Текст книги "Дело о хитром писателе"
Автор книги: Эмили Родда
Жанр:
Детские остросюжетные
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Глава IX
ПОПЫТКА ПРЕОДОЛЕНИЯ
Я указала пальцем на фотографию. Говорить я не могла. Только чувствовала, как мой рот беззвучно открывается и закрывается, как у рыбы.
– Это она, – смогла я выдавить наконец. – Та женщина… В красном платье.
– Лиз, этого не может быть, – спокойно возразил Элмо. – Фотография была сделана по крайней мере пятьдесят лет назад. Даже если предположить, что Мона Снагг еще жива, ей сейчас должно быть уже лет восемьдесят с гаком. И вряд ли бы она сохранила до сих пор это платье, ведь так?
– И все же это она, – настаивала я, хотя и понимала, что мое утверждение абсурдно: ни при каких условиях это не может быть правдой. Но что я могла поделать? Ведь я уже видела раньше эту фигуру. В саду у Эбнера Кейна. И еще на улице, напротив его дома. Я действительно видела ее.
Ник поднял бровь и взглянул на Санни. Она промолчала. Санни была мне слишком верным другом, чтобы подыгрывать Нику в его насмешках, видя, как я расстроена. Но и она, разумеется, думала, что я несу абсолютную чушь.
В моей голове промелькнули слова Эбнера Кейна: «Они ведь не знают, что являются героями литературного „ужастика“, – сказал он однажды, имея в виду Нейтана, Анну и Эдварда, трех скептически настроенных персонажей его новой книги. – Они думают, что живут в обычном мире, где таких вещей не бывает». Сейчас с тем же основанием он мог бы это сказать о Нике, Санни и Элмо.
Я еще раз вгляделась в фотографию Моны Снагг – мне вспомнилось, как эта женщина в красном клетчатом платье стояла и смотрела куда-то впереди себя. Да, просто стояла и смотрела широко открытыми глазами. Такая одинокая и потерянная. Как будто просила о помощи.
– Это она, – повторила я. – Она хочет, чтобы мы ей как-то помогли. Вот почему она все время появляется и появляется. – Вдруг в моем мозгу ослепительной вспышкой мелькнула догадка. – Я не верю, что она куда-то сбежала! – выпалила я. – Я думаю, что муж убил ее. Я думаю… Да, он убил ее и спрятал тело в подвале.
– Лиз! – протестующе покачала головой Санни.
Я чувствовала, как пылают мои щеки, но мне уже было все равно, что подумают обо мне ребята. Я была уверена в своей правоте.
– Вот почему подвал так наглухо закрыт, – запальчиво продолжала я. – Наверное, Джек Снагг запер его и выбросил ключи. И с тех пор подвал больше не открывали… Мы должны открыть его! – выкрикнула я и вскочила с места, чтобы посмотреть каждому в лицо.
Ник выглядел надменно-скептическим, Санни – встревоженной, Элмо – сомневающимся. А Уилс Раис просто застыл с открытым ртом.
– Лиз, мне кажется гораздо более вероятным, что Мона Снагг просто уехала, – немного погодя осторожно проговорил он. – Кроме того, гм-гм… не забывай, что Тилберри Оттерс тоже внезапно покинул Рейвен-Хилл и как раз в то же самое время.
– Может, Лиз думает, что этот мясник убил заодно и Тилберри Оттерса? – небрежно бросил Ник. – Потому что, зачем ограничиваться одним покойничком, если их может быть два?
Уилс Раис протестующе крякнул.
Элмо взглянул на него и нахмурился. Ему не хотелось становиться на сторону Уилса.
– Послушайте, чем высмеивать Лиз, может, лучше вместе подумаем над тем, что она говорит? – смущенно предложил он.
– О, Господи, Элмо! И ты туда же! – простонала Санни.
– Я говорю не о трупах и призраках и всякой такой всячине, – поспешил пояснить Элмо. – Но, да будет вам известно, очень многие вполне нормальные, серьезные люди действительно считают, что дома, и в особенности старые дома, как бы сохраняют особую атмосферу. И зависит она от того, кто в них жил.
– Это тоже чепуха на постном масле, – отмахнулся Ник.
