оставляет несмываемые пятна, – расстроенно проговорил Эбнер. – И я не мог предположить, что Ришель сядет как раз под пятном на потолке. А что касается Ника – от щепотки порошка, вызывающего зуд, большого вреда ему не будет. Несколько крупинок я бросил на его куртку. И специально выстудил кабинет, чтобы он обязательно ее надел. Но это не страшно. Пять минут под душем – и он снова бодр и весел. Но Элмо… – он помрачнел, – я и представить себе не мог, что он вот так упадет на дорогу. Это меня ужасно потрясло.

– Это всех нас ужасно потрясло, – буркнула Санни.

Я к этому моменту уже немного успокоилась и успела кое-что обдумать.

– Вы объяснили кровь, – сказала я. – И, пожалуй, несложно догадаться, как вы подстроили, что мигал свет, падали тарелки из шкафа и прочие чудеса. Но как вы сделали, чтобы из подвала доносились эти звуки?

Эбнер Кейн непонимающе посмотрел на меня.

– Какие еще звуки из подвала? – спросил он. – Подвал заперт. Я не открыл его по вашей просьбе, потому что считал – чем больше таинственности, тем лучше. Но, уверяю вас, там ничего нет.

– Нет, есть, – настаивала я. – Я сама слышала. Мы все это слышали. И вчера, и сегодня.

Он опять вонзился в меня взглядом.

– Это – невозможно, – произнес он раздельно.

Санни возмущенно фыркнула, а я покачала головой.

– Не пытайтесь опять дурачить нас, мистер Кейн, – сказала я. – Из этого ничего не выйдет.

Его бледное лицо залилось краской. Он вскочил, подбежал к шкафу, рывком выдвинул один из ящиков и выхватил из него какие-то слесарные инструменты.

– Сейчас вы увидите, дурачу я вас или нет, – крикнул он. – По крайней мере, наконец, все выяснится. Идите со мной, – он сбежал по лестнице в кабинет.

Чуть промедлив, мы с Санни тоже вскочили и бросились за ним.

Опять этот затхлый запах сырости. И это давящее, гнетущее чувство. Я наблюдала, как Эбнер воюет с замком подвальной двери.

– Так можно сто лет возиться, – нетерпеливо шепнула мне Санни. – Пойдем. Мы уже узнали все, что нам нужно.

Но я следила за Эбнером. Отбросив в сторону кусачки, которыми он орудовал, теперь он пытался отвинтить скобы, сквозь которые была продета замковая цепь. И это ему удавалось. На моих глазах они начали понемногу отходить.

– У него получается, – прошептала я и подобралась ближе, подтащив за собой Санни.

Эбнер работал как зверь. Капли пота выступили на его бледном лице. Торопясь, он начал отжимать дверь от косяка. И тут, звякнув, скобы отлетели. Дверь распахнулась внутрь, в комнату. Отвратительный затхлый смрад, смешанный с промозглым воздухом, хлынул на нас оттуда. Санни сморщила нос. Эбнер закрыл нос и рот носовым платком и нашарил рукой фонарик.

– Ну вот! – глухо проговорил он, включая фонарик.

Желтый луч прорезал тьму подвала. Мы вытянули шеи, стараясь разглядеть, что там. Луч света скользнул по черному земляному полу, какому-то мусору, старому портфелю…

– Видите? – торжествовал Эбнер. – Ничего нет! Ничего…

И тут луч передвинулся дальше – Эбнер ахнул, закричал. Мы в страхе тоже отпрянули назад с диким визгом. Потому что в желтом свете фонарика увидели то же, что и он: распростертый на сырой черной земле… человеческий скелет.

* * *

Мы все еще стояли, вцепившись друг в друга руками, боясь поверить собственным глазам, когда вдруг раздался звонок в дверь.

Эбнер бросил на меня дикий взгляд.

– Оставайтесь здесь! – прошептал он. – Я сейчас выпровожу этого посетителя и позвоню в полицию!

Он бросился в прихожую.

Санни с опаской подошла к подвальной двери. Скрипнув петлями, дверь качнулась.