– Не знаю, – сказала Санни. – Но в некоторых домах ощущаешь благоприятную обстановку, а в других – враждебность. Так на самом деле бывает.
– Вот именно, – обрадовался Элмо. – Вот я и говорю, что, может быть, в доме Эбнера Кейна накопилась плохая эмоциональная атмосфера из-за прошлых трагедий. И по этой самой причине все случайности и совпадения, с которыми мы сталкиваемся, – например, совпадение первых букв наших имен с инициалами героев «На грани срыва», или болезнь Тома, или упавшие тарелки – все это воспринимается как нечто странное, подозрительное, а не как случайность. Как ты думаешь, Лиз, может, все дело в этом? – обернулся он ко мне.
– Может быть, и так, – согласилась я наконец, покусывая губы. А потом посмотрела ему прямо в глаза. – Но я ведь правда видела эту женщину в красном клетчатом платье. И я все-таки думаю, что мы должны заставить Эбнера открыть дверь подвала.
Ник, отчаявшись, махнул рукой.
– Зря стараешься, Элмо. Это безнадежный случай. Советую бросить. Твоя идея интересна, но от нее нам нет никакого толку. Мы даже не знаем точно, в чем, собственно, состоит дело этого «Дома ужасов». Мы не знаем, действительно ли с ним связаны какие-то прошлые трагедии, так? Мы только поверили Эбнеру на слово, да еще откопали пару строчек в старой газете – только и всего.
Но Элмо уже не слушал его – он лихорадочно пробегал глазами пожелтевшую страницу старого номера «Пера». Потом немного расправил раскрытую подшивку и отчего-то тихонько ахнул.
– Нет, не только и всего, Ник, – воскликнул он. – Вот эта вырезка у внутреннего края страницы объясняет заголовок статьи. Я ее сначала не заметил – она как раз приходится на сгиб у переплета. Эбнер был прав, говоря о капитане Элиасе Кинге и его темном прошлом. И, судя по всему, Кинг действительно исчез, бросив все свои деньги.
Элмо опять углубился в чтение. Ник нетерпеливо забарабанил длинными пальцами по столу. Уилс Раис, склонившийся над своими газетами, покачал головой.
На лице Элмо появилась усмешка.
– Ха, неудивительно, что они назвали этот дом «Домом ужасов», – воскликнул он. – После того, как Кинг исчез, дом пустовал лет семь-восемь. Потом, наконец, хозяина объявили предположительно умершим, а дом продали. Следующий владелец оставил дом через полгода, заявляя, что в нем нечисто, водятся привидения. Потом опять, через многие десятки лет, он был продан…
– Да? – на этот раз Ник заинтересовался всерьез. Он наклонился к Элмо, его темные глаза возбужденно заблестели. Элмо подергал себя за нижнюю губу.
– Супруги, купившие дом, превратили его в пансион для неженатых мужчин, – медленно продолжал он. – И все как будто шло отлично, пока в один прекрасный день соседи не заметили, что уже довольно долгое время ни один из жильцов не показывается из дома. Полиция взломала двери. Все семеро были найдены в доме – мертвыми.
– Что?! – даже невозмутимое спокойствие Санни дало трещину.
– Некоторые из них лежали в кроватях. Один был найден в кухне, еще один – в гостиной. Казалось, что все они умерли от какой-то таинственной болезни, – Элмо бросил многозначительный взгляд на Ника.
Тот облизнул пересохшие губы.
– Может, какой-то особый грипп или еще что-нибудь в этом роде, – предположил он. – В то время о таких болезнях знали немного.
– Возможно, – согласился Элмо. Но при этом очень серьезно посмотрел на меня.
– Там еще что-нибудь есть? – с трудом смогла выдавить я.
– Больше ничего, – ответил Элмо. Его бледность просвечивала даже сквозь веснушки. – Придется мне продолжить поиски. Я займусь этим завтра после школы и в выходные.
– Какой смысл? – раздраженно пожал плечами Ник.
– Вот именно, – вставил Уилс Раис, глядя на Элмо поверх очков.