– Санни, не ходи туда! – прошептала я.

– Как ты думаешь, кто это? – спросила она. – И почему он здесь?

– Не знаю, – выдохнула я.

Теперь я уже справилась с первым потрясением. И с удивлением обнаружила, что даже рада! Рада, что мое предчувствие попало в точку. Рада, что, несмотря на все насмешки ребят и мои собственные сомнения, в конце концов оказалось, что я была права.

– Ты все-таки была права, Лиз, – тихо сказала Санни, вторя моим мыслям. – Ты всегда говорила, что здесь кроется что-то ужасное. Прости меня. Пожалуйста, прости, что я не слушала тебя. Мне нужно было помнить: ты часто замечаешь и чувствуешь то, что другие не могут.

– Ладно, Санни, все в порядке. Не надо об этом, – слабо улыбнулась я.

Но мне было приятно.

– Пойдем, посмотрим, что делает Эбнер, – предложила она. – Я не могу больше ждать здесь, рядом… рядом с этим, – она кивнула головой в сторону подвала и передернула плечами.

– Иди, если хочешь. А я подожду здесь, – сказала я.

Мне трудно было выразить это словами, но какое-то смутное чувство мешало мне покинуть останки этого человека, кто бы он ни был. Мне казалось, что после того, как он столько лет прождал, чтобы его нашли, вновь оставить его одного в этом подвале было бы жестоко. «Жалостливая ты наша», – почти услышала я насмешливый голос Ника. Но я верила, что поступаю правильно.

Санни испытующе глянула на меня. Потом, пожав плечами, скрылась за дверью, оставив меня одну.

Погрузившись в свои мысли, я шагала из угла в угол. Чьи это кости в подвале? Не Моны Снагг – она в «Крейгенде», живая и невредимая. И, кроме того, по полуистлевшим лохмотьям, свисающим с костей, ясно, что скелет принадлежал мужчине.

Мужчине…

Я думала об этом, шагая по кабинету, когда подвальная дверь тихонько скрипнула, – конечно, от ветра, дующего из подземелья в кабинет. Постепенно до меня начало доходить, кем мог быть этот человек в подвале.

Мона Снагг пропала из виду – уехала в Новую Зеландию. Но примерно в то же время исчез еще один человек. И его больше никто и никогда не видел.

Тилберри Оттерс.

Джек Снагг не убивал своей жены. Но он убил своего квартиранта, человека, который помог ей бежать. Убил и спрятал его тело в подвале. Возможно, туда же сложил и все его вещи. К примеру, этот старый портфель.

«Жаль, что здесь нет сейчас Элмо, – вдруг подумалось мне. – Он бы непременно решил написать об этом статью».

Но Элмо в этот момент был дома, залечивал свои синяки и ссадины. Он действительно чуть не погиб… «Какой толк от уверений Эбнера Кейна, что он будто бы не хотел, чтобы Элмо упал, – размышляла я, ускорив шаги и чувствуя, что снова начинаю раздражаться. – А чего же он тогда хотел, толкая человека под колеса? Ведь Элмо ясно сказал, что его толкнули».

«Но Эбнер не мог толкнуть его», – внезапно обожгла меня мысль. Я застыла на месте, как вкопанная.

Какая же я дура! Эбнер не мог толкнуть Элмо. Эбнера там и близко не было, когда он упал. Эбнер находился на противоположной стороне улицы, разыгрывая глупые шуточки, изображая из себя Мону Снагг.

Но если не Эбнер толкнул, то кто?

И, мало того… Если не Эбнер подстроил эти звуки из подвала, то кто?

Подвальная дверь опять скрипнула. Из темноты послышались жуткие скребущие звуки.

Мое сердце бешено заколотилось. Вдруг показалось, что потолок кабинета стал ниже и ночь за окном темнее. Где же Эбнер? Где Санни?

Я подкралась к подвальной двери. Прислушалась. Может, мне это показалось? Но нет, вот опять – вкрадчивый, скребущий, пугающий шорох. Мне стало жутко. Я должна была узнать, что там, за этой дверью.