– Ну, во-первых, это интересно, – громко отчеканил Элмо. – Если не для вас, то, по крайней мере, для меня. Во-вторых, я уже сказал отцу, что напишу статью про дом Эбнера Кейна и про все эти совпадения, поэтому такая информация будет мне очень кстати. И в-третьих…
Он замолчал, но я-то знала, о чем он собирался сказать. В-третьих, слишком много странных событий произошло в доме 81 по Крейгенд-роуд с тех пор, как мы начали в нем работать. Включая и то, что двое из нашей «Великолепной шестерки» были выведены из строя. И Элмо хотел узнать об этом доме все, что только можно о нем узнать до понедельника, когда нам снова придется туда идти.
* * *
В пятницу ни Ришель, ни Том в школу не пришли. Я старалась заставить себя не думать о них. И еще не думать о «На грани срыва», о Моне Снагг, о подвале в доме Кейна. Но вопреки всем моим стараниям мысли об этом продолжали назойливо вертеться в голове. Казалось, будто все происходит не наяву, а в каком-то тягостном сне.
Я была не в состоянии сосредоточиться, поэтому обрадовалась, когда, наконец, зазвенел звонок с последнего урока и я смогла уйти из класса. Как лунатик, я побрела к школьным воротам.
– Пока, Лиз. Увидимся в понедельник, – крикнула, обгоняя меня, Санни.
Она, как всегда, спешила в свой спортзал. Я смотрела, как она легкой трусцой удаляется вдоль по улице – энергичная, собранная, здравомыслящая. Я почувствовала себя очень одинокой.
Элмо уже ушел в «Перо». Ника нигде не было видно, так что я отправилась домой одна. День был прекрасный. На голубом небе ни облачка. Солнце бережно пригревало землю – теплое, но не жаркое.
Отперев дверь, я вошла в пустой дом, бросила сумку на стул, сделала себе бутерброд с арахисовой пастой. Как мне хотелось, чтобы мама сейчас была рядом. Но я знала, что сегодня она работает полный день в банке и вернется только к вечеру.
Я попыталась овладеть собой, встряхнуться, сбросить с себя противное ощущение сонливости. Кроме того, у меня еще были дела. По пятницам я обычно навещала Перри Пламмер в доме для престарелых.
Наскоро покончив с бутербродом, я умылась, прошлась расческой по волосам и снова вышла из тишины дома на улицу. Следуя примеру Санни, я трусцой побежала в «Крейгенд». Может, от этого перетряхивания странные мысли в моей затуманенной голове установятся в каком-нибудь разумном порядке.
Я и вправду почувствовала себя лучше, когда добежала до величественного старинного здания, примыкающего к парку. За воротами люди сидели на залитой солнцем террасе, пили чай или гуляли среди деревьев, неторопливо беседуя и просто наслаждаясь свежим воздухом и прекрасной погодой.
Пожилая леди в инвалидной коляске, улыбаясь, кивала женщине помоложе, которая показывала ей какую-то ткань. Заказывает портнихе новое платье, догадалась я. Старик с седыми усами играл в шахматы с мальчиком, должно быть, с внуком. Все здесь дышало спокойствием, умиротворенностью, все было таким знакомым и… обычным. Никаких отрицательных эмоциональных воздействий.
Основные обитатели «Крейгенда» – это пожилые люди, прожившие в Рейвен-Хилле большую часть своей жизни. Поэтому они чувствуют здесь себя как дома, никто не ощущает себя одиноким и покинутым.
«Одиноким и покинутым…» – от этой мысли образ женщины в красном клетчатом платье снова возник у меня перед глазами. «Уйди, отстань от меня!» – попыталась я мысленно прогнать его.
Я увидела Перри, она сидела на скамейке под деревом с раскрытым альбомом для вырезок, тюбиком клея и коробкой газетных вырезок. Я подошла к ней. Оторвавшись от своего занятия, она взглянула на меня и улыбнулась.
– Лиз, дорогая! Ну, здравствуй! Очень рада тебя видеть!