Я собрала в кулак все свое мужество, схватилась за ручку двери и рванула ее на себя.

Темная фигура, задохнувшись в яростном крике, вскочила с земли и бросилась на меня. Смрадный запах тлена ударил мне в лицо. Земля и клочья ткани падали с костлявых пальцев, тянущихся к моему горлу.

Глава XV
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

Должно быть, я вскрикнула. Не помню. Помню только волну безотчетного ужаса, захлестнувшего меня. Помню омерзительный запах, чье-то тяжелое дыхание и темноту. И еще руки, прижимающие меня к земле.

А потом, не сразу, но до моего сознания дошло, что я борюсь с человеческим существом. Не с каким-то ожившим мертвецом из фильма ужасов, а с реальным живым человеком, который крякал, потел, чертыхался, сражаясь, как загнанная в угол крыса.

Я вырвалась из его рук и ударила ногой так сильно, как только могла. Мой ботинок пришелся по его колену. Человек взвыл от боли, шатаясь, попятился назад, резко обернулся, с отвратительным треском врезался головой в балку и повалился на пол.

Пошатываясь и дрожа всем телом, я вышла из подвала. И закричала. Теперь я кричала, как полагается. Кричала во всю мощь своих легких.

– Лиз! Что с тобой?!

Эбнер Кейн ковылял вниз по лестнице, вцепившись одной рукой в поручень, в то время как другая плетью болталась вдоль туловища. Лицо его было, как у призрака. Светло-голубые глаза дико блуждали по сторонам.

– Садовник, т-т-там, у двери. Он напал… на-на меня, – заикаясь, проговорил он. – Я ударился головой… И рука…

– Он в подвале, – крикнула я. – Наверное, сделал подкоп снаружи. Кажется, он в отключке. Где Санни? Звоните скорее в полицию!

– В подвале? – на мертвенно-бледном лице Эбнера появилась гримаса недоверия. – Но что?..

Я сама бросилась к телефону в кабинете, набрала номер полиции.

Эбнер Кейн тем временем преодолел последние ступеньки, взял фонарик и двинулся к подвалу.

– Не ходите туда, – крикнула я.

Но он не слушал меня.

– Нельзя дать ему уйти, – бормотал он. – Я должен…

В телефонной трубке раздался щелчок, уверенный голос сказал:

– Полиция!

Я облегченно вздохнула. Пока я говорила адрес, Эбнер успел открыть дверь подвала. Я в ужасе закричала.

Но в черном проеме двери все было тихо. Луч фонарика Эбнера шарил по земляному полу. Мусор, старый портфель – разодранный, с вывернутым содержимым, скелет в обрывках одежды и… неподвижно лежащее тело.

Заглядывая из-за спины Эбнера, я сверлила его глазами.

– Вы думаете, он мертв? – дрожащим голосом спросила я.

– Нет – кажется, дышит, – Эбнер посветил в лицо лежащего человека. – Без сознания, – удовлетворенно констатировал он. – Поделом ему, будет знать, как с нами связываться, верно, Лиз? Какую бы игру он ни затевал, теперь она окончена. Попался, голубчик.

Он, наверное, ждал, что я как-то выражу свое согласие, но я не могла говорить. Я смотрела на застывшее лицо в желтом свете фонарика. Никогда прежде я не встречала садовника Эбнера, но этот человек был мне знаком. Я определенно видела его раньше. Совсем в другом месте.

Человек, набросившийся на меня, был Уилс Раис.

– Я… я ничего не понимаю, – чуть слышно проговорила я. – Это же… Уилс Раис. Как?.. Почему?..

Эбнер бросил на меня испытующий взгляд.

– Ты его знаешь?

Я кивнула.

– Он пишет заметки о новостях филателии для «Пера», – ответила я.

– Что? – Эбнер ошарашенно заморгал глазами.

В моей голове мысли завертелись бешеным хороводом. Когда я в последний раз видела Уилса? В библиотеке «Пера». Мы обсуждали статью Элмо, а он слушал с явным неодобрением. Чего ради ему понадобилось являться в дом Эбнера, прикидываться садовником? Чего ради делать подкоп в подвал?