Я вздохнула с облегчением. Перри отлично помнит все, что было давно, в ее прошлом, но иногда начинает путаться в настоящем. Бывали случаи, что мне даже приходилось напоминать ей, кто я. Но, к счастью, сегодня без этого обошлось. Правда, я также надеялась, что она забудет о своем альбоме с вырезками, но тут мои надежды не оправдались. Этот альбом был ее последней причудой, она просто помешалась на нем. Я уже восхищалась им миллион раз. А недавно ей пришло в голову начать вклеивать туда все заметки из «Пера» о нашей «Великолепной шестерке», и теперь она каждый раз упрашивает меня читать их для нее вслух. Иногда она даже приглашает других послушать.
«У Лиз такие необыкновенно умные друзья, – обычно говорит она в таких случаях. – Все так талантливы».
При одной мысли об этом меня передернуло. Я люблю Перри. По-настоящему люблю. Когда она в настроении, от нее можно услышать удивительные истории о Рейвен-Хилле в старые времена. Но иногда с ней бывает трудновато общаться. Особенно, если я сама в этот момент чем-то обижена или расстроена.
Перри тут же принялась искать в своей сумочке список вещей, которые я должна купить для нее в магазинах.
– Перри, вы случайно не знали раньше Джека Снагга, хозяина мясной лавки? – неожиданно для самой себя спросила я.
– Конечно, дорогая, – пробормотала она, все еще роясь в сумочке. – Но я бы на твоем месте к нему не пошла. Очень неприятный человек – несдержанный, грубый. И я убеждена, что он кладет слишком много хлеба в свои сосиски. Мясная лавка «Пинкинс и сыновья» гораздо лучше.
«О, Господи! – подумала я. – Она опять в прошлом. И в ее представлении магазинчик „Пинкинс и сыновья“ все еще существует».
– А уж его несчастной жене совсем от него житья не стало, – оживленно продолжала Перри. – Ах, она бедняжка, эта Мона Снагг. Трудится с утра до ночи, как рабыня в этом кошмарном доме. Не дом, а старая развалина – мрачный и к тому же очень неудобный. Снаггу он достался по дешевке, – сообщила она, понизив голос, – из-за этой ужасной трагедии. Там умерли люди, ты ведь знаешь, – перешла она на шепот, – и, разумеется, им приходится сдавать комнату квартиранту, чтобы сводить концы с концами. Кстати, он на редкость приятный пожилой джентльмен. Очень аккуратный. С прекрасными манерами. Мона его всегда так хвалит.
Перри на мгновение прервала свои поиски, и ее поблекшие голубые глаза отрешенно уставились в пространство.
– С этим было связано что-то такое… – пробормотала она и озабоченно сдвинула брови. – Не могу никак вспомнить…
– Ничего, Перри, это не так важно, – поспешила я успокоить ее.
Она погладила меня по руке и снова принялась копаться в своей сумочке.
Я еще раз огляделась вокруг. Все здесь, в саду «Крейгенда», такое знакомое, привычное, обыкновенное. И люди заняты знакомыми, привычными, обыкновенными делами. И неожиданно отвратительные ощущения, преследовавшие меня весь день, исчезли. Здесь все было реальным. Это не был черно-красный мир Эбнера Кейна, полный таинственных совпадений, могильного холода и пугающих мыслей. В этом зеленом уголке живут обычные люди, они разговаривают, выбирают себе красивые платья, играют в шахматы, подставляют лица под солнечные лучи.
Наконец Перри отыскала свой список – крошечный обрывок бумаги, исписанный ее неровным почерком. «Лосьон для рук „Силкскин“, 2 хор. груши, 1 упак. шок. печенья», – прочитала я.
И рассмеялась. Это именно то, что мне было нужно – реальная жизнь.
Оставив улыбающуюся Перри под ее деревом, я побежала за покупками. Теперь я знала, что, когда наступит понедельник, я смогу относиться к Эбнеру Кейну, его дому и его книге более разумно и спокойно. Я не позволю снова втянуть себя в этот кошмар.
Ни в коем случае.
Глава X
ЕЩЕ ОДНА ПОТЕРЯ
В субботу позвонил Том. Его резь в животе, наконец, прошла. Ехать в больницу, к счастью, не пришлось. Я отправилась его проведать. Он сидел в садике за домом и рисовал. Выглядел он все еще бледным и больным, но, по крайней мере, уже не лежал, а сидел и, главное, улыбался.