Послышался настойчивый звонок в дверь. Полиция!

Положив фонарик, Эбнер заковылял к лестнице.

Я снова заглянула в подвал. Там лежало два человеческих тела – одно живое, другое уже давно мертвое. Что собирался сделать здесь Уилс Раис? Что могло толкнуть его на такой риск? Набросился на Эбнера… Наверное, и случай с Элмо – тоже его рук дело, догадалась я. Чтобы помешать нам раньше времени открыть подвал. Что представляло для него такую огромную ценность, ради которой стоило подвергать себя опасности?

Только одно.

То же самое, что представляло наибольшую ценность для Тилберри Оттерса.

Марки.

Слова Элмо всплыли в моей памяти: «…никто бы не подумал, что его интересовало что-то еще, кроме его коллекции… Я читал кое-что из его обзоров… Оттерс писал больше о своих собственных марках, чем о чужих… „Мои экземпляры первых бразильских марок“… „Моя бесценная „Пенни Блэк“…“

Так он говорил о Тилберри Оттерсе. Тилберри Оттерс – „милый, старый джентльмен“ Моны Снагг. Тот самый друг, что одолжил ей деньги, чтобы она могла уехать от жестокого мужа. Человек, бесследно исчезнувший много лет назад. Человек, владевший ценнейшей коллекцией марок.

Послышалось шарканье Эбнера по лестнице, затем тяжелые шаги еще двух пар ног.

– Эбнер, – окликнула я его, когда он появился в кабинете в сопровождении двух полицейских и Санни – вид у нее был совершенно ошеломленный. – Эбнер, вы что-нибудь понимаете в марках?

– Полный профан, – бросил он, потом внимательно посмотрел на меня. – Лиз, может быть, тебе лучше сесть?

Полицейские понимающе переглянулись. Как и Эбнер, они, вероятно, решили, что от потрясения у меня слегка поехала крыша.

– Не волнуйтесь, я в своем уме! – воскликнула я и даже топнула ногой. – Но мне действительно нужно знать, это очень важно.

– Я собираю марки, золотце, – сказал один из полицейских.

Он чуть покраснел, заметив, что его напарник удивленно поднял брови.

– Это очень увлекательное занятие, – пояснил он ему. – Так и захватывает тебя целиком, без остатка.

– Как вы думаете, такие марки, как „Пенни Блэк“ и… как это… первые бразильские, – они высоко ценятся? – спросила я.

Он с изумлением посмотрел на меня.

– Еще бы! Но дело не в этом – для коллекционера они представляют ценность не только из-за денег. Понимаешь, что я имею в виду?

Я кивнула. Мне была понятна его мысль. Когда тебя по-настоящему что-то увлекает, так всегда и бывает.

– Лиз, что за ерунду ты несешь? – недовольно спросила Санни. Она сердито пригладила волосы, спрятав выбившиеся пряди под ленту. – И вообще, чем ты здесь занималась, пока я сидела взаперти в каком-то пыльном чулане и орала о помощи?

Улыбнувшись, я покачала головой.

– Я распутала одно дело. Точнее – два. Одно – старое и одно – новое. Я тебе про это расскажу, но не сейчас – потом.

Эбнер Кейн тоже улыбнулся.

– Ну и правильно, – одобрительно кивнул он. – Не говори им сразу, пусть подольше ломают голову.

Но, конечно же, Санни не пришлось долго ждать. Уже через несколько минут полицейские нашли бумажник Тилберри Оттерса и альбом с марками – как раз там, где их выронил Уилс Раис, когда я его спугнула. На глазах Санни он очнулся, и его, испуганного и что-то бессвязно бормочущего, вывели из подвала. Он готов был рассказать все, что знал.

Выяснилось, что он знал о сказочной коллекции марок Тилберри Оттерса уже много лет. Любой, кто читал газетные заметки старика, знал о ней. А Уилс читал их. Все до одной. Но он никогда не читал того, что было написано на первых страницах старых газет. И никогда не обращал внимания на сплетни и сенсационные новости того времени. Поэтому, только услышав наш разговор в библиотеке „Пера“, он начал подозревать, что Тилберри Оттерс не уехал, а был убит. И только тогда его осенило – он понял, где должен находиться труп старика и все его вещи, включая альбом с марками.