– Я, когда шел от Эбнера Кейна домой, перехватил по дороге хот-дог, – признался он. – Скорее всего сосиска была – того. Я маме про это сначала не рискнул сказать. Потому что обещал ей, что не буду ничего есть перед обедом. Но когда речь зашла о больнице, я раскололся. И знаешь, каков результат? Хот-доги придется на время из моего рациона исключить.
Я улыбалась, слушая его. Значит, Ник был прав, и ничего странного или подозрительного в том, что у Тома заболел живот, не было.
– Слушай, – спросил он, подавшись вперед. – Что там случилось с Ришель? И еще – будто бы кровь капала с потолка, и тарелки сами по себе на пол падали? Выкладывай!
И я выложила. Он слушал, комментировал, шутил. Я смеялась. В залитом солнцем дворике Тома, где распевают птички, возятся в песочнице его младшие братья, а мама развешивает на веревке белье, то, что произошло в доме Эбнера Кейна, показалось забавной хохмой. Больше похожей на комедию, чем на фильм ужасов.
– Ты пойдешь к Эбнеру в понедельник? – спросила я, поднимаясь. – Ришель, конечно, нет, в этом можно не сомневаться.
– Не рассчитывай, что я останусь в стороне от таких событий. Да я жду не дождусь, когда появится следующая глава. Может, на этот раз и персонажу «Н», то есть Нейтану, перепадет что-нибудь ужасненькое. Было бы здорово посмотреть, как потом будет корчиться Ник.
Я опять посмеялась и ушла домой.
* * *
А в воскресенье вечером позвонил Элмо.
– Я закончил свою статью, – сообщил он. – И отец собирается ее напечатать. Он считает, что она неплохо получилась. Я туда вставил насчет наших инициалов и кое-что из истории дома. И еще про тарелки и кровь на потолке, и что Том заболел, как Тоби в книжке. В общем, про все.
– Том уже поправляется, – заметила я.
– Ну, это уже детали, – отмахнулся он.
Я засмеялась. Я хорошо знала Элмо. Ему не хотелось портить его леденящую кровь историю.
– Слушай, Лиз. Я ведь на самом деле чего звоню, – он немного помолчал, потом выпалил: – Вся эта история с подвалом, Моной Снагг и так далее…
– Можешь не волноваться, я уже по этому поводу не схожу с ума, – сказала я.
В трубке послышался облегченный вздох Элмо.
– Ну и отлично, – сказал он. – Но тем не менее я разговаривал насчет этого с отцом, и он говорит, что его отец всегда был уверен, что Тилберри Оттерс и Мона Снагг и впрямь уехали вместе. Сложили вещички, да и дернули в тот же день. Он говорит, дедушка часто, бывало, об этом рассказывал и очень смеялся.
– А что тут смешного? – не поняла я.
– Да вроде бы, этот Тилберри Оттерс был настоящий старомодный джентльмен. Очень добропорядочный, почтенный и так далее. Дед говорил, что никогда бы не подумал, что Оттерса интересовало что-то еще, кроме его коллекции марок, – Элмо опять засмеялся. – Я читал кое-что из его обзоров, и, можешь мне поверить, дед был прав – одни только марки, марки и опять марки. Причем даже в газете Оттерс писал больше о своих собственных марках, чем о чужих. «Мои экземпляры первых бразильских марок… ля-ля-ля…» Или: «я отыскал мою бесценную „Пенни Блэк“… ля-ля-ля…» Можешь себе представить. Одним словом, был просто помешан на марках. И вот тебе – пожалуйста! Никогда не знаешь, что у человека на уме.
– Как ты думаешь, а у Уилса Раиса есть тайная любовь? – хихикнула я.
– Нет, – напрочь отверг это предположение Элмо. – В данном случае, я думаю, в тихом омуте черти не водятся – он на самом деле такой, каким кажется. Ни о чем другом, кроме своих марок, не помышляет. Дай ему волю, так в нашей газете не было бы ничего, кроме заметок о марках и бридже. В пятницу он был в редакции, сдавал свой обзор, и знаешь, что он заявил отцу? Что если тот напечатает мою статью, то тем самым втянет «Перо» в сомнительные дрязги. От этого Раиса одна головная боль! К счастью, отец его не послушал.
– Не расстраивайся, Элмо, – успокоила я его. – В четверг твое имя засияет в лучах славы. А его будет по-прежнему теряться где-то на последней странице.
Элмо засмеялся, сказал мне: «До скорого!» – и повесил трубку.
Я вернулась к телевизору. Но на экране была такая беспросветная тягомотина, что через несколько минут мои мысли опять переключились на то, что сказал Элмо. Было в его словах что-то такое, что встревожило и насторожило меня.
Если Тилберри Оттерс был таким добропорядочным педантом, как могло случиться, что он сложил чемодан и уехал, даже не известив «Перо» о своем отъезде? Мне это казалось странным. Вот и Перри тоже назвала его «пожилым джентльменом». Если уж Перри считала его «пожилым», каким же старым он должен был казаться Моне Снагг! Поэтому допустить, что она в него влюбилась, было бы абсолютной нелепостью. И чем больше я старалась отогнать от себя эти мысли, тем назойливее они лезли мне в голову.
Опять зазвонил телефон. На этот раз звонила мама Тома. Ему снова стало хуже, и в школу в понедельник он не придет. И не сможет пойти с нами к Эбнеру Кейну.
Я почувствовала, что понедельник надвигается с неумолимой быстротой.
* * *
В садике перед домом Эбнера Кейна наконец закипела работа. Лишь только войдя туда, мы услышали, как за огромной кучей из веток, кирпичей, старых покрышек, жестянок из-под пива и колы и свежевыдранных сорняков кто-то с шумом орудует лопатой и киркой. «Да уж, работка – не позавидуешь», – подумала я и обрадовалась, что Эбнеру не пришло в голову поручить расчистку этих непроходимых джунглей нам. Я бы скорее согласилась работать на городской свалке, чем в этом саду.
Эбнер Кейн долго не открывал. А когда, наконец, открыл, вид у него был неважный – отсутствующий взгляд, темные круги под глазами. Он вытаращил на нас глаза так, будто не мог понять, что мы здесь делаем.
– Мы пришли приводить в порядок ваш кабинет, мистер Кейн, – напомнила ему я.
Облизнув губы, он широко распахнул дверь. При звуке ударов кирки о кирпич нервно дернул головой. Потом лицо его прояснилось.
– Ах, да! Это садовник, – невнятно произнес он. Его взгляд остановился на нас. – А вы – убирать в кабинете и печатать… Ну да, проходите. Я сейчас схожу наверх за кассетами.
Он оставил нас в залитой красным светом прихожей и вскоре вернулся с двумя кассетами.
– Много вы наговорили, – сказала я, с беспокойством посматривая на них.
Он кивнул.
– Да, дело идет быстро. Книга пишется как бы сама собой, – и снова удивленно уставился на нас. – Сегодня вас только четверо?
– Ришель и Том слегка приболели, – ответил Ник, сбрасывая с себя куртку. – Мы теперь ждем, кто будет следующим, – вскинув бровь, он внимательно посмотрел на Эбнера. – Похоже, это зависит от «На грани срыва», верно? – и засмеялся.
Но Эбнеру Кейну такая шутка не показалась смешной. Наоборот, его лицо выражало растерянность, между бровями появились напряженные морщинки.
– Ладно, работать надо, – сказала Санни.
Эбнер не двинулся с места.
Санни, обогнув его, пошла по коридору. Элмо и я последовали ее примеру. Ник немного подождал, но, видя, что Эбнер продолжает стоять, тоже протиснулся мимо.
Мы спустились в кабинет. Эбнер вернулся наверх, в свою комнату.
На стуле, где раньше сидела Ришель, валялось полотенце. Но все прочее оставалось без изменения – ничего не было сделано, чтобы убрать беспорядок. На потолке по-прежнему ярко алело пятно. А под полотенцем, как представилось мне, кровь все еще впитывается в обивку стула.
– Не дом, а жуть какая-то, – передернула плечами Санни. – И холод опять собачий.