И Раис не смог устоять перед соблазном заполучить эту коллекцию. Поэтому под видом садовника он отправился в дом Эбнера и начал рыть подкоп в подвал. Естественно, мы могли слышать его сквозь запертую дверь. Это пугало нас, но никому в голову не приходило, что это не кто-то или что-то пытается выбраться оттуда, а кто-то пытается попасть туда.

Когда же он подслушал, что Элмо собирается открыть подвал и этим нарушить все его планы, он пошел за нами и толкнул Элмо на дорогу. Расчет был прост: Элмо или получит серьезную травму, или сильно испугается. Но в любом случае оставит мысли о подвале. Его план вполне мог сработать, если бы мы с Санни не приперли Эбнера к стенке в тот вечер после разговора с Моной Снагг.

Уилс уже фактически пробрался в подвал, когда услышал, что Эбнер, Санни и я пытаемся попасть в него с другой стороны – из кабинета. Тогда он вылез наружу, обежал дом и позвонил в дверь, чтобы выманить Эбнера и попытаться оглушить его.

Как я понимаю, он был в отчаянии, и отчаяние толкнуло его на идиотские поступки. На самом деле он не хотел никому причинять зла. Ему нужны были только марки.

Как бы там ни было, а альбом с марками теперь принадлежит Эбнеру, потому что был найден в его доме, и других претендентов пока не обнаружилось. Эбнер мог бы продать его и получить кучу денег, но, кажется, он не собирается этого делать. Он говорит, что, возможно, сам займется коллекционированием марок. Он считает, это хороший способ успокоить нервы.

Я в этом не очень убеждена.

Но, по крайней мере, в деньгах Эбнер не нуждается. Статья, появившаяся в четверг на первой полосе в „Пере“, была перепечатана всеми крупными городскими газетами. Это была не совсем та статья, что Элмо написал сначала. Но, конечно же, со скелетом в подвале, сказочной коллекцией марок, садовником, пытавшимся ограбить мертвеца, и неожиданно раскрытой старой тайной она стала только лучше.

Телефоны в доме Эбнера раскалились от звонков издателей с предложениями опубликовать „На грани срыва“. Он сейчас раздумывает, какое из них принять. А я тем временем заканчиваю печатать его книгу. Сам он не может это делать, потому что сломал запястье в схватке с Уилсом Райсом. Однако Эбнер не слишком расстраивается по этому поводу. Говорит – в этом есть своя, высшая справедливость.

Я думаю, ребята простили ему то, что он морочил нам голову. Даже Ришель – теперь ее волосы вновь обрели прежний цвет. Примирению помогло, конечно, и очень приличное вознаграждение, которое он нам выдал.

Но сделать меня по-настоящему счастливой он сумел без всяких затрат. Сегодня я отпечатала страничку с посвящением к „На грани срыва“. Вот что там говорится:

Эта книга посвящается шестерке талантливых ребят, без которых она никогда не была бы написана. Приношу свою искреннюю благодарность и извинения Нику, будущему финансисту, красавице Ришель, художнику Тому, гимнастке Санни, журналисту Элмо и Лиз, чье чуткое сердце, живое воображение и готовность поверить в невероятное помогут ей однажды стать великой писательницей.

Ну, что скажете? Он считает, что я буду писательницей! Я тоже так думаю. Я поняла: есть кое-что, что я люблю больше всего на свете. Это истории о человеческих судьбах. Я обожаю читать, и я бы очень, просто ужасно, хотела писать.

Я уже решила, что для начала попробую себя в приключенческом жанре. Потому что, во-первых, он мне нравится, а во-вторых, как говорят мои друзья, за последнее время я приобрела богатый опыт по части тайн и приключений. У меня голова пухнет от массы сюжетов, которые только и ждут, чтобы их записали.

Спасибо нашей „Великолепной шестерке“.