Я ничего не ответила. Просто пошла к столу и включила компьютер.
Эви первая услышала, что кто-то скребется. Так – тихо-тихо. Сначала она подумала, что это разыгралось ее воображение. Тоби всегда так говорил. У нее засосало под ложечкой при мысли о Тоби. В последнее время ему было не до разговоров.
Вновь послышался этот скребущий звук. И осторожный шорох, будто кто-то крадется, что-то волоча за собой. Ее взгляд невольно обратился к подвальной двери.
Опять этот подвал! Я остановила пленку.
– Эй! – тут же услышала я голос Элмо и стащила с головы наушники. – Лиз, ты слышишь? Слышишь этот звук? В подвале кто-то есть!
Я похолодела. Казалось, мое сердце вот-вот остановится. А когда шорох послышался снова, оно забилось так сильно, что я чуть не задохнулась.
– Ага, привидение в подвале! Сейчас оно до тебя доберется, Лиз, – тут же не преминул съехидничать Ник. Потом поежился: – Черт, ну и холодина здесь, – сказал он, набрасывая куртку на плечи.
Санни напряженно прислушивалась.
– Это всего лишь садовник, – объявила она через минуту. – Он, наверное, разбивает кирпичи своей киркой где-то снаружи дома, и звук по стенам передается сюда.
– По-моему, это где-то ближе, – возразил Элмо.
– Акустический обман, – небрежно заметил Ник. – Подвал – это ведь, в принципе, всего лишь большая пустая яма. Поэтому ничто не мешает прохождению звука.
Ну да, большая пустая яма. Я снова надела наушники. Пусть, по крайней мере, голос Эбнера заглушит эти звуки. Я постаралась забыть, что вообще слышала их. Мой взгляд рассеянно скользнул к окну. Мне показалось, что-то красно-белое мелькнуло у задней калитки.
Мои глаза округлились. Я вскочила с места. Это что же, мне уже видения мерещатся? Я протерла глаза руками, как это часто делают персонажи в фильмах ужасов.
Когда же, убрав от лица руки, я снова посмотрела в окно, там никого не было. Если женщина в красном клетчатом платье еще раз навестила меня, сейчас она уже успела уйти. Я медленно опустилась на стул.
Голос в моих наушниках зазвучал снова. Я принялась печатать:
Нейтан не находил себе места. Его лоб чесался. Он поскреб его ногтями, поморщился и озадаченно уставился на свою руку. Лоскуток кожи свисал с его пальца, над бровью остался свежий красный след.
– Что за… – начал он.
И замер. Нестерпимый зуд распространился по всему его телу. Кожу жгло, словно огнем. Она взрывалась пузырями и лопалась.
– Эви… – задыхаясь, шепнул он.
Но Эви не слышала его. Она смотрела на подвальную дверь.
Я быстро взглянула на Ника. Он раздраженно чесал плечо, буквально впиваясь в него ногтями.
– Ник! – прошептала я. – У тебя зуд, да?
– Ну, допустим. А что, у тебя тоже? – нахмурился он и начал стаскивать с себя рубашку. – Надеюсь, здесь нет блох, – пробурчал он. – Это было бы последней каплей.
Ко мне подошел Элмо.
– В чем дело, Лиз?
Я ткнула пальцем в строчки на экране. Он прочел. Лицо его посерьезнело. Он обернулся к Санни и Нику:
– Скорее сюда! Смотрите!
Но Ник не двинулся с места. Теперь он ожесточенно чесал все тело.
– Муравьи, должно быть, – бормотал он. – Слушайте, такие шутки мне не нравятся. Нет уж, с меня хватит.
– Ник, перестань чесаться! – крикнула я. – Прекрати это!
Вскочив, я схватила его за руку и подтащила к компьютеру. Он, дергаясь и корчась, прочел слова на экране.
Лицо Санни, казалось, окаменело. Опять послышались тяжкие глухие удары и скребущийся звук из подвала. Лампы замигали.
– Все, я отваливаю, – бросил Ник и, оттолкнув нас, кинулся к выходу.
– Ник, подожди! – крикнул ему вслед Элмо.
В ответ мы услышали, как хлопнула входная дверь. Ник сбежал